Постановление Европейского Суда по правам человека от 13 октября 2020 г. Дело "Захаров и Варжабетян (Zakharov and Varzhabetyan) против Российской Федерации" (Жалобы NN 35880/14 и 75926/17) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Захаров и Варжабетян (Zakharov and Varzhabetyan)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 35880/14 и 75926/17)

Постановление Суда

Страсбург, 13 октября 2020 г.

По делу "Захаров и Варжабетян против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия Сергидеса,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Марии Элосеги,

Джильберто Феличи,

Эрика Веннерстрёма, судей,

а также при участии Ольги Чернышовой, заместителя Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание:

жалобы (NN 35880/14 и 75926/17), поданные 1 мая 2014 г. и 26 сентября 2017 г. соответственно, против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Российской Федерации, Виктором Николаевичем Захаровым и Тураной Апкаровной Варжабетян (далее - заявители);

решение официально уведомить власти Российской Федерации о жалобе N 75926/17; и решение официально уведомить власти Российской Федерации о жалобах в соответствии со статьями 3, 11 и 13 Конвенции, содержащихся в жалобе N 35880/14, которые касались предположительно чрезмерного применения силы сотрудниками полиции в ходе разгона митинга 6 мая 2012 г. и отсутствия эффективного расследования этого инцидента, а также решение объявить остальную часть указанной жалобы неприемлемой для рассмотрения по существу;

замечания сторон по делу;

рассмотрев дело в закрытом заседании 22 сентября 2020 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

1. Дело касается жестокого обращения с заявителями со стороны полиции в ходе политического митинга 6 мая 2012 г. на Болотной площади. Заявители не были осуждены за участие в массовых беспорядках. Им также не были предъявлены обвинения в совершении каких-либо иных правонарушений в связи с указанными событиями на Болотной площади.

Факты

2. Заявитель (В. Захаров) родился в 1966 году. Заявительница (Т. Варжабетян) родилась в 1945 году. Оба заявителя проживали в г. Москве. Их интересы представляли адвокаты С.А. Миненков и А.Н. Лаптев, практикующие в г. Москве, соответственно.

3. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

I. Публичное собрание 6 мая 2012 г. и предполагаемое жестокое обращение с заявителями

4. Фактические обстоятельства планирования, проведения и разгона собрания на Болотной площади подробно изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia) от 5 января 2016 г., жалоба N 74568/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 7 (примеч. редактора).), §§ 7-65. Доводы сторон, имеющие непосредственное отношение к настоящему делу, можно кратко изложить следующим образом.

5. Оба заявителя участвовали в политическом митинге 6 мая 2012 г. Заявитель являлся одним из организаторов мероприятия. Как утверждали заявители, они не нарушали общественный порядок и не оказывали сопротивления сотрудникам полиции, которые присутствовали на месте проведения собрания. Однако в ходе разгона собрания сотрудники полиции предположительно избили заявителя и заявительницу резиновыми дубинками по голове.

6. Заявитель представил фотографии, на одной из которых были изображены некоторые сотрудники полиции, наносящие удары в толпу резиновыми дубинками. В толпе был виден заявитель. На другой фотографии было видно, как два сотрудника полиции тащили заявителя. На указанных фотографиях не виден фактический момент, когда заявитель предположительно подвергся ударам резиновой дубинкой. Однако на двух других фотографиях видно, что заявитель находился на месте события с окровавленным лицом. По словам заявителя, после удара по голове он потерял сознание. Другие участники митинга помогли ему получить первую помощь. Позднее заявитель был доставлен в больницу, из которой его выписали в тот же день. Он представил медицинскую справку от 6 мая 2012 г., содержащую указание на то, что у него был диагностирован ушиб лобной доли головного мозга.

7. Заявительница представила ссылки на видео с канала YouTube, изображающие столкновения между полицией и демонстрантами. На видеозаписи было видно, что заявительницу окружали сотрудники полиции, когда она упала и начала кричать. На видеозаписи также были видны другие участники собрания, которые несли заявительницу и кричали на сотрудников полиции, обвиняя их в том, что те избили пожилую женщину, то есть заявительницу.

8. Заявительница также представила медицинскую справку, где было указано, что 6 мая 2012 г. ей была вызвана скорая помощь на Болотную площадь. В справке указывалось, что ей была причинена травма головы, и у нее имелись ушибы мягких тканей на правой стороне головы и в области промежности. В медицинских справках от 7 мая и 8 июня 2012 г. указывалось, что у заявительницы начались проблемы со здоровьем в результате травмы, полученной 6 мая 2012 г.

9. Заявители не были задержаны, и им не были предъявлены обвинения в совершении какого-либо правонарушения в связи с событиями 6 мая 2012 г.

II. Расследование предполагаемого жестокого обращения с заявителем

А. Заявление о возбуждении уголовного дела и отказ в удовлетворении этого заявления

10. 23 июня 2012 г. заявитель обратился в Следственный комитет с заявлением о возбуждении уголовного дела в связи с предполагаемым жестоким обращением с ним в ходе разгона публичного собрания. Он приложил к своему заявлению фотографии и медицинскую справку (см. выше § 6). Рассмотрение данного заявления было объединено с рассмотрением других заявлений на предполагаемое превышение сотрудниками полиции их должностных полномочий 6 мая 2012 г.

11. 20 марта 2013 г. Замоскворецкий отдел Следственного комитета* (* Так в тексте. Очевидно, речь идет о Замоскворецком межрайонном следственном отделе Следственного управления по Центральному административному округу Главного следственного управления Следственного Комитета Российской Федерации по г. Москве (примеч. переводчика).) отклонил несколько индивидуальных жалоб и два официальных запроса в связи с предположительно незаконными действиями сотрудников полиции при разгоне митинга 6 мая 2012 г., в том числе чрезмерным применением силы и произвольными задержаниями. В своем постановлении следователь сослался, inter alia, на описание инцидента заявителем и на показания других лиц, в том числе некоторых сотрудников полиции. Он также отметил, что по результатам служебной проверки, проведенной после событий на Болотной площади, было установлено, что сотрудник полиции позвонил заявителю и пригласил его прийти в отдел полиции, чтобы предоставить дополнительную информацию и опознать сотрудника полиции, виновного в нанесении ударов. Протокол вышеупомянутой проверки был датирован 8 июня 2012 г., в нем указывалось, что заявитель отказался присутствовать на встрече, заявив, что он не может опознать соответствующего сотрудника полиции.

12. В том же постановлении следователь установил, что 6 мая 2012 г. в ответ на прорыв полицейского оцепления некоторыми демонстрантами сотрудники полиции начали задерживать наиболее активных участников данного инцидента. Следователь также пришел к выводу о том, что действия сотрудников полиции, обязанных задерживать правонарушителей, включали в себя применение силы и специальных средств сдерживания в отношении оказывавших сопротивление лиц в той мере, в которой это было необходимо (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), § 52). Кроме того, было установлено, что в действиях сотрудников полиции отсутствовал состав преступления.

13. Следователь не изучил инцидент, произошедший с заявителем, и в его постановлении не было указано, что заявитель действовал агрессивно по отношению к полиции или проявлял неповиновение. Постановление следователя подтверждало, что имя заявителя не значилось среди лиц, которые были задержаны в тот день.

B. Жалобы на отказ в возбуждении уголовного дела

14. Заявитель обжаловал постановление от 20 марта 2013 г. в прокуратуру, а также в суды. Он утверждал, в частности, что следователь не изучил его утверждения и не предпринял каких-либо попыток установить личность виновного сотрудника полиции. Заявитель утверждал, что, объединив рассмотрение его заявления с рассмотрением других заявлений, следователь уклонился от оценки конкретного инцидента, на который жаловался заявитель. Он также оспаривал то, что предположительно было сказано во время телефонного разговора в июне 2012 года (см. выше § 11).

15. 17 мая 2013 г. прокуратура направила заявителю ответ, где кратко указывалось, что основания для отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела отсутствовали.

16. 16 августа 2013 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы (далее - районный суд) отклонил жалобу заявителя на постановление от 20 марта 2013 г. об отказе в возбуждении уголовного дела. Суд счел, что следователь провел тщательную оценку действий сотрудников полиции, которые обеспечивали общественный порядок во время массового мероприятия. Судья также отметил, что о факте госпитализации заявителя 6 мая 2012 г. стало известно в тот же день, и данный факт послужил основанием для проведения служебной проверки. Утверждения о незаконных действиях сотрудников полиции в отношении заявителя не были подтверждены в ходе проверки.

17. 20 августа 2013 г. районный суд отклонил судебную жалобу заявителя на ответ прокурора от 17 мая 2013 г. Суд счел, что конституционные права заявителя не были нарушены, поскольку у него была возможность обратиться в суд с жалобой на постановление от 20 марта 2013 г.

18. Заявитель обжаловал решение суда от 16 августа 2013 г., утверждая, в частности, что следователь не провел тщательной оценки его доводов и что выводы следователя не были основаны на материалах доследственной проверки.

19. 1 ноября 2013 г. Московский городской суд оставил решение суда от 16 августа 2013 г. без изменения. В ответ на доводы заявителя суд отметил, что на досудебной стадии суд не обладал полномочиями для вынесения решения о достоверности информации, которую следователь должен был проверить в соответствии со статьей 144 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

20. 11 ноября 2013 г. Московский городской суд оставил решение суда от 20 августа 2013 г. без изменения.

III. Расследование предполагаемого жестокого обращения с заявительницей

A. Заявление о возбуждении уголовного дела и отказы в удовлетворении этого заявления

21. 29 октября 2012 г. заявительница обратилась с заявлением о возбуждении уголовного дела в связи с предполагаемым жестоким обращением со стороны сотрудников полиции. Как и в случае с заявителем, рассмотрение ее заявления было объединено с рассмотрением других заявлений о предполагаемом превышении должностных полномочий сотрудниками полиции 6 мая 2012 г.

22. 7 декабря 2012 г., 25 октября 2013 г., 22 мая 2014 г. и 21 января 2016 г. следователь отказывал в возбуждении уголовного дела на основании того, что в действиях сотрудников полиции отсутствовал состав преступления. В своих постановлениях следователь изложил доводы заявительницы относительно происшествия и, не анализируя конкретных обстоятельств ее дела, пришел буквально к тем же выводам, что и в деле заявителя (см. выше § 12).

23. 23 октября 2013 г., 25 апреля 2014 г., 27 ноября 2015 г. и 2 ноября 2016 г. соответственно указанные выше решения были отменены прокурором как преждевременные и необоснованные. Каждый раз материалы дела подлежали дальнейшей проверке. В последнем постановлении прокурор отметил, в частности, что в ходе следующей дополнительной проверки следователю необходимо изучить DVD диск, который заявительница представила ранее. По утверждению заявительницы, она была проинформирована о постановлениях об отказе в возбуждении уголовного дела со значительными задержками; что же касается постановлений прокурора, как минимум в двух случаях она узнала о таких постановлениях в ходе судебных производств после того, как она оспорила постановления следователя (см. ниже § 24).

B. Жалобы в суд на отказы в возбуждении уголовного дела

24. В неуказанную дату в 2013 году, а также 23 сентября 2015 г. и 23 сентября 2016 г. заявительница обжаловала в суды постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. 25 октября 2013 г. районный суд отклонил жалобу заявительницы, установив, что постановление от 7 декабря 2012 г. об отказе в возбуждении уголовного дела было законным. 30 ноября 2015 г. и 10 ноября 2016 г. районный суд отклонил жалобы заявительницы, поскольку постановления следователя от 22 мая 2014 г. и 21 января 2016 г. были отменены прокурором до начала судебного слушания (см. выше § 23). Из материалов дела, имеющихся в распоряжении Европейского Суда, не усматривается, что заявительница обжаловала указанные постановления в районный суд.

C. Требования компенсации морального вреда в связи с предположительно неэффективным расследованием

25. 21 июня 2016 г. заявительница потребовала компенсации морального вреда, предположительно причиненного следственными органами, которые рассматривали ее заявление и отказали в возбуждении уголовного дела. Она утверждала, что рассмотрение ее заявления вместе с заявлениями других лиц было незаконным и что многочисленные факты направления дела на дальнейшие проверки свидетельствовали о неэффективности работы следователей. Она также утверждала, что неспособность принять необходимые меры по установлению обстоятельств инцидента нарушила ее права и причинила ей психологические и физические страдания.

26. 28 ноября 2016 г. Басманный районный суд г. Москвы отклонил требования заявительницы. Суд установил, что предполагаемые недостатки работы следователей были устранены отменой их постановлений. Суд также установил, что заявительница не представила доказательств того, что действия ответчиков причинили ей какие-либо страдания и что они были виновны в наступлении предположительно негативных последствий.

27. 30 марта 2017 г. Московский городской суд оставил данное решение суда без изменения.

28. 10 октября 2017 г. судья Московского городского суда отклонил кассационную жалобу заявительницы.

Соответствующий правовой контекст

29. Краткое изложение соответствующих положений законодательства Российской Федерации, регулирующих проведение доследственных проверок и порядок судебного пересмотра постановлений следственных органов об отказе в возбуждении уголовного дела, см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).), §§ 99-100).

30. Статья 20 Закона "О полиции" (Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ в редакции на соответствующий период времени) предусматривала, что сотрудники полиции имеют право применять физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы, для пресечения преступлений и административных правонарушений, для задержания лиц, совершивших такие преступления и правонарушения, а также для преодоления противодействия законным требованиям сотрудника полиции, если несиловые способы не обеспечивают выполнения возложенных на полицию обязанностей.

31. Статья 21 Закона "О полиции" содержала исчерпывающий перечень обстоятельств, при которых могли применяться специальные средства, в том числе резиновые дубинки. В частности, резиновые дубинки могли применяться для отражения нападения на граждан или сотрудников полиции, для пресечения сопротивления, оказываемого сотруднику полиции и для пресечения массовых беспорядков и иных коллективных действий, нарушающих движение транспорта, работу средств связи и организаций. Закон запрещал, inter alia, нанесение человеку ударов резиновой дубинкой по голове. В статье 22 Закона "О полиции" также указывалось, что использование специальных средств при пресечении незаконных, но мирных манифестаций, которые не нарушают работу транспорта, средств связи и организаций, запрещалось.

32. Соответствующие международные материалы о свободе мирных собраний, включая руководящие принципы по охране порядка при проведении публичных собраний, представлены в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), § 80).

Право

I. Объединение рассмотрения жалоб в одно производство

33. Принимая во внимание схожий характер предмета указанных жалоб, Европейский Суд считает целесообразным рассмотреть их в рамках одного производства.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

34. Заявители жаловались со ссылкой на статью 3 Конвенции на то, что они подверглись жестокому обращению со стороны сотрудников полиции при разгоне собрания 6 мая 2012 г. и что по их жалобам на жестокое обращение не было проведено эффективное расследование. Статья 3 Конвенции гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

35. Что касается заявительницы, власти Российской Федерации утверждали, что она подала свою жалобу со ссылкой на статью 3 Конвенции с нарушением шестимесячного срока, который следовало исчислять начиная с 10 ноября 2016 г., то есть с даты вынесения решения районным судом (см. выше § 24).

36. В ответ на это заявительница утверждала, что решение от 10 ноября 2016 г. не было окончательным решением по ее делу и что нарушение в виде неэффективного расследования носило длящийся характер.

37. Европейский Суд напоминает, что, как правило, течение шестимесячного срока начинается с вынесения окончательного решения в процессе исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты (см. Решение Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. the United Kingdom) от 7 июня 2001 г., жалоба N 46477/99). В делах, в которых имеется длящаяся ситуация, течение шестимесячного срока начинается с окончания такой ситуации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 8 (примеч. редактора).), § 72, с дополнительными ссылками).

38. Европейский Суд ранее установил, что в правовой системе Российской Федерации полномочие суда по пересмотру постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела представляет собой значительную гарантию от произвольного осуществления полномочий следственными органами. Европейский Суд неоднократно требовал, чтобы заявители обращались в суд с жалобами на постановления следователей об отказе в возбуждении уголовного дела (см. Решение Европейского Суда по делу "Трубников против Российской Федерации" (Trubnikov v. Russia) от 14 октября 2003 г., жалоба N 49790/99; и Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia) от 1 марта 2007 г., жалоба N 72967/01* (* См.: там же. 2007. N 8 (примеч. редактора).), §§ 54-67).

39. Европейский Суд отмечает, что в деле заявительницы было вынесено четыре постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Заявительница пыталась добиться судебного пересмотра указанных постановлений, но ее жалобы были отклонены, поскольку соответствующие постановления об отказе в возбуждении уголовного дела были отменены прокурором (см. выше §§ 22-24). 10 ноября 2016 г. районный суд отклонил жалобу заявительницы (самое последнее решение, которое имеется в распоряжении Европейского Суда), указав, что предмет судебного рассмотрения отсутствовал, поскольку 2 ноября 2016 г. прокурор отменил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и потребовал проведения дополнительной проверки. В Европейский Суд не были представлены какие-либо документы, содержащие результаты последующей доследственной проверки, которая, по всей видимости, продолжается. Таким образом, Европейский Суд не может согласиться с властями Российской Федерации в том, что решение суда от 10 ноября 2016 г. представляет собой окончательное решение для целей исчисления шестимесячного срока в отношении жалобы заявительницы на жестокое обращение с ней.

40. Европейский Суд также отмечает, что заявительница обратилась с жалобой в Европейский Суд приблизительно через десять месяцев после вынесения прокурором упомянутого выше постановления о направлении материалов дела на дополнительную проверку. В течение этого срока она обоснованно ожидала некоторого продвижения в ходе расследования, поскольку прокурор отдал прямое распоряжение изучить DVD диск с изображением инцидента. В течение того же срока заявительница получила и обжаловала отказ в удовлетворении ее гражданского иска о компенсации морального вреда (см. выше §§ 25-28).

41. В свете вышеизложенного Европейский Суд считает, что заявительница выполнила свою обязанность проявлять старательность и не допустила необоснованного промедления в подаче своей жалобы в Европейский Суд (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мокану и другие против Румынии" (Mocanu and Others v. Romania), жалоба N 10865/09 и две другие жалобы, §§ 264-269, ECHR 2014 (извлечения)). Таким образом, Европейский Суд отклоняет предварительное возражение властей Российской Федерации в отношении ее жалобы в соответствии со статьей 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах.

42. Европейский Суд отмечает, что жалобы заявителей со ссылкой на статью 3 Конвенции не являются явно необоснованными или неприемлемыми по каким-либо иным основаниям, перечисленным в статье 35 Конвенции. Следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

B. Существо жалоб

1. Доводы сторон

43. Что касается заявителя, власти Российской Федерации оспаривали момент получения им телесных повреждений, а также то, каким образом они были получены. Они также утверждали, что информации о его травмах, полученной ими из больницы, было недостаточно для возбуждения расследования без заявления от самого заявителя. По их утверждениям, тот факт, что он откладывал подачу заявления более одного месяца (см. выше § 10), препятствовал проведению доследственной проверки, поскольку было слишком поздно проводить экспертизу и допрашивать его и свидетелей. Власти Российской Федерации утверждали, что требования статьи 3 Конвенции не были нарушены в отношении заявителя.

44. Что касается заявительницы, власти Российской Федерации отметили, что утверждения заявительницы о жестоком обращении с ней не были подтверждены в ходе доследственной проверки. По их мнению, заявительница не представила доказуемое утверждение, следовательно, власти не были обязаны возбуждать уголовное дело.

45. Заявитель поддержал свою жалобу. Он утверждал, что, когда в июне 2012 года ему позвонили из полиции, он подтвердил, что был избит сотрудником полиции. Он также утверждал, что была проведена экспертиза, подтверждающая получение им телесных повреждений. Он отметил, что дата получения им телесных повреждений не может быть оспорена, поскольку она с очевидностью следует из медицинской справки и фотографий. Он также утверждал, что доследственная проверка проводилась слишком медленно.

46. Заявительница настаивала на своей жалобе. Она утверждала, что властям было известно о чрезмерном применении силы сотрудниками полиции в отношении участников митинга 6 мая 2012 г. Однако они проигнорировали данный факт. Ссылаясь на выводы по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia) (Постановление Европейского Суда от 5 января 2016 г., жалоба N 74568/12, §§ 128-130), она напомнила, что ответственность за ожесточенные столкновения между полицией и демонстрантами, которые произошли в тот день на Болотной площади, лежит на властях.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Предполагаемое отсутствие эффективного расследования

(i) Общие принципы

47. Европейский Суд ссылается на общие принципы, которые кратко изложены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Буйид против Бельгии" (Bouyid v. Belgium), жалоба N 23380/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), §§ 114-123, ECHR 2015).

48. В частности, если делается серьезное утверждение о жестоком обращении со ссылкой на статью 3 Конвенции, власти обязаны принять меры сразу после подачи официальной жалобы. Однако даже в отсутствие прямо выраженной жалобы необходимо провести расследование, если имеются другие достаточно четкие указания на то, что пытки или жестокое обращение могли иметь место. Власти должны действовать по собственной инициативе, как только соответствующий вопрос доводится до их сведения (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Члены Глданской общины религиозной организации "Свидетели Иеговы" и другие против Грузии" (Members of the Gldani Congregation of Jehovah's Witnesses and Others v. Georgia) от 3 мая 2007 г., жалоба N 71156/01, § 97; и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства" (Al-Skeini and Others v. the United Kingdom), жалоба N 55721/07, § 165, ECHR 2011 с содержащимися в нем примерами; см. также Постановление Европейского Суда по делу "Велев против Болгарии" (Velev v. Bulgaria) от 16 апреля 2013 г., жалоба N 43531/08, § 60, в качестве примера дела, в котором жестокое обращение имело место в присутствии сотрудников полиции).

49. Европейский Суд подчеркнул, что надлежащее реагирование властей при расследовании серьезных утверждений о жестоком обращении со стороны полиции или других представителей государства во исполнение стандартов статьи 3 Конвенции является существенно важным для поддержания доверия общества к их приверженности принципу верховенства права и для недопущения какой-либо видимости сговора или терпимости к незаконным действиям (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Гасанов против Республики Молдова" (Gasanov v. Republic of Moldova) от 18 декабря 2012 г., жалоба N 39441/09, § 50; Постановление Европейского Суда по делу "Аминэ Гюзель против Турции" (Amine Guzel v. Turkey) от 17 сентября 2013 г., жалоба N 41844/09, § 39; и Постановление Европейского Суда по делу "Месут Дениз против Турции" (Mesut Deniz v. Turkey) от 5 ноября 2013 г., жалоба N 36716/07, § 52).

50. Если власти прибегают к применению силы, необходимо проводить независимый контроль принятых мер, включая вопрос их соразмерности, в какой-либо форме, чтобы обеспечить ответственность за применение силы. При обеспечении такой ответственности необходимо проверить, была ли соответствующая операция должным образом урегулирована и организована таким образом, чтобы свести к минимуму, насколько это возможно, любой риск причинения серьезных телесных повреждений физическим лицам (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мурадова против Азербайджана" (Muradova v. Azerbaijan) от 2 апреля 2009 г., жалоба N 22684/05, § 113 с содержащимися в нем примерами).

51. В Постановлении по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).), §§ 128-140, Европейский Суд кратко обобщил свой подход, выработанный им в ранее рассмотренных делах по жалобам против Российской Федерации, которые касались жестокого обращения со стороны полиции и в которых "доследственная проверка" являлась единственной процедурой, проведенной следственными органами. Европейский Суд пришел к выводу о том, что сам факт отказа следственных органов в возбуждении уголовного дела по заслуживающим доверия утверждениям о серьезном жестоком обращении со стороны сотрудников полиции свидетельствовал о неисполнении властями государства-ответчика своего обязательства провести эффективное расследование в соответствии со статьей 3 Конвенции.

(ii) Применение общих принципов в настоящем деле

52. Европейский Суд отмечает, что заявитель и заявительница подали свои заявления о возбуждении уголовного дела в следственные органы 23 июня 2012 г. и 29 октября 2012 г. соответственно (см. выше §§ 10 и 21). Заявители жаловались на то, что сотрудники полиции причинили им телесные повреждения 6 мая 2012 г. при разгоне митинга на Болотной площади. В частности, они утверждали, что некоторые сотрудники полиции избивали их резиновыми дубинками по голове, что было прямо запрещено законом. В подтверждение своих утверждений заявители представили медицинские документы, констатирующие наличие у них телесных повреждений, а также фотографии и видеоматериалы. У Европейского Суда нет сомнений в том, что, предъявив доказательства, каждый заявитель сделал доказуемое утверждение о жестоком обращении.

53. При этом Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что заявитель допустил задержку в подаче заявления о возбуждении уголовного дела, что затруднило проведение последующей доследственной проверки (см. выше § 43). Суд также отмечает, что заявительница подала заявление о возбуждении уголовного дела еще позднее, и принимает во внимание ее доводы о том, что власти целенаправленно игнорировали широко известный факт о жестокости полиции при разгоне данного политического митинга (см. выше § 46). Таким образом, Суд полагает, что в настоящем деле ему необходимо установить, inter alia, должны ли были власти инициировать расследование по своей собственной инициативе и независимо от официальных заявлений о возбуждении уголовного дела со стороны заявителей.

54. Европейский Суд ранее в аналогичном контексте установил, что крупномасштабные столкновения между протестующими и сотрудниками правоохранительных органов с применением насилия с обеих сторон требуют особенно тщательной проверки не только действий тех протестующих, которые применяли насилие, но и действий сотрудников правоохранительных органов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мурадова против Азербайджана" (Muradova v. Azerbaijan), § 114).

55. Когда происходили столкновения на Болотной площади, сотрудники полиции применяли силу и специальные средства в отношении некоторых участников митинга. Согласно рапорту, подготовленному в тот день заместителем начальника Управления охраны общественного порядка Главного управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по г. Москве, более 20 сотрудников полиции и военнослужащих получили телесные повреждения в ходе операции по обеспечению безопасности массового мероприятия. Незамедлительно было возбуждено уголовное дело по факту массовых беспорядков и применения насилия в отношении сотрудников полиции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), §§ 43-44). Таким образом, власти, узнав об ожесточенных столкновениях между сотрудниками полиции и протестующими, приступили к расследованию насильственных действий, совершенных протестующими в отношении сотрудников полиции. В таких обстоятельствах было совершенно очевидно, что могло иметь место и жестокое обращение с участниками массового мероприятия. В соответствии с упомянутой выше прецедентной практикой Суда (см. выше § 48) это должно было повлечь за собой официальное расследование даже в отсутствие индивидуальных жалоб со стороны участников митинга.

56. Власти Российской Федерации утверждали, что события на Болотной площади стали предметом широкомасштабной служебной проверки, в результате чего было возбуждено уголовное дело, по рассмотрении которого организаторы были признаны виновными в массовых беспорядках, а ряд других лиц - в совершении насильственных действий против сотрудников полиции. Власти Российской Федерации утверждали, что в целом установление фактов и их оценка следственными и судебными органами Российской Федерации были тщательными и правильными. Ранее изучив производства по уголовным делам, на которые ссылались власти Российской Федерации, в частности, по уголовным делам в отношении организаторов, Европейский Суд признает, что в них были установлены некоторые относящиеся к делу факты (см. Постановление Европейского Суда по делу "Развозжаев против Российской Федерации и Украины и Удальцов против Российской Федерации" (Razvozzhayev v. Russia and Ukraine and Udaltsov v. Russia) от 19 ноября 2019 г., жалоба N 75734/12 и две другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 7 (примеч. редактора).), § 137). Однако цель указанных производств состояла не в том, чтобы возложить ответственность на представителей государства или на сотрудников полиции лично за столкновения и последующий ущерб. Участие сотрудников полиции в указанных производствах ограничивалось дачей показаний о массовых беспорядках, устроенных протестующими, в качестве потерпевших или свидетелей при этом суды не рассматривали их действия в отношении протестующих.

57. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что. помимо того, что им было известно об общей ситуации, власти получили несколько конкретных жалоб на жестокое обращение, а также информацию о телесных повреждениях заявителей, которая поступила из других источников. Для заявительницы была вызвана скорая помощь прямо на место событий (см. выше § 8). Власти Российской Федерации подтвердили, что 6 мая 2012 г. в полицию поступила информация из больницы о телесных повреждениях заявителя, но данная информация не была признана достаточной для проведения расследования. Власти провели внутреннюю проверку, которая не подтвердила утверждения о жестоком обращении со стороны полиции (см. выше § 11), но они не сообщили о конкретных мерах, принятых в рамках данной процедуры, за исключением телефонного звонка заявителю.

58. Из вышеизложенного следует, что сразу после событий следственные органы были в полной мере способны установить личности и оперативно допросить обоих заявителей, а также принять независимые, реальные и эффективные следственные меры в целях установления причин получения ими телесных повреждений, установления виновных, например, путем получения списка сотрудников полиции, участвовавших в проведении операции, допроса причастных к делу сотрудников полиции; а также установления личностей и допроса других свидетелей и медицинских работников, которые осматривали заявителей. Следственные органы не приняли указанные меры, когда соответствующая информация была доведена до их сведения.

59. Кроме того, власти, по-видимому, не предпринимали серьезных попыток проверить утверждения заявителей о жестоком обращении с ними, когда они подали официальные заявления о возбуждении уголовного дела. По делу заявителя в результате доследственной проверки, которая длилась девять месяцев, 20 марта 2013 г. было принято постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Из текста данного постановления не следует, чтобы были приняты какие-либо меры для установления обстоятельств предполагаемого нанесения ударов, кроме получения объяснений от самого заявителя. В частности, следователь, по-видимому, не изучил медицинскую справку и фотографии, представленные заявителем (см. выше §§ 11-12), до отклонения его жалобы.

60. Что касается утверждений заявительницы, было вынесено четыре постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, но уголовное расследование не было инициировано. Европейский Суд ранее постановил, что если проведение доследственной проверки не приводит к проведению предварительного расследования, то ее недостаточно для того, чтобы власти считались исполнившими требование провести эффективное расследование заслуживающих доверия утверждений о жестоком обращении со стороны полиции в соответствии со статьей 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia), § 136; и более недавнее Постановление Европейского Суда по делу "Самесов против Российской Федерации" (Samesov v. Russia) от 20 ноября 2018 г., жалоба N 57269/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 3 (примеч. редактора).), § 51). То же самое относится и к настоящему делу. Постановления о прекращении уголовного расследования по делу заявительницы были отменены прокурором со ссылкой на различные недостатки. Однако в ходе возобновленных проверок власти не предприняли реальных попыток установить обстоятельства нанесения ударов заявительнице и установить личность нанесшего их (см. выше §§ 22-23). Кроме того, представляется, что заявительница узнала о вмешательстве прокурора только тогда, когда она обратилась в суд с жалобой на отказы в возбуждении уголовного дела (см. выше § 23). Таким образом, данные доследственные проверки не являлись эффективным расследованием заслуживающих доверия утверждений заявительницы о жестоком обращении с ней.

61. В свете вышеизложенного и с учетом своей прецедентной практики Европейский Суд приходит к выводу о том, что в настоящем деле власти не провели эффективное расследование. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте в отношении обоих заявителей.

(b) Предполагаемое жестокое обращение

(i) Общие принципы

62. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из наиболее фундаментальных ценностей демократического общества. Она устанавливает запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания в абсолютных выражениях, независимо от действий потерпевшего (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). В отношении лица, лишенного свободы, или в целом столкнувшегося с сотрудниками правоохранительных органов, любое применение силы, которое не является строго необходимым в связи с его поведением, умаляет человеческое достоинство и нарушает право, гарантированное статьей 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Буид против Бельгии" (Bouyid v. Belgium), §§ 100-101). В частности, если власти прибегают к применению силы в целях пресечения массовых беспорядков, такая сила может применяться только в том случае, если она совершенно необходима; при этом она не должна быть чрезмерной (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мурадова против Азербайджана" (Muradova v. Azerbaijan), § 109).

63. Утверждения о жестоком обращении должны быть подтверждены надлежащими доказательствами. Оценивая такие доказательства, Европейский Суд, как правило, применяет стандарт проверки "вне всякого разумного сомнения". Однако доказательство может следовать из совокупности достаточно убедительных, четких и согласованных выводов или аналогичных неопровержимых презумпций факта (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kindgom) от 20 марта 2018 г., жалоба N 5310/71* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 9 (примеч. редактора).), § 161). Что касается бремени доказывания предполагаемого жестокого обращения, которое имело место в условиях охраны порядка при проведении демонстрации, Европейский Суд установил, что заявители должны были представить prima facie доказательства того, что их телесные повреждения были получены в результате применения силы сотрудниками полиции, прежде чем бремя доказывания перейдет к властям государства-ответчика для опровержения данных утверждений (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мурадова против Азербайджана" (Muradova v. Azerbaijan), §§ 107-108). Если стороны оспаривали происхождение телесных повреждений, Европейский Суд придавал особое значение тому факту, что телесные повреждения были получены в момент, когда заявитель находился в районе проведения правоохранительными органами операции, в ходе которой они применяли силу в целях пресечения массовых беспорядков (ibid., § 109). Для того, чтобы преуспеть в доказывании, властям государства-ответчика необходимо представить удовлетворительные и убедительные пояснения в отношении происхождения телесных повреждений заявителя (ibid., § 112).

64. Европейский Суд постановил, что в случаях, когда нельзя сказать, что полиция была вызвана в целях реагирования без предварительной подготовки (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рехбок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, § 72, ECHR 2000-XII), можно ожидать, что полиция проявит определенное терпение и лояльность, прежде чем начнет разгонять толпу, которая не представляет угрозы для общественного порядка и не совершает акты насилия. Суд ранее устанавливал нарушения статьи 3 Конвенции по делам, в которых сотрудники полиции не проявляли необходимые терпимость и сдержанность при разгоне мирных собраний (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Бичиджи против Турции" (Bicici v. Turkey) от 27 мая 2010 г., жалоба N 30357/05, §§ 35-36).

(ii) Применение общих принципов в настоящем деле

65. Стороны не оспаривают, что оба заявителя участвовали в политическом митинге 6 мая 2012 г. Мероприятие было согласовано с городскими властями как шествие с последующим митингом на Болотной площади, который должен был закончиться в 19.30. Шествие было мирным и прошло без каких-либо нарушений, но когда участники шествия подошли к Болотной площади, стало ясно, что установленные полицией ограждения сузили проход к месту проведения митинга, предположительно ограничив пространство для его проведения. В целях сдерживания толпы полицейское оцепление вынуждало протестующих оставаться в пределах огражденной территории. Между сотрудниками полиции и протестующими произошли многочисленные столкновения. В 17.30 полиция потребовала досрочного прекращения митинга и начала разгонять участников. Полиции потребовалось около двух часов, чтобы очистить площадь от протестующих.

66. В предыдущих делах, которые касались тех же событий, Европейский Суд постановил, что власти не выполнили свое позитивное обязательство, предусмотренное статьей 11 Конвенции, обеспечить проведение мирного собрания, предотвратить беспорядки и обеспечить безопасность всех заинтересованных граждан (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), § 130). Суд также пришел к выводу о том, что досрочное прекращение митинга не было неизбежным и что информация о его прекращении фактически не была доведена до сведения участников шествия (ibid., §§ 36 и 133). Что касается способов разгона собрания на Болотной площади, Европейский Суд воздержался от общей оценки действий сотрудников полиции, ограничив свою оценку рассмотрением конкретных утверждений в каждом отдельном деле (ibid., § 134). В нескольких смежных делах Суд постановил, что задержание заявителей на месте проведения митинга нарушало статью 11 Конвенции (ibid., §§ 138-140; см. также Постановление Европейского Суда по делу "Аристов и Громов против Российской Федерации" (Aristov and Gromov v. Russia) от 9 октября 2018 г., жалобы NN 76191/12 и 5438/13, §§ 58-62; Постановление Европейского Суда по делу "Асаинов и Сибиряк против Российской Федерации" (Asainov and Sibiryak v. Russia) от 4 декабря 2018 г., жалобы NN 16694/13 и 32701/13, §§ 50-53; и Постановление Европейского Суда по делу "Зиновьева против Российской Федерации" (Zinovyeva v. Russia) от 8 января 2019 г., жалоба N 69272/13, § 53). Однако Европейский Суд еще не рассматривал индивидуальные жалобы на жестокое обращение со стороны полиции в ходе данного мероприятия, как те, что были поданы в настоящем деле.

67. В настоящем деле власти Российской Федерации не оспаривали, что заявители получили телесные повреждения или что в тот день сотрудники полиции применили на Болотной площади силу. Одновременно с этим их комментарии можно истолковать как отрицание того, что телесные повреждения были нанесены сотрудниками полиции в ходе операции 6 мая 2012 г. (см. выше §§ 43-44). В связи с этим Европейский Суд отмечает, что в ходе доследственной проверки на внутригосударственном уровне вопросы о том, когда именно и каким образом были получены телесные повреждения, не рассматривались. Заявители представили медицинские справки, фотографии и/или видеозаписи, а также пояснили, каким образом их телесные повреждения стали результатом действий сотрудников полиции. Постановления об отказе в возбуждении уголовного дела не содержат какого-либо подробного анализа представленных материалов или ссылок на какие-либо иные материалы в отношении инцидентов с участием заявителей, а также не предлагают альтернативное объяснение получения ими телесных повреждений (см. выше §§ 59-60).

68. Европейский Суд также отмечает, что в постановлении Следственного комитета от 20 марта 2013 г. и в последующих постановлениях (см. выше §§ 12 и 22) указано, что полиция законно применила силу при задержании протестующих, которые действовали неправомерно и оказывали сопротивление. Хотя заявители не вошли в число лиц, которые были задержаны или которым были предъявлены обвинения в совершении насильственных действий, Европейский Суд считает, что общие выводы следователей можно истолковать как подразумевающие, что полиция также применяла силу и в отношении заявителей.

69. В свете вышеизложенного, а также принимая во внимание последовательные и подробные объяснения заявителей о происхождении их телесных повреждений, которые были подтверждены медицинскими справками, фотографиями или видеоматериалами, Европейский Суд полагает, что оба заявителя представили prima facie доказательства того, что телесные повреждения, указанные в медицинских справках, были нанесены сотрудниками полиции при разгоне политического митинга 6 мая 2012 г. Отмечая также отсутствие эффективного расследования утверждений заявителей и, как следствие, отсутствие каких-либо альтернативных и правдоподобных объяснений властями Российской Федерации происхождения телесных повреждений заявителей, Суд приходит к выводу о том, что телесные повреждения, указанные в медицинских справках, были нанесены сотрудниками полиции при разгоне политического митинга 6 мая 2012 г.

70. Как и в предыдущих аналогичных делах, Европейский Суд придает особое значение тому факту, что телесные повреждения были получены в момент, когда заявитель находился в районе проведения правоохранительными органами операции, в ходе которой они применяли силу в целях пресечения массовых беспорядков. Хотя применение силы в таких обстоятельствах не запрещено, оно должно быть совершенно необходимым и не должно быть чрезмерным (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Мурадова против Азербайджана" (Muradova v. Azerbaijan), § 109, с содержащимися в нем примерами).

71. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что ни на одной из стадий производства на внутригосударственном уровне или производства в Европейском Суде мирное поведение заявителей во время публичного мероприятия не подвергалось сомнению. Следовательно, применение силы против них не было оправдано их собственными действиями и, таким образом, унижало их достоинство.

72. По мнению Европейского Суда, в настоящем деле имело место унижающее достоинство обращение.

73. Соответственно, требования статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте были нарушены в отношении обоих заявителей.

(c) Вывод относительно предполагаемых нарушений статьи 3 Конвенции

74. Европейский Суд установил вне всякого разумного сомнения, что 6 мая 2012 г. полиция применила силу в отношении обоих заявителей при разгоне митинга на Болотной площади, в результате чего они получили телесные повреждения. Суд также постановил, что применение физической силы не было строго необходимым вследствие действий заявителей и не было обязательным в условиях пресечения массовых беспорядков, не говоря уже о соблюдении требования соразмерности. Следовательно, такое применение силы равносильно жестокому обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции.

75. Европейский Суд также постановил, что власти Российской Федерации не проводили официальное расследование, которое позволило бы установить, являлось ли применение силы полицией на Болотной площади 6 мая 2012 г. совершенно необходимым и соразмерным. Таким образом, они не выполнили свое обязательство по проведению эффективного расследования заслуживающих доверия утверждений обоих заявителей о жестоком обращении с ними.

76. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах.

III. Предполагаемое нарушение статей 10 и 11 Конвенции

77. Заявители жаловались на то, что ввиду насилия со стороны полиции в отношении них при разгоне массового мероприятия они не могли осуществить свое право, гарантированное статьей 11 Конвенции. Заявитель также ссылался на статью 10 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит жалобу со ссылкой на статью 11 Конвенции в ее толковании там, где это уместно, в свете статьи 10 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эзелен против Франции" (Ezelin v. France) от 26 апреля 1991 г., § 35, Series A, N 202). Статья 11 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов государства".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

78. Власти Российской Федерации утверждали, что жалобы являются неприемлемыми для рассмотрения по существу, поскольку заявители на внутригосударственном уровне не жаловались на нарушение их права на свободу собраний.

79. В ответ заявительница отметила, что, когда следственные органы проводили проверку утверждений заявителей, они указали, что полиция применила силу в целях пресечения беспорядков в ходе митинга и что сила применялась при задержании наиболее активных участников, ответственных за беспорядки. Таким образом, она утверждала, что властям была предоставлена возможность принять решение о соразмерности применения силы в ходе собрания.

80. Европейский Суд отмечает, что заявители жаловались в следственные органы и суды Российской Федерации на то, что сотрудники полиции нанесли им телесные повреждения в ходе публичного собрания. Следственные органы не начали уголовное расследование в отношении данных утверждений на основании того, что события на Болотной площади, которые имели место в ходе проведения собрания, вызвали необходимость применения силы со стороны полиции, и такое применение силы было оправданным. Суд установил процессуальное нарушение статьи 3 Конвенции, в частности, ввиду отсутствия анализа отдельных инцидентов с участием заявителей (см. выше §§ 59-60). Вместе с тем материалы доследственной проверки не оставляют сомнений в том, что следственные органы провели оценку вмешательства полиции на Болотной площади в целях разгона публичного собрания. Стороны не оспаривали участие обоих заявителей в собрании. В таких обстоятельствах, а также ввиду того, что власти Российской Федерации не привели каких-либо иных внутригосударственных средств правовой защиты, которые заявители могли бы исчерпать в отношении их прав, гарантированных статьей 11 Конвенции, Европейский Суд полагает, что возражение о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты должно быть отклонено.

81. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по каким-либо иным основаниям, перечисленным в статье 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

82. Заявители настаивали на своих жалобах. Они утверждали, что они участвовали в собрании мирно, и, следовательно, применение в отношении них силы было незаконным и необоснованным.

83. Что касается заявителя, власти Российской Федерации утверждали, что право, гарантированное статьей 11 Конвенции, не было нарушено, поскольку сотрудники полиции применяли законную силу только в отношении наиболее активных правонарушителей, которых они задержали. Что касается заявительницы, власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в ее право, гарантированное статьей 11 Конвенции, отсутствовало, поскольку в ходе служебной проверки не было установлено, что сотрудники полиции незаконно применили силу в отношении нее.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

84. Европейский Суд опирается на общие принципы, сформулированные в его прецедентной практике относительно права на свободу мирных собраний (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы" (Kudrevicius and Others v. Lithuania), жалоба N 37553/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), ECHR 2015, с дополнительными ссылками) и относительно соразмерности вмешательства в данное право (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ойя Атаман против Турции" (Oya Ataman v. Turkey), жалоба N 74552/01, ECHR 2006-XIV; и Постановление Европейского Суда по делу "Организация "Гайд-Парк" и другие против Республики Молдова" (Hyde Park and Others v. Moldova) от 31 марта 2009 г., жалоба N 33482/06).

85. Европейский Суд напоминает, что вмешательство не обязательно должно быть равнозначно полному запрету, юридическому или de facto, но может заключаться в иных различных мерах, принимаемых властями. Термин "ограничения", содержащийся в пункте 2 статьи 11 Конвенции, следует толковать как включающий в себя как меры, принятые до или в ходе собрания, так и меры, принятые после него, например, меры наказания (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эзелен против Франции" (Ezelin v. France), § 39).

86. Лицо не перестает пользоваться правом на мирные собрания в результате единичной вспышки насилия или иных наказуемых действий, совершенных иными лицами в ходе демонстрации, если данное лицо сохраняет мирный характер своих намерений или поведения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эзелен против Франции" (Ezelin v. France), § 53; Решение Европейского Суда по делу "Зилиберберг против Республики Молдова" (Ziliberberg v. Moldova) от 4 мая 2004 г., жалоба N 61821/00; и Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации" (Primov and Others v. Russia) от 12 июня 2014 г., жалоба N 17391/06* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9 (примеч. редактора).), § 155). Даже при наличии реального риска того, что публичная демонстрация приведет к беспорядкам в результате событий, не зависящих от ее организаторов, такая демонстрация сама по себе не выходит за рамки пункта 1 статьи 11 Конвенции, и любое ограничение, налагаемое на такое собрание, должно соответствовать условиям пункта 2 статьи 11 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Швабе и M.G. против Германии" (Schwabe and M.G. v. Germany), жалобы NN 8080/08 и 8577/08, § 103, ECHR 2011).

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

87. Европейский Суд ранее постановил, что собрание на Болотной площади 6 мая 2012 г. подпадало под действие статьи 11 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (Yaroslav Belousov v. Russia) от 4 октября 2016 г., жалобы NN 2653/13 и 60980/14* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 2 (примеч. редактора).), §§ 168-172). Что касается лично заявителей, стороны согласны в том, что заявители не были в числе лиц, ответственных за совершение первых актов агрессии, которые способствовали тому, что собрание утратило свой изначально мирный характер. Статья 11 Конвенции применима к жалобам обоих заявителей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Развозжаев против Российской Федерации и Украины и Удальцов против Российской Федерации" (Razvozzhayev v. Russia and Ukraine and Udaltsov v. Russia), §§ 282-286).

88. Европейский Суд отмечает, что он установил нарушение статьи 3 Конвенции в связи с жестоким обращением с заявителями со стороны полиции в ходе публичного собрания (см. выше § 71). По мнению Суда, меры, принятые сотрудниками полиции, и их действия vis-а-vis заявителей представляли собой вмешательство в права заявителей, гарантированные статьей 11 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Изджи против Турции" (Izci v. Turkey) от 23 июля 2013 г., жалоба N 42606/05, § 82).

89. В своих замечаниях власти Российской Федерации утверждали, что Закон "О полиции" разрешает сотрудникам полиции применять силу и специальные средства, inter alia, для предотвращения преступлений и пресечения сопротивления, оказываемого сотруднику полиции. Таким образом, Европейский Суд признает, что рассматриваемое вмешательство было "предусмотрено законом" и преследовало законную цель предотвращения беспорядков и преступлений.

90. Обращаясь к вопросу о "необходимости" вмешательства, Европейский Суд принимает во внимание доводы властей Российской Федерации о том, что сила применялась в целях задержания тех участников собрания, которые совершали насильственные действия и не подчинялись сотрудникам полиции. При этом власти Российской Федерации не пояснили каким-либо образом причины применения силы в отношении заявителей, которые не были задержаны и не совершали каких-либо насильственных действиях. С учетом вывода о том, что применение силы в отношении заявителей было нецелесообразным и чрезмерным и, следовательно, противоречило статье 3 Конвенции (см. выше § 74), Европейский Суд полагает, что вмешательство "не было необходимым в демократическом обществе" по смыслу пункта 2 статьи 11 Конвенции. Кроме того, такое вмешательство могло оказать сдерживающее воздействие и лишить заявителей и других лиц желания участвовать в подобных публичных собраниях.

91. Таким образом, имело место нарушение статьи 11 Конвенции в отношении обоих заявителей.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

92. Наконец, заявители со ссылкой на статью 13 Конвенции жаловались на отсутствие эффективного расследования их утверждений о жестоком обращении со стороны полиции. Заявительница также жаловалась на отсутствие у нее эффективных средств правовой защиты в связи с ее жалобой на нарушение ее права на свободу собраний в результате применения силы сотрудниками полиции. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

93. Принимая во внимание свои выводы относительно приемлемости для рассмотрения по существу и существа жалоб со ссылкой на статью 11 Конвенции, а также свой вывод о нарушении статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте, Европейский Суд не считает необходимым отдельно рассматривать жалобы заявителей со ссылкой на статью 13 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

94. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Моральный вред

95. Заявитель требовал выплаты 16 000 евро, а заявительница - 35 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

96. Власти Российской Федерации оспорили требование заявителя как чрезмерное. Что касается требования заявительницы, они указали, что, если Европейский Суд установит нарушение ее прав, он присудит справедливую компенсацию в соответствии со своей прецедентной практикой.

97. Принимая во внимание характер установленных нарушений, принцип non ultra petita* (* Non ultra petita (лат.) - "не выходящий за пределы требования"; принцип, согласно которому суд не может присудить стороне больше того, что она требовала (примеч. переводчика).) и свою прецедентную практику, Европейский Суд присуждает заявителям следующие суммы в качестве компенсации морального вреда: 16 000 евро заявителю и 16 900 евро заявительнице, а также любой налог, который может быть начислен на указанные суммы.

B. Расходы и издержки

98. Заявитель также требовал выплаты 5 евро в качестве компенсации почтовых расходов и 5 000 евро в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных в ходе производств во внутригосударственных судах и в Европейском Суде. Последняя сумма включала в себя вознаграждение его представителю. Заявительница требовала выплаты 22 500 евро за представление ее интересов во внутригосударственных судах и в Европейском Суде. Она представила свой запрос об оказании правовой помощи, направленный в организацию, где работали ее представители, а также свое письмо, где она подтверждала, что работа над ее делом заняла у адвокатов 150 часов и что она брала на себя обязательство выплатить им вознаграждение из расчета 150 евро за час работы.

99. Власти Российской Федерации не возражали против требований заявителя о компенсации судебных расходов и издержек. Что касается требования заявительницы, они указали, что, если Европейский Суд установит нарушение ее прав, он присудит справедливую компенсацию по данному основанию в соответствии со своей прецедентной практикой.

100. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой было доказано, что они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание документы, находящиеся в его распоряжении, а также указанные выше критерии, Европейский Суд считает целесообразным присудить каждому заявителю 4 500 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в ходе производств в судах Российской Федерации и в Европейском Суде плюс любой налог, который может быть начислен на указанные суммы.

C. Процентная ставка при просрочке платежа

101. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить рассмотрение жалоб в одном производстве;

2) объявил жалобы приемлемыми для рассмотрения по существу;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах в отношении обоих заявителей;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции в отношении обоих заявителей;

5) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобы в соответствии со статьей 13 Конвенции;

6) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу на день выплаты:

(i) 16 000 (шестнадцать тысяч) евро заявителю и 16 900 (шестнадцать тысяч девятьсот) евро заявительнице плюс любой налог, который может быть начислен на указанные суммы, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 4 500 (четыре тысячи пятьсот) евро каждому заявителю, а также любой налог, который может быть начислен на указанные суммы, в качестве компенсации судебных расходов и издержек; указанные суммы должны быть выплачены непосредственно соответствующим представителям;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, существующей на период невыплаты, плюс три процентных пункта;

7) отклонил остальную часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 13 октября 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Ольга Чернышова Заместитель Секретаря Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда