Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 июня 2020 г. Дело "Толмачев (Tolmachev) против Российской Федерации" (Жалоба N 42182/11) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Толмачев (Tolmachev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 42182/11)

Постановление Суда

Страсбург, 2 июня 2020 г.

По делу "Толмачев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Марии Элосеги,

Джильберто Феличи,

Эрика Веннерстрёма, судей,

а также при участии Милана Блашко, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание

жалобу, поданную против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Александром Михайловичем Толмачевым (далее - заявитель) 10 июня 2011 г.,

решение официально уведомить власти Российской Федерации о жалобах на предполагаемое нарушение статей 6 и 10 Конвенции и объявить жалобу в оставшейся части неприемлемой для рассмотрения по существу,

комментарии сторон,

рассмотрев дело в закрытом заседании 12 мая 2020 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

В отношении заявителя, который был журналистом, были вынесены судебные решения в ходе двух производств по делам о клевете, связанным с публикацией в местной газете статей о двух судьях г. Ростова-на-Дону. По мнению заявителя, суды Российской Федерации, рассматривавшие иски о клевете, не применили стандарты Конвенции, касающиеся права на свободу выражения мнения.

Факты

1. Заявитель родился в 1955 году. В период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, он проживал в г. Ростове-на-Дону. Интересы заявителя, которому было предоставлено право на оплату юридической помощи, в Европейском Суде представлял адвокат Э. Марков, допущенный к адвокатской практике на Украине.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

3. Обстоятельства дела, как они были представлены сторонами, могут быть изложены следующим образом.

4. Заявитель является журналистом. На момент событий настоящего дела он был единственным владельцем "Информационно-правового центра Александра Толмачева" (далее - "ИПЦ"), юридического лица, ответственного за редакционную политику газеты "Аргументы недели. Юг" (далее - газета).

I. Производство по делу о клевете, инициированное М.

5. 27 мая 2010 г. в газете была опубликована статья под заголовком "ЧП судейского масштаба". Это была редакционная статья, которая следовала за серией статей, в которых высказывалась критика в отношении некоторых судей г. Ростова-на-Дону, в частности, М., председателя С. районного суда. В одной из предыдущих статей говорилось о подозрениях, что М. присвоила себе часть общего имущества в многоквартирном доме в ущерб ее соседям. В статье от 27 мая 2010 г. рассказывалось о судебном заседании по данному делу.

6. 22 июня 2010 г. М. обратилась в суд с гражданским иском о клевете к заявителю, "ИПЦ", газете и еще одному юридическому лицу, связанному с деятельностью газеты. Она требовала опровержения статьи в следующей части:

"Многие пришли, чтобы посмотреть, как эта беззаконная особа в судейской мантии сможет защитить свою запятнанную честь и достоинство с помощью своих коллег...

"Незаконное положение М."

...Я хотел бы знать, как это дело, находящееся на рассмотрении З. суда, связано с иском о клевете М., председателя С. районного суда, которая опозорила себя перед всей страной... Давно пора, чтобы М. умоляла... членов ТСЖ [, которых она ограбила,] о прощении [и] извинилась за свои действия, но она заняла "наступательную" позицию, заручившись поддержкой других таких же беззаконных людей, как и она сама. После всего, что было сделано судьями для дискредитации нашей газеты, я убежден, что таких людей, как [имя отредактировано] и М. не следует наделять судебными полномочиями. [Такие люди] используют [судебную власть] для своей личной выгоды и позорят российскую судебную власть".

7. Впоследствии М. изменила свои исковые требования и потребовала признания клеветническим следующего фрагмента из другой статьи заявителя под названием "Московские "учителя" этики", опубликованной в газете 15 июля 2010 г.:

"Даже сам О. не смог бы сказать ничего существенного. Он... прикрыл председателя С. районного суда, М., которая присвоила общее имущество в многоквартирном доме...".

8. 4 октября 2010 г. Октябрьский районный суд Ростовской области (далее - районный суд) частично удовлетворил исковые требования М. Он счел установленным, что в статье от 27 мая 2010 г. содержалась информация негативного характера о М. как о частном лице и как о лице, занимающем государственную должность. Районный суд отказал в иске в части, касавшейся фразы "Незаконное положение М.", которая являлась подзаголовком, и выражения "Я убежден, что таких людей, как... и М. не следует наделять судебными полномочиями", которые, по мнению районного суда, являлись оценочными суждениями. Остальные отрывки из статьи, по мнению районного суда, представляли собой обвинения в незаконном и аморальном поведении, то есть были утверждениями о фактах. Заявитель настаивал на том, что в статье содержались его личное мнение о (i) М., которое подтверждалось официальным документом, согласно которому некоторые жители многоквартирного дома незаконно реквизировали часть общего имущества дома, установив перегородки, и слова (ii) Е., владельца квартиры в многоквартирном доме, который был привлечен районным судом в качестве свидетеля и сообщил, что М. установила перегородку, отрезав жильцам доступ к общему имуществу. Районный суд кратко отклонил довод заявителя о том, что данные утверждения являлись оценочными суждениями, отметив, что (i) в официальном документе, подтверждавшем установку перегородок, имя М. не упоминалось и что (ii) Е. был ненадежным свидетелем, поскольку до этого жаловался на М. На этом основании районный суд пришел к выводу, что ответчики не представили доказательств правдивости оспариваемых утверждений и что последние должны были быть опровергнуты. Он также постановил, что "ИПЦ" и заявитель обязаны выплатить М. по 500 000 рублей в качестве компенсации морального вреда, а также 7 500 рублей в качестве возмещения расходов, понесенных истицей в ходе производства, то есть в общей сумме 1 015 000 рублей (около 24 360 евро)* (* Здесь и далее суммы, присужденные Российской Федерации в рублях, конвертированы в евро по курсу, действовавшему на дату вынесения соответствующего судебного акта.). Районный суд не принял во внимание финансовое положение заявителя при определении суммы компенсации, однако учел тот факт, что истица была судьей, что означало, что утверждения о ее ненадлежащем поведении были особенно циничными.

9. Заявитель обжаловал решение районного суда. 13 декабря 2010 г. Ростовский областной суд (далее - областной суд) по существу оставил жалобу заявителя без удовлетворения, указав, однако, следующее:

"...сумма, подлежащая выплате [ответчиком], должна быть соразмерна причиненному ущербу и не должна нарушать свободу информации или накладывать на средства массовой информации непомерное бремя. Таким образом, на основании статьи 361 Гражданского процессуального кодекса апелляционный суд считает необходимым снизить размер компенсации морального вреда, [подлежащей выплате] каждым ответчиком с 500 000 до 100 000 рублей".

Суммы, которые подлежали выплате каждым ответчиком в качестве возмещения судебных расходов, остались прежними. В результате заявитель, единственный владелец "ИПЦ", должен был выплатить в общей сумме 215 000 рублей (около 5 250 евро) (107 500 рублей лично и 107 500 рублей в качестве представителя "ИПЦ"). На момент рассматриваемых событий минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством Российской Федерации, составлял 4 330 рублей (около 105 евро).

10. Материалы, предоставленные Европейскому Суду, не содержат указаний на то, что судебное решение, вынесенное в пользу М., было исполнено.

II. Производства по делам о клевете, инициированные сыном А.

11. 11 июля 2008 г. судья Л. районного суда Ростовской области, А., ушла в отставку. Примерно в это же время следственные органы начали доследственную проверку по факту предполагаемого получения А. взятки.

12. 31 июля 2008 г. в газете была опубликована статья заявителя под названием "Судейская таблица умножения", которая касалась, в частности, отставки А. В соответствующей части статьи говорилось следующее:

"Заместитель председателя Л. районного суда была поймана при получении взятки. В течение почти года эта страж закона не могла быть отстранена от должности. Только что стало известно, что она была лишена полномочий и что в отношении нее, наконец, будет возбуждено уголовное дело".

13. В сентябре 2008 года в газете и журнале "ПроРостов" была опубликована статья под названием "А сука здесь причем?", в которой содержался следующий отрывок:

"Опыт бывшего судьи Л. районного суда А., которая была поймана на получении взяток, уже давно является стандартной практикой среди судей...".

14. 16 сентября 2008 г. А. обратилась в суд с гражданским иском, среди прочих, к заявителю и "ИПЦ", утверждая, что два вышеуказанных фрагментов статьи были клеветническими.

15. 6 ноября 2008 г. районный суд частично удовлетворил требования А., потребовав опровергнуть оспариваемые высказывания и присудив определенную сумму в качестве компенсации морального вреда.

16. Однако после того, как заявитель подал жалобу, А. отказалась от иска. 29 декабря 2008 г. областной суд принял отказ заявительницы от дальнейшего рассмотрения ее исковых требований, отменил решение суда от 6 ноября 2008 г. и прекратил производство по делу.

17. 30 ноября 2009 г. было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении А. по факту предполагаемого получения взятки и подделки официальных документов.

18. 10 июня 2010 г. заявитель опубликовал в газете еще одну статью под названием "Наследники судебной власти", в соответствующей части которой говорилось следующее:

"Мы освещали данный вопрос в статьях, в которых пролили свет на бывшую судью Л. районного суда и взяточницу А.".

19. 21 июня 2010 г. А. обратилась в суд с гражданским иском к заявителю и "ИПЦ" в связи с публикацией статьи от 10 июня 2010 г.

20. 13 июля 2010 г. А. умерла.

21. 13 сентября 2010 г. районный суд прекратил производство по иску А. в связи со смертью истицы. Он решил, что ее наследники не могли заменить А. в данном производстве, поскольку право на репутацию не может передаваться по наследству.

22. 9 ноября 2010 г. иск о клевете в связи с публикацией упомянутых выше статей, касавшихся А., был подан от имени ее несовершеннолетнего сына А., который родился в 1995 году. Заявитель, "ИПЦ" и издательский дом "Глас" были указаны в качестве ответчиков. Сын А. утверждал, что его умершая мать испытывала сильные страдания из-за публикации трех статей, о которых идет речь в деле, что причиняет и ему сильные страдания.

23. Районный суд принял иск к рассмотрению и начал производство по делу. Первоначально судебное заседание было назначено на 14 декабря 2010 г. Впоследствии оно дважды переносилось на 27 января и 28 февраля 2011 г. Заявитель известил суд о том, что он не может явиться в судебное заседание 28 февраля 2011 г. в связи с командировкой и подал ходатайство об отложении слушания дела.

24. 28 февраля 2011 г. районный суд, отклонив ходатайство заявителя об отложении судебного заседания как необоснованное, рассмотрел дело в его отсутствие. Он вынес решение в пользу истца. Кратко коснувшись вопроса о том, имел ли сын А. право подавать иск от своего собственного имени после смерти его матери, районный суд подчеркнул, что, хотя решение от 29 декабря 2008 г. оставалось res judicata, у А. было право защищать свою репутацию и достоинство, поскольку "распространение ложных клеветнических сведений об умершем лице в некоторой степени бросало тень и на сына А.". Районный суд также решил, не приведя для этого оснований, что оспариваемые высказывания в трех статьях представляли собой утверждения о фактах, а не являлись оценочными суждениями, и что заявитель не представил доказательств их правдивости. Районный суд не упомянул о том, что заявитель был журналистом, или о контексте публикации трех статей, однако он подчеркнул, что оспариваемые высказывания предполагали, что А. совершила незаконные действия. Районный суд потребовал опровергнуть оспариваемые высказывания, а также обязал заявителя и "ИПЦ" выплатить сыну А. по 500 000 рублей (около 12 500 евро), то есть в общей сумме 1 000 000 рублей (около 25 000 евро), а издательский дом - 250 000 рублей (около 6 250 евро). Районный суд не объяснил, каким образом были рассчитаны указанные суммы. Он отметил, что принял во внимание "финансовое положение каждого ответчика", но не представил описания этого финансового положения. Районный суд также сослался на показания сына А. о моральных страданиях его матери после публикации оспариваемых статей и о негативном отношении к нему как ученику со стороны одноклассников и их родителей, к которому могла привести публикация данных статей.

25. Рассмотрев дело по жалобе ответчиков, 5 мая 2011 г. областной суд вынес краткое определение, которым решение районного суда было оставлено без изменения. Что касается присужденных сумм, областной суд дословно воспроизвел мотивировку районного суда.

26. Материалы, предоставленные Европейскому Суду, не содержат указаний на то, что судебное решение, вынесенное в пользу А., было исполнено.

Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

27. Соответствующие положения законодательства Российской Федерации и правоприменительная практика, касающиеся разбирательств дел о клевете, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Чельцова против Российской Федерации" (Cheltsova v. Russia) от 13 июня 2017 г., жалоба N 44294/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 7 (примеч. редактора).), §§ 32-34).

28. В соответствии со статьей 133 Трудового кодекса Российской Федерации 2001 года минимальный размер оплаты труда устанавливается одновременно на всей территории Российской Федерации федеральным законом и не может быть ниже величины прожиточного минимума трудоспособного населения.

29. В период, относившийся к разбирательствам, о которых идет речь в настоящем дел, минимальный размер оплаты труда в Российской Федерации, установленный Федеральным законом от 19 июня 2000 г. N 82-ФЗ, с изменениями от 24 июля 2009 г. (далее - Закон о минимальном размере оплаты труда), составлял 4 330 рублей (около 105 евро).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

30. Заявитель жаловался на то, что инициированные в отношении него два производства по делам о клевете, которые завершились вынесением определений областного суда от 13 декабря 2010 г. и 5 мая 2011 г., представляли собой несоразмерное вмешательство в его право на свободу выражения мнения, гарантированное статьей 10 Конвенции, которая в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

А. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

31. Власти Российской Федерации оспаривали данный довод.

32. Признав, что инициированные против заявителя производства по делам о клевете представляли собой вмешательство в его право на свободу выражения мнения, власти Российской Федерации утверждали, что данное вмешательство было "предусмотрено законом", а именно статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, и преследовало правомерную цель защиты репутации судей.

33. Власти Российской Федерации считали, что судьи заслуживают того, чтобы их репутация пользовалась высокой степенью защиты, а пресса не должна выходить за определенные пределы критики. Однако заявитель воспользовался своим положением журналиста для распространения "правового нигилизма" и причинения "невосполнимого ущерба" основам судебной системы. Он утверждал, что М. и А. совершили преступления в то время, когда были судьями, несмотря на отсутствие каких-либо доказательств правдивости данных утверждений.

34. При рассмотрении требований М. и сына А. суды Российской Федерации приняли во внимание то, каким образом сведения, касавшиеся истиц, были изложены в статьях, и пришли к выводу, что оспариваемые высказывания представляли собой утверждения о фактах, а не являлись оценочными суждениями. Суды Российской Федерации также решили, что заявитель не доказал, что распространяемая им информация была правдивой.

35. Суды Российской Федерации провели различие между утверждениями о фактах и оценочными суждениями и пришли к выводу, что оспариваемые утверждения были лишены фактических оснований.

36. Ссылаясь на "особую роль судебной власти в обществе", власти Российской Федерации утверждали, что в прецедентной практике Европейского Суда репутация судей пользуется повышенной степенью защиты. Вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения было основано на уместных и достаточных основаниях и отвечало настоятельной общественной необходимости, поскольку "надуманные и оскорбительные утверждения заявителя в отношении судебной системы Ростовской области в целом и отдельных судей [в частности]... подрывали авторитет судебной власти и серьезно вредили престижу судейской профессии". Власти Российской Федерации пришли к заключению, что вмешательство было соразмерно преследуемой цели.

37. Власти Российской Федерации также считали, что Европейскому Суду не следует выступать в роли суда "четвертой инстанции" и ставить под сомнение исход разбирательства на внутригосударственном уровне.

38. Власти Российской Федерации также отметили, что присужденные судами суммы не были чрезмерными. Они предоставили список из 12 производств о клевете, имевших место в отношении заявителя в Ростовской области в 2008-2013 годах, и по итогам 11 из которых заявителю было предписано выплатить от 50 000 до 300 000 рублей. Власти Российской Федерации предоставили данный список для того, чтобы доказать, что заявитель "привык" быть ответчиком по делам о клевете и, таким образом, должен был иметь "правомерные ожидания относительно последствий распространения сведений, порочивших честь, достоинство и деловую репутацию". Присужденные суммы были определены профессиональными судьями, а не присяжными заседателями. Власти Российской Федерации сослались на четыре примера из практики судов общей юрисдикции Российской Федерации и арбитражных судов, в которых присужденные суммы составляли от 100 000 до 500 000 рублей. Кроме того, областной суд уменьшил размер компенсации при рассмотрении апелляционной жалобы по делу, касавшемуся М.

2. Заявитель

39. Заявитель настаивал на своей жалобе. Признав, что вмешательство в его право на свободу выражения мнения было предусмотрено законом и преследовало правомерную цель защиты репутации третьих лиц, он настаивал на том, что оно не было "необходимо в демократическом обществе".

40. Заявитель подчеркнул, что в момент событий настоящего дела в рамках проведенного им журналистского расследования он опубликовал в интересах транспарентности несколько статей, содержавших критику в адрес некоторых судей Ростовской области, с целью разоблачения их злоупотреблений и превышения ими полномочий в судебной системе. Однако он никогда не использовал оскорбительные или вульгарные выражения и не пытался "подорвать престиж" судебной власти. Оспариваемые статьи, касавшиеся М. и А., должны были рассматриваться в рамках более широкого контекста попыток заявителя разоблачить коррупцию в судебной системе. Заявитель был ответчиком по ряду производств по делам о клевете, которые завершились тем, что ему было предписано выплатить значительные суммы в качестве компенсации морального вреда, что, по его мнению, могло помешать прессе вносить вклад в обсуждение вопросов, представляющих общественный интерес.

41. Оспариваемые высказывания, касавшиеся М. и А., являлись оценочными суждениями со стороны заявителя и имели под собой достаточные фактические основания. Что касается М., заявитель ссылался на копию заявления М. о предоставлении ей исключительного права на часть общего имущества в упомянутом выше многоквартирном доме, копию заключения службы пожарной безопасности о состоянии здания и на иные документы. Что касается А., в отношении которой было возбуждено уголовное дело по факту предполагаемого получения взятки, заявитель ссылался на заключение дисциплинарной комиссии судей и на предварительное согласие Верховного Суда Российской Федерации на отстранение ее от должности. Тем не менее суды Российской Федерации не провели различия между утверждениями о фактах и оценочными суждениями и отказались предпринять какие-либо меры для оценки наличия достаточных фактических оснований для оспариваемых утверждений. Делая вывод о том, что при отсутствии уголовного осуждения не было фактических оснований для утверждений заявителя в отношении М. и А., суды установили чрезвычайно высокий стандарт доказывания. Заявитель считал, что суды Российской Федерации не привели достаточных и уместных оснований, которые могли бы оправдать оспариваемое вмешательство.

42. Суммы, присужденные М. и сыну А., расценивались заявителем как значительные: он рассматривал их как наказание, назначенное с целью заставить его замолчать, и это произвело на него отпугивающий эффект. Суды Российской Федерации не приняли во внимание финансовое положение заявителя и не оценили степень ущерба, причиненного истцам, или соразмерность присужденных сумм причиненному истцам ущербу. В соответствии с законодательством Российской Федерации, принимая решение о размере компенсации, которую надлежит присудить в гражданском производстве, судьи должны были руководствоваться лишь своим внутренними убеждениями, а в решениях судов не был указан способ расчета или элементы, которые следовало принимать во внимание. По мнению заявителя, это объясняло, почему на практике суды Российской Федерации присуждали по делам о клевете несоразмерно большие суммы, когда дело касалось политиков или государственных служащих, что являлось средством, используемым лицами, наделенными властью, для того, чтобы заставить замолчать своих оппонентов.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

43. Европейский Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо по иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

44. Европейский Суд прежде всего отмечает, что сторонами не оспаривалось следующее: решения районного суда от 4 октября 2010 г. и 28 февраля 2011 г. в той части, в которой они были оставлены в силе определениями областного суда от 13 декабря 2010 г. и 5 мая 2011 г. соответственно (см. выше §§ 8, 9, 24 и 25), представляли собой вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения, гарантированное пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Данное вмешательство было "предусмотрено законом", а именно статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, и "преследовало правомерную цель": "защиту репутации или прав других лиц" по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции. Таким образом, остается проверить, было ли это вмешательство "необходимо в демократическом обществе". В целях рассмотрения данного вопроса Европейский Суд должен убедиться в том, что оно было соразмерно преследуемой правомерной цели, а основания, на которых были сделаны выводы судов Российской Федерации, были уместными и достаточными (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France) от 23 апреля 2015 г., жалоба N 29369/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 10 (примеч. редактора).), § 144). Европейский Суд также отмечает, что вмешательство должно рассматриваться в контексте той важнейшей роли, которую свободная пресса выполняет при обеспечении надлежащего функционирования демократического общества (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia) от 5 марта 2019 г., жалоба N 24014/07* (* См.: там же. 2019. N 10 (примеч. редактора).), § 30).

45. Общие принципы, касающиеся необходимости вмешательства в право на свободу выражения мнения, были изложены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland) от 29 марта 2016 г., жалоба N 56925/08* (* См.: там же. 2018. N 10 (примеч. редактора).), § 48, среди многих других постановлений. Общие принципы, касающиеся статьи 10 Конвенции и свободы прессы, обобщены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компании "Сатакуннан Марккинапёрсси Ой" и "Сатамедиа Ой" против Финляндии" (Satakunnan Markkinaporssi Oy аnd Satamedia Oy v. Finland) от 27 июня 2017 г., жалоба N 931/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 2 (примеч. редактора).), §§ 124-128). Установленные в прецедентной практике Европейского Суда стандарты, которым должно соответствовать вмешательство в осуществление свободы прессы, чтобы соответствовать требованию необходимости, предусмотренному пунктом 2 статьи 10 Конвенции, были недавно резюмированы в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia), §§ 33-34). Общие принципы, выработанные в прецедентной практике Европейского Суда относительно пределов допустимого для государств усмотрения в сфере регламентации прав человека и сопоставления права на свободу выражения мнения и права на уважение личной жизни, обобщены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Аксель Шпрингер АГ" против Германии" (Axel Springer AG v. Germany) от 7 февраля 2012 г., жалоба N 39954/08, §§ 85-95, в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудерк и компания "Ашетт Филипакки ассосье" против Франции" (Couderc and Hachette Filipacchi Associes v. France) от 10 ноября 2015 г., жалоба N 40454/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 8 (примеч. редактора).), §§ 90-93, и в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Отделение исламской общины в Брчко и другие против Боснии и Герцеговины" (Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others v. Bosnia and Herzegovina) от 27 июня 2017 г., жалоба N 17224/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 6 (примеч. редактора).), § 77).

46. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что общей чертой обоих производств было то, что они были связаны с упомянутыми выше газетными статьями, в которых подвергались критике судьи. Европейский Суд напоминает, что вопросы, касающиеся функционирования системы правосудия, института, который является ключевым для любого демократического общества, относятся к сфере общественного интереса. В этой связи необходимо принимать во внимание особую роль судебной власти в обществе. Как гарант правосудия, основополагающей ценности государства, подчиненного верховенству права, судебная власть должна пользоваться доверием общественности, чтобы успешно выполнять свои обязанности. Таким образом, может быть необходимо защищать такое доверие от наносящих ему большой ущерб нападок, которые являются по существу необоснованными, особенно ввиду того факта, что судьи, которые подверглись критике, обязаны проявлять сдержанность и потому не могут ответить на нее (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), § 128, с дальнейшими ссылками). Тем не менее (за исключением случаев наносящих большой ущерб нападок, которые являются по сути необоснованными), учитывая тот факт, что судьи составляют часть основополагающего института государства, в данном качестве они могут подвергаться личной критике в рамках допустимых пределов, и не только общим и теоретическим образом. Действуя в официальном качестве, они, таким образом, могут подвергаться критике, допустимые пределы для которой являются более широкими, чем для обычных граждан (см. ibid., § 131).

47. Европейский Суд уже приходил к выводу о нарушении статьи 10 Конвенции в ряде дел против Российской Федерации в связи с тем, что суды Российской Федерации не применили стандарты его прецедентной практики, касающейся свободы прессы (см. Постановление Европейского Суда по делу "ООО "Ивпресс" и другие против Российской Федерации" (OOO Ivpress and Others v. Russia) от 22 января 2013 г., жалоба N 33501/04 и три других жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 11 (примеч. редактора).), § 79, Постановление Европейского Суда по делу "Куницына против Российской Федерации" (Kunitsyna v. Russia) от 13 декабря 2016 г., жалоба N 9406/05* (* См.: там же. 2017. N 12 (примеч. редактора).), §§ 46-48, Постановление Европейского Суда по делу "Терентьев против Российской Федерации" (Terentyev v. Russia) от 26 января 2017 г., жалоба N 25147/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 3 (примеч. редактора).), §§ 22-24, Постановление Европейского Суда по делу "ООО "Издательский центр  Квартирный ряд" против Российской Федерации" (Izdatelskiy Tsentr Kvartirnyy Ryad v. Russia) от 25 апреля 2017 г., жалоба N 39748/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 4 (примеч. редактора).), § 46, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Чельцова против Российской Федерации" (Cheltsova v. Russia), § 100, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia), §§ 36-39, Постановление Европейского Суда по делу ""Новая газета" и Милашина против Российской Федерации" (Novaya Gazeta and Milashina v. Russia) от 2 июля 2019 г., жалоба N 4097/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 7 (примеч. редактора).), §§ 66-73).

48. Европейский Суд сначала обращает внимание на поразительную схожесть подходов районного и областного судов в двух отдельных делах о клевете с участием заявителя. В обоих производствах районный и областной суды ограничились тем, что (i) установили факт распространения утверждений, которые они рассматривали как опорочившие честь, достоинство и деловую репутацию двух судей, и (ii) отметили, что ответчики не доказали правдивость данных утверждений, а затем суды присудили очень значительные суммы в качестве компенсации морального вреда.

49. Европейский Суд отмечает, что в обоих производствах суды Российской Федерации не приняли во внимание некоторые важные элементы. Во-первых, они не предпринимали попыток придать одинаковый вес позициям обоих сторон. Напротив, они уделили внимание предполагаемой повышенной уязвимости М. и А. как судей, а также сына судьи А., при этом игнорируя тот факт, что заявитель был журналистом. Европейский Суд напоминает о своем устоявшемся подходе к особой ключевой роли, которую судебная власть играет в демократическом обществе, и подчеркивает, что судебная власть не может эффективно выполнять свои задачи без умеренной терпимости по отношению к критике со стороны журналистов. Защиту судей от каждого критического замечания со стороны прессы, независимо от его обоснованности, уместности или формулировки, сложно рассматривать как меру, способствующую верховенству права. Кроме того, районный и областной суды не приняли во внимание следующие аспекты: наличие или отсутствие добросовестности со стороны заявителя (в частности, с учетом документальных и свидетельских доказательств, представленных в ходе производства по делу о клевете, инициированного М.); цель, которую преследовал заявитель при публикации статей; наличие в оспариваемых статьях вопросов, представляющих общественный интерес или являющихся предметом общей озабоченности; уместность информации о предположительно коррупционных действиях судей. Не проанализировав в какой-либо степени данные элементы, суды Российской Федерации не уделили внимания той важной функции, которую пресса выполняет в демократическом обществе (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia), § 36).

50. Напоминая, что необходимо осторожно проводить различие между фактами и оценочными суждениями с учетом того, что наличие фактов может быть доказано, а правдивость оценочных суждений нет (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазаре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania) от 17 декабря 2014 г., жалоба N 33348/96, § 98, и Постановление Европейского Суда по делу "Маргулев против Российской Федерации" (Margulev v. Russia) от 8 октября 2019 г., жалоба N 15449/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2020. N 2 (примеч. редактора).), § 48), Европейский Суд отмечает, что районный суд провел данное различие в своем решении от 4 октября 2010 г. в отношении одного из оспариваемых высказываний. Однако суды Российской Федерации внимательно не рассмотрели доводы заявителя, касавшиеся остальных утверждений, которые, по мнению заявителя, выражали его личное субъективное мнение, которое не могло быть доказано (см. выше §§ 8, 9, 24 и 25). Следовательно, Европейский Суд не может не отметить, что суды Российской Федерации не применили со всей тщательностью один из ключевых стандартов, установленных в его прецедентной практике по вопросу права на свободу выражения мнения.

51. Что касается необходимости сопоставления права судей (или их наследников) на репутацию и права на журналистов на свободу выражения мнения, Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации просто указали, что оспариваемые высказывания порочили честь, достоинство и деловую репутацию истцов, не объяснив, на каком основании они сделали такой вывод. Районный и областной суды не сочли необходимым проверять, могли ли оспариваемые утверждения действительно рассматриваться как нападки, способные причинить ущерб чести и деловой репутации истиц, не говоря уже об их достоинстве. Мотивировка судов, как представляется, была основана на молчаливой презумпции, согласно которой интересы, связанные с защитой чести и достоинства других лиц (в частности наделенных властными полномочиями), преобладали по отношению к праву на свободу выражения мнения при любых обстоятельствах. Не сопоставив два этих противоположных интереса, суды Российской Федерации не произвели необходимую проверку в отношении соразмерности вмешательства (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia), § 38).

52. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что заявитель отдельно жаловался на то, что присужденные судами суммы были несоразмерно большими (см. выше § 42). В соответствии с устоявшейся прецедентной практикой Европейского Суда о предъявлении к журналистам требований, связанных с предполагаемой клеветой, характер и строгость наказания являются факторами, которые должны приниматься во внимание при оценке соразмерности вмешательства. Европейский Суд также должен проверить, не является ли назначенное наказание формой цензуры с целью заставить прессу отказаться от выражения критики. В контексте обсуждения темы, представляющей общественный интерес, такое наказание может заставить журналистов отказаться от того, чтобы вносить вклад в общественную дискуссию по вопросам, затрагивающим жизнь общества. Оно также может помешать прессе выполнять свою задачу как источника информации и общественного "сторожевого пса" (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland), § 79). Таким образом, Европейский Суд при обстоятельствах настоящего дела считает необходимым проверить, применили ли суды Российской Федерации стандарты, установленные в его прецедентной практике по вопросу, касающемуся соразмерности сумм, присуждаемых по делам о клевете против представителя прессы, при определении сумм, которые следовало присудить М. и сыну А. Для этого Европейский Суд сначала сделает обзор своей прецедентной практики.

53. Несмотря на то, что Европейский Суд всегда отмечал, что между размером компенсации за клевету и ущербом, причиненным репутации, должно существовать разумное соотношение соразмерности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Толстой Милославский против Соединенного Королевства" (Tolstoy Miloslavsky v. United Kingdom) от 13 июля 1995 г., жалоба N 18139/91, § 49, и Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства" (Steel and Morris v. United Kingdom) от 15 февраля 2005 г., жалоба N 68416/01* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. N 7 (примеч. редактора).), § 96), он не установил заранее определенной формулы, которая позволяла бы решить, было ли выполнено данное требование. В некоторых делах Европейский Суд приходил к выводу, что присужденные суммы были настолько велики в абсолютном выражении и по сравнению с суммами, присужденными по другим делам о клевете, что требовалась усиленная проверка их соразмерности (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Толстой Милославский против Соединенного Королевства" (Tolstoy Miloslavsky v. United Kingdom), § 49, in fine, Постановление Европейского Суда по делу "Пакдемирли против Турции" (Pakdemirli v. Turkey) от 22 февраля 2005 г., жалоба N 35839/97, § 59, Постановление Европейского Суда по делу "Издательство "Авги паблишинг" и Агентство "Пресс С.А." и Карис против Греции" (I Avgi Publishing and Press Agency S.A. and Karis v. Greece) от 5 июня 2008 г., жалоба N 15909/06, § 35, Постановление Европейского Суда по делу "Компания Publico-Comunicacao Social, S.A. и другие против Португалии" (Publico-Comunicacao Social, S.A. and Others v. Portugal) от 7 декабря 2010 г., жалоба N 39324/07, § 55, Постановление Европейского Суда по делу "Гоувейя Гомеш Фернандеш и Фрейташ е Коста против Португалии" (Gouveia Gomes Fernandes and Freitas e Costa v. Portugal) от 29 марта 2011 г., жалоба N 1529/08, § 54, Постановление Европейского Суда по делу "Тавареш де Алмейда Фернандеш и Алмейда Фернандеш против Португалии" (Tavares de Almeida Fernandes and Almeida Fernandes v. Portugal) от 17 января 2017 г., жалоба N 31566/13, § 77, и Постановление Европейского Суда по делу "Гиулфер Предеску против Румынии" (Ghiulfer Predescu v. Romania) от 27 июня 2017 г., жалоба N 29751/09, § 60). В некоторых делах Европейский Суд использовал для сравнения какую-либо другую сумму, например, ежемесячный доход заявителя (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства" (Steel and Morris v. United Kingdom), § 96, Постановление Европейского Суда по делу "Копривица против Черногории" (Koprivica v. Montenegro) от 22 ноября 2011 г., жалоба N 41158/09, §§ 72-73, Постановление Европейского Суда по делу "Касабова против Болгарии" (Kasabova v. Bulgaria) от 19 апреля 2011 г., жалоба N 22385/03, § 71, Постановление Европейского Суда по делу "Тешич против Сербии" (Tesic v. Serbia) от 11 февраля 2014 г., жалобы NN 4678/07 и 50591/12, § 65, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Чельцова против Российской Федерации" (Cheltsova v. Russia), § 85), минимальную ежемесячную заработную плату (см. Постановление Европейского Суда по делу "Божков против Болгарии" (Bozhkov v. Bulgaria) от 19 апреля 2011 г., жалоба N 3316/04, § 55), средний ежемесячный размер оплаты труда (см. Постановление Европейского Суда по делу "Квечень против Польши" (Kwiecien v. Poland) от 9 января 2007 г., жалоба N 51744/99, § 56, и Постановление Европейского Суда по делу "Морарь против Румынии" (Morar v. Romania) от 7 июля 2015 г., жалоба N 25217/06, § 70), средний доход лиц определенной профессии (см. Постановление Европейского Суда по делу "Соргуч против Турции" (Sorguc v. Turkey) от 23 июня 2009 г., жалоба N 17089/03, § 37) или суммы, присужденные судами государства-ответчика по делам другого рода (см. Постановление Европейского Суда по делу "Организация "Народны лист Д.Д." против Хорватии" (Narodni List D.D. v. Croatia) от 8 ноября 2018 г., жалоба N 2782/12, § 70).

54. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что ни одна из сторон не указала, каков был ежемесячный доход заявителя и в целом какими средствами он располагал на момент событий настоящего дела. В любом случае Европейский Суд считает необходимым для сравнения сумм, присужденных М. и сыну А., использовать минимальный размер оплаты труда, который установлен и регулярно изменяется Федеральным Собранием Российской Федерации. Минимальный размер оплаты труда, который применялся на момент принятия судебных решений, о которых идет речь в деле, составлял 4 330 рублей (см. выше § 29). Следовательно, в деле М. заявитель как индивидуальное лицо и как единственный владелец "ИПЦ" был обязан выплатить истице сумму, которая превышала МРОТ в 49 раз, а в деле сыну А. - в 230 раз. Таким образом, Европейский Суд полагает, что присужденные суммы были очень значительными (см. аналогичную мотивировку в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Соргуч против Турции" (Sorguc v. Turkey), § 37, и в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Копривица против Черногории" (Koprivica v. Montenegro), § 73).

55. Однако суды Российской Федерации уделили очень мало или вообще не уделили внимания вопросу о соразмерности присужденных сумм. Присуждая М. по 500 000 рублей от заявителя и "ИПЦ" (то есть в сумме 1 000 000 рублей, что в 230 раз больше, чем МРОТ), районный суд не только не упомянул о финансовом положении заявителя, но и подчеркнул тот факт, что истица была судьей, тем самым придав преобладающий вес позиции истицы (см. выше § 8). Несмотря на то, что областной суд снизил размер компенсации при рассмотрении дела в апелляционной инстанции, он не проверил, была ли сумма в размере 215 000 рублей, которая должна была быть выплачена М. заявителем как индивидуальным лицом и единственным владельцем "ИПЦ", соразмерной с учетом финансового положения заявителя (см. выше § 9). Что касается суммы в размере 500 000 рублей, которые и заявитель, и "ИПЦ" должны были выплатить сыну А., суды обоих инстанций сфокусировались на том, что истец должен был испытывать сильные страдания из-за посягательств на репутацию его матери. Районный суд мимоходом отметил, что он принял во внимание "финансовое положение каждого ответчика", но не указал каких-либо подробных сведений об этом положении (см. выше § 24). Областной суд лишь воспроизвел текст мотивировки районного суда (см. выше § 25). В связи с этим Европейский Суд считает, что районный и областной суды, определяя размер компенсации морального вреда, которую заявитель должен был выплатить в рамках двух производств по делам о клевете, не обеспечили соблюдения разумного соотношения соразмерности между вредом, причиненным репутации истцов, и суммой присужденной компенсацией, как того требуют стандарты прецедентной практики Европейского Суда (см. выше § 53).

56. Европейский Суд полагает, что причины, указанные судами Российской Федерации в качестве оснований двух вмешательств в право заявителя на свободу выражения мнения, хотя и были уместными, не могут быть признаны достаточными. При оценке обстоятельств дел суды Российской Федерации не приняли надлежащим образом во внимание принципы и критерии, установленные в прецедентной практике Европейского Суда в сфере сопоставления права на уважение личной жизни и права на свободу выражения мнения (см. выше § 45). Таким образом, они вышли за пределы допустимого для государства усмотрения и не доказали, что между двумя вмешательствами и преследуемой правомерной целью существовало разумное соотношение соразмерности (см., mutatis mutandis, упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудерк и компания "Ашетт Филипакки ассосье" против Франции" (Couderc and Hachette Filipacchi Associes v. France), § 153, Постановление Европейского Суда по делу "Олафссон против Исландии" (Olafsson v. Iceland) от 16 марта 2017 г., жалоба N 58493/13, § 62, и "Фонд против расизма и антисемитизма против Швейцарии" (GRA Stiftung gegen Rassismus und Antisemitismus v. Switzerland) от 9 января 2018 г., жалоба N 18597/13, § 79, см. также упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia), § 39, и Постановление Европейского Суда по делу "Надтока против Российской Федерации (N 2)" (Nadtoka v. Russia) (N 2) от 8 октября 2019 г., жалоба N 29097/08* (* См. в настоящем номере на с. 30 (примеч. редактора).), § 50). Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу, что не было доказано, что вмешательство было "необходимо в демократическом обществе".

57. Следовательно, по делу имело место нарушение статьи 10 Конвенции в связи с двумя производствами по делам о клевете, инициированным против заявителя.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции

58. Заявитель жаловался на то, что районный суд провел заседание 28 февраля 2011 г. в его отсутствие. Он также жаловался на то, что суды Российской Федерации неверно, в нарушение принципа res judicata, удовлетворили иск сына А., лица, чье имя не упоминалось в оспариваемых статьях, несмотря на то, что производство по делу о клевете, инициированное матерью А. и касавшееся тех же статей, ранее было прекращено. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части гласит:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

59. Принимая во внимание обстоятельства дела и вывод о том, что по делу было допущено нарушение статьи 10 Конвенции в связи с тем, что суды Российской Федерации не применили стандарты Конвенции в ходе двух производств по делам о клевете против заявителя (см. выше § 56), а также соображения краткости, Европейский Суд считает, что отсутствует необходимость отдельно решать вопрос о приемлемости и рассматривать по существу жалобы заявителя на предполагаемые нарушения пункта 1 статьи 6 и статьи 13 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Общественная организация "Центр правовых ресурсов" в интересах Валентина Кэмпеану против Румынии" (Centre for Legal Resources on behalf of Valentin Campeanu v. Romania) от 17 июля 2014 г., жалоба N 47848/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. N 12 (примеч. редактора).), § 156, см. также в контексте статей 6 и 10 Конвенции Постановление Европейского Суда по делу "Фатих Таш против Турции (N 2)" (Fatih Tas v. Turkey) (N 2) от 10 октября 2017 г., жалоба N 6813/09, § 21, Постановление Европейского Суда по делу "Лакруа против Франции" (Lacroix v. France) от 7 сентября 2017 г., жалоба N 41519/12, § 53, и Постановление Европейского Суда по делу "Редакция газеты "Земляки" против Российской Федерации" (Redaktsiya Gazety Zemlyaki v. Russia) от 21 ноября 2017 г., жалоба N 16224/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018 N 11 (примеч. редактора).), § 52).

III. Применение статьи 41 Конвенции

60. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

61. Заявитель требовал присудить ему 17 700 евро (то есть суммы, присужденные М. (около 5 200 евро, см. выше § 9) и сыну А. (около 12 500 евро, см. выше § 24) в качестве возмещения материального ущерба. Кроме того, он требовал присудить ему 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Заявитель также требовал присудить ему 200 евро в качестве возмещения почтовых расходов, понесенных им лично в ходе разбирательства в Европейском Суде, но это требование не было подтверждено документами. В дополнение к этому заявитель требовал присудить ему 3 650 евро в качестве возмещения расходов, понесенных его представителем в ходе разбирательства дела в Европейском Суде (в том числе плату за 30 часов работы по ставке 120 евро за час и 50 евро административных расходов) и просил, чтобы данная сумма была перечислена непосредственно на банковский счет его представителя. Заявитель предоставил подробное расписание часов юридической работы его представителя, но не предоставил документов в подтверждение понесенных административных расходов.

62. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не выплатил суммы, присужденные внутригосударственными судами в пользу М. и сына А., и сделали вывод о том, что требование о возмещении материального ущерба должно быть отклонено. Они также утверждали, что заявителю не следует присуждать компенсацию морального вреда, поскольку по делу не было допущено нарушений Конвенции, и в любом случае требуемые суммы были, по их мнению, чрезмерными. Что касается требования о возмещении судебных расходов и издержек, власти Российской Федерации утверждали, что требование о возмещении 200 евро не было подтверждено какими-либо доказательствами, а требование о возмещении 3 650 евро было основано на соглашении между заявителем и его представителем, которое, по мнению властей Российской Федерации, было недействительным.

63. Европейский Суд подчеркивает, что заявитель не предоставил каких-либо доказательств того, что он исполнил полностью или частично судебные решения от 4 октября 2010 г. и 28 февраля 2011 г. (в части, в которой эти решения были оставлены в силе судом апелляционной инстанции 13 декабря 2010 г. и 5 мая 2011 г. соответственно). Вместе с тем он отмечает, что данные судебные решения по-прежнему подлежат исполнению в соответствии с законодательством Российской Федерации. В связи с этим Европейский Суд присуждает заявителю требуемые суммы в качестве возмещения материального ущерба, которые соответствуют суммам, подлежащим выплате в соответствии с решениями судов Российской Федерации, признанными выше нарушившими требования Конвенции, а также любые налоги, которые могут быть начислены на указанные суммы. Европейский Суд также присуждает заявителю 9 750 евро в качестве компенсации морального вреда. Европейский Суд отклоняет требование о возмещении почтовых расходов и, принимая во внимание тот факт, что заявителю было предоставлено право на оплату юридической помощи, полагает разумным присудить ему 650 евро в качестве возмещения соответствующих расходов, понесенных в ходе разбирательства в Европейском Суде; данная сумма подлежит перечислению непосредственно на банковский счет представителя заявителя.

64. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу, касающуюся права на свободу выражения мнения, приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что по делу имело место нарушение статьи 10 Конвенции в связи с двумя производствами по делам о клевете, инициированным против заявителя;

3) постановил, что отсутствует необходимость отдельно решать вопрос о приемлемости и рассматривать по существу жалобы на предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

4) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, действующему на дату выплаты, плюс любые налоги, которые могут быть начислены на указанные суммы:

(i) 17 700 (семнадцать тысяч семьсот) евро в качестве возмещения материального ущерба;

(ii) 9 750 (девять тысяч семьсот пятьдесят) евро в качестве компенсации морального вреда;

(iii) 650 (шестьсот пятьдесят) евро в качестве возмещения судебных расходов и издержек, которые подлежат перечислению непосредственно на банковский счет представителя заявителя;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные суммы должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей в период невыплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 2 июня 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Милан Блашко Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда