Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 октября 2018 г. Дело "Аристов и Громов (Aristov and Gromov) против Российской Федерации" (Жалобы NN 76191/12 и 5438/13) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Аристов и Громов (Aristov and Gromov)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 76191/12 и 5438/13)

Постановление Суда

Страсбург, 9 октября 2018 г.

По делу "Аристов и Громов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Комитетом в составе:

Бранко Лубарды, Председателя Комитета Суда,

Пере Пастора Вилановы,

Георгия А. Сергидеса, судей,

а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 18 сентября 2018 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано двумя жалобами (NN 76191/12 и 5438/13), поданными 21 ноября 2012 г. и 15 января 2013 г., соответственно, в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданами Российской Федерации - Вячеславом Вячеславовичем Аристовым и Александром Николаевичем Громовым (далее - заявители).

2. Интересы заявителей представляли юристы К. Терехов и А. Навальный, работающие в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем сменившим его в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. 28 августа 2014 г. власти Российской Федерации были уведомлены о жалобах.

4. Власти Российской Федерации возражали против рассмотрения жалобы в формате Комитета Суда. Рассмотрев возражения властей, Европейский Суд принял решение об их отклонении.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Первый заявитель (В.В. Аристов), 1986 года рождения, проживает в г. Москве. Второй заявитель (А.Н. Громов), 1983 года рождения, проживает в Московской области.

A. Демонстрация 6 мая 2012 г.

6. Факты, касающиеся планирования, проведения и рассеивания демонстрации на Болотной площади, более подробно изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia) от 5 января 2016 г., жалоба N 74568/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 7 (примеч. редактора).), §§ 7-65, а также в Постановлении Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (Yaroslav Belousov v. Russia) от 4 октября 2016 г., жалобы NN 2653/13 и 60980/14* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 2 (примеч. редактора).), §§ 7-33. Замечания сторон относительно обстоятельств, имеющих непосредственное отношение к настоящим делам, изложены ниже.

7. 6 мая 2012 г. в центре г. Москвы прошла демонстрация под названием "Марш миллионов" в знак протеста против предположительно сфальсифицированных результатов президентских выборов. Мероприятие было согласовано городскими властями в форме шествия и последующего митинга на Болотной площади, который должен быть завершиться в 19.30. Шествие было мирным и проходило без каких-либо нарушений, но, когда участники шествия дошли до Болотной площади, выяснилось, что установленные полицией заграждения сузили проход на место проведения митинга и предположительно сократили пространство, выделенное для его проведения. Для контроля за скоплением людей полицейский кордон удерживал протестующих в периметре заграждений. Между полицией и протестующими произошло несколько столкновений. В 17.30 полиция объявила о досрочном завершении митинга и начала разгонять участников. Для того, чтобы очистить площадь от протестующих, потребовалось около двух часов.

8. Заявители принимали участие в демонстрации на Болотной площади 6 мая 2012 г. Они были задержаны на месте проведения мероприятия и доставлены в отделы полиции, где им были предъявлены обвинения в совершении административных правонарушений. После содержания в течение ночи под стражей заявители предстали перед мировыми судьями, которые признали их виновными в соответствии с предъявленными им обвинениями.

B. Задержание, содержание под стражей и осуждение заявителей по обвинениям в совершении административных правонарушений

1. Первый заявитель (В.В. Аристов)

9. По утверждению первого заявителя, во время демонстрации он стоял на пересечении Малого Каменного моста и Болотной набережной и снимал мероприятие на видеокамеру. В 18.00 полиция вытащила его из толпы и задержала, хотя он не участвовал в беспорядках. Заявитель не оказывал сопротивления сотрудникам полиции, которые не отдавали распоряжений во время его задержания.

10. По утверждениям властей Российской Федерации, первый заявитель был задержан в 18.00 на Болотной площади, потому что участвовал в прорыве полицейского оцепления и игнорировал приказы полиции прекратить свои действия.

11. В 19.20 первый заявитель был доставлен в отдел полиции Басманного района г. Москвы. В отделе полиции дежурный офицер составил протокол об административном доставлении заявителя для цели составления протокола об административном правонарушении. Протокол об административном задержании гласил, что заявитель был задержан в 19.20 в отделе полиции и освобожден 7 мая 2012 г. в 9.20.

12. После этого дежурный офицер составил протокол об административном правонарушении на основании рапортов и объяснительных записок сотрудников полиции П. и Ч., которые задержали заявителя. Эти рапорты и записки были составлены с использованием идентичного шаблона и не содержали индивидуализированной информации, за исключением личных данных сотрудников полиции и имени заявителя. Заявителю были предъявлены обвинения в неповиновении законному распоряжению сотрудника полиции - правонарушение согласно пункту 1 статьи 19.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ). Текст протокола об административном правонарушении повторял полицейские рапорты, в которых говорилось следующее:

"...[заявитель], действуя в составе группы из 15 000 граждан, принял участие в санкционированном митинге... скандировал лозунги ''Россия - без Путина'', ''Путин - вор'' и ''Единая Россия'' - партия жуликов и воров''. Во время мероприятия [участники] прорвали полицейское оцепление и попытались выйти на Красную площадь; [заявитель] не отреагировал на многочисленные законные требования сотрудников полиции П. и Ч. прекратить прорыв полицейского оцепления и продолжил свои незаконные действия в нарушение пункта 1 статьи 19.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях".

13. 7 мая 2012 г. первый заявитель предстал перед мировым судьей судебного участка N 100 района Якиманка г. Москвы. Заявитель настаивал на том, что он не прорывал полицейское оцепление и был задержан полицией без каких-либо предупреждений или распоряжений. Он ходатайствовал о вызове двух задержавших его сотрудников полиции в качестве свидетелей. В удовлетворении данного ходатайства было отказано в целях ускорения производства по делу. Суд допросил двух свидетелей защиты и изучил видеозапись, представленную представителем заявителя.

14. На основании рапортов и объяснительных записок сотрудников полиции, а также записей об административном доставлении и задержании суд установил, что заявитель совершил административное правонарушение, предусмотренное пунктом 1 статьи 19.3 КоАП РФ, как это описано в протоколе об административном правонарушении. Суд отклонил как ненадежные показания свидетелей защиты, которые утверждали, что заявитель не скандировал какие-либо лозунги в их присутствии и не участвовал в прорыве оцепления. Что касается видеозаписи, она была отклонена на том основании, что на ней были зафиксированы события, предшествовавшие задержанию заявителя, но не само задержание. Кроме того, звук на видеозаписи отсутствовал, и, следовательно, она не доказывала, выкрикивал ли заявитель лозунги или нет. Суд приговорил заявителя к 24 часам административного ареста.

15. 22 мая 2012 г. Замоскворецкий районный суд города Москвы рассмотрел апелляционную жалобу заявителя на решение от 7 мая 2012 г. Заявитель повторил свое ходатайство о вызове и опросе двух сотрудников полиции, которые задержали его 6 мая 2012 г., но суд отклонил его ходатайство из-за того, что заявитель не назвал имена этих сотрудников. На заседании суда заявитель настаивал, что он не выкрикивал лозунги и не участвовал в прорыве полицейского оцепления. Суд допросил двух свидетелей защиты, которые подтвердили информацию заявителя о событиях, но заявили, что они не были свидетелями его задержания. Их показания были отклонены как ненадежные, поскольку оба свидетеля являлись друзьями заявителя. Основываясь на рапортах и письменных показаниях сотрудников полиции, районный суд оставил без изменения решение суда первой инстанции.

2. Второй заявитель (А.Н. Громов)

16. По утверждению второго заявителя, 6 мая 2012 г., в 16.00, он приехал на Болотную площадь для участия в санкционированной демонстрации. Он не смог покинуть место проведения мероприятия, потому что все пути от площади были оцеплены полицией. Заявитель стоял в толпе, ожидая дополнительной информации о демонстрации от ее организаторов. Около 19.30 он увидел депутата Государственной Думы Пономарева с мегафоном и подошел ближе, чтобы послушать его вместе с десятью другими участниками. В этот момент несколько полицейских выбежали из оцепления и задержали депутата и всех лиц, находившихся вокруг него, включая заявителя.

17. По утверждениям властей Российской Федерации, второй заявитель был задержан в 20.10 на Болотной площади 6 мая 2012 г., поскольку он участвовал в прорыве полицейского оцепления и игнорировал приказы полиции прекратить свои действия.

18. В 21.00 второй заявитель был доставлен в отдел полиции района Вешняки г. Москвы. В отделе полиции дежурный офицер составил протокол об административном доставлении заявителя в 21.10 для цели составления протокола об административном правонарушении. В 21.20 в отношении заявителя было применено административное задержание, согласно протоколу об административном задержании он был освобожден 7 мая 2012 г., в 10.50.

19. Второму заявителю были предъявлены обвинения в неповиновении законному распоряжению сотрудника полиции - правонарушение, предусмотренное пунктом 1 статьи 19.3 КоАП РФ. Протокол об административном правонарушении содержал печатный шаблон с текстом, который гласил:

"...[заявитель] не подчинился законному распоряжению сотрудника полиции, выполняющему служебный долг по поддержанию общественного порядка и обеспечению безопасности. В частности, [полиция] неоднократно заявляла через громкоговоритель законные требования прекратить шествие, но [заявитель], действуя в составе группы граждан, прорвал [полицейское] оцепление. [Он] не отреагировал на многочисленные требования [полиции] прекратить эти действия и разойтись и продолжил свои незаконные действия, привлекая таким образом внимание общественности и средств массовой информации. [Заявитель] пытался создать суматоху среди граждан, тем самым демонстрируя свой отказ подчиниться законным распоряжениям сотрудников полиции и не позволяя им выполнять свои служебные обязанности в нарушение пункта 1 статьи 19.3 КоАП РФ".

20. В материалах дела об административном правонарушении содержались два рукописных рапорта полицейских Д. и С., которые задержали второго заявителя 6 мая 2012 г. Рапорты содержали описание действий заявителя, повторяющее описание в протоколе об административном правонарушении.

21. 7 мая 2012 г. второй заявитель предстал перед мировым судьей судебного участка N 100 района Якиманка г. Москвы, который отложил рассмотрение дела до 17 мая 2012 года. 15 мая 2012 г. суд принял решение о передаче дела в связи с отсутствием юрисдикции* (* Так в тексте. Очевидно, речь идет об изменении территориальной подсудности дела (примеч. переводчика).).

22. 14 августа 2012 г. мировой судья судебного участка N 114 Люберецкого района Московской области рассмотрел обвинения, выдвинутые в отношении второго заявителя. По ходатайству второго заявителя суд допросил его сестру, которая являлась свидетелем его задержания. Она подтвердила его версию событий (см. выше § 16), но суд не принял во внимание ее показания как ненадежные. Суд также допросил сотрудников полиции Д. и С., которые заявили, что после окончания демонстрации, около 20.00 6 мая 2012 г., заявитель, действуя в составе группы граждан, прорвал полицейское оцепление и начал двигаться к Красной площади. Поскольку он не отреагировал на многочисленные требования прекратить свои действия, то был задержан вместе с другими участниками после приказа по громкой связи.

23. На основании показаний и рапортов сотрудников полиции суд признал второго заявителя виновным по пункту 1 статьи 19.3 КоАП РФ и приговорил его к штрафу в размере 700 российских рублей (около 18 евро в период рассматриваемых событий).

24. Второй заявитель обжаловал это решение, указав, что он был задержан сотрудниками ОМОН, а не Д. и С. Люберецкий городской суд Московской области 24 сентября 2012 г. рассмотрел апелляционную жалобу и оставил в силе решение от 14 августа 2012 г. Городской суд отклонил утверждения заявителя и счел, что показания Д. и С. о неподчинении заявителя их законным требованиям прекратить шествие после окончания мероприятия заслуживают доверия.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

25. Краткое изложение соответствующего законодательства Российской Федерации приводится в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), §§ 77-79.

Право

I. Объединение рассмотрения жалоб в одно производство

26. Принимая во внимание схожие фактическую и правовую основы указанных жалоб, Европейский Суд считает целесообразным рассмотреть их в рамках одного производства в соответствии с пунктом 1 правила 42 своего Регламента.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

27. Заявители жаловались на то, что их задержание 6 мая 2012 г., за которым последовало содержание под стражей в отделе полиции в течение ночи, было незаконным и произвольным. Они основывали свою позицию на пункте 1 статьи 5 Конвенции, которая в части, применимой к настоящему делу, гласит следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе, как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

/.../

(b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

28. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также указывает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалоб

1. Доводы сторон

29. Заявители утверждали, что вместо того, чтобы освободить их через три часа после задержания 6 мая 2012 г., их оставили под стражей в полиции. Эта мера пресечения была применена в целях обеспечения их присутствия на слушании дела мировым судьей на следующий день. Однако ни власти государства-ответчика при рассмотрении дела в Европейском Суде, ни органы власти Российской Федерации в ходе внутригосударственных процедур не представили обоснования применения такой меры. Отсутствовали основания полагать, что заявители скроются или иным образом будут препятствовать отправлению правосудия, и в любом случае органы власти не смогли доказать наличие какого-либо подобного риска.

30. Власти Российской Федерации утверждали, что заявителей доставили в отдел полиции в течение двух часов после их задержания, которое не было "явно необоснованным". Законными основаниями для их доставления являлась статья 27.2 КоАП РФ, которая наделяла полицию полномочиями доставлять физических лиц в отдел полиции с целью составления протокола об административном правонарушении. После того, как в отношении заявителей были составлены протоколы об административном правонарушении, они были административно задержаны (статья 27.3 КоАП РФ). Срок такого задержания должен отсчитываться с момента, когда лицо было доставлено в отдел полиции, и не должен превышать 48 часов в соответствии со статьей 27.5 КоАП РФ. Оба заявителя провели 14 часов в отделах полиции, что не превышало срок, установленный законом. В целом власти Российской Федерации считали, что лишение заявителей свободы соответствовало нормам внутригосударственного права и требованиям пункта 1 статьи 5 Конвенции.

2. Мнение Европейского Суда

31. Европейский Суд напоминает, что выражения "законный" и "в установленном законом порядке", содержащиеся в пункте 1 статьи 5 Конвенции, относятся непосредственно к праву государства - участника Конвенции и указывают на обязательство соответствовать его материальным и процессуальным нормам. Тем не менее "законность" содержания под стражей в соответствии с правом государства - участника Конвенции не всегда является решающей. Суд должен дополнительно убедиться, что содержание под стражей в рассматриваемый период соответствовало цели пункта 1 статьи 5 Конвенции, которая заключается в том, чтобы предотвращать лишение лиц свободы произвольным образом. Кроме того, перечень исключений в отношении права на свободу, перечисленных в пункте 1 статьи 5 Конвенции, является исчерпывающим, и только узкое толкование таких исключений согласуется с целью этого положения, а именно обеспечить, чтобы никто не был лишен свободы произвольно (см. Постановление Европейского Суда по делу "Джулия Манзони против Италии" (Giulia Manzoni v. Italy) от 1 июля 1997 г., § 25, Reports of Judgments and Decisions 1997-IV).

32. Европейский Суд отмечает, что оба заявителя были сначала доставлены в отдел полиции в соответствии со статьей 27.2 КоАП РФ, а затем уже в отделе полиции административно задержаны в соответствии со статьей 27.3 КоАП РФ (см. выше §§ 11 и 18). Затем заявители находились под стражей в отделе полиции в течение 14 часов, прежде чем их доставили в суд.

33. Что касается процедуры доставления, в протоколах об административном доставлении указывалось, что оба заявителя были доставлены в отдел полиции с целью составления протокола об административном правонарушении. Статья 27.2 КоАП РФ предусматривает, что подозреваемый в совершении правонарушения может быть доставлен в отдел полиции с целью составления протокола об административном правонарушении исключительно в том случае, когда такой протокол не может быть составлен на месте выявления соответствующего правонарушения. Несмотря на то, что власти не утверждали, что в случае каждого из заявителей это было невозможно, Суд готов признать, что в контексте общего волнения и насилия, которое происходило на Болотной площади, полиция вряд ли могла составлять протоколы на месте (ср. с Постановлением Европейского Суда по делу "Новикова и другие против Российской Федерации" (Novikova and Others v. Russia) от 26 апреля 2016 г., жалоба N 25501/07 и четыре другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 4 (примеч. редактора).), §§ 182-183).

34. Европейский Суд отмечает, что, как только протокол об административном правонарушении был составлен, объективная цель препровождения заявителей в отдел полиции была достигнута, и заявители могли быть освобождены. Тем не менее ни один из них не был освобожден в тот день, оба заявителя были официально заключены под стражу с целью обеспечения их явки на слушание дела мировым судьей на следующий день. Власти Российской Федерации возражали, что срок содержания заявителей под стражей не выходил за рамки 48 часов, предусмотренных статьей 27.5 КоАП РФ. Однако ни власти государства-ответчика при рассмотрении дела в Европейском Суде, ни органы власти Российской Федерации в ходе внутригосударственных процедур не представили какого-либо обоснования, требуемого в соответствии со статьей 27.3 КоАП РФ, а именно о наличии "исключительного характера дела" или "необходимости своевременного и надлежащего рассмотрения предполагаемого административного правонарушения и обеспечения исполнения любого назначенного наказания". В отсутствие каких-либо явных оснований, приведенных органами власти для обоснования отказа в освобождении заявителей, Суд считает, что их административное задержание в течение 14 часов было неоправданным и произвольным (аналогичную аргументацию см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Навальный и Яшин против Российской Федерации" (Navalnyy and Yashin v. Russia) от 4 декабря 2014 г., жалоба N 76204/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 1 (примеч. редактора).), § 96).

35. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд приходит к выводу об отсутствии причин и законных оснований для избрания меры пресечения в виде заключения каждого заявителя под стражу в ожидании слушания их дела мировым судьей.

36. Соответственно, в отношении каждого из заявителей имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции

37. Заявители жаловались на то, что административное производство по их делам не гарантировало справедливого слушания дела, в частности, соблюдения принципов равенства сторон, независимости и объективности суда. Они ссылались на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части гласит:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела независимым и беспристрастным... судом, созданным на основании закона".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

38. Власти государства-ответчика утверждали, что статья 6 Конвенции неприменима к оспариваемому производству, поскольку заявителям было предъявлено обвинение в совершении административного правонарушения, а не уголовного преступления.

39. Ранее Европейский Суд уже устанавливал, что статья 6 Конвенции в ее уголовно-правовом аспекте применима к разбирательствам, связанным с обвинениями по статье 19.3 КоАП РФ, наказуемыми штрафом или административным арестом (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), § 155; Постановление Европейского Суда по делу "Михайлова против Российской Федерации" (Mikhaylova v. Russia) от 19 ноября 2015 г., жалоба N 46998/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 3 (примеч. редактора).), §§ 71-74; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Навальный и Яшин против Российской Федерации" (Navalnyy and Yashin v. Russia), § 78; и Постановление Европейского Суда по делу "Немцов против Российской Федерации" (Nemtsov v. Russia) от 31 июля 2014 г., жалоба N 1774/11* (* См.: там же. 2015. N 4 (примеч. редактора).), § 83). Суд не усматривает каких-либо оснований для того, чтобы прийти к иному заключению в настоящем деле, и считает, что указанные разбирательства должны были проводиться в соответствии со статьей 6 Конвенции в ее уголовно-правовом аспекте.

40. Европейский Суд также отмечает, что данные жалобы не являются явно необоснованными в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что они не являются неприемлемыми по каким-либо другим основаниям. Следовательно, данные жалобы должны быть признаны приемлемыми для рассмотрения по существу.

B. Существо жалоб

1. Доводы сторон

41. Заявители утверждали, что судьи, участвовавшие в рассмотрении дела, в отсутствие стороны обвинения взяли на себя эту роль в процессе. Следовательно, суд не был "независимым и беспристрастным" по смыслу статьи 6 Конвенции. Первый заявитель также утверждал, что суды государства-ответчика отклонили показания свидетелей защиты и видеозаписи, благоприятные для него, придав вес письменным показаниям сотрудников полиции.

42. Власти Российской Федерации утверждали, что КоАП РФ не предусматривает обязательное участие государственного обвинителя в каждом деле, касающемся административного правонарушения. Их доводы в этой связи были аналогичны доводам, упомянутым в Постановлении Европейского Суда по делу "Карелин против Российской Федерации" (Karelin v. Russia) от 20 сентября 2016 г., жалоба N 926/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 10 (примеч. редактора).), §§ 45-48). Власти далее утверждали, что заявителям была предоставлена справедливая возможность обжаловать решения по своим делам в суды Российской Федерации, в частности, для обеспечения участия свидетелей от их имени и для представления других доказательств, таких как видеозапись. Кроме того, в деле второго заявителя суды допросили двух сотрудников полиции по собственной инициативе.

2. Мнение Европейского Суда

43. Ранее Европейский Суд установил, что отсутствие стороны обвинения в ходе устных слушаний, в результате которых были вынесены решения по делам об административных правонарушениях, представляет собой серьезный недостаток в нарушение требования объективной беспристрастности, предусмотренного в пункте 1 статьи 6 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Карелин против Российской Федерации" (Karelin v. Russia), §§ 69-84). Суд отмечает, что обязательные фактические и правовые элементы настоящего дела и дела "Карелин против Российской Федерации" (Karelin v. Russia) (ibid., §§ 59-68) являются схожими. Заявления сторон в настоящем деле не содержат оснований для изменения Судом выводов, сделанных им ранее в этом отношении.

44. Что касается жалобы первого заявителя об отсутствии справедливого судебного разбирательства, Европейский Суд отмечает, что его осуждение за административное правонарушение (нарушение законных распоряжений сотрудников полиции) основывалось исключительно на версии событий, представленной полицией. Суд отмечает, что рапорты сотрудников полиции были составлены с использованием шаблона и не содержали какой-либо личной информации, кроме имени первого заявителя, а также имен и должностей сотрудников полиции, производящих задержание. Первый заявитель оспаривал обвинения, и два очевидца подтвердили его утверждения, но суды государства-ответчика отклонили их показания, предполагая предвзятость с их стороны. Кроме того, заявитель предоставил видеозапись, которую суд не принял во внимание. Наконец, суды отказались вызвать и допросить сотрудников полиции в качестве свидетелей, хотя для этого не было никаких препятствий, и заявителю не была предоставлена возможность провести очную ставку с ними.

45. Из изложенного следует, что единственные показания против заявителей не были проверены в ходе судебного разбирательства или же были рассмотрены в отсутствие заявителя. В любом случае в своих решениях суды Российской Федерации опирались исключительно на показания сотрудников полиции и отказывались принимать дополнительные доказательства или вызвать сотрудников полиции. Европейский Суд считает, что, учитывая спор относительно ключевых фактов, лежащих в основе обвинений, в котором единственными доказательствами против заявителей были показания сотрудников полиции, которые играли активную роль в оспариваемых событиях, суды должны были использовать любую разумную возможность для того, чтобы проверить их обличительные показания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Каспаров и другие против Российской Федерации" (Kasparov and Others v. Russia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 21613/07* (* См.: там же. 2014. N 8 (примеч. редактора).), § 64). Отсутствие такой проверки противоречило основополагающим принципам уголовного права, а именно, in dubio pro reo (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), § 166, и дела, упоминающиеся в нем). Кроме того, суды не потребовали от полиции обоснования вмешательства в право заявителей на свободу собраний, которое включало в себя разумную возможность разгона собрания в случае соответствующего приказа (ibid., § 64).

46. Поэтому Европейский Суд считает, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в части объективного требования беспристрастности в отношении каждого заявителя и нарушение этого положения в отношении справедливости административного разбирательства в отношении первого заявителя.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 11 Конвенции

47. Заявители указывали на нарушение своего права на мирное собрание. Они жаловались, в частности, на подрывающие это право меры по обеспечению безопасности, принятые на месте проведения митинга на Болотной площади для целей преждевременного прекращения собрания, и на их задержание с последующим признанием их вины в совершении административного нарушения. Они ссылались на статью 11 Конвенции, соответствующая часть которой гласит следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний...

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц...".

А. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

48. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также указывает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

В. Существо жалоб

1. Доводы сторон

(a) Доводы властей

49. Заявления властей касательно мер общего характера, примененных на Болотной площади, были аналогичны заявлениям в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), §§ 83-85. Что касается конкретных обстоятельств дела, власти Российской Федерации утверждали, что санкции были применены к заявителям в результате их неповиновения распоряжениям сотрудников полиции покинуть место проведения публичного протеста по окончании согласованного митинга. Обвинения, выдвинутые против заявителей, были связаны с конкретным актом неповиновения, совершенным после окончания санкционированного митинга, а не с их несогласием с решением о досрочном прекращении митинга. Это было особенно справедливо для второго заявителя, который был задержан даже после первоначально согласованного времени окончания митинга (19.30).

50. Власти Российской Федерации сочли, что вмешательство в осуществление прав заявителей на мирные собрания отсутствовало и что в любом случае назначенное им наказание, то есть административный арест на срок 24 часа и штраф в размере 700 российских рублей, не было несоразмерным. Власти делали вывод, что как меры общего характера, принятые в отношении протеста в целом, так и меры индивидуального характера, принятые в отношении заявителей лично, являлись обоснованными в соответствии с пунктом 2 статьи 11 Конвенции. Власти полагают, что эти меры соответствовали нормам законодательства Российской Федерации, являлись необходимыми "в целях предотвращения беспорядков или преступлений" или "для защиты прав и свобод других лиц", а также были строго соразмерными.

(b) Доводы заявителей

51. Заявители указали, что вмешательство в их права в соответствии со статьей 11 Конвенции не было законным. Полиция не имела права давать им распоряжения, поскольку они не совершали административного или уголовного правонарушения. Власти не сообщили демонстрантам надлежащим образом о прекращении митинга и о распоряжении разойтись. Заявители не были осведомлены о решении властей завершить акцию протеста. Заявители указали на то, что в соответствии с нормами законодательства Российской Федерации сотрудники полиции сначала были обязаны приостановить протест и предоставить организаторам время для устранения нарушений, прежде чем завершать его. Однако в данном случае организаторам или демонстрантам не было дано время, чтобы последовать инструкциям полиции и разойтись.

52. Что касается их задержания, заявители утверждали, что они действовали мирно и не совершали каких-либо противоправных действий. До их задержания полиция не делала им каких-либо предупреждений и каких-либо распоряжений, которых они могли бы ослушаться. В целом они считали, что разгон демонстрации, их задержание и последующее признание виновными не были "необходимы в демократическом обществе".

2. Мнение Европейского Суда

(а) Имело ли место вмешательство в осуществление права
на свободу мирных собраний

53. Европейский Суд ранее устанавливал, что протест на Болотной площади 6 мая 2012 г. относился к сфере применения статьи 11 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (Yaroslav Belousov v. Russia), §§ 168-171). Суд также пришел к выводу, что органы власти государства-ответчика не выполнили свои позитивные обязательства по обеспечению мирного проведения этого протеста (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), §§ 93-130).

54. Что касается вопроса о том, могли ли заявители лично опираться на положения статьи 11 Конвенции, то Европейский Суд напоминает, что мирные участники демонстрации, омраченной отдельными актами насилия, совершенными другими участниками, не перестают пользоваться правом на свободу мирных собраний (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы" (Kudrevicius and Others v. Lithuania), жалоба N 37553/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), § 94, ECHR 2015; и Решение Европейского Суда по делу "Зилиберберг против Республики Молдова" (Ziliberberg v. Moldova) от 4 мая 2004 г., жалоба N 61821/00). Из представленных материалов не следует, что заявители были в числе лиц, ответственных за первоначальные акты агрессии, которые способствовали ухудшению первоначального мирного характера собрания. Что касается вмененного заявителям прорыва полицейского оцепления, то они отрицали это, и даже если заявители оказались за пределами оцепления, не имеется каких-либо доказательств того, что это было результатом их преднамеренных действий. Согласно документам, содержащимся в материалах дела, прорыв полицейского оцепления был вызван давлением толпы, которая возникла из-за неожиданного и не объявленного изменения органами власти площади проведения мероприятия (см. также упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), §§ 113-116 и 132). Помимо этого, поведение заявителей продолжало носить исключительно мирный характер. Поэтому Суд считает, что в настоящем деле статья 11 Конвенции применима в отношении заявителей.

55. Что касается вмешательства в право заявителей на свободу собраний, Европейский Суд напоминает, что меры, принятые органами власти во время шествия, такие как разгон или задержание его участников, а также наказание за участие в митинге, представляли собой вмешательство (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Каспаров и другие против Российской Федерации" (Kasparov and Others v. Russia), § 84, с дальнейшими ссылками). Поэтому Суд считает, что прекращение проведения демонстрации, задержание заявителей на месте проведения мероприятия и осуждение за совершение административных правонарушений представляли собой вмешательство в их право на свободу мирных собраний.

(b) Вопрос об обоснованности вмешательства

56. Европейский Суд рассмотрел обстоятельства прекращения демонстрации на Болотной площади в упомянутом выше Постановлении по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), (§§ 131-136), в котором доводы сторон были, по сути, схожими с доводами сторон в настоящем деле. Как и в деле "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), Суд воздержится от анализа способа разгона полицией протестующих на Малом Каменном мосту, поскольку это выходит за рамки дела заявителей. Суд рассмотрит меры, принятые в отношении заявителей лично.

57. Стороны расходятся во мнениях в вопросе о том, были ли заявители задержаны до или вскоре после истечения срока, первоначально утвержденного для проведения собрания, особенно в отношении заявительницы. Однако для целей анализа с точки зрения статьи 11 Конвенции достаточно отметить, что даже если заявители нарушили срок, то и тогда меры, принятые в отношении них после окончания собрания, подпадают под действие этого положения (ibid., § 138). Следовательно, указанные меры должны были соответствовать нормам законодательства, преследовать законную цель и быть необходимыми в демократическом обществе по смыслу пункта 2 статьи 11 Конвенции.

58. Заявители оспорили законность принятых в их отношении мер, ссылаясь, в частности, на то, что у полиции не имелось оснований давать им распоряжения разойтись. Суд полагает, что в настоящем деле вопросы соблюдения законодательства и существования законной цели не могут быть отделены от вопроса о том, являлось ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе", и что необходимость в их отдельном рассмотрении отсутствует (аналогичную аргументацию см. в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Немцов против Российской Федерации" (Nemtsov v. Russia), § 75).

59. Европейский Суд учитывает довод властей государства-ответчика о том, что усиленные меры безопасности, в частности, преследование лиц, обвиняемых в правонарушениях, совершенных 6 мая 2012 г. на Болотной площади, были специально направлены на то, чтобы предотвратить создание незаконных палаточных городков (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), § 139). В то же время заявители не были задержаны и наказаны за нарушение правил публичного мероприятия. Даже если их присутствие на месте проведения митинга после его окончания должно было рассматриваться как высказывание ими возражения по поводу досрочного окончания собрания, это не является правонарушением, в совершении которого их обвинили. По мнению судов Российской Федерации и в соответствии с доводами властей, они были задержаны, помещены под стражу и приговорены к административному штрафу за участие в прорыве полицейского оцепления и неподчинение законным распоряжениям сотрудников полиции прекратить эти действия и разойтись.

60. Европейский Суд далее отмечает, что оба заявителя оспаривали административные обвинения против них на том основании, что лежащие в их основе события фактически не имели места. Суд пришел к выводу о том, что суды государства-ответчика не смогли установить ключевые факты в рамках административного производства в отношении заявителей; в частности, они не установили, получали ли заявители распоряжение от полиции, или было ли оно законным, а также имело ли место неповиновение со стороны заявителей. В общем контексте столкновений между полицией и протестующими, которые произошли на Болотной площади, судам Российской Федерации необходимо было установить, действительно ли первый заявитель участвовал в прорыве полицейского оцепления. Более того, другие вмененные ему действия включали в себя скандирование антиправительственных лозунгов, которые были мирными и представляли собой протест, форму выражения мнения, гарантированную статьей 10 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тараненко против Российской Федерации" (Taranenko v. Russia) от 15 мая 2014 г., жалоба N 19554/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9 (примеч. редактора).), § 70). Суды Российской Федерации не учитывали, что в случае превышения первым заявителем установленного срока он сделал это в связи с осуществлением свободы выражения мнения и свободы собраний. Напротив, они наказали его за политическое заявление, которое он намеревался выразить посредством своего присутствия на месте проведения мероприятия, и за выкрикивание ненасильственных политических лозунгов (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (Yaroslav Belousov v. Russia), § 178).

61. Что касается второго заявителя, Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации отклонили его версию событий, подтверждаемую другими доказательствами, включая показания очевидца, и опирались на показания и рапорты сотрудников полиции. В решениях судов государства-ответчика не содержится каких-либо попыток установить соответствующие факты на основе сравнительной оценки противоречивых показаний заявителя, его сестры, а также сотрудников полиции. Кроме того, суды просто заявили, что он прорвал полицейское оцепление и продолжил свое участие в демонстрации, без проверки хронологии событий. Суд отмечает, что даже если, по утверждению органов власти, второй заявитель был задержан в 20.10, описание его правонарушения (см. выше § 19) плохо согласуется с тем фактом, что место проведения мероприятия было полностью освобождено от протестующих к 19.30 (см. выше § 7). В отсутствие надлежащего рассмотрения соответствующих фактических и правовых аспектов дела судами Российской Федерации последние не могут утверждать, что они "применяют стандарты, которые соответствуют принципам, закрепленным в статье 11 Конвенции" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Анненков и другие против Российской Федерации" (Annenkov and Others v. Russia) от 25 июля 2017 г., жалоба N 31475/10* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 2 (примеч. редактора).), § 139 и упоминаемые в нем постановления).

62. Поэтому Европейский Суд не удовлетворен тем, что причины, приводимые органами власти государства-ответчика для оправдания вмешательства в соответствии со статьей 11 Конвенции, а именно задержание заявителей на месте проведения мероприятия и их осуждение за административные правонарушения, являются соответствующими и достаточными. Кроме того, необходимо подчеркнуть, что меры, принятые в отношении заявителей, должны были препятствовать посещению митингов протеста ими и другими лицами и в более общем смысле их участию в открытых политических дебатах. Сдерживающее воздействие таких санкций было дополнительно усилено большим числом задержаний, произведенных в тот день, что получило широкую огласку в СМИ.

63. Соответственно, в отношении каждого заявителя имело место нарушение статьи 11 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 18 Конвенции

64. Наконец, заявители жаловались, что прекращение их участия в публичном протесте, их задержание, помещение под стражу и осуждение за административные правонарушения преследовало цель подорвать их право на свободу и свободу мирных собраний. Они утверждали, что было допущено нарушение статьи 18 Конвенции, которая гласит следующее:

"Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

65. В своих замечаниях по данному пункту стороны повторили свои заявления в отношении предполагаемого вмешательства в право на свободу собраний, причин лишения заявителей свободы и гарантий справедливого судебного разбирательства в рамках возбужденного в отношении них административного производства.

66. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба связана с жалобами, рассмотренными выше по статьям 5, 6 и 11 Конвенции, и поэтому она также должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

67. Европейский Суд уже установил, что задержание, заключение под стражу и признание вины в совершении административного правонарушения носили произвольный характер и что это могло негативно сказаться на их намерении и намерении других лиц принимать участие в протестных митингах или активно участвовать в оппозиционной деятельности (см. выше §§ 35 и 62).

68. Принимая во внимание указанные выводы, Европейский Суд считает, что отсутствует необходимость рассматривать вопрос о наличии нарушения статьи 18 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

69. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Моральный вред

70. Каждый заявитель требовал 11 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

71. Власти Российской Федерации заявили, что, если Европейский Суд установит нарушение, сам по себе факт установления такого нарушения будет являться достаточной справедливой компенсацией. Власти указали, что любое решение, вынесенное Судом, должно при любых обстоятельствах учитывать личные обстоятельства каждого заявителя, в частности, продолжительность лишения свободы и степень тяжести наказания.

72. Европейский Суд установил нарушение статей 5, 6 и 11 Конвенции в отношении каждого из заявителей. Произведя оценку на справедливой основе, Суд присуждает каждому заявителю по 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Расходы и издержки

73. Каждый заявитель также потребовал 1 100 евро в качестве компенсации издержек и расходов, понесенных им в ходе разбирательства в Европейском Суде.

74. Власти Российской Федерации оспорили данные требования на том основании, что отсутствовали какие-либо доказательства того, что такие расходы были действительно понесены.

75. В соответствии с практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек только в той мере, в какой им было доказано, что такие расходы и издержки действительно имели место, были понесены по необходимости и являлись разумными с точки зрения их размера. Суд отмечает, что заявители не представили документальных доказательств, таких как договоры об оказании юридических услуг с их представителем, платежные квитанции или счета-фактуры, того, что они имеют юридическое обязательство оплачивать услуги адвоката или что они фактически оплатили их. Принимая во внимание имеющиеся материалы и собственную практику, Суд отклоняет требования каждого заявителя о возмещении издержек и расходов (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Новикова и другие против Российской Федерации" (Novikova and Others v. Russia), § 235).

C. Процентная ставка при просрочке платежа

76. Европейский Суд считает приемлемым, что проценты за просрочку платежа должны быть установлены в размере, равном предельной учетной ставке Европейского центрального банка, плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить рассмотрение данных жалоб в одном производстве;

2) признал данные жалобы приемлемыми для рассмотрения по существу;

3) постановил, что в настоящем деле в отношении каждого из заявителей имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;

4) постановил, что в отношении каждого из заявителей имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении требования объективной беспристрастности;

5) постановил, что в настоящем деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции касательно справедливости административного судебного разбирательства в отношении первого заявителя;

6) постановил, что в настоящем деле в отношении каждого из заявителей имело место нарушение статьи 11 Конвенции;

7) постановил, что отсутствует необходимость в рассмотрении жалоб на нарушение статьи 18 Конвенции;

8) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев выплатить каждому заявителю в качестве компенсации морального вреда суммы в размере 7 500 (семи тысяч пятисот) евро плюс любой налог, которым могут облагаться данные суммы, переведенные в валюту государства-ответчика по курсу, установленному на день выплаты;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на данную сумму начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, существующей на период невыплаты, плюс три процентных пункта;

9) отклонил остальные требования заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 9 октября 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Фатош Арачи Заместитель Секретаря Секции Суда

Бранко Лубарда Председатель Комитета Суда