Раздел IV. Судебная практика Свердловского областного суда

Раздел IV. Судебная практика Свердловского областного суда

I. Споры, возникающие из социальных правоотношений

1. Новое правовое регулирование отношений по социальному обслуживанию получателей социальных услуг с 01 января 2015 года предписывает, что устанавливаемые поставщиками социальных услуг в субъекте Российской Федерации размеры платы за предоставление социальных услуг этим гражданам не могут превышать размеры платы, установленные для них на 31 декабря 2014 года.

Государственное учреждение социального обслуживания населения обратилось в суд с иском к Б. о взыскании задолженности по договору предоставления социальных услуг за период с 01 января 2016 года по 30 июня 2018 года.

В обоснование исковых требований указано, что 01 января 2016 года между сторонами заключен договор о предоставлении социальных услуг. В силу чч. 3, 4 ст. 32 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 442-ФЗ "Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации" (далее - Федеральный закон N 442-ФЗ) социальные услуги в стационарной форме социального обслуживания предоставляются их получателям за плату или частичную плату, которая не может превышать 75% среднедушевого дохода получателя социальных услуг. Ответчик подал заявление в Управление Пенсионного фонда Российской Федерации об удержании 75% из суммы его основной пенсии и перечислении ее в качестве оплаты за предоставление социальных услуг. При этом из суммы общей денежной выплаты, ежемесячно получаемой ответчиком, такое удержание 75% выплаты не производится (поскольку такого заявления ответчик не подавал). Указывая на наличие у ответчика обязанности вносить плату за социальные услуги в размере 75% от всего дохода, а не только пенсии, истец просил взыскать с ответчика сумму задолженности.

Решением суда первой инстанции в удовлетворении исковых требований отказано. Судебная коллегия по гражданским делам, рассмотрев апелляционную жалобу истца, оставила решение суда первой инстанции без изменения, указав следующее.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции правильно руководствовался положениями ч. 1 ст. 31, ст. ст. 32, 35 Федерального закона N 442-ФЗ, учел нормативные условия оплаты стационарных социальных услуг до 31 декабря 2014 года. Поскольку ответчик является получателем социальных услуг с 2007 года, право на получение данных услуг возникло у него до 31 декабря 2014 года, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что ответчику в силу ст. 35 Федерального закона N 442-ФЗ должна быть сохранена прежняя плата за социальные услуги в размере 75% от пенсии, а не от дохода, оснований для взыскания с ответчика в пользу истца 75% от сумм доплат к пенсии не имеется.

Как верно указал суд первой инстанции, предельный размер оплаты таких услуг до 31 декабря 2014 года составлял 75% от пенсии, а с 01 января 2015 года - 75% от дохода.

В силу ч. 2 ст. 35 Федерального закона N 442-ФЗ в связи с введением нового правового регулирования отношений по социальному обслуживанию получателей социальных услуг в рамках длящихся правоотношений (то есть возникших до 01 января 2015 года) с 01 января 2015 года предписано, что устанавливаемые поставщиками социальных услуг в субъекте Российской Федерации размеры платы за предоставление социальных услуг этим гражданам не могут превышать размеры платы, установленные для них на 31 декабря 2014 года, а также ухудшать условия предоставления социальных услуг по сравнению с теми условиями, которые были установлены для них по состоянию на эту дату.

В Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 10 сентября 2018 года N 18-КГ18-140 сказано, что с учетом положений ч. 2 ст. 35 Федерального закона N 442-ФЗ обстоятельствами, имеющими значение для разрешения заявленного поставщиком социальных услуг иска об обязании гражданина (получателя социальных услуг) перечислять часть ежемесячной денежной выплаты в счет оплаты предоставляемых социальных услуг в стационарной форме социального обслуживания, являются установление наличия длящихся правоотношений между поставщиком и получателем социальных услуг (то есть существование таких правоотношений до 01 января 2015 года), размер платы и условия предоставления социальных услуг по состоянию на 31 декабря 2014 года, наличие или отсутствие превышения вновь установленного размера ежемесячной платы за предоставление социальных услуг относительно размера такой платы по состоянию на 31 декабря 2014 года, а также наличие или отсутствие ухудшения условий предоставления соответствующих социальных услуг по сравнению с условиями, установленными по состоянию на 31 декабря 2014 года. Правовое значение имеют следующие факты: когда между сторонами спора (поставщиком социальных услуг и получателем таких услуг) впервые был заключен договор о предоставлении социальных услуг и продолжались ли эти отношения сторон по состоянию на 31 декабря 2014 года.

Из материалов дела следует и не оспаривается сторонами, что первично право на стационарное обслуживание возникло у ответчика 06 марта 2007 года по договору с иным поставщиком социальных услуг. Затем с 25 июня 2010 года ответчик был зачислен на стационарное социальное обслуживание в другое учреждение, а 21 мая 2015 года переведен к истцу. Таким образом, правоотношения сторон спора по предоставлению социальных услуг в стационарной форме не могли возникнуть до 31 декабря 2014 года. Они возникли 21 мая 2015 года, поэтому, как правомерно указывал в жалобе истец, к спорным отношениям норма ч. 2 ст. 35 Федерального закона N 442-ФЗ не подлежала применению.

Вместе с тем неправильный вывод суда первой инстанции не привел к неправильному разрешению спора, поскольку в материалы дела истцом не представлено доказательств наличия у ответчика перед ним задолженности по договору. Истец не представил суду расчетный лист, в котором были бы согласованы с ответчиком условия представления услуг (бесплатно, за частичную плату, платно с указанием видов таких услуг и условиями оплаты каждой услуги), также стоимость таких услуг. Истцом не доказан факт предоставления ответчику социальных услуг в период с 01 января 2016 года по 30 июня 2018 года на сумму, равную или превышающую ту, которую истец определил в качестве суммы, подлежащей оплате. Установленный законом предельный размер оплаты сам по себе не свидетельствует о наличии у ответчика перед истцом обязанности по оплате услуг именно в таком размере, оснований для удовлетворения иска у суда первой инстанции не имелось.

Апелляционное определение судебной

коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 16 октября 2018 года по делу N 33-18480/2018

II. Споры, возникающие из трудовых правоотношений

2. Обязательным условием для увольнения работника в связи с утратой доверия является соблюдение работодателем порядка применения дисциплинарного взыскания.

М. обратилась в суд с иском к акционерному обществу о признании незаконным приказа об увольнении, восстановлении на работе, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула, компенсации морального вреда, признании недействительной записи об увольнении в трудовой книжке.

В обоснование указала, что работала у ответчика в должности мастера производственного участка по контролю вагонного ремонтного депо. Приказом начальника от 19 июня 2018 года уволена с работы по п. 7 ч. 1 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации (совершение виновных действий работником, непосредственно обслуживающим денежные или товарные ценности, если эти действия дают основание для утраты доверия к нему со стороны работодателя). Увольнение полагала незаконным, ссылалась на то, что она не обслуживала товарные или денежные ценности, ею не совершался проступок, дающий основание для утраты доверия.

Решением суда первой инстанции исковые требования удовлетворены частично.

Судебная коллегия по гражданским делам оставила решение суда первой инстанции без изменения, указав следующее.

В силу п. 7 ч. 1 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случаях совершения виновных действий работником, непосредственно обслуживающим денежные или товарные ценности, если эти действия дают основание для утраты доверия к нему со стороны работодателя.

Истец являлась работником, непосредственно обслуживающим товарные ценности. С М. был заключен договор о полной материальной ответственности за недостачу вверенного ей имущества.

Увольнение истца произведено за то, что в период с сентября 2017 года по март 2018 года она сдавала в отдел организации и нормирования труда фальсифицированные табеля учета рабочего времени для начисления заработной платы иным работникам, которые должны были отдать оплату этих смен истцу. По данным фактам в отношении М. возбуждены 4 уголовных дела, производство по которым не завершено.

Тот факт, что истец указывала недостоверные сведения в табелях учета рабочего времени, отмечая работникам за текущий месяц неотработанные смены как отработанные, а впоследствии предлагала им отдать денежные средства за такие смены, подтверждается совокупностью представленных в материалах дела доказательств. Однако суд первой инстанции не дал оценки этим доказательствам, указав на то, что ответчиком не доказан факт совершения истцом проступка.

Совершение истцом виновных действий по внесению недостоверной информации в табели учета рабочего времени давало работодателю основание для утраты доверия к истцу, непосредственно обслуживавшей товарные ценности работодателя. Из положений п. 7 ч. 1 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации не следует, что такие виновные действия должны быть совершены исключительно в отношении вверенного работнику имущества, это могут быть и иные действия, связанные с исполнением трудовых обязанностей (либо не связанные с ними, но подтвержденные приговором суда о совершении хищения, взяточничества и т.д.).

Согласно п. 45 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2004 года N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации" расторжение трудового договора с работником по п. 7 ч. 1 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с утратой доверия возможно только в отношении работников, непосредственно обслуживающих денежные или товарные ценности (прием, хранение, транспортировка, распределение и т.п.), и при условии, что ими совершены такие виновные действия, которые давали работодателю основание для утраты довериям к ним.

По мнению судебной коллегии, факт совершения истцом виновных действий является доказанным. Вместе с тем, привлекая истца к дисциплинарной ответственности в виде увольнения, ответчик нарушил порядок привлечения к ответственности, определенный ст. 193 Трудового кодекса Российской Федерации, что является самостоятельным основанием для признания увольнения незаконным, восстановления истца на работе.

О проступке руководитель узнал из рапорта председателя первичной профсоюзной организации от 20 апреля 2018 года. Сведений о времени поступления этого рапорта к руководителю в деле не имеется. Однако 27 апреля 2018 года руководитель уже точно располагал данными сведениями, так как в этот день им подписан приказ о создании комиссии для проведения проверки обстоятельств, указанных в рапорте. Следовательно, срок привлечения к ответственности начинается 27 апреля 2018 года, оканчивается 28 мая 2018 года (ст. 14 Трудового кодекса Российской Федерации).

С учетом периодов болезни истца и отпусков без сохранения заработной платы срок привлечения истца к дисциплинарной ответственности истек 15 июня 2018 года. Увольнение истца произведено за пределами этого срока - 19 июня 2018 года, в связи с этим является незаконным. Учитывая, что ответчиком нарушен порядок привлечения истца к дисциплинарной ответственности в виде увольнения, суд первой инстанции правомерно восстановил истца на работе, взыскал заработную плату за время вынужденного прогула и компенсацию морального вреда.

Апелляционное определение судебной

коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 13 ноября 2018 года по делу N 33-19986/2018

3. Доказывание вины работника в причинении материального ущерба и обоснование размера причиненного ущерба - обязанность работодателя.

Акционерное общество обратилось в суд с иском к Д. о возмещении материального ущерба, причиненного работодателю. В обоснование исковых требований истец указал, что ответчик работал у него приемосдатчиком груза и багажа в поездах в период с 19 июня 2012 года по 03 августа 2016 года. Распоряжением истца от 27 мая 2015 года утверждены Правила предоставления в акционерном обществе права бесплатного проезда на железнодорожном транспорте общего пользования (далее - Правила). В соответствии с данными Правилами работникам может предоставляться право бесплатного проезда от места жительства к месту основной работы. В 2017 году сотрудниками Центра внутреннего аудита проведена проверка финансово-хозяйственной деятельности за период с 31 марта 2015 года по 20 марта 2017 года, по итогам которой установлены факты неправомерного пользования ответчиком правом бесплатного проезда на железнодорожном транспорте.

Д. совершал поездки не к месту исполнения трудовых обязанностей и обратно, чем причинил истцу материальный ущерб.

Решением суда первой инстанции исковые требования удовлетворены.

Отменяя решение суда первой инстанции по апелляционной жалобе ответчика, судебная коллегия по гражданским делам указала следующее.

Как следует из разъяснений, содержащихся в п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 ноября 2006 года N 52 "О применении судами законодательства, регулирующего материальную ответственность работников за ущерб, причиненный работодателю", при определении суммы, подлежащей взысканию, судам следует учитывать, что в силу ст. 238 Трудового кодекса Российской Федерации работник обязан возместить лишь прямой действительный ущерб, причиненный работодателю. Под ущербом понимается реальное уменьшение наличного имущества работодателя или ухудшение состояния указанного имущества (в том числе находящегося у работодателя имущества третьих лиц, если он несет ответственность за сохранность этого имущества), а также необходимость для работодателя произвести затраты либо излишние выплаты на приобретение или восстановление имущества либо на возмещение ущерба, причиненного работником третьим лицам. Под ущербом, причиненным работником третьим лицам, следует понимать все суммы, которые выплачены работодателем третьим лицам в счет возмещения ущерба. При этом необходимо иметь в виду, что работник может нести ответственность лишь в пределах этих сумм и при условии наличия причинно-следственной связи между виновными действиями (бездействием) работника и причинением ущерба третьим лицам.

Доказательств того, что истец произвел излишние выплаты на возмещение ущерба, причиненного работником третьим лицам, в материалах дела не имеется. Акционерное общество не доказало факт уменьшения своего наличного имущества за счет оплаты поездок Д., причинение действиями ответчика действительного ущерба работодателю. Суд первой инстанции не установил эти юридически значимые обстоятельства и не проверил обоснованность требований истца.

Судебная коллегия указала на отсутствие в материалах дела доказательств противоправности действий Д. и виновности его в причинении истцу материального ущерба. Акционерное общество не представило суду документов, подтверждающих ознакомление ответчика с локальным нормативным актом, не допускающим возможности пользоваться бесплатным проездом, не связанным с исполнением трудовых обязанностей. Правила действуют в соответствии с коллективным договором, а с коллективным договором ответчик ознакомлен при заключении трудового договора 19 июня 2012 года. Коллективный договор, действовавший в 2012 году и на момент рассмотрения дела, который содержал бы условия пользования бесплатным проездом, суду не представлен. На 19 июня 2012 года Правила, утвержденные истцом 27 мая 2015 года, не существовали, соответственно, при подписании трудового договора ответчик не мог быть ознакомлен с этим локальным нормативным актом. Таким образом, противоправность в действиях ответчика отсутствует.

В соответствии с Правилами правомерными являются поездки не только к месту работы и обратно при исполнении трудовых обязанностей, но и в период междусменного отдыха (например, для прохождения технической учебы), а также в иное время, в том числе не в связи с исполнением трудовых обязанностей (например, для прохождения медицинского осмотра, получения документов о работе).

Д. указывал на то, что мог в эти дни приезжать на работу для подмены кого-либо из работников, сдачи отчета.

Вопреки выводу суда первой инстанции, ответчик не обязан доказывать эти обстоятельства, так как бремя доказывания противоправности действий работника и виновности его в причинении материального ущерба лежит на работодателе.

Апелляционное определение судебной

коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 16 октября 2018 года по делу N 33-18460/2018

III. Споры, вытекающие из жилищных правоотношений

4. Суд первой инстанции не учел, что нормы действующего жилищного законодательства закрепляют приоритет волеизъявления собственников помещений в многоквартирном доме при решении вопроса о выборе способа управления многоквартирным домом.

Собственники помещений в многоквартирном доме обратились в суд с иском к администрации района о признании торгов по отбору управляющей организации недействительными. В обоснование исковых требований указали, что 15 декабря 2017 года состоялось общее собрание собственников помещений многоквартирного дома, на котором было принято решение о выборе управляющей организации - ООО УК "С". Вместе с тем 16 января 2018 года администрацией подведены итоги торгов в форме открытого конкурса по выбору управляющей организации. Единственным участником и, соответственно, победителем конкурса стало ООО "У". По мнению собственников, к моменту проведения торгов они выбрали способ управления, определили управляющую организацию и реализовали свое решение, у администрации отсутствовали основания для проведения торгов.

Решением суда первой инстанции в удовлетворении исковых требований отказано. Не согласившись с вынесенным решением, один из истцов обратился с апелляционной жалобой.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам решение суда первой инстанции отменено по следующим основаниям.

Как установлено судом и следует из материалов дела, администрацией 06 декабря 2017 года на официальном сайте в сети "Интернет" было размещено извещение о проведении торгов в форме открытого конкурса по отбору управляющей организации для управления многоквартирным жилым домом. Протоколом от 16 января 2018 года победителем конкурса признано ООО "У".

В то же время согласно протоколу внеочередного общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме от 25 декабря 2017 года, проведенного в форме очно-заочного голосования 15 декабря 2017 года по инициативе ООО УК "С", было принято решение о выборе способа управления многоквартирным домом, управляющей организации - ООО УК "С", а также о подписании договоров управления с управляющей организацией.

Руководствуясь положениями ст. 161 Жилищного кодекса Российской Федерации, ст. 449 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также Правилами проведения органом местного самоуправления открытого конкурса по отбору управляющей организации для управления многоквартирным домом, утвержденными Постановлением Правительства Российской Федерации от 06 февраля 2006 года N 75 (далее - Правила), суд первой инстанции указал, что собственники не представили доказательств уведомления администрации о состоявшемся решении о выборе способа управления и его реализации, не реализовали это решение, процедура проведения торгов не была нарушена, в связи с этим у администрации отсутствовали основания для отмены торгов.

Согласно ст. 161 Жилищного кодекса Российской Федерации собственники помещений в многоквартирном доме обязаны выбрать один из способов управления многоквартирным домом: непосредственное управление собственниками помещений в многоквартирном доме; управление товариществом собственников жилья либо жилищным кооперативом или иным специализированным потребительским кооперативом; управление управляющей организацией.

В соответствии с ч. 3 ст. 161 Жилищного кодекса Российской Федерации способ управления многоквартирным домом выбирается на общем собрании собственников помещений в многоквартирном доме и может быть выбран и изменен в любое время на основании его решения.

В силу п. 39 Правил, если до дня проведения конкурса собственники помещений в многоквартирном доме выбрали способ управления многоквартирным домом или реализовали решение о выборе способа управления этим домом, конкурс не проводится.

Как правильно указал суд первой инстанции, конкурс не должен проводиться, если собственники помещений в многоквартирном доме не только приняли, но и реализовали свое решение о выборе способа управления этим домом. Однако, принимая решение об отказе в удовлетворении требований, суд первой инстанции дал оценку только правомерности действий администрации, полагая, что именно на собственниках лежит обязанность уведомлять администрацию как организатора торгов о выборе способа управления многоквартирным домом и его реализации.

Судом не было принято во внимание, что по смыслу ч. 4 ст. 161 Жилищного кодекса Российской Федерации, п. 3 Правил необходимость проведения конкурса по отбору управляющей организации для управления многоквартирным домом определяется отсутствием решения собственников помещений в многоквартирном доме о выборе способа управления многоквартирным домом и реализации этого решения.

Волеизъявление собственников помещений в спорном многоквартирном доме является преимущественным правом на определение судьбы своего имущества, а обязанность органов местного самоуправления по отбору управляющей организации играет компенсаторную роль только в случае, когда правообладатели не имеют намерений самостоятельно определить порядок управления.

Не учтено судом первой инстанции, что, исходя из буквального толкования подп. 2 п. 3 Правил, реализация выбора способа управления состоит в том числе и в заключении договоров управления многоквартирным домом, предусмотренных ст. 162 Жилищного кодекса Российской Федерации.

Оставлено без внимания судом и то обстоятельство, что в материалах дела имеются копии договоров управления, заключенных 25 декабря 2017 года между собственниками помещений многоквартирного дома и ООО "УК "С". Избранная управляющая организация уведомила Департамент государственного жилищного и строительного надзора Свердловской области о состоявшемся решении собственников о выборе способа управления и выборе управляющей организации 28 декабря 2017 года, направив соответствующий протокол общего собрания.

Принимая во внимание, что нормы действующего жилищного законодательства закрепляют приоритет волеизъявления собственников помещений многоквартирного дома при решении вопроса о выборе способа управления многоквартирным домом, судебная коллегия полагает, что у суда первой инстанции не имелось оснований для отказа в удовлетворении исковых требований собственников.

Апелляционное определение судебной

коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 16 августа 2018 года по делу N 33-12850/2018

IV. Споры о защите прав потребителей

5. Непредоставление достоверной информации о стоимости содержимого багажа исключает возможность полного возмещения ущерба.

Ф. обратился в суд с иском к акционерному обществу о защите прав потребителя. В обоснование исковых требований указал, что 04 января 2018 года вылетел из г. Рима в г. Екатеринбург. При регистрации на рейс сдал к перевозке багаж с личными вещами весом 17 кг, который зарегистрирован без объявленной ценности. В аэропорту назначения багаж не был выдан, в связи с чем он обратился в службу розыска, которая составила акт о неприбытии багажа. По истечении 21 дня с момента, когда багаж должен был прибыть, багаж не был найден. 12 февраля 2018 года в адрес ответчика была направлена претензия с требованием о возмещении убытков за утрату багажа. В ответ на претензию 05 апреля 2018 года ответчик перечислил на его банковский счет сумму в 10 200 руб. Ф. счел данную сумму недостаточной для возмещения причиненного ущерба, полагая, что в соответствии со ст. 22 Конвенции для унификации некоторых правил международных воздушных перевозок (далее - Монреальская конвенция) ответственность перевозчика за утрату багажа должна составлять 1 000 специальных прав заимствования, просил взыскать с ответчика разницу между причитающейся и выплаченной компенсацией в сумме 80 222 руб. 10 коп.

Решением суда первой инстанции исковые требования удовлетворены частично. С акционерного общества в пользу Ф. взысканы компенсация за утерю багажа - 31 796 руб. 43 коп., компенсация морального вреда - 3 000 руб., почтовые расходы - 144 руб. 44 коп., штраф - 10 000 руб.

По апелляционной жалобе истца судебная коллегия по гражданским делам отменила решение суда первой инстанции в части, указав следующее.

Как следует из материалов дела, 04 января 2018 года при регистрации на рейс истцом был сдан багаж весом 17 кг, который зарегистрирован без объявленной ценности. В аэропорт конечного пункта назначения багаж не прибыл. 12 февраля 2018 года ответчику направлена претензия о возмещении причиненных убытков. Истец указал, что в утерянном чемодане находились вещи на общую сумму 180 303 руб. согласно представленному им перечню, в том числе ценная вещь - Mak Book Air 13 дюймов 128 ГБ стоимостью 72 990 руб.

В соответствии с п. 1 ст. 116 Воздушного кодекса Российской Федерации перевозчик несет ответственность перед пассажиром воздушного судна и грузовладельцем в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, международными договорами Российской Федерации, а также договором воздушной перевозки пассажира, договором воздушной перевозки груза или договором воздушной перевозки почты.

В силу подп. 2 п. 1 ст. 119 Воздушного кодекса Российской Федерации за утрату, недостачу или повреждение (порчу) багажа, груза, а также ручной клади без объявления ценности перевозчик несет ответственность в размере их стоимости, но не более шестисот рублей за килограмм веса багажа или груза.

Согласно абз. 2 п. 2 ст. 7 Гражданского кодекса Российской Федерации, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены гражданским законодательством, применяются правила международного договора.

В соответствии с п. 1 ст. 18 Монреальской конвенции перевозчик отвечает за вред, происшедший в случае уничтожения, утери или повреждения груза, только при условии, что событие, ставшее причиной такого вреда, произошло во время воздушной перевозки.

В силу п. 2 ст. 22 Монреальской конвенции при перевозке багажа ответственность перевозчика в случае уничтожения, утери, повреждения или задержки ограничивается суммой 1 000 специальных прав заимствования в отношении каждого пассажира, за исключением случаев, когда пассажир сделал в момент передачи зарегистрированного багажа перевозчику особое заявление о заинтересованности в доставке и уплатил дополнительный сбор, если это необходимо. В этом случае перевозчик обязан уплатить сумму, не превышающую объявленную сумму, если только он не докажет, что эта сумма превышает действительную заинтересованность пассажира в доставке.

Согласно п. 1 ст. 23 Монреальской конвенции суммы, указанные в специальных правах заимствования в этой Конвенции, рассматриваются как относящиеся к специальным правам заимствования, как они определены Международным валютным фондом. Перевод этих сумм в национальные валюты в случае судебных разбирательств производится в соответствии со стоимостью таких валют в специальных правах заимствования на дату судебного решения. Стоимость в специальных правах заимствования национальной валюты государства-участника, которое является членом Международного валютного фонда, исчисляется в соответствии с методом определения стоимости, применяемым Международным валютным фондом для его собственных операций и расчетов на дату судебного решения. Стоимость в специальных правах заимствования национальной валюты государства-участника, которое не является членом Международного валютного фонда, исчисляется по методу, установленному этим государством-участником.

Удовлетворяя исковые требования истца в размере 450 специальных прав заимствования, суд исходил из того, что истцом не доказан факт нахождения в утерянном чемодане вещей на общую сумму 180 303 руб. 10 коп., поскольку при сдаче вещей в багаж опись не составлялась и ценность не объявлялась. Оснований для применения к перевозчику максимальной ответственности в размере 1 000 специальных прав заимствования суд первой инстанции не усмотрел. Судебная коллегия признала такой вывод суда первой инстанции правильным.

Учитывая то обстоятельство, что Ф. не доказал причинение ущерба на заявленную им сумму, ответственность ответчика по нормам Воздушного кодекса Российской Федерации ограничивается суммой в 600 руб. за 1 кг утерянного багажа.

Отказывая во взыскании неустойки по п. 5 ст. 28 Закона Российской Федерации от 07 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей" (далее - Закон о защите прав потребителей), суд первой инстанции исходил из того, что указанная норма применяется при нарушении сроков удовлетворения требований потребителя, когда убытки причинены вследствие отказа от исполнения договора. Поскольку у истца произошла утрата багажа, то указанная норма материального права к возникшим между сторонами правоотношениям применению не подлежит.

Судебная коллегия не согласилась с таким выводом суда. Согласно разъяснениям, данным в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 года N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей", если отдельные виды отношений с участием потребителей регулируются и специальными законами Российской Федерации, содержащими нормы гражданского права (например, договор участия в долевом строительстве, договор страхования, как личного, так и имущественного, договор банковского вклада, договор перевозки, договор энергоснабжения), то к отношениям, возникающим из таких договоров, Закон о защите прав потребителей применяется в части, не урегулированной специальными законами.

Поскольку истец является потребителем услуг по перевозке, в том числе по перевозке принадлежащего ему багажа, к возникшим между сторонами правоотношениям применяются положения Закона о защите прав потребителей в той части, в которой данные правоотношения не урегулированы специальными нормами, в том числе в части взыскания неустойки за просрочку исполнения требования потребителя.

Истец просил взыскать неустойку именно за нарушение срока устранения недостатков оказанной услуги, то есть за нарушение срока возмещения причиненного ущерба (убытков), а поскольку конкретный срок устранения недостатков оказанной услуги в претензии истцом не определен, следует руководствоваться сроком, установленным ст. 127.1 Воздушного кодекса Российской Федерации.

Согласно ст. 127.1 Воздушного кодекса Российской Федерации перевозчик обязан в течение тридцати дней со дня поступления претензии рассмотреть ее и в письменной форме или в форме подписанного электронной подписью электронного документа уведомить лицо, предъявившее претензию, об удовлетворении или отклонении претензии.

Из материалов дела следует, что претензия истца была получена ответчиком 15 февраля 2018 года. Таким образом, требование истца должно было быть удовлетворено ответчиком не позднее 17 марта 2018 года. Однако на банковский счет Ф. деньги ответчик перечислил только 05 апреля 2018 года.

При таких обстоятельствах с учетом положений ст. 127.1 Воздушного кодекса Российской Федерации, п. 5 ст. 28 Закона о защите прав потребителей в пользу истца подлежала взысканию неустойка в размере 18 123 руб. 97 коп. (31 796 руб. 43 коп. х 3% х 19 дней). Однако, применив принцип соразмерности взыскиваемой неустойки последствиям нарушения обязательств, судебная коллегия уменьшила неустойку до 5 000 руб.

Апелляционное определение судебной

коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 20 ноября 2018 года по делу N 33-20000/2018

V. Споры, вытекающие из земельных правоотношений

6. При наличии нескольких вариантов прохода (проезда) к земельному участку сервитут должен быть установлен на условиях, наименее обременительных для собственника земельного участка, в отношении которого он устанавливается.

У., О. обратились в суд с иском к товариществу собственников жилья об установлении сервитута. В обоснование исковых требований указали, что являются долевыми собственниками здания на земельном участке. Принадлежащее им здание располагается внутри квартала, территория земельного участка истцов с двух сторон огорожена сплошным забором, с третьей стороны вплотную граничит с территорией частных гаражей, через которые не имеется какого-либо прохода или проезда. Въезд на земельный участок возможен через земельный участок, принадлежащий собственникам помещений в многоквартирном доме, распоряжение которым осуществляет ответчик как организация, уполномоченная собственниками помещений на управление общим имуществом.

Истцы просили суд установить постоянный сервитут в отношении земельного участка. Определить, что сервитут устанавливается для беспрепятственного прохода людей и проезда легкового транспорта в рабочие дни с 08:00 до 20:00 в количестве не более 100 автомобилей в день; в нерабочие дни и (или) в нерабочее время - в количестве не более 10 автомобилей в день. Проезд грузового транспорта осуществляется при необходимости в случаях возникновения аварийных ситуаций или проведения ремонтных работ. Плата за сервитут устанавливается в размере 5 000 руб. в месяц.

Решением суда первой инстанции исковые требования удовлетворены. Не согласившись с постановленным решением, ответчик в апелляционной жалобе указывал, что предложенный истцами вариант проезда к зданию является обременительным для ответчика, поскольку проезд расположен в месте, где организован проход к детской и спортивной площадкам.

Судебная коллегия по гражданским делам изменила решение, указав следующее.

Как установлено судом и следует из материалов дела, отсутствие доступа к земельному участку, размещение его внутри квартала явились основанием для обращения истцов в суд с требованием об установлении сервитута. В период рассмотрения дела наименее обременительным условием установления сервитута является организация проезда к земельному участку истцов через земельный участок, принадлежащий собственникам помещений в многоквартирном доме.

В силу п. 1 ст. 274 Гражданского кодекса Российской Федерации собственник недвижимого имущества (земельного участка, другой недвижимости) вправе требовать от собственника соседнего земельного участка, а в необходимых случаях и от собственника другого земельного участка (соседнего участка) предоставления права ограниченного пользования соседним участком (сервитута).

Сервитут может устанавливаться для обеспечения прохода и проезда через соседний земельный участок, строительства, реконструкции и (или) эксплуатации линейных объектов, не препятствующих использованию земельного участка в соответствии с разрешенным использованием, а также других нужд собственника недвижимого имущества, которые не могут быть обеспечены без установления сервитута. При этом обременение земельного участка сервитутом не лишает собственника участка прав владения, пользования и распоряжения этим участком.

Сервитут может быть установлен судом в исключительных случаях, когда предоставление этого права является единственным способом обеспечения основных потребностей истца как собственника недвижимости. Сервитут должен быть наименее обременительным для ответчика, поэтому при определении содержания этого права и условий его осуществления суд обязан исходить из разумного баланса интересов сторон спора с тем, чтобы это ограниченное вещное право, обеспечивая только необходимые нужды истца, не создавало существенных неудобств для собственника обслуживающего имущества.

Согласно правовой позиции, изложенной в п. 7 Обзора судебной практики по делам об установлении сервитута на земельный участок, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 26 апреля 2017 года (далее - Обзор), сервитут может быть установлен только в случае отсутствия у собственника земельного участка (объекта недвижимости) иной возможности реализовать свое право пользования принадлежащим ему участком (объектом). Из пп. 8, 9 Обзора следует, что не подлежит установлению сервитут, если его условиями собственник земельного участка лишается возможности использовать свой участок в соответствии с разрешенным использованием. При наличии нескольких вариантов прохода (проезда) к земельному участку через соседний земельный участок суду следует исходить из необходимости обеспечить баланс интересов сторон и установить сервитут на условиях, наименее обременительных для собственника земельного участка, в отношении которого устанавливается сервитут.

Удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции руководствовался положениями ст. ст. 262, 274, 276 Гражданского кодекса Российской Федерации. С учетом того, что иных достаточных и допустимых доказательств суду представлено не было, суд обоснованно принял во внимание заключение экспертизы, которое согласуется с иными доказательствами по делу, в частности с пояснениями сторон о том, что в месте установления сервитута имеется проезд. Указанный проезд ответчик самостоятельно не возводил, доказательств этого в суд не представил.

Судебная коллегия соглашается с выводами суда о том, что избранный экспертом вариант является возможным и в данное время наименее затратным, а также оптимальным для всех заинтересованных в этом деле лиц. При указанном варианте проезд граничит с местами общего пользования, использовался при строительстве здания истцов и используется до настоящего времени. Как следует из заключения судебной экспертизы, иные варианты сервитута являются фактически неосуществимыми для организации проезда, поскольку при этих вариантах проезд возможен поверх существующих частично разрушенных построек, через существующую поверхностную теплотрассу, через существующее ограждение и арку для прохода. Остальные варианты сервитута связаны с привлечением иных лиц, являются наиболее протяженными и затрагивают большее количество земельных участков. Суд первой инстанции признал указанные варианты наиболее обременительными для истцов, в связи с этим не подлежащими применению.

Таким образом, предложенный истцами вариант установления сервитута является наименее обременительным для истцов, поскольку предполагает обременение земельного участка, фактически уже используемого в качестве проезда.

С учетом того, что имеются другие варианты, позволяющие осуществлять проезд к участку истцов, возможность изменить ситуацию относительно организации иных подходов (подъездов) к земельному участку истцов, а также с учетом недопустимости ограничения прав исключительно собственников дома под управлением ответчика судебная коллегия установила сервитут на срок 2 года.

Апелляционное определение судебной

коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 29 ноября 2018 года по делу N 33-20509/2018

VI. Иные споры

7. Если обремененное залогом имущество находилось в совместной собственности супругов, то изменение режима общей собственности супругов с совместной на долевую и определение долей в праве общей собственности супругов не влекут трансформацию залога имущества в залог долей в праве общей долевой собственности.

Н. обратилась в суд с иском об освобождении от ареста трехкомнатной квартиры. В обоснование исковых требований указала, что решением суда от 18 апреля 2016 года обращено взыскание на данное недвижимое имущество, принадлежавшее на праве собственности супругу К., путем реализации с публичных торгов. Постановлением судебного пристава-исполнителя на квартиру наложены арест и запрет на совершение действий по регистрации прав. 16 февраля 2018 года в отношении спорного объекта недвижимого имущества судебным приставом-исполнителем составлен акт о наложении ареста (описи имущества) в рамках исполнительного производства. Однако указанная квартира является совместной собственностью супругов, в связи с чем обращение взыскания на имущество (всю квартиру) по долгам супруга нарушает права истца как собственника жилого помещения.

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения судебной коллегией по гражданским делам, в удовлетворении исковых требований отказано по следующим основаниям.

В соответствии с ч. 2 ст. 442 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации иски об освобождении имущества от ареста (исключении из описи) предъявляются к должнику и взыскателю.

В пунктах 50, 51 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 22 от 29 апреля 2010 года "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" разъяснено следующее.

По смыслу ст. 119 Федерального закона от 02 октября 2007 года N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" при наложении ареста в порядке обеспечения иска или исполнения исполнительных документов на имущество, не принадлежащее должнику, собственник имущества (законный владелец, иное заинтересованное лицо, в частности не владеющий имуществом залогодержатель) вправе обратиться с иском об освобождении имущества от ареста. Ответчиками по таким искам являются должник, у которого произведен арест имущества, и те лица, в интересах которых наложен арест на имущество.

Решением суда первой инстанции удовлетворены исковые требования банка к К., Н. о досрочном взыскании задолженности по кредитному договору и об обращении взыскания на заложенное имущество. Обращено взыскание на принадлежащее К. на праве собственности недвижимое имущество - трехкомнатную квартиру - путем продажи с публичных торгов. К. 31 июля 2016 года умер. На основании исполнительного листа в отношении Н. возбуждено исполнительное производство. Решением суда от 31 июля 2018 года удовлетворены исковые требования Н. о выделе доли из общего имущества супругов. За Н. признано право собственности на 1/2 долю в праве общей долевой собственности на квартиру, совместно нажитую в период брака с К.

Вместе с тем названные обстоятельства не являются основанием для освобождения от ареста спорного недвижимого имущества. Спорная квартира является предметом залога.

В соответствии со ст. ст. 335, 353 Гражданского кодекса Российской Федерации залогодателем может быть как сам должник, так и третье лицо. В случае если имущество залогодателя, являющееся предметом залога, перешло в порядке правопреемства к нескольким лицам, каждый из правопреемников (приобретателей имущества) несет вытекающие из залога последствия неисполнения обеспеченного залогом обязательства соразмерно перешедшей к нему части указанного имущества. Если предмет залога неделим или по иным основаниям остается в общей собственности правопреемников, они становятся солидарными созалогодателями.

В соответствии с пп. 1, 2 ст. 34 Семейного кодекса Российской Федерации, имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью. Общим имуществом супругов помимо прочего являются приобретенные за счет общих доходов супругов недвижимые вещи независимо от того, на имя кого из супругов они приобретены либо на имя кого или кем из супругов внесены денежные средства.

В силу п. 2 ст. 35 Семейного кодекса Российской Федерации при совершении одним из супругов сделки по распоряжению общим имуществом супругов предполагается, что он действует с согласия другого супруга. Из анализа названных правовых норм следует, что при последующем разделе общего имущества супругов, переданного в залог по договору залога, заключенному одним из супругов с третьим лицом, залог в отношении этого имущества сохраняется независимо от того, кем из супругов был заключен договор залога и как будет разделено общее имущество супругов.

Исходя из правовой позиции, изложенной в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 19 июля 2018 года N 307-ЭС18-2149, поскольку обремененное залогом имущество находилось в совместной собственности супругов, изменение режима общей собственности супругов с совместной на долевую и определение долей в праве общей собственности супругов по смыслу положений ст. ст. 7, 38 Федерального закона от 16 июля 1998 года N 102-ФЗ "Об ипотеке (залоге недвижимости)", ст. 353 Гражданского кодекса Российской Федерации не повлекли трансформацию залога имущества в залог долей в праве общей долевой собственности. Следовательно, объект залога не изменился, новый правообладатель также отвечает перед залогодержателем данным залоговым имуществом.

Апелляционное определение судебной

коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 19 декабря 2018 года по делу N 33-21766/2018

8. Мировое соглашение приобретает юридическое значение только после утверждения его судом.

Общество с ограниченной ответственностью (далее - общество) обратилось в суд с иском к С. о взыскании неосновательного обогащения, возмещении судебных расходов.

В обоснование исковых требований указано, что определением суда от 19 августа 2016 года в рамках дела о возмещении материального ущерба, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия, утверждено мировое соглашение, заключенное между обществом и С. По условиям мирового соглашения общество должно было выплатить С. в счет возмещения материального ущерба 140 000 руб., в счет компенсации морального вреда - 30 000 руб. Указанная сумма в полном объеме была выплачена до 19 ноября 2016 года. Таким образом, истец полагал, что выполнил обязательства перед С. по данному определению суда в полном объеме. Вместе с тем на основании исполнительного листа от 28 октября 2016 года, выданного в рамках этого же дела, с общества в пользу С. было удержано 170 000 руб. В связи с действиями банка, удержавшего в пользу С. 170 000 руб., которые ему уже были ранее перечислены, а также в результате технической ошибки, в результате которой С. была перечислена сумма в размере 25 000 руб., ответчик незаконно завладел денежными средствами в размере 195 000 руб.

Решением суда первой инстанции исковые требования оставлены без удовлетворения.

По апелляционной жалобе истца судебная коллегия по гражданским делам решение суда первой инстанции отменила, указав следующее.

В соответствии со ст. 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение), за исключением случаев, предусмотренных ст. 1109 данного Кодекса.

Правила, предусмотренные главой 60 Гражданского кодекса Российской Федерации, применяются независимо от того, явилось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли.

По смыслу указанной нормы обязательства из неосновательного обогащения возникают при одновременном наличии таких условий, как приобретение или сбережение имущества, приобретение или сбережение имущества за счет другого лица и отсутствие правовых оснований неосновательного обогащения (приобретение или сбережение имущества одним лицом за счет другого лица не основано ни на законе, ни на сделке).

Как следует из материалов дела, стороны обратились в суд с ходатайством об утверждении мирового соглашения в рамках дела о возмещении материального ущерба, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия. В мировом соглашении указано, что в случае неисполнения обществом условий перечисления С. денежных средств в размере 170 000 руб. в срок до 19 ноября 2016 года, а также в случае нарушения предусмотренных графиком сроков перечисления денежных средств (в сторону их увеличения) появляются основания для выдачи исполнительного листа на сумму 477 938 руб. 84 коп. Вступившим в силу определением суда от 19 августа 2016 года утверждено мировое соглашение, из текста которого эта фраза была исключена.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции исходил из того, что условия мирового соглашения обществом были нарушены, в связи с этим общество должно было уплатить С. не 170 000 руб., а 477 938 руб. 84 коп., следовательно, неосновательное обогащение со стороны ответчика отсутствует.

Разрешая вопрос о неосновательном обогащении, суд первой инстанции исходил не из текста мирового соглашения, утвержденного определением суда, а из текста мирового соглашения, подписанного сторонами и приобщенного к материалам дела для утверждения судом.

Согласно ч. 1 ст. 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации стороны могут окончить дело мировым соглашением.

При отказе истца от иска и принятии его судом или утверждении мирового соглашения сторон суд выносит определение, которым одновременно прекращается производство по делу (ч. 3 ст. 173 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

При этом положения ч. 2 ст. 13 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации закрепляют принцип обязательности судебных актов, означающий, что все судебные акты подлежат неукоснительному исполнению всеми субъектами на всей территории Российской Федерации.

Ответчиком неоднократно подавались заявления о разъяснении порядка исполнения определения суда от 19 августа 2016 года, об устранении описки в определении, о восстановлении срока на подачу заявления о вынесении дополнительного определения, о разъяснении исполнительного документа. Определениями суда, оставленными без изменения судом апелляционной инстанции, в удовлетворении заявлений было отказано. При таких обстоятельствах суду при разрешении вопроса о наличии или об отсутствии на стороне ответчика возникновения неосновательного обогащения за счет истца необходимо было исходить из условий мирового соглашения, утвержденных определением суда, а не из условий мирового соглашения, подписанного сторонами и приобщенного к материалам дела для утверждения судом.

Кроме того, согласно выписке по операциям от 08 ноября 2016 года исполнительный лист от 28 октября 2016 года на сумму 170 000 руб. о взыскании с общества в пользу С. был исполнен. Данные обстоятельства сторонами не оспариваются. По состоянию на 08 ноября 2016 года на счет С. обществом было перечислено 365 000 руб. Нарушений условий мирового соглашения, влекущих увеличение суммы выплаты до 477 938 руб. 84 коп., допущено не было, следовательно, С. должен был получить в рамках утвержденного мирового соглашения с общества только денежные средства в размере 170 000 руб.

Судебная коллегия постановила, что сумма в размере 195 000 руб. получена ответчиком без каких-либо на то законных оснований и подлежит возврату в силу положений ст. 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Апелляционное определение судебной

коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 14 ноября 2018 года по делу N 33-19237/2018