Информация Конституционного Суда Российской Федерации от 31 октября 2024 г. "31 октября 2024 года Конституционный Суд РФ провозгласил Постановление N 49-П по делу о проверке конституционности статей 195, 196, пункта 1 статьи 197, пункта 1 и абзаца второго пункта 2 статьи 200, абзаца второго статьи 208 Гражданского Кодекса РФ"

31 октября 2024 года Конституционный Суд РФ решил вопрос применения сроков исковой давности к требованиям об обращении коррупционного имущества в доход государства. Дело о проверке конституционности статей 195 и 196, пункта 1 статьи 197, пункта 1 и абзаца второго пункта 2 статьи 200, абзаца второго статьи 208 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с запросом Краснодарского краевого суда.

История вопроса

Краснодарский краевой суд рассматривает дело по апелляционным жалобам ряда лиц на решение Каневского районного суда, который удовлетворил требования Генеральной прокуратуры об обращении в доход государства имущества, полученного этими лицами в результате коррупционных деяний, совершенных гражданином К. в 2001 - 2004 годах, когда он находился на государственной службе, а также имущества, впоследствии приобретенного на коррупционные доходы. На основании этого решения в собственность РФ переходят акции и доли в уставных капиталах 22 хозяйственных обществ общей стоимостью свыше 9 млрд. рублей. При рассмотрении дела в суде первой инстанции ответчики ссылались, в частности, на пропуск исковой давности по заявленным прокурором требованиям. Суд, отклонив их доводы, напротив, посчитал, что к актам коррупции такие сроки не применяются. В своих апелляционных жалобах ответчики продолжали настаивать на пропуске прокуратурой срока исковой давности. Краснодарский краевой суд приостановил производство по данному делу и обратился с запросом в КС РФ.

Позиция заявителя

В запросе отмечается, что в судебной практике по антикоррупционным искам прокуроров сформированы взаимоисключающие подходы: в одних случаях судами применяется исковая давность, а в других, при сходных обстоятельствах, - нет. Применение исковой давности в подобных спорах, по мнению заявителя, позволяет отдельным лицам избежать обращения коррупционно нажитого имущества в доход государства, создавая им необоснованные преимущества.

Заявитель просит проверить оспариваемые нормы ГК РФ на соответствие части 1 статьи 1, части 2 статьи 6, статье 18, частям 1 и 2 статьи 19, части 1 и 3 статьи 35, части 1 статьи 45, части 1 статьи 46, части 3 статьи 55 Конституции РФ, полагая, что имеется неопределенность в применимости исковой давности к антикоррупционным искам, а сложившаяся противоречивая судебная практика может нарушать принципы равенства и верховенства закона.

Позиция Суда

Коррупция - особенно опасное социальное явление. Она разрушает и угнетает сферу реализации публичной власти, расшатывает ее легитимность, подрывает веру граждан в законность и является существенным препятствием для развития страны. Это тем более актуально для России, социально-экономическая, политическая и правовая системы которой прошли с начала 90-х годов прошлого века сложнейший период трансформации. Государство, таким образом, обязано противодействовать коррупции, принимать достаточные и эффективные меры, которые делали бы попытку незаконного обогащения бессмысленной и бесперспективной, предотвращали бы риски неправомерного влияния, сращивания власти, бизнеса и криминала.

В частности этому служит механизм обращения в доход государства имущества и денежных средств, в отношении которых не была опровергнута презумпция незаконности происхождения либо же установлена незаконность происхождения. Своей целью эта мера имеет реализацию публичного интереса в сфере противодействия коррупции, а не восстановление положения участников гражданского оборота, она не носит компенсаторного характера и направлена на восполнение нарушения принципов справедливости и равенства, защиту демократического строя. Поэтому данная мера, не выходя за пределы имущественной сферы коррупционера и предполагая свое применение лишь в отношении того имущества, которое было получено коррупционным путем, не может нарушать конституционный запрет на придание обратной силы законам, вводящим ответственность и ухудшающим положение граждан.

С одной стороны, целью установления сроков давности является обеспечение эффективности реализации публичных функций, стабильности правопорядка и рационализации деятельности правоприменителя; сохранение стабильности правовых отношений и гарантирование конституционных прав лица, совершившего деяние, влекущее правовые последствия. С другой стороны, недопустимым является такое использование защиты закона и суда - включая сроки давности, - если притязания лица на применение в его отношении юридических средств защиты основаны на их недобросовестном использовании в противоправных целях. Следовательно, разрешение вопроса о применимости давностных сроков требует достижения баланса частных и публичных интересов, а также принятия во внимание специфики конкретных общественных отношений.

Исковая давность позволяет одной из сторон блокировать судебное разрешение спора по существу, если другая сторона обратилась за защитой своих прав спустя значительное время после того, как узнала об их нарушении. Однако данный институт ориентирован на применение к частноправовым отношениям, основанным, в числе прочего, на равенстве и автономии воли их участников. В случае же обращения в доход РФ имущества, приобретенного вследствие нарушения антикоррупционных требований, нельзя говорить о защите субъективного гражданского права в том значении, в котором это понятие используется в законодательстве.

Кроме того, хотя согласно ГК РФ обращение в доход РФ имущества и влечет последствия в виде прекращения права собственности, из этого не следует вывод о частноправовой природе данного института: соответствующие нормы ГК РФ призваны лишь обеспечить прозрачный и понятный для участников гражданско-правовых отношений порядок перехода права собственности к государству. При этом принудительное изъятие у частного лица имущества в пользу публичного образования должно осуществляться с соблюдением гарантий судебной защиты, которые распространяются как на сферу гражданско-правовых отношений, так и на отношения государства и личности в публично-правовой сфере. На это и направлено использование формы искового гражданского судопроизводства для разрешения споров об обращении коррупционного имущества в доход государства, что также не свидетельствует о частноправовой природе данных требований.

При этом достаточно непродолжительные сроки исковой давности могли бы препятствовать достижению неотвратимости неблагоприятных последствий для коррупционера, т.к. они не гарантируют учета возможности его противодействия установлению оснований для подачи антикоррупционного иска и его подаче. Лица, совершающие коррупционные деяния, предпринимают меры по сокрытию от контролирующих органов как самих нарушений, так и приобретенного путем их совершения имущества. Они препятствуют проведению проверочных мероприятий и используют для этого властные полномочия, должностные иммунитеты и влияние на деятельность государственных институтов или их должностных лиц (коррупционные связи). Недобросовестное поведение лица, совершившего деяния коррупционной направленности, должно лишать это лицо оснований рассчитывать на институт давности как средство защиты противоречащих основам правопорядка интересов.

Применение существующих сроков исковой давности и правил их течения к антикоррупционным искам также порождает ряд несовместимых с принципами правового государства негативных последствий. В частности, исковая давность может восприниматься гражданами как отказ государства от защиты конституционного строя и демократии по истечении некоторого времени и освобождение коррупционера от последствий с сохранением его имущественного положения. Это фактически реабилитирует неправомерно нажитый капитал и приводит к поощрению коррупции, подрывает веру граждан в законность, добро и справедливость, идет вразрез с целями стабилизации гражданского оборота и защиты прав и интересов его участников. Коррупционное имущество при этом не приобретает со временем легального характера, а продолжает представлять собой неконкурентное и несправедливое преимущество, направленное против добросовестных участников рынка. Это дискредитирует гражданский оборот и правопорядок. Выявленные же факты коррупции потеряют практическую ценность при прекращении производства по формальному основанию истечения срока, что будет стимулировать коррупцию и развивать более изощренные и надежные способы сокрытия нелегального капитала.

С одной стороны, общие гражданско-правовые нормы об исковой давности не приспособлены для обращения имущества в доход государства, а их применение без учета специфики коррупционной деятельности нивелирует антикоррупционную политику государства. С другой стороны, в законодательстве нет прямого указания на неприменение к этим отношениям сроков исковой давности. Именно несовершенством правового регулирования в совокупности с пониманием неприменимости частноправового института исковой давности была обусловлена судебная практика, в которой суды отказывали в применении положений ГК РФ об исковой давности исходя из того, что требования об обращении имущества в доход государства направлены на защиту нематериальных благ. В то же время требования прокурора состоят, напротив, в обращении конкретного имущества в доход государства, а не защите этих благ, как они понимаются в практике и доктрине. Т.е. такое толкование ГК РФ не решает рассматриваемую проблему, как не решает ее и уголовное законодательство, поскольку срок давности привлечения к уголовной ответственности не предназначен для решения вопроса об обращении имущества коррупционера в доход государства.

Во всяком случае обращение в доход государства имущества не должно применяться в отношении третьих лиц, не участвовавших в организации коррупционных схем, но вступавших в правоотношения с коррупционером и с подконтрольными ему или связанными с ним лицами, и не знавших об источнике происхождения такого имущества. Этим обеспечиваются интересы добросовестных участников гражданского оборота, соблюдается баланс частных и публичных интересов.

Оценивая возможное влияние того или иного решения по рассматриваемому вопросу на баланс конституционных ценностей, КС РФ пришел к выводу, что больший вред этим ценностям будет причинен при допущении применения к антикоррупционным искам исковой давности, как она в настоящее время урегулирована оспариваемыми законоположениями, без учета особенностей антикоррупционных исков. Констатация того, что в системе действующего правового регулирования исковая давность не подлежит применению к таким искам, в большей степени согласуется с указанным балансом. Таким образом, оспариваемые нормы не соответствуют Конституции РФ в той мере, в какой судебное толкование позволяет применять установленные сроки исковой давности к требованиям уполномоченных прокуроров об обращении коррупционного имущества в доход государства.

Согласно Постановлению КС РФ, при признании нынешнего положения дел - отсутствия таких сроков - адекватно отражающим в конкретно-исторических условиях общественные потребности федеральный законодатель вправе воздержаться от внесения каких-либо изменений в правовое регулирование. Однако при установлении соответствующих сроков законодателю необходимо учитывать позицию Суда: такой срок должен существенно превышать уже установленные (3 и 10 лет), необходимо предусмотреть специальные правила их течения, возможно сочетание различных правовых инструментов. Не должно допускаться применение такого срока в случае противодействия ответчика выявлению обстоятельств противоправного обогащения или формированию доказательств для обращения в суд.

Конституционный Суд особо подчеркнул, что вывод о неприменении сроков давности касается именно антикоррупционных исков прокуратуры. Он не распространяется на решение вопроса о применимости или неприменимости исковой давности к иным искам прокуроров, направленным на передачу имущества публично-правовым образованиям или признание их права на имущество, в том числе основанным на нарушении порядка приватизации.

Пресс-служба Конституционного Суда РФ