Постановление Европейского Суда по правам человека от 23 июня 2020 г. Дело "Энгельс (Engels) против Российской Федерации" (Жалоба N 61919/16) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Энгельс (Engels)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 61919/16)

Постановление Суда

Страсбург, 23 июня 2020 г.

По делу "Энгельс против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Марии Элосеги,

Джильберто Феличи,

Эрика Веннерстрёма, судей,

а также при участии Милана Блашко, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание

жалобу N 61919/16, поданную против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Германии Грегори Энгельсом (далее - заявитель) 11 октября 2016 г.,

решение официально уведомить власти Российской Федерации о жалобах, касающихся права распространять информацию и права на эффективное внутригосударственное средство правовой защиты, а также решение объявить жалобу в оставшейся части неприемлемой для рассмотрения по существу,

доводы, представленные властями Российской Федерации, а также доводы, представленные в ответ заявителем,

решение властей Германии не использовать свое право на вступление в производство по делу в соответствии с пунктом 1 статьи 36 Конвенции,

комментарии третьих сторон, которым Председатель Секции Суда разрешил вступить в дело,

рассмотрев дело в закрытом заседании 26 мая 2020 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

Настоящее дело касается решения судов Российской Федерации, согласно которому информация о технологиях пользования Интернетом без фильтров, размещенная на сайте заявителя, была признана запрещенным контентом.

Факты

1. Заявитель родился в 1976 году и проживает в г. Оффенбахе (Offenbach), Германия. Его интересы представлял адвокат С. Дарбинян, практикующий в г. Москве.

2. Власти Российской Федерации первоначально были представлены руководителем аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде А.М. Федоровым, а затем Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

3. Факты дела, представленные сторонами, можно кратко изложить следующим образом.

4. Заявителем является немецкий политик и активист российского происхождения, который поддерживает право на свободу выражения мнения в Интернете. В 2012 году он совместно с активистами из Российской Федерации создал сайт "РосКомСвобода" (rublacklist.net), посвященный новостям, информации, аналитике и исследованиям, касающимся свободы выражения мнения в Интернете, вопросов конфиденциальности в Интернете, авторских прав и цифровых коммуникаций. Название сайта представляло собой сокращение, образованное от выражения "Российский комитет свободы", - аллюзия на сокращенное наименование российского регуляторного органа в области телекоммуникаций Роскомнадзор (Российский комитет по надзору* (* Так в тексте. Полное официальное название данного органа - Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (примеч. редактора).)), который ведет перечень запрещенного онлайн-контента.

5. На одной из страниц сайта "РосКомСвобода" (rublacklist.net/bypass) были представлены перечень и краткое описание инструментов и программного обеспечения для обхода ограничений на частные сообщения и фильтров контента в Интернете, таких как виртуальные частные сети (VPN), браузер Tor, технология "невидимого Интернета" (I2P), "турбо" режим в браузерах, а также использование средств онлайн-перевода для доступа к контенту.

6. В 2015 году прокурор одного из районов Краснодарского края подал иск в интересах неопределенного круга лиц в Анапский городской суд (далее - городской суд) с требованием вынести решение о том, что информация на странице rublacklist.net/bypass должна быть запрещена к распространению в Российской Федерации. Прокурор утверждал, что инструменты анонимизации, информация о которых была размещена на указанной странице, позволяли пользователям получать доступ к экстремистским материалам, размешенным на других сторонних сайтах. 13 апреля 2015 г. городской суд, не уведомив заявителя о судебном разбирательстве, удовлетворил ходатайство прокурора. Он отметил, что информация на странице rublacklist.net/bypass была свободно доступна без пароля или необходимости регистрации для любого пользователя, который хотел ознакомиться с ней или сохранить ее. Городской суд признал незаконным контент, размещенный на странице rublacklist.net/bypass, и обязал Роскомнадзор незамедлительно исполнить решение путем блокирования доступа к сайту заявителя.

7. Роскомнадзор потребовал от заявителя удалить страницу rublacklist.net/bypass, в противном случае доступ к сайту будет заблокирован. Заявитель выполнил требование и удалил противоправную информацию.

8. Адвокат заявителя подал апелляционную жалобу. Он отметил, что полные контактные данные заявителя были указаны на сайте и что рассмотрение иска прокурора в отсутствие заявителя нарушало принцип справедливости. Он также утверждал, что представление информации об инструментах и программном обеспечении для защиты конфиденциальности при пользовании Интернетом не противоречит какому-либо законодательству Российской Федерации.

9. 29 сентября 2015 г. Краснодарский краевой суд отклонил апелляционную жалобу в порядке упрощенного производства, не изучив доводы заявителя.

Соответствующее законодательство Российской Федерации

10. Статья 3 Закона "Об информации" (Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ* (* Полное наименование Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" (примеч. редактора).) устанавливает правовые принципы, регулирующие доступ к информации и информационным технологиям. Принцип 1 гарантирует свободу поиска, получения, передачи, производства и распространения информации любым законным способом. Принцип 2 требует, чтобы любые ограничения доступа к информации устанавливались только федеральными законами. Принцип 8 запрещает установление нормативными правовыми актами каких-либо преимуществ применения одних информационных технологий перед другими.

11. Статья 15.1 Закона "Об информации" наделяет регуляторный орган в области телекоммуникаций, Роскомнадзор, полномочием вести Единый реестр доменных имен, указателей страниц сайтов в сети "Интернет" (URL) и сетевых адресов, содержащих информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено. Часть 5 указанной статьи предусматривает три основания, по которым контент может быть признан незаконным и включен в Единый реестр: во-первых, при наличии решения компетентных органов исполнительной власти о том, что материал подпадает под одну из семи категорий незаконного контента, таких как детская порнография, изготовление или использование наркотических средств или информация о способах совершения самоубийства; во-вторых, при наличии "решения суда о признании информации, распространяемой посредством сети "Интернет", информацией, распространение которой в Российской Федерации запрещено"; в-третьих, при наличии постановления судебного пристава-исполнителя об ограничении доступа к клеветнической информации. Часть 7 указанной статьи обязывает провайдера хостинга незамедлительно с момента получения от Роскомнадзора уведомления о включении незаконного контента в Единый реестр проинформировать об этом владельца сайта и потребовать от него удалить такой контент.

Соответствующие международные материалы

12. В Декларации о свободе обмена информацией в Интернете, принятой Комитетом министров Совета Европы 28 мая 2003 г., обращается внимание на стремление государств - членов Совета Европы соблюдать следующие принципы в области обмена информацией в Интернете:

"Принцип 3. Отсутствие предварительного контроля со стороны государства

Органы государственной власти не должны путем принятия общих мер по блокированию или фильтрации препятствовать доступу общественности к информации и иному обмену информацией в Интернете, независимо от границ...".

13. Специальный докладчик ООН по вопросу о поощрении и защите права на свободу мнений и на их свободное выражение в своем докладе от 2011 года (A/HRC/17/27) выразил озабоченность чрезмерным объемом мер по блокированию:

"29. Блокирование представляет собой меры, принимаемые с целью предупреждения попадания определенного контента к конечному пользователю. К ним относятся закрытие для пользователей доступа к конкретным сайтам, адресам Интернет-протокола (IP) и доменным зонам, удаление сайтов с серверов, на которых они размещены, или использование технологий фильтрации, препятствующих появлению страниц, содержащих ключевые слова или другой особый контент...

31. Использование государствами технологий блокирования или фильтрации зачастую является нарушением их обязательств по гарантированию права на свободное выражение мнений... Во-первых, конкретные основания для блокирования не установлены законодательством, или они крайне обширно и нечетко прописаны в законах, что создает опасность произвольного и чрезмерного блокирования. Во-вторых, блокирование не направлено на реализацию целей, предусмотренных в пункте 3 статьи 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, а списки подлежащего блокированию контента обычно не разглашаются, что затрудняет оценку того, ограничивается ли доступ к контенту в правомерных целях или нет. В-третьих, даже в случае обоснования мер по блокированию они являются излишними и несоразмерными средствами достижения поставленной цели, поскольку зачастую они недостаточно целенаправлены и приводят к закрытию доступа к бльшему объему контента, чем тот, который считается незаконным. Наконец, контент часто блокируется без участия судебного или независимого органа....

14. Совместная декларация о свободе выражения мнения и Интернете, принятая 1 июня 2011 г. Специальным докладчиком ООН по вопросу о свободе мнений и их выражении, Представителем Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе по вопросам свободы средств массовой информации, Специальным докладчиком Организации американских государств по вопросу свободы выражения мнения и Специальным докладчиком Африканской комиссии по правам человека и народов по вопросам свободы выражения мнения и доступа к информации, в частности, предусматривает:

"1. Общие принципы

a) Принципы свободы выражения мнения распространяются на Интернет так же, как и на все прочие средства коммуникации. Ограничения свободы выражения мнения в Интернете приемлемы только, если они соответствуют установленным международным стандартам, в том числе предусмотрены законом и необходимы для защиты интересов, признанных в рамках международного права ("тройная проверка")...

3. Фильтрация и блокирование

a) Принудительное блокирование полностью сайтов, IP-адресов, портов, сетевых протоколов или отдельных разновидностей интернет-ресурсов (например, социальных сетей) представляет собой крайнюю меру, аналогичную запрету газеты или вещательной компании, и может быть оправдано лишь при соответствии таких действий международным стандартам, например, если это необходимо для защиты детей от сексуального насилия".

15. В Замечании общего порядка N 34 к статье 19 Международного пакта о гражданских и политических правах (CCPR/C/GC/34), принятом Комитетом по правам человека ООН на 102-м заседании (11-29 июля 2011 г.), Комитет по правам человека ООН отметил:

"43. Любые ограничения на функционирование сайтов, блогов и любых других подобных систем распространения электронной и иной информации, основанных на интернет-технологиях, в том числе систем, обеспечивающих работу подобных средств коммуникации, таких как провайдеры интернет-услуг или поисковые системы, допустимы только в той мере, в какой они совместимы с пунктом 3 [статьи 19 Пакта]. Допустимые ограничения по общему правилу должны определяться контентом; общие запреты на функционирование определенных сайтов и систем несовместимы с пунктом 3...".

16. В Рекомендации Комитета министров Совета Европы государствам-членам N CM/Rec(2016)5 "О свободе в Интернете"* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 6 (примеч. редактора).), принятой Комитетом министров Совета Европы 13 апреля 2016 г., содержится призыв к государствам руководствоваться специальными показателями свободы в Интернете и содействовать им, участвуя в международном диалоге и в формировании международной политики в области свободы Интернета. При принятии данной Рекомендацию постоянный представитель Российской Федерации указал, что в соответствии со статьей 10.2(c) Правил процедуры заседаний представителей министров он оставляет за властями своего государства право выполнять данную рекомендацию или нет в той мере, в какой это относится к методологии ее реализации на внутригосударственном уровне. В пункте 2.2 показателей свободы Интернета "Свобода выражения мнения и право на получение и передачу информацию" предусматривается следующее:

"2.2.1. Любые меры, предпринимаемые государственными органами или частными лицами, по блокированию или ограничению доступа к интернет-платформам (общественным СМИ, социальным сетям, благам и иным веб-сайтам) или информационным и коммуникационным технологическим средствам (мгновенные сообщения и иные приложения), или любой запрос со стороны государственного органа на принятие таких мер соответствует требованиям статьи 10 Конвенции о законности и пропорциональности подобных ограничений.

2.2.2. Любые меры, предпринимаемые государственными органами или частными лицами, для блокировки, установления фильтров или изъятия интернет-контента, или любые запросы государственных органов о применении этих мер соответствуют требованиям статьи 10 Конвенции о законности и пропорциональности таких ограничений.

2.2.3. Провайдеры интернет-услуг, как правило, предоставляют трафик на равных условиях без какой-либо дискриминации на основании типа пользователя, получателя, содержания, применения, вида услуги или устройства. Меры по управлению интернет-трафиком являются прозрачными, необходимыми и пропорциональными для обеспечения важнейших общественных интересов в соответствии со статьей 10 Конвенции.

2.2.4. Интернет-пользователи и иные заинтересованные стороны имеют доступ к суду в соответствии со статьей 6 Конвенции в отношении любых действий по ограничению их доступа в Интернет или возможности получать и передавать контент или информацию.

2.2.5. Государство своевременно и надлежащим образом предоставляет обществу информацию об ограничениях на свободу получать и передавать информацию путем указания заблокированных веб-сайтов или веб-сайтов, откуда была изъята информация, включая указание правовых оснований, необходимость и обоснование таких ограничений, наличие судебного решения и права на обжалование".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

17. Заявитель жаловался на то, что решение, обязывающее его удалить информацию с его сайта, нарушало статью 10 Конвенции, которая в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу... получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц...".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

18. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по каким-либо иным основаниям, перечисленным в статье 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

19. Власти Российской Федерации утверждали, что веб-инструменты, описанные на странице rublacklist.net/bypass позволяли пользователям получить неограниченный доступ к запрещенным экстремистским материалам, в том числе к тем, которые включены в Федеральный перечень экстремистских материалов. Городской суд правомерно удовлетворил ходатайство прокурора об ограничении доступа к данному контенту. Нормативная правовая база для обновления Единого реестра была достаточно четкой и предсказуемой в применении, и решение Роскомнадзора добавить страницу в Единый реестр запрещенного контента представляло собой законную, оправданную и необходимую меру. Поскольку заявитель удалил противоправную страницу, доступ к его сайту не был заблокирован. Власти Российской Федерации пришли к выводу об отсутствии нарушения статьи 10 Конвенции.

(b) Заявитель

20. Заявитель утверждал, что имело место вмешательство в его право на распространение информации, поскольку он был вынужден удалить законный контент, чтобы избежать блокирования всего сайта. Органы власти Российской Федерации не привели каких-либо правовых положений, ограничивающих информацию об инструментах для пользования Интернетом без фильтров, они также не доказали, что оспариваемая страница содержала какие-либо экстремистские или террористические материалы. Требование удалить ее нарушало принцип 8, изложенный в статье 3 Закона "Об информации", который запрещает установление преимуществ определенных информационных технологий перед другими. Второй пункт части 5 статьи 15.1 указанного закона, который послужил основой вмешательства, не отвечал требованию предсказуемости. Он позволял судам объявлять любой контент незаконным без указания характера или категории такого контента. Владельцы сайтов, такие как заявитель, не могли заранее знать, приведет ли конкретная публикация к вынесению решения о ее удалении или об ограничении доступа к сайту. Нормативная правовая база, которая регламентировала вынесение решений об ограничении доступа к сайту, была недостаточно точной и разрешала полное блокирование доступа ко всему сайту на основании того, что он содержал некоторые противоправные материалы. Заявитель указал, что законодательство Российской Федерации не предоставляет владельцам сайтов каких-либо гарантий от злоупотреблений.

(c) Вступившие в дело третьи стороны

21. Специальный докладчик ООН по вопросу о поощрении и защите права на свободу мнений и на их свободное выражение - независимый эксперт, которому Совет по правам человека ООН поручил подготовить доклад о степени, характере и серьезности ограничений и нарушений права на свободу выражения мнения, утверждал, что частные лица должны иметь возможность пользоваться свободой выражения мнения в онлайн-пространстве в такой же степени, в какой они пользуются такой свободой вне Интернета. Государства зачастую принимают законы о борьбе с экстремизмом, которые используют настолько широкие формулировки, что наделяют органы государственной власти чрезмерной свободой действий по ограничению выражения мнения в Интернете, вопреки требованию законности. Данное законодательство отдает приоритет ограничению, а не защите права на свободу выражения мнения как основной обязанности государства, и не определяет с достаточной точностью ограничения на свободу выражения мнения в Интернете и основания таких ограничений. Полная блокировка сайтов редко, если вообще когда-либо удовлетворяет критериям допустимых ограничений права на свободу выражения мнения, учитывая, что эти ограничения должны быть обусловлены контентом и не должны затрагивать сайты только потому, что они критикуют правительство или политическую систему.

22. Глобальная кампания за право на свободу выражения мнения "Артикль 19", отстаивающая гарантии конфиденциальности в цифровом мире политико-правовая организация "Фонд электронных рубежей" (Electronic Frontier Foundation), глобальная организация гражданского общества по защите цифровых прав подверженных риску пользователей "Доступ сейчас" (Access Now), а также французская некоммерческая организация по защите свободы прессы "Репортеры без границ" (Reporters without Borders) подчеркнули, что любое законодательство, наделяющее органы власти полномочиями по блокированию, должно уточнять категории контента, которые могут быть правомерно заблокированы. Блокирование информации о виртуальных частных сетях (VPN) и об аналогичных технологиях не может быть оправдано, поскольку такие технологии нейтральны в том, что касается контента, а блокирование препятствует доступу ко всему контенту, который может быть получен с использованием таких технологий. Соответственно, блокирование данных технологий по своей сути не могло быть определено ссылкой на категории законно запрещенного контента. Даже если блокирование является допустимым, законодательство должно предусматривать следующие минимальные требования: (i) блокирование должно быть санкционировано судом или независимым судебным органом; (ii) заинтересованным сторонам должна быть предоставлена возможность вступать в судебное производство, в рамках которого испрашивается решение о блокировании; (iii) все лица, которых затрагивает решение о блокировании, должны иметь право обжаловать его постфактум; (iv) любое лицо, пытающееся получить доступ к заблокированному сайту, должно быть ознакомлено с нормативно-правовой основой и причинами для вынесения решения о блокировании и с информацией о способах его обжалования.

23. Некоммерческая организация "Европейский институт информационного общества" (European Information Society Institute), находящаяся в Словакии и специализирующаяся на законодательстве в области высоких технологий, заявила, что любая мера по блокированию, которая выходит за пределы своей цели и избыточно блокирует законный контент, неприемлема в демократическом обществе. Органы власти обязаны провести индивидуальную оценку того, можно ли было достичь такого же результата менее жесткими мерами. Необходимо информировать конкретный сайт, на который направлена мера, и предоставлять ему разумное количество времени для удаления противоправного контента и дачи объяснений до принятия решения.

2. Мнение Европейского Суда

24. Европейский Суд напоминает, что в силу своей доступности и возможности хранить и передавать огромные объемы информации Интернет превратился в одно из основных средств, с помощью которого граждане осуществляют свое право на свободу выражения мнения и передачи информации. Интернет предоставляет важные инструменты для участия в процессах и дискуссиях, имеющих политическое значение или представляющих всеобщий интерес, повышая доступ общественности к новостям и облегчая распространение информации в целом. Статья 10 Конвенции гарантирует каждому свободу получать и распространять информацию и идеи. Она применяется не только к содержанию информации, но и к средствам ее распространения, поскольку любое ограничение, введенное в отношении последних, с неизбежностью представляет собой вмешательство в право на такую свободу (см. Постановление Европейского Суда по делу Ахмет Йилдырым против Турции (Ahmet Yldrm v. Turkey), жалоба  3111/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. 6 (примеч. редактора).), §§ 48-54, ECHR 2012).

25. Заявитель является владельцем и администратором сайта, посвященного защите права на свободу выражения мнения в Интернете и конфиденциальности в цифровом пространстве. Без его ведома в апреле 2015 года суд Российской Федерации постановил, что один из разделов его сайта представляет собой запрещенную информацию, и потребовал от регуляторного органа в области телекоммуникаций немедленно ограничить доступ ко всему сайту. Фактически эта мера не была приведена в исполнение, поскольку заявитель удалил противоправный контент после получения соответствующего требования Роскомнадзора. Европейский Суд отмечает, что перед заявителем стоял выбор между удалением предположительно незаконного контента и блокированием доступа ко всему его сайту. Решение суда о том, что контент одной из страниц сайта был незаконным, вынудило заявителя удалить ее, чтобы избежать ограничения доступа ко всему сайту, а также не позволило посетителям сайта получить доступ к данному контенту. Следовательно, оно представляло собой вмешательство со стороны публичных властей в право на свободу получения и распространения информации, поскольку статья 10 Конвенции гарантирует не только право распространять информацию, но и право общественности получать ее (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Ахмет Йилдырым против Турции (Ahmet Yldrm v. Turkey), §§ 51 и 55, Постановление Европейского Суда по делу Дженгиз и другие против Турции (Cengiz and Others v. Turkey), жалобы  48226/10 и 14027/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. 6 (примеч. редактора).), § 56, ECHR 2015 (извлечения)). Такое вмешательство нарушает статью 10 Конвенции, если оно не предусмотрено законом, не преследует одну или несколько правомерных целей, указанных в пункте 2 статьи 10 Конвенции, и не является необходимым в демократическом обществе для достижения подобных целей.

26. Европейский Суд напоминает, что выражение предусмотрено законом не только относится к правовому основанию во внутригосударственном законодательстве, но и требует, чтобы закон отвечал критериям достаточной доступности и предсказуемости. Иными словами, он должен быть сформулирован с достаточной точностью, чтобы заинтересованное лицо могло предвидеть последствия того или иного действия. В вопросах, затрагивающих основные права, законные пределы усмотрения органов исполнительной власти, выраженные в форме неограниченных полномочий, будут противоречить принципу верховенства права - одному из основополагающих принципов демократического общества, закрепленному в Конвенции. Следовательно, законодательство должно предусматривать меру правовой защиты от произвольного вмешательства публичных властей в права, гарантированные Конвенцией, и с достаточной точностью указывать пределы такого усмотрения компетентных органов и порядок его осуществления (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу Хасан и Чауш против Болгарии (Hasan and Chaush v. Bulgaria), жалоба 30985/96, § 84, ECHR  2000-XI, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Ахмет Йилдырым против Турции (Ahmet Yldrm v. Turkey), §§ 57 и 59).

27. Законодательной основой для вмешательства послужила статья 15.1 Закона "Об информации". В части 5 указанной статьи перечислены три вида решений, которыми органы власти Российской Федерации могут относить онлайн-контент к категории незаконного. В настоящем деле решение было принято судом общей юрисдикции в соответствии со вторым пунктом части 5 указанной статьи. В отличие от первого пункта данной части, где перечислены семь конкретных категорий онлайн-контента, подлежащего блокированию, или от третьего пункта, который прямо относится к клеветническому контенту, второй пункт позволяет блокировать сайты на основании "решения суда о признании информации, распространяемой посредством сети "Интернет", информацией, распространение которой в Российской Федерации запрещено". Европейский Суд находит, что широта данного положения является исключительной и беспрецедентной. Оно не дает судам или владельцам сайтов каких-либо указаний относительно характера или категорий онлайн-контента, который может быть запрещен. Оно также не содержит ссылок на какие-либо подзаконные акты, внутренние нормативные документы или регламенты, которые могли бы ограничить сферу его применения. Европейский Суд считает, что столь неопределенное и слишком широкое положение закона не удовлетворяет требованию предсказуемости. Оно не позволяет владельцам сайтов, таким как заявитель, регулировать свое поведение, поскольку они не могут знать заранее, какой контент может быть запрещен и может привести к принятию мер по блокированию всего их сайта.

28. Настоящее дело иллюстрирует, каким образом данное правовое положение на практике может оказаться произвольным. На основании ходатайства городского* (* Так в тексте. Выше, в § 6, речь шла о районном прокуроре (примеч. редактора).) прокурора суд Российской Федерации постановил, что информация об инструментах и программном обеспечении для обхода фильтров, доступная на сайте заявителя, представляет собой "информацию, распространение которой должно быть запрещено в Российской Федерации". Он не установил, что технологии обхода фильтров являются незаконными в Российской Федерации или что предоставление информации о них противоречит законодательству Российской Федерации. Он также не обнаружил каких-либо экстремистских высказываний, призывов к насилию или незаконной деятельности, детской порнографии или иного запрещенного контента на странице заявителя. Единственным основанием для его решения был тот факт, что технологии обхода фильтров могли позволить пользователям получить доступ к экстремистскому контенту на каком-либо другом сайте, который не был связан с заявителем, не находился в его ведении и контент которого он не контролировал.

29. Европейский Суд отмечает, что польза технологий обхода фильтров не может быть сведена к инструменту для злонамеренных попыток получить экстремистский контент. Хотя использование любой информационной технологии может быть искажено в целях ее применения для совершения действий, несовместимых с принципами демократического общества, технологии обхода фильтров в первую очередь служат множеству законных целей, таких как обеспечение безопасных соединений с удаленными серверами, передача данных через более быстрые сервера для уменьшения времени загрузки страниц при медленном соединении, а также обеспечение быстрого и бесплатного онлайн-перевода. Суды Российской Федерации не изучили ни один из указанных видов законного использования до вынесения решения о блокировании.

30. Европейский Суд отмечает, что все информационные технологии, от печатного станка до Интернета, были разработаны в целях хранения, извлечения и обработки информации. Как отметили вступившие в дело третьи стороны и Комитет ООН по правам человека, информационные технологии нейтральны в том, что касается контента (см. выше §§ 15 и 22). Они являются средством хранения и доступа к контенту и не могут быть приравнены к самому контенту, каким бы ни был его правовой статус. Подобно тому, как печатный станок может использоваться для печати любых материалов, от школьного учебника до экстремистской брошюры, Интернет хранит и предоставляет доступ к огромному количеству информации, некоторые части которой могут быть запрещены по ряду причин в зависимости от конкретных юрисдикций. Сокрытие информации о технологиях доступа к данным в Интернете на основании того, что эти технологии могут случайно облегчить доступ к экстремистским материалам, ничем не отличается от попытки ограничить доступ к принтерам и копировальным аппаратам, поскольку они могут использоваться для воспроизведения данных материалов. Блокирование информации о таких технологиях препятствует доступу ко всему контенту, который может быть доступен с их помощью. В отсутствие конкретного правового основания в законодательстве Российской Федерации Европейский Суд считает, что столь широкая мера была произвольной.

31. Обращаясь к вопросу о гарантиях, которые должны быть предусмотрены во внутригосударственном законодательстве для защиты частных лиц от чрезмерного и произвольного действия мер по блокированию, Европейский Суд считает, что широта дискреционных полномочий, предоставленных пунктом 2 части 5 статьи 15.1 Закона "Об информации", такова, что, по-видимому, трудно, если не невозможно оспорить судебное решение в апелляционном порядке (см. Постановление Европейского Суда по делу "Каблис против Российской Федерации" (Kablis v. Russia) от 30 апреля 2019 г., жалобы NN 48310/16 и 59663/17* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 8 (примеч. редактора).), § 96). Европейский Суд также считает, что законодательство Российской Федерации не предоставляло владельцам сайтов, таким как заявитель, каких-либо процессуальных гарантий, способных защитить их от произвольного вмешательства. Оно не требовало какой-либо формы участия владельцев сайтов в производствах по делам о блокировании, проводимых в соответствии со статьей 15.1 Закона "Об информации". Ходатайство прокурора о вынесении решения об ограничении доступа к сайту было подготовлено без предварительного уведомления сторон, права и интересы которых могли быть затронуты. Хотя контактные данные заявителя были явно указаны на сайте, он не был проинформирован о разбирательстве, и ему не было предложено пояснить цель информации о технологиях пользования Интернетом без фильтров. Городской суд не предложил ему вступить в судебное разбирательство или дать пояснения, рассматривая настоящее дело как спор между прокурором и местным провайдером интернет-услуг.

32. По мнению Европейского Суда, участие местного интернет-провайдера в качестве ответчика было недостаточным для придания судебному производству характера состязательности. Интернет-провайдер предоставляет технологию, позволяющую пользователям получать доступ к миллионам сайтов, о которых он ничего не знает. Он не знает их контент столь подробно, как владельцы сайтов, у него также отсутствуют правовые ресурсы, необходимые для организации эффективной защиты каждого сайта, затронутого соответствующей мерой. Интернет-провайдер не заинтересован в исходе судебного разбирательства. Решения о блокировании не влияют на его деятельность по подключению; они подлежат исполнению не только в отношении интернет-провайдера, который является ответчиком, но, будучи окончательными, они приобретают универсальный характер, требуя от всех интернет-провайдеров в Российской Федерации исполнения меры по ограничению доступа. Европейский Суд считает, что судебное производство по делу об ограничении доступа к сайту, которое проводилось в отсутствие заявителя, не было состязательным по своему характеру и не являлось площадкой, на которой заинтересованные стороны могли бы быть заслушаны. Ни прокурор, ни городской суд не оценили влияние меры по блокированию до ее применения. Кроме того, они не пояснили необходимость ее срочного исполнения без предоставления заинтересованным сторонам возможности подать апелляционную жалобу.

33. Наконец, что касается производства, которое заявитель инициировал в целях обжалования меры по ограничению доступа, Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации не применили Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г.  21* (*  Имеется в виду Постановление Верховного Суда Российской Федерации О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней (примеч. редактора).), которое обязывало их учитывать критерии, установленные Конвенцией в ее толковании, данном Европейским Судом (см. Постановление Европейского Суда по делу Лашманкин и другие против Российской Федерации (Lashmankin and Others v. Russia) от 7 февраля 2017 г., жалоба  57818/09 и 14 других жалоб* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018.  1 (примеч. редактора).), § 217). Принимая решение, краевой суд не пытался взвесить различные затронутые интересы. Он ограничил свою проверку установлением формального соблюдения буквы закона. Однако, по мнению Европейского Суда, проверка, проводимая в соответствии с Конвенцией, должна учитывать, среди прочего, тот факт, что мера по блокированию, делая большие объемы правомерной информации недоступными, существенно ограничивает права владельца сайта и пользователей Интернета и имеет значительное побочное действие (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Ахмет Йилдырым против Турции (Ahmet Yldrm v. Turkey), § 66).

34. Европейский Суд напоминает, что отсутствие в нормативной правовой базе гарантий, способных защитить частных лиц от чрезмерного и произвольного действия широких мер по блокированию, таких как те, что рассматриваются в настоящем деле, несовместимо с принципом верховенства права. С учетом анализа законодательства Российской Федерации, как оно применялось в настоящем деле, Европейский Суд приходит к выводу, что вмешательство имело место в результате применения процедуры согласно пункту 2 части 5 статьи 15.1 Закона "Об информации", который не отвечает требованию предсказуемости в соответствии с Конвенцией и не предоставлял заявителю защиту от злоупотреблений, на которую он имел право в силу принципа верховенства права в демократическом обществе. Соответственно, вмешательство не было "предусмотрено законом", и отсутствует необходимость проверять, были ли соблюдены другие требования пункта 2 статьи 10 Конвенции.

35. Следовательно, в деле имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 10 Конвенции

36. Заявитель жаловался на то, что суды Российской Федерации не привлекли его к участию в производстве по делу об ограничении доступа к сайту и не рассмотрели его доводы в апелляционной жалобе по существу. По мнению Европейского Суда, данную жалобу следует рассмотреть в соответствии со статьей 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 10 Конвенции. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

37. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по каким-либо иным основаниям, перечисленным в статье 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

38. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель имел в своем распоряжении эффективные внутригосударственные средства правовой защиты и использовал их в полном объеме. Его дело было рассмотрено, а решение принято на основании применимого законодательства. Поскольку доступ к его сайту фактически не был заблокирован, его права не были нарушены.

39. Заявитель подчеркнул, что внутригосударственные средства правовой защиты не были эффективными. Он не участвовал в каком-либо качестве в производстве по делу, в ходе которого контент был запрещен, и даже не был проинформирован о нем. Апелляционный суд не изучил характер или содержание его сайта, а также то, каким образом решение суда первой инстанции повлияло на его права.

40. "Европейский институт информационного общества" в качестве вступившей в дело третьей стороны утверждал, что заинтересованным сторонам должны быть доступны средства правовой защиты как ex ante, так и ex post. Средства правовой защиты ex ante должны включать в себя предварительное уведомление владельцев затронутых сайтов. Средства правовой защиты ex post должны гарантировать, что в случае исполнения решения о блокировании имеются эффективные механизмы ограничения его пределов или его обжалования ввиду новых обстоятельств.

41. Европейский Суд отмечает, что жалоба в соответствии со статьей 13 Конвенции возникает на основе тех же фактов, которые он уже изучил в рамках рассмотрения жалобы по статье 10 Конвенции. Тем не менее существует различие в характере интересов, защищаемых статьей 13 Конвенции, и интересов, защищаемых статьей 10 Конвенции: первая содержит процессуальную гарантию, а именно "право на эффективное средство правовой защиты", тогда как процессуальный аспект, присущий последней, является вспомогательным по отношению к более широкой цели обеспечения уважения материального права на свободу выражения мнений (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Иатридис против Греции" (Iatridis v. Greece), жалоба N 31107/96, § 65, ECHR 1999-II). Принимая во внимание различные цели гарантий, предоставляемых двумя статьями Конвенции, Европейский Суд считает целесообразным в настоящем деле рассмотреть одну и ту же совокупность фактов в соответствии с обоими положениями.

42. Европейский Суд отмечает, что заявитель подал обоснованный иск о нарушении его права на свободу выражения мнения. Соответственно, согласно требованию статьи 13 Конвенции он должен был иметь в своем распоряжении внутригосударственное средство правовой защиты, которое было бы "эффективным" как на практике, так и по закону в смысле предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения либо обеспечения надлежащего возмещения за любое нарушение, которое уже имело место.

43. Хотя заявитель имел возможность обжаловать решение о блокировании, суд апелляционной инстанции не рассмотрел его жалобу по существу. Он не изучил особый характер информации о конкретных технологиях и не проанализировал необходимость и соразмерность меры по ограничению доступа. Соответственно, Европейский Суд полагает, что средство правовой защиты, предусмотренное законодательством Российской Федерации, не было эффективным при обстоятельствах дела заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эльвира Дмитриева против Российской Федерации" (Elvira Dmi-triyeva v. Russia) от 30 апреля 2019 г., жалобы NN 60921/17 и 7202/18* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 1 (примеч. редактора).), § 64).

44. Следовательно, в деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 10 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

45. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

46. Заявитель требовал выплатить ему 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

47. Власти Российской Федерации утверждали, что заявителю не следует выплачивать компенсацию, поскольку его права не были нарушены.

48. Европейский Суд присуждает заявителю требуемую сумму в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, которые могут быть начислены на указанную сумму.

49. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 10 Конвенции;

4) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 10 000 (десять тысяч) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанную выше сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 23 июня 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Милан Блашко Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда