Постановление Европейского Суда по правам человека от 11 февраля 2020 г. Дело "Байкин и другие (Baykin and Others) против Российской Федерации" (Жалоба N 45720/17) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Байкин и другие (Baykin and Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 45720/17)

Постановление Суда

Страсбург, 11 февраля 2020 г.

По делу "Байкин и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Пауло Пинто де Альбукерке,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Алёны Полачковой,

Эрика Веннерстрёма, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытых заседаниях 15 октября 2019 г. и 21 января 2020 г.,

вынес в последний указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 45720/17, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) тремя гражданами Российской Федерации: Станиславом Анатольевичем Байкиным (далее - первый заявитель), Анатолием Тимофеевичем Байкиным (далее - второй заявитель) и Ларисой Николаевной Байкиной (далее - заявительница), - 17 июня 2017 г.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

3. Заявители жаловались, в частности, на то, что были нарушены их права на уважение собственности и жилища.

4. 3 сентября 2018 г. жалобы, касающиеся предполагаемых нарушений статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, были коммуницированы властям Российской Федерации, а в остальной части жалоба была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 статьи 54 Регламента Европейского Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Первый заявитель - сын второго заявителя и заявительницы. Он родился в 1982 году и проживает в поселке Дубовая Роща Раменского района Московской области. Второй заявитель и заявительница родились в 1942 и 1950 годах соответственно и проживают в сельском поселении Сафоновское Раменского района Московской области.

А. Информация, касающаяся нефтепродуктопровода в Раменском районе

6. С 1974 года в Московской области действует подземный кольцевой магистральный нефтепродуктопровод класса III (см. ниже § 40, in fine). Он проходит, в частности, через Раменский район.

7. До 2016 года собственником и оператором нефтепродуктопровода было АО "Мостранснефтепродукт". В 2016 году он был продан АО "Транснефть - Верхняя Волга".

8. 11 июля 1995 г. главой Администрации Московской области было принято Постановление N 134-ПГ о мерах по обеспечению безопасности эксплуатации газо- и нефтепроводов в Московской области* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Постановление главы Администрации Московской области от 11 июля 1995 г. N 134-ПГ "О состоянии и мерах по обеспечению безопасности эксплуатации продуктопроводов и газопроводов на территории Московской области" (примеч. редактора).). Данным постановлением главам местных администраций было предписано определять места прохождения газо- и нефтепроводов и обеспечивать, чтобы эти объекты были правильно обозначены на местных градостроительных планах, устанавливать охранные зоны и зоны минимально безопасных расстояний по отношению к осям газо- и нефтепроводов, выделять частным лицам земельные участки только с письменного согласия компаний, эксплуатирующих эти опасные сооружения.

9. Письмами от 16 декабря 2003 г. и 20 ноября 2011 г. АО "Мостранснефтепродукт" предупредило главу администрации сельского поселения Сафоновское о том, что по территории последнего проходит нефтепродуктопровод, и напомнило о запрете строительства поблизости от нефтепродуктопровода.

10. 19 марта 2004 г. та же компания направила "предупреждение" главе администрации Сафоновского округа Раменского района по поводу наличия в округе нефтепровода и запрета строительства в охранных зонах вдоль оси последнего.

11. Письмом от 10 февраля 2013 г. Администрация Московской области обратила внимание глав местных администраций на проблему несогласованного строительства жилых домов в охранных зонах и в зонах минимальных расстояний поблизости от нефтепровода.

12. 12 сентября 2013 г. ось нефтепровода и охранная зона на расстоянии 25 метров с каждой стороны от него были внесены в публичную кадастровую карту. Охранная зона была отнесена к категории зон с особыми условиями использования территории (ЗОУИТ).

В. Приобретение первым заявителем земельного участка с находившимся на нем домом и дальнейшие события

13. 25 октября 2013 г. Г. зарегистрировал в государственном кадастре предварительно размежеванный земельный участок под застройку, расположенный в сельском поселении Сафоновское. Участок был предназначен для дачного строительства с правом возведения жилого дома. На участке находился незавершенный строительством дом.

14. 15 ноября 2013 г. Г. зарегистрировал в Едином реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее также - Единый реестр) свое право собственности на данный участок.

15. Как было установлено впоследствии (см. ниже), ось нефтепродуктопровода проходила на расстоянии 68 метров от границы участка и на расстоянии 72 метров от дома.

16. 8 февраля 2014 г. первый заявитель приобрел упомянутый выше участок и находившийся на нем незавершенный строительством дом. Согласно свидетельству о праве собственности на земельный участок каких-либо ограничений права собственности зарегистрировано не было.

22 сентября 2014 г., после завершения строительства дома, первый заявитель зарегистрировал свое право собственности на него в упрощенном порядке, то есть по предъявлении лишь свидетельства о праве собственности на земельный участок.

В неустановленную в материалах дела дату второй заявитель и заявительница переехали жить в дом.

17. 27 октября 2014 г. по требованию первого заявителя администрация сельского поселения Сафоновское присвоила дому почтовый адрес.

18. 31 марта 2015 г. администрация Раменского района с участием представителей администрации сельского поселения Сафоновское и АО "Мостранснефтепродукт" провела проверку на земельном участке первого заявителя и составила "Акт проверки соблюдения земельного законодательства". По итогам проверки было установлено, что расстояние от границы земельного участка первого заявителя до оси нефтепродуктопровода составляет 68 метров, а расстояние от дома до оси нефтепродуктопровода - 72 метра.

19. Письмом от 11 мая 2015 г. администрация Раменского района подтвердила, что первому заявителю не требуется получать разрешение для строительства индивидуального дачного дома на его земельном участке.

20. 20 мая 2015 г. АО "Мостранснефтепродукт" направило первому заявителю предписание снести дом в течение одного месяца с момента получения предписания для того, чтобы было соблюдено "минимально допустимое расстояние" между объектом строительства и осью нефтепродуктопровода.

С. Последующее судебное разбирательство

21. Поскольку первый заявитель не выполнил предписание, 30 июля 2015 г. АО "Мостранснефтепродукт" обратилось в Раменский городской суд с требованием о сносе дома.

Администрация Раменского района, которая участвовала в производстве в качестве третьей стороны, не представила замечаний и оставила дело на усмотрение суда.

22. 30 сентября 2015 г. Раменский городской суд вынес решение, в котором признал дом первого заявителя самовольной постройкой и предписал снести его за счет первого заявителя.

Первый и второй заявители подали апелляционную жалобу на данное решение.

23. В ходе рассмотрения дела в апелляционной инстанции Московский областной суд (далее также - областной суд) привлек к участию в деле второго заявителя в качестве третьей стороны, а также установил, что фактически истцом являлось АО "Транснефть-Верхняя Волга", которое приобрело нефтепродуктопровод в 2016 году.

24. Письмом от 25 января 2016 г. администрация сельского поселения Сафоновское известила областной суд о том, что с момента официального учреждения сельского поселения Сафоновское в 2005 году она не получала информации относительно точного местоположения нефтепродуктопровода и охранных зон.

25. 28 ноября 2016 г. областной суд отменил решение суда первой инстанции, но удовлетворил требования АО "Транснефть - Верхняя Волга".

26. С одной стороны, областной суд сослался на статью 56 Земельного кодекса Российской Федерации и на Правила охраны магистральных трубопроводов в части, касавшейся охранных зон (см. ниже §§ 37 и 45). Он установил, что нефтепродуктопровод был построен за несколько десятков лет до дома и что уже в 2013 году охранная зона вдоль его оси была зарегистрирована в государственном кадастре, сведения из которого были доступны любому лицу.

27. С другой стороны, ссылаясь на пункт 7.15 и на содержавшуюся в нем таблицу N 4 Свода правил 36.13330.2012 "Магистральные трубопроводы. Актуализированная редакция СНиП 2.05.06-85*", вступившего в силу 1 июля 2013 г., областной суд счел, что минимальное расстояние, которое должно было соблюдаться между осью нефтепродуктопровода класса III и домом, составляло 100 метров. Он счел, что соблюдение пункта 7.15 Свода правил 36.13330.2012 "Магистральные трубопроводы. Актуализированная редакция СНиП 2.05.06-85*" и содержавшейся в нем таблицы N 4 было обязательным в силу Распоряжения Правительства Российской Федерации от 21 июня 2010 г. N 1047-р (см. ниже §§ 40 и 41).

28. Областной суд пришел к выводу, что дом был построен "без соблюдения безопасного расстояния - 100 метров", следовательно, с серьезным нарушением градостроительных и строительных правил. В связи с этим он постановил, что дом должен был быть признан "самовольной постройкой" и снесен за счет первого заявителя.

29. Все заявители подали кассационную жалобу. Они жаловались, помимо прочего, на то, что суд апелляционной инстанции не принял во внимание отсутствие зарегистрированных ограничений права собственности первого заявителя, и утверждали, что зоны минимальных расстояний не были зарегистрированы ни в одном реестре и не были упомянуты в каком-либо официальном документе. Они утверждали, что не было установлено наличия вины с их стороны и что, наконец, суд апелляционной инстанции не разрешил вопрос о выселении второго заявителя и заявительницы из их единственного жилья.

30. 3 и 4 апреля 2017 г. судья Московского областного суда отказал в передаче кассационных жалоб заявителей на рассмотрение президиума областного суда. Он согласился с выводами суда апелляционной инстанции и также сослался на статью 90 Земельного кодекса Российской Федерации, касавшуюся охранных зон, расположенных вдоль газо- и нефтепроводов. Он счел также, что необходимость защиты жизни и здоровья граждан, в том числе заявителей, была важнее интереса последних в том, чтобы проживать в спорном доме. В связи с этим он решил, что доводы заявителей об их добросовестности и отсутствии вины при строительстве дома не имели значения для дела. Наконец, отвечая на довод об угрозе выселения второго заявителя и заявительницы, он отметил, что спорный дом, который являлся самовольной постройкой, не являлся "жилищем" и что в ходе рассмотрения дела судами нижестоящих инстанций не было заявлено требования о выселении.

31. 22 мая 2017 г. судья Верховного Суда Российской Федерации отказал в передаче кассационных жалоб заявителей на рассмотрение коллегии по гражданским делам этого суда.

D. Другая имеющая значение для дела информация

32. 21 апреля 2017 г. Общественная палата, консультативный общественный орган, провела "круглый стол" на тему споров, касающихся сноса жилых домов, расположенных поблизости от газо- и нефтепроводов. Было отмечено, что подобные споры имели место примерно в трети регионов Российской Федерации и создавали социальную напряженность и недоверие к властям со стороны граждан, что в подавляющем большинстве случаев суды удовлетворяли требования компаний - операторов опасных сооружений, что единственным фактором, который суды считали имевшим значение для дела, было расположение жилых домов в охранной зоне или в зоне минимальных расстояний, что собственники жилых домов, как правило, не получали какой-либо компенсации и что данная проблема обесценивала значение регистрации права собственности в Едином реестре.

33. Общественная палата рекомендовала, помимо прочего, определить понятие "зона минимальных расстояний" в ряде законов и подзаконных актов, закрепить в Земельном кодексе Российской Федерации ограничения вещных прав на земельные участки, расположенные в зонах минимальных расстояний, по примеру существовавших ограничений вещных прав на земельные участки, расположенные в охранных зонах, зарегистрировать в Едином реестре и государственном кадастре сведения не только об охранных зонах, но и о зонах минимальных расстояний, предусмотреть выплату компенсаций добросовестным собственникам в случае предписания о сносе их жилых домов, расположенных поблизости от газо- и нефтепроводов.

34. По состоянию на 20 июня 2018 г. категория земельного участка, принадлежавшего первому заявителю, не изменилась.

35. Письмом от 18 февраля 2019 г. орган регистрации недвижимого имущества и кадастра уведомил первого заявителя о том, что его земельный участок не располагается в охранной зоне и что его право собственности не было ограничено.

36. В своих замечаниях от 19 апреля 2019 г. власти Российской Федерации известили Европейский Суд о том, что право собственности первого заявителя на спорный дом не было прекращено. Письмом от 24 июля 2019 г. заявители сообщили Европейскому Суду, что их дом не был снесен.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

А. Об охранных зонах

37. В соответствии с Правилами охраны магистральных трубопроводов, действовавшими с 1992 года, были установлены охранные зоны на расстоянии 25 метров с каждой стороны от оси газо- и нефтепроводов с целью исключить возможность их повреждения.

38. В Правилах технической эксплуатации магистральных нефтепродуктопроводов, действовавших с 11 января 1999 г., также упоминались охранные зоны на расстоянии 25 метров с каждой стороны от оси нефтепроводов и говорилось, что последние должны были быть указаны на общих и местных градостроительных планах.

В. О минимальных расстояниях

1. Строительные нормы и правила 2.05.06-85*

39. В Строительных нормах и правилах (СНиП) 2.05.06-85* "Магистральные трубопроводы", действовавших с 1 января 1986 г. по 1 июля 2013 г., содержались правила строительства данных объектов. В соответствии с преамбулой данного документа он распространялся на проектирование новых и реконструируемых магистральных трубопроводов и ответвлений от них.

40. В соответствии с пунктом 1.5 данных Строительных норм и правил не допускалась прокладка магистральных трубопроводов по территориям населенных пунктов. Согласно пункту 3.16 части 3, озаглавленной "Основные требования к трассе трубопроводов", расстояния от оси подземных и наземных (в насыпи) трубопроводов до населенных пунктов, отдельных промышленных и сельскохозяйственных предприятий, зданий и сооружений должны были приниматься в зависимости от класса и диаметра трубопроводов, степени ответственности объектов и необходимости обеспечения их безопасности, но не менее значений, указанных в таблице N 4, приведенной в данном пункте. Согласно данной таблице в зависимости от указанных выше параметров эти расстояния могли составлять от 30 метров до 3 километров. В частности, минимальные расстояния между осями трубопроводов III класса и населенными пунктами составляли 100 метров.

41. 21 июня 2010 г. Правительством Российской Федерации было принято Распоряжение N 1047-р, в соответствии с которым соблюдение некоторых положений данных Строительных норм и правил было обязательно. Пункт 3.16 не был упомянут среди этих положений.

2. Новый Свод правил (актуализированная редакция СНиП 2.05.06-85*)

42. 1 июля 2013 г. вступил в силу Свод правил 36.13330.2012 "Магистральные трубопроводы. Актуализированная редакция СНиП 2.05.06-85*". В соответствии с его преамбулой он распространялся на проектирование новых и реконструируемых магистральных трубопроводов и ответвлений от них.

43. Пункт 5.4 данного Свода правил идентичен пункту 1.5 Строительных норм и правил в их первоначальной редакции, а заголовок части 7 идентичен заголовку части 3 Строительных норм и правил в их первоначальной редакции. Пункт 7.15 идентичен пункту 3.16 Строительных норм и правил и содержит такую же таблицу N 4 (см. выше § 40).

44. 26 декабря 2014 г. Правительством Российской Федерации было принято Постановление N 1521, в соответствии с которым с 1 июля 2015 г. было обязательно соблюдение некоторых положений Свода правил, в том числе пункта 7.15.

С. Иные соответствующие положения законодательства

45. Иные соответствующие положения, действовавшие на момент событий настоящего дела, в том числе статьи 56 и 90 Земельного кодекса Российской Федерации, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Жидов и другие против Российской Федерации" (Zhidov and Others v. Russia) от 16 октября 2018 г., жалоба N 54490/10 и три другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 6 (примеч. редактора).), §§ 49-62.

46. 4 августа 2018 г. вступила в силу новая глава XIX Земельного кодекса Российской Федерации "Зоны с особыми условиями использования территорий". В статье 105 этой главы перечислены данные зоны, среди которых указаны и охранные зоны, и зоны минимальных расстояний. В соответствии со статьей 106 указанной главы регулирование в отношении данных зон осуществляется Правительством Российской Федерации. Статья 107 названной главы касается, помимо прочего, вопросов, связанных с возмещением убытков, причиненных ограничением прав собственности в связи с установлением, изменением зон с особыми условиями использования территорий, и обязанностью сноса сооружений, расположенных в данных зонах.

47. 4 августа 2018 г. также вступили в силу изменения, внесенные в Гражданский и Градостроительный кодексы Российской Федерации, в Закон о регистрации недвижимого имущества* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральный закон от 13 июля 2015 г. N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости" (примеч. редактора).) и другие законодательные акты. Эти изменения касались ограничений вещных прав на земельные участки, расположенные в зонах с особыми условиями использования территорий.

48. 3 июля 2019 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес Постановление N 26-П, которое касалось возмещения убытков, причиненных добросовестным владельцам недвижимого имущества, расположенного поблизости от газо- и нефтепроводов* (* Так в тексте. Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности статей 15, 16 и 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 4 статьи 242 ² Бюджетного кодекса Российской Федерации и части 10 статьи 85 Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" в связи с жалобой администрации городского округа Верхняя Пышма" (примеч. редактора).). Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что, несмотря на принцип открытости сведений, содержащихся в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним и в государственном земельном кадастре, до вступления в силу Федерального закона от 4 августа 2018 г. (см. выше §§ 46 и 47) в этих нормативных правовых актах отсутствовало указание на зоны минимальных расстояний. Конституционный Суд счел, помимо прочего, что ранее существовала недостаточность правовых механизмов, обеспечивающих информирование собственников и иных владельцев соответствующих земельных участков о наличии ограничений в пользовании ими.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

49. Первый заявитель утверждал, что квалификация судами его дома как самовольной постройки и предписание снести его дом нарушали статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая гласит:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами и общими принципами международного права".

А. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

50. Власти Российской Федерации утверждали, что наличие газопровода (sic) было отражено на градостроительном плане сельского поселения Сафоновское, утвержденном муниципальным советом 6 и 27 декабря 2017 г. Они ссылались на различные положения внутригосударственного законодательства, которыми регулировались охранные зоны вокруг нефтепроводов, и указали, что охранная зона с каждой стороны магистрали нефтепродуктопровода была отражена на публичной кадастровой карте с 12 сентября 2013 г. и что эта карта была доступна для ознакомления.

51. Власти Российской Федерации также ссылались на Свод правил 36.13330.2012 "Магистральные трубопроводы. Актуализированная редакция СНиП 2.05.06-85*", вступивший в силу 1 июля 2015 г., в соответствии с Постановлением Правительства Российской Федерации от 26 декабря 2014 г. N 1521 (см. выше §§ 42-44).

52. Из изложенного власти Российской Федерации делали вывод о том, что строительство спорного дома было произведено с нарушением положений об охранных зонах и минимальных расстояниях и что предписание снести дом соответствовало закону.

53. Что касается наличия правомерной цели вмешательства в право заявителей на уважение собственности, защиты жизни и здоровья заявителей и безопасности эксплуатации нефтепродуктопровода, власти Российской Федерации настаивали на существовании допустимых пределов усмотрения государства в сфере земельного законодательства и законодательства об опасных сооружениях.

54. Наконец, власти Российской Федерации полагали, что вмешательство было соразмерным и что единственным возможным решением в настоящем деле был снос спорного дома.

2. Первый заявитель

55. Первый заявитель утверждал, что он не знал и не мог знать о том, что нефтепродуктопровод располагался рядом с приобретенным им земельным участком, поскольку соответствующий чертеж появился на муниципальном градостроительном плане сельского поселения Сафоновское лишь в 2017 году. Он также утверждал, что ни нефтепродуктопровод, ни охранная зона не были размежеваны, что нарушало, по его мнению, правила строительства газо- и нефтепроводов, а также Закон о промышленной безопасности* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральный закон от 21 июля 1997 г. N 116-ФЗ "О промышленной безопасности опасных производственных объектов" (примеч. редактора).).

56. Первый заявитель отметил, что для строительства дома было получено специальное разрешение от уполномоченных муниципальных органов, а последние, по мнению заявителя, знали, что поблизости находился нефтепродуктопровод. Кроме того, он утверждал, что власти федерального уровня (орган регистрации прав на недвижимое имущество и кадастровый орган) также проявили небрежность, поскольку не проверили, при необходимости с помощью компании-оператора, находился ли нефтепродуктопровод рядом с земельным участком и домом. Он указал, что власти никогда не меняли категорию земельного участка и что последний по-прежнему относился к категории земель, на которых разрешалось строительство индивидуального дома.

57. Первый заявитель утверждал, что он действовал добросовестно и не допустил каких-либо нарушений в ходе приобретения земельного участка и строительства спорного дома, однако эти обстоятельства не были приняты во внимание судами Российской Федерации.

58. Он также указал, что квалификация дома в качестве самовольной постройки исключала для него любую возможность требовать компенсации в связи с предписанием снести дом.

59. Первый заявитель сделал вывод о том, что предписание о сносе дома без какой-либо компенсации не было вынесено в соответствии с законом и возложило на него чрезмерное бремя, несовместимое со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

В. Мнение Европейского Суда

60. Отметив, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям, Европейский Суд объявил ее приемлемой для рассмотрения по существу.

1. Наличие собственности и вмешательства, применимое правило

61. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривалось, что спорный дом являлся "собственностью" первого заявителя по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и что предписание о сносе этого дома представляло собой вмешательство в право первого заявителя на уважение собственности.

62. Что касается вида вмешательства и применимого правила, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле речь идет о мере осуществления контроля за использованием собственности по смыслу второго абзаца статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тумеляй против Литвы" (Tumeliai v. Lituania) от 9 января 2018 г., жалоба N 25545/14, § 73, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Жидов и другие против Российской Федерации" (Zhidov and Others v. Russia), § 96, с приведенными в нем примерами).

63. Европейский Суд должен проверить, было ли вмешательство оправдано с точки зрения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Чтобы соответствовать данной статье, оспариваемая мера должна отвечать трем критериям: она должна быть принята на условиях, "предусмотренных законом", "в интересах общества" и с соблюдением справедливого баланса между правами собственника и интересами общества.

2. Законность вмешательства

64. Европейский Суд напоминает, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции требует, прежде всего и в особенности, чтобы вмешательство органов государственной власти в осуществление права на уважение собственности было законным. Верховенство права, один из основополагающих принципов демократического общества, является понятием, неотъемлемым от совокупности статей Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Вистиньш и Перепелкин против Латвии" (Vistins and Perepjolkins v. Latvia) от 25 октября 2012 г., жалоба N 71243/01, §§ 94-95). Из этого следует, что необходимость рассматривать вопрос о справедливом балансе "может возникать только тогда, когда проверено, что оспариваемое вмешательство соответствовало принципу законности и не было произвольным" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гвизо-Галлизаи против Италии" (Guiso-Gallisay v. Italy) от 8 декабря 2005 г., жалоба N 58858/00, § 80, с приведенными в нем примерами). "Законность" меры предполагает, что в законодательстве государства-ответчика для нее были правовые основания и что нормы, которые являлись таким правовым основанием, были достаточно доступными, четкими и предсказуемыми в своем применении (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Вистиньш и Перепелкин против Латвии" (Vistins and Perepjolkins v. Latvia), §§ 96-97).

65. В настоящем деле сторонами не оспаривалось, что дом первого заявителя располагался на расстоянии 72 метра от оси нефтепродуктопровода. Именно это расстояние принимал во внимание Московский областной суд, когда счел, что дом был построен "без соблюдения безопасного расстояния... 100 метров", и потому являлся самовольной постройкой (см. выше § 28). Однако Европейский Суд отмечает, что понятие "безопасное расстояние" не закреплено в законодательстве Российской Федерации и что ни одна из сторон не утверждала обратное.

66. Определение суда апелляционной инстанции и постановление судьи Московского областного суда приводят к заключению о том, что суды признали постройку самовольной по причине нарушения двух положений.

67. С одной стороны, они ссылались на Правила охраны магистральных трубопроводов, которые предусматривали охранные зоны на расстоянии 25 метров с каждой стороны магистрали нефтепроводов, а также на статьи 56 и 90 Земельного кодекса Российской Федерации, в которых на момент событий настоящего дела говорилось об охранных зонах. Однако дом первого заявителя располагался на расстоянии 72 метров от нефтепродуктопровода и не входил в охранную зону. В связи с этим, по мнению Европейского Суда, обозначение данной зоны с сентября 2013 года на публичной кадастровой карте не имело значения для заявителей.

68. С другой стороны, суды ссылались на пункт 7.15 и на содержавшуюся в нем таблицу N 4 Свода правил 36.13330.2012 "Магистральные трубопроводы. Актуализированная редакция СниП 2.05.06-85*". Эти положения устанавливали минимальное расстояние в 100 метров между нефтепроводом и населенными пунктами. Именно нарушение указанного минимального расстояния, как представляется, было поставлено в вину первому заявителю.

69. Однако Европейский Суд отмечает в этой связи, что не было доказано и даже не утверждалось, что в момент событий настоящего дела данные зоны минимальных расстояний были упомянуты где-либо еще помимо Свода правил в его первоначальной и актуализированной редакции.

70. Обращаясь к анализу названных документов (см. выше §§ 39-44), Европейский Суд прежде всего отмечает, что, хотя нефтепродуктопровод начал действовать в 1974 году, из названий, преамбул и пунктов 1.5 и 5.4 соответственно данных документов следует, что с 1986 года последние содержали адресованные строителям правила проектирования и строительства новых нефтепроводов поблизости от существующих жилых сооружений, а не наоборот, то есть они не возлагали на частных лиц обязанность соблюдать какие-либо требования при строительстве зданий и сооружений поблизости от нефтепроводов (см. выше §§ 39-40 и 42-43). Европейский Суд отмечает, что ни один из судов Российской Федерации не проанализировал в настоящем деле, применялись ли данные документы к строительству спорного дома.

71. Что касается обязательного характера указанных документов, Европейский Суд отмечает, и власти Российской Федерации подтвердили это в своих замечаниях по делу (см. выше § 51), что пункт 7.15 и таблица N 4 Свода правил, принятого в 2013 году, стали обязательными лишь в июле 2015 года, то есть намного позже окончания строительства дома и регистрации права собственности первого заявителя.

Что касается пункта 3.16 Строительных норм и правил в их первоначальной редакции, в котором содержались аналогичные положения, он был исключен из списка норм, подлежавших соблюдению, Распоряжением Правительства Российской Федерации от 21 июня 2010 г. (см. выше § 41). Из этого следует, что положения, нарушение которых было поставлено первому заявителю в вину, не имели юридической силы.

72. Таким образом, ни внутригосударственные суды, ни власти Российской Федерации не указали, какое положение законодательства государства-ответчика, имевшее юридическую силу на момент событий настоящего дела, относило дом к запрещенной зоне, вследствие чего его нарушение делало постройку "самовольной" по смыслу статьи 222 Гражданского кодекса Российской Федерации. Европейский Суд также не находит такого положения.

73. Действительно, с одной стороны, положения, касавшиеся охранных зон, не распространялись на спорный дом. С другой стороны, не было доказано, что положения о зонах минимальных расстояний применялись к строительству спорного дома и имели на тот момент обязательный характер. Наконец, до августа 2018 года данные зоны минимальных расстояний не были ни обозначены, ни официально зарегистрированы и не ограничивали права собственности на соответствующие земельные участки (см. для сравнения минимальные расстояния вокруг газопроводов в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Жидов и другие против Российской Федерации" (Zhidov and Others v. Russia), § 58, см. также §§ 53, 62 и 106 этого же Постановления, а также рекомендации Общественной палаты и Постановление Конституционного Суда Российской Федерации, изложенные выше в §§ 33 и 48).

74. При таких обстоятельствах вмешательство в право первого заявителя на уважение собственности было лишено "правовых оснований" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Этот вывод снимает необходимость рассматривать вопрос о том, были ли соблюдены другие требования данной статьи.

Таким образом, по делу было допущено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

75. Второй заявитель и заявительница считали, что предстоящее выселение их из дома в связи со сносом последнего нарушало их право на уважение жилища. Они ссылались на статью 8 Конвенции, которая в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение... его жилища...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

А. Доводы сторон

76. Второй заявитель и заявительница утверждали, что они могли быть в любой момент выселены из спорного дома, который являлся их жилищем, и что у них больше не было каких-либо законных оснований в нем оставаться. По их мнению, тот факт, что вопрос об их выселении не был разрешен судом, только усугублял их положение, поставив их под угрозу.

77. Признав, что истец на протяжении двух с половиной лет так и не обратился с требованием об исполнении судебного решения о сносе дома, второй заявитель и заявительница, тем не менее, полагали, что он мог в любой момент потребовать от них покинуть дом и в случае отказа обратиться в суд, который вынесет решение об их выселении. Второй заявитель и заявительница считали, что это может привести к тому, что они станут нуждающимися в жилье.

78. Наконец, второй заявитель и заявительница жаловались на то, что внутригосударственные суды не сопоставили их право на уважение жилища с общественными интересами, а только рассмотрели вопрос о близости имущества первого заявителя к нефтепродуктопроводу.

79. Власти Российской Федерации оспаривали доводы этих заявителей. Они полагали, что уважение права на жилища заявителей не могло превалировать над императивным интересом защиты жизни и здоровья как самих заявителей, так и других лиц. Власти Российской Федерации также утверждали, что в силу самого своего незаконного характера самовольная постройка не может быть ни объектом сделок, ни "жилищем".

В. Мнение Европейского Суда

80. Европейский Суд отмечает прежде всего, что второй заявитель и заявительница, которые не могли не знать о судебном споре по поводу их дома с участием сына, не просили привлечь их к участию в деле в ходе разбирательства в суде первой инстанции, чтобы защитить свои права, и что из материалов дела следует, что они впервые озвучили жалобу, связанную с предполагаемым нарушением статьи 8 Конвенции, только при рассмотрении дела в суде кассационной инстанции, который рассматривает только вопросы права. Представляется также, что второй заявитель и заявительница не предоставили уполномоченным судам доказательств, которые позволили бы судам оценить обоснованность их жалоб и сопоставить права заинтересованных лиц на уважение жилища и требования общественного интереса.

81. Кроме того, по словам самих заявителей, для того, чтобы добиться их выселения, неизбежно будет инициировано отдельное судебное разбирательство (см. выше § 77). По мнению Европейского Суда, именно в рамках данного предстоящего судебного разбирательства заявители смогут утверждать перед судами, с представлением соответствующих доказательств, о своем праве на уважение жилища и ожидать сопоставления этого права с требованиями общественного интереса.

82. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что жалоба второго заявителя и заявительницы является явно необоснованной и должна быть отклонена на основании подпункта "а" пункта 3 и пункта 4 статьи 35 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

83. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

84. Заявители требовали восстановления права собственности первого заявителя на дом или предоставления аналогичного жилья. Они также требовали присудить им 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда, который, по их словам, был им причинен.

85. Власти Российской Федерации полагали, что требуемая заявителями сумма была чрезмерной и в любом случае им не подлежала выплате какая-либо компенсация, поскольку, по мнению властей, их права не были нарушены.

86. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривалось, что первый заявитель оставался собственником дома и что последний не был снесен. В такой ситуации он полагает, что требование о восстановлении права собственности и предоставлении аналогичного жилья является беспредметным. Однако Европейский Суд полагает, что первому заявителю определенно был причинен моральный вред в связи с установленным нарушением. Исходя из принципа справедливости, в соответствии со статьей 41 Конвенции он присуждает первому заявителю 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

87. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

В. Судебные издержки и расходы

88. Заявители требовали присудить им 1 000 евро в качестве возмещения судебных расходов и издержек, которые они понесли, по их словам. Власти Российской Федерации предлагали Европейскому Суду отклонить данное требование как неподтвержденное.

89. В соответствии с устоявшейся прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той мере, в которой было доказано, что они были фактически и действительно понесены и являлись разумными по размеру. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что заявители не предоставили каких-либо документов в подтверждение своих требований, поэтому оставляет их без удовлетворения.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу в части, касающейся статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, приемлемой для рассмотрения, а в оставшейся части - неприемлемой;

2) постановил, что по делу имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

3) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить первому заявителю 2 000 (две тысячи) евро, подлежащие переводу в рубли по курсу, действующему на дату выплаты, плюс любые налоги, которые могут быть начислены на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанную сумму должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей в период невыплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 11 февраля 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда