Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 сентября 2020 г. Дело "Тимаков и ООО "ИД Рубеж" (Timakov and OOO ID Rubezh) против Российской Федерации" (Жалобы NN 46232/10 и 74770/10) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Тимаков и ООО "ИД Рубеж" (Timakov and OOO ID Rubezh)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 46232/10 и 74770/10)

Постановление Суда

Страсбург, 8 сентября 2020 г.

По делу "Тимаков и ООО "ИД "Рубеж" против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Алёны Полачковой,

Джильберто Феличи,

Лорэн Скембри Орланд,

Аны Марии Герра Мартинш, судей,

а также при участии Милана Блашко, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание

две жалобы (NN 46232/10 и 74770/10), поданные соответственно 3 августа и 18 сентября 2010 г. против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Владимиром Викторовичем Тимаковым (далее - заявитель) и юридическим лицом, созданным в соответствии с законодательством Российской Федерации, ООО "ИД "Рубеж" (далее - компания-заявительница),

решение официально уведомить власти Российской Федерации (далее также - власти государства-ответчика) о жалобах в связи с правом на свободу выражения мнения и правом на публичное слушание дела, а также решение объявить жалобы в оставшейся части неприемлемыми для рассмотрения по существу,

замечания сторон,

решение поддержать возражение властей Российской Федерации против рассмотрения жалобы Комитетом,

рассмотрев дело в закрытом заседании 30 июня 2020 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

1. Настоящее дело касается двух независимых гражданских разбирательств по делам о диффамации, возбужденных бывшим губернатором Тульской области, после публикации статьи в местной газете и утверждений, цитируемых другими новостными изданиями, где высказывалось мнение о том, что губернатор заслуживает высшую оценку за коррупцию. Заявитель - журналист и член регионального законодательного органа - являлся ответчиком в каждом из указанных разбирательств, компания-заявительница, которая издавала газету, участвовала в одном из них. Суд первой инстанции по ходатайству губернатора провел первое разбирательство по делу о диффамации в закрытом заседании. Суды Российской Федерации присудили большую сумму в качестве компенсации морального вреда, ссылаясь в своих доводах на социальный статус губернатора. Кроме того, против заявителя было возбуждено уголовное дело о клевете в связи с утверждениями, которые были признаны клеветническими в ходе второго разбирательства по гражданскому делу.

Факты

2. Заявитель, который в период, относящийся к обстоятельствам дела, являлся журналистом и депутатом Тульской областной Думы (законодательный орган субъекта Российской Федерации), родился в 1965 году и проживает в г. Туле. Компания-заявительница, редакционно-издательский дом с местонахождением в г. Туле, являлась обществом с ограниченной ответственностью. Его совладельцами были заявитель (49% доли) и Владимир Борисович Леонов (51% доли). Компания-заявительница редактировала и издавала местную газету "Засечный рубеж" (далее - газета). Интересы заявителей представляла адвокат Г. Арапова, практикующая в г. Воронеже.

3. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

4. Фактические обстоятельства дела, как они были представлены сторонами, можно кратко изложить следующим образом.

I. Жалоба N 46232/10

A. Оспариваемая статья

5. 12 мая 2009 г. в газете была опубликована статья, подготовленная редактором, заявителем по настоящему делу, под названием "Какую оценку заслужил бы губернатор за коррупцию " (далее - статья). Основная идея статьи заключалась в том, что Д., который тогда был губернатором Тульской области, был причастен к коррупционным действиям и потворствовал коррупции. В статье содержалось несколько риторических вопросов и утверждений, в которых выражалось неодобрение автором того, что он считал высоким уровнем коррупции в Тульской области, например:

(i) "Однако не замечать потрясающие успехи действующей администрации [Тульской области]* (* Здесь и далее текст в скобках добавлен в оригинале Постановления (примеч. редактора).) в деле развития коррупции может только слепой";

(ii) "Но с трудом верится, что нынешний разгул коррупции был бы возможен при кристально чистом руководителе области";

(iii) "Как получилось, что журналисты, несколько лет назад падкие на каждый проступок власти, теперь говорят о губернаторе как о покойнике, по принципу - "или хорошо, или ничего"? Почему глухая завеса молчания заволокла тульские средства массовой информации  Чем оплачивает губернатор их лояльность: конвертами с валютой, пирожками с капустой или просто солнечными улыбками?".

B. Гражданское разбирательство по делу о диффамации

6. 5 июня 2009 г. Д. возбудил гражданское разбирательство по делу о диффамации против заявителей в Привокзальном районном суде г. Тулы (далее - районный суд), требуя опровержения 14 утверждений, сделанных в статье, а также выплаты 10 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

7. 13 июля 2009 г. районный суд по ходатайству Д. решил рассмотреть дело в закрытом судебном заседании, чтобы защитить репутацию истца, мотивируя это тем, что публичное обсуждение некоторых тайных аспектов его частной жизни и деловой репутации, которые могли быть раскрыты в ходе судебных заседаний, могло повлечь неблагоприятные последствия для "надлежащего рассмотрения иска".

8. В районном суде заявитель утверждал, что статья затрагивала вопрос, представляющий общественный интерес, и предлагала читателям задуматься над описанной ситуацией, в ней не содержалось каких-либо сведений.

9. 25 августа 2009 г. районный суд частично удовлетворил иск Д. Он сослался, в частности, на статус губернатора как высшего должностного лица, потребовал опровергнуть 14 оспариваемых утверждений, признал солидарную ответственность заявителя и компании-заявительницы и обязал их выплатить Д. 1 000 000 рублей (22 150* (* Здесь и далее суммы в российских рублях конвертированы в евро по курсу на день принятия соответствующего решения или наступления соответствующего события.) евро) в качестве компенсации морального вреда. Он также обязал заявителей выплатить 1 000 рублей (22 евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек. Районный суд не проанализировал, являлись ли какие-либо из оспариваемых утверждений, в том числе в форме риторических вопросов, оценочным суждением. Вместо этого он обозначил их как сведения и, чтобы продемонстрировать их недостоверность, перечислил (более чем на пяти страницах) различные (i) правовые меры, принятые в Тульской области в целях борьбы с коррупцией, и (ii) социальные программы, направленные на помощь нуждающимся лицам. Районный суд установил, что ответчики не представили каких-либо доказательств того, что оспариваемые утверждения соответствуют действительности. Районный суд в порядке упрощенного производства отказался рассматривать материалы (которые включали в себя бухгалтерские отчеты, контракты, распоряжения губернатора и газетные статьи), представленные ответчиками в качестве доказательств того, что оспариваемые утверждения имели под собой достаточную фактическую основу, по единственной причине, что "содержание таких документов не позволило суду установить факты, подтверждающие достоверность порочащих утверждений". Районный суд отклонил довод ответчиков о том, что они были лишены права на представление доказательств, расценив это как "попытку затянуть рассмотрение дела по существу". Районный суд, в частности, привел следующие доводы:

"Следовательно, суд исходит, что распространенные в названной статье сведения не подтверждаются объективными данными и фактически не соответствуют действительности, носят порочащий характер, умаляют честь и достоинство Д., дискредитируют его как губернатора Тульской области в общественном мнении и порочат деловую репутацию как высшего должностного лица Тульской области и руководителя постоянно действующего высшего исполнительного органа, государственной власти области - администрации Тульской области, одним из полномочий которого... является осуществление мер по реализации, обеспечению и защите прав и свобод человека и гражданина, охране собственности и общественного порядка, противодействию терроризму и экстремизму, борьбе с преступностью.

При этом функционирование [Тульской] области, [ее] взаимодействие с другими субъектами Российской Федерации напрямую зависят в том числе от деловой репутации и [морального] авторитета губернатора области".

10. Заявители обжаловали это решение. В.В. Тимаков, в частности, утверждал, что, будучи членом Тульской областной Думы и, следовательно, политическим деятелем, он выразил в статье свое мнение о коррупции и дал свою субъективную оценку профессиональной деятельности Д. и выполнению им своих служебных обязанностей, то есть он высказал оценочное суждение. Он отметил, что районный суд отказался выносить распоряжение о проведении лингвистической экспертизы оспариваемой статьи, чтобы отличить оценочные суждения от утверждений о фактах, и не применил постановление N 3 Пленума Верховного Суда Российской Федерации* (* Имеется в виду постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (примеч. переводчика).). Заявитель также обжаловал чрезмерный размер компенсации, присужденной истцу. Компания-заявительница утверждала, что оспариваемые утверждения представляли собой лишь оценочные суждения В.В. Тимакова.

11. 4 февраля 2010 г. Тульский областной суд (далее - областной суд) рассмотрел апелляционную жалобу заявителей в открытом судебном заседании. Он оставил без изменения решение суда первой инстанции на основании того, что оспариваемые высказывания были "сделаны в утвердительной форме" и "выходили за пределы допустимой и приемлемой критики в отношении политического и общественного деятеля". Что касается 1 000 000 рублей, присужденных Д. в качестве компенсации, областной суд отметил, что "соответствующие выводы [районного суда] [были] подробно обоснованы в решении [суда первой инстанции]; [областной суд] [не усмотрел] причин для их пересмотра, и, таким образом, довод [заявителей] о чрезмерной компенсации истцу морального вреда [был] необоснованным". Областной суд изменил порядок выплаты компенсации, обязав заявителя и компанию-заявительницу выплатить истцу по 500 000 рублей (12 000 евро) в качестве компенсации морального вреда (вместо того, чтобы привлекать их к "солидарной ответственности" - см. выше § 9). Он также уменьшил размер компенсации судебных расходов и издержек, обязав каждого заявителя выплатить по 100 рублей (2,40 евро).

12. Две жалобы о пересмотре дела в порядке надзора, поданные заявителями, оказались безрезультатными.

C. Исполнительное производство и прекращение деятельности компании-заявительницы

13. 4 марта 2010 г. Управление федеральной службы судебных приставов по Тульской области (далее - служба судебных приставов) возбудило исполнительное производство.

14. Из замечаний властей Российской Федерации относительно приемлемости и существа жалобы от 23 мая 2018 г. следует, что решение от 25 августа 2009 г. (которое было оставлено без изменения при рассмотрении апелляционной жалобы 4 февраля 2010 г.) оставалось неисполненным в полном объеме, и исполнительное производство было прекращено ввиду невозможности исполнения. Согласно замечаниям властей Российской Федерации от 17 сентября 2018 г. относительно требований заявителей о выплате справедливой компенсации, в период с июля по сентябрь 2010 года служба судебных приставов взыскала с В.В. Тимакова в совокупности 37 120 рублей в порядке исполнения судебного решения от 25 августа 2009 г. (которое было оставлено без изменения при рассмотрении апелляционной жалобы 4 февраля 2010 г.).

15. По утверждениям заявителя, служба судебных приставов установила ежемесячное списание средств с его банковского счета в целях взыскания 500 100 рублей на основании судебного решения от 25 августа 2009 г. Документы, содержащиеся в материалах дела, которые находятся в распоряжении Европейского Суда, свидетельствуют о том, что 37 120 рублей (тремя частями) в совокупности были списаны в пользу Д. в порядке исполнения судебного решения от 25 августа 2009 г.

16. С учетом значительного размера компенсации, которую должна была выплатить компания-заявительница, и вследствие отсутствия у нее средств ее единственные акционеры (заявитель и В.Б. Леонов) приняли решение о прекращении деятельности компании-заявительницы. 24 марта 2014 г. компания-заявительница была исключена из Единого государственного реестра юридических лиц и прекратила свое существование.

17. Письмом от 9 июля 2018 г. заявитель и В.Б. Леонов проинформировали Европейский Суд о своем намерении продолжить производство по делу, возбужденному в Европейском Суде компанией-заявительницей.

II. Жалоба N 74770/10

A. Высказывание заявителя о Д.

18. 29 апреля 2009 г. заявителю позвонила журналистка П., которая поинтересовалась его мнением как члена Тульской областной Думы о губернаторе и коррупции в Тульской области. Заявитель счел беседу частной, поскольку П. не предупредила его о том, что разговор будет записан. Во время разговора заявитель сказал, что Д. заслуживает оценки "пять" (высшая оценка в российской образовательной системе) за коррупцию.

19. В тот же день П. опубликовала на местном новостном сайте "Тульские новости" короткую заметку, в которой процитировала заявителя:

"Функционер Д. хороший - на "четверочку" [из пяти]. А вот коррупционер - на "пятерку" [из пяти]. Первые два года его губернаторства я полагал, что назначение губернатора гораздо лучше, чем выборы. Но потом, когда Д. укрепился на своем посту, оброс связями... ситуация изменилась. И то, что мы имеем по коррупции на сегодняшний день, мы не видели даже в эпоху [предыдущего губернатора]".

20. По утверждениям заявителя, он не знал о том, что его слова были размещены на сайте, поскольку П. не сообщила ему об их предполагаемой публикации и не дала ему возможности просмотреть текст до его публикации.

21. Слова заявителя о высшей оценке за коррупцию были воспроизведены в статье под названием "Бездельник или трудоголик", опубликованной в региональном выпуске "МК" в Туле" российского регионального еженедельника "Московский комсомолец" за 6-13 мая 2009 г.

B. Гражданское разбирательство по делу о диффамации

22. 12 мая 2009 г. Д. возбудил гражданское разбирательство по делу о диффамации против заявителя, новостного сайта "Тульские новости" и редакции регионального выпуска "МК" в Туле", требуя выплаты 10 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

23. Заявитель в районном суде утверждал, что у него не было возможности ознакомиться с текстом интервью до его публикации. Он также безуспешно добивался отложения судебного заседания ввиду необходимости исполнять свои обязанности в качестве члена Тульской областной Думы.

24. 22 сентября 2009 г. районный суд провел слушание в отсутствие заявителя. Он признал оспариваемое высказывание утверждением о факте, не подтвержденным доказательствами, частично удовлетворил иск Д., обязав опубликовать опровержение в региональном выпуске "Московского комсомольца" и присудив Д. 1 000 000 рублей (25 000 евро) в качестве компенсации морального вреда, которую должен был выплатить заявитель. Районный суд, в частности, привел следующие доводы:

"Следовательно, суд пришел к выводу, что распространенные на [информресурсе] высказывания не подтверждаются объективными данными и фактически не соответствуют действительности, носят порочащий характер, умаляют честь и достоинство Д., дискредитируют его как губернатора Тульской области в общественном мнении и порочат деловую репутацию как высшего должностного лица Тульской области и руководителя постоянно действующего высшего исполнительного органа, государственной власти области - администрации Тульской области, одним из полномочий которого... является осуществление мер по реализации, обеспечению и защите прав и свобод человека и гражданина, охране собственности и общественного порядка, противодействию терроризму и экстремизму, борьбе с преступностью.

Кроме того, функционирование [Тульской] области, [ее] взаимодействие с другими субъектами Российской Федерации напрямую зависит, в частности, от деловой репутации и [морального] авторитета ее губернатора".

25. Заявитель получил копию судебного решения от 22 сентября 2009 г. только 22 декабря 2009 г. Он подал кассационную жалобу, ходатайствуя о ее принятии за рамками соответствующего установленного законодательством срока.

26. 18 марта 2010 г. областной суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения решение суда первой инстанции в полном объеме, изменив только сумму, присужденную в качестве компенсации судебных издержек.

27. Ходатайства о пересмотре дела в порядке надзора, поданные заявителем, были отклонены.

C. Исполнительное производство

28. 14 декабря 2009 г. служба судебных приставов возбудила исполнительное производство.

29. 20 мая 2010 г. вследствие отсутствия у заявителя достаточных средств для выплаты компенсации в полном объеме служба судебных приставов приняла решение обратить взыскание на предметы домашнего обихода заявителя, включая шкаф, диван, телевизор, кофемашину и микроволновую печь, а также фортепиано, которым пользовалась несовершеннолетняя дочь заявителя.

30. 21 мая 2010 г. на основании того, что заявитель не выплатил Д. 1 000 000 рублей добровольно без уважительной причины, служба судебных приставов приняла решение взыскать с заявителя исполнительский сбор в размере 7%. В решении было указано, что сумма в размере 70 000 рублей должна быть взыскана с В.В. Тимакова. Однако заявители и власти Российской Федерации в своих объяснениях в Европейском Суде утверждали, что сумма, взысканная в качестве исполнительского сбора, составила 7 000 рублей.

31. Служба судебных приставов установила ежемесячное списание средств с банковского счета заявителя в порядке исполнения судебного решения от 22 сентября 2009 г. Документы, содержащиеся в материалах дела, которые находятся в распоряжении Европейского Суда, подтверждают, что в пользу Д. были списано 61 708,55 рубля, а 200 рублей были перечислены в качестве возмещения судебных издержек.

32. 8 декабря 2010 г. служба судебных приставов конфисковала из квартиры заявителя некоторые предметы, перечисленные в решении от 20 мая 2010 г., а также набор бокалов для бренди с декантером, фритюрницу и велотренажер. Стоимость изъятых вещей оценивалась в 14 900 рублей.

33. Общая сумма, взысканная с заявителя в порядке исполнения судебного решения от 22 сентября 2009 г., составила 76 808,55 рубля.

D. Уголовное производство по делу о клевете

34. Одновременно с возбуждением гражданских разбирательств по делу о диффамации 13 мая 2009 г. Д. обратился с заявлением о возбуждении уголовного дела против заявителя по факту клеветы в связи со статьей под названием "Бездельник или трудоголик " (см. выше § 21).

35. Следственное управление Следственного комитета при Генеральной прокуратуре Российской Федерации по Тульской области (далее - следственный орган) провело доследственную проверку, в ходе которой заявитель пояснил, что, будучи членом Тульской областной Думы, он часто обличал случаи коррупции в регионе и критиковал благоприятствующий коррупции климат, ответственность за который, по его мнению, несет Д.

36. 15 июня 2009 г. следственный орган отказал в возбуждении уголовного расследования в отношении заявителя в связи с отсутствием состава преступления. Указанное постановление впоследствии было отменено вышестоящим руководителем. Следственный орган последовательно отклонил два ходатайства Д. о возбуждении уголовного дела. Вышестоящий руководитель отменял каждое из этих постановлений, требуя проведения дополнительной проверки. 20 августа 2009 г. после окончания дополнительной проверки следственный орган в четвертый раз отказал в возбуждении уголовного дела.

37. 22 января 2010 г. Д. подал заявление о клевете в местное отделение милиции.

38. 1 февраля 2010 г. следователь Управления МВД по Тульской области возбудил уголовное дело по части второй статьи 129 Уголовного кодекса Российской Федерации ("Клевета"), действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам дела. Данная статья предусматривала следующие виды наказаний: штраф в размере до 125 000 рублей или в размере заработной платы осужденного за период до одного года; 180-240 часов обязательных работ; от 12 до 24 месяцев исправительных работ; арест на срок от трех до шести месяцев.

39. 21 июня 2010 г. заявителю было предъявлено обвинение.

40. 24 июня 2010 г. в отношении заявителя была применена мера пресечения в виде подписки о невыезде. Он обжаловал данную меру, но безрезультатно.

41. 29 ноября 2010 г. мировой судья судебного участка N 57 Зареченского района г. Тулы признал заявителя виновным в распространении клеветы в средствах массовой информации (часть вторая статьи 129 Уголовного кодекса Российской Федерации, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам дела). При этом мировой судья освободил заявителя от наказания, поскольку "его действия больше не представляют опасности для общества".

42. 30 июня 2011 г. прокурор принял решение о снятии всех обвинений против заявителя и подал ходатайство о прекращении уголовного дела против него. В тот же день Зареченский районный суд г. Тулы отменил обвинительный приговор от 29 ноября 2010 г. и прекратил уголовное дело в отношении заявителя за отсутствием состава преступления. Постановление было оставлено без изменения в порядке рассмотрения апелляционной жалобы и вступило в силу 31 августа 2011 г.

III. Дальнейшие события

43. В феврале 2011 года следственный орган допросил Д. в связи с расследованием уголовного дела о взяточничестве.

44. В июле 2011 года Д. был освобожден от должности губернатора Тульской области. В сентябре 2011 года ему было официально предъявлено обвинение в получении взятки, и он был помещен под домашний арест.

45. 22 июля 2013 г. Д. был признан виновным в получении взяток и приговорен к девяти годам и шести месяцам лишения свободы и к выплате штрафа в размере 900 000 рублей. Обвинительный приговор суда первой инстанции был оставлен без изменения после его обжалования и вступил в силу.

46. 10 декабря 2013 г. заявитель подал ходатайство о возобновлении гражданского производства по делу, которое завершилось вынесением решения от 25 августа 2009 г., оставленного без изменения 4 февраля 2010 г. (см. выше § 11), в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Он утверждал, что его оценочные суждения, признанные районным судом недействительными, были фактически подтверждены осуждением Д. за получение взятки. 3 февраля 2014 г. районный суд отклонил ходатайство, которое, по его мнению, касалось переоценки доказательств. Постановление было оставлено без изменения в порядке рассмотрения апелляционной жалобы 5 июня 2014 г.

Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

47. Соответствующее законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика в связи с гражданскими разбирательствами, касающимися диффамации, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Чельцова против Российской Федерации" (Cheltsova v. Russia) от 13 июня 2017 г., жалоба N 44294/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 7 (примеч. редактора).), §§ 32-34).

48. Части 1 и 2 статьи 10 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации от 2002 года предусматривают, что разбирательство дел во всех гражданских судах открытое. Разбирательство по гражданскому делу может осуществляться в закрытых судебных заседаниях, если дело касается государственной тайны или тайны усыновления (удочерения) ребенка, а также по другим делам, если это предусмотрено федеральным законом. Разбирательство в закрытых судебных заседаниях допускается по ходатайству лица, участвующего в деле и ссылающегося на необходимость сохранения коммерческой или иной тайны, неприкосновенность своей частной жизни или на необходимость предотвращения публичного разглашения определенных обстоятельств, гласное обсуждение которых способно повлечь за собой нарушение законных интересов гражданина.

Право

I. Объединение жалоб для их рассмотрения в одном производстве

49. Учитывая схожесть предмета жалоб, Европейский Суд считает целесообразным объединить их для рассмотрения в одном производстве.

II. Вопросы Locus Standi

50. В отсутствие возражений со стороны властей Российской Федерации относительно приемлемости жалобы компании-заявительницы N 46232/10 по критерию ratione personae Европейский Суд отмечает proprio motu, что компания-заявительница прекратила свою деятельность после подачи жалобы. В связи с тем, что ее единственные акционеры (В.В. Тимаков и В.Б. Леонов) совместно выразили заинтересованность в продолжении производства по делу в Европейском Суде вместо компании-заявительницы (см. выше § 17), фактически отсутствует риск возникновения каких-либо разногласий между акционерами либо между акционерами,

с одной стороны, и советом директоров компании-заявительницы, с другой стороны, относительно того, имело ли место нарушение конвенционных прав или о наиболее подходящем способе реагирования на такое нарушение (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Компания "С.К. Фьерколект Импекс С.Р.Л." против Румынии" (S.C. Fiercolect Impex S.R.L. v. Romania) от 13 декабря 2016 г., жалоба N 26429/07, § 39, и Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Еуромак Метал Доо" против Македонии" (Euromak Metal Doo v. the former Yugoslav Republic of Macedonia) от 14 июня 2018 г., жалоба N 68039/14, §§ 32-33). Таким образом, Европейский Суд признает, что акционеры компании-заявительницы имеют законный интерес в предъявлении жалобы N 46232/10 вместо компании-заявительницы, прекратившей свою деятельность в период, когда указанная жалоба находилась на рассмотрении, и что, соответственно, В.В. Тимаков и В.Б. Леонов обладают необходимым locus standi в соответствии со статьей 34 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

51. Заявители жаловались на то, что решения судов Российской Федерации по двум делам о диффамации, возбужденным Д., необоснованно ограничили их право на свободу выражения мнения, гарантированное статьей 10 Конвенции, которая в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

52. Власти Российской Федерации оспорили утверждения заявителей. Признавая, что имело место вмешательство в право заявителей на свободу выражения мнения, они утверждали, что такое вмешательство было предусмотрено законом, преследовало законную цель защиты репутации Д. и было "необходимо в демократическом обществе".

53. Заявители распространяли недостоверные утверждения о коррупционной деятельности Д., порочащие репутацию губернатора, которого в силу занимаемой им должности следовало защищать от оскорбительных и агрессивных словесных нападок. Утверждения не были основаны на проверенных фактах или доказательствах и могли причинить ущерб всей Тульской области, поскольку ее благополучие зависело от авторитета ее губернатора в глазах общественности. Ответчики не доказали в судах Российской Федерации достоверность утверждений, которые, следовательно, не имели под собой достаточных фактических оснований. Утверждая, что Д. злоупотребил служебным положением губернатора, они вышли за пределы допустимой критики, действуя вопреки журналистской этики.

54. Принимая решения о суммах компенсации, присужденных в пользу Д., районный суд учитывал характер и содержание оспариваемых утверждений, степень их распространения, тот факт, что они изображали губернатора Тульской области как лицо, действующее вопреки интересам общества, а также их негативное влияние на состояние здоровья истца (от которого зависела его способность осуществлять свои полномочия). Учитывая степень причиненных Д. страданий, присужденные ему суммы компенсации были "необходимы в демократическом обществе". Рассматривая суммы компенсации, присужденные Д., в более широком контексте, власти Российской Федерации сослались на пять решений судов Российской Федерации по делам о диффамации, в которых истцам была присуждена сумма в размере 1 000 000 рублей. Они также сослались на три постановления Европейского Суда, в которых не было установлено нарушение статьи 10 Конвенции, несмотря на значительные размеры компенсации, присужденной по соответствующим делам о диффамации судами государств-ответчиков.

55. Что касается производства по уголовному делу о клевете в отношении заявителя, власти Российской Федерации утверждали, что уголовное наказание представляет собой меру государственного принуждения и что "уголовная ответственность не исключает гражданскую [ответственность]", подчеркивая, что каждый имеет право на репутацию. Уголовное дело в отношении заявителя было прекращено. Его привлечение к гражданской ответственности за диффамацию было вполне обоснованным. Власти Российской Федерации пришли к выводу об отсутствии нарушения статьи 10 Конвенции.

2. Заявители

56. Заявители утверждали, что судебные решения по гражданскому делу о диффамации представляли собой вмешательство в их право на свободу выражения мнения, и это вмешательство не было "необходимо в демократическом обществе". Они подчеркнули, в частности, что суды Российской Федерации предоставили повышенный уровень защиты репутации истца в связи с занимаемой им должностью губернатора Тульской области в нарушение сформированного стандарта Конвенции, согласно которому должностные лица и профессиональные политические деятели, неизбежно и сознательно делающие свои слова и действия объектом тщательной проверки со стороны журналистов и общественности в целом, должны проявлять большую терпимость в отношении критики. Суды Российской Федерации не приняли во внимание важную роль прессы в демократическом обществе, а также положение В.В. Тимакова как члена регионального законодательного органа, который комментировал вопрос общественного интереса.

57. Суммы, присужденные Д. в качестве компенсации, были явно несоразмерными, поскольку они превышали размер штрафа, наложенного на Д. в рамках уголовного производства по делу о получении взятки. Непропорционально большой размер назначенной компенсации оказал сдерживающий эффект на заявителей: компания-заявительница прекратила свою деятельность, поскольку у нее не было достаточных средств для исполнения судебного решения в пользу Д., а В.В. Тимаков, на иждивении которого находилось трое несовершеннолетних детей, столкнулся с серьезными финансовыми трудностями в результате исполнительного производства. Ссылаясь на Постановление Европейского Суда по делу "ОАО "Нефтяная компания  ЮКОС " против Российской Федерации" (OAO Neftyanaya Kompaniya "YUKOS" v. Russia) от 31 июля 2014 г., жалоба N 14902/04* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 4 (примеч. редактора).) (справедливая компенсация), заявители настаивали на том, что прекращение деятельности юридического лица не должно освобождать власти государства-ответчика от их ответственности в соответствии с Конвенцией.

58. В.В. Тимаков также утверждал, что само возбуждение уголовного дела о клевете на основе фактов, которые уже были рассмотрены в рамках гражданского производства, было равносильно несоразмерному вмешательству в его право на свободу выражения мнения как журналиста и члена регионального законодательного органа. Кроме того, в ходе уголовного разбирательства он был обязан не покидать свое место жительства, что отрицательно сказалось на его профессиональной деятельности. Уголовное разбирательство и вынесение ему обвинительного приговора причинили ему глубокие страдания и нанесли ущерб его репутации, несмотря на то, что обвинения против него в конечном счете были сняты.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

59. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по каким-либо иным основаниям, чем перечислены в статье 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Три случая предполагаемого вмешательства в право на свободу выражения мнения

60. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что настоящее дело касается трех отдельных производств в судах Российской Федерации, инициированных Д. в ответ на публикацию новостного сообщения, написанного профессиональным журналистом и содержащего намек на коррупцию в аппарате губернатора Тульской области: (а) гражданское разбирательство по делу о диффамации с участием обоих заявителей, которое завершилось вынесением решения от 25 августа 2009 г., оставленного без изменения 4 февраля 2010 г. (см. выше §§ 9 и 11); (b) гражданское разбирательство по делу о диффамации с участием В.В. Тимакова, которое завершилось вынесением решения от 22 сентября 2009 г., оставленного без изменения 18 марта 2010 г. (см. выше §§ 24 и 26); (c) производство по уголовному делу о клевете в отношении В.В. Тимакова (см. выше §§ 34-42).

61. Европейский Суд отмечает, что он неоднократно отклонял возражения властей государств-ответчиков относительно отсутствия статуса жертвы по делам, в которых уголовное производство, возбужденное в связи с осуществлением заявителем своего права на свободу выражения мнения, не привело к вынесению обвинительного приговора (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Алту Танер Акджам против Турции" (Altug Taner Akcam v. Turkey) от 25 октября 2011 г., жалоба N 27520/07, § 83, Постановление Европейского Суда по делу "Фатих Таш против Турции (N 4)" (Fatih Tas v. Turkey) (N 4) от 24 апреля 2018 г., жалоба N 51511/08, § 33, и Постановление Европейского Суда по делу "Али Гюрбюз против Турции" (Ali Gurbuz v. Turkey) от 12 марта 2019 г., жалоба N 52497/08 и шесть других жалоб, §§ 57-69). Однако власти Российской Федерации не выдвинули аналогичных возражений в отношении производства по уголовному делу о клевете против В.В. Тимакова. Соответственно, в отсутствие каких-либо споров между сторонами относительно наличия вмешательства и/или статуса жертвы В.В. Тимакова в части его жалобы, относящейся к уголовному делу о клевете, Европейский Суд считает, что каждое из трех производств, указанных выше в § 59, представляло собой вмешательство в право заявителей на свободу выражения мнения, гарантированное пунктом 1 статьи 10 Конвенции.

62. Стороны также не оспаривали, что каждый случай рассматриваемого вмешательства был "предусмотрен законом" и "преследовал законную цель", то есть "защиту репутации или прав других лиц" по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции. Таким образом, остается установить, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе". Для этого Европейский Суд должен установить, было ли оно соразмерно преследуемой законной цели и были ли основания, приведенные судами государства-ответчика, относимыми и достаточными (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), жалоба N 29369/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 10 (примеч. редактора).), § 144, ECHR 2015). Европейский Суд также отмечает, что каждый случай вмешательства следует рассматривать в контексте значимой роли свободной прессы в обеспечении надлежащего функционирования демократического общества (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia) от 5 марта 2019 г., жалоба N 24014/07* (* См.: там же. 2019. N 10 (примеч. редактора).), § 30).

63. Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе", в свете соответствующих принципов, разработанных в его прецедентной практике, которые были изложены, в частности, в Постановлении Европейского Суда по делу "Новая газета" и Милашина против Российской Федерации" (Novaya Gazeta and Milashina v. Russia) от 3 октября 2017 г., жалоба N 45083/06* (* См.: там же. 2018. N 7 (примеч. редактора).), §§ 55-57). В указанном контексте Европейский Суд также примет во внимание общие принципы, касающиеся пределов усмотрения и установления баланса между правом на свободу выражения мнения и правом на уважение частной жизни (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Издательский дом "Аксель Шпрингер АГ" против Германии" (Axel Springer AG v. Germany) от 7 февраля 2012 г., жалоба N 39954/08, §§ 85-95, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудерк и компания "Ашетт Филипакки Ассосье" против Франции" (Couderc and Hachette Filipacchi Associes v. France), жалоба N 40454/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 8 (примеч. редактора).), §§ 90-93, ECHR 2015 (извлечения), а также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Отделение исламской общины в Брчко и другие против Боснии и Герцеговины" (Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others v. Bosnia and Herzegovina) от 27 июня 2017 г., жалоба N 17224/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 6 (примеч. редактора).), § 77), а также прочно устоявшийся принцип, согласно которому требование доказывать действительность оценочного суждения, не поддающегося доказыванию, невозможно исполнить, и такое требование нарушает саму свободу выражения мнения (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Лингенс против Австрии" (Lingens v. Austria) от 8 июля 1986 г., § 46, Series A, N 103, упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), § 126, и Постановление Европейского Суда по делу "Федченко против Российской Федерации" (N 3)" (Fedchenko v. Russia) (N 3) от 2 октября 2018 г., жалоба N 7972/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 1 (примеч. редактора).), § 41).

64. Европейский Суд уже устанавливал нарушение статьи 10 Конвенции в ряде дел против Российской Федерации, поскольку суды Российской Федерации не применили стандарты, соответствующие стандартам прецедентной практики Европейского Суда по вопросу о свободе прессы (см. Постановление Европейского Суда по делу "ООО "Ивпресс" и другие против Российской Федерации" (OOO Ivpress and Others v. Russia) от 22 января 2013 г., жалоба N 33501/04 и три другие жалобы* (* См.: там же. 2013. N 11 (примеч. редактора).), § 79, Постановление Европейского Суда по делу "Куницына против Российской Федерации" (Kunitsyna v. Russia) от 13 декабря 2016 г., жалоба N 9406/05* (* См.: там же. 2017. N 12 (примеч. редактора).), §§ 46-48, Постановление Европейского Суда по делу "Терентьев против Российской Федерации" (Terentyev v. Russia) от 26 января 2017 г., жалоба N 25147/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 3 (примеч. редактора).), §§ 22-24, Постановление Европейского Суда по делу "ООО "Издательский центр "Квартирный ряд" против Российской Федерации" (OOO Izdatelskiy Tsentr Kvartirnyy Ryad v. Russia) от 25 апреля 2017 г., жалоба N 39748/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 4 (примеч. редактора).), § 46, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Чельцова против Российской Федерации" (Cheltsova v. Russia), § 100, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia), §§ 36-39, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу ""Новая газета" и Милашина против Российской Федерации" (Novaya Gazeta and Milashina v. Russia).

(b) Два гражданских разбирательства по делам о диффамации

65. Прежде всего Европейский Суд должен провести оценку вмешательства в форме гражданского разбирательства по делам о диффамации. Районный и областной суды применили практически одинаковый подход к двум отдельным гражданским производствам по делу о диффамации, ограничившись установлением того, что утверждения, которые, по их мнению, порочили честь, достоинство и деловую репутацию Д., действительно распространялись, и констатацией факта, что ответчики не доказали действительность таких утверждений (см. выше §§ 9, 11, 24 и 26). Таким образом, Европейский Суд считает целесообразным рассмотреть два гражданских разбирательства в совокупности.

66. Европейский Суд не может определить уровень серьезности предполагаемых нападок на репутацию Д., учитывая, что в каждом гражданском разбирательстве по делам о диффамации районный и областной суды не оценивали, можно ли рассматривать оспариваемые утверждения как фактические нападки, способные причинить ущерб чести или деловой репутации истца, не говоря уже о его достоинстве. Они не пытались установить баланс между интересами Д. в защите его репутации и интересами общественности (i) в обеспечении прозрачности и подотчетности аппарата губернатора или (ii) в получении информации по вопросам, представляющим общественный интерес. Напротив, суды Российской Федерации придали преобладающее значение социальному статусу Д. Их доводы, как представляется, были основаны на негласном допущении о том, что интересы, связанные с защитой чести и достоинства лиц, наделенных государственными полномочиями, преобладают над свободой выражения мнения в любых обстоятельствах. Районный суд использовал почти идентичную формулировку в своих решениях от 25 августа 2009 г. и 22 сентября 2009 г., подчеркивая статус истца как "высшего должностного лица Тульской области" и подразумевая, что функционирование всего региона зависело от "[морального] авторитета" губернатора (см. выше §§ 9 и 24). По мнению Европейского Суда, не сумев уравновесить противоречащие друг другу интересы, суды Российской Федерации не смогли установить необходимый баланс (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia), § 38).

67. В то же время в каждом гражданском разбирательстве по делам о диффамации районный и областной суды не приняли во внимание следующих факторов: соответствующие функции В.В. Тимакова как журналиста и компании-заявительницы как редакционно-издательского дома; наличие или отсутствие добросовестности со стороны заявителей; цель, которую преследовали заявители при публикации статьи, или В.В. Тимаков, который утверждал, что губернатор заслуживает высшей оценки за коррупцию; наличие или отсутствие вопросов, представляющих общественный интерес или вызывающих озабоченность общества в целом, которые были затронуты в оспариваемых утверждениях, а также значимость информации о предполагаемых коррупционных действиях губернатора. Не проведя анализа указанных элементов, суды Российской Федерации не приняли во внимание важную функцию, которую пресса выполняет в демократическом обществе (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia), § 36).

68. Кроме того, в рамках обоих гражданских производств суды Российской Федерации не обсуждали, являлись ли оспариваемые высказывания утверждениями о фактах или оценочными суждениями и в какой степени: районный суд при рассмотрении двух дел о диффамации исходил из того, что они представляли собой утверждения о фактах, областной суд просто оставил без изменения решения суда первой инстанции, не анализируя данный вопрос. Ни районный, ни областной суды не пытались установить, были ли у ответчиков в рассматриваемых разбирательствах по делам о диффамации какие-либо фактические основания утверждать, что губернатор Д. был причастен к коррупционным действиям или способствовал им, несмотря на ходатайства ответчиков о принятии соответствующих документов в качестве доказательств (см. выше §§ 9 и 24). Хотя Европейский Суд признает, что различие между двумя понятиями необязательно является четким и иногда может стать предметом спора, он напоминает о том, что для проведения различия между утверждением о факте и оценочным суждением необходимо принимать во внимание обстоятельства дела и общий тон замечаний с учетом того, что высказывания по вопросам общественного интереса могут на этом основании представлять собой оценочные суждения, а не утверждения о фактах (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), § 126, с дополнительными ссылками). Напоминая о том, что задача Европейского Суда заключается не в том, чтобы поставить себя на место компетентных внутригосударственных органов власти, а в том, чтобы проверить принятые этими органами решения в соответствии со статьей 10 Конвенции с целью удостовериться в том, что внутригосударственные органы власти применили стандарты, соответствующие принципам, которые закреплены в статье 10 Конвенции, и полагались на допустимую оценку обстоятельств дела (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), жалоба N 27510/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора).), § 196, ECHR 2015 (извлечения), Европейский Суд считает, что, если ответчик в ходе производства по делу о диффамации утверждает, что оспариваемое высказывание представляет собой оценочное суждение, а не утверждение о факте, внутригосударственные суды обязаны принять во внимание его довод. Однако районный и областной суды в двух рассматриваемых разбирательствах не пытались проанализировать вопрос о том, можно ли считать оспариваемые высказывания оценочными суждениями, имеющими под собой достаточные фактические основания, несмотря на настойчивые требования ответчиков (см. выше §§ 8 и 10). Европейский Суд считает это важным упущением.

69. Европейский Суд также отмечает, что суммы компенсации, присужденные Д. в двух вышеупомянутых гражданских разбирательствах, были очень значительными. Согласно последовательной прецедентной практике Европейского Суда в отношении производств по делам о диффамации против журналистов, характер и суровость примененных наказаний являются дополнительными факторами, которые необходимо учитывать при оценке соразмерности вмешательства. Кроме того, Европейский Суд должен убедиться в том, что наказание не является формой цензуры, вынуждающей прессу воздерживаться от выражения критики. В контексте дискуссии по вопросам общественного интереса подобное наказание может удержать журналистов от внесения вклада в публичную дискуссию по вопросам, влияющим на жизнь общества. Аналогичным образом такое наказание может препятствовать прессе выполнять свою функцию поставщика информации и "сторожевого пса" общества (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland) от 29 марта 2016 г., жалоба N 56925/08* (* См.: там же. 2018. N 10 (примеч. редактора).), § 78).

70. Заявители подчеркивали, что они испытали на себе сдерживающий эффект непропорционально крупных сумм выплат (см. выше § 57). Европейский Суд принимает данный довод, поскольку тот факт, что служба судебных приставов была вынуждена обратить взыскание и в итоге изъять предметы домашнего обихода, включая фортепиано, на котором играла дочь В.В. Тимакова (см. выше §§ 29 и 32), служит наглядной иллюстрацией того, что сумма, присужденная Д. решением от 22 сентября 2009 г. (которое было оставлено без изменения 18 марта 2010 г.) в качестве компенсации, в значительной степени превышала финансовые возможности заявителя. Еще более очевидны неблагоприятные последствия выплаты крупной суммы компенсации для компании-заявительницы, которая была вынуждена прекратить свою деятельность в связи с невозможностью выплатить долг на основании судебного решения (см. выше § 16). Однако ничто в судебных решениях от 25 августа и 22 сентября 2009 г. (которые были оставлены без изменения 4 февраля и 18 марта 2010 г. соответственно) не предполагает, что суды Российской Федерации проанализировали, хотя бы кратко, финансовое положение ответчиков или изучили вопрос о соразмерности суммы компенсации в конкретных обстоятельствах каждого дела. Вместо этого они вновь придали преимущественное значение социальному статусу губернатора и не сумели применить соответствующие стандарты Конвенции.

71. Указанные выше элементы приводят Европейский Суд к выводу о том, что причины, приведенные судами Российской Федерации в оправдание вмешательства в право заявителей на свободу выражения мнения в двух гражданских разбирательствах по делам о диффамации, могут быть признаны "относимыми", но не могут рассматриваться как "достаточные". Суды Российской Федерации не уделили надлежащего внимания принципам и критериям, разработанным в прецедентной практике Европейского Суда для установления баланса между правом на уважение частной жизни и правом на свободу выражения мнения. Таким образом, они вышли за предоставленные им пределы усмотрения и не смогли продемонстрировать наличие разумного соотношения соразмерности между двумя рассматриваемыми случаями вмешательства и преследуемой законной целью (см., mutatis mutandis, упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудерк и компания "Ашетт Филипакки Ассосье" против Франции" (Couderc and Hachette Filipacchi Associes v. France), § 153, Постановление Европейского Суда по делу "Олафссон против Исландии" (Olafsson v. Iceland) от 16 марта 2017 г., жалоба N 58493/13, § 62, и Постановление Европейского Суда по делу "Фонд против расизма и антисемитизма (GRA) против Швейцарии" (GRA Stiftung gegen Rassismus und Antisemitismus v. Switzerland) от 9 января 2018 г., жалоба N 18597/13, § 79, а также упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia), § 39, и Постановление Европейского Суда по делу "Надтока против Российской Федерации (N 2)" (Nadtoka v. Russia) (N 2) от 8 октября 2019 г., жалоба N 29097/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2021. N 2 (примеч. редактора).), § 50). С учетом изложенного Европейский Суд считает, что "необходимость вмешательства в демократическом обществе" не была доказана.

(c) Уголовное разбирательство по делу о клевете

72. Европейский Суд также отмечает, что В.В. Тимаков, помимо того, что ему пришлось заплатить непропорционально высокую цену за выражение своего мнения в качестве журналиста и члена регионального законодательного органа о профессиональной деятельности Д., подвергся уголовному преследованию за клевету в связи с высказыванием, которое было признано (в ходе указанных гражданских разбирательств) диффамацией (см. выше §§ 34-42). Принимая во внимание, что основанием для гражданских разбирательств по делам о диффамации, которые Европейский Суд проанализировал выше (см. выше §§ 65-71), и для уголовного производства по делу о клевете послужили одни и те же высказывания и что данные разбирательства проводились одновременно в течение некоторого периода, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать оставшиеся случаи вмешательства (в форме уголовного производства по делу о клевете).

(d) Вывод

73. С учетом изложенного выше вывода о том, что вмешательство в право заявителей на свободу выражения мнения не было "необходимым в демократическом обществе" (см. выше § 71), Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции

74. Заявители в жалобе N 46232/10 утверждали, что было нарушено их право на публичное разбирательство в связи с тем, что районный суд рассматривал иск Д. против заявителя и компании-заявительницы в закрытом судебном заседании. Заявители ссылались на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который гласит:

"1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия".

A. Доводы сторон

75. Власти Российской Федерации оспорили данный довод. Они утверждали, что районный суд решил рассмотреть иск против заявителя и компании-заявительницы в закрытом заседании ввиду наличия "исключительных обстоятельств" в соответствии с законодательством Российской Федерации и прецедентной практикой Европейского Суда. Они не представили каких-либо подробностей в целях уточнения указанных обстоятельств. Они пришли к выводу об отсутствии нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции.

76. Заявители утверждали, что отсутствовали причины, способные оправдать отказ прессе и общественности в допуске на судебное заседание по делу о диффамации, учитывая тот факт, что вопросы, затронутые на слушании в районном суде, касались предположительно коррупционных действий Д. в качестве губернатора, а не его частной жизни.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

77. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по каким-либо иным основаниям, чем перечислены в статье 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

78. Европейский Суд напоминает, что согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции при определении гражданских прав и обязанностей "каждый имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела". Публичный характер судебного разбирательства защищает участников спора от тайного отправления правосудия без контроля со стороны общественности, он также является одним из средств поддержания доверия к судам. Посредством открытого отправления правосудия публичность способствует достижению цели справедливого судебного разбирательства по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции, гарантия обеспечения которого является одной из основ демократического общества. Тем не менее требование о проведении публичного разбирательства содержит ряд исключений, предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции, который гласит, что "пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части... когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Загородников против Российской Федерации" (Zagorodnikov v. Russia) от 7 июня 2007 г., жалоба N 66941/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2008. N 11 (примеч. редактора).), § 20, Постановление Европейского Суда по делу "Озингер против Австрии" (Osinger v. Austria) от 24 марта 2005 г., жалоба N 54645/00, § 44, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамос Нуньес де Карвальо э Са против Португалии" (Ramos Nunes de Carvalho e Sa v. Portugal) от 6 ноября 2018 г., жалоба N 55391/13 и две другие жалобы* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2019. N 4 (примеч. редактора).), § 189).

79. Европейский Суд отмечает, что заявители по жалобе N 46232/10, которые имели право на проведение открытого разбирательства в силу статьи 10 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (см. выше § 48), не выразили ни прямого, ни подразумеваемого отказа от своего права (в контексте производства в арбитражных судах см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Загородников против Российской Федерации" (Zagorodnikov v. Russia), § 25).

80. Европейский Суд отмечает, что ни районный суд, ни власти Российской Федерации не привели каких-либо конкретных причин, способных оправдать рассмотрение гражданского дела о диффамации в закрытом судебном заседании. Простая ссылка на "исключительные обстоятельства" не является достаточной в качестве основания для несоблюдения основного принципа, изложенного в пункте 1 статьи 6 Конвенции, а именно принципа проведения публичного разбирательства (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Чаушев и другие против Российской Федерации" (Chaushev and Others v. Russia) от 25 октября 2016 г., жалоба N 37037/03 и две другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 5 (примеч. редактора).), § 22).

81. Областной суд рассмотрел жалобу на решение от 25 августа 2009 г. в открытом судебном заседании. В связи с этим Европейский Суд напоминает, что факт проведения публичных слушаний в суде второй инстанции не может восполнить отсутствие публичных слушаний в нижестоящих судах, если объем апелляционного производства ограничен, в частности, если суд второй инстанции не вправе рассматривать дело по существу, в том числе проводить проверку фактов и, например, оценивать соразмерность наказания противоправному деянию (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамос Нуньес де Карвальо э Са против Португалии" (Ramos Nunes de Carvalho e Sa v. Portugal), § 192, с дополнительными ссылками). Кроме того, Европейский Суд ранее уже приходил к выводу, что с учетом возможного негативного воздействия, которое отсутствие публичных слушаний в суде первой инстанции могло оказать на справедливость судебного разбирательства, отсутствие гласности в любом случае могло быть восполнено только проведением повторного слушания дела в полном объеме в суде второй инстанции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Храброва против Российской Федерации" (Khrabrova v. Russia) от 2 октября 2012 г., жалоба N 18498/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2021. N 1 (примеч. редактора).), § 52).

82. С учетом широких пределов пересмотра, предоставленных апелляционным судам в соответствии с законодательством Российской Федерации, действовавшим в период, относившийся к обстоятельствам дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ганкин и другие против Российской Федерации" (Gankin and Others v. Russia) от 31 мая 2016 г., жалоба N 2430/06 и три другие жалобы* (* См.: там же. 2017. N 1 (примеч. редактора).), § 40), имеющаяся у Европейского Суда информация не указывает на то, что областной суд не мог провести повторное слушание по делу. В целях обеспечения соблюдения права ответчиков на проведение открытого судебного разбирательства требовалось, чтобы областной суд принял меры по проведению повторного рассмотрения дела в полном объеме в апелляционном порядке. Как отмечает Европейский Суд, областной суд этого не сделал. Особенно важно то, что в своем решении от 4 февраля 2010 г. областной суд прямо отказался рассматривать существенный вопрос о соразмерности присужденной Д. компенсации предполагаемому вреду его чести, достоинству и деловой репутации и подтвердил выводы районного суда, сделанные в ходе закрытого заседания, без указания каких-либо подробных оснований для этого (см. выше § 11). Соответственно, при обстоятельствах настоящего дела тот факт, что разбирательство в областном суде было публичным, не является достаточным для компенсации отсутствия публичного разбирательства в районном суде (см. аналогичную аргументацию в Постановлении Европейского Суда по делу "Рипан против Австрии" (Riepan v. Austria), жалоба N 35115/97, §§ 40-41, ECHR 2000-XII, и в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Храброва против Российской Федерации" (Khrabrova v. Russia), § 52).

83. В отсутствие каких-либо оснований, которые могли бы оправдать рассмотрение гражданского дела о диффамации против заявителей в закрытом заседании, Европейский Суд считает, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

84. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб и моральный вред

85. Что касается материального ущерба, В.В. Тимаков требовал выплатить ему 37 120 рублей (502* (* В настоящем разделе суммы в рублях конвертированы в евро по курсу, действующему на день предъявления заявителями требования в соответствии со статьей 41 Конвенции.) евро) в качестве компенсации сумм, выплаченных в порядке исполнения судебного решения от 25 августа 2009 г., и 76 800 рублей (1 040 евро) в качестве компенсации сумм, выплаченных в порядке исполнения судебного решения от 22 сентября 2009 г.

86. Что касается морального вреда, В.В. Тимаков требовал выплатить ему 15 000 евро по жалобам NN 46232/10 и 74770/10. В.В. Тимаков и В.Б. Леонов как единственные акционеры прекратившей деятельность компании-заявительницы требовали от ее имени выплаты по данному основанию 4 000 евро по жалобе N 46232/10, ходатайствуя о том, чтобы любые суммы были перечислены на банковский счет В.Б. Леонова.

87. Власти Российской Федерации утверждали, что суммы, выплаченные В.В. Тимаковым в пользу Д., были необходимы для исполнения судебных решений и что "сумма, взысканная за неисполнение исполнительного документа без веских причин", была обязательной в соответствии с законодательством Российской Федерации. Они также утверждали, что суммы, требуемые в качестве компенсации морального вреда, являются чрезмерными и что не следует присуждать компенсацию в этом отношении вследствие отсутствия нарушения Конвенции. Кроме того, они считали, что требование компании-заявительницы явно необоснованно, поскольку она прекратила свое существование как юридическое лицо.

88. Европейский Суд присуждает В.В. Тимакову 1 542 евро в качестве компенсации материального ущерба. Что касается компенсации морального вреда, он присуждает 9 750 евро В.В. Тимакову по жалобам NN 46232/10 и 74770/10, а также 2 925 евро В.Б. Леонову по жалобе N 46232/10 и по его требованию, предъявленному от имени компании-заявительницы.

B. Судебные расходы и издержки

89. Заявители также требовали выплатить им 1 055 рублей (14 евро) в качестве компенсации почтовых и административных расходов и 7 565 рублей (102 евро) в качестве компенсации судебных и почтовых расходов, понесенных в рамках гражданских разбирательств (жалоба N 46232/10). В.В. Тимаков также требовал выплатить ему 25 000 и 15 000 рублей, то есть всего 40 000 рублей (540 евро), в качестве компенсации расходов на юридическое сопровождение и 15 204 рублей (206 евро) в качестве компенсации почтовых, административных и транспортных расходов, понесенных его адвокатом в ходе уголовного разбирательства (жалоба N 74770/10). Что касается расходов и издержек, понесенных в ходе производства в Европейском Суде, заявители требовали присудить им 336 145 рублей (4 547 евро) в качестве компенсации почтовых расходов, расходов на юридическое сопровождение и перевод по обеим жалобам. В общей сложности заявители требовали выплаты 399 969 рублей (5 410 евро) по данному основанию. Они подтвердили свои требования соответствующими документами.

90. Власти Российской Федерации утверждали, что суммы, требуемые в качестве компенсации почтовых и административных расходов, а также расходов на юридическое сопровождение, понесенных на внутригосударственном уровне в связи со всеми производствами по обеим жалобам, "не относились к рассмотрению дела заявителей в Европейском Суде". Судебные пошлины являются обязательными и должны были уплачиваться "независимо от исхода дела". Требование выплаты 15 000 рублей в качестве компенсации расходов на юридическое сопровождение было необоснованным, так как подтверждающие документы, перечисленные заявителями, отсутствовали. Власти Российской Федерации пришли к выводу, что требование выплаты 336 145 рублей "должно быть отклонено, поскольку права [заявителей] [не были] нарушены".

91. Европейский Суд отмечает, что соглашение с адвокатом, которое предусматривало выплату адвокату В.В. Тимакова в размере 15 000 рублей в связи с производством в соответствии с частью первой статьи 129 Уголовного кодекса Российской Федерации в момент заключения указанного соглашения, было приложено к требованию заявителей о справедливой компенсации, которое было своевременно направлено властям Российской Федерации. С учетом находящихся в его распоряжении документов и своей прецедентной практики Европейский Суд считает разумным присудить заявителям сумму в размере 5 410 евро для покрытия всех расходов.

C. Процентная ставка при просрочке платежа

92. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Европейский Суд:

1) решил единогласно объединить рассмотрение жалоб в одном производстве;

2) постановил единогласно, что акционеры компании-заявительницы, В.В. Тимаков и В.Б. Леонов, обладают locus standi в соответствии со статьей 34 Конвенции для продолжения производства вместо компании-заявительницы;

3) объявил единогласно жалобы приемлемыми для рассмотрения по существу;

4) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

5) постановил шестью голосами "за" при одном - "против", что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

6) постановил единогласно:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) В.В. Тимакову - 1 542 (одну тысячу пятьсот сорок два) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации материального ущерба;

(ii) В.В. Тимакову - 9 750 (девять тысяч семьсот пятьдесят) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда по жалобам NN 46232/10 и 74770/10, и В.Б. Леонову - 2 925 (две тысячи девятьсот двадцать пять) евро по жалобе N 46232/10 и по его требованию, предъявленному от имени компании-заявительницы;

(iii) В.В. Тимакову - 5 410 (пять тысяч четыреста десять) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные выше суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процентных пункта;

7) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 8 сентября 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Милан Блашко Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагаются особые мнения судей Пауля Лемменса и Лорэн Скембри Орланд.

Частично особое мнение судьи Пауля Лемменса

1. Я согласен с установлением факта нарушения статьи 10 Конвенции. Однако, к сожалению, я не согласен с выводом о том, что имело место также и нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

По моему мнению, решение по пункту 1 статьи 6 Конвенции несовместимо с принципами, разработанными в прецедентной практике Европейского Суда. Кроме того, боюсь, что новый подход будет сложно реализовать на практике. В любом случае решение большинства судей откроет ящик Пандоры и приведет к инициированию судебных разбирательств, которые отвлекут внимание судов, в частности, верховных судов, от того, что действительно имеет значение.

2. В настоящем деле районный суд (суд первой инстанции) провел закрытое заседание, в то время как областной суд (суд второй инстанции) рассмотрел дело в открытом заседании. Вопрос заключается в том, восполняется ли отсутствие публичного разбирательства в нижестоящем суде проведением публичного разбирательства на стадии рассмотрения апелляционной жалобы.

Если апелляционная жалоба подана в суд второй инстанции, обладающий "полной компетенцией", публичное разбирательство в таком суде в целом может восполнить отсутствие публичного разбирательства в нижестоящем суде (см., например, Решение Европейского Суда по делу "А. против Финляндии" (A. v. Finland) от 8 января 2004 г., жалоба N 44998/98, Постановление Европейского Суда по делу "Бутерлевичиуте против Литвы" (Buterleviciute v. Lithuania) от 12 января 2016 г., жалоба N 42139/08, §§ 53-54, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамос Нуньес де Карвальо э Са против Португалии" (Ramos Nunes de Carvalho e Sa v. Portugal) от 6 ноября 2018 г., жалоба N 55391/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2019. N 4 (примеч. редактора).) и две другие жалобы, § 192).

Напротив, если объем апелляционного производства ограничен, в частности, если суд второй инстанции не вправе рассматривать дело по существу, публичное разбирательство в таком суде не может восполнить отсутствие публичного разбирательства в нижестоящем суде (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ле Конт, ван Левен и де Мейер против Бельгии" (Le Compte, Van Leuven and De Meyere v. Belgium) от 23 июня 1981 г., § 60, Series A, N 43, Постановление Европейского Суда по делу "Альбер и Ле Конт против Бельгии" (Albert and Le Compte v. Belgium) от 10 февраля 1983 г., § 36, Series A, N 58, Постановление Европейского Суда по делу "Рипан против Австрии" (Riepan v. Austria), жалоба N 35115/97, § 37, ECHR 2000-XII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Малхаус против Чешской Республики" (Malhous v. Czech Republic) от 12 июля 2001 г., жалоба N 33071/96, § 62, Постановление Европейского Суда по делу "Храброва против Российской Федерации" (Khrabrova v. Russia) от 2 октября 2012 г., жалоба N 18498/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2021. N 1 (примеч. редактора).), § 52, и упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамос Нуньес де Карвальо э Са против Португалии" (Ramos Nunes de Carvalho e Sa v. Portugal), § 192).

В целях требования о проведении публичного разбирательства компетенция суда второй инстанции должна позволять ему проводить "повторное слушание дела в полном объеме" (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Рипан против Австрии" (Riepan v. Austria), § 40, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Храброва против Российской Федерации" (Khrabrova v. Russia), § 52).

Указанные устоявшиеся принципы разработаны в прецедентной практике Европейского Суда и отражены в § 80* (* Здесь и далее параграфы указаны со сдвигом на один, то есть вместо §§ 80, 81 и т. д. должны быть §§ 81, 82 и т. д. соответственно. Вероятно, в последний момент в текст Постановления был добавлен дополнительный параграф, который сдвинул нумерацию (примеч. редактора).) настоящего Постановления.

3. Важно отметить, что в соответствии с указанными принципами решающим является объем компетенции суда второй инстанции. Компетенция суда второй инстанции, который может повторно рассматривать иск de novo, отличается от компетенции кассационного или конституционного суда, которые рассматривают спор в гораздо более узком ракурсе.

Под компетенцией понимаются полномочия суда рассматривать дела. Речь не идет о фактическом использовании судом данных полномочий в конкретном деле.

Именно в этом отношении я, при всем уважении, не согласен с большинством судей.

4. Большинство судей не отрицают, что областной суд мог "провести повторное слушание по делу". Однако они полагают, что указанный суд не смог обеспечить проведение повторного слушания по настоящему делу в полном объеме. В частности, они отмечают, что областной суд "прямо отказался рассматривать существенный вопрос о соразмерности присужденной Д. компенсации", вместо этого он подтвердил соответствующие выводы районного суда "без указания каких-либо подробных оснований для этого" (см. § 81 настоящего Постановления).

Я не исключаю возможность утверждать, что областной суд не рассмотрел надлежащим образом важный довод, выдвинутый заявителями, и, таким образом, не смог обеспечить справедливость судебного разбирательства. Но дело не в этом. Настоящая жалоба касается не справедливости судебного разбирательства, а только публичного характера слушания.

Вопросы о том, насколько глубоко суд второй инстанции проанализировал переданное ему дело, рассмотрел ли он все существенные вопросы, поднятые сторонами, и обосновал ли он свои решения, не имеют ничего общего с объемом его компетенции. Даже суд, обладающий "полной компетенцией" в самом буквальном смысле слова, может использовать свои полномочия лишь в минимальной степени, возможно, даже вынося незаконное или произвольное решение. Тщательность проверки, проведенной судом по конкретному делу, не влияет и не может влиять на объем его компетенции в отношении категории дел, к которой относится соответствующее дело.

По моему мнению, если в соответствии с внутригосударственным законодательством суд второй инстанции может повторно рассматривать дела, публичный характер разбирательства в таком суде восполняет отсутствие публичного разбирательства в суде первой инстанции. Не имеет значения, каким образом суд второй инстанции фактически рассматривал дело, и, в частности, действительно ли он анализировал в своем решении все аспекты дела заново.

Большинство судей отступают от соответствующего принципа, ставя по сути восстановительный потенциал публичного разбирательства дела в суде второй инстанции в зависимость от глубины проведенной им проверки. Прецедентная практика Европейского Суда не поддерживает такой новаторский подход.

5. Подход большинства судей будет сложно реализовать на практике.

Если публичное разбирательство дела в суде первой инстанции не проводилось и если апелляционная жалоба подана в суд второй инстанции, последний должен с самого начала осознавать, сможет ли он путем проведения публичного разбирательства дела восполнить отсутствие такого разбирательства в нижестоящем суде (и, таким образом, может переходить к рассмотрению жалобы по существу), или же пункт 1 статьи 6 Конвенции будет в любом случае требовать возврата дела в нижестоящий суд для проведения этим судом повторного слушания по делу в полном объеме (при условии, что данная возможность передачи дела предусмотрена во внутригосударственном законодательстве). Решение большинства судей лишает суд второй инстанции возможности вынести такое определение. Только после того, как суд второй инстанции рассмотрит жалобу и вынесет свое решение, можно будет оценить, устранило ли публичное разбирательство в суде второй инстанции недостаток, который имел место в суде первой инстанции.

Это означает, что подобная оценка может быть сделана только судом, вышестоящим по отношению к суду второй инстанции в судебной иерархии, то есть верховным или конституционным судом.

Такая ситуация приводит к правовой неопределенности при рассмотрении дела в самом суде второй инстанции. Он бродит во тьме. Другим придется пролить свет на проблему гласности.

6. Также очевидно, что подход большинства судей может привести к возникновению неоправданных судебных споров. Проигравшая сторона может использовать настоящее Постановление как довод для обжалования решения суда второй инстанции (в верховном или конституционном суде), просто утверждая, что рассмотрение дела в суде второй инстанции было "недостаточным" или недостаточно глубоким, чтобы устранить формальный недостаток отсутствия публичного разбирательства в суде первой инстанции. Проигравшая сторона может утверждать, что более нет необходимости доказывать, что решение суда второй инстанции нарушает закон. Даже юридически правильное решение, вынесенное по итогам справедливого судебного разбирательства, может подвергнуться цензуре вышестоящим судом просто потому, что суд второй инстанции рассмотрел дело, утвердив выводы суда первой инстанции, не приведя дополнительных оснований.

Я надеюсь, что внутригосударственные суды не попадутся в эту ловушку, но мне видится угроза возникновения неоправданных судебных споров.

7. По изложенным выше причинам я бы сделал вывод об отсутствии нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Совпадающее мнение судьи Лорэн Скембри Орланд

1. Я полностью согласна с выводами по настоящему делу, но, при всем уважении, я не согласна с решением Европейского Суда воздержаться от анализа вмешательства в форме уголовного разбирательства по делу о клевете.

2. В настоящем деле в отношении заявителя и издательской компании были инициированы три производства по делу о диффамации: два гражданских и одно уголовное. Заявитель был журналистом и сам являлся членом регионального законодательного органа. Содержание комментариев, в связи с которыми Д. (предполагаемый потерпевший в рамках обычного судебного производства на внутригосударственном уровне) почувствовал себя уязвленным, касалось коррупции на высшем уровне областной администрации. В настоящем деле не оспаривалось, что суды Российской Федерации обязали обоих заявителей выплатить значительные суммы компенсации морального вреда, что привело к прекращению деятельности издательской компании и к серьезным финансовым убыткам.

3. Однако Д. не был удовлетворен этим и, по-видимому, неоднократно обращался в следственный орган с ходатайством о возбуждении уголовного дела в отношении заявителя. В итоге распоряжения вышестоящего руководителя возобладали, несмотря на сопротивление со стороны следователей, и Д. удалось добиться возбуждения уголовного дела в отношении заявителя. Ознакомление с перечнем наказаний, применимых в случае установления вины, само по себе внушает беспокойство: штраф в размере до 125 000 рублей или в размере заработной платы осужденного за период до года; 180-240 часов обязательных работ; от 12 до 24 месяцев исправительных работ; арест на срок от трех до шести месяцев.

4. Д. в период, относившийся к обстоятельствам дела, по-прежнему пользовался своими должностными полномочиями, и возбуждение уголовного дела в отношении заявителя одновременно с гражданскими разбирательствами представляло собой несоразмерное использование государственной власти, что могло иметь только одну цель: заставить заявителя замолчать посредством запугивания. Гражданские суды придавали преобладающее значение социальному статусу Д., поэтому неудивительно, что суд первой инстанции не принял во внимание такой аспект высказываний, как общественный интерес, и не взвесил различные затронутые интересы. Еще до признания его вины заявитель был обязан не покидать свое место жительства, что еще сильнее ограничивало его свободу.

5. Суд первой инстанции в результате признал заявителя виновным в клевете, хотя фактически наказание не было применено. Затем данные обвинения были сняты, а уголовное дело прекращено в связи с отсутствием состава преступления.

6. В § 71* (* Здесь и далее параграфы указаны со сдвигом на один, то есть вместо § 71 должен быть § 72. Вероятно, в последний момент в текст Постановления был добавлен дополнительный параграф, который сдвинул нумерацию (примеч. редактора).) своего Постановления Европейский Суд отметил несоразмерно высокую цену, которую заявителю пришлось заплатить (в рамках гражданского производства) за выражение своего мнения, а также тот факт, что, в дополнение к этому, он был подвергнут уголовному преследованию за клевету в связи с высказыванием, которое было предметом разбирательства по гражданскому делу. Далее Европейский Суд постановил: "Принимая во внимание, что основанием для гражданских разбирательств по делам о диффамации, которые Европейский Суд проанализировал выше (см. выше §§ 65-71), и для уголовного производства по делу о клевете послужили одни и те же высказывания и что данные разбирательства проводились одновременно в течение некоторого периода, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать оставшиеся случаи вмешательства (в форме уголовного производства по делу о клевете)".

7. При всем уважении Европейский Суд должен был воспользоваться возможностью, чтобы проанализировать серьезность вмешательства в форме возбуждения и прекращения уголовного дела о диффамации, и расширить свою прецедентную практику по вопросу об уголовной ответственности за диффамацию. В настоящем деле имелись в наличии и применялись гражданские средства правовой защиты; помимо этого, уголовные наказания, которым мог быть подвергнут заявитель, предусматривали серьезные санкции, такие как обязательные работы и лишение свободы. Подобные санкции явно превышали пределы того, что следует считать "необходимым в демократическом обществе" в случае, когда заявитель воспользовался своим правом на политическое и журналистское высказывание в связи с действиями публичного лица и когда не оспаривалось, что содержание высказывания представляло собой вопрос общественного интереса. Ничто не указывает на то, что содержание предполагаемых клеветнических высказываний было настолько вопиющим, чтобы оправдать возбуждение уголовного дела в отношении заявителя.

8. Хотя заявитель был в итоге освобожден от наказания, это не меняет того, что уголовное дело нависло над ним, как пресловутый Дамоклов меч, при том, что он был обязан выплатить значительные суммы в рамках гражданских разбирательств и что, в конечном счете, суд первой инстанции признал его виновным в совершении уголовного преступления.

9. Нет никаких сомнений в том, что обвинение государственного должностного лица в коррупции является вопросом, представляющим общественный интерес, и требует серьезной защиты. Европейский Суд также неоднократно отмечал, что пределы приемлемой критики в отношении политического деятеля как такового соответственно шире, чем в отношении частного лица (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лингенс против Австрии" (Lingens v. Austria) от 8 июля 1986 г., § 42, Series A, N 103). Кроме того, пресса и средства массовой информации играют ведущую роль в правовом государстве, поскольку они предоставляют общественности один из лучших способов узнать и сформировать мнение об идеях и взглядах политических лидеров (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кастеллс против Испании" (Castells v. Spain) от 23 апреля 1992 г., § 43, Series A, N 236).

10. Действительно, Европейский Суд, рассматривая вопрос о "необходимости вмешательства в демократическом обществе", не зашел так далеко, чтобы признать, что установление уголовной ответственности за диффамацию само по себе является несоразмерным вмешательством (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Прагер и Обершлик против Австрии" (Prager and Oberschlick v. Austria) от 26 апреля 1995 г., Series A, N 313* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора).), которое касалось осуждения за диффамацию в отношении судьи). При этом Европейский Суд приходил к выводу, что даже в тех случаях, когда уголовное наказание является самым легким из возможных, например, осуждение с освобождением от уголовного наказания и присуждением только "символического евро" в качестве компенсации ущерба, это тем не менее может оказывать сдерживающее воздействие на осуществление права на свободу выражения мнения - фактор, который следует принимать во внимание при оценке соразмерности вмешательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йерсилд против Дании" (Jersild v. Denmark) от 23 сентября 1994 г., § 35, Series A, N 298, Постановление Европейского Суда по делу "Бразилье против Франции" (Brasilier v. France) от 11 апреля 2006 г., жалоба N 71343/01, § 43, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), жалоба N 29369/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 10 (примеч. редактора).), § 176, ECHR 2015). В Постановлении по делу "Райхман против Франции" (Reichman v. France) (от 12 июля 2016 г., жалоба N 50147/11, § 73) Европейский Суд, ссылаясь на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland)* (* Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), жалоба N 27510/08, § 273, ECHR 2015 (извлечения) (см.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора)).), постановил, что само вынесение обвинительного приговора является "одной из самых серьезных форм вмешательства в право на свободу выражения мнения при наличии других средств вмешательства и опровержения, в частности, посредством гражданских средств правовой защиты". В Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазэре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania) (жалоба N 33348/96, § 115, ECHR 2004-XI) Европейский Суд постановил, что применение наказания в виде лишения свободы за преступления в сфере журналистики "будет соответствовать журналистской свободе выражения мнения... только при исключительных обстоятельствах, особенно... в случаях возбуждения ненависти или подстрекательства к насилию".

11. С учетом важной роли свободы прессы в демократическом обществе вызывает сожаление тот факт, что Европейский Суд не воспользовался данной возможностью, чтобы вновь подтвердить ограничительное применение уголовных санкций за диффамацию и клевету. Это тем более необходимо, если принять во внимание, что уголовные санкции по сравнению с гражданскими средствами правовой защиты в большей степени способны оказать сдерживающее воздействие на средства массовой информации и на свободу выражения мнения в целом.