Объем уступаемых прав. Переход прав, связанных с основным требованием (Л.А. Новоселова, "Законодательство", N 1, 2, январь, февраль 2003 г.)

Объем уступаемых прав. Переход прав, связанных с основным требованием

С момента уступки права требования место первоначального кредитора занимает новый кредитор. В соответствии со ст.382 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. Таким образом, при уступке права новый кредитор получает все преимущества (например, конкурсные привилегии при банкротстве) и обременения, связанные с переданным правом. Исключением являются лишь привилегии, связанные с личностью кредитора.

Все материальные и процессуальные возражения при уступке также сохраняют силу против нового кредитора.

Вместе с тем, соответствующие положения ГК РФ являются диспозитивными и не исключают возможности соглашения сторон об ином объеме уступаемых правомочий, о чем сказано в ст.382 ГК РФ. Например, при наличии задолженности в сумме 500 руб. новому кредитору может быть передано право требования уплаты 250 руб., при этом право требования 300 руб. первоначальный кредитор оставляет за собой. Допустимо и разделение долга между несколькими новыми кредиторами.

Поскольку объем прав, перешедших к новому кредитору при уступке, определен диспозитивной нормой закона, специальные указания об объеме передаваемых прав в заключаемом соглашении являются излишними. Отсутствие их означает, что в силу ст.382 ГК РФ к новому кредитору права переходят в том же объеме, в каком они принадлежали первоначальному кредитору. Исходя из этого, при отсутствии в соглашении об уступке требования условий, определяющих объем передаваемых прав, суды исходят из того, что права переходят к новому кредитору в полном объеме*(1).

В правоприменительной практике упомянутые положения гражданского законодательства в некоторых случаях трактуются весьма своеобразно. Так, при рассмотрении спора судом было установлено, что новому кредитору переданы все права в отношении покупателя, вытекающие из договора купли-продажи. На момент уступки покупатель частично исполнил свои обязательства перед первоначальным кредитором. В связи с этим суд сделал вывод о том, что первоначальный кредитор не вправе был передавать истцу права по договору в первоначальном объеме, поскольку этот объем к тому времени уже уменьшился. В связи с отсутствием в договоре об уступке условия о конкретном объеме прав, которые могли быть переданы первоначальным кредитором истцу, это соглашение было признано противоречащим закону (ст.168 ГК РФ)*(2).

Полагаем, что признание сделок, состоящих в уступке права требования, незаключенными (или недействительными) в связи с тем, что в договоре не указан объем уступаемых прав, не основано на законе. В приведенном случае новый кредитор в силу уступки приобрел права в том объеме, в каком они имелись у первоначального кредитора к моменту перехода права, и именно в этом объеме новый кредитор может требовать исполнения обязательства от должника. В той части, в которой обязательство до уступки было исполнено должником первоначальному кредитору, оно прекратилось. Отсутствуя в этой части у первоначального кредитора, право не могло перейти к другому лицу. Поэтому в той части, в которой обязательство было надлежащим образом исполнено должником до уступки, новому кредитору в иске следовало отказать.

Частичная уступка

Необходимость частичной уступки долга возникает в целом ряде ситуаций. Так, цедент передает право требования в целях погашения долга (отступное), а размер передаваемого права значительно превышает объем погашаемого требования. Цессионарий также может быть заинтересован в приобретении части требования, соответствующей объему своей задолженности перед должником по уступаемому требованию, для осуществления зачета встречных однородных требований.

Для правоприменительной практики до последнего времени было характерно негативное отношение к сделкам, в рамках которых новому кредитору передавалось требование части долга. Процитируем типичное обоснование недействительности подобных сделок: "Право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том же объеме и на тех же условиях, которые существовали к моменту перехода прав, независимо от того, делимо обязательство или нет. Поскольку спорный договор уступки содержит условия лишь о частичной уступке прав требований, вывод арбитражного суда о несоответствии ее закону по ст.168 ГК РФ является правомерным"*(3).

При обосновании подобных решений использовались доводы, аналогичные доказательствам, подтверждавшим невозможность уступки права в "длящемся" правоотношении: якобы в данном случае "не происходит полной замены кредитора в денежном обязательстве". По мнению О.А. Наумова и В.Л. Слесарева, при частичной уступке нарушается баланс интересов участников обязательства; при расщеплении прав возможны противоречия между участниками "новой структуры обязательственных правоотношений"*(4).

Однако такая позиция не согласуется с законодательными положениями. Как обоснованно отмечает Е.В. Кобатова, под "иным, предусмотренным договором" вариантом законодатель подразумевал в первую очередь возможность договориться о передаче не всего существующего объема прав, а лишь его части*(5).

По мнению К.И. Скловского, "ни из ст.382, ни из ст.384 ГК РФ не вытекает, что передается обязательство целиком. Напротив, речь идет об уступке отдельных требований, из которых состоит практически любое обязательство. Нигде не оговорено, что в остальной части обязательство должно непременно прекратиться или что должны быть переданы все требования, составляющие обязательство"*(6). Отсутствие установленных законом запретов на передачу части объема принадлежащих кредитору прав констатируется в подавляющем большинстве работ, посвященных цессии*(7).

Требование об обязательной полной замене кредитора в обязательстве для сохранения структуры договорных отношений не основано на законе и не учитывает особенностей взаимоотношений сторон обязательства при уступке. Первоначальный кредитор, передавая право требования уплаты долга в определенной части новому кредитору, сам лишается права в этой части требовать исполнения от должника, т.е. в этой части он сам из обязательства выбывает и заменяется новым кредитором. Положение должника не изменяется, поскольку его обязательство в сумме остается прежним, не изменяются ни характер права, ни его объем. Конфликты между несколькими кредиторами вполне возможны (как порой возникают они, например, между покупателями долей в праве собственности), но какое отношение они имеют к должнику при последовательном учете закрепленного в праве принципа неизменности его положения при уступке?

Возможность "дробления" права требования при уступке зависит от характера предмета обязательства. При юридической делимости обязательства не существует принципиальных препятствий для уступки требования в части долга*(8).

"Действие, составляющее содержание обязательства, может быть признано делимым, когда оно может быть выполнено по частям, когда оно допускает разделение его без нарушения сущности, так что каждая часть действия имеет то же содержание, как и целое, и отличается от последнего только количественно", - писал, характеризуя признаки делимости обязательства, Г.Ф. Шершеневич*(9).

Как правило, делимы обязательства, предметом которых является передача вещей, определяемых родовыми признаками. Деньги как предмет денежного обязательства делимы и взаимозаменяемы, следовательно, практически все обязательства по уплате денег также делимы. Поэтому кредитор по денежному обязательству, по общему правилу, может уступить часть долга.

В подтверждение этого подхода можно указать на те последствия, которые возникают в силу прямого указания закона в случае частичного исполнения обязательства за должника поручителем либо погашения части задолженности за счет заложенного третьим лицом имущества. Поручитель или залогодатель приобретают право требовать от должника уплаченные ими кредитору суммы в той части, в которой ими было исполнено обязательство. Закон прямо допускает возможность такого частичного перехода прав на получение денежных сумм. Аналогичное положение возникает и при суброгации.

Запрет частичной уступки денежного долга может быть установлен законом или договором. Так, в отношении вексельного обязательства передача части вексельного долга в порядке индоссамента исключена ст.12 Положения о переводном и простом векселе.

Исключить дробление суммы долга допустимо и в договоре, связывающем кредитора и должника.

Практика арбитражных судов в последние годы изменила подход к сделкам уступки требования, в рамках которых новому кредитору передается денежное требование в определенной части.

Так, отменяя решение суда, признавшего недействительной сделку уступки права требования, кассационная инстанция указала, что "выводы арбитражного суда о том, что в силу положений главы 24 ГК РФ нельзя передать часть требований по обязательству, являются ошибочными. Исходя из буквального содержания указанной нормы, коллегия считает, что возможность перехода прав кредитора к другому лицу определяется наличием обязательства, права по которому могут передаваться в любом объеме"*(10). В другом случае кассационная инстанция, оценив доводы должника, считавшего недействительной цессию ввиду уступки части требования и, следовательно, желавшего сохранения правоотношений с первоначальным кредитором, указала, что "они не могут быть приняты во внимание, так как, уступив право требования остатка задолженности по разовой сделке, первоначальный кредитор выбыл из обязательства"*(11). Оставляя в силе постановление суда апелляционной инстанции об отказе в удовлетворении требований о признании сделки уступки права требования недействительной, кассационная инстанция отметила, что первоначальный кредитор, передав право требования части задолженности в определенной сумме новому кредитору, выбыл из обязательства в этой части. Нормы, регулирующие уступку права требования, не содержат запрета или ограничения на уступку части принадлежащих цеденту прав требования*(12).

Не следует смешивать ситуации, при которых происходит разделение суммы основной задолженности, и случаи, когда уступается задолженность за определенный период. В последнем варианте имеет место самостоятельное обязательство в рамках длящегося договора уплатить определенную (или определимую) сумму в определенный срок или при определенных обстоятельствах.

Так, договор об энергоснабжении предусматривает обязанность потребителя оплачивать энергию, потребленную за определенный период (месяц, квартал). Договор имущественного найма может включать обязанность арендатора оплачивать пользование полученным имуществом за определенный отрезок времени. Как справедливо указывает А.Л. Новоселов, в этих случаях обязательство уплатить определенную сумму является самостоятельным и не зависит от отношений сторон в иные периоды действия договора*(13). В практике арбитражных судов препятствием для таких уступок долго считался "длящийся" характер отношений между сторонами этого договора, не позволяющий кредитору передать свои права без полного выхода из договора. Приводимые в литературе аргументы, опровергающие этот подход, были нами рассмотрены. В последние годы, с изменением подхода к практике уступки требований по длящимся договорам, трансформировалась и точка зрения на возможность уступки задолженности за определенный период.

Так, удовлетворяя исковые требования о признании договора уступки требования недействительным, суд счел, что этот договор противоречит § 1 главы 24 ГК РФ, поскольку первоначальный кредитор не выбыл из длящегося обязательства.

Кассационная инстанция, отменяя это решение, указала, что данный вывод ошибочен, так как "произведена уступка требования фиксированной суммы долга за определенный период при выполнении кредитором принятых на себя обязательств по договору оказания авиационных услуг, то есть, оставаясь стороной в договоре, первоначальный кредитор выбыл из обязательства, что не противоречит нормам главы 24 ГК РФ"*(14).

В другом случае из материалов дела следовало, что предметом уступки являлось требование уплаты задолженности по договору о поставке, получении и оплате электроэнергии и мощности и оказании услуг по функционированию ФОРЭМ. Согласно договору, расчетным периодом являлся месяц. Имеющиеся в деле документы позволяют сделать вывод о том, что по договору уступки передано право требования текущей задолженности 1998 года за электроэнергию, в частности, платежей по сальдо-перетокам за июль 1998 г. Разногласий у сторон по этому вопросу не имелось.

Кассационная инстанция указала, что договор уступки направлен на замену стороны в обязательстве по оплате долга в определенной сумме за электроэнергию, отпущенную в определенный период времени. Такое соглашение не противоречит нормам § 1 главы 24 ГК РФ*(15).

В сфере международной торговли уступка части дебиторской задолженности часто используется для целей передачи прав, возникших вследствие участия в предоставлении кредитов, синдицировании займов, секьюритизации. К примеру, лицам, за счет которых предоставляется кредит, ведущим займодавцем в качестве обеспечения могут быть уступлены либо определенная часть прав в отношении заемщика (заемщиков), либо "неразделенный интерес" в данном займе. Признается, что, поскольку денежные права в принципе являются делимыми, теоретически препятствия для признания возможности частичной уступки прав по денежному обязательству отсутствуют, так как должник в состоянии произвести частичный платеж, если речь идет о денежном исполнении.

При рассмотрении проблем, связанных с частичной уступкой дебиторской задолженности в рамках подготовки Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности в международной торговле, отмечалось, что на практике кредиторы заинтересованы в обычном потоке платежей и поэтому маловероятно, чтобы должнику было предложено произвести платеж более чем одному цессионарию. Тем не менее принятие решения о признании действительности частичных уступок и уступок неразделенных интересов в дебиторской задолженности было сопряжено с констатацией необходимости установления специальных правил, обеспечивающих защиту должника при подобных уступках*(16).

Статья 8(1) названной Конвенции устанавливает, что "уступка не является не имеющей силы в отношениях между цедентом и цессионарием, или в отношении должника, или в отношении конкурирующего заявителя требования, и праву цессионария не может быть отказано в приоритете на том основании, что она является уступкой... частей или неделимых интересов в дебиторской задолженности..."*(17).

Интересное решение вопроса о частичных уступках содержится в проекте Европейских договорных принципов, ст.11.103 которого предусматривает, что делимое требование может быть уступлено в части. При этом цедент несет ответственность перед должником за любые дополнительные затраты, которые могут возникнуть в связи с этим у должника.

Вопросы, связанные с переходом обеспечительных прав, анализировались нами в предыдущей публикации*(18). В данной статье рассматриваются проблемы передачи прав, связанных с обязательством.

Право на проценты

В соответствии со ст.384 ГК РФ право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на неуплаченные проценты. Иное может быть предусмотрено законом или договором.

В современной российской правоприменительной практике выделяют проценты, уплачиваемые при неисполнении денежного обязательства (ст.395 ГК РФ), и проценты, уплачиваемые за пользование денежными средствами (ст.809 ГК РФ и др.)*(19). Первые относят к мерам ответственности, а вторые рассматривают как плату за возможность пользоваться чужим капиталом, плату за кредит*(20). Права на начисление и тех, и других процентов не относятся к обеспечительным. В обоих случаях мы имеем дело с иными правами, связанными с требованием.

Под "правом на проценты" в ст.384 ГК РФ, по мнению Е.А. Крашенинникова, следует понимать регулятивное субъективное право требовать уплаты процентов в качестве платы за пользование денежными средствами*(21). По нашему мнению, названная норма охватывает как регулятивное право на уплату процентов, так и охранительное право на проценты, начисляемые в качестве меры ответственности на основании ст.395 ГК РФ. Гражданский кодекс в данном случае не говорит о необходимости дифференцированного подхода к процентам, начисляемым по различным основаниям, и потребности в такой дифференциации применительно к рассмотрению вопроса об объеме уступаемых прав не усматривается.

Арбитражные суды при применении ст.384 ГК РФ исходят из того, что указание о переходе прав на неуплаченные проценты относится в равной степени и к процентам, взимаемым в качестве платы за правомерное пользование денежными средствами, и к процентам, установленным ст.395 ГК РФ. Пример такого подхода приводит В. Анохин*(22). Об этом свидетельствуют и решения арбитражных судов.

Определяя порядок перехода прав на проценты, необходимо разделять случаи, когда на момент перехода права по основному долгу срок уплаты процентов не наступил и, следовательно, проценты по долгу еще не начислены, и случаи, когда срок уплаты процентов наступил до момента уступки основного долга и проценты на сумму долга начислены.

В первом варианте право на неначисленные проценты как дополнительное и связанное с основным правом переходит к новому кредитору при отсутствии иного соглашения между первоначальным и новым кредиторами.

Сама природа права на взимание процентов (начисление их в свою пользу) даже при отсутствии упоминания о них в нормах об объеме передаваемых прав определяет их автоматический переход новому кредитору. На это обстоятельство обращал внимание И.Б. Новицкий, который, определяя объем уступаемых прав на основании ст.125 ГК РФ 1924 г., не содержавшей специального упоминания о судьбе процентов, писал, что к новому кредитору переходит и право на взимание процентов. Как следует из контекста, речь идет о неначисленных процентах, подлежащих начислению после передачи права по основному долгу*(23).

Право на взимание процентов неразрывно связано с основным обязательством и переходит вместе с ним; отдельно от права по основному обязательству оно не может быть передано. О переходе прав на неначисленные проценты нет необходимости указывать в договоре цессии.

Приведем пример из практики. При рассмотрении одного из дел Президиум ВАС РФ установил, что в соответствии со ст.382 и 384 ГК РФ при переходе прав кредитора к другому лицу при уступке требования кредитное обязательство не прекращается, а происходит перемена лиц в обязательстве, при этом к новому кредитору переходит право первоначального кредитора в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, в том числе право на неуплаченные проценты. Следовательно, новый кредитор при отсутствии в договоре уступки требования специальных оговорок (подобные оговорки в договорах цессии отсутствуют) приобретает на проценты такие же права, какие имел уступивший это право прежний кредитор*(24).

Аналогичные замечания можно сделать и в отношении процентов, начисляемых при просрочке исполнения денежного обязательства. Право на проценты, подлежащие начислению при просрочке (ст.395 ГК РФ), является правом дополнительным и вследствие этого должно признаваться входящим в объем правомочий, которые автоматически переходят к новому кредитору при передаче ему права требования по непросроченному исполнением основному денежному обязательству. Об этом нет необходимости специально говорить в законе или в договоре об уступке, поскольку автоматический переход этих прав приобретателю основного требования безусловно вытекает из их природы.

Если неисполнение обязательства должником произойдет после уступки права по основному долгу, это нарушение затрагивает права нового кредитора и он вправе требовать уплаты в свою пользу процентов за просрочку уплаты основной суммы с момента, когда ему перешло право по основному долгу.

Подобный подход нередко использовался арбитражными судами. Так, установив, что по договору об уступке было передано право требования долга, просрочка уплаты которого произошла после перехода требования к новому кредитору, кассационная инстанция признала необоснованным отказ последнему в иске о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами на основании ст.395 ГК РФ за период после перехода к нему прав по основному обязательству*(25).

Нет оснований требовать специального указания в соглашении об уступке о передаче права начислять проценты за просрочку его уплаты, которая может иметь место после уступки прав новому кредитору. Такое требование не отвечает смыслу положений ст.384 ГК РФ, закрепляющих обратную презумпцию.

Как следует из положений ст.382 ГК РФ, передача права на взимание процентов может быть прямо исключена соглашением между цедентом и цессионарием, если иное не предусмотрено законом. Если переход такого права исключен в силу не противоречащего закону соглашения цедента и цессионария, это право прекращается. В данном случае, по нашему мнению, цедент может считаться отказавшимся в непереданной части от требования (ст.415 ГК РФ).

Вместе с тем необходимо высказать серьезные сомнения в правомерности соглашения между цедентом и цессионарием о лишении последнего права при нарушении должником своих обязанностей перед цессионарием применять меры ответственности, предусмотренные ст.395 ГК РФ в размере, предусмотренном законом.

Право требовать уплаты начисленных на момент уступки требования процентов отличается по своей природе от права на начисление процентов в будущем. По справедливому замечанию Е.А. Крашенинникова, при превращении набегающих процентов в набежавшие процентный долг утрачивает свою побочность и становится самостоятельным по отношению к капитальному долгу, так что уничтожение последнего не приводит к прекращению процентного долга, а корреспондирующее ему право на проценты освобождается от своей акцессорности и приобретает самостоятельность по отношению к основному требованию.

Отмечая особенность этого права, И.Б. Новицкий писал: "...уже наросшие проценты, хотя бы и не полученные еще, остаются за первоначальным кредитором"*(26). Действительно, право на неуплаченные проценты утрачивает жесткую связь с основным требованием. Вследствие этого оно должно было бы передаваться новому кредитору по особому соглашению, а при отсутствии такого соглашения - оставаться у цедента. С этой точки зрения Е.А. Крашенинников обоснованно обращает внимание на неудачную конструкцию ст.384 ГК РФ, предусматривающую автоматический переход прав на начисленные (неуплаченные) проценты вместе с основным требованием.

Статья 382 ГК РФ содержит указание на переход к новому кредитору прав на "неуплаченные" проценты. Из-за отсутствия в Кодексе точного определения под неуплаченными процентами в ряде случаев понимают как проценты, которые начислены к моменту уступки, но не уплачены, так и те, которые предстоит платить в будущем (т.е. срок платежа которых наступает после уступки, и они, следовательно, не начислены)*(27). Однако для такой широкой трактовки данного понятия нет оснований. Под неуплаченными процентами следует понимать только те проценты, срок уплаты которых наступил к моменту уступки прав по основному долгу. Это мнение разделяет и Е.А. Крашенинников*(28).

Учитывая самостоятельный характер требования о взыскании сумм процентов, уже начисленных к моменту уступки, они должны были бы передаваться новому кредитору особым соглашением, однако, как отмечалось, ст.384 ГК РФ присоединила эти требования к числу переходящих к новому кредитору автоматически. Несмотря на определенную нелогичность этого положения*(29), тем не менее при применении данной нормы необходимо исходить из ее буквального смысла: право на начисленные, но неуплаченные проценты переходит к новому кредитору вместе с основным требованием без специального соглашения по этому поводу.

Природа права на начисленные и неуплаченные к моменту уступки проценты, являющегося самостоятельной имущественной ценностью, выраженной в определенной денежной сумме, позволяет как передавать его отдельно от основного обязательства, так и сохранять цеденту за собой при уступке прав по основному (капитальному) долгу.

Например, рассматривая возражения о недействительности договора уступки требования из-за отрыва требования об уплате начисленных до уступки процентов за просрочку выплаты средств с банковского счета от требования о возврате основного долга, арбитражный суд указал, что на момент заключения спорного договора цессии договор банковского счета расторгнут, остаток денежных средств изъят владельцем счета. Свое право на получение процентов с банка клиент вправе передать истцу, что он и сделал*(30).

Возможность самостоятельной (в отрыве от прав по основному обязательству) уступки прав на проценты длительное время ставилась под сомнение. Так, О. Ломидзе приводит в качестве довода в пользу недопустимости самостоятельной уступки права на проценты ситуацию, когда право по основному долгу передано одному лицу, а право на проценты - другому, поскольку при частичном платеже должником в первую очередь производится погашение основного долга, и будущие проценты и проценты как мера ответственности начисляются на уменьшенную основную сумму долга. И если право на взыскание с должника процентов как меры ответственности будет передано другому лицу, удовлетворение данного требования может произойти до погашения требования из основного долга, в результате заемщик уплатит первоначальному кредитору сумму, соответствующую большему размеру процентов*(31).

Очевидно, что подобной проблемы не возникает при четком разграничении начисленных и будущих (неначисленных) процентов. Если проценты уже начислены, приведенный О. Ломидзе довод не может рассматриваться как препятствие для самостоятельной их уступки - соответствующая сумма в связи с уступкой не изменится.

Отдельная уступка лицу, не являющемуся новым кредитором по основному долгу, правомочий, связанных с начислением в будущих периодах процентов на сумму долга, недопустима в силу их акцессорного характера.

При оставлении за первоначальным кредитором требования уже начисленных, но не уплаченных процентов об этом должна быть сделана специальная оговорка в соглашении об уступке.

Такая позиция выражена и в целом ряде судебных решений. К примеру, суд, определяя размер подлежащих взысканию процентов, исходил из того, что право начисления процентов у нового кредитора возникает с момента перехода к нему права требования, в связи с чем проценты были взысканы с даты передачи права требования по день вынесения решения. Кассационная инстанция, отменив решение, указала на противоречие этого вывода нормам ст.374 ГК РФ. Вследствие просрочки платежа проценты подлежат начислению с момента возникновения обязательства по оплате товара*(32).

Допуская принципиальную возможность "дробления" денежных требований, нет оснований запрещать отдельную уступку процентов, начисленных за определенный прошедший период лицу, не являющемуся цессионарием в отношении основного долга. Такую возможность в целом признают и арбитражные суды.

По общему правилу, момент перехода прав по основному долгу к новому кредитору не связан с моментом направления должнику уведомления об уступке. Следовательно, определяя, в чью пользу подлежат начислению проценты, нет необходимости выяснять, когда был уведомлен должник.

Так, отвечая на доводы должника о том, что новый кредитор вправе требовать уплаты процентов только с момента получения должником уведомления, кассационная инстанция со ссылкой на ст.384 ГК РФ обоснованно указала, что закон не ограничивает период возникновения права уплаты процентов за нарушение сроков исполнения денежного обязательства должником новому кредитору датой уведомления должника о переходе права*(33).

В силу диспозитивного характера норм ст.384 ГК РФ стороны могут сами избрать точку отсчета для определения объема уступаемого права (например, связав его с моментом получения уведомления должником). В этом случае при решении вопроса о начислении процентов в пользу нового кредитора следует учитывать предусмотренные в соглашении об уступке условия.

Право на плоды и доходы

Права на плоды и доходы, которые могут быть получены после уступки, сопровождают основное требование и не могут быть с ним разделены.

Включив в ст.382 ГК РФ специальное указание об автоматическом переходе к новому кредитору права на неуплаченные проценты, законодатель не охватил этой оговоркой права на неполученные плоды и доходы, несмотря на то что сходный характер названных прав требует единообразного режима их перехода.

Таким образом, в случае, когда права на неполученные плоды и доходы возникли до уступки, они остаются за первоначальным кредитором. В силу их самостоятельного характера они могут быть переданы отдельным соглашением как новому кредитору по основному требованию, так и другому лицу.

Например, в соответствии с п.1 ст.1107 ГК РФ лицо, которое неосновательно получило или сберегло имущество, обязано возвратить или возместить потерпевшему все доходы, которые оно извлекло или должно было извлечь из этого имущества с того времени, когда узнало или должно было узнать о неосновательности обогащения.

Если кредитор (потерпевший) по обязательству из неосновательного обогащения уступает право требования, то право на доходы, извлеченные неосновательно обогатившимся лицом до момента уступки, он не приобретает, но, по общему правилу, приобретает право на доходы, извлеченные должником после уступки.

Требование о возмещении убытков при неисполнении обязательства

Право требовать возмещения убытков при неисполнении обязательства не является ни мерой обеспечения, ни требованием, связанным с основным обязательством. Как справедливо указывает Е.А. Крашенинников, "притязание на возмещение убытков не является побочным правом по отношению к требованию, нарушение которого повлекло возникновение данного притязания"*(34).

Основание этого требования совершенно иное, чем у требования по основному долгу. Право требовать возмещения убытков возникает лишь при нарушении обязательства и реализуется как право применения имущественной ответственности (глава 25 ГК РФ); правила об исполнении обязательств здесь неприменимы. Требование о возмещении убытков принадлежит лицу, права которого нарушены. В связи с этим нельзя согласиться с мнением А.А. Попова, который относит право на возмещение убытков к правам, связанным с обязательством, поскольку оно "по происхождению своему обладает необходимой общностью с нарушенным правоотношением"*(35).

Как показывает анализ судебной практики, возможность самостоятельной уступки требования по возмещению убытков, возникших вследствие нарушения обязательства, нередко отрицается. Данная позиция подкрепляется доводами, используемыми и при утверждении о недопустимости раздельной передачи основных и обеспечительных прав. Принципиальный недостаток такого подхода состоит в смешении права на возмещение убытков с дополнительными правами и правами, связанными с основным обязательством по основаниям возникновения.

При уступке прав по основному обязательству, не нарушенному на момент уступки, нельзя говорить о передаче новому кредитору права на возмещение убытков на случай возможного нарушения со стороны должника. Такого права у первоначального кредитора не существовало, так как не было основания для его возникновения (факта нарушения). Если после уступки должник не выполнит возложенные на него обязанности, то это нарушение будет совершено уже в отношении нового кредитора, чья имущественная сфера и будет затронута. Новый кредитор в этом случае имеет право требовать от должника возмещения убытков, потому что они ему причинены, а не потому, что он получил это право от первоначального кредитора.

Иная ситуация складывается при нарушении должником обязанности, корреспондирующей передаваемому новому кредитору праву, до момента уступки. Ущерб в этом случае причинен имуществу первоначального кредитора и может быть выражен в определенной денежной сумме. Новый кредитор, приобретая нарушенное до уступки право требования, не может претендовать на возмещение убытков, которые были причинены первоначальному кредитору. Следовательно, передача новому кредитору прав по обязательству не означает одновременную передачу этому лицу права требовать от должника возмещения убытков, причиненных первоначальному кредитору еще до момента уступки. Право требовать от должника уплаты этой суммы (уже определенной или определимой) может быть передано другому лицу (как новому кредитору, так и любому другому лицу) в качестве самостоятельного имущественного права. Арбитражная практика в последнее время исходит именно из приведенных рассуждений.

Например, решением суда новому кредитору было отказано в иске о взыскании сумм убытков в связи с нарушением обязательства, поскольку ему не были переданы права требования по основному обязательству, нарушение которых повлекло начисление убытков. Отменяя это решение, кассационная инстанция указала, что, как следует из условий договора, новому кредитору передано право (требование) на полное возмещение убытков, причиненных ненадлежащим исполнением обязательства по поставке металлопродукции (ст. 15, 393 ГК РФ), а "ответственность в виде обязанности возместить убытки не является дополнительным (акцессорным) обязательством"*(36).

Если право на возмещение причиненных к моменту уступки убытков не передано, оно сохраняется за первоначальным кредитором.

В данном случае не совсем корректно говорить о разделении прав по основному требованию и по требованию о возмещении причиненных убытков, поскольку они не связаны изначально. Изменение кредитора в отношении взыскания убытков никак не затрагивает ни характера, ни структуры нарушенного правоотношения. Поэтому такая уступка может быть допущена и в ситуации, когда право требовать исполнения обязательства, нарушение которого повлекло начисление убытков, не обладает свойством уступаемости.

При реализации требования о возмещении убытков новый кредитор заменяет первоначального именно в этом охранительном обязательстве. Поэтому при рассмотрении вопросов о возможности применения мер ответственности к должнику и размере его ответственности учитываются последствия нарушения, наступившие у первоначального кредитора. В частности, это касается применения ст.333 ГК РФ. Должник вправе ссылаться на просрочку первоначального кредитора, имевшую место до уступки, и т.д.

А.А. Попов, обосновывая возможность самостоятельной передачи прав по применению мер ответственности, справедливо указывает на возможность разделения этих прав между различными субъектами. В качестве иллюстрации он приводит дело, при рассмотрении которого Арбитражный суд Томской области признал действительной и допустимой передачу права на взыскание части санкций. Однако, по его мнению, при принципиальной допустимости такого разделения имеются и серьезные проблемы, которые могут возникнуть при раздельной уступке, к примеру, права на возмещение убытков и прав на взыскание неустойки (особенно зачетной). "Есть реальная опасность того, что цедент, сохранивший право на возмещение убытков, заявит о соответствующих притязаниях прежде, чем цессионарий обратится за выплатой неустойки"*(37).

Полагаем, что при последовательном применении норм ГК РФ, обеспечивающих защиту прав должника при уступке, интересы должника не будут затронуты. Выплатив сумму убытков цессионарию, он вправе не исполнять требование об уплате неустойки, поскольку это требование, даже будучи обособленным, подчинено тем же условиям его реализации, какие существовали бы при отсутствии уступки.

О. Ломидзе ставит под сомнение возможность самостоятельной уступки права на взыскание убытков, поскольку при этом возникают определенные неудобства. "Размер убытков должен доказать именно кредитор, а при определении упущенной выгоды учитываются предпринятые кредитором для ее получения меры и сделанные с этой целью приготовления. Кредитор должен представить доказательства таких мер и приготовлений. Иными словами, если предположить возможность отчуждения права на взыскание суммы убытков, то при возникновении судебного спора между должником и цессионарием последний будет полностью зависеть от цедента, рассмотрение такого дела без участия в нем цедента практически невозможно"*(38).

Следует отметить, что подобные сложности не возникают в том случае, когда размер возмещения, причитающегося потерпевшей стороне, определен решением суда или соглашением сторон и потерпевший уступает вполне определенное право на получение конкретной денежной суммы.

При уступке же не определенного, но определимого права цедент и цессионарий, действуя разумно и добросовестно, вправе определить в соглашении об уступке порядок представления доказательств причиненных убытков. Во всяком случае, практические неудобства, возникающие при реализации переданного права цессионарием, не являются принципиальным препятствием для уступки.

Права с преобразовательным характером действия

К новому кредитору переходит право выбора предмета в альтернативном обязательстве. Если первоначальный кредитор это право к моменту уступки уже реализовал, новый кредитор приобретает право требовать от должника исполнения обязательства, предмет которого был определен первоначальным кредитором.

Кредитор в ряде случаев вправе оспорить сделку, на основании которой возникли принадлежащие ему права. При уступке права требования возникает вопрос о том, переходит ли это правомочие к новому кредитору.

Поскольку оспаривание сделки затрагивает структуру обязательственного отношения в целом, а не только конкретное право требования, принадлежащее кредитору, следует признать, что к новому кредитору право на оспаривание сделки не переходит. Сказанное в равной степени распространяется на случаи оспаривания оспоримых сделок и требований о признании сделок ничтожными.

Устойчивая судебная практика по данному вопросу отсутствует, однако можно привести отдельные решения, в рамках которых суд обсуждал данную проблему. Так, возражая на довод об отсутствии у истца права на оспаривание сделки, поскольку он к моменту вынесения решения по его иску уступил свои права другому лицу, кассационная инстанция указала, что перемена лиц в обязательстве, вытекающем из оспариваемого договора, не влечет за собой замену стороны договора и не лишает ее права на иск о недействительности сделки*(39).

Вместе с тем, для цессионария небезразлична судьба уступленного ему требования. Цедент, самостоятельно и без учета мнения нового кредитора реализуя свое право на оспаривание сделки, служащей основанием для уступленного права требования, затрагивает интересы цессионария. Реализация цедентом такого права без согласия цессионария может нарушить обязательство цедента гарантировать действительность уступленного права. В связи с этим целесообразно использовать имеющуюся в германском праве конструкцию, предполагающую, что право на оспаривание сделки цедент может реализовать только с согласия цессионария*(40).

К новому кредитору не переходит и право на расторжение и изменение договора, на основании которого возникли уступленные ему права требования. Возможность реализации права первоначального кредитора на совершение указанных действий, как и в случае оспаривания сделки, целесообразно связывать с наличием согласия на это нового кредитора.

В отношениях, исчерпывающихся одним простым обязательственным правоотношением, к новому кредитору, которому права переданы в полном объеме, переходят и права на расторжение и изменение договора. Таково, по нашему мнению, положение нового кредитора, которому переданы все права в отношении заемщика по договору займа.

Если право на совершение односторонних действий связано только с уступленным правом, то соответствующие права переходят к новому кредитору (право на отказ от принятия ненадлежащего исполнения, право заключения соглашения об изменении способа и порядка исполнения и т.д.).

Оговорки о третейском суде и подсудности

Судьба третейской оговорки в случаях уступки права требования из договора, включающего подобное условие, является предметом многочисленных дискуссий. В публикациях, посвященных этому вопросу, высказывалось мнение о том, что к праву в материальном смысле арбитражная оговорка отношения не имеет, касаясь в большей степени защиты нарушенного права. Так как речь идет о процессуальном праве, распространение третейской оговорки на нового кредитора возможно только при его прямо выраженном согласии на подчинение данному условию*(41). В.А. Белов отмечает, что, поскольку цедент не отвечает за эксцессы при осуществлении права, несправедливо возлагать на цессионария бремя соблюдения тех условий о защите, о которых договорился цедент*(42).

Вместе с тем, приведенные аргументы нельзя признать достаточно убедительными. Арбитражная оговорка действительно является условием реализации нарушенного права требования, но это обстоятельство само по себе не дает оснований для нераспространения этого условия на нового кредитора. Возможность принудительной защиты является неотъемлемым элементом субъективного права, и, становясь управомоченным субъектом, цессионарий тем самым, по общему правилу, должен считаться принявшим на себя обязанность соблюдать условия принудительной реализации права. В связи с этим ссылки на процессуальный характер правомочий неосновательны. В противном случае следовало бы считать, что право на обращение в суд за защитой нарушенного права также необходимо передавать новому кредитору особым соглашением.

При обсуждении вопроса о судьбе арбитражной (третейской) оговорки следует, в первую очередь, рассматривать последствия того или иного решения с точки зрения обеспечения неизменности положения должника при уступке. С этих позиций вывод цессионария из-под действия третейской оговорки существенно затрагивает положение должника, согласившегося на определенные условия предъявления к нему искового требования.

Исходя из этого, представляется обоснованным мнение о подчинении нового кредитора условиям реализации прав требования, в том числе в случае их нарушения, закрепленным в договоре, на основании которого возникли уступленные требования, и о распространении на него оговорок о третейском суде и подсудности.

Данного подхода в целом придерживается и судебная практика. Так, при изучении материалов дела было установлено, что в договоре о предоставлении ссуды стороны решили все спорные вопросы рассматривать в Арбитражном институте при Торговой палате города Стокгольма в соответствии с регламентом этого арбитражного института. Новый кредитор, к которому перешли права по данному договору, обратился с иском в Арбитражный суд Волгоградской области, полагая, что арбитражная оговорка как соглашение сторон является самостоятельным, не зависящим от основного договора условием, имеет не материально-правовой, а процессуальный характер и поэтому не могла быть передана ему по договору цессии.

Президиум ВАС РФ отметил, что предъявление иска в защиту нарушенных прав входит в содержание права требования, перешедшего к новому кредитору. Сохранение ранее установленного сторонами порядка разрешения споров не ущемляет прав цессионария и позволяет обеспечить надлежащую защиту интересов должника. В связи с этим был признан обоснованным вывод, содержащийся в решении суда первой инстанции и постановлении апелляционной инстанции о том, что условие об избрании определенного третейского суда для разрешения споров между участниками договора распространяется и на нового кредитора, получившего права на основании сделки уступки права требования*(43).

Занимая достаточно определенную позицию в отношении распространения на цессионария условий о подведомственности споров, арбитражная практика весьма непоследовательна в решении вопроса о распространении на него условия о подсудности спора определенному суду. В целом ряде случаев кассационные инстанции признавали, что условие об избрании определенного суда по правилам ст.30 Арбитражного процессуального кодекса РФ (1995 г.) распространяется и на нового кредитора, приобретшего права в порядке цессии*(44). Однако имеются и иные решения, в которых суды поддерживают позицию о том, что соглашение о договорной подсудности не является объектом прав кредитора, переходящего к другому лицу в силу ст.384 ГК РФ*(45).

Подсудность, как отмечалось в литературе, - "это круг материально-правовых вопросов индивидуального значения, отнесенных к ведению определенного судебного органа. В отличие от подведомственности, назначение которой состоит в том, чтобы способствовать разграничению компетенции различных органов государства, общественности и др. в области применения норм материального права, подсудность предназначена разграничивать компетенцию в той же области, но между различными судами... Различие между подсудностью и подведомственностью имеет скорее количественный, нежели качественный характер"*(46). С учетом этого нет оснований для иного решения относительно судьбы оговорки о подсудности при уступке требования. Новый кредитор, по общему правилу, должен подчиняться действию этой оговорки.

Л.А. Новоселова,

доктор юрид. наук, судья Высшего Арбитражного Суда РФ

"Законодательство", N 1, 2, январь, февраль 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См., напр.: Постановление ФАС Московского округа от 28 февраля 2002 г. N КГ-А40/846-02.

*(2) Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 3 февраля 2000 г. N Ф04/316-10/А03-2000.

*(3) Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 28 августа 1999 г. N А43-386/99-21-13.

*(4) Наумов О.А., Слесарев В.Л. Рассмотрение споров о признании цессии недействительной // Арбитражная практика. 2001. Спецвыпуск. С. 70.

*(5) Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.А. Абова, А.Ю. Кабалкин, В.П. Мозолин. М., 1996. С. 583.

*(6) Скловский К.И. Договоры об уступке требования (факторинга) в судебной практике // Собственность в гражданском праве. М., 1999. С. 465-466.

*(7) Анохин В.А. Практика рассмотрения арбитражных дел, связанных с уступкой права требования // Хозяйство и право. 2000. N 11. С. 70; Новоселов А.Л. Некоторые вопросы уступки части права (требования) по денежному обязательству // Арбитражная практика. 2001. Спецвыпуск. С. 58; Чеговадзе Л.А. Уступка права требования. Закон и правоприменительная практика // Хозяйство и право. 2001. N 9. С. 102; Федоренко Н.В. Цессия: проблемы судебной практики // Арбитражная практика. 2001. Спецвыпуск. С. 53; и др.

*(8) Этот вывод разделяет большинство современных исследователей. См.: Анохин В.С. Проблемы, возникающие при уступке права требования в арбитражном процессе // Арбитражная практика. 2001. Спецвыпуск. С. 45; Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С. 222; Крашенинников Е.А. Допустимость уступки требования // Хозяйство и право. 2000. N 8. С. 78; Новоселов А.Л. Указ. соч. С. 58; и др.

*(9) Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (По изд. 1907 г.). М., 1995. С. 280.

*(10) Постановление ФАС Поволжского округа от 27 июля 2000 г. N 12-7164/98-С25.

*(11) Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 11 мая 2000 г. N А38-12/222-99.

*(12) Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 8 июля 2002 г. N А19-13266/01-6-Ф02-1774/02-С2.

*(13) Новоселов А.Л. Указ. соч. С. 60.

*(14) Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 13 сентября 2000 г. N Ф04/222378-250/А81-2001.

*(15) Постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 3 июня 1998 г. N Ф04/796-138/А75-98; от 28 марта 2001 г. N Ф04/893-244/А45-2001; от 16 октября 2001 г. N Ф04/3138-102/А02-2001.

*(16) См.: Финансирование под дебиторскую задолженность: Аналитический комментарий к проекту Конвенции ООН об уступке при финансировании под дебиторскую задолженность. Документ ООН А/CN.9/470 (п.32-33). С.17.

*(17) Конвенция ООН об уступке дебиторской задолженности в международной торговле от 12 декабря 2001 г. (Нью-Йорк) // СПС "Гарант".

*(18) См.: Законодательство. 2002. N 11.

*(19) До настоящего времени вопрос о природе процентов, начисляемых при неисполнении денежного обязательства (ст.395 ГК РФ), остается спорным. Подробнее см.: Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. М., 2000.

*(20) См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" // Вестн. ВАС РФ. 1998. N 11. С.7-14.

*(21) Крашенинников Е.А. Правовые последствия уступки требования // Хозяйство и право. 2001. N 11. С. 10.

*(22) Анохин В. Практика рассмотрения арбитражных дел, связанных с уступкой права требования // Хозяйство и право. 2000. N 11.

*(23) Советское гражданское право. М., 1950. Т. 1. С. 410.

*(24) Постановление Президиума ВАС РФ от 15 декабря 1998 г. N 2884/98.

*(25) Постановление ФАС Поволжского округа от 18 мая 2000 г. N 65-8927/99-СГ1-18.

*(26) Советское гражданское право / Под ред. Д.М. Генкина. М., 1950. Т. 1. С.410.

*(27) Попов А.А. Размер имущественной ответственности предпринимателей при уступке требований по взысканию санкций // Арбитражная практика. Спецвыпуск. 2000. С.79.

*(28) Крашенинников Е.А. Правовые последствия уступки требования // Хозяйство и право. 2001. N 11. С.384.

*(29) На эту нелогичность обратил внимание один из арбитражных судов, указавший, что если просрочка платежа имела место до приобретения новым кредитором требования по основному долгу, нарушение должником своих обязательств не повлекло для цессионария каких-либо отрицательных последствий (Постановление ФАС Северо-Западного округа от 29 августа 1999 г. N А56-10240/2000).

*(30) Постановление ФАС Московского округа от 7 сентября 1999 г. N ГК РФ-А40/2829-99.

*(31) Ломидзе О. Отчуждение обязательственного права по сделке: проблемы теории и практики // Арбитражная практика. Спецвыпуск. 2001. С. 28.

*(32) Постановление ФАС Центрального округа от 9 сентября 1999 г. N А48-952/99-3.

*(33) Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 5 июня 2001 г. N Ф04/1565-435/А27-2001. См. также постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 17 марта 1999 г. N Ф04/577-80/А70-99.

*(34) Крашенинников Е.А. Правовые последствия уступки требования. С. 10.

*(35) Попов А.А. Указ. соч. С.79.

*(36) Постановление ФАС Уральского округа от 25.08.97. N Ф09-702/97-ГК РФ.

*(37) Попов А.А. Указ. соч. С.79.

*(38) Ломидзе О. Указ. соч. С.26.

*(39) Постановление ФАС Центрального округа от 12 апреля 2001 г. N А08-3250/98-1.

*(40) Крашенинников Е.А. Правовые последствия уступки требования. С. 10.

*(41) Свириденко О.М. Цессия в арбитражной практике // Арбитражная практика. Спецвыпуск. 2001. С.35-36.

*(42) Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С.250-251.

*(43) См. постановления Президиума ВАС РФ от 17 июня 1997 г. N 1533/97 и ФАС Северо-Западного округа от 18 июля 2001 г. N А05-2390/010119/23. Аналогичный подход отражен в Обзоре судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц (Приложение к информационному письму Президиума ВАС РФ от 16 февраля 1998 г. N 29 // Вестн. ВАС РФ. 1998. N 4).

*(44) См., напр., постановление ФАС Уральского округа от 8 февраля 2000 г. N Ф09/00-ГК РФ.

*(45) См. постановление ФАС Московского округа от 12 октября 1998 г. N КГ-А40/2583-98 (Там же).

*(46) Осипов Ю.К. Подведомственность юридических дел: Учебное пособие. Свердловск, 1973. С.29.