Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 октября 2012 г. Дело "Храброва (Khrabrova) против Российской Федерации" (Жалоба N 18498/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Храброва (Khrabrova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 18498/04)

Постановление Суда

Страсбург, 2 октября 2012 г.

По делу "Храброва против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты Суда,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Элизабет Штайнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 11 сентября 2012 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 18498/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Ириной Викторовной Храбровой (далее - заявительница) 8 апреля 2004 г.

2. Интересы заявительницы представляла адвокат Е.А. Бугаенко, практикующая в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным.

3. 26 марта 2008 г. Европейский Суд принял решение коммуницировать жалобу властям Российской Федерации. Кроме того, было принято решение рассмотреть жалобу по существу одновременно с изучением вопроса о ее приемлемости (пункт 1 статьи 29 Конвенции).

Факты

I. Обстоятельства дела

4. Заявительница родилась в 1963 году и проживает в г. Москве.

5. Заявительница работала учительницей в государственной общеобразовательной школе г. Москвы. Она утверждает, что во время урока 30 января 2002 г. одна из учениц старших классов, И., которой на соответствующий момент времени было 16 лет, плохо себя вела, вследствие чего заявительница велела ей покинуть класс. Девочка вышла из здания школы без пальто, несколько часов ходила по городу, а позднее заболела. На следующий день мать девочки обратилась с жалобой к директору школы.

6. 21 февраля 2002 г. директор школы уволил заявительницу. В уведомлении об увольнении указывалось:

"30 января 2002 г. во время урока [в старших классах], проводимого [заявительницей], [заявительница] посредством упреков, требований и применения неприемлемых дисциплинарных методов довела до слез ученицу [И.], которая испытала нервное потрясение и моральные страдания. [Заявительница] в присутствии других одноклассников грубо выгнала [И.] из класса, велев ей "остыть", несмотря на видимые страдания последней... После этого [И.] покинула школу, находясь в состоянии тревоги и возбуждения, без документов, денег и средств связи. В конце урока [заявительница] не поинтересовалась о местонахождении ученицы или о причинах ее отсутствия и не приняла необходимых мер для ее поиска. Кроме того, [заявительница] позднее ушла из школы по личным причинам до того, как ученица нашлась, и не проявила какого-либо интереса к судьбе девочки... Свидетелями инцидента были другие учителя и ученики школы.

Описанные выше действия [заявительницы] свидетельствуют о "применении ею дисциплинарных методов, связанных с физическим и психическим насилием над личностью обучающихся", в нарушение профессиональной этики...".

7. 11 апреля 2002 г. заявительница подала в Хамовнический районный суд г. Москвы (далее - районный суд) гражданский иск против школы, требуя восстановить ее в должности и выплатить ей компенсацию. Она утверждала, что выдвинутые против нее обвинения были необоснованными, что она не применяла неприемлемых дисциплинарных методов и не выгоняла ученицу из класса. Она просто предложила ученице успокоиться, покинув класс и попив чаю в школьной столовой.

8. 15 мая 2002 г. ответчик потребовал проведения судебных слушаний по делу в закрытом заседании. Ссылаясь на статью 9 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, районный суд удовлетворил ходатайство, отметив следующее:

"...Ответчик потребовал проведения закрытого судебного заседания, поскольку дело затрагивает интересы несовершеннолетних, а также во избежание какого-либо неблагоприятного воздействия на обучение учащихся. Истица возражала против ходатайства... Согласно статье 123 Конституции Российской Федерации разбирательство дел во всех судах открытое. Слушание дела в закрытом заседании допускается в случаях, предусмотренных федеральным законом. Суд принял во внимание тот факт, что в настоящем деле затрагиваются интересы несовершеннолетних, а именно учащихся [школы]. Таким образом, суд считает необходимым проводить слушания по делу в закрытом заседании, чтобы предотвратить любое неблагоприятное воздействие на их обучение...".

9. Районный суд рассматривал дело с 29 мая 2002 г. по 7 февраля 2003 г., все судебные заседания были закрытыми. Заявительница отрицала применение ею "дисциплинарных методов, связанных с физическим и психическим насилием". Она просто попросила И. покинуть класс в ответ на неоднократные отказы ученицы выполнить задание. Заявительница утверждала, что истинной причиной ее увольнения была критика, высказанная ею в адрес директора школы.

10. Ответчик утверждал, что заявительница была уволена вследствие применения психического насилия над личностью И. во время урока. Ответчик признал, что с 2000 года заявительница обращалась в компетентные органы с многочисленными жалобами на директора школы, в результате чего было проведено несколько проверок. Однако, по словам ответчика, с того времени к заявительнице не применялись какие-либо санкции, и ее увольнение не было связано с поданными ею ранее жалобами на директора школы.

11. Районный суд заслушал ряд свидетелей, которые давали показания в защиту заявительницы. Заявительница просила суд вызвать бывшего ученика школы Л., который, хотя и не учился в том же классе, что И., слышал об инциденте от своих одноклассников. Районный суд отклонил эти ходатайства и отказал в приобщении письменных показаний Л. к материалам дела.

12. Представитель заявительницы обратился с ходатайством допросить других учеников школы, Б. и Х., которые слышали об инциденте от своих школьных товарищей. Районный суд удовлетворил данное ходатайство. Тем не менее учитывая, что свидетели были несовершеннолетними, районный суд решил допросить их в отсутствие обеих сторон. В решении районного суда указывалось следующее:

"...Суд считает приемлемым допросить свидетелей об обстоятельствах дела в отсутствие обеих сторон в соответствии со статьей 179 Гражданского процессуального кодекса с учетом возраста свидетелей, того факта, что они являются учащимися школы, а также в связи с тем, что дело касается восстановления на работе лица, уволенного за "применение методов, связанных с физическим и психическим насилием"...".

13. Заявительница перечислила еще семь человек, которых она хотела вызвать в качестве свидетелей. Данные лица (которые в то время являлись учениками заявительницы) присутствовали в классе 30 января 2002 г. и, по словам заявительницы, были готовы подтвердить ее версию событий. Районный суд отказался вызвать их. Как следует из протокола судебного заседания, районный суд не привел каких-либо причин в обоснование своего отказа. В судебном решении также ничего не говорится в связи с этим обстоятельством.

14. Заявительница безуспешно пыталась добиться проведения судебно-психиатрической экспертизы в отношении нее в целях оценки утверждения о наличии "психического насилия" в ее действиях. По словам заявительницы, районный суд также отклонил ходатайство о приобщении к материалам дела копий ее жалоб на директора школы, поданных ею перед увольнением.

15. Несколько свидетелей дали показания в защиту ответчика, в том числе директор школы, мать И., родитель одного из одноклассников И., некоторые учителя и вахтер школы. Ответчик также представил документальные доказательства, в частности, копию жалобы, поданной матерью И., и медицинскую справку И. Районный суд также заслушал прокурора.

16. Ни один из свидетелей, заслушанных районным судом, не присутствовал в классе во время спора между заявительницей и И. Они либо слышали о конфликте от третьих лиц, либо видели И. в слезах и истерике после инцидента. По-видимому, И. не давала показаний в суде, и ответчик не ходатайствовал о ее вызове.

17. Заключительное слушание по делу было назначено на 7 февраля 2003 г. По утверждениям заявительницы (которая на соответствующий момент времени была беременна), она добивалась отсрочки по причине плохого состояния здоровья. Районный суд провел заключительное слушание по делу в отсутствие заявительницы и ее представителя и отклонил требования заявительницы. В соответствующих частях судебное решение гласило:

"Настоящее дело рассматривалось с 4 по 7 февраля 2003 г. Истица и ее представитель не явились на слушание 7 февраля 2003 г., в 9.00. Слушание было перенесено на 14.00 для выяснения причин отсутствия истицы. В течение этого срока не было представлено какой-либо значимой информации... При указанных обстоятельствах, учитывая, что для рассмотрения дела по существу было собрано достаточно доказательств, что судебное разбирательство затягивается и что истица злоупотребляет своими процессуальными правами, суд считает приемлемым рассмотреть дело в отсутствие истицы и ее представителя, которые уведомлены о дате и месте проведения слушания...

Суд считает, что указанные в приказе об увольнении факты были установлены при рассмотрении дела. Ответчик представил доказательства, свидетельствующие о том, что... 30 января 2002 г. во время третьего урока [в старшем классе] истица причинила [И.] нравственные страдания и вызывала у нее нервозность путем совершения оскорбительных и унижающих достоинство действий... Истица обвинила ребенка во лжи... Совершая неприемлемые действия, представляющие собой угрозы и запугивание, она потребовала от нее выполнить письменное задание... Истица продемонстрировала негативное отношение к ученице, которое сохранялось и после окончания урока, когда она выгнала девочку из класса без дальнейшего выяснения ее судьбы... Суд считает, что вышеуказанные обстоятельства подтверждаются следующими доказательствами.

Как следует из показаний [истицы]... во время урока [И.] отказалась выполнить задание, сказав, что она уже сделала его на прошлом уроке. [Истица] сказала [И.], что она не была готова к прошлому уроку. [И.] обвинила [истицу] в том, что та потеряла ее тетрадь... Поскольку [И.] находилась в состоянии стресса и мешала уроку, [истица] предложила ей пойти в школьную столовую и попить чаю.

Как следует из жалобы [матери И.] в адрес [местной администрации] и [директора школы], инцидент произошел следующим образом.

[Истица] потребовала от [И.] сдать тетрадь с письменным заданием... обвинив ее в невыполнении задания. Девочка сказала, что она уже сдавала тетрадь, а если тетрадь была утеряна, она могла бы снова выполнить письменное задание... [Истица] грубо отказала ей в просьбе. Более того, [истица] потребовала, чтобы [И.] выполнила дополнительное письменное задание... Когда ученица ответила, что это несправедливо, [истица] начала кричать и угрожать ей в присутствии других учеников, что, если она продолжит спорить, [истица] созовет комиссию, чтобы установить незнание [И.] предмета, и предложила [И.] покинуть класс, чтобы "остыть"...

[Суд отмечает, что] истица не оспаривает тот факт, что она выгнала девочку из класса, а также [ее] просьбы относительно тетради... Однако она приводит другую версию развития событий, утверждая, что в ее действиях не было насилия. [По мнению суда], вышеупомянутые утверждения истицы не соответствуют собранным по делу доказательствам.

Суд не может согласиться с утверждениями истицы о том, что она не применяла психическое насилие... [Истица] оказала давление на девочку, обвинив ее во лжи в присутствии одноклассников, и тем самым унизила ее... Она также угрожала ей созывом комиссии, чтобы установить "ее незнание", и тем самым причинила ей нравственные страдания...

Суд также изучил медицинскую справку, подтверждающую, что в начале февраля 2002 года [И.], 1986 года рождения, обратилась в больницу с жалобами на головные боли, бессонницу и депрессию после испытанного стресса в школе. В ходе медицинского осмотра было установлено высокое кровяное давление, пациентке были прописаны успокоительные препараты, а также было рекомендовано обратиться за консультацией к психологу, избегать стрессовых ситуаций и чрезмерных физических нагрузок.

Таким образом, была доказана обоснованность обвинений в применении дисциплинарных методов, связанных с физическим и психическим насилием над личностью обучающихся.

Утверждения истицы о том, что ее увольнение было связано с ее жалобами на директора школы, не нашли подтверждения в ходе слушаний... Как утверждала [истица], с 2000 года она вместе с другими учителями школы направляла многочисленные жалобы в компетентные органы, включая Администрацию Президента [Российской Федерации], критикуя директора школы... [Суд отмечает, что] по указанным жалобам было проведено несколько проверок, по результатам которых не было выявлено каких-либо нарушений закона [со стороны директора школы]. Из материалов дела также следует, что в отношении [директора] не было возбуждено дисциплинарного или административного производства.

Показания [свидетелей в защиту истца] также не доказывают, что [истица] была уволена [по данной причине]. Указанные свидетели дали показания об общих методах обучения в школе, о личных и профессиональных качествах [истицы] и о [негативном] отношении детей к увольнению истицы и утверждали, что между учителями в школе были конфликты. Однако эти показания не имеют отношения к увольнению [истицы], которое произошло в результате "применения ею дисциплинарных методов, связанных с физическим и психическим насилием над личностью обучающихся". Следовательно, суд не может опираться на данные показания в своем решении...

При указанных обстоятельствах суд считает, что увольнение [истицы] соответствовало требованиям статьи 56 Закона об образовании и статьи 366 Трудового кодекса Российской Федерации. Факт применения дисциплинарных методов, связанных с физическим и психическим насилием над личностью ученицы, был установлен и подтвержден показаниями свидетелей, а также представленной медицинской справкой о состоянии здоровья девочки после инцидента. Процедура увольнения [истицы] была соблюдена, утверждения истицы о том, что ее увольнение было связано с ее критикой [в адрес директора школы], не были доказаны в ходе разбирательства по делу...".

18. Заявительница и ее адвокат обжаловали решение суда первой инстанции в Московский городской суд (далее также - городской суд). 10 октября 2003 г. городской суд провел открытое слушание по делу. Как представляется, стороны не обращались с ходатайством об обратном. Городской суд рассмотрел и отклонил ходатайство заявительницы о допросе семи человек в качестве свидетелей. Он постановил, что прерогатива вызова свидетелей принадлежала суду первой инстанции, а тот факт, что судебное разбирательство проводилось в закрытом режиме, не является веским основанием для отмены судебного решения. Оставляя без изменения решение суда первой инстанции, городской суд кратко изложил в тексте своего решения выводы суда первой инстанции относительно изучения представленных доказательств, включая свидетельские показания и медицинскую справку, предоставленную И.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

19. Статья 123 Конституции Российской Федерации предусматривает, что разбирательство дел во всех судах открытое, за исключением случаев, установленных федеральным законом.

20. Статья 9 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, действовавшего до 1 февраля 2003 г., допускала проведение разбирательства по делу в закрытом судебном заседании, чтобы предотвратить разглашение частной информации о лицах, участвующих в деле, а также в целях обеспечения тайны усыновления (удочерения) ребенка.

21. Статья 10 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ, действующий с 1 февраля 2003 г.) предусматривает, что разбирательство в закрытых судебных заседаниях осуществляется по делам, содержащим сведения, составляющие государственную тайну, тайну усыновления (удочерения) ребенка, а также по другим делам, если это предусмотрено федеральным законом. Разбирательство в закрытых судебных заседаниях допускается и при удовлетворении ходатайства лица, участвующего в деле и ссылающегося на необходимость сохранения коммерческой или иной охраняемой законом тайны, неприкосновенность частной жизни граждан или иные обстоятельства, гласное обсуждение которых способно помешать правильному разбирательству дела либо повлечь за собой разглашение указанных тайн или нарушение прав и законных интересов гражданина. О разбирательстве дела в закрытом судебном заседании в отношении всего или части судебного разбирательства суд выносит мотивированное определение.

22. Согласно статье 59 ГПК РФ суд принимает только те доказательства, которые имеют значение для рассмотрения и разрешения дела.

23. В соответствии с частью второй статьи 69 и пунктом 7 части первой статьи 150 ГПК РФ лица, участвующие в деле, вправе ходатайствовать о вызове свидетелей. Они должны пояснить суду, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения и разрешения дела, может подтвердить данный свидетель. Затем суд принимает решение о вызове этого свидетеля.

24. Статья 179 ГПК РФ предусматривает, что допрос свидетеля в возрасте до 14 лет производится с участием педагогического работника. Что касается допроса свидетелей в возрасте от 14 до 16 лет, вопрос об участии педагогического работника остается на усмотрение судьи. В случае необходимости в суд вызываются также родители или законные представители несовершеннолетнего свидетеля.

25. Статья 56 Закона Российской Федерации "Об образовании"* (* Так в тексте. Имеется в виду Закон Российской Федерации от 10 июля 1992 г. N 3266-I "Об образовании". В настоящее время утратил силу (примеч. переводчика).) и статья 336 Трудового кодекса Российской Федерации в качестве одного из оснований для увольнения педагогического работника предусматривают применение методов воспитания, связанных с физическим и психическим насилием.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

26. Заявительница жаловалась на то, что разбирательство по ее гражданскому делу было несправедливым и что имело место нарушение принципа равноправия сторон, в частности, в связи с тем, что суд первой инстанции произвольно отказался вызвать одноклассников И. в качестве свидетелей и провел заключительное слушание по делу в отсутствие заявительницы. Заявительница также жаловалась на закрытое разбирательство по делу в суде первой инстанции.

27. Европейский Суд рассмотрит данные жалобы в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, который гласит:

"1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела... Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия...".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

28. Европейский Суд считает, что жалоба в данной части не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Справедливое судебное разбирательство

(a) Доводы сторон

(i) Власти Российской Федерации

29. Власти государства-ответчика считали, что отказ судов Российской Федерации вызвать нескольких свидетелей в защиту заявительницы не нарушал принцип равноправия сторон. Районный суд, рассматривая ходатайство заявительницы, принял во внимание особые обстоятельства дела, а именно несовершеннолетие свидетелей и основания увольнения заявительницы с занимаемой должности.

30. По утверждениям властей Российской Федерации, заявительница и ее представитель не ходатайствовали о вызове в районный суд педагогического работника для оказания помощи несовершеннолетним свидетелям во время допроса, как того требует статья 179 ГПК РФ. Аналогичным образом они не обратились в суд за содействием в получении согласия родителей на допрос их детей. Следовательно, отказ был законным и основывался на защите интересов несовершеннолетних свидетелей.

31. Власти государства-ответчика также отметили, что все ходатайства заявительницы были рассмотрены судами Российской Федерации. Ее ходатайство о вызове нескольких свидетелей было удовлетворено. Власти в своих доводах утверждали, что ходатайство о допросе одноклассников И. было правомерно отклонено вследствие возможного "неблагоприятного воздействия на их обучение" и с учетом того, что дело "затрагивало интересы несовершеннолетних". Власти Российской Федерации отметили, что вопрос о допустимости доказательств регулируется судами Российской Федерации.

32. Наконец, власти Российской Федерации указали, что заявительница и ее представитель были надлежащим образом извещены о назначении слушания на 7 февраля 2003 г. Они предоставили Европейскому Суду копию расписки в получении извещения. Однако, по мнению властей Российской Федерации, заявительница и ее представитель не сообщили уважительных причин своего отсутствия. Таким образом, слушание дела, проведенное в отсутствие заявительницы, соответствовало положениям законодательства Российской Федерации, и право заявительницы на справедливое судебное разбирательство не было нарушено.

(ii) Заявительница

33. Заявительница утверждала, что единственными свидетелями инцидента, произошедшего во время урока 30 января 2002 г., были учащиеся класса. Только они могли рассказать о том, что на самом деле произошло во время урока, и подтвердить или опровергнуть обвинения в применении "физического и психического насилия". Кроме того, сама И. никогда не свидетельствовала против заявительницы. Суд Российской Федерации вынес решение на основе косвенных доказательств, отказавшись вызвать свидетелей происшествия.

34. Вызов указанных свидетелей был единственной возможностью для заявительницы доказать свою правоту. Она хотела задать им вопросы об обстоятельствах происшествия, в частности, о манере речи, в которой она предложила И. покинуть класс, а также о том, использовала ли она оскорбительные, унизительные выражения или угрозы. Она недоумевала, каким образом подобные вопросы, заданные свидетелям, могли оказать "неблагоприятное воздействие на их обучение" или "затронуть интересы несовершеннолетних".

35. Заявительница считала, что статья 179 ГПК РФ, на которую ссылались власти Российской Федерации, не применялась в отношении указанных свидетелей, поскольку им было 16 лет на момент рассмотрения дела судом первой инстанции и 17 лет в период апелляционного обжалования.

36. Наконец, заявительница утверждала, что, вопреки доводам властей Российской Федерации, существовали веские причины для ее отсутствия на слушании 7 февраля 2003 г. Заявительница предоставила Европейскому Суду копию медицинской справки, подтверждающей, что она болела в этот день.

(b) Мнение Европейского Суда

(i) Общие принципы

37. Европейский Суд напоминает, что в его задачи не входит исправление фактических или правовых ошибок, предположительно допущенных внутригосударственным судом, если они не нарушили права и свободы, охраняемые Конвенцией. Хотя статья 6 Конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, она не содержит каких-либо норм о приемлемости доказательств или о том, как их следует оценивать. Таким образом, подобные вопросы регулируются в первую очередь внутригосударственным правом и судами государства-ответчика (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гарсия Руис против Испании" (Garcia Ruiz v. Spain), жалоба N 30544/96, ECHR 1999-I, § 28). Аналогичным образом прежде всего внутригосударственные органы власти, в частности, суды, должны толковать внутригосударственное право, и Европейский Суд не подменяет их толкование своим собственным в отсутствие произвола с их стороны. При этом Европейский Суд должен удостовериться в том, что производство по делу в целом, включая способ принятия доказательств и процессуальных решений, было справедливым (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тамминен против Финляндии" (Tamminen v. Finland) от 15 июня 2004 г., жалоба N 40847/98, § 38).

38. Статья 6 Конвенции прямо не гарантирует право на вызов свидетелей или на принятие судом других доказательств в рамках гражданского производства. Тем не менее любое ограничение, применяемое к праву участвующей в гражданском деле стороны, вызывать свидетелей и представлять другие доказательства в поддержку своей позиции должно соответствовать требованиям справедливого судебного разбирательства по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции, включая принцип равноправия сторон. Принцип равноправия сторон предполагает, что каждой стороне должна быть предоставлена разумная возможность представить свою позицию, в том числе свои доказательства, в условиях, которые не ставят ее в существенно невыгодное положение по сравнению с противной стороной (см. Постановление Европейского Суда по делу "Вержбицкий против Польши" (Wierzbicki v. Poland) от 18 июня 2002 г., жалоба N 24541/94, § 39).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

39. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что заявительница была уволена со своей должности после конфликта с ученицей во время урока. Оспаривая версию происшествия, представленную ее работодателем, и добиваясь восстановления в должности, она начала гражданское разбирательство. В судах Российской Федерации она утверждала, что не унижала и не оскорбляла И., а просто предложила ей покинуть класс, поскольку последняя находилась в состоянии стресса и мешала проведению урока. Кроме того, она настаивала на том, что истинной причиной увольнения стала ее критика в адрес директора школы. Чтобы подтвердить свою версию оспариваемого события, заявительница попыталась привести показания свидетелей, которые присутствовали на уроке в тот день и были, по ее словам, готовы подтвердить ее показания. Районный суд отклонил ее ходатайство без указания каких-либо конкретных причин, а в своем решении пришел к выводу, что утверждения заявительницы об отсутствии насилия в ее действиях не соответствовали собранным доказательствам и что она не смогла доказать свою версию событий, в то время как ответчик доказал другую версию. Суд апелляционной инстанции также отклонил ходатайство заявительницы вызвать одноклассников И., постановив, что осуществлять сбор относящихся к делу доказательств должен был суд первой инстанции.

40. Оценку относимости и доказательной ценности всех имеющихся по делу доказательств выполняет внутригосударственный судья, и полномочия Европейского Суда в этой области ограничены (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мирилашвили против Российской Федерации" (Mirilashvili v. Russia) от 11 декабря 2008 г., жалоба N 6293/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 11 (примеч. редактора).), § 174). В то же время Европейский Суд должен установить, имелась ли у заявительницы разумная возможность представить свою позицию на тех же условиях, что и противоположная сторона, по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции.

41. Как следует из материалов дела, несколько свидетелей, в том числе несовершеннолетние Х. и Б., были заслушаны судом первой инстанции по ходатайству заявительницы. Однако следует подчеркнуть, что стороны оспаривали обстоятельства, при которых произошло оспариваемое событие, и каждая сторона пыталась изложить свою версию. Хотя И. не давала показаний в суде в защиту ответчика, ее мать и другие свидетели, которые дали показания против заявительницы, признали, что они слышали об обстоятельствах спора от других лиц (см. выше § 16). Таким образом, Европейский Суд считает, что, помимо показаний косвенных свидетелей, заявительница имела законный интерес в приобщении к материалам дела показаний очевидцев происшествия, чтобы подтвердить свою версию оспариваемого события. При обстоятельствах дела это могло быть разумной возможностью оспорить доказательства, представленные против нее, и повлиять на решение суда на тех же условиях, что и противоположная сторона.

42. Районный суд не указал каких-либо причин для отказа в вызове соответствующих свидетелей, а городской суд постановил, что сбор доказательств относится к компетенции суда первой инстанции. Со своей стороны Европейский Суд считает, что ходатайство заявительницы было обоснованным и необходимым в силу обстоятельств дела. Таким образом, следовало привести убедительные причины для отклонения данного ходатайства. Что касается доводов властей Российской Федерации, заявленных в Европейском Суде, например, относительно возраста свидетелей или присутствия педагогического работника, Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации не ссылались на указанные соображения. Следовательно, Европейский Суд не будет придавать им особого значения.

43. Европейский Суд считает, что при обстоятельствах настоящего дела отказ вызвать кого-либо из очевидцев происшествия нарушил справедливый баланс между сторонами и явился несоразмерным ограничением возможности заявительницы представлять доказательства на тех же условиях, что и противоположная сторона (см. для сравнения упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Вержбицкий против Польши" (Wierzbicki v. Poland), §§ 44-45, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Тамминен против Финляндии" (Tamminen v. Finland), §§ 39-41).

44. Изложенных выше соображений достаточно для того, чтобы Европейский Суд мог прийти к выводу об отсутствии у заявительницы разумной возможности представить свою позицию на тех же условиях, что и противоположная сторона, в результате чего заявительница оказалась в существенно невыгодном положении, а судебное разбирательство стало несправедливым. При таких обстоятельствах Европейский Суд не считает необходимым рассматривать дополнительную жалобу заявительницы на ее отсутствие на заключительном слушании по делу.

45. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с несправедливостью судебного разбирательства.

2. Публичное слушание по делу

(a) Доводы сторон

46. Власти Российской Федерации утверждали, что проведение закрытых судебных заседаний было правомерным в соответствии с законодательством Российской Федерации, которое, в частности, предусматривало, что слушания могут проводиться в закрытом режиме, чтобы предотвратить разглашение информации о частной жизни сторон. По мнению властей Российской Федерации, внутригосударственным органам власти следовало предоставить пределы усмотрения для обеспечения справедливого баланса между интересами гласности судебного разбирательства и интересами сторон или третьих лиц в сохранении конфиденциальности личных данных. Районный суд удовлетворил ходатайство о проведении судебных заседаний в закрытом режиме, чтобы учесть интересы несовершеннолетних, включая И. В ходе судебного заседания 7 февраля 2003 г. районный суд "подробно" изучил обстоятельства дела. Следовательно, публичное рассмотрение настоящего дела "отрицательно сказалось бы на психическом состоянии И. и на ее отношениях с одноклассниками". Наконец, власти Российской Федерации отметили, что разбирательство в суде апелляционной инстанции было открытым.

47. Заявительница утверждала, что закрытое судебное разбирательство по делу не было оправдано, поскольку отсутствовали какие-либо риски разглашения частной информации или страх со стороны свидетелей давать показания. Заявительница отметила, что в своих показаниях она утверждала, что истинной причиной ее увольнения была месть со стороны директора школы за ее жалобы. Ряд учителей школ г. Москвы, в том числе заявительница, подали многочисленные жалобы на незаконные действия директора школы. События, которые предшествовали увольнению заявительницы, привлекли внимание местных средств массовой информации и депутатов муниципальных образований. В указанных обстоятельствах публичность проверки законности увольнения заявительницы была необходима в интересах правосудия. Присутствие представителей средств массовой информации и других членов общества не позволило бы суду вынести произвольное решение.

(b) Мнение Европейского Суда

(i) Общие принципы

48. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с основополагающим принципом, закрепленным в пункте 1 статьи 6 Конвенции, судебные заседания должны быть публичными. Такой публичный характер защищает стороны спора от отправления правосудия в отсутствие контроля со стороны общественности, а также является одним из средств сохранения доверия общественности к судам. Обеспечивая прозрачность отправления правосудия, гласность способствует достижению цели пункта 1 статьи 6 Конвенции, а именно цели справедливого судебного разбирательства, гарантия которого является одним из принципов любого демократического общества (см. Постановление Европейского Суда по делу "Стефанелли против Сан-Марино" (Stefanelli v. San-Marino), жалоба N 35396/97, § 19, ECHR 2000-II, и Постановление Европейского Суда по делу "Олуич против Хорватии" (Olujiс v. Croatia) от 5 февраля 2009 г., жалоба N 22330/05, § 70).

49. Однако пункт 1 статьи 6 Конвенции не запрещает судам с учетом особенностей переданного на их рассмотрение дела принимать решение об отступлении от данного принципа: согласно формулировке указанного положения Конвенции "...пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия". Проведение судебного заседания полностью или в части в закрытом режиме может быть строго необходимо в связи с обстоятельствами дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дьеннэ против Франции" (Diennet v. France) от 26 сентября 1995 г., § 34, Series A, N 325-A, Постановление Европейского Суда по делу "B. и P. против Соединенного Королевства" (B. and P. v. United Kingdom), жалобы NN 36337/97 и 35974/97, § 39, ECHR 2001-III, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мартини против Франции" (Martinie v. France), жалоба N 58675/00, § 40, ECHR 2006-...).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

50. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что районный суд удовлетворил ходатайство ответчика о проведении судебных заседаний в закрытом режиме, сославшись на интересы несовершеннолетних. При этом районный суд воспроизвел формулировку ходатайства о том, что дело затрагивало интересы неуказанных учащихся школы и что публичное судебное разбирательство окажет неблагоприятное воздействие на их обучение (см. выше § 8). Однако ни один из этих пунктов не был конкретизирован. Суд второй инстанции также не прокомментировал этот вопрос. Примечательно, что отсутствовали какие-либо указания на то, каким образом публичное разбирательство по трудовому спору могло неблагоприятно сказаться на интересах несовершеннолетних. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что формулировка последнего предложения пункта 1 статьи 6 Конвенции не предполагает, что недопущение публики на судебное заседание в целях защиты интересов несовершеннолетних должно быть доказано как "строго необходимое" при "особых обстоятельствах" дела. Однако даже такое толкование не освобождает судебные органы от общего обязательства указывать причины для принятия своих решений. По мнению Европейского Суда, суды государств - участников Конвенции должны приводить достаточные основания для того, чтобы оправдать защиту отправления правосудия от контроля со стороны общественности. Это служит важной гарантией защиты от произвола. Кроме того, соответствующая норма также закреплена в законодательстве Российской Федерации, которое требует от суда вынесения мотивированного решения о проведении закрытых слушаний (см. выше § 29). Тем не менее районный суд не привел каких-либо конкретных доводов для обоснования того, что проведение производства по делу в закрытом режиме было необходимо для защиты интересов несовершеннолетних.

51. Европейский Суд также принимает во внимание доводы властей Российской Федерации о том, что "на слушании 7 февраля 2003 г. районный суд подробно изучил обстоятельства дела" и что публичное рассмотрение дела "отрицательно сказалось бы на психическом состоянии И. и на ее отношениях с одноклассниками". Во-первых, следует отметить, что районный суд провел в закрытом режиме не только заключительное слушание от 7 февраля 2003 г., на которое ссылались власти Российской Федерации, но и все остальные слушания. Во-вторых, проведение закрытых слушаний не было связано с намерением какого-либо несовершеннолетнего лица, например И., дать показания в суде. Из материалов дела следует, что И. не была допрошена в судебном заседании, а Х. и Б. были заслушаны в отсутствие сторон. В-третьих, из доводов властей Российской Федерации не следует, что в ходе слушаний суд стремился защитить от внимания общественности какую-либо частную или иную конфиденциальную информацию, которая не была бы упомянута позднее в тексте судебного решения или в тексте решения суда второй инстанции, слушание в котором было публичным. Например, в упомянутом выше Постановлении по делу "B. и P. против Соединенного Королевства" (B. and P. v. United Kingdom) (§ 38) Европейский Суд постановил, что разбирательства по делам, касающимся определения места жительства детей после развода или разлучения родителей, представляли собой "наглядные примеры" ситуаций, когда проведение слушаний в закрытом режиме может быть оправдано для защиты частной жизни детей и связанных с ними лиц и во избежание нарушения интересов правосудия. В подобных случаях важно, чтобы родители и другие свидетели могли откровенно высказываться по очень деликатным вопросам, не опасаясь любопытства или комментариев со стороны общественности (см. ibid.). Однако в настоящем деле это обстоятельство не имело места. Таким образом, на основании расплывчатых мотивировок, приведенных судом Российской Федерации, Европейский Суд не может понять, каким образом проведение публичных слушаний могло "отрицательно сказаться на психическом состоянии И. и на ее отношениях с одноклассниками" и, в более общем смысле, на "их обучении".

52. Наконец, Европейский Суд принимает во внимание тот факт, что слушание по делу в суде второй инстанции было публичным. Тем не менее ранее он отметил, что с учетом возможного пагубного воздействия, которое отсутствие публичных слушаний в суде первой инстанции могло оказать на справедливость судебного разбирательства, отсутствие гласности в любом случае не может быть компенсировано ничем иным, кроме повторного рассмотрения дела в полном объеме в суде апелляционной инстанции. В настоящем деле проверка, проведенная городским судом, не была выполнена в необходимом объеме: в частности, городской суд не заслушивал свидетелей. Следовательно, нарушение в виде отсутствия публичных слушаний в суде первой инстанции не было устранено при рассмотрении жалобы во второй инстанции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рипан против Австрии" (Riepan v. Austria), жалоба N 35115/97, §§ 40-41, ECHR 2000-XII).

53. С учетом вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что причины, приведенные районным судом, не оправдывали недопущение публики на судебные заседания, и что данное нарушение не было устранено при рассмотрении жалобы во второй инстанции. Таким образом, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с непроведением публичных слушаний по делу.

II. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

54. Наконец, заявительница жаловалась на то, что продолжительность гражданского разбирательства по ее делу превышала "разумный срок" в нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что общая продолжительность соответствующего судопроизводства составила 16 месяцев, в течение которых дело заявительницы рассматривалось в судах двух инстанций. Европейский Суд не считает такую продолжительность судебного разбирательства чрезмерной по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции. Следовательно, указанная жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

55. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

56. Заявительница требовала выплаты 82 538 евро в качестве компенсации материального ущерба. Она пояснила, что указанная сумма представляет собой возмещение суммы, утраченной вследствие отсутствия работы и лишения ее пособия по беременности и родам, поскольку увольнение за "физическое и психическое насилие" не позволяло учителю в дальнейшем заниматься преподавательской деятельностью. Она также требовала выплаты 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

57. Власти Российской Федерации утверждали, что требования заявительницы были необоснованными и чрезмерными.

58. Европейский Суд не усматривает наличия причинно-следственной связи между установленными нарушениями и предполагаемым материальным ущербом. Следовательно, он отклоняет данное требование. Европейский Суд не может строить предположения о том, каким был бы исход разбирательства по делу, если бы право заявительницы на справедливое и публичное судебное разбирательство было соблюдено.

59. Вместе с тем Европейский Суд признает, что заявительнице был причинен моральный вред в результате выявленных нарушений. Проводя оценку на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявительнице 4 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

60. Заявительница не представила каких-либо требований о компенсации судебных расходов и издержек. Следовательно, по мнению Европейского Суда, отсутствует необходимость присуждать ей какие-либо суммы по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

61. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобы, касающиеся справедливого и публичного судебного разбирательства, приемлемыми для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемыми;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с несправедливостью судебного разбирательства;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с непроведением публичного слушания по делу;

4) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице 4 000 (четыре тысячи) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда; указанная сумма подлежит переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанную выше сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 2 октября 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда