КОММЕНТАРИИ К ПОСТАНОВЛЕНИЯМ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО СТАТЬЕ 10 КОН

Комментарии к некоторым Постановлениям Европейского Суда по правам человека, вынесенным по Статье 10 Конвенции

Своей более чем пятидесятилетней практикой Европейский Суд по правам человека утвердил распространительное телеологическое толкование свобод, гарантируемых Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ). По Статье 10 создан обширный прецедентный материал, не являющийся в этом смысле исключением.

Статья 10 гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных и кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия."

Суд (до 1998 года и Европейская комиссия по правам человека) в своих решениях по жалобам на нарушение Статьи 10 приходили к выводам, значительно расширяющим общие нормы этой Статьи. В свете новых условий, которые складывались на момент принятия того или иного решения, а также с учетом обстоятельств конкретных дел эта Статья получала новые элементы трактовки.

Наряду с расширительным толкованием ЕКПЧ для подхода Суда к толкованию и применению признаваемых ею прав и свобод характерны еще несколько моментов. Они сводятся к следующему.

Пользование правами не может ограничиваться иначе, как в целях, ради достижения которых такие ограничения вводятся. Конвенцию следует рассматривать в целом, а потому и толкование и применение отдельной статьи в каждом конкретном случае должно соответствовать логике всей Конвенции. Например, Статья 10 часто рассматривалась в совокупности с другими статьями ЕКПЧ. В частности, Статьи 8, 9 и 11, гарантирующие защиту ряда более конкретных прав, влияли на решения Суда по делам, напрямую связанным со Статьей 10. Вместе с тем Суд и Комиссия неоднократно подчеркивали и обратную связь, отмечая, что с учетом важности права на свободу выражения мнения как предпосылки для реализации других прав и свобод, закрепленных в ЕКПЧ, дела, связанные со Статьей 10, устанавливают критерии толкования основополагающих принципов всей Конвенции.

Права человека, говорит Суд, должны пониматься в тесной связи и с учетом других присущих демократическому обществу высших ценностей, таких, как господство права, эффективность закона, плюрализм, уважение к мнению меньшинства, терпимость и т.д. Все государства определяют самостоятельно, каким образом добиваться реализации прав человека, исходя из национальных условий и традиций. Существенное условие, которое должно быть при этом соблюдено, состоит в том, чтобы усмотрение национальных властей не противоречило требованиям Европейской конвенции.

Такова общая основа применяемого Судом, а ранее и Комиссией, подхода к толкованию любых норм материального права, сформулированных в Конвенции. Это в полной мере относится и к праву на свободу выражения мнения, гарантируемому Статьей 10 ЕКПЧ.

Суммируем основные идеи, выведенные Судом и Комиссией при применении Статьи 10, и проиллюстрируем их на примерах разрешения конкретных дел, публикуемых в данном издании.

Свобода выражения мнения имеет чрезвычайно важное значение для нормального функционирования демократического общества. Она образует одну из его несущих опор и составляет первостепенное условие его прогрессивного развития. С учетом ограничений, содержащихся в пункте 2 Статьи 10, такая свобода распространяется не только на "информацию" или "идеи", которые встречают благоприятный прием или рассматриваются как безобидные или безразличные, но и на те из них, которые оскорбляют, шокируют или настораживают либо государство, либо какую-то часть населения. Этого требуют плюрализм, терпимость и дух открытости, без которых не может существовать демократическое общество. В решении по делу "Далбан против Румынии" Суд подчеркивает, что его позиция основывается на представлении о существенной роли прессы в демократическом обществе. Он, в частности, указывает: "Хотя пресса и не должна преступать определенные пределы, в частности, когда речь идет о репутации и правах других лиц и необходимости предотвратить разглашение конфиденциальной информации, она, тем не менее, должна выполнять свои функции и ответственно распространять информацию и идеи о любых вопросах, представляющих общественный интерес. Более того, Суд убежден в том, что журналистская свобода предполагает также использование высказываний до некоторой степени преувеличенных и даже провокационных".

Основными слагаемыми свободы выражения мнений являются свобода передавать и распространять информацию и право на доступ к передаваемой информации.

Основа права на доступ к передаваемой информации, считает Суд, заключается преимущественно в запрете мешать кому-либо получать информацию, которую другие хотели бы или могли бы согласиться ему предоставить.

Пункт 2 Статьи 10 содержит перечень оснований, по которым свобода выражения мнений может быть ограничена. Суд подчеркивает, что данная свобода не носит абсолютного характера и сопряжена с необходимым внутренним самоограничением, диктуемым обязанностями и ответственностью любого лица в обществе, и рядом других необходимых ограничений.

Подробную трактовку в практике Суда получили вопросы возможности и допустимости вмешательства со стороны государства в отправление рассматриваемого права. Конвенция предусматривает, что такое вмешательство должно осуществляться в юридически четко очерченных рамках и с соблюдением определенных требований. Применяя упомянутые выше общие принципы толкования материальных норм Конвенции, Суд в своей практике раскрыл содержание этих требований и допустимые пределы вмешательства государства.

В общем плане Суд устанавливает: свободное самовыражение является правилом, вмешательство со стороны государства в реализацию права - исключением. Исходя из этого, допустимым ограничением свободы самовыражения должно даваться рестриктивное толкование.

Возможность вмешательства не означает и не подразумевает необходимость вмешательства. Если демократическое общество не испытывает потребности в ограничении тех или иных форм реализации свободы выражения мнения, государство не обязано что-либо предпринимать в этом направлении. Суд напоминает, что Конвенция никогда не обязывает разнообразные органы Договаривающихся Государств ограничивать гарантируемые ею права и свободы.

Вмешательство допускается Конвенцией лишь с соблюдением следующих условий: его возможность предусмотрена законом, преследует какую-то одну или несколько законных целей, перечисленных в пункте 2 Статьи 10, и оно необходимо в демократическом обществе.

В соответствии с первым условием (возможность вмешательства предусмотрена законом) к соответствующим органам государств-участников предъявляются следующие основные требования: необходимо, чтобы в основе вмешательства лежала норма внутреннего права, будь то писаная или неписаная. Эта норма должны быть доступной. Ничто не должно препятствовать ознакомлению с ней. Важно также, чтобы последствия ее применения можно было предвидеть заинтересованным лицам с разумной для конкретных обстоятельств степенью определенности. Например, в деле "Вабль против Австрии" Суд согласился с выводом австрийского Верховного Суда о признании заявителя виновным в диффамации за употребление в отношении публикаций одной из австрийских газет выражения: "Это - нацистская журналистика!" Данное дело в определенной степени типично для Австрии, в которой действует весьма жесткое законодательство о запрете национал-социализма, подкрепляемое соответствующими положениями Уголовного кодекса. Обвинение в деяниях, связанных с национал-социализмом, равнозначно обвинению в уголовно наказуемом деянии. И у заявителя имелась возможность с достаточной степенью определенности предвидеть последствия такого правонарушения.

По условию, касающемуся законной целевой направленности вмешательства, в решениях Европейского суда также даются многочисленные пояснения. Согласно Конвенции, не возбраняется осуществлять вмешательство в целях поддержания порядка, защиты нравственности населения, законных прав третьих лиц, авторитета и беспристрастности судебных властей. Европейский суд уточняет, что под предотвращением беспорядков понимается не только предотвращение общегражданских беспорядков, но и поддержание порядка в рамках какой-то социальной группы или организованных структур общества, к числу которых относится, в частности, армия.

Значение термина "нравственность" населения варьируется от страны к стране. Его содержание эволюционирует под влиянием процессов, протекающих в обществе. В целом Суд отмечает что, невозможно вычленить единообразного для всей Европы представления о тех или иных социальных феноменах, дать им всеохватывающее определение. Это касается и представлений о нравственности и морали.

Защита прав третьих лиц включает заботу о репутации каждого человека, в том числе и политического деятеля. Вместе с тем, в отношении политиков Суд делает ряд существенных оговорок и идет дальше, чем принято считать. Действительно, как указано во многих решениях Суда, политическая деятельность не может и не должна протекать вне критики, а журналисты, вполне естественно, уделяют политическим деятелям повышенное внимание. Политические дебаты и нелицеприятное обсуждение политических программ и политической деятельности имеют для демократии стержневое значение. Поэтому не следует печься о защите репутации политических деятелей в большей степени, нежели это совместимо с заботой о защите демократии.

Далее развивая эти тезисы, Суд приходит к заключению, что пределы допустимой критики в отношении публичного политика шире, чем в отношении частного лица. Политик неизбежно и сознательно подвергает себя тому, что каждое его слово и действие становится предметом пристального внимания как со стороны журналистов, так и со стороны всей общественности, и поэтому он обязан проявлять более высокую степень терпимости по отношению к резким высказываниям в свой адрес. В одном из решений ЕСПЧ говорится, что пункт 2 Статьи 10 почти не дает возможностей для ограничения свободы слова в сфере политических дискуссий. Тем не менее, насколько шире пределы допустимой критики в отношении политика, Суд четко не определяет. В каждом деле он решает этот вопрос в зависимости от конкретных обстоятельств. Например, в деле "Далбан против Румынии" Суд не придает особого значения весьма резким высказываниям заявителя в адрес депутата Р.Т. Для Суда существенным является то обстоятельство, что статьи заявителя содержали информацию не о частной жизни Р.Т., а о его действиях в качестве избранного представителя народа. В деле "Вабль против Австрии" в том, что касается критических статей о члене парламента А.Вабле, Суд, напротив, встает на сторону политика, против которого газета выступила с провокационными статьями. В решении говорится: "Суд полагает, что статья, опубликованная в "Кронен-Цайтунг", носила диффамационный характер. Вызывает сомнение и то, способствовала ли она дискуссии по вопросам, представляющим всеобщий интерес: едва ли она содержала какую-либо информацию о кампании протеста против размещения истребителей-перехватчиков, в которой принимал участие заявитель. Таким образом, даже если учитывать то обстоятельство, что заявитель является политиком, который "неизбежно и сознательно подвергает себя тому, что каждое его слово и действие становится предметом пристального внимания как со стороны журналистов, так и со стороны всей общественности, и поэтому он обязан проявлять более высокую степень терпимости", Суд полагает, что статья "Кронен-Цайтунг" вполне давала основания для возмущения".

Под уважением к суду и его беспристрастностью ЕСПЧ понимает прежде всего гарантии господства права и справедливого судебного разбирательства по смыслу Статьи 6 Конвенции.

Условие, связанное с необходимостью вмешательства в демократическом обществе, выполняется, если такое вмешательство удовлетворяет реальным и насущным социальным потребностям и по своему характеру соразмерно целям, ради достижения которых оно осуществляется.

При решении вопроса о вмешательстве и его осуществлении национальные власти имеют весьма широкую сферу усмотрения. Суд объясняет это тем, что они ближе к национальной почве, чем международные институты, лучше знают национальные потребности и специфику. К тому же именно национальные власти несут основное бремя ответственности за соблюдение прав человека и их защиту.

Вместе с тем, сфера усмотрения национальных властей тесно связана с европейским контролем, который может быть более или менее широким в зависимости от конкретных обстоятельств. Контролируя решения, принятые национальными властями в соответствии с имеющейся у них сферой усмотрения, Суд определяет, являлось ли вмешательство в гарантированные Статьей 10 Конвенции права соразмерным с законной преследуемой целью и были ли доводы, приведенные национальными властями в его оправдание, достаточными и соответствующими критериям пункта 2 Статьи 10. При этом европейский контроль охватывает как закон, лежащий в основе решения национальных властей, так и само решение, в том числе и вынесенное независимым судьей. Например, как свидетельствуют решения по делу "Вабль против Австрии" и ряду аналогичных дел, Европейский Суд соглашается с практикой австрийских судов по применению законодательства в отношении национал-социализма, принятие которого диктовалось особыми условиями в стране. Он также согласен с буквой и духом этих законов.

Одновременно Суд подчеркивает, что в его задачу входит не подмена национальных судов, а именно контроль за соответствием Статье 10 тех решений, которые они вынесли, осуществляя свое право на усмотрение.

По сути, от того, к какому выводу придет Суд, разрешая вопрос о том, являлось ли вмешательство необходимым в демократическом обществе, зависит его окончательное решение по делу. Применительно к конкретным обстоятельствам каждого дела Суд рассматривает выполнение условий насущной социальной потребности и адекватности, соразмерности и пропорциональности средств вмешательства преследуемой по закону цели, затем определяет баланс между противоречивыми интересами, защищаемыми в деле. Важнейшим ориентиром для Суда в поиске путей уравновешивания таких интересов являются, прежде всего, интересы общества в целом, состоящие, в частности, в том, чтобы иметь информацию по актуальным злободневным вопросам, вызывающим обеспокоенность общественности.

В текст своего решения по делу "Далбан против Румынии" Суд включает особое мнение румынского судьи, рассматривавшего дело по второй инстанции: "Установление истинного положения вещей является непременным условием для устранения недостатков и защиты общественных интересов. Эти интересы более значимы, чем защита любой ценой репутации кого-либо. Правом и обязанностью журналиста является постановка вопроса в отношении организаций и их руководителей с тем, чтобы контролировать качество их работы и выяснить, оправдывают ли они оказанное доверие и насколько оправдан их престиж. Непогрешимых нет, и никто не может утверждать, что непогрешим. Мне кажется несправедливым осуждение журналиста Ионеля Далбана в связи с тем, что он лишь честно выполнил свой долг, стремясь внести вклад в улучшение морального климата города, в котором живет и работает...".

Суд полностью солидарен с этим мнением. Аналогичные основания он приводит в обоснование своего окончательного решения, в соответствии с которым признание И.Далбана виновным в уголовном преступлении и назначение ему в качестве наказания лишение свободы являлись несоразмерным с законной преследуемой целью вмешательством в его право как журналиста свободно выражать свое мнение.

В решении по делу "Вабль против Австрии" вмешательство властей в право заявителя свободно выражать свое мнение было необходимым в целях защиты репутации газеты, в адрес которой заявитель сделал оскорбительные и преследуемые по закону высказывания. Несмотря на то, что такие высказывания были сделаны в ответ на провокационные газетные статьи, интерес заявителя был, по мнению Суда, менее существенным, чем интерес газеты.

ЕСПЧ также отмечает, что необходимость вмешательства должна быть убедительно установлена национальными властями. В деле А.Вабля это было сделано, в деле И.Далбана - нет.

Таковы принципы, которыми Суд руководствуется при рассмотрении дел по жалобам на нарушение Статьи 10 Конвенции. Их анализ позволяет с относительной определенностью зафиксировать заложенный в положениях данной статьи объем прав и их ограничений.

Формально конкретные судебные решения ЕСПЧ обязательны только для государств, выступающих в качестве ответчиков, однако фактически другие страны руководствуются ими при оценке соответствия внутреннего законодательства нормам ЕСПЧ в толковании Суда.

Строго юридически российское государство и его органы, включая суды, не обязаны следовать созданному ЕСПЧ прецеденту. Однако, если они не будут принимать во внимание то, каким образом норма Конвенции истолкована ЕСПЧ и его указания о путях ее реализации, они рискуют столкнуться в случае рассмотрения поданной против России жалобы с осуждением со стороны Суда по мотивам и основаниям, которые уже были использованы или применены в аналогичных или схожих делах. В этом - значение прецедентов ЕСПЧ для правовых систем государств-участников Конвенции.

Вместе с тем, такое значение судебных решений ЕСПЧ несколько снижается в связи со случаями противоречивого толкования одной и той же конвенционной нормы. Это, безусловно, несколько нарушает стройность созданной Судом и Комиссией конструкции прав человека и основных свобод, что следует иметь в виду и национальному правоприменителю, особенно в условиях включения норм международного договора (после присоединения к нему) в правовую систему государства.

Действительно, с одной стороны, положения Статьи 10 наполнены относительно конкретным содержанием в результате обширной практики их применения. Их детализация продолжается в новых решениях ЕСПЧ. С другой стороны, количественное и качественное содержание ряда оценочных понятий, содержащихся в Статье 10, по-прежнему не может рассматриваться как дефинированное достаточно четко и определенно в связи с несколько противоречивым и не всегда строго последовательным ее применением. В ряде случаев Суд и Комиссия применяли как расширительное, так и ограничительное толкование одних и тех же положений при явном предпочтении расширительному способу. Аргументация со ссылкой на различные, изменяющиеся от дела к делу обстоятельства, не всегда была убедительной. Учитывая, что толкование и применение контрольного органа ЕКПЧ имеет для правоприменителя то значение, о котором сказано выше, у последнего могут возникнуть проблемы при оценке и разрешении на их основе конкретных дел по аналогичным предметам. Другими словами, подчас неодинаковая реализация норм ЕКПЧ, имеющих приоритет над внутригосударственными, может создать сложности для добросовестного национального правоприменителя. Правда, для России эта проблема пока лежит в теоретической плоскости. Статья 10 фиксирует весьма высокие стандарты в области свободы выражения мнения и информации, к которым нужно в ряде случаев подтягивать соответствующее российское законодательство.

В настоящее время против Российской Федерации подано порядка пяти тысяч жалоб. В более чем полутора тысячах временных досье и 40 заведенных делах жалобы на нарушение Россией прав, гарантированных Статьей 10 Конвенции, пока не фигурируют. Тем не менее, законодательная база функционирования российских СМИ имеет ряд изъянов, являющихся потенциальными основаниями для обращения в Суд с жалобами на нарушение свободы выражения мнения со ссылкой на Статью 10, и перспектива судебных разбирательств в ЕСПЧ по таким жалобам весьма реальна.

Д.Мокин