Понятие сделки: теоретический и практический аспекты (М.В. Телюкина, "Адвокат", N 8, август 2002 г.)

Понятие сделки: теоретический и практический аспекты

Коренное правило для юриста - всячески

поддерживать сделку, ибо нельзя предполагать,

что участники ее действовали напрасно, а,

напротив, должно дать место предположению,

что они хотели постановить нечто действительное.

Д.И. Мейер

Выделение и изучение понятия сделка имеет огромное теоретическое и практическое значение. Один из принципов гражданского права - возможность совершения субъектами любых сделок, не запрещенных законом, даже если они прямо в нем не названы. "Под сделками законными разумеются не только сделки, основывающиеся на прямом определении положительного законодательства, на той или иной статье Свода законов, но также и сделки, только не противные законодательству"*(1).

Соответствующее этому принципу правило, установленное п.1 ст.8 ГК РФ, для договоров, наиболее актуально представляющих собой дву- либо многосторонние сделки. Обращает на себя внимание, что практически все ученые, раскрывая принцип свободы договора, отмечают: одно из проявлений этой свободы - возможность заключать непоименованные в законе сделки. Тем не менее и теория, и практика крайне настороженно (чаще - негативно) относятся к заключению субъектами договоров, не названных в Гражданском кодексе. Обычно их стараются "втиснуть" в какой-либо из существующих типов договоров. В качестве примера можно привести договор купли-продажи с обязательством последующего выкупа, по которому стороны обеспечивают исполнение обязательства передачей права собственности на время. Тем самым создается особый способ обеспечения исполнения обязательств (что соответствует не только ст.8, но и п.1 ст.329 ГК РФ), тем не менее и теоретики, и практики нередко рассматривают такую сделку как притворную, прикрывающую договор залога.

Сделка представляет собой действие субъекта гражданских правоотношений, направленное на установление, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей (ст.153 ГК РФ, определяя сделку, упоминает только граждан и юридические лица, тем не менее публично-правовые образования, участвуя в гражданском обороте, также заключают сделки).

Определение сделки, содержащееся в действующем Гражданском кодексе, очень напоминает определения ранее действовавших актов. Так, ст.26 ГК РСФСР 1922 г. называла сделками действия, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений; ст.14 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. дополняло это определение указанием на субъектов: "действия граждан и организаций", что было воспроизведено и в ст.41 ГК РСФСР 1964 г. Логичен вывод: законодательство воспринимает отношение к сделкам, существовавшее в российском дореволюционном праве. Д.И. Мейер понимал под юридической сделкой "всякое юридическое действие, направленное к изменению существующих юридических отношений". Он отмечал, что для сделки существенны два условия: "1) чтобы юридическое действие произвело изменения в существующих юридических отношениях: изменение может состоять в установлении какого-либо права, прежде не существовавшего, или в переходе права от одного лица к другому, или в прекращении права; 2) чтобы юридическое действие было направлено к изменению существующих юридических отношений, предпринято с целью произвести это изменение; а действие, не направленное к тому, не подходит под определение сделки, например, сюда не подходит нарушение права, хотя оно и составляет юридическое действие и производит изменение в существующих юридических отношениях: цель нарушения права иная, а потому и существо сделки отлично от юридического действия, составляющего нарушение права"*(2).

Поскольку сделки - наиболее распространенный юридический факт, а также один из основных институтов гражданского права, интерес к ним ученых объяснить несложно. Сделкам и проблемам их недействительности посвящено множество работ как дореволюционных, так и советских и современных российских цивилистов.

Прежде чем перейти к анализу внутренней сущности сделки, рассмотрим ее как юридический факт и определим ее место в системе юридических фактов в соответствии с устоявшейся классификацией.

О.А. Красавчиков предложил делить юридические факты на события и действия; действия - на правомерные и неправомерные; правомерные действия на юридические акты и юридические поступки; при этом сделки рассматривались как разновидность юридических поступков*(3) .

События и действия дифференцируются по критерию зависимости от воли человека; правомерные и неправомерные действия - по критерию соответствия законодательству; акты и поступки - по критерию придания правового значения цели субъекта. Таким образом, сделка рассматривается как правомерное волевое действие, цели которого придается правовое значение. К такому мнению приходят практически все цивилисты.

Анализируя внутреннюю сущность сделки, обычно выделяют такие категории, как воля, волеизъявление, правовое основание (causa), мотив. Как видно из приведенного выше определения, оно содержит такие элементы, как правомерность, волевой характер, значимость целенаправленности действий. Таким образом, мотив сделки правового значения не имеет (подробнее об этом будет сказано ниже).

Рассмотрим названные элементы.

Правомерность сделки. Этот элемент представляется наиболее интересным, так как вызывает активную научную дискуссию уже несколько десятилетий. Поскольку сделка трактуется именно как правомерное действие, возникает проблема оценки недействительных сделок. Так, В.А. Тархов пишет, что понятие недействительных сделок логически противоречиво, поскольку сделка - правомерное действие, а потому недействительным быть не может*(4).

Мнение, в соответствии с которым под сделкой следует понимать только правомерные действия, а так называемые недействительные сделки собственно сделками не являются, обосновывали многие ученые. Разделяющие эту позицию приходят к выводу: недействительные сделки по сути являются правонарушениями. Ф.С. Хейфец считает, что "правомерность действия - это конститутивный элемент сделки, отличающий ее от правонарушения. Отсутствие в конкретной сделке элемента правомерности означает, что возникшее по форме как сделка действие на самом деле является не сделкой, а правонарушением"*(5).

Некоторые ученые подчеркивают, что именно по критерию правомерности сделка "отграничивается от всех тех юридических действий, которые противоречат закону, хотя в ряде случаев внешне они и выглядят как сделки, а не как неправомерные действия"*(6).

Другая позиция состоит в том, что характер действий (правомерность или неправомерность) нельзя считать определяющим признаком, поскольку это имеет значение только для последствий сделки, т.е. сделками являются и действительные, и недействительные сделки, а правомерность рассматривается как признак, элемент действительной сделки. Развивая такую позицию, Н.Д. Шестакова делает вывод: недействительны только сделки ничтожные либо те оспоримые, по которым существует соответствующее решение суда - остальные действия, даже не соответствующие каким-либо положениям закона, являются сделками действительными*(7).

И.Б. Новицкий употреблял понятие "противоправная сделка", отмечая, что определенные правовые последствия она вызывает, но эти последствия иные, чем те, к которым стремились стороны*(8).

Противники рассматриваемой позиции выдвигали аргументы, в соответствии с которыми признание недействительных сделок сделками ведет к стиранию разницы между сделками и правонарушениями. В ответ на это Д.М. Генкин писал: "Могут указать, что признание ничтожных сделок за сделки стирает общепринятое различие между сделками и неправомерными действиями - деликтами. Для сделки как юридического факта, в отличие от деликта, характерно наличие действия (воли), направленного на установление, изменение, прекращение гражданского правоотношения, тогда как при деликте лицо, его совершившее, вовсе не желает наступления тех или иных правовых последствий"*(9).

Как видим, Д.М. Генкин отождествлял понятия правонарушение и деликт, считая правомерность и неправомерность не элементом сделки как юридического факта, а элементом, определяющим те или иные последствия сделки. Промежуточной, на наш взгляд, можно назвать позицию Н.В. Рабинович, которая недействительные сделки называла одновременно и сделками, и правонарушениями "особого порядка", отмечая, что в данном случае следует говорить о правонарушении в широком смысле этого слова*(10).

Это мнение интересно и примечательно прежде всего тем, что в соответствии с ним дифференцируются понятия правонарушение и деликт. Представляется совершенно справедливым выделение особой категории неделиктных правонарушений, к которой относятся действия, влекущие за собой неосновательное обогащение; неисполнение договора; недействительные сделки. В этом контексте интересно мнение Ф.С. Хейфеца: "Недействительные сделки, являясь действиями неправомерными, представляют собой правонарушения. Отсутствие в системе гражданского права категории неделиктных правонарушений свидетельствует только о том, что она должна быть разработана. Но, на наш взгляд, это не дает никаких оснований относить недействительные сделки к институту сделок, т.е. к правомерным юридическим действиям, направленным на достижение определенного юридического результата, к которому стремились участники сделки"*(11).

Категория неделиктных правонарушений существует в доктрине; остается только терминологическая проблема - можно ли называть недействительные сделки сделками?

Если исходить из того, что сделки - действия правомерные, ответить логически безукоризненно крайне сложно. Рассмотрим позицию действующего Гражданского кодекса. В соответствии со ст.153 сделка - это действие, направленное на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей. Определение не содержит указаний ни на характер действия (правомерное оно или нет), ни на последствия. Не сказано, что сделкой является действие, влекущее за собой правовые последствия, желаемые сторонами (такой вывод обычно делается из негативного определения, данного в п.1 ст.167: недействительная сделка не влечет за собой правовых последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью).

Исходя из буквального толкования положений Кодекса, можно прийти к заключению, что сделками являются и действительные, и недействительные сделки; главное - направленность на возникновение, изменение, прекращение правоотношений. Действительные сделки порождают правовые последствия, желаемые сторонами, а недействительные - те последствия, которые указаны в законе.

Классификация юридических фактов в контексте вышесказанного может выглядеть так. Они подразделяются на события и действия; действия - на правомерные и неправомерные. Правомерные действия - это действительные сделки; административные акты (если они вызывают именно гражданские правоотношения); судебные решения (мы не будем останавливаться на дискуссии, связанной с вопросом о том, может ли судебное решение влиять на возникновение правоотношений; в ограниченном числе случаев это представляется возможным). Неправомерные действия - это недействительные сделки; деликты; действия, приводящие к неосновательному обогащению.

Такая позиция не основана на том, что под сделкой следует понимать действие только правомерное, но она полностью соответствует сути положений Гражданского кодекса о сделках и является внутренне непротиворечивой.

Интересно в рассматриваемом отношении мнение Д.И. Мейера. Он пишет: "...подобно юридическим действиям вообще, и сделки могут быть разделены на законные и незаконные". По его мнению, недействительные (незаконные) сделки, выходит, тоже можно отнести к сделкам. Однако далее Д.И. Мейер добавляет: ":собственно, только законные сделки можно назвать сделками, ибо сделки незаконные не считаются действительными, следовательно, и существующими. Но ничтожество поражает эти сделки только при соприкосновении их с общественной властью, а независимо от того они существуют точно так же, как и сделки законные, и встречаются нередко в действительности"*(12).

Из этого высказывания следует, что ученые, отрицающие возможность существования недействительных сделок, основывают свою позицию прежде всего на мнении Д.И. Мейера.

Следующий элемент сделки, который мы рассмотрим, - волевой характер. По нему сделки отличаются от событий, которые от воли субъектов не зависят.

События - такие юридические факты, которые развиваются независимо от воли человека; при этом, если событие абсолютное, возникновение его также от чьей-то воли не зависит, если относительное - толчок его возникновению дает именно воля человека, после чего все развивается само собой. В качестве примера относительного события часто приводят смерть убитого, так как само событие (смерть) возникло в результате волевых действий убийцы, но одновременно это событие явилось следствием патологических изменений в организме потерпевшего, не зависящих от воли убийцы. Абсолютные события - явления стихийного характера (в этой статье мы не станем подробно рассматривать события как юридические факты).

Волевой характер сделок определяется двумя взаимосвязанными факторами - субъективным и объективным. В качестве субъективного фактора представляется необходимым рассматривать волю субъекта сделки; в качестве объективного - его волеизъявление.

Воля - внутреннее намерение, желание субъекта, направленное на достижение определенного правового результата. Воля определяется как "психическое регулирование поведения, заключающееся в детерминированном и мотивированном желании достижения поставленной цели, в выборе решения, разработке путей, средств и применения усилий для их осуществления"*(13).

Очень интересно писал о воле профессор Копенгагенского университета Г. Гефдинг: "Как в греческой мифологии Эрос является старейшим и в то же время самым юным из богов, так в психологии, смотря по точке зрения, можно рассматривать волю или как самое первичное, или как самое сложное и производное душевное проявление. Если видеть волю только там, где бывает сознательный выбор между возможностями, то она предполагает высшее развитие познания и чувства"*(14).

Поскольку воля - понятие психологическое, уделим некоторое внимание взглядам на это понятие психологической науки. Крупнейший советский психолог С.Л. Рубинштейн писал, что любое психическое явление - это и отражение действительности, и звено в регуляции деятельности; при этом воля является высшей (как побудительной, так и распорядительной) формой психической регуляции*(15).

И.М. Сеченов называл волю деятельной стороной разума и морального чувства. В волевых действиях реализуется активность личности; при этом в психологии принято считать, что волевые действия характеризуются физическими и психическими условиями, вызванными преодолением значительных трудностей и препятствий: "Волей называется способность человека сознательно управлять собой в деятельности с труднодостижимыми целями"*(16).

Волевое усилие определяется как "форма эмоционального стресса, мобилизующего внутренние ресурсы человека (память, мышление, воображение и др.), создающего дополнительные мотивы к действию, которые отсутствуют или недостаточны, и переживаемого как состояние значительного напряжения"*(17).

О воле как механизме, направленном на преодоление препятствий, писали такие ученые-психологи, как К.Н. Корнилов, Б.Н. Смирнов, П.А. Рудик, П.В. Симонов и др.

Действие волевого усилия означает внутреннее усиление влияния одних мотивов и затормаживание влияния других. "Воля - это не только умение чего-то пожелать и добиться, но и умение заставить себя отказаться от чего-то. Воля - не просто желание и его удовлетворение, но и желание и отказ одновременно"*(18).

Таким образом, воля проявляется в осуществлении побудительной и тормозной функций; иначе говоря, в психической деятельности воля выполняет две взаимосвязанные функции - активизирующую и тормозящую.

Побудительная функция определяется проявлениями активности человеческого сознания; в единстве с побудительной выступает тормозящая функция, состоящая в сдерживании нежелательных проявлений активности. На рассмотренных психологических категориях базируется теория внутренней сущности как действительных, так и недействительных сделок; воля на совершение последних формируется при недостаточной активности тормозящей функции.

С.Л. Рубинштейн считал, что зачатки воли заключены в потребностях как исходных побуждениях человека к действию. На связь воли с потребностями обращал внимание и П.В. Симонов: "Для исследования психофизиологии воли чрезвычайно существенна ее обязательная приуроченность к какой-либо из многочисленных человеческих потребностей. Вот почему мы не продвинемся ни на шаг в разработке проблемы воли без уточнения вопроса о потребностях и мотивах: их количестве, качестве, классификации, иерархии, их "факториальном весе" в структуре данной личности"*(19).

В психологии волю рассматривают в ряду побудителей поведения, зачастую отождествляя ее с желаниями субъекта; нередко подчеркивается "внутреннее родство воли с потребностями, мотивами, целями человека"*(20).

Как отмечает В.А. Иванников, основным механизмом волевого поведения "является изменение или создание дополнительного смысла действия, когда действие выполняется уже не только ради мотива, по которому действие было принято к осуществлению, но и ради личностных ценностей человека или других мотивов, привлеченных к заданному действию"*(21).

Отметим очень интересное направление, сформировавшееся в психологии в последнее время. Это направление представляет собой отрицание воли. Так, в 1991 г. В.А. Иванников, рассматривая различные (и выдвигая собственную) позиции по вопросам механизмов волевого поведения, приходит к следующему выводу: "Обилие гипотез при отсутствии заметного прогресса в выделении психической реальности, соотносимой с термином "воля", вряд ли является случайным. Дело скорее всего в том, что такой особой реальности просто не существует, а намеренное изменение побуждения к заданному действию достигается через совместную работу известных психических процессов или, точнее, в результате совместной работы мозга и психики". А уже в 1998 г. Иванников называет волю понятием, лишенным реального содержания, введенным в психологию не как обозначение каких-то психических реальностей, а как теоретическое допущение: "мы должны вернуться к тем явлениям и реальностям поведения человека, которые заставили нас ввести понятие воли. То есть мы должны найти психологический механизм (механизмы), обеспечивающий регуляцию действий, а не пытаться догадаться - что есть воля". Известный российский психолог Е.П. Ильин считает, что неверно "понимание воли как какого-то обособленного психического образования, существующего наряду с разумом, мотивами, эмоциями и выступающего в качестве высшего и самостоятельного детерминатора и регулятора поведения"*(22).

Более того, Ильин приходит к выводу: уже в своей "Физиологии нервной системы" И.М. Сеченов, И.П. Павлов, Н.Е. Введенский высказывали мысль о том, что воля как самостоятельный психологический феномен, управляющий поведением человека наряду с разумом и моральными чувствами, не существует.

Процесс формирования воли - вопрос очень важный и интересный как для психологов, так и для юристов. Например, в качестве звеньев волевого акта выделяют принятие решения и его исполнение. В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев для понимания психологии воли и ее формирования выделяют этап, на котором происходит непосредственное инициирование деятельности и поддержание ее по ходу осуществления - процесс формирования ситуационного побуждения. "Побуждение является инициирующим началом конкретной деятельности, разворачивающейся в данный момент и в данной ситуации. Возникновение побуждения связано с последовательным становлением отдельных моментов мотивации: установочной готовности к деятельности, ее направленности, выборе средств и способов действия, создания уверенности в успехе и правильности действия"*(23).

Необходимо выделить особую категорию - волеобразование. В цивилистике на нее уже обращалось внимание. Так, И.Б. Новицкий писал о соотношении побудительных стимулов деятельности человека и мотивов его воли, которые диктуют выбор способов удовлетворения сформировавшихся определенным образом потребностей*(24).

В.С. Толстой выделял три этапа волеобразования (процесса формирования воли человека, направленной на совершение сделки): возникновение потребности и осознание способов ее удовлетворения; выбор конкретного способа удовлетворения потребности; принятие решения совершить сделку*(25).

Ю.В. Чуфаровский отмечает, что началом формирования воли у человека служит влечение, которое возникает на базе инстинктов: пищевого, оборонительного, полового и др. Когда влечение оформляется в сознании, выясняются пути и способы его удовлетворения, - это уже является желанием. "В сложном волевом процессе можно выделить ряд этапов. Первый этап - это возникновение побуждения, стремление к достижению определенной цели. Потом появляется сознание ряда возможностей достижения этой цели и сразу же за этим - мотивы, подкрепляющие или опровергающие эти возможности. Дальше начинается борьба мотивов. При этом, взвесив все "за" и "против", рассмотрев различные мотивы, учтя конкретную обстановку, человек принимает решение. Волевое действие заканчивается реализацией решения. Продолжительность каждого из этапов различна и зависит от особенностей личности и объективных условий выполнения принятого решения"*(26).

Приведенная цитата позволяет проследить связь между волей и волеизъявлением. Понятие волеизъявление обычно не выделяется и не рассматривается психологами, являясь, следовательно, категорией чисто юридической. "Сначала воля на совершение сделки вызревает изнутри, а затем уже выражается вовне"*(27).

При отсутствии волеизъявления воля, безусловно, не оказывает никакого влияния на гражданские правоотношения. "Воля, не проявленная вовне, не имеет юридического значения. Решение лица совершить сделку доводится до сведения других лиц посредством волеизъявления. Естественно, что воля, проявленная вовне, не перестает быть волей, но только таким способом она становится известной другим участникам гражданского оборота и может порождать правовые последствия"*(28).

Волеизъявление может рассматриваться как объективный фактор, определяющий характер сделок. Именно с волеизъявлением связывает закон классификацию сделок на односторонние, двусторонние, многосторонние: в силу п.2 ст.154 ГК РФ односторонней считается сделка, для совершения которой необходимо и достаточно выражения воли одной стороны; двусторонней сделкой (договором) - та, для заключения которой необходимо выражение согласованной воли двух сторон. Многосторонняя сделка - тоже договор; для ее совершения необходимо выражение согласованной воли трех или более сторон. Обращает на себя внимание то, что в цивилистике используется понятие односторонний договор, однако это пример не совсем удачного использования терминов. Классификация договоров на одно - и двусторонние не имеет отношения к волеизъявлению. Односторонним называют договор, одна из сторон которого имеет только права, другая - только обязанности; соответственно, двусторонний договор предполагает наличие у каждой стороны как прав, так и обязанностей.

В качестве примеров односторонних сделок можно привести завещание, выдачу доверенности, объявление конкурса. Представляется, что как односторонние сделки можно рассматривать действия, направленные на исполнение договора (хотя это и спорный вопрос).

Волеизъявление - это выражение, внешнее проявление воли. Многие ученые отмечают, что именно волеизъявление как внешне выраженная (объективированная) воля может быть подвергнуто правовой оценке. В целом с таким мнением можно согласиться, однако надо отметить, что и будучи изъявленной, воля сохраняет свое правовое значение. В ряде случаев это проявляется в необходимости учитывать волю лица наряду с существующим волеизъявлением либо даже несмотря на него.

Именно волеизъявление - фактор, определяющий заключение сделки. Однако иногда для того, чтобы действие стало правовым (имеющим значение для гражданского права), т.е. сделкой, одного волеизъявления недостаточно. В таких (не очень распространенных) случаях помимо волеизъявления необходима еще и передача имущества. Эти сделки - реальные (от лат. resвещь) в отличие от консенсуальных (от лат. consensus - соглашение). К реальным сделкам относятся, в частности, такие договоры, как заем, хранение, перевозка грузов. Дарение может быть как реальным, так и консенсуальным договором; применительно к хранению то же можно сказать лишь о хранении профессиональном, поскольку Гражданский кодекс допускает заключение консенсуальных договоров только профессиональными хранителями.

Перечисленные реальные договоры названы таковыми в Гражданском кодексе РФ. Возникает вопрос: возможно ли придание договору режима реальной сделки путем соглашения сторон? Иными словами, правомерно ли определение в договоре, например, подряда (любом консенсуальном), что он вступает в силу не с момента достижения соглашения, а с момента передачи определенного имущества (при том, что все положения о понятии договоров сформулированы в Кодексе императивно)? Вопрос можно сформулировать и шире: возможно ли договорное изменение режима реальной и консенсуальной сделки?

Прежде всего уточним высказанную мысль - положения о характере конкретной сделки сформулированы Гражданском кодексе в большинстве случаев императивно. Как исключение можно назвать договор страхования - в силу п.1 ст.957 ГК РФ "договор страхования, если в нем не предусмотрено иное, вступает в силу в момент уплаты страховой премии или первого ее взноса". Таким образом, реальный договор страхования может стать консенсуальным в силу соответствующего волеизъявления сторон. Но подобная трансформация невозможна, если Кодекс не допускает установления иного в договоре. Так, указание в договоре непредпринимательского хранения на то, что договор вступает в силу с момента его заключения, ничего не меняет данное положение договора не будет иметь юридической силы как противоречащее Гражданскому кодексу; договор все равно вступит в силу (станет договором) только с момента передачи вещи.

Из сказанного следует: реальный в силу закона договор может стать консенсуальным, только если сам закон это допускает. Может ли быть сформулировано такое же правило и для консенсуальных договоров? Ответ представляется отрицательным, хотя (как отмечалось) ГК РФ императивно определяет и такие договоры. Но в данном случае положение договора о том, что он вступает в силу не с момента достижения соглашения, а с момента передачи имущества, должно быть квалифицировано не как противоречие нормам Кодекса, а как условие, что соответствует правилам ст.157. Подобная сделка может быть отнесена к особой категории условных сделок.

Из того, что для реальных сделок достижения соглашения (волеизъявления) недостаточно, некоторые ученые делают вывод, в соответствии с которым употребленный в ст.153 ГК РФ термин действие подлежит расширительному толкованию применительно "к тем сделкам, где бы "действия" охватывали и волеизъявление, и иное юридическое действие, например, передачу имущества, без чего сделка не может быть совершенной"*(29).

В принципе, с этим можно согласиться, хотя Гражданский кодекс и не раскрывает понятие действия. Гораздо более нуждается в толковании (а возможно, и в уточнении) норма п.3 ст.154 ГК РФ, в силу которой "для заключения договора необходимо выражение согласованной воли двух сторон (двусторонняя сделка) либо трех и более сторон (многосторонняя сделка)". Поскольку редакция этой нормы не содержит упоминаний о том, что для заключения договора может быть необходимо еще кое-что (помимо согласованной воли), то по сути нормы о реальных сделках противоречат названому положению Кодекса.

Отметим еще одну неточность, теперь доктринальную. Абсолютно все ученые говорят о реальных и консенсуальных сделках. Между тем очевидно, что классификация по данному критерию значима только применительно к договорам - для односторонних сделок нет смысла говорить о реальности или консенсуальности, так как односторонняя сделка не предполагает совпадающих волеизъявлений.

Одно из основных положений теории сделок состоит в том, что воля и волеизъявление должны совпадать. Это совпадение презюмируется действующим ГК РФ. Иначе говоря, при имеющемся волеизъявлении наличие воли предполагается - иное необходимо доказывать. Тем не менее на практике нередки ситуации, когда воля и волеизъявление не совпадают либо совпадают не полностью, либо наличие одного из этих элементов ставится под сомнение. "Может случиться, что воля выражена лицом так неудачно, что внешнее ее выражение (или волеизъявление) оказалось не соответствующим внутреннему решению, тому намерению, которое было у данного лица. Тогда возникают вопросы: чему придать преимущественное значение - воле или ее внешнему выражению, и можно ли признать договор состоявшимся"*(30).

Ведется давняя и интересная дискуссия, связанная с тем, чему необходимо отдавать предпочтение - воле или волеизъявлению. Как отмечают ученые, "борьба между словом и волей стороны проходит через всю классическую юриспруденцию"*(31).

В качестве примера ситуации, когда необходимо считать приоритетной либо волю, либо волеизъявление, нередко приводят так называемое дело Курия (causa Curiana), возникшее в римском праве*(32).

В завещании субъекта было сказано: "Если у меня родится сын и умрет, не достигнув совершеннолетия, то Курий будет моим наследником". Сын у наследодателя не родился, в результате чего возникли проблемы, связанные с толкованием указанного положения завещания. Согласно тексту (волеизъявлению) имущество должно было перейти к наследникам по закону; по духу завещания (воле наследодателя) имущество должно было перейти к Курию.

В качестве еще одного примера приведем современную ситуацию. Арбитражный суд рассмотрел требование арендатора к арендодателю о внесении изменений в заключенный договор аренды. Требование было основано на несоответствии воли и волеизъявления. Суть дела состояла в том, что согласно п.11 договора арендная плата составляла 1 000 условных единиц в месяц. Арендатор доказывал, что данное положение было внесено в договор ошибочно, так как, во-первых, средняя стоимость аренды подобного имущества равнялась примерно 90-110 условным единицам в месяц; во-вторых, истинная воля сторон (что следовало из деловой переписки) была направлена на установление арендной платы именно в размере 100 условных единиц.

И в первом, и во втором примерах, как и во всех подобных случаях, возможно три варианта решения проблемы: считать предпочтительной волю; считать предпочтительным волеизъявление; считать сделку несостоявшейся на основании отсутствия единства воли и волеизъявления. Корнями все эти позиции уходят в римское право. Древнейшее римское право при толковании договоров исходило из того, что выражено вовне; исследование подлинной воли лица не производилось, т.е.предпочтение отдавалось волеизъявлению. В классический период стала преобладать та точка зрения, что внешнее выражение воли (слово, письмо) не должно иметь исключительного значения и вытеснять из поля зрения подлинное намерение, подлинную мысль лица, вступившего в сделку. Отсюда следовал вывод, что при расхождении воли и ее внешнего выражения никакого юридического результата не возникает: то, что стороны выразили (id quod dictum est), не соответствует их подлинным намерениям, а то, что они хотели выразить (id quod actum est), не выражено. Однако затем возобладала другая точка зрения - если воля не соответствует волеизъявлению, а содержание подлинной воли можно установить, договор должен толковаться не по букве, а по скрывающейся за буквой мысли.

В наши дни ученые, исследуя сущность сделок, обосновывают одну из трех названных позиций. Так, Н.В. Рабинович и В.П. Шахматов считают, что при расхождении между волей и волеизъявлением (если сделка признается состоявшейся и истинная воля может быть выяснена) предпочтение должно быть отдано воле. Отметим, что в этом случае должна выясняться истинная воля, существовавшая на момент совершения сделки, а не на момент толкования ее положений. Если стороны не могут представить доказательств существования конкретной воли на момент совершения сделки, необходимо признать, что истинную волю выяснить невозможно.

И.Б. Новицкий, С.В. Занковская отдают преимущество волеизъявлению, так как в сделках "юридические последствия связываются именно с волеизъявлением, благодаря чему и достигается устойчивость сделок и всего гражданского оборота в целом"*(33).

Третья позиция состоит в том, что воля и волеизъявление равнозначны. Эта точка зрения обосновывается такими учеными, как М.М. Агарков, О.А. Красавчиков, О.С. Иоффе, В.А. Мусин, А.М. Белякова, Ф.С. Хейфец. Они обращают внимание на то, что условием действительности сделки закон считает совпадающие волю и волеизъявление, следовательно, в случаях несовпадения воли и волеизъявления или упречности воли возникает необходимость признания сделки недействительной. "Оба эти элемента совершенно необходимы и равнозначны. Только в их единстве заложена сущность сделки. Отсутствие любого из этих элементов означает отсутствие сделки"*(34).

Такая позиция не может не вызвать некоторые возражения. С одной стороны, действительно, воля и волеизъявление не должны противопоставляться, должны полностью совпадать, быть едиными. С другой стороны, если они все-таки не совпадают, считать сделку на этом основании несостоявшейся представляется не вполне обоснованным. Ф.С. Хейфец полагает, что при доказанности несоответствия волеизъявления внутренней воле неизбежно возникает вопрос о недействительности сделки - "и никакие соображения устойчивости гражданско-правовых связей не могут обусловить необходимость считаться с тем, что было выражено вовне. В тех случаях, когда содержание волеизъявления не соответствует внутренней воле субъекта, закон (ст.178 и 179 ГК РФ) предоставляет возможность признавать такие сделки недействительными"*(35).

Между тем такие сделки могут быть признаны недействительными, только если об этом прямо сказано в законе. ГК РФ перечисляет ситуации, в которых (и только в которых) несоответствие воли и волеизъявления влияет на действительность сделки: совершение сделки без цели создать правоотношения либо с целью создать иные правоотношения, нежели те, о которых сказано в волеизъявлении (ст.170); совершение сделки под влиянием заблуждения (ст.178); под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, стечения тяжелых обстоятельств (ст.179). В других ситуациях, когда воля и волеизъявление не совпадают (в частности, в приведенных выше примерах с causa Curiana и договором аренды), одного факта несовпадения для признания сделки недействительной недостаточно.

Приоритет воли представляется наиболее целесообразным только в тех ситуациях, когда ее изъявление не позволяет сделать какие-либо разумные выводы о намерении сторон (например, в одном экземпляре договора сказано, что должно быть поставлено 450 т товара, в другом - 2 450 т). Подчеркнем, именно такова позиция действующего закона применительно к толкованию договора. Статья 431 ГК РФ устанавливает, что при толковании судом условий договора должно приниматься во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений, которое устанавливается в случае неясности путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. Таким образом, при несоответствии (неясности соответствия) воли и волеизъявления договор является действительным, приоритет отдается волеизъявлению. И только если путем буквального толкования (изучения волеизъявления) определить содержание договора невозможно, подлежит выяснению воля сторон с учетом цели договора. То есть только в этом случае принимаются во внимание все возможные обстоятельства, позволяющие выяснить истинную волю, включая переговоры, предшествовавшие заключению договора, деловую переписку, практику взаимоотношений сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон.

В нашем примере с арендной платой суд правомерно учел именно волеизъявление, а не истинную волю (наличие которой было доказано), а вот в ситуации с количеством подлежащего поставке товара (когда в экземплярах договора были указаны разные цифры) суд обратился к выяснению воли сторон, следовавшей из практики взаимоотношений субъектов.

Интересен взгляд на рассматриваемые проблемы дореволюционных юристов. Д.И. Мейер считал: при выяснении смысла сделки прежде всего следует руководствоваться ее буквальным смыслом, что не всегда возможно, так как "сделки заключает всякий гражданин: и образованный, у которого развит дар слова, и необразованный". Исходя из этого, необходимо руководствоваться следующими правилами: рассматривать существо сделки с учетом намерений и доброй совести участников, т.е. выяснять их волю, недостаточно выраженную словами; при неясности части сделки пытаться объяснить эту часть посредством других, ясных частей; если из сделки смысл ее понять невозможно, следует обратиться к законодательству (которое "дает очень много определений о различных сделках не в том намерении, чтобы сделать эти определения безусловно обязательными, а на случай, что граждане не вполне определят свои отношения по сделке") или к обычаю; в ситуациях, когда возможны разные толкования одного и того же положения в пользу каждой из противоположных сторон в сделке, необходимо толкование в пользу обязанного лица - "это правило основывается на том соображении, что лицо, обязанное по сделке, находится в худшем положении, нежели лицо, приобретающее права, и поэтому нуждается в большем внимании к себе. Кроме того, имеется еще в виду, что лицо, приобретающее право по сделке, само должно позаботиться о точном определении права, в противном случае пусть пеняет на себя". Необходимо исходить из того, что "участники сделки желают постановить нечто законное, действительное, ибо нарушение закона не предполагается"*(36).

И только если все попытки истолковать сделку оказались безрезультатными, она считается недействительной по причине неясности воли участников.

Обращает на себя внимание, что ст.431 ГК РФ, устанавливающая названные правила, регулирует не общую, а в значительной степени частную ситуацию - относится к толкованию договоров. Возникает вопрос: как поступать, если воля и волеизъявление противоречат друг другу (либо не вполне ясны) в односторонних сделках, например, в ситуациях, подобных causa Curiana? Думается, что в ближайшее время на практике вопрос соответствия воли и волеизъявления в завещаниях приобретет особую актуальность в связи со вступлением с 1 марта 2002 г. в действие третьей части ГК РФ, нормы которой допускают составление закрытых завещаний. Субъекты будут формулировать (изъявлять) свою волю без помощи квалифицированного юриста (нотариуса), что неизбежно приведет к проблемам.

Между тем положения о толковании сделок в Гражданском кодексе, к сожалению, отсутствуют. Поэтому в случае спора придется обосновывать наличие этого пробела в правовом регулировании и, как следствие, необходимость применения аналогии закона - положений, регулирующих толкование договора, к ситуациям толкования сделок (что, как любая аналогия, не бесспорно).

Следующий элемент сделки, который представляется необходимым рассмотреть - правовое основание (causa). Causa - цель субъектов, вступающих в сделку, - например приобретение права собственности. Ф.С. Хейфец подчеркивает, что хотя цель и основание - понятия не тождественные, в сделке они означают одно и то же.

Causa сделки должна быть законной и осуществимой - на это указывал в своих работах В.А. Рясенцев: "...если в момент заключения сделки цель ее неосуществима, то сделка не имеет юридической силы - например завещание вклада в пользу лица, о смерти которого в момент завещания вкладчик не знал"*(37).

Необходимо дифференцировать юридические цели (основания сделки) и социально-экономические цели субъектов сделки, так как одна и та же социально-экономическая цель может быть достигнута путем реализации различных правовых целей (например, цель использования автомобиля может быть достигнута и путем приобретения права собственности, и права пользования автомобилем).

Когда речь идет о совершении недействительных сделок, цель и правовой результат не совпадают, иначе говоря, недействительные сделки порождают не те последствия, наступления которых желали стороны, а те, которые указаны в законе.

Напрашивается вывод: при совершении недействительных сделок у субъектов существует направленность на достижение необходимого им результата (поэтому речь идет именно о сделках), но этот результат не санкционирован законом, поэтому наступают иные (указанные в законе) последствия.

С вопросом о causa сделки наиболее тесно связана классификация сделок на каузальные и абстрактные. Критерием такой классификации может быть названо наличие (отсутствие) связи между правовым основанием и действительностью сделки (т.е. ее существованием).

Большинство сделок в гражданском праве - каузальные (от лат. causa - основание), поэтому порок в правовом основании может повлечь за собой недействительность сделки. Кроме того, надо отметить, что каузальная сделка позволяет судить о ее правовом основании. Отсюда следует важный практический вывод о том, что недействительной является сделка купли-продажи вещи, совершенная несобственником этой вещи без специальных полномочий, поскольку в данном случае не может быть достигнута правовая цель- переход права собственности. Недостижимость этой цели вытекает на отсутствии в системе оснований приобретения права собственности такого основания, как добросовестность владения.

Из вышесказанного можно сделать вывод, реализация которого ставит в абсолютно незащищенное положение добросовестного приобретателя и делает практически бессмысленными положения Гражданского кодекса о виндикации (и особенно об ее ограничении). Вывод этот состоит в том, что при невозможности виндикации вещи (в частности, у добросовестного возмездного приобретателя) она все равно у него истребуется в результате признания недействительными всех сделок по передаче этой вещи (так как право собственности не перешло и не могло перейти в отсутствие воли на это собственника). Такая позиция высказывается, в частности, В.В. Витрянским. По такому пути идет и практика, что влечет за собой полную незащищенность добросовестного приобретателя движимой вещи (применительно к недвижимости механизмы защиты существуют в той степени, в какой они могут быть созданы системой регистрации прав и их перехода). Поскольку и невозможно, и нецелесообразно создавать систему регистрации движимого имущества (как невозможно и иным способом в большинстве случаев доказать право собственности на движимую вещь), добросовестный покупатель считает, что он приобрел вещь у собственника, следовательно, сам стал ее собственником. Механизмов, позволяющих защитить такого субъекта, у которого вещь впоследствии истребуется (так как все сделки по ее передаче признаются недействительными), не существует. В связи с этим вызывает одобрение позиция ученых, стремящихся создать такие механизмы. Например, предлагается внести в ГК РФ изменения, в соответствии с которыми добросовестность приобретения вещи будет являться одним из способов приобретения (и соответственно - прекращения) права собственности.

Многие критикуют сложившуюся практику применения последствий недействительности в случаях передачи имущества несобственником добросовестному приобретателю. Такова позиция ученых кафедры гражданского права юридического факультета СПб ГУ (подробно она освещается в работе Н.Д. Шестаковой)*(38).

Тем не менее при существующем законодательном регулировании применить выводы ученых на практике крайне затруднительно (какими бы теоретически обоснованными они ни казались), поскольку causa при указанных обстоятельствах недостижима.

Действительность каузальных сделок зависит от правового основания в этом заключается связь между ними.

Абстрактными (от лат. abstrahere - отделять) являются сделки, в которых связь между правовым основанием и действительностью никакого значения не имеет (юридически эта связь отсутствует). Между тем правовое основание, безусловно, есть (если нет правового основания, нет и сделки). Таким образом, если перед нами абстрактная сделка, то она будет действительной независимо от выявления порока в правовом основании либо от обнаружения его отсутствия.

В качестве примера абстрактной сделки обычно приводят вексель (как отмечалось, абстрактных сделок в гражданском праве немного). Представляется необходимым уточнить: "абстрактный характер носит вексель, предъявленный к платежу не первоначальным держателем"*(39)

То есть, если вексель не передавался, он является каузальной сделкой (с точки зрения вексельного права это положение не бесспорно).

Совершение абстрактной сделки с соблюдением всех предъявляемых законом условий означает ее действительность, что безусловно способствует повышению привлекательности таких сделок для гражданского оборота. Так, платежа по векселю имеет право требовать любой управомоченный векселедержатель, даже если будет доказано отсутствие оснований выдачи векселя - добросовестный приобретатель векселя становится полным обладателем выраженных в нем прав (примечательно, что права перейдут (или возникнут) независимо от добросовестности предыдущего владельца). На этом основано участие векселя в обороте (в данном случае добросовестные векселедержатели ничем не рискуют, даже если первый векселедержатель был недобросовестным); именно поэтому, как отмечалось, сомнителен абстрактный характер векселя, передача которого не осуществлялась.

Абстрактной сделкой является и банковская гарантия - односторонняя сделка, в силу которой кредитная организация обеспечивает исполнение обязательства должника (принципала) перед кредитором (бенефициаром) путем обещания предоставить определенную денежную сумму по требованию принципала. Кроме того, как пример абстрактной сделки иногда приводят внешнеторговый коносамент, периодические расчеты по сальдо. Абстрактность товарораспорядительных ценных бумаг представляется спорной (лишен ли заинтересованный субъект права доказать, что оснований для выдачи товарораспорядительной ценной бумаги (передачи груза) не было? Отрицательный ответ приведет к выводу о возможности требовать выдачи груза (передачи которого не было) - и именно груза, а не какой-либо компенсации, ибо в этом состоит имущественное право, предоставленное данной бумагой). Абстрактный характер расчетов по сальдо (если их вообще можно назвать сделками) тоже вызывает определенные сомнения, так как сущность и структура таких расчетов допускает осуществление перерасчета сальдо в случае неправомерности одного из осуществленных платежей, сальдо по которому учитывается.

Как видно, абстрактные сделки подчас привлекательнее, чем каузальные, - их действительность может быть поставлена под сомнение гораздо меньшим числом обстоятельств. В связи с этим возникает вопрос: какие сделки считать абстрактными, какие - каузальными? Высказывается мнение, в соответствии с которым "для действительности абстрактных сделок обязательно указание на их абстрактный характер в законе"*(40).

Эта мысль нуждается в уточнении, так как закон не употребляет названных терминов (они являются доктринальными). Указание в законе на абстрактный характер сделки осуществляется путем указания на последствия отпадения правового основания сделки либо на условия признания ее недействительной. Так, независимость банковской гарантии от основного обязательства (о чем сказано в ст.370 ГК РФ) определяется правилами п.2 ст.376, в соответствии с которыми гарант обязан исполнить обязательство по гарантии, даже если основное обязательство, обеспеченное банковской гарантией, недействительно либо прекратилось по любым основаниям, в том числе надлежащим исполнением. Гарант обязан осуществить платеж, получив второе требование бенефициара в ответ на сообщение об отпадении оснований платежа (это правило ч.2 п.2 ст.376 можно трактовать как льготу, предоставленную российским законом, поскольку в мировой практике гарант обязан платить по первому требованию бенефициара, независимо от отпадения правовых оснований). Абстрактность банковской гарантии в российском праве несколько ослаблена. Тенденция к ее ослаблению (т.е.к усилению каузальности) прослеживается в судебной практике, которая нередко исходит из того, что предъявление бенефициаром требования о платеже к гаранту при наличии обстоятельств, указанных в п.2 ст.376, является злоупотреблением правом. А поскольку в соответствии с п.2 ст.10 ГК РФ при наличии злоупотребления суд может отказать в защите права, то требования бенефициара, основанные на ч.2 п.2 ст.376, не подлежат удовлетворению. Представляется, что подобная практика противоречит сущности банковской гарантии как абстрактной сделки; ее продолжение приведет к тому, что положение ст.370 ГК РФ о том, что обязательство гаранта перед бенефициаром не зависит от основного обязательства, станет чисто декларативным, лишенным реального содержания.

В литературе нередко выделяют особую категорию сделок, для которых определяющим является лично-доверительный элемент. Это сделки фидуциарные (от лат. fiducia - доверие). Думается, такие сделки могут быть отнесены к особой категории каузальных, ведь их существование определяется характером правовой связи, т.е.помимо основного (обычного) элемента правовой связи появляется дополнительный (лично-доверительный) элемент, изменения в котором дают основание изменить основную связь. Проявляется это в том, что утрата доверия одной стороны фидуциарной сделки к другой дает право одностороннего отказа от сделки.

Следующей категорией, имеющей отношение к теории сделок, является мотив сделки. Безусловно, под его влиянием формируются цели субъекта. Мотив, как уже отмечалось, - неотъемлемый элемент волевого действия. В этом качестве теория сделок учитывает и рассматривает мотивы, но самостоятельного значения в цивилистике мотив не имеет. Психологи определяют мотив как "осознанное побуждение, обусловливающее действие для удовлетворения какой-либо потребности"*(41).

Мотив определяет намерение человека, побуждает совершить определенную сделку. Поэтому мотив находится вне понятия сделки, следовательно, ошибка в мотиве на действительность сделок повлиять не может. Пример: после заключения договора купли-продажи материалов для строительства дома у покупателя был изъят земельный участок, где должно было вестись строительство. Покупатель обратился в суд с требованием признать сделку недействительной. Безусловно, оснований для удовлетворения иска нет, поскольку мотив сделки (в данном случае - договора купли-продажи) правового значения не имеет. Другой пример: субъект, получив приглашение от друга на день рождения, приобрел подарок, однако друг отменил свое приглашение. Мотив отпал, но на действительность договора купли-продажи это не повлияет.

Мотив может стать составной частью, элементом сделки по желанию сторон договора, если они условятся, что именно с данным мотивом связывается наступление, изменение, прекращение правоотношений. В таком случае сделка станет условной, а ее можно определить как сделку, в которой мотив ее совершения имеет юридическое значение.

Представляется, что условной сделкой может быть как договор, так и односторонняя сделка, хотя последние гораздо менее характерны и распространены. Обратим внимание на то, что конструкция ст.157 ГК РФ, которая посвящена сделкам, совершенным под условием, не предполагает совершения односторонних условных сделок, поскольку определяет условные сделки так: "Сделка считается совершенной под отлагательным условием, если стороны (выделено мной. - М.Т.) поставили возникновение прав и обязанностей в зависимость от обстоятельства, относительно которого неизвестно, наступит оно или не наступит". Поскольку в тексте статьи речь идет о сторонах, можно сделать вывод: в Гражданском кодексе под условными сделками понимаются только договоры.

Условные сделки подразделяются на две группы в зависимости от характера условия: с отлагательным и отменительным условиями. О самом условии можно сказать, что это должно быть такое обстоятельство, возникновение которого неочевидно и необязательно (при этом оно может зависеть как от стихийных, природных явлений, так и от действий субъектов).

По названному критерию условные сделки отличаются от срочных, точнее, от такой разновидности последних, как срочные сделки с особым указанием на срок в виде обстоятельства, которое неизбежно наступит (будь то начало навигации или возвращение человека из командировки).

Именно с условными сделками связаны два специальных правила, установленных для ситуации, когда определенный субъект пытается вызвать наступление обстоятельства-условия или, наоборот, каким-то образом воспрепятствовать этому. Пункт 3 ст.157 ГК РФ устанавливает, что если наступлению условия недобросовестно воспрепятствовала сторона, которой наступление условий невыгодно, то условие признается наступившим; если наступлению условия недобросовестно содействовала сторона, которой наступление условия выгодно, то условие признается ненаступившим. Как видно, интересы другой (добросовестной) стороны законом не учитываются.

Приведем следующую ситуацию. Два субъекта (Иванов и Степанов) заключили договор аренды склада, принадлежащего Степанову, с условием, что договор вступит в силу, если по каким бы то ни было причинам прекратится действующий договор аренды между арендатором (Ивановым) и другим арендодателем (Зайцевым). Степанов осуществил поджог арендуемого Ивановым склада и тем самым недобросовестно способствовал наступлению условия. Следует ли считать условие не наступившим? При буквальном толковании закона (соответствующие нормы сформулированы императивно) следует только положительный ответ, хотя, как видно, в данной ситуации это невыгодно добросовестной стороне.

Кроме того, из текста норм закона неясно, как поступать, если Степанов осуществил лишь попытку поджога. Считать условие ненаступившим либо считать попытку не имеющей гражданско-правового значения?

Из буквального толкования п.3 ст.157 ГК РФ следует, что для наступления указанных последствий попытки заинтересованного лица воспрепятствовать или посодействовать наступлению известного обстоятельства достаточно. Вовсе не обязательно, чтобы эта попытка увенчалась успехом (отметим, что некоторые ученые придерживаются иного мнения - так, в упомянутом учебнике гражданского права под редакцией А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого говорится, что "искусственно вызванное событие считается ненаступившим, а предотвращенное - наступившим" - такая формулировка не предполагает учет ни к чему ни приведших попыток). Правомерен вопрос: с какого момента возникнут (либо будут прекращены) правоотношения, если заинтересованное лицо предпримет неудачную попытку повлиять на условие? По всей видимости, таким моментом должен считаться день, когда была предпринята соответствующая попытка. Возможно и другое мнение: считать, что попытка ничего не изменила, и подождать наступления условия естественным путем. Третий вариант - предоставить решение данного вопроса (об оценке попытки) добросовестной стороне, исходя из ее интересов. Так же необходимо решать вопрос оценки и осуществленного действия.

Формулировка п.3 ст.157 не отвечает еще на два очень важных практических вопроса. Что означает недобросовестность? Как следует расценивать действия не стороны, а третьего лица в интересах стороны, заинтересованной в наступлении либо ненаступлении условия?

Отвечая на первый вопрос, уточним его: считать ли недобросовестными действия, не соответствующие только закону либо также и нормам морали? Рассмотрим пример, приведенный в учебнике под редакцией А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого: гражданин заключает договор купли-продажи жилого дома, становится его собственником при условии, что в течение трех месяцев продавец сможет найти работу в другом городе. Используя свои возможности, покупатель помог продавцу найти работу. Поскольку "влияние осуществлялось правомерными добросовестными действиями", заинтересованность покупателя на наступление события не влияет, поэтому событие считается наступившим без каких-либо ограничений. Следует ли из представленной позиции отождествление добросовестности и правомерности? А если бы покупатель договорился со своим знакомым в другом городе о том, что работа продавцу будет предоставлена временно (для вида), пока не оформлены все документы?

Некоторые полагают, что недобросовестность следует понимать как нарушение норм права или морали. Такое мнение кажется предпочтительным, хотя и способным породить не менее серьезные практические проблемы.

С последним примером определенным образом связан ответ на второй поставленный нами вопрос. Представляется, что в данном случае необходимо применить расширительное толкование (что, конечно, само по себе не бесспорно), в соответствии с которым в названных ситуациях также будут применяться правила п.3 ст.157 ГК РФ. Буквальное толкование этих правил привело бы нас к невозможности как-то защитить интересы стороны в тех случаях, когда третье лицо действовало бы недобросовестно в интересах другой стороны, поскольку считать подобные действия поручением нельзя (формальная причина - отсутствие доверенности; сущностная причина - предметом договора поручения могут быть только юридические действия).

Еще один вопрос, связанный с условными сделками, состоит в определении режима взаимосвязи между субъектами с момента заключения сделки с отлагательным условием. Что касается сделки с условием отменительным, тут все понятно: с момента ее заключения у сторон возникают права и обязанности, которые прекращаются по наступлении указанного в качестве условия обстоятельства. Возникают ли правоотношения с момента заключения сделки с отлагательным условием или с момента наступления условия? В литературе высказывается мнение, в соответствии с которым "с момента заключения сделки под отлагательным условием стороны состоят в правовой связи, и с этого момента не допускается произвольное отступление от соглашения и совершение условно обязанным лицом действий, создающих невозможность наступления условия"*(42).

Так ли это? Дав положительный ответ, мы признаем, что сделки еще нет (она не вступила в силу), а права и обязанности у субъектов уже возникли. На основании чего? Основанием может быть только достигнутое соглашение о том, что сделка вступила в силу при наступлении определенного обстоятельства. Таким образом, мы придем к заключению, что правоотношения возникли на основании юридических действий, не являющихся сделками, т.е. что юридическими действиями являются не только сделки, административные акты, судебные решения, но и нечто другое, обозначаемое как "иные юридические действия". Такая позиция представляется весьма возможной и интересной, хотя и с некоторыми оговорками.

На наш взгляд, заключение сделки под отлагательным условием какие-либо права и обязанности не порождает, т.е. любое отступление от условий сделки допускается, пока не наступило условие (что касается действий, создающих невозможность наступления условия, то их едва ли можно отнести к договорному условию - это даже не вполне обязанности, поскольку добросовестность участников оборота презюмируется, а, скорее, конкретные последствия недобросовестного поведения). До наступления условия юридической связи между сторонами нет (следовательно, каких-либо прав и обязанностей также нет), однако стороны знают: все это может появиться в любой момент. Стороны в своих действиях исходят (в смысле могут, а не должны исходить) из того, что в любой момент у них могут возникнуть обязанности, за неисполнение которых наступит ответственность. Подчеркнем: это будет ответственность за действия, не осуществленные после наступления условия, а не за то, что до наступления условия субъект не позаботился о возможности надлежащего исполнения сделки.

Несложно заметить, что конструкция условной сделки с отлагательным условием имеет некоторые сходные черты с конструкцией предварительного договора. Разница между ними в том, что при наступлении отлагательного условия сделка, в которую оно включено, без каких-либо дополнительных действий порождает указанные в сделке права и обязанности. При заключении предварительного договора необходимо заключать основной. Эта мысль никаких сомнений не вызывает; она может быть продолжена.

Обычно заключение основного договора связывается с определенным периодом времени, в течение которого одна из сторон может направить другой стороне оферту. В силу ч.2 п.4 ст.429 ГК РФ предварительный договор действует на протяжении срока, в нем указанного, либо года с момента его заключения. Может ли заключение основного договора связываться не со сроком, а с определенным условием? Такое не предусмотрено ст.429, но ответ представляется положительным. Выходит, возможно заключение условных предварительных договоров (условие может быть как отменительное, так и отлагательное). Рассмотрим следующую ситуацию. Стороны заключили предварительный договор, согласно которому будет заключен основной договор подряда на изготовление определенной вещи, если уже имеющаяся подобная вещь придет в негодность. В предварительный договор может быть включено условие, при наступлении которого обязанность по заключению основного договора прекращается.

Предварительный договор в отличие от условной сделки связывает стороны необходимостью заключения основного (и включения в него определенных условий).

Конструкция условного предварительного договора в теории цивилистики пока не разработана, однако на практике имеет некоторое применение.

Итак, мы рассмотрели ситуации, когда соглашение сторон придает мотиву правовое значение. На взгляд некоторых ученых, юридическое значение мотиву может придаваться и законом, в частности "в статье 169 ГК РФ содержится определение недействительной сделки, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, то есть мотив, цель сделки предопределяют последствия недействительности"*(43).

Сложно согласиться с отождествлением мотивов и целей. Если цель противоправна, то сделка недействительна (например, сделка купли-продажи человека в рабство). Если же мотивом заключения сделки служат намерения, противные основам правопорядка и нравственности, на действительность сделки это не повлияет. Положим, нож покупается с целью убийства, либо веревка - с целью связать человека, продаваемого в рабство. На действительность договоров купли-продажи указанные мотивы не повлияют.

Мы охарактеризовали психологические факторы, имеющие влияние на сделки. Вернемся к месту сделки в системе юридических фактов.

Как юридический акт сделка отличается от юридического поступка тем, что для нее имеет значение целенаправленность действий. Иначе говоря, если перед нами сделка, то цель совершения действия имеет юридическое значение, если поступок - наличие, отсутствие, а также характер цели юридического значения не имеют. В качестве примеров юридических поступков можно привести обнаружение находки, клада, создание произведения. Считается ли юридическим поступком создание изобретения? В целом да, но с поправкой в терминологии: юридическим поступком можно считать создание не изобретения (промышленного образца, полезной модели), а некоей патентоспособной конструкции, которая при наличии указанных в законе признаков получит легальное признание в виде административного акта регистрации в качестве изобретения (промышленного образца, полезной модели).

При совершении юридических поступков какая-либо цель может и присутствовать. Так, имея разрешение собственника (необходимое в силу п.1 ст.233 ГК РФ; если клад обнаружен в результате поиска без согласия собственника земельного участка либо иного имущества, где клад был зарыт, весь клад подлежит передаче собственнику имущества; иначе он делится пополам между собственником имущества и лицом, обнаружившим клад) можно, вооружившись лопатой и картой, каждый день ходить на поиски клада - это будет иметь такое же значение, как и случайное обнаружение клада при вскапывании огорода.

Применительно к созданию произведений можно сказать то же самое. Юридически неважно, имел ли целью автор создать что-то либо произведение возникло случайно, в результате действия неведомых и неизученных причин, называемых вдохновением.

Как юридический факт сделку отличают от таких правомерных действий, как административные акты. Далеко не все акты органов государственного управления влияют на гражданские правоотношения. Чтобы акты государственных органов и органов местного самоуправления порождали (изменяли, прекращали) гражданские правоотношения, необходимо указание об этом в законе или ином правовом акте.

Административные акты, влияющие на гражданские правоотношения,акты ненормативные (индивидуальные), не создающие прав и обязанностей у неопределенного круга лиц, а касающиеся конкретного субъекта.

Сделки и административные акты сходны тем, что имеют признак направленности на достижение определенного правового результата. Но поскольку речь идет о разных по своей природе юридических актах, мы не можем применять положения о сделках к административным актам, даже если последние порождают гражданские правоотношения.

Дифференциацию сделок и административных актов проводят, исходя из статуса субъектов и, как следствие, характера их взаимоотношений. Административный акт издается субъектом, выражающим таким образом свои властные полномочия, его положения обязательны для адресата независимо от воли последнего (хотя, безусловно, воля может и присутствовать).

В качестве примеров административных актов, влияющих на гражданские правоотношения, можно привести акты лицензирующих, регистрирующих органов (речь может идти о регистрации как юридических лиц, так и различных событий и действий, в частности актов гражданского состояния, сделок, перехода прав, изобретений, товарных знаков), плановые акты (сейчас практически не применяемые, но несколько десятилетий служившие основным юридическим фактом), акты о реквизиции имущества, об изъятии земельного участка ит.п.

Спорным остается в цивилистике вопрос о квалификации судебного решения. О.А. Красавчиков не считал судебное решение самостоятельным юридическим фактом *(44).

Однако более верной представляется другая точка зрения: судебное решение - особый юридический факт*(45).

Можно сказать, оно является юридическим фактом далеко не всегда (в большинстве случаев правоотношения уже существуют). Вот пример судебного решения, ставшего основанием для возникновения правоотношений. Суд (в соответствии с указаниями на то закона или договора) правомочен определять конкретные условия договора. Например, если в предварительном договоре стороны написали, что при заключении основного договора определят срок его действия с учетом конкретных обстоятельств, а если не придут к соглашению по данному вопросу, то передадут спор на разрешение суда. В этом случае, если, не договорившись, стороны обратятся в суд, его решение будет основанием возникновения правоотношений.

М.В. Телюкина,

кандидат юридических наук

"Адвокат", N 8, август 2002 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Мейер Д.И. Русское гражданское право. - М.: Статут, 1997.Ч.1.С.179.

*(2) Мейер Д.И. Указ. соч. - С.177-178.

*(3) Красавчиков О.А. Теория юридических фактов в советском гражданском праве: Автореферат диссертации кандидата юридических наук. Свердловск, 1950. - С.10.

*(4) Тархов В.А. Гражданское право. - Чебоксары, 1997. - С.223.

*(5) Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. - М., 2000. - С.15.

*(6) Илларионова Т.И., Гонгало Б.М., Плетнев В.А. Гражданское право: Учебник. - М.: Норма, 1998. - Ч.1. - С.199.

*(7) Шестакова Н.Д. Недействительность сделок. - СПб., 2001. С.10-11.

*(8) Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. - М., 1954. С.66.

*(9) Генкин Д.М. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону / Ученые записки ВИЮН. - 1947. - N 5. - С.50.

*(10) Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. - С.12.

*(11) Хейфец Ф.С. Указ. соч. - С.15.

*(12) Мейер Д.И. Указ. соч. - С.179.

*(13) Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление. - Душанбе, 1983. С.24.

*(14) Гефдинг Г. Очерки психологии, основанной на опыте. - М., 1892. С.358.

*(15) Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. - М., 1957. - С.264.

*(16) Чуфаровский Ю.В. Юридическая психология. - М.: Новый юрист, 1998. С.163.

*(17) Введение в психологию: Учебник / Под ред. А.В. Петровского. М., Академия, 1995. - С.278.

*(18) Макаренко А.С. Собр. соч.: В 7т. - М., 1958. - Т.4. С.463.

*(19) Симонов П.В. Мотивированный мозг. - М., 1987. - С.227.

*(20) Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Психология человека: введение в психологию субъективности. - М.: Школа-пресс, 1995. - С.262.

*(21) Иванников В.А. Психологические механизмы волевой регуляции. М, 1991. - С.85.

*(22) Ильин Е.П. Психология воли. - СПб.: Питер, 2000. - С.37.

*(23) Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Указ.соч. - С.263.

*(24) Новицкий И.Б. Указ. соч. - С.8-17.

*(25) Толстой В.С. Понятие и значение односторонних сделок в гражданском праве. Автореферат диссертации кандидата юридических наук. М., 1966. - С.3.

*(26) Чуфаровский Ю.В. Указ. соч. - С.161.

*(27) Тархов В.А. Указ. соч. - С.217.

*(28) Хейфец Ф.С. Указ. соч. - С.8.

*(29) Цыбуленко З.И. Гражданское право: Учебник. - М., 1998. Ч.1. - С.177.

*(30) Новицкий И.Б. Римское право. - М.: Теис, 1996. - С.131.

*(31) Новицкий И.Б., Перетерский И.С. Римское частное право: Учебник. М, 1996. - С.317.

*(32) См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. М.: Бек, 1999. - Ч.1. - С.330-331.

*(33) Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. - С.22.

*(34) Хейфец Ф.С. Указ. соч. - С.8.

*(35) Хейфец Ф.С. Указ. соч. - С.9.

*(36) Мейер Д.И. Указ. соч. - С.210-211.

*(37) Рясенцев В.А. Сделки по советскому гражданскому праву. - М., 1951. - С.9.

*(38) Шестакова Н.Д. Указ. соч. - С.184-185.

*(39) Хейфец Ф.С. Указ. соч. - С.20.

*(40) Сергеев А.П., Толстой Ю.К. Гражданское право: Учебник. - М., 2000. - Ч.1. - С.234.

*(41) Иванов П.И. Психология. - М., 1959. - С.304.

*(42) Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А.Суханова. Т.1. - С.340.

*(43) Сергеев А.П., Толстой Ю.К. Гражданское право. - С.231.

*(44) Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. - М., 1958. - С.129-143.

*(45) Гражданское право / Под ред. Е.А. Суханова. - Т.1. С.326.