Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 сентября 2020 г. Дело "Компания "ООО "Регнум"" (OOO Regnum) против Российской Федерации" (Жалоба N 22649/08) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Компания "ООО "Регнум"" (OOO Regnum)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 22649/08)

Постановление Суда

Страсбург, 8 сентября 2020 г.

По делу "Комания "ООО  "Регнум" против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Алены Полачковой,

Лорэн Скембри Орланд,

Аны Марии Герра Мартинш, судей,

а также при участии Милана Блашко, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание:

жалобу (N 22649/08), поданную против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) обществом с ограниченной ответственностью ООО "Регнум", созданным в соответствии с законодательством Российской Федерации (далее - компания-заявительница), 10 апреля 2008 г.;

решение от 2 ноября 2017 г. официально уведомить власти Российской Федерации (далее также - власти государства-ответчика) о жалобе;

доводы сторон;

рассмотрев дело в закрытом заседании 30 июня 2020 г.;

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

1. Компания-заявительница - электронное новостное агентство - опубликовала информацию, распространяемую местным отделением милиции и Федеральной службой по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека, об отравлении ртутью в результате потребления напитка на основе сока, выпускаемого под определенной торговой маркой. Напитки, выпускаемые под данной торговой маркой, производились как минимум двумя юридическими лицами, одно из которых обратилось в арбитражный суд с иском о защите чести, достоинства и деловой репутации в отношении компании-заявительницы. Нижестоящие арбитражные суды отклонили требования, но арбитражный суд, который рассматривал кассационную жалобу истца, вынес решение против компании-заявительницы, обязав ее выплатить истцу значительную сумму компенсации. Компания-заявительница жаловалась на нарушение своего права на свободу выражения мнения.

Факты

2. Компания-заявительница находится в г. Москве, ее интересы представляла юрист Г. Арапова, работающая в г. Воронеже.

3. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

4. Факты дела, представленные сторонами, можно кратко изложить следующим образом.

I. Исходная информация

5. Компания-заявительница является основательницей информационного агентства REGNUM (далее - Regnum). Regnum зарегистрировано как интернет-издание в соответствии с Законом Российской Федерации "О средствах массовой информации" (см. ниже § 38) и специализируется на публикации экономических, политических и социальных новостей. Компания-заявительница владеет сайтом Regnum, www.regnum.ru (далее - сайт). Редакционная коллегия Regnum не имеет статуса юридического лица.

6. 19 ноября 2005 г. следователь управления внутренних дел (далее - УВД) по г. Ухте получил информацию из местной больницы о том, что жительница Ухтинского района Республики Коми попала в больницу с отравлением ртутью после потребления пачки сока, выпускаемого под торговой маркой "Любимый сад". Такая же информация поступила в различные местные средства массовой информации.

7. Корреспондент Regnum пытался получить комментарий Главного управления Министерства по чрезвычайным ситуациям по Республике Коми (далее - МЧС по Республике Коми). Корреспонденту сообщили, что 19 ноября 2005 г. женщине стало плохо после употребления напитка "Любимый сад". Ее доставили в больницу и диагностировали у нее отравление ртутью. По факту инцидента была начата проверка.

II. Обжалуемые новостные сообщения

8. 21 ноября 2005 г. на сайте было опубликовано новостное сообщение под заголовком "В соке "Любимый сад" обнаружена ртуть". В трех коротких абзацах содержалась информация о том, что (a) 37-летняя женщина обратилась в отделение скорой помощи местной больницы после того, как она обнаружила шарики ртути в коробке яблочного сока, которую она купила в местном магазине; (b) сотрудники УВД и МЧС по Республике Коми выехали на место происшествия; (c) 20 ноября 2005 г. УВД совместно с представителями территориального управления Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей (далее - Роспотребнадзор) провели проверку, изъяли коробки с соком "Любимый сад" и отправили их на экспертизу в целях обнаружения ртути; (d) экспертиза изъятых коробок проводилась коллегией экспертов; (e) работа по выявлению и изъятию всей партии подозрительного напитка продолжается; (f) пострадавшая по-прежнему находилась в больнице в "удовлетворительном" состоянии; и (g) в 2004 году шарики ртути также были найдены в напитке "Любимый сад", когда его выпила беременная женщина.

9. 22 ноября 2005 г. на сайте было опубликовано новостное сообщение под заголовком "Прокуратура [Республики] Коми возбудила уголовное дело по факту отравления соком "Любимый сад"". В двух коротких абзацах содержалась следующая информация. По данным МЧС по Республике Коми, 21 ноября 2005 г. прокуратура г. Ухты возбудила уголовное дело по факту отравления ртутью. Неуказанные государственные органы продолжали проводить мероприятия по выявлению и изъятию из торговых точек партии напитка "Любимый сад". Женщина, которая купила упаковку сока, содержащую шарики ртути, находилась в больнице в удовлетворительном состоянии.

10. В тот же день корреспондент Regnum лично обратился в управление Роспотребнадзора по Республике Коми, чтобы получить новую информацию. Руководитель управления Г. устно подтвердила, что в яблочном напитке "Любимый сад" была обнаружена ртуть.

11. В подтверждение устного заявления Г. заместитель руководителя управления Роспотребнадзора по Республике Коми К. отправил Regnum по факсу копию письма от 22 ноября 2005 г. Письмо было адресовано руководителям местных отделений Роспотребнадзора и содержало следующие сведения:

"[Управление Роспотребнадзора по Республике Коми] информирует [вас] о том, что по информации, полученной от [Территориального отдела Роспотребнадзора по Республике Коми в г. Ухте], установлен факт обнаружения ртути в напитке "Любимый сад" "Яблоко" 0,2 л, ТУ 9163-043-51114834-01, компании "Вимм-Билль-Данн". Дата изготовления: 30 сентября 2005 г., годен до 30 сентября 2006 г. Партия: R09:13 N 12. Производитель: ОАО "Раменский молочный завод" R-Россия, [адрес:] 140100 Московская область, г. Раменское, Транспортный проезд, 1, Fl-Россия, [адрес:] 127591 г. Москва, Дмитровское шоссе, 108, Н2 - ОАО "Владивостокский молочный комбинат", [адрес:] Россия, 690087 г. Владивосток, ул. Стрелочная, 19.

Знак сертификации ПР71, АЯ79. Упаковка Tetra Brik Aseptik произведена в [г. Киеве].

Ввиду вышеизложенного я предлагаю провести проверки крупных [оставшаяся часть строки в копиях, находящихся в распоряжении Европейского Суда, неразборчива].

В случае выявления упомянутой выше продукции прошу принять необходимые меры в установленном порядке, в том числе по приостановлению реализации впредь до особого распоряжения".

12. 23 ноября 2005 г. на сайте было опубликовано новостное сообщение, подготовленное на основе письма Роспотребнадзора, следующего содержания:

"Факт обнаружения ртути в нектаре "Любимый сад" установлен (Коми).

Согласно информации [Территориального отдела Роспотребнадзора] установлен факт обнаружения ртути в напитке "Любимый сад" "Яблоко" 0,2 литра, ТУ 9163-043-51114834-01, компании "Вимм-Биль-Данн", сообщила корреспонденту ИА REGNUM начальник ухтинского управления Г.

Дата изготовления: 30.09.2005 года. Партия R09:13 N 12. Производитель: ОАО "Раменский молочный завод" R-Россия, [адрес:] 140100 Московская область, г. Раменское, Транспортный проезд, 1, F1-Россия, [адрес:] 127591, г. Москва, Дмитровское шоссе 108, Н2 - ОАО "Владивостокский молочный комбинат", [адрес:] Россия, 690087 г. Владивосток, ул. Стрелочная, 19. Знак сертификации ПР71, АЯ79. Упаковка Tetra Brik Aseptik произведена в [г. Киеве].

[Территориальное управление Роспотребнадзора по Республике Коми] предложило провести рейдовые проверки крупных предприятий и розничной торговли по установлению фактов наличия этой продукции.

При выявлении продукции будут приняты меры в установленном порядке, в том числе по приостановлению реализации впредь до особого распоряжения [Территориального управления Роспотребнадзора по Республике Коми]. В торговых точках г. Ухты уже изъята вся партия яблочного нектара "Любимый сад", в том числе и 21 пачка с оптовой базы".

III. Иные новостные сообщения, опубликованные на сайте

13. В дополнение к трем указанным выше новостным сообщениям в разные даты Regnum публиковало на сайте следующие новостные сообщения: "Прокуратура не подтвердила факт возбуждения уголовного дела по факту отравления соком" (22 ноября 2005 г.); "Вероятность естественного заноса ртути в соке "Вимм-Билль-Данн" исключена" (22 ноября 2005 г.); ""Вимм-Билль-Данн" опровергает обвинения в том, что в соке могла находиться ртуть" (23 ноября 2005 г.); и "В изъятых пачках нектара "Любимый сад" ртути не обнаружено" (8 декабря 2005 г.).

IV. Производство по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации

14. 29 марта 2006 г. одно из юридических лиц, которые производили безалкогольные напитки под торговой маркой "Любимый сад", Открытое акционерное общество "Раменский молочный комбинат" (далее - ОАО "РМК"), обратилось в арбитражный суд с иском о защите чести, достоинства и деловой репутации против компании-заявительницы. ОАО "РМК" потребовало опровержения трех новостных сообщений (см. выше §§ 8, 9 и 12) в полном объеме, их удаления с сайта и компенсации морального вреда в размере 1 000 000 рублей.

A. Решение от 7 июля 2006 г.

15. 7 июля 2006 г. Арбитражный суд г. Москвы (далее - Московский суд) отклонил иск в полном объеме. Суд постановил, что в спорных новостных сообщениях отсутствовали указания непосредственно на организацию истца: ОАО "РМК" не обладало исключительным правом на использование товарного знака "Любимый сад", и продукцию под таким наименованием выпускало и другое юридическое лицо, которое осуществляло свою деятельность в г. Владивостоке. Московский суд отклонил довод истца о том, что письмо Роспотребнадзора, направленное Regnum по факсу, не может считаться "ответом на запрос информации" по смыслу пункта 3 статьи 57 Закона "О средствах массовой информации", поскольку оно не являлось ответом на официальный запрос и было подписано К., а не Г., которая была упомянута в новостном сообщении от 23 ноября 2005 г. в качестве источника информации. Суд постановил, что распространяемая информация исходила от Роспотребнадзора - государственного органа - и, следовательно, подпадает под исключение, предусмотренное пунктом 3 статьи 57 Закона "О средствах массовой информации", которая освобождает СМИ или журналиста от ответственности. Проанализировав целый ряд новостных сообщений, опубликованных на сайте в период с 21 ноября по 8 декабря 2005 г., Московский суд не усмотрел "грубого злоупотребления СМИ правами на распространение информации". Он отметил, что 8 декабря 2005 г. ответчик опубликовал информацию о том, что в изъятых пачках напитка ртути не обнаружено, тем самым фактически "опровергнув изложенный ранее факт об обнаружении ртути". Московский суд также отметил, что удаление новостных сообщений с сайта, как того требовал истец, не может быть применено в качестве последствия по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации в соответствии со статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации ввиду отсутствия правового основания. Суд также посчитал требование истца об опубликовании извинений безосновательным ввиду отсутствия правового основания и постановил, что иной вывод будет противоречить части 3 статьи 29 Конституции Российской Федерации, согласно которой никто не может быть принужден к отказу от своих мнений и убеждений.

B. Апелляционная жалоба истца в суд второй инстанции

16. ОАО "РМК" обжаловало решение от 7 июля 2006 г. в Девятый арбитражный апелляционный суд (далее - апелляционный суд).

17. 12 сентября 2006 г. апелляционный суд отменил решение на основании того, что в материалах дела отсутствовал протокол одного из заседаний Московского суда. Апелляционный суд принял решение вновь рассмотреть дело по правилам разбирательства в арбитражном суде первой инстанции (см. ниже § 37).

C. Постановление от 30 ноября 2006 г.

18. 30 ноября 2006 г. апелляционный суд вынес постановление. Признав факт распространения спорных новостных сообщений, он не согласился с утверждением истца о том, что они непосредственно касались ОАО "РМК".

19. Апелляционный суд отметил, что истец оспаривал следующие утверждения, содержащиеся в новостных сообщениях: (a) в пачке нектара "Любимый сад" были обнаружены шарики ртути; (b) факт обнаружения ртути в указанном напитке был установлен; и (c) прокуратура возбудила уголовное дело по факту отравления ртутью.

20. Апелляционный суд отметил, что ОАО "РМК" входило в состав группы компаний "Вимм-Билль-Данн" и не являлось единственным производителем яблочного нектара, выпускаемого под торговой маркой "Любимый сад". Точное наименование истца не было упомянуто в новостных сообщениях. В спорных новостных сообщениях от 21 и 22 ноября 2005 г. отсутствовали какие-либо сведения о том, что ОАО "РМК" изготавливает опасные пищевые продукты, содержащие ртуть, равно как и обвинения в нарушении указанной компанией каких-либо требований или в недобросовестности.

21. Апелляционный суд также отметил, что сведения об обнаружении ртути в пачке напитка "Любимый сад" и о возбуждении уголовного дела в связи с этим были предоставлены Роспотребнадзором по факсу на основании устного запроса ответчика. Суд отклонил утверждение истца о том, что письмо Роспотребнадзора от 22 ноября 2005 г. не может считаться законно полученной информацией только потому, что она не была предоставлена в ответ на официальный письменный запрос. Апелляционный суд установил, что в новостном сообщении от 23 ноября 2005 г. было прямо процитировано письмо государственного органа (или одного из его должностных лиц) и что автор письма подтвердил его подлинность по запросу апелляционного суда. Отметив, что ответчик представил вещественные доказательства, свидетельствующие о том, что уже 19 ноября 2005 г. УВД отправляло различным корреспондентам и получало от них телеграммы, рапорты и телефонограммы, касающиеся предполагаемого обнаружения ртути и связанной с этим проверки, апелляционный суд не усмотрел в действиях ответчика признаков недобросовестности и счел, что он "распространил сведения с целью информирования [широкого круга лиц] об общественно опасном проявлении".

22. По мнению апелляционного суда, тот факт, что в связи с отравлением не было возбуждено уголовное дело, не означает, что ответчик опорочил деловую репутацию ОАО "РМК", поскольку проводились проверочные мероприятия и ответчик мог не знать специфику деятельности органов внутренних дел.

23. На основании изложенного апелляционный суд отклонил апелляционную жалобу ОАО "РМК" в полном объеме.

24. ОАО "РМК" подало кассационную жалобу на постановление от 30 ноября 2006 г.

D. Постановление от 28 февраля 2007 г.

25. 28 февраля 2007 г. Федеральный арбитражный суд Московского округа (далее - окружной суд) отменил постановление от 30 ноября 2006 г. и передал дело на новое рассмотрение в апелляционный суд. Окружной суд, в частности, постановил:

"Апелляционный суд не учел, что статья 57 [Закона ''О средствах массовой информации''] предусматривает основания для освобождения [средств массовой информации и журналистов] от ответственности за нарушение законодательства о функционировании средств массовой информации.

При этом часть 2 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации не ставит обязательство средства массовой информации опровергнуть заявления, порочащие деловую репутацию, в зависимость от наличия или отсутствия факта нарушения законодательства о средствах массовой информации.

Таким образом, согласно общей норме, закрепленной в статье 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, обязательство опровергнуть заявления, порочащие деловую репутацию, не обусловлено нарушением законодательства о средствах массовой информации и, следовательно, возложением ответственности на основании [Закона ''О средствах массовой информации'']".

26. 25 июня 2007 г. по ходатайству истца ввиду изменения его наименования была произведена замена истца с ОАО "РМК" на АО "Вимм-Билль-Данн напитки" (далее - АО "ВБДН") в рамках производства по делу.

E. Постановление от 2 июля 2007 г.

27. 2 июля 2007 г. апелляционный суд вынес новое постановление по делу. Он отметил, что бремя доказывания того, что спорные сведения касались конкретного юридического лица, лежит на истце, и отклонил довод АО "ВБДН" о том, что буква "Р" в новостном сообщении от 23 ноября 2005 г. однозначно идентифицировала истца, а не другого производителя напитка под рассматриваемой торговой маркой. Суд также отметил, что в рассматриваемом сообщении упоминался "Раменский молочный завод", а не "Раменский молочный комбинат" и что первое наименование отсутствовало в Едином государственном реестре юридических лиц и, следовательно, не существовало. Он отклонил требования в полном объеме на основании того, что истец не доказал, что распространяемые сведения касались непосредственно ОАО "РМК".

28. АО "ВБДН" подало кассационную жалобу на постановление от 2 июля 2007 г.

F. Постановление от 10 октября 2007 г.

29. 10 октября 2007 г. окружной суд отменил постановление от 2 июля 2007 г. и вынес новое постановление, удовлетворив требования в полном объеме. По его мнению, апелляционный суд неверно посчитал, что истец не может быть идентифицирован на основании спорных сведений. Окружной суд постановил, что (a) три обжалуемых новостных сообщения были основаны на одном и том же "предполагаемом факте отравления ртутью"; (b) в новостном сообщении от 23 ноября 2005 г. был указан адрес истца; и (c) потребители могли перепутать наименования "Раменский молочный завод" и "Раменский молочный комбинат".

30. В подтверждение своей позиции о том, что на основании трех новостных сообщений можно было в достаточной мере идентифицировать ОАО "РМК" как объект предположительно порочащих сведений и отличить его от других производителей безалкогольного напитка под соответствующей торговой маркой, окружной суд сослался на отказ в возбуждении уголовного дела от 19 декабря 2005 г., на рапорты должностных лиц в структуре УВД от 20 ноября и 8 декабря 2005 г. и на отчеты об инциденте от 20 ноября 2005 г. По мнению окружного суда, из указанных документов, "составленных в связи с проверкой, проводимой следственным подразделением УВД по факту сообщения о предполагаемом отравлении ртутью в результате потребления сока "Любимый сад"", следовало, что "изъятие и анализ сока "Любимый сад" производства ОАО "РМК" [были] проведены в связи с проверкой по факту возможного отравления Ф. в поселке Ярега Ухтинского района". По мнению окружного суда, указанные выше элементы послужили доказательством того, что истец был четко идентифицирован и что компания-заявительница не представила доказательств в опровержение данных элементов, тем самым не сумев доказать, что распространяемые сведения касались юридического лица, отличного от истца.

31. Окружной суд подтвердил свое постановление от 28 февраля 2007 г. (см. выше § 25), отменяющее постановление апелляционного суда от 30 ноября 2006 г. (см. выше § 21), в части аргументации компании-заявительницы на основе пункта 3 статьи 57 Закона "О средствах массовой информации", не рассмотрев ее доводы заново. Суд отметил, что управление Роспотребнадзора по Республике Коми не предоставило ответчику официальной информации о проверке по жалобе на отравление ртутью, а также отметил, что ответчик не представил доказательства того, что спорные сведения касались третьего лица, а не истца.

32. Окружной суд признал сведения, содержащиеся в трех оспариваемых новостных сообщениях, недействительными и порочащими деловую репутацию истца. Он обязал Regnum опубликовать опровержение и удалить три новостные сообщения с сайта. Он присудил истцу 1 000 000 рублей (28 425 евро* (* Суммы в евро, указанные в настоящем параграфе, рассчитаны с использованием обменного курса на 10 октября 2007 г., то есть 35,18 рублей к одному евро.)) в качестве компенсации морального вреда и обязал ответчика возместить истцу 1 000 рублей (28,42 евро) в качестве компенсации судебных издержек.

V. Последующие события

33. 19 декабря 2007 г. надзорная жалоба компании-заявительницы была отклонена.

34. 27 декабря 2007 г. компания-заявительница перевела на банковский счет службы судебных приставов 1 001 000 рублей (28 102 евро* (* Указанная сумма рассчитана с использованием обменного курса на 27 декабря 2007 г., то есть 35,62 рублей к одному евро.)) в порядке добровольного исполнения постановления от 10 октября 2007 г.

Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

35. Статья 29 Конституции Российской Федерации гарантирует свободу мысли и слова, а также свободу массовой информации. В части 3 указанной статьи предусмотрено, что никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или к отказу от них.

36. Согласно статье 152 Гражданского кодекса Российской Федерации гражданин вправе требовать через суд опровержения сведений, порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Заинтересованный гражданин также вправе требовать возмещения убытков и компенсации морального вреда, причиненных распространением таких сведений. Правила указанной статьи о защите деловой репутации гражданина применяются к защите деловой репутации юридического лица.

37. Части 4 и 5 статьи 270 Арбитражного процессуального кодекса в редакции на соответствующий момент времени предусматривали, в частности, что арбитражный суд апелляционной инстанции отменяет решение арбитражного суда первой инстанции, если в материалах дела отсутствует протокол судебного заседания арбитражного суда первой инстанции, и что он должен рассмотреть дело заново по правилам, установленным для рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции.

38. Закон Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2124-1 "О средствах массовой информации" с изменениями и дополнениями в редакции на соответствующий момент времени в части, относящейся к рассматриваемому вопросу, содержал следующие положения. Под средством массовой информации понимаются периодическое печатное издание, телеканал, радиоканал, видеопрограмма, кинохроникальная программа или иная форма периодического распространения информации (статья 2). Правила, установленные Законом "О средствах массовой информации" для периодических печатных изданий, применяются к другим формам периодического распространения текстов, созданных с помощью компьютеров и (или) хранящихся в их базах данных (статья 24). Редакция средства массовой информации, его главный редактор или журналист не несут ответственности за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство граждан и организаций, либо наносящих ущерб здоровью и (или) развитию детей, либо представляющих собой злоупотребление свободой массовой информации и (или) правами журналиста, в частности, если такие сведения содержатся в ответе [государственных органов] на запрос информации либо в материалах пресс-служб государственных органов, организаций, учреждений, предприятий и органов общественных объединений (пункт 3 статьи 57) или если такие сведения являются дословным воспроизведением официальных выступлений должностных лиц государственных органов, организаций и общественных объединений (пункт 4 статьи 57).

39. Пункт 7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 г. N 3* (* Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (примеч. переводчика).) определяет "не соответствующие действительности сведения" как утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся спорные сведения. Не могут рассматриваться как не соответствующие действительности сведения, содержащиеся в судебных решениях, в решениях следственных органов и в иных официальных документах, которые могут быть обжалованы. Сведения, содержащие утверждения о нарушении лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, о неэтичном поведении или о нарушении деловой этики, умаляют честь, достоинство и деловую репутацию такого лица. Если не соответствующие действительности порочащие сведения были размещены в сети "Интернет" на информационном ресурсе, зарегистрированном в установленном законом порядке в качестве средства массовой информации, при рассмотрении иска о защите чести, достоинства и деловой репутации судам необходимо руководствоваться нормами, относящимися к средствам массовой информации. Согласно пункту 9 Постановления N 3 судам, рассматривающим иски о защите чести, достоинства и деловой репутации, следует различать утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, они не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

40. Компания-заявительница жаловалась на то, что судебное постановление от 10 октября 2007 г. представляло собой несоразмерное вмешательство в ее право на свободу выражения мнения, гарантированное статьей 10 Конвенции, которая в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

41. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по каким-либо иным основаниям, перечисленным в статье 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

42. Признав, что производство по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации в арбитражных судах представляло собой вмешательство в право компании-заявительницы на свободу выражения мнения, власти Российской Федерации утверждали, что рассматриваемое вмешательство было "предусмотрено законом", а именно статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, преследовало законную цель защиты репутации других лиц и было "необходимо в демократическом обществе".

43. Отметив, что представители прессы должны осуществлять свое право на свободу выражения мнения "в соответствии с журналистской этикой" и не должны выходить за пределы приемлемой критики, власти Российской Федерации указали, что, как установили арбитражные суды Российской Федерации, (а) компания-заявительница распространила не соответствующие действительности сведения об обнаружении ртути в напитке под определенной торговой маркой, учитывая отсутствие документальных доказательств обнаружения ртути; (b) 19 декабря 2005 г. следственные органы отказали в возбуждении уголовного дела в связи с предполагаемым обнаружением ртути; и (c) в новостном сообщении от 23 ноября 2005 г. содержалась подробная информация о подозрительной партии напитка под рассматриваемой торговой маркой. Ввиду вышеизложенного окружной суд пришел к выводу о том, что потребитель мог однозначно идентифицировать производителя подозрительной партии напитка под рассматриваемой торговой маркой, и, соответственно постановил, что спорные сведения порочили деловую репутацию истца. Окружной суд отметил, что Regnum не владел информацией, которая могла бы подтвердить, что (a) ОАО "РМК" нарушило соответствующие законы и иные нормативные правовые акты; (b) ОАО "РМК" производило пищевые продукты низкого качества; (c) имели место случаи заражения пищевых продуктов по вине ОАО "РМК"; и (d) имели место случаи причинения вреда здоровью или финансовым интересам потребителей в результате потребления пищевых продуктов производства ОАО "РМК". Следовательно, окружной суд постановил, что ответчик не доказал соответствие распространяемых сведений действительности.

44. Таким образом, власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в право компании-заявительницы на свободу выражения мнения отвечало "насущной общественной необходимости" и имело под собой "значимые и достаточные основания".

45. Власти Российской Федерации утверждали, что спорные сведения были равносильны утверждениям о фактах, не имеющим фактического основания, а не оценочным суждениям журналиста. Ответчик в судах Российской Федерации не представил каких-либо доказательств, подтверждающих действительность оспариваемых сведений, в которых утверждалось, что ОАО "РМК" недобросовестно осуществляло свою хозяйственную деятельность. В оспариваемых новостных сообщениях окружной суд "обнаружил объективный отрицательный смысловой компонент в отношении истца".

46. Власти Российской Федерации также утверждали, что "назначенное наказание [было] соразмерно правонарушению" и что сумма компенсации, присужденная истцу, была совместима с "требованиями разумности и справедливости".

(b) Компания-заявительница

47. Признавая, что вмешательство в ее право на свободу выражения мнения было "предусмотрено законом" и преследовало законную цель защиты репутации других лиц, компания-заявительница настаивала на том, что оно не было "необходимым в демократическом обществе".

48. Цель оспариваемых новостных сообщений состояла в том, чтобы осветить вопрос, вызывающий серьезную озабоченность общественности, а не в том, чтобы опорочить деловую репутацию истца. Московский и апелляционный суды трижды соглашались с ответчиком в том, что спорные сведения не имели прямого отношения к истцу. Тем не менее окружной суд в качестве суда последней инстанции постановил, что в них содержались утверждения о применении ОАО "РМК" недобросовестных практик делового оборота, хотя данное предприятие не было единственным производителем напитка, выпускаемого под торговой маркой "Любимый сад". Окружной суд не представил относимых и достаточных оснований в обоснование своего отступления от подхода, принятого Московским и апелляционным судами, и не провел баланс между правом истца на репутацию и правом широкой общественности на получение информации о потенциальной опасности для здоровья, а также правом на свободу прессы.

49. Regnum действовал добросовестно с соблюдением журналистских стандартов, необходимых для представления сбалансированной и подробной информации по вопросам общественного интереса. На момент публикации информационное агентство убедилось в действительности информации, полученной от государственных органов.

50. В ходе производства по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации ответчик приложил все разумные усилия, чтобы представить достаточные доказательства того, что распространяемые сведения были основаны на информации, полученной от государственных органов, в частности от управления Роспотребнадзора по Республике Коми и от УВД, которая была доступна на момент публикации спорных новостных сообщений. Телеграммы, отправленные УВД, подтверждали, что женщина была госпитализирована с диагнозом отравление ртутью и что коробки с напитком под рассматриваемой торговой маркой были изъяты из торговых точек и оптовых баз. Тот факт, что документ от 22 ноября 2005 г., подписанный К., был адресован руководителям местных отделений Роспотребнадзора, а не компании-заявительнице, не делает содержание документа несоответствующим действительности. Сам К. подтвердил подлинность документа в апелляционном суде. Тем не менее окружной суд счел, что информация об обнаружении ртути в коробке с напитком под рассматриваемой торговой маркой не подтверждена доказательствами, ссылаясь на отказ в возбуждении уголовного дела от 19 декабря 2005 г.

51. Окружной суд обязал ответчика опровергнуть сведения, которые не фигурировали в оспариваемых новостных сообщениях, поскольку в последних не утверждалось, что ОАО "РМК" нарушило какой-либо закон или несло ответственность за попадание посторонних предметов в коробки с напитками.

52. Окружной суд не применил стандарты в отношении свободы прессы, установленные в практике Европейского Суда, согласно которой представители прессы не обязаны проверять достоверность сообщений государственных органов. При цитировании письма от 22 ноября 2005 г. компания-заявительница использовала методы объективного и сбалансированного освещения события. Апелляционный суд правильно применил пункт 3 статьи 57 Закона "О средствах массовой информации" в соответствии с практикой Европейского Суда. Однако окружной суд отклонил довод компании-заявительницы только на основании того, что указанное письмо не было официальным ответом на запрос информации. Такой жесткий и формальный подход к доказательствам возлагал чрезмерное бремя на компанию-заявительницу. Выводы окружного суда были недостаточно обоснованы и учитывали информацию, которая стала доступна по прошествии некоторого времени, а не в момент публикации.

53. Сумма, присужденная истцу в качестве компенсации, была чрезмерной и несоразмерной предполагаемому ущербу его деловой репутации. Она представляла собой значительную финансовую нагрузку для компании-заявительницы и оказывала "сдерживающее воздействие" на ее свободу выражения мнения.

54. Таким образом, компания-заявительница настаивала на том, что постановление окружного суда от 10 октября 2007 г. нарушало статью 10 Конвенции.

2. Мнение Европейского Суда

55. Европейский Суд отмечает, что в своем постановлении от 10 октября 2007 г. окружной суд признал три новостных сообщения, опубликованные на сайте, который принадлежал компании-заявительнице, порочащими деловую репутацию частной коммерческой компании, и присудил последней крупную компенсацию (см. выше § 29). Как отмечает Европейский Суд, стороны не оспаривают, что рассматриваемое судебное постановление представляет собой вмешательство в право компании-заявительницы на свободу выражения мнения, гарантированное пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Европейский Суд удостоверился в том, что рассматриваемое вмешательство было "предусмотрено законом", а именно статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, и преследовало законную цель, а именно "защиту репутации или прав других лиц", по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции.

56. Европейский Суд переходит к рассмотрению вопроса о том, было ли вмешательство в право компании-заявительницы на свободу выражения мнения "необходимым в демократическом обществе". Для этого он должен установить, было ли рассматриваемое вмешательство соразмерно преследуемой законной цели и были ли основания, приведенные судами государства-ответчика, относимыми и достаточными (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), жалоба N 29369/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 10 (примеч. редактора).), § 144, ECHR 2015). Основной вопрос, на который должен ответить Европейский Суд, состоит в том, установил ли окружной суд справедливый баланс между правом электронного средства массовой информации на свободу выражения мнения и правом коммерческой компании на репутацию.

(a) Общие принципы

(i) Свобода выражения мнения

57. Европейский Суд переходит к изложению общих принципов, относящихся к статье 10 Конвенции, которые были прочно установлены в его практике.

58. Свобода выражения мнения, гарантированная статьей 10 Конвенции, составляет одну из существенных основ демократического общества и является одним из основных условий прогресса общества и самовыражения каждого из членов общества. Из свободы выражения мнения есть исключения, которые должны толковаться узко и необходимость которых должна быть убедительно установлена. Прилагательное "необходимый" по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции подразумевает наличие "насущной общественной потребности". Договаривающимся Сторонам предоставлены некоторые пределы усмотрения при оценке наличия такой потребности, но данные пределы усмотрения сопровождаются надзором на европейском уровне, который охватывает как законодательство, так и решения, применяющие его, даже вынесенные независимыми судами. Таким образом, Европейский Суд имеет право выносить окончательное постановление по вопросу о том, совместимо ли "ограничение" со свободой выражения мнения, гарантированной статьей 10 Конвенции. Задачей Европейского Суда не является подмена собой компетентных органов власти государства-ответчика, а пересмотр в свете статьи 10 Конвенции решений, вынесенных указанными органами власти в рамках предоставленных им пределов усмотрения. Такой надзор не ограничен установлением того, действовали ли власти государства-ответчика в рамках своих пределов усмотрения разумно, тщательно и добросовестно. Европейский Суд должен рассмотреть обжалуемое вмешательство в свете дела в целом и определить, было ли оно "соразмерно поставленной законной цели" и были ли причины, приведенные органами власти государства-ответчика в оправдание вмешательства, "относимыми и достаточными". При этом Европейский Суд должен удостовериться в том, что органы власти государства-ответчика применили стандарты, соответствующие принципам, изложенным в статье 10 Конвенции, и что они опирались на приемлемую оценку относящихся к делу фактов (дополнительные пояснения и ссылки см. в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), § 124, в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland) от 29 марта 2016 г., жалоба N 56925/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 10 (примеч. редактора).), § 48, и в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Отделение исламской общины в Брчко и другие против Боснии и Герцеговины" (Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others v. Bosnia and Herzegovina) от 27 июня 2017 г., жалоба N 17224/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 6 (примеч. редактора).), § 75).

59. Пункт 2 статьи 10 Конвенции оставляет мало возможности для ограничения свободы выражения мнения, особенно по вопросам, затрагивающим общественные интересы: как правило, если комментарии касаются таких вопросов, будет предоставлен высокий уровень защиты данной свободы, а органы государственной власти будут обладать особенно узкими пределами усмотрения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), § 125, с дополнительными ссылками). Характер и суровость назначенных наказаний являются факторами, которые необходимо учитывать при оценке соразмерности вмешательства. Вмешательство в право на свободу выражения мнения может оказать сдерживающее воздействие на осуществление такой свободы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бака против Венгрии" (Baka v. Hungary) от 23 июня 2016 г., жалоба N 20261/12* (* См.: там же. 2017. N 10 (примеч. редактора).), §§ 159-160, с дополнительными ссылками).

(ii) Свобода выражения мнения и электронные средства массовой информации

60. Европейский Суд давно постановил, что пресса выполняет важную функцию в демократическом обществе (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Де Хаэс и Гийселс против Бельгии" (De Haes and Gijsels v. Belgium) от 24 февраля 1997 г., жалоба N 19983/92* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора).), § 37, Reports of Judgments and Decisions 1997-I, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland), § 50). С появлением новых информационных технологий он распространил гарантии свободы прессы на новые электронные средства массовой информации (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Delfi AS" против Эстонии" (Delfi AS v. Estonia) от 16 июня 2015 г., жалоба N 64569/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 11 (примеч. редактора).), § 132, ECHR 2015). При этом Европейский Суд признал, что в силу своей доступности и возможности хранить и передавать огромные объемы информации Интернет играет важную роль в повышении доступа общественности к новостям и в облегчении распространения информации в целом. В то же время риск причинения вреда, который контент и сообщения в Интернете представляют для реализации и осуществления прав и свобод человека, в частности права на уважение частной жизни, безусловно, выше риска, который представляет пресса, ibid., § 133, (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Арнарсон против Исландии" (Arnarson v. Iceland) от 13 июня 2017 г., жалоба N 58781/13, § 37, и Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Мадьяр Йети Зрт" против Венгрии" (Magyar Jeti Zrt v. Hungary) от 4 декабря 2018 г., жалоба N 11257/16, § 66).

61. Хотя средства массовой информации не должны преступать определенные границы, тем не менее их обязанность состоит в передаче информации и идей по всем вопросам общественного интереса в порядке, согласующемся с их обязательствами и ответственностью. Не только средства массовой информации выполняют функцию по передаче такой информации и идей, но и общественность имеет право получать их (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пентикяйнен против Финляндии" (Pentikainen v Finland), жалоба N 11882/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), § 88, ECHR 2015, с дополнительными ссылками). В противном случае пресса и, следовательно, электронные средства массовой информации, не смогли бы выполнять свою важную функцию "общественного наблюдателя" (см., mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Венгерский Хельсинкский комитет против Венгрии" (Magyar Helsinki Bizottsag v. Hungary) от 8 ноября 2016 г., жалоба N 18030/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 9 (примеч. редактора).), § 165). Однако функция по передаче информации неизбежно предусматривает "обязанности и ответственность" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компании "Сатакуннан Марккинапёрсси Ой" и "Сатамедиа Ой" против Финляндии" (Satakunnan Markkinaporssi Oy аnd Satamedia Oy v. Finland) от 27 июня 2017 г., жалоба N 931/13* (* См.: там же. 2018. N 2 (примеч. редактора).), § 125). Защита, гарантированная журналистам статьей 10 Конвенции, предоставляется при условии, что они действуют добросовестно в целях передачи точной и достоверной информации в соответствии с принципами ответственного журнализма (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland), § 50). В мире, где человек сталкивается с огромным количеством информации, распространяемой как через традиционные, так и через электронные средства массовой информации и привлекающей постоянно растущее число участников, контроль соблюдения норм журналистской этики приобретает всё большее значение (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Штолль против Швейцарии" (Stoll v. Switzerland), жалоба N 69698/01, § 104, ECHR 2007-V).

(iii) Установление баланса между правом на свободу выражения мнения и правом на репутацию

62. Право на защиту репутации гарантировано статьей 8 Конвенции в рамках права на уважение частной жизни. Понятие "частная жизнь" достаточно широкое и не поддается исчерпывающему определению, оно также охватывает физическую и психологическую неприкосновенность лица. Однако для того, чтобы статья 8 Конвенции начала применяться, посягательство на репутацию лица должно достигнуть определенного уровня серьезности и осуществляться таким способом, который наносит ущерб осуществлению лицом своего права на уважение частной жизни (см. упоминавшееся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Отделение исламской общины в Брчко и другие против Боснии и Герцеговины" (Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others v. Bosnia and Herzegovina), § 76).

63. Когда Европейский Суд призван рассматривать конфликт между двумя правами, пользующимися равной защитой в соответствии с Конвенцией, ему необходимо установить баланс между противоречащими друг другу интересами. Результат рассмотрения жалобы по общему правилу не должен зависеть от того, была ли она подана в Европейский Суд лицом, упомянутым в оскорбительной статье, со ссылкой на статью 8 Конвенции, или автором такой статьи со ссылкой на статью 10 Конвенции, поскольку оба права в принципе пользуются равной защитой (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland), § 52). Принципы, имеющие значение в контексте установления баланса между противоречащими друг другу правами, которыми Европейский Суд и, что еще важнее, внутригосударственные суды должны руководствоваться при оценке необходимости обжалуемого вмешательства, к настоящему времени сформулированы следующим образом: вклад публикации в обсуждение вопросов общественного интереса; степень известности лица, интересы которого были затронуты; предмет новостного сообщения; предыдущее поведение лица, интересы которого были затронуты; содержание, форма и последствия публикации; а также в соответствующих случаях обстоятельства, при которых были сделаны фотографии. При рассмотрении жалобы на нарушение статьи 10 Конвенции Европейский Суд учитывает также способ получения информации, ее достоверность и тяжесть наказания, назначенного журналистам или издателям (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компании "Сатакуннан Марккинапёрсси Ой" и "Сатамедиа Ой" против Финляндии" (Satakunnan Markkinaporssi Oy аnd Satamedia Oy v. Finland), § 165).

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

(i) Стороны производства по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации

64. Европейский Суд начнет с рассмотрения соответствующих позиций сторон рассматриваемого производства в судах государства-ответчика.

65. Компания-заявительница, против которой ОАО "РМК" возбудило производство по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации, является электронным средством массовой информации, зарегистрированным в соответствии с законодательством Российской Федерации. Таким образом, принципы, регулирующие свободу средств массовой информации, которые изложены выше в §§ 60-61, непосредственно применимы к настоящему делу.

66. Принимая во внимание положение истца как коммерческой компании, Европейский Суд отмечает, что ранее он признавал, что интерес частной компании в защите своей репутации в рамках судебного производства по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации может соответствовать более широкому экономическому благу и что, соответственно, государству предоставлены пределы усмотрения в отношении средств, которые оно предоставляет на основании внутригосударственного законодательства, чтобы компания могла оспорить действительность утверждений, которые могут нанести ущерб ее репутации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства" (Steel and Morris v. United Kingdom), жалоба N 68416/01* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. N 7 (примеч. редактора).), § 94, ECHR 2005-II, и Постановление Европейского Суда по делу "Уй против Венгрии" (Uj v. Hungary) от 19 июля 2011 г., жалоба N 23954/10, § 22). При этом Европейский Суд подчеркнул, что существует различие между репутационными интересами юридического лица и репутацией физического лица как члена общества. В то время как последняя может иметь последствия для человеческого достоинства, первые лишены этого морального измерения (см. в контексте производства по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации, возбужденного органами государственной власти, Постановление Европейского Суда по делу "Маргулев против Российской Федерации" (Margulev v. Russia) от 8 октября 2019 г., жалоба N 15449/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2020. N 2 (примеч. редактора).), § 45).

(ii) Критерии, которые необходимо учитывать при установлении баланса между свободой средств массовой информации и правом коммерческой компании на репутацию

67. Европейский Суд отмечает, что истец, который подал иск о защите чести, достоинства и деловой репутации против компании-заявительницы, является коммерческой компанией. Он подчеркивает, что данный факт необходимо учитывать при принятии решения о том, какие принципы, установленные его прецедентной практикой, применимы в контексте установления баланса между противоречащими друг другу конвенционными правами. По мнению Европейского Суда, следующие критерии имеют значение при оценке необходимости вмешательства в делах, по которым необходимо установить баланс между свободой средств массовой информации и противоречащим ему правом коммерческой компании на репутацию: предмет оспариваемых публикаций, то есть затрагивали ли они вопросы общественного интереса; содержание, форма и последствия публикации; способ получения информации и ее достоверность, а также тяжесть наказания, назначенного средствам массовой информации или журналистам (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компании "Сатакуннан Марккинапёрсси Ой" и "Сатамедиа Ой" против Финляндии" (Satakunnan Markkinaporssi Oy аnd Satamedia Oy v. Finland), § 165).

(1) Вопрос общественного интереса

68. Европейский Суд отмечает, что предметом трех рассматриваемых оспариваемых новостных сообщений был случай отравления ртутью после потребления купленного в магазине безалкогольного напитка, выпускаемого под определенной торговой маркой. По его мнению, это явно относится к важному аспекту здоровья человека и поднимает серьезную проблему с точки зрения защиты потребителей. Соответственно, в спорных новостных сообщениях содержалась информация, представляющая значительный общественный интерес (для сравнения см. Постановление Европейского Суда по делу "Бергенс Тиденде и другие против Норвегии" (Bergens Tidende and Others v. Norway), жалоба N 26132/95, § 51, ECHR 2000-IV, и Постановление Европейского Суда по делу "Халдиманн и другие против Швейцарии" (Haldimann and Others v. Switzerland), жалоба N 21830/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 11 (примеч. редактора).), § 56, ECHR 2015).

69. Однако в постановлении от 10 октября 2007 г. окружной суд не рассматривал вопрос о том, была ли информация, распространяемая электронным средством массовой информации, значимой для общественности. Таким образом, окружной суд не рассмотрел спор о защите чести, достоинства и деловой репутации в контексте общей заинтересованности в получении сообщений об обнаружении веществ, потенциально опасных для здоровья.

(2) Содержание, форма и последствия публикации

70. Что касается содержания и формы публикации, Европейский Суд отмечает, что три новостных сообщения (см. выше §§ 8, 9 и 12) были краткими и носили исключительно информационный характер. Сформулированные как утверждения о фактах, они не содержали субъективной оценки ситуации, о которой сообщал журналист, что можно было бы признать оценочным суждением. Напоминая, что утверждения о фактах, в отличие от оценочных суждений, должны подлежать доказыванию (см. среди многих прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Педерсен и Баадсгаард против Дании" (Pedersen and Baadsgaard v. Denmark), жалоба N 49017/99, § 76, ECHR 2004-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Чельцова против Российской Федерации" (Cheltsova v. Russia) от 13 июня 2017 г., жалоба N 44294/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 7 (примеч. редактора).), § 80), Европейский Суд ниже, в §§ 72-76, проанализирует наличие таких доказательств, относящихся к спорным новостным сообщениям.

71. Европейский Суд не в состоянии проанализировать вопрос о том, требовали ли последствия для истца, которые возникли в результате публикации оспариваемых новостных сообщений, если такие последствия имели место, применения окружным судом мер, в том числе присуждения компенсации ущерба в размере 1 000 000 рублей, ввиду того, что в постановлении от 10 октября 2007 г. не упоминалось, повлияли ли спорные новостные сообщения на истца или на его акционеров каким-либо образом, будь то снижение продаж, стоимость акций или иным образом (для сравнения см. Постановление Европейского Суда по делу "Фельдек против Словакии" (Feldek v. Slovakia), жалоба N 29032/95, § 87, ECHR 2001-VIII). Тем не менее Европейский Суд не может не отметить такое упущение со стороны окружного суда.

(3) Источники опубликованной информации и ее достоверность

72. Что касается способа получения информации и ее достоверности, Европейский Суд отмечает следующее. В оспариваемых новостных сообщениях от 21 и 22 ноября 2005 г. сообщалось о деятельности подразделений милиции и МЧС (см. выше §§ 8 и 9), а в новостном сообщении от 23 ноября 2005 г. дословно воспроизводилось коммюнике Роспотребнадзора (см. выше §§ 11 и 12). Основная цель оспариваемых новостных сообщений заключалась не в том, чтобы обвинить коммерческую компанию в совершении правонарушений или морально предосудительных деяний, а в том, чтобы передать сообщение органов власти по вопросу здоровья населения (для сравнения см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бладет Тромсё и Стенсаас против Норвегии" (Bladet Tromso and Stensaas v. Norway), жалоба N 21980/93, § 63, ECHR 1999-III). Компании-заявительнице нельзя поставить в вину тот факт, что она полагалась на информацию, полученную из официальных источников, поскольку представители средств массовой информации должны иметь право делать это без необходимости проводить независимое исследование (ibid., § 68, и Постановление Европейского Суда по делу "Коломбани и другие против Франции" (Colombani and Others v. France), жалоба N 51279/99, § 65, ECHR 2002-V). В противном случае эффективность статьи 10 Конвенции в значительной степени была бы утрачена (см. Постановление Европейского Суда по делу "Селистё против Финляндии" (Selisto v. Finland) от 16 ноября 2014 г., жалоба N 56767/00, § 60).

73. Тем не менее окружной суд не освободил компанию-заявительницу от ответственности в соответствии с пунктом 3 статьи 57 Закона "О средствах массовой информации", который предусматривал такое освобождение в случае, если спорные, не соответствующие действительности сведения исходили из официальных источников (см. выше § 38), хотя компания-заявительница прямо сослалась на официальные документы УВД, назвав их в качестве источника распространяемой информации (см. выше § 30).

74. Кроме того, окружной суд отказался рассматривать письмо Роспотребнадзора от 22 ноября 2005 г. (см. выше § 11) в качестве "официального" источника информации. Европейскому Суду трудно понять тот факт, что, хотя К. подтвердил подлинность письма от 22 ноября 2005 г. в апелляционном суде (см. выше § 21), окружной суд не принял во внимание его показания. В постановлении от 10 октября 2007 г. отсутствуют указания на то, считался ли К. ненадежным или неубедительным свидетелем. Вместо этого окружной суд обратил внимание на то, что указанное письмо не являлось ответом на официальный запрос информации от компании-заявительницы (см. выше § 31). По мнению Европейского Суда, требование о том, чтобы компания-заявительница доказывала достоверность сведений, скопированных из письма Роспотребнадзора, и при этом игнорирование или непредоставление оснований для отклонения доказательств, приведенных компанией-заявительницей в целях подтверждения подлинности ее источника информации, не соответствует требованиям статьи 10 Конвенции (аналогичную аргументацию см. в Постановлении Европейского Суда по делу ""Новая Газета" в Воронеже против Российской Федерации" (Novaya Gazeta v Voronezhe v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 27570/03* (* См.: там же. 2011. N 11 (примеч. редактора).), § 56, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Акилина и другие против Мальты" (Aquilina and Others v. Malta) от 14 июня 2011 г., жалоба N 28040/08, § 49).

75. Примечательно, что при анализе новостных сообщений, опубликованных на сайте в период с 21 по 23 ноября 2005 г., окружной суд сослался на отказ в возбуждении уголовного дела от 19 декабря 2005 г. (см. выше § 31). Европейский Суд не может не отметить, что такая аргументация нарушает законы временной логики, так как на момент публикации новостных сообщений компания-заявительница не могла предвидеть события, которые произойдут месяц спустя. Европейский Суд напоминает, что степень, в которой заявитель может обоснованно считать источник информации надежным, должна определяться в свете ситуации, как она представляется заявителю на соответствующий момент времени, а не задним числом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Солтеш против Словакии" (Soltesz v. Slovakia) от 22 октября 2013 г., жалоба N 11867/09, § 49).

76. Таким образом, по мнению Европейского Суда, информация, содержащаяся в трех новостных сообщениях, которые окружной суд признал порочащими деловую репутацию истца, представляет собой утверждения о фактах, существование которых на момент публикации было доказано. Принимая во внимание, что, поскольку вопросы в настоящем деле касались утверждений о фактах, крайне важно учитывать обязанности и ответственность средств массовой информации (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Селистё против Финляндии" (Selisto v. Finland), § 55), а также принимая во внимание способ получения информации, переданной в трех новостных сообщениях, Европейский Суд удостоверился в том, что на момент публикации таких сообщений на сайте компания-заявительница действовала во исполнение своих обязанностей как лицо, распространяющее точную и надежную информацию, и в полном соответствии с принципами ответственного журнализма (аналогичную аргументацию см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Надтока против Российской Федерации" (N 2) (Nadtoka v. Russia) (N 2) от 8 октября 2019 г., жалоба N 29097/08, §§ 48-49).

(4) Мера ответственности, возложенной на компанию-заявительницу

77. Что касается тяжести меры ответственности, возложенной на компанию-заявительницу, Европейский Суд отмечает значительный размер компенсации, присужденной истцу, которая, по утверждению компании-заявительницы, оказала "сдерживающее воздействие" на ее свободу выражения мнения (см. выше § 53). Он напоминает, что с его стороны требуется наиболее тщательная проверка в том случае, когда принятые меры или санкции, предусмотренные органами власти государства-ответчика, способны воспрепятствовать участию средств массовой информации в обсуждении вопросов, обоснованно вызывающих обеспокоенность общественности (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бладет Тромсё и Стенсаас против Норвегии" (Bladet Tromso and Stensaas v. Norway), § 64).

78. По мнению Европейского Суда, если перед внутригосударственными судами поставлена задача по установлению баланса между репутационными интересами коммерческой компании и общими интересами общества в защите здоровья населения и в получении информации о потенциально опасных для здоровья факторах, а также соответствующими интересами (и обязанностями) представителей средств массовой информации при освещении таких опасных факторов, они должны убедительно доказать наличие насущной общественной потребности, способной оправдать вмешательство в свободу средств массовой информации.

79. Однако окружной суд, приняв решение в пользу истца, не привел каких-либо доводов в обоснование того, по какой причине он придал большее значение репутационным интересам коммерческой компании, а не заинтересованности широкой общественности в получении информации о таком серьезном случае, как отравление ртутью через пищевые продукты, распространяемые на коммерческой основе. Кроме того, окружной суд не оценил, пусть даже поверхностно, соразмерность значительной суммы, которую коммерческая компания потребовала в качестве компенсации морального вреда, предполагаемому ущербу ее деловой репутации, проигнорировав тем самым требование Конвенции о наличии разумного отношения соразмерности между размером компенсации ущерба в связи с распространением порочащих сведений и ущербом, причиненным репутации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Толстой-Милославский против Соединенного Королевства" (Tolstoy Miloslavsky v. United Kingdom) от 13 июля 1995 г., § 49, Series A, N 316-B, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства" (Steel and Morris v. United Kingdom), § 96). Таким образом, Европейский Суд считает, что окружной суд не представил "относимых и достаточных оснований" в оправдание присуждения суммы компенсации предполагаемого ущерба репутации коммерческой компании в размере 1 000 000 рублей.

(iii) Вывод

80. Принимая во внимание изложенные выше аспекты, Европейский Суд считает, что окружной суд не смог убедительно и в соответствии с принципами, закрепленными в статье 10 Конвенции, установить наличие насущной общественной потребности для обжалуемого вмешательства. Таким образом, постановление окружного суда от 10 октября 2007 г. представляет собой несоразмерное вмешательство в право компании-заявительницы на свободу выражения мнения, которое не было "необходимым в демократическом обществе" по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции.

81. Следовательно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

82. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

1. Материальный ущерб

83. В своих требованиях справедливой компенсации от 25 мая 2018 г. компания-заявительница потребовала выплаты в совокупности 1 943 712,54 рублей (26 996* (* В настоящем параграфе суммы в евро рассчитаны с применением обменного курса на 25 мая 2018 г. - день предъявления компанией-заявительницей требований о справедливой компенсации - то есть, 72 рубля к одному евро.) евро) в качестве компенсации расходов и издержек. Указанная сумма включала в себя 1 000 000 рублей (13 889 евро), который компания-заявительница была вынуждена выплатить истцу в порядке исполнения судебного постановления от 10 октября 2007 г., 1 000 рублей (13,88 евро) в качестве компенсации расходов на уплату судебных пошлин, а также сумму в качестве компенсации инфляции за десять лет и четыре месяца (в связи с этим компания-заявительница представила подробный расчет). По мнению Европейского Суда, указанные требования, которые были непосредственно связаны с исполнением судебного постановления от 10 октября 2007 г., необходимо рассматривать в качестве материального ущерба.

84. Власти Российской Федерации утверждали, что "привлечение [компании] - заявительницы к ответственности [было] законным и обоснованным", и сочли требования "необоснованными и надуманными".

85. Как отмечает Европейский Суд, стороны не оспаривают, что компания-заявительница выплатила 1 001 000 рублей в порядке исполнения судебного постановления от 10 октября 2007 г. (см. выше § 34). Эквивалент указанной суммы в евро на соответствующий момент времени составлял 28 102 евро. Европейский Суд подчеркивает, что платеж был произведен во исполнение окончательного и обязательного судебного постановления от 10 октября 2007 г., которое выше, в § 80, он признал несоразмерным вмешательством в право компании-заявительницы на свободу выражения мнения в нарушение статьи 10 Конвенции.

86. Европейский Суд напоминает, что постановление, в котором он устанавливает нарушение положения Конвенции, налагает на власти государства-ответчика правовое обязательство пресечь нарушение и компенсировать его последствия таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, ситуацию, существовавшую до нарушения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Иатридис против Греции" (Iatridis v. Greece) (справедливая компенсация), жалоба N 31107/96, § 32, ECHR 2000-XI). Требования компенсации материального ущерба, судебных издержек и расходов, в отличие от требований компенсации морального вреда, предъявляются на основе точного расчета и требуют конвертации в евро до вынесения решения о компенсации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шукуров против Азербайджана" (Shukurov v. Azerbaijan) от 27 октября 2016 г., жалоба N 37614/11, § 32).

87. Компания-заявительница представила свои требования о компенсации материального ущерба в рублях, включив в расчет индексацию в связи с ослаблением рубля на протяжении десяти лет. Европейский Суд отмечает существенную разницу в курсах рубля по отношению к евро, применимых, соответственно, на дату добровольного исполнения вынесенного против компании-заявительницы судебного постановления и на дату подачи требований о справедливой компенсации (см. выше §§ 34 и 92). Действительно, эквивалент 1 001 000 рублей в евро по курсу на 27 декабря 2007 г., то есть 28 102 евро, более чем в два раза превышает эквивалент той же суммы в евро по курсу на 25 мая 2018 г., когда компания-заявительница предъявила свои требования о справедливой компенсации, то есть 13 889 евро.

88. Напоминая о том, что присуждаемая Европейским Судом компенсация должна быть направлена на то, чтобы поставить компанию-заявительницу в положение, в котором она оказалась бы в отсутствие нарушения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Жакова против Чешской Республики" (Zakova v. Czech Republic) (справедливая компенсация) от 6 апреля 2017 г., жалоба N 2000/09, § 33), и принимая во внимание, что эквивалент в евро суммы, заявленной в целях покрытия выплаченной в рублях компенсации, с учетом индексации, то есть 26 996 евро, меньше, чем эквивалент в евро суммы, выплаченной 27 декабря 2007 г., то есть 28 102 евро, а также принимая во внимание документы, находящиеся в его распоряжении, Европейский Суд считает целесообразным присудить компании-заявительнице 26 996 евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации материального ущерба.

2. Моральный вред

89. Компания-заявительница требовала 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

90. Власти Российской Федерации настаивали на том, что права компании-заявительницы не были нарушены, и считали требуемую сумму чрезмерной.

91. Европейский Суд присуждает компании-заявительнице требуемую сумму, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

92. Компания-заявительница не предъявляла каких-либо требований о компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в судах Российской Федерации и в Европейском Суде. Следовательно, Европейский Суд не присуждает какой-либо компенсации по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

93. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

3) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить компании-заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу на день выплаты:

(i) 26 996 (двадцать шесть тысяч девятьсот девяносто шесть) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации материального ущерба;

(ii) 10 000 (десять тысяч) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные выше суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 8 сентября 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Милан Блашко Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагаются отдельные мнения судей Сергидеса и Дедова.

Совпадающее мнение судьи Сергидеса

1. Компания-заявительница жаловалась в Европейский Суд на то, что постановление суда Российской Федерации от 10 октября 2007 г. представляло собой несоразмерное вмешательство в ее право на свободу выражения мнения, гарантированное статьей 10 Конвенции. Компания-заявительница является средством массовой информации, которое сообщило сведения, распространяемые местной полицией и Государственным агентством защиты прав потребителей, об отравлении ртутью в результате потребления нектара, выпускаемого под определенной торговой маркой. Как указано во введении к настоящему Постановлению, напитки, выпускаемые под данной торговой маркой, производились как минимум двумя юридическими лицами, одно из которых (далее - истец) подало иск о защите чести, достоинства и деловой репутации в отношении компании-заявительницы в арбитражный суд. Нижестоящие арбитражные суды отклонили требования, но вышестоящий арбитражный суд, который рассматривал кассационную жалобу истца, - Федеральный арбитражный суд Московского округа (далее - окружной суд) - вынес решение против компании-заявительницы, обязав ее выплатить истцу 1 000 000 рублей (28 428 евро) в качестве компенсации морального вреда (см. § 32 настоящего Постановления).

2. Я согласен с настоящим Постановлением (§ 81) в установлении факта нарушения статьи 10 Конвенции, а также со всеми остальными пунктами резолютивной части настоящего Постановления. Однако я бы пришел к такому же выводу, используя другую методологию.

3. Я хотел бы начать с того, что настоящее Постановление касается разрешения конфликта между двумя частными правами, а именно правом компании-заявительницы на свободу выражения мнения в соответствии со статьей 10 Конвенции и правом истца на частную жизнь/репутацию в соответствии со статьей 8 Конвенции.

4. В целях разрешения указанного конфликта в настоящем Постановлении применяются четыре критерия для сопоставления двух прав. Данные критерии в общем виде представлены в § 63 настоящего Постановления, а более конкретно - в § 67 настоящего Постановления. В последнем, в частности, указано:

"По мнению Европейского Суда, следующие критерии имеют значение при оценке необходимости вмешательства в делах, по которым необходимо установить баланс между правом средства массовой информации на свободу и противоречащим ему правом коммерческой компании на репутацию: предмет спорных публикаций, то есть затрагивали ли они вопросы общественного интереса; содержание, форма и последствия публикации; способ получения информации и ее достоверность; а также тяжесть наказания, назначенного средствам массовой информации или журналистам...".

5. Далее в настоящем Постановлении указанные четыре критерия рассматриваются по отдельности (см. §§ 68-79), и, наконец, с учетом изложенных выше "аспектов" (критериев) делается вывод о том, что окружной суд не смог установить наличие насущной общественной потребности для обжалуемого вмешательства и что, следовательно, постановление окружного суда представляло собой несоразмерное вмешательство в право компании-заявительницы на свободу выражения мнения, которое не было "необходимым в демократическом обществе" по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции (см. §§ 80-81 настоящего Постановления).

6. В недавнем Постановлении Европейского Суда по делу "Рашкин против Российской Федерации" (Rashkin v. Russia) (от 7 июля 2020 г., жалоба N 69575/10, которое еще не вступило в силу) в своем особом мнении (§§ 6-15) я предложил метод разрешения конфликта между правом, предусмотренным статьей 10 Конвенции, и правом, предусмотренным статьей 8 Конвенции, путем определения потенциального ущерба или нарушения каждого права в результате конфликта, а затем путем взвешивания потенциального ущерба, который может быть причинен обоим правам. Я предположил, что критерий, ориентированный на жертву, в сущности, будет таким же, как и критерий, ориентированный на ущерб. Мое предложение основано на гармоничном сочетании принципа эффективности с принципом соразмерности (см. §§ 9-10 указанного особого мнения). Завершив подготовку особого мнения по делу "Рашкин против Российской Федерации" (Rashkin v. Russia) и работая над настоящим мнением, я обнаружил, что использование "критерия воздействия" в целях разрешения конфликта между правами получило значительную поддержку в научных кругах с некоторыми особенностями, предлагаемыми различными авторами (см., например, Stijn Smet, Conflict Between Human Rights and ECtHR - Towards a Structural Balancing Test, in Stijn Smet and Eva Brems (eds), When Human Rights Clash at the European Court of Human Rights - Conflict or Harmony , Oxford, 2017, 38, at p. 46 et seq., где упоминается трактат Роберта Алекси, а именно Robert Alexy, A Theory of Constitutional Rights, Oxford, 2002, at pp. 44-48; Stijn Smet, Resolving Conflicts Between Human Rights - The Judge's Dilemma, London-New York, 2017, at pp. 144, 152-162; и Aharon Barak, Proportionality: Constitutional Rights and their Limitations, Cambridge, 2012, at p. 89 et seq.).

Оригинальность настоящего мнения, как и мнения, приложенного к Постановлению по делу "Рашкин против Российской Федерации" (Rashkin v. Russia), состоит в: (a) использовании принципа эффективности в качестве нормы международного права при определении степени ущерба, который будет нанесен каждому из противоречащих друг другу прав в результате конфликта между ними; (b) использовании принципа эффективности в качестве метода толкования, который стремится найти наилучший подход или методологию толкования в разрешении конфликта прав, а именно путем гармоничного применения принципа эффективности как нормы и принципа соразмерности (см. § 10 моего особого мнения по делу "Рашкин против Российской Федерации" (Rashkin v. Russia)). На мой взгляд, конфликт прав в большинстве случаев разрешается, поскольку конфликт затрагивает только ядро или саму сущность одного из прав, а принцип эффективности вступает в действие как норма, помогающая установить, была ли затронута сущность права и в какой момент.

7. Следуя вышеуказанному подходу в настоящем деле, я прихожу к такому же выводу, что и вывод, сделанный в настоящем Постановлении, поскольку, по моему мнению, ущерб, который может быть причинен праву на свободу выражения мнения в результате этого конфликта, будет более значительным, чем ущерб праву истца на уважение его частной жизни; иными словами, конфликт затронет ядро или саму сущность первого права, но не последнего.

8. Отличие моего мнения от настоящего Постановления проявляется, главным образом, в следующем: (а) настоящее Постановление не следует моему подходу, основанному на определении ущерба; (b) я применяю четыре критерия/аспекта, которые используются в настоящем Постановлении, с акцентом на установлении степени ущерба, который может быть причинен каждому из противоречащих друг другу прав, если другое право будет иметь преимущественное значение; и (c) в отличие от настоящего Постановления, я четко помню о том, что единственный конфликт, который необходимо разрешить, - это конфликт между двумя противоречащими друг другу правами. В отношении последнего пункта (c) можно привести следующий пример, чтобы пояснить, что я имею в виду. В параграфе 79 настоящего Постановления указано, что "окружной суд, приняв решение в пользу истца, не привел каких-либо доводов в обоснование того, по какой причине он придал большее значение репутационным интересам коммерческой компании, а не заинтересованности широкой общественности в получении информации о таком серьезном случае, как отравление ртутью через пищевые продукты, распространяемые на коммерческой основе". Однако, по моему мнению, критерий "заинтересованности широкой общественности" не должен применяться или восприниматься как применяемый в качестве права как такового, которое необходимо соотнести с правом истца на защиту частной жизни в соответствии со статьей 8 Конвенции. В настоящем деле не три права, которые необходимо взвесить, а только два, а именно право компании-заявительницы, гарантированное статьей 10 Конвенции, и право истца, гарантированное статьей 8 Конвенции. По моему мнению, заинтересованность общественности в получении информации является элементом или критерием, который касается, главным образом, индивидуального права на свободу выражения мнения, поскольку посредством этого общественность может быть информирована, например, о потенциальной опасности для здоровья. В настоящем деле можно сказать, что информирование общественности о такой опасности было предметом и основной целью осуществления права компании-заявительницы. Таким образом, воспрепятствование осуществлению данного права и реализации его предмета и основной цели затронет его ядро или сущность. При этом следует отметить, что компания-заявительница опиралась на информацию, полученную из официальных источников (см. § 72 настоящего Постановления).

9. По моему мнению, изучение соответствующих критериев при установлении справедливого баланса (см. §§ 67-79) само по себе не служит для разрешения конфликта прав, если, в конечном счете, (a) отсутствует определение или установление степени ущерба, который будет причинен каждому праву в результате конфликта (если другое право будет иметь преимущественное значение), и (b) не проведено взвешивание двух прав в части потенциального ущерба, причиненного каждому из них. При всем уважении я хотел бы подчеркнуть, что это является упущением как в настоящем Постановлении, так и в постановлении окружного суда на внутригосударственном уровне. Ни в одном из судебных постановлений не был установлен полный или надлежащий баланс. Однако критерий справедливого баланса по своей природе не может быть частичным или лишенным каких-либо важных элементов. Этот процесс включает в себя различные этапы или стадии, которые могут быть пройдены или нет (см. § 6 совместного совпадающего мнения судей Элосеги и Сергидеса в Постановлении Европейского Суда по делу "Надтока против Российской Федерации" (N 2) (Nadtoka v. Russia) (N 2) от 8 октября 2019 г., жалоба N 29097/08). Это особенно важно в случаях, когда Европейский Суд рассматривает два взаимоисключающих права и когда ограничительная мера, которая представляет собой ограничение по смыслу пункта 2 статьи 10 или статьи 8 Конвенции, сама по себе является индивидуальным правом.

10. На мой взгляд, без тщательного изучения того, в чем будет заключаться наибольший ущерб, и без надлежащей оценки ущерба, причиненного двум противоречащим друг другу правам, нельзя разрешить конфликт, возникающий в настоящем деле.

11. В настоящем деле отсутствие надлежащего или полного установления баланса не привело к неправильному исходу. Однако без тщательной оценки возможного ущерба для каждого из затронутых прав возникает риск создания прецедента, при котором одно право окажется несоразмерно более предпочтительно по сравнению с другим.

12. По указанной причине я предлагаю методологию, ориентированную на определение ущерба или на жертву, что, по моему мнению, позволяет в равной степени принять во внимание два противоречащих друг другу права, поскольку статьи 10 и 8 Конвенции в принципе пользуются равной защитой. Относительно одинакового статуса и, следовательно, равной защиты указанных двух прав Европейский Суд в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland) от 29 марта 2016 г., жалоба N 56925/08, § 52, в сущности, постановил:

"52. Когда Европейский Суд призван рассматривать конфликт между двумя правами, пользующимися равной защитой в соответствии с Конвенцией, ему необходимо установить баланс между противоречащими друг другу интересами. Результат рассмотрения жалобы, по общему правилу, не должен зависеть от того, была ли она подана в Европейский Суд лицом, упомянутым в оскорбительной статье, со ссылкой на статью 8 Конвенции, или автором такой статьи со ссылкой на статью 10 Конвенции, поскольку оба права в принципе пользуются равной защитой".

(аналогичную аргументацию см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Компания ''Ашетт Филипакки Ассосье'' (''СИ ПАРИ'') против Франции" (Hachette Filipacchi Associes (ICI PARIS) v. France) от 23 июля 2009 г., жалоба N 12268/03, § 41, Решение Европейского Суда по делу "Тимчук против Румынии" (Timciuc v. Romania) от 12 октября 2010 г., жалоба N 28999/03, § 144, Постановление Европейского Суда по делу "Мосли против Соединенного Королевства" (Mosley v. United Kingdom) от 10 мая 2011 г., жалоба N 48009/08* (* См.: Избранные постановления Европейского Суда. 2012. N 4 (примеч. редактора).), § 111, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудерк и компания ''Ашетт Филипакки Ассосье'' против Франции" (Couderc and Hachette Filipacchi Associes v. France), жалоба N 40454/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 8 (примеч. редактора).), § 91, ECHR 2015).

13. Предлагаемый критерий ориентирован на ущерб или на последствия, которые повлечет за собой столкновение прав, сравнивая, какое право будет преобладающим и, следовательно, какая "жертва" в соответствующих обстоятельствах понесет больший ущерб. По моему мнению, если сущность права нарушена, как в отношении компании-заявительницы в настоящем деле, а ущерб, понесенный истцом, не затронул сущность его права, отрицательно повлияв лишь на несущественный аспект, то право компании-заявительницы должно иметь преимущественное значение (см. также § 12 особого мнения судьи Георгия Сергидеса в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Рашкин против Российской Федерации" (Rashkin v. Russia)). Следует признать, что существует различие между репутационными интересами юридического лица и репутацией физического лица как члена общества. В то время как последняя может иметь последствия для человеческого достоинства, первые лишены этого морального измерения (см. § 66 настоящего Постановления и Постановление Европейского Суда по делу "Маргулев против Российской Федерации" (Margulev v. Russia) от 9 октября* (* Так в тексте. Вероятно, должно быть "от 8 октября 2019 г." (примеч. переводчика).) 2019 г., жалоба N 15449/09, § 45).

На мой взгляд, принцип эффективности требует большей защиты жертвы, которая претерпевает больший ущерб в результате конфликта прав и, следовательно, находится в более слабом или более уязвимом положении (см. § 12 упоминавшегося выше особого мнения в Постановлении Европейского Суда по делу "Рашкин против Российской Федерации" (Rashkin v. Russia)).

14. Таким образом, я считаю, что в настоящем деле сущность статьи 10 Конвенции была нарушена, поскольку компания-заявительница была обязана выплатить истцу значительную сумму компенсации вследствие осуществления своего права на свободу выражения мнения, а именно вследствие распространения сведений, в которых она выразила обеспокоенность по поводу здоровья населения - убеждение, которое обоснованно сформировалось у нее на основе документа, полученного от государственных органов. Для сравнения: право истца на защиту своей репутации, хотя распространение указанных сведений и негативно сказалось на нем, не было затронуто в такой степени, как право компании-заявительницы на свободу выражения мнения в результате постановления окружного суда, или в такой степени, как указанное право было бы затронуто, если бы право на репутацию имело преимущественное значение перед распространением информации.

15. В свете вышеизложенного я считаю, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

Совпадающее заявление судьи Дедова

Вызывает удивление метод расчета, выбранный Европейским Судом при присуждении компенсации материального ущерба (см. §§ 87 и 88 настоящего Постановления), который является довольно необычным. Представляется более целесообразным следовать предложению компании-заявительницы, исходя из официального уровня инфляции. Данный подход соответствует прецедентной практике Европейского Суда (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии" (N 1) (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, § 258, ECHR 2006-V) и не оспаривался властями Российской Федерации. В конечном счете Европейский Суд пришел к такому же результату.