К вопросу об уточнении понятия пособника в преступлениях со специальным составом (С.С. Аветисян, "Право в Вооруженных Силах", N 8, август 2004 г.)

К вопросу об уточнении понятия пособника в преступлениях со
специальным составом

Общепризнанно, что соучастниками в преступлении со специальным субъектом, а вернее со специальным составом*(1) могут быть и лица, не наделенные признаками специального субъекта. Они могут выполнять различные функциональные роли, в том числе быть и организаторами, и подстрекателями, и пособниками таких преступлений.

Правовым основанием ответственности за соучастие в преступлении со специальным составом является ч. 4 ст. 34 УК РФ (ч. 3 ст. 39 УК РА*(2)). Однако с введением данной нормы имеющиеся проблемы не только не решаются, но, наоборот, обостряются.

Наиболее сложным и дискуссионным является вопрос о функциональной роли пособника и уголовно-правовой оценке его действий в таких преступлениях.

Данный вопрос является предметом постоянного обсуждения учеными в области теории военно-уголовного законодательства и практики применения его норм, связанных с воинскими насильственными преступлениями. В настоящее время единой позиции по данному вопросу в теории уголовного права и в практике военных судов не имеется. На этот счет даются противоречивые рекомендации, что не способствует правильному и единообразному пониманию и применению соответствующих норм о воинских преступлениях.

Судебная практика показывает, что участие неспециальных субъектов в совершении насильственных действий в отношении военнослужащих может выражаться в различных формах.

По вопросу об уголовно-правовой оценке неспециальных субъектов в Обзоре судебной практики военных трибуналов по применению статей 7, 8 и 24 Закона об уголовной ответственности за воинские преступления в редакции Указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 декабря 1983 г. приведены следующие рекомендации.

1. Если к неуставным действиям солдата присоединяется сержант, являющийся начальником как для виновного, так и для потерпевшего, действия солдата следует квалифицировать по ст. 335 УК, а сержанта - как должностное преступление по ст. 286 УК.

2. В случае когда к неуставным действиям начальника в отношении равного ему по служебному положению военнослужащего, присоединяется лицо, находящееся в подчинении как у виновного, так и у потерпевшего, действия начальника следует квалифицировать по ст. 335 УК, а подчиненного - как пособничество в этом преступлении по ч. 5 ст. 33 и ст. 335 УК.

В Обзоре также отмечалось, что при определенных обстоятельствах действия подчиненного могут квалифицироваться по совокупности, т.е. и по статье, предусматривающей ответственность за преступление против порядка подчиненности (ст. 334 УК).

3. Аналогичным образом - как пособничество - следует квалифицировать и содеянное гражданским лицом, присоединившимся к насильственным действиям одного военнослужащего в отношении другого.

В отмеченных случаях речь идет о совместном применении насилия субъектами, имеющими различный уголовно-правовой статус. Заметим, что суть этих рекомендаций имела двоякое значение. Первое состояло в том, что неспециальные субъекты, принимавшие непосредственное участие в насилии одного военнослужащего в отношении другого, не могли признаваться соисполнителями воинского преступления. Соответственно и оценка их действий как совершенных по признаку группы лиц исключалась. Это, безусловно, верный подход. Второе значение сводилось к тому, что действия неспециальных субъектов квалифицировались по-разному: в первом случае - как самостоятельное преступление, а во втором - как соучастие в совершении единого преступления в форме пособничества.

В дальнейшем данная позиция была изменена и сформулирована следующим образом. Когда в совершении преступления вместе с военнослужащим, не состоявшим с потерпевшим в отношениях подчиненности, участвует его начальник или подчиненный, действия первого подлежат квалификации по ст. 335 УК, а второго - как пособничество в этом преступлении по ч. 5 ст. 33 и ст. 335 УК*(3).

В целом данная позиция является общепризнанной в литературе по военно-уголовному законодательству и лежит в основе судебной практики военных судов*(4).

Вместе с тем в теории и на практике юристы всегда высказывали сомнения в обоснованности этой точки зрения, полагая, что вывод о наличии в данной ситуации сложного соучастия (исполнитель и пособник) основан на неверном толковании норм Общей части УК. Так, авторы Обзора судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими, отмечают, что "лицо, непосредственно применявшее насилие, то есть выполнявшее объективную сторону состава преступления, посягающего на личность военнослужащих, ни под один из перечисленных в ч. 5 ст. 33 УК признаков пособника не подпадает. Поэтому квалификация содеянного им по ч. 5 ст. 33 приемлема быть не может"*(5). В связи с этим авторы считают, что каждое лицо согласно ч. 2 ст. 33 УК должно нести ответственность как исполнитель за то преступление, субъектом которого является. В то же время они признают, что и такой подход не лишен недостатков. Профессор А.А. Тер-Акопов приведенную позицию подверг критике и высказал заслуживающую особого внимания точку зрения, согласно которой действия неспециального субъекта, выразившиеся в непосредственном применении насилия в отношении военнослужащего, охватываются понятием пособничества в виде "устранения препятствий".

По обсуждаемому вопросу имеются и иные точки зрения, которые будут рассмотрены ниже.

В соответствии с ч. 5 ст. 33 УК РФ пособником признается лицо, содействующее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства и орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.

В юридической литературе верно отмечается, что перечень способов пособничества, содержащийся в приведенной норме, является исчерпывающим*(6). Высказанное в отдельных работах мнение о том, что он примерный*(7), не соответствует закону и может привести к применению закона по аналогии, что запрещается законом (ч. 2 ст. 3 УК РФ).

В преступлениях с общим составом пособник непосредственно не участвует в выполнении объективной стороны преступления, не совершает действий, описанных в статьях Особенной части УК. Этим он отличается от исполнителя и соисполнителя.

Иначе обстоит дело в некоторых преступлениях со специальным составом, когда объективную сторону деяния может выполнить и неспециальный субъект.

По мнению А.А. Тер-Акопова, проблема состоит в том, чтобы не спутать совместное исполнение объективной стороны преступления с содействием одним лицом другому в выполнении объективной стороны состава преступления. Не всякое содействие, содержащее отдельные признаки объективной стороны состава преступления, например насилие, можно отнести к ней. Поэтому с учетом объекта преступления, предусмотренного ст. 335 УК, он отмечает, что посягать на этот объект может не всякое насилие, а лишь то, которое нарушает порядок уставных взаимоотношений, существующих между лицом, применяющим насилие, и потерпевшим. Поэтому, заключает автор, действия остальных лиц, не состоящих в таких отношениях, в том числе и насильственные, не могут рассматриваться в качестве объективной стороны данного преступления, они образуют только содействие преступлению, пособничество в виде "устранения препятствий".

В своей позиции А.А. Тер-Акопов опирается на общепризнанное положение о том, что объективную сторону образует только деяние, которое направлено на объект, указанный в конкретном составе преступления. Все иные действия, не относящиеся к посягательству на данный объект, не входят в объективную сторону преступления, они могут лишь содействовать ее осуществлению, что охватывается пособничеством*(8).

Представляется, что подобное комментирование понятия пособничества небесспорно. Более того, А.А. Тер-Акопов, так же, как и многие другие ученые*(9), считает, что применительно, например, к составу изнасилования в "части применения насилия к потерпевшей женщина является соисполнителем". При этом вопрос о том, почему в одном случае деяние неспециального субъекта должно рассматриваться как пособничество, а в другом - как соисполнительство, остается открытым.

В связи с принятием ч. 4 ст. 34 УК РФ возник парадокс: правило, закрепленное в данной норме (ч. 4), на одни составы преступлений распространяется, а на другие - нет (убийство матерью новорожденного ребенка, изнасилование, хищение имущества, вверенного виновному, и т.п.). В качестве выхода из ситуации некоторые ученые предлагают вообще отказаться от этой нормы*(10).

Из ч. 5 ст. 33 УК следует, что основная роль пособника состоит в содействии (оказании помощи) другим в их преступной деятельности. Под помощью понимается содействие кому-нибудь в чем-нибудь, участие в чем-нибудь, приносящее облегчение кому-нибудь*(11), т.е. "лицо должно осуществить определенные действия в интересах действий других лиц ("содействие"), участвовать в какой-либо деятельности с тем, чтобы облегчить другим выполнение их роли"*(12).

Устранение препятствий как форма физического пособничества выражается в совершении действий по ликвидации тех преград, которые стоят на пути других соучастников при совершении преступления. В качестве такой преграды могут выступать физические или юридические лица, иные предметы материального мира. Означает ли это, что насильственные действия неспециального субъекта в рассматриваемом случае состоят в содействии таким лицом военнослужащему в выполнении объективной стороны преступления? Представляется, что нет, по следующей причине.

По своей правовой природе подобные действия неспециальных субъектов образуют часть объективной стороны воинского преступления. В основе такого вывода лежит своеобразие в механизме причинения вреда в двухобъектных специальных составах преступлений. Неспециальный субъект посредством посягательства на личность военнослужащего, выступающего участником специального отношения, принимает участие в непосредственном причинении вреда специальному объекту. Действуя "извне", неспециальный субъект вред причиняет элементу системы, образующей специальный объект (порядок воинских отношений). При этом деяние неспециального субъекта не сопряжено с нарушением какого-либо специального порядка поведения. Причинение вреда посредством нарушения установленного порядка поведения возможно только "изнутри", т.е. участниками данных отношений (специальными субъектами).

Следовательно, если в специальном составе преступления наряду со специальным объектом содержится и дополнительный общий объект, то совместные действия неспециального субъекта, направленные на причинение вреда данному объекту, образуют часть объективной стороны основного состава преступления, предусматривающего ответственность за посягательство на специальный объект. Это совместное исполнение объективной стороны специального состава преступления, но не содействие в выполнении специальным субъектом объективной стороны данного преступления.

Другое дело, что неспециальный субъект не может быть исполнителем (соисполнителем) преступления со специальным составом, хотя имеются сторонники и такого мнения.

В то же время ч. 5 ст. 33 УК такую форму пособничества не предусматривает, поскольку, как отмечалось, речь идет о выполнении части объективной стороны преступления.

Таким образом, на наш взгляд, анализируемая проблема должна быть решена посредством расширения понятия пособника. С этой целью ч. 5 ст. 33 УК РФ (ч. 5 ст. 38 УК РА) необходимо дополнить новым положением следующего содержания: "Пособником признается также лицо, участвовавшее в выполнении объективной стороны специального состава преступления, не являющееся исполнителем (соисполнителем) данного преступления".

Проблема отграничения пособничества от соисполнительства в специальных составах преступлений, часть объективной стороны которых могут выполнить и неспециальные субъекты, достаточно сложная и многоаспектная.

В юридической литературе справедливо отмечается, что законодательное решение, закрепленное в ч. 4 ст. 34 УК РФ, создало непреодолимое препятствие для квалификации действий лиц, не обладающих признаком специального субъекта, но принявших непосредственное участие в его совершении. Выходом из тупика, по мнению А.И. Рарога, могло бы стать "исключение из ч. 2 ст. 33 взятого в скобки слова "соисполнители", исключение ч. 2 ст. 34, дополнение ч. 3 ст. 34 указанием на соисполнителя и, наконец, дополнение ч. 4 ст. 34 указанием на то, что лицо, не обладающее признаком специального субъекта, может нести за него уголовную ответственность в качестве соисполнителя"*(13).

Представляется, что данный подход не может быть приемлемым по следующим соображениям. Ученые, предлагающие данное решение (Б.В. Волженкин, А.И. Рарог и др.), обращают внимание только на особенности законодательной конструкции объективной стороны соответствующих преступлений, выделяя возможность ее выполнения и неспециальными субъектами. Вместе с тем характер других элементов таких составов преступлений не выделяется.

В качестве нового методологического и уголовно-правового подхода в решении данной проблемы видится выделение в системе Особенной части УК преступлений со специальным составом, в котором, как отмечалось, все элементы имеют специальный характер, и составов преступлений, в которых только субъект имеет определенную специфику*(14).

В специальном составе преступления признаки специального субъекта детерминированы особенностями специальных отношений; объектом преступления выступают специальные ценности; посягательства на данные объекты возможны посредством нарушения специально установленного порядка поведения; другие признаки объективной и субъективной стороны также обусловлены особенностями данных объектов (например, преступления, связанные с нарушением специальных правил поведения, предусмотренные в различных главах УК, преступления против государственной власти, преступления против военной службы и т.д.). По нашему мнению, в таких составах исполнителями (соисполнителями) преступления неспециальные субъекты не могут признаваться.

Существуют и такие составы преступлений, в которых только субъект имеет определенную специфику. Речь идет о тех субъектах, которые обладают определенными дополнительными признаками (качествами), которые не обусловлены особенностями специальных отношений. Например, убийство матерью новорожденного ребенка, изнасилование, хищение имущества, вверенного под охрану, и т.п. Это преступления с общим составом. Субъекты данных преступлений - специальные. Но они являются носителями общих отношений. Причинение вреда соответствующим объектам не связано с нарушением какого-либо специального порядка поведения. Поэтому, если объективную сторону такого состава преступления может выполнить неспециальный субъект, он должен признаваться соисполнителем данного преступления.

Таким образом, кроме законодательного расширения понятия пособничества, принципиальное значение имеет проблема всестороннего исследования положения, закрепленного в ч. 4 ст. 34 УК.

В качестве наиболее правильного и оптимального решения предлагаем вместо данного положения в Общей части УК предусмотреть норму с названием "Ответственность соучастников в преступлениях со специальным составом", в которой с учетом отмеченных особенностей закрепить правила квалификации соучастия в соответствующих преступлениях*(15).

Совершенствование норм о соучастии в данном направлении свидетельствует об универсальном подходе к решению рассматриваемой проблемы, поскольку делается попытка обоснования такого подхода, который позволит данную проблему решить применительно ко всем, в том числе и воинским составам преступлений.

Анализируя отмеченную точку зрения авторов Обзора судебной практики военных судов (М.: Воен. изд-во, 2002), следует отметить, что квалификация действий неспециального субъекта, принимавшего совместное участие с военнослужащими в применении насилия в отношении другого военнослужащего, как исполнительство за то преступление, субъектом которого он выступает, является ошибочной.

Так, Североморским гарнизонным военным судом старшина второй статьи А. и матрос Ш. признаны виновными в том, что совместно избили матроса К. Действия А. и Ш. квалифицированы судом соответственно по п. "а" ст. 286 и ч. 1 ст. 335 УК.

По тому же правилу квалифицированы военным судом Братского гарнизона действия сержанта К. и рядового Коз., которые осуждены на основании п. "а" ч. 3 ст. 286 и п. "б" ч. 2 ст. 335 УК соответственно за то, что заставляли рядовых Н., П., С. и М. выполнять различные действия, унижающие их честь и достоинство, а за отказ совместно избивали потерпевших.

Если в качестве неспециального субъекта в таких случаях выступает гражданское лицо, то в соответствии с данным правилом его деяние следует квалифицировать как преступление против жизни и здоровья. Такой подход означает игнорирование того факта, что совместное деяние направлено на основной объект - порядок воинских отношений. Кроме того, исключается возможность посредством применения института соучастия отразить совместный характер преступных действий виновных, что противоречит действующим нормам о соучастии в преступлении.

Данный вывод подтверждается и судебной практикой. Так, в решении военного суда по делу командиров взводов Р. и Б. отмечается, что вывод суда первой инстанции о переквалификации действий Б., выразившихся в совместном с Р. избиении дежурного по роте и дневальных на почве недовольства несением ими внутренней службы (ст. 286 УК РФ), на соответствующие статьи закона, предусматривающие ответственность за общеуголовные преступления против личности, является ошибочной. Поскольку Б. не являлся субъектом воинских отношений в связи с ограниченной его годностью к военной службе по состоянию здоровья, его действия в соответствии с ч. 4 ст. 34 УК следовало квалифицировать как пособничество в превышении должностных полномочий*(16).

Представляется, что в случаях, когда начальник принимает участие в избиении его подчиненным других военнослужащих при отсутствии между ними отношений подчиненности, его действия следует квалифицировать по совокупности преступлений: как пособничество в нарушении уставных правил (ч. 5 ст. 33 и ст. 335 УК) и превышение должностных полномочий (ст. 286 УК). Квалификация по правилам идеальной совокупности преступлений является оправданной, поскольку начальник совершает посягательство на два специальных объекта: порядок воинского управления и установленный порядок взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности. Оба объекта (подвида отношений) являются составной частью родового (специального) объекта - порядка прохождения военной службы. Оба состава преступления содержат признаки насилия, тем не менее нарушение уставных правил как состав преступления не охватывается составом превышения должностных полномочий. Объекты и субъекты данных преступлений различны. Данная позиция не противоречит и ч. 4 ст. 34 УК РФ. В приведенной ситуации начальник одновременно выполняет две различные функции: не являясь субъектом преступления, предусмотренного ст. 335 УК, оказывает содействие в этом преступлении и в то же время, продолжая быть субъектом специальных отношений, допускает посягательство на порядок управления. Поэтому имеет место совокупность преступлений. При этом квалифицирующий признак группы, предусмотренный в п. "в" ч. 2 ст. 335 не должен вменяться.

В случае когда начальник действует против начальника, а ему оказывает содействие его подчиненный, действия начальника подлежат квалификации по ст. 335, а подчиненного - как пособничество в этом основном преступлении. Вместе с тем действия подчиненного в зависимости от обстоятельств дела могут дополнительно квалифицироваться по ст. 334 УК как насильственные действия в отношении начальника.

В соответствии с данными рекомендациями могли быть квалифицированы, например, действия сержанта К. и рядового Коз., а также старшины второй статьи А. и матроса Ш.*(17)

Конечно, приведенные выводы не претендуют на полное и всестороннее разрешение рассматриваемого вопроса. Проблема состоит в том, что в рамках действующего уголовного законодательства России дать правильную и обоснованную юридическую оценку совместному характеру насильственных действий в преступлениях со специальным составом в случаях, когда в преступлении участвуют специальные и неспециальные субъекты, невозможно.

Поэтому задача состоит не в отказе от некоторых норм Общей части УК (например, ч. 4 ст. 34 УК РФ), а в их дальнейшем совершенствовании, в том числе посредством расширения понятия пособника преступления.

С.С. Аветисян,

судья Апелляционного суда Республики Армения по

уголовным и военным делам, подполковник юстиции,

кандидат юридических наук

"Право в Вооруженных Силах", N 8, август 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Автор специальный (родовой) состав преступления определяет как систему объективных и субъективных признаков, закрепленных в уголовном законе, необходимых и достаточных для признания того, что специальным субъектом совершено посягательство на специальные ценности посредством нарушения общественных отношений, обеспечивающих безопасность личности, общества и государства, характеризующих конкретную группу преступных деяний.

*(2) Уголовный кодекс Республики Армения. Принят 18 апреля 2003 г., вступил в силу 1 августа 2003 г.

*(3) Преступления против военной службы (Военно-уголовное законодательство). Научно-практический комментарий УК Российской Федерации. - М., 1999. С. 94.

*(4) См., например: Ахметшин Х.М. Квалификация нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности: Учебное пособие для слушателей курсов усовершенствования военных юристов. М., 1989. С. 71-99; Смердов А.А. Некоторые вопросы квалификации преступлений против уставного порядка взаимоотношений военнослужащих при отсутствии между ними отношений подчиненности // Вопросы теории и практики применения военно-уголовного законодательства в связи с изменениями, внесенными в законодательство о воинских преступлениях Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 декабря 1983 г. М., 1988. С. 45-47; Комментарий к Закону об уголовной ответственности за воинские преступления. М., 1986. С. 19-20, 40; Судебная практика по применению военно-уголовного законодательства Российской Федерации / Составители О.К. Зателепин, А.И. Ноздринов. М., 2001.

*(5) Обзор судебной практики военных судов Российской Федерации по уголовным делам (1996-2001 гг.). М., 2002. С. 40-43.

*(6) Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М., 2003. С. 217.

*(7) Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., 1971. С. 51.

*(8) Тер-Акопов А.А. Ответственность за нарушение специальных правил поведения. М., 1995. С. 71-72.

*(9) Волженкин Б.В. Некоторые проблемы соучастия в преступлениях, совершаемых специальными субъектами // Уголовное право Российской Федерации. 2000. N 1. С. 15; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. М., 1999. С. 296; Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М., 2003. С. 145; Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по делам об изнасиловании" от 22 апреля 1992 г. N 4 в редакции от 21 декабря 1993 г. // Сборник Постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и РФ. М., 2002. С. 431. В юридической литературе имеется и иная точка зрения, согласно которой женщина не может быть соисполнителем изнасилования (см.: Российское уголовное право. Общая часть. М., 1997. С. 209).

*(10) Волженкин Б.В. Указ. соч. С. 15; Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001. С. 323.

*(11) Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1989. С. 454.

*(12) Козлов А.П. Указ. соч. С. 146-147.

*(13) Рарог А.И. Квалификация преступления по субъективным признакам. СПб., 2003. С. 274.

*(14) Аветисян С.С. Ответственность за организацию, подстрекательство и пособничество в преступлении со специальным составом // Закон и право. 2004. N 2. С. 37-39.

*(15) Аветисян С.С. Правовые основания ответственности за соучастие в преступлении со специальным субъектом (специальным составом) // Закон и действительность. Юридический научно-популярный журнал. Ереван, 2003. N 13(75). С. 31-34.

*(16) Обзор судебной практики военных судов Российской Федерации по уголовным делам (1996-2001 гг.). М., 2002. С. 172-174.

*(17) Упомянутые уголовные дела взяты из указанного выше Обзора (С. 42).