Возможности повышения эффективности предъявления для опознания, а также в целом предварительного расследования преступлений с помощью субъективных портретов (Н.П. Фролкин, "Право в Вооруженных Силах", N 5, май 2005 г.)

Возможности повышения эффективности предъявления для опознания,
а также в целом предварительного расследования преступлений
с помощью субъективных портретов

Предъявление для опознания - это следственное действие, заключающееся в отождествлении опознающим лицом (свидетелем, потерпевшим, подозреваемым или обвиняемым) ранее воспринимавшегося объекта (человека, трупа человека, каких-либо вещей) по мысленному образу, запечатленному в памяти опознающего. Кроме указанных, в качестве объектов опознания могут предъявляться документы, животные и их трупы, строения, помещения и участки местности*(1). Как правило, опознание человека производится визуальным способом по внешним признакам анатомической природы. В некоторых следственных ситуациях оно может быть произведено и по функциональным признакам, например по походке, голосу (тембр) и речи (темп, специфические слова и речевые обороты, различные дефекты - заикание, шепелявость).

Порядок производства предъявления для опознания регламентируется ст. 193 УПК РФ, а его ход и результаты, зафиксированные в соответствии со ст. 166 УПК РФ, являются доказательствами по уголовному делу.

В силу особого значения, придаваемого результатам предъявления для опознания человека (подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления), данное следственное действие в судебно-следственной практике получило наибольшее распространение. Вместе с тем, как отмечал А.Р. Ратинов в своей известной широкому кругу ученых и практических работников монографии "Судебная психология для следователей", "обилие следственных и судебных ошибок, связанных с добросовестным заблуждением опознающих, и ряд экспериментальных исследований давно уже привели к чрезвычайно критической оценке предъявления для опознания"*(2). В этой связи следует согласиться с мнением А.А. Топоркова и В.А. Образцова об актуальности разработки средств, которые позволили бы свести к минимуму идентификационные ошибки, допускаемые в ходе предъявления для опознания*(3).

С нашей точки зрения, повышению эффективности предъявления для опознания, а также достоверности его результатов в определенной степени может способствовать применение на предварительном допросе опознающего и на других этапах методик составления субъективных портретов и полученных с их помощью наглядных изображений.

В соответствии с ч. 1 ст. 193 УПК РФ предъявлению для опознания предшествует допрос. В ходе допроса выясняется ряд важных обстоятельств, таких как: условия восприятия опознаваемого объекта; признаки, по которым он может быть опознан; состояние здоровья, свойства памяти, способность к объективному восприятию и оценке временных и пространственных параметров, физическое и психическое состояние, в котором находился опознающий в момент восприятия объекта.

Допрос опознающего имеет чрезвычайно важное значение для производства предъявления для опознания. На основе данных, полученных в ходе допроса, дознаватель принимает окончательное решение о целесообразности проведения предъявления для опознания. Показания опознающего относительно условий, в которых наблюдался опознаваемый объект, и признаков, по которым он может быть опознан, используются для оценки степени объективности и достоверности результатов предъявления для опознания.

Рассматривая психологические особенности предварительного допроса, Р.А. Ратинов писал: "Однако описание человека или вещи - задача психологически более трудная, чем его узнавание. Этим объясняется неполнота и неточность показаний о приметах преступника или похищенного имущества. Многие признаки в деталях вообще очень мало поддаются словесному описанию"*(4).

Использование следователем (дознавателем) правил составления "словесного" портрета при выяснении признаков внешнего облика опознаваемого человека на предварительном допросе способствует получению более точных показаний о внешности того или иного лица*(5). Согласно методике "словесного" портрета начинать следует с выяснения общефизических признаков и далее последовательно переходить к выяснению анатомических, функциональных и сопутствующих признаков*(6). Особое внимание на допросе следует уделить выяснению, не запомнил ли опознающий какие-либо особые или броские приметы. Некоторые авторы полагают, что "если опознающий в своих показаниях сообщает о редко встречающихся особенностях объекта, которые придают ему статус индивидуального (уникального), проводить опознание нецелесообразно (татуировки, нестандартное клеймо у животных, физические недостатки и т.д.). В таких случаях проводится допрос об индивидуальных особенностях предмета, а затем подробный осмотр предмета или освидетельствование лица"*(7).

Представляется, что в подобных ситуациях решение о проведении предъявления для опознания или комплекса иных следственных действий (осмотр, освидетельствование) должен принимать следователь, дознаватель в зависимости от следственной ситуации, складывающейся на конкретном этапе расследования.

В значительной степени на оценку результатов предъявления для опознания оказывает точность фиксации в протоколе признаков внешнего облика, по которым был опознан человек*(8). Точность фиксации признаков внешнего облика напрямую зависит от владения следователем методикой "словесного" портрета.

Наряду с методикой "словесного" портрета для выяснения признаков внешнего облика опознаваемого могут быть использованы фотографические и рисованные изображения человека, например альбом "Средние лица".

В некоторых случаях представляется целесообразным проводить предварительный допрос опознающего с участием криминалиста, специализирующегося на составлении композиционных, субъективных портретов. Процедура составления наглядного изображения опознаваемого может стимулировать процессы припоминания и воспроизведения признаков внешнего облика у опознающего. По итогам допроса с участием специалиста-криминалиста составляется комбинированный рисованный или фотографический субъективный портрет, который следует прилагать к протоколу допроса.

Как нам представляется, составленный на допросе опознающего субъективный портрет в последующем может быть использован в трех направлениях. Во-первых, для оценки достоверности и объективности результатов предъявления для опознания посредством визуального сравнения изображения человека на субъективном портрете и опознанного лица. Во-вторых, для проверки опознаваемого лица по криминалистическим учетам (учет субъективных портретов, составляемых в экспертно-криминалистических подразделениях) на предмет причастности к совершению нераскрытых преступлений. В-третьих, для получения новых доказательств о причастности или непричастности опознаваемого лица к расследуемому преступлению. С нашей точки зрения, эти доказательства могут быть получены с помощью криминалистической портретной экспертизы объектов исследования, которыми будут являться субъективный портрет опознанного лица, протоколы допроса и предъявления для опознания, с одной стороны, и фотографическое изображение того же лица - с другой.

Первое и второе направления использования субъективных портретов в раскрытии и расследовании преступлений особых возражений не должны вызвать, поскольку они целесообразны с практической точки зрения. Наглядное изображение более эффективно влияет на процесс припоминания, чем словесное описание элементов и признаков внешнего облика. Что касается проверок по криминалистическим учетам, то такая практика существует достаточно давно, с той лишь разницей, что она реализуется только в деятельности сотрудников экспертно-криминалистических и оперативно-розыскных подразделений*(9).

Третье направление использования субъективных портретов, несомненно, заслуживает критического анализа как со стороны ученых, так и со стороны практических работников, поскольку до настоящего времени субъективные портреты использовались исключительно в розыскной деятельности. Мнение о невозможности использования субъективных портретов в экспертной портретной идентификации базируется на том, что природа их происхождения основана на субъективных явлениях человеческого сознания (восприятия, запоминания, припоминания и передачи информации опознающим лицом, восприятие и преобразование этой информации в наглядное изображение специалистом)*(10).

Предлагая использовать субъективные портреты в третьем направлении, автор исходил из того, что показания, полученные на допросе подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего или свидетеля, являются доказательствами и закреплены законодателем в системе доказательств в первую очередь (ст. 74 УПК РФ). При этом вряд ли кто будет возражать против того, что показания, данные на допросе, в той же степени субъективны, что и субъективный портрет, составленный на их основе. Возникает закономерный вопрос: почему принципиально субъективный портрет, составленный на основе свидетельских и иных показаний не может в совокупности с этими показаниями использоваться в качестве доказательств?

Вместе с тем некоторые ученые не отрицают возможность формулирования при сравнительных исследованиях субъективных портретов с другими изображениями категоричного отрицательного либо предположительного положительного выводов*(11).

Также необходимо отметить, что, предлагая исследовать субъективные портреты в рамках криминалистической портретной экспертизы, автор подразумевает проведение не идентификационных, а лишь диагностических исследований. Задача такой экспертизы заключается в установлении степени сходства признаков внешнего облика человека, изображенного на субъективном портрете и фотографическом снимке. Возможность решения этой задачи, на наш взгляд, подтверждается тем, что еще в середине 90-х гг. ХХ столетия А.М. Зининым, А.Б. Зотовым и Л.А. Сысоевым были разработаны методические рекомендации, позволяющие оценивать степень сходства лиц, изображенных на субъективных портретах и фотографических снимках*(12). Кроме того, мы не настаиваем на сиюминутном внедрении в судебно-следственную практику диагностических экспертиз субъективных портретов, поскольку для этого требуются научное обоснование и разработка соответствующих методик исследования.

Несмотря на спорность выдвинутых автором предложений относительно использования субъективных портретов в раскрытии и расследовании преступлений в качестве вспомогательных средств доказывания, они заслуживают более детальной научной разработки.

Н.П. Фролкин,

полковник юстиции, начальник кафедры

уголовно-правовых дисциплин Московского пограничного

института ФСБ России, кандидат юридических наук

"Право в Вооруженных Силах", N 5, май 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Следственные действия. Криминалистические рекомендации. Типовые образцы документов / Под ред. В.А. Образцова. М., 2001. С. 166.

*(2) Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 2001. С. 314.

*(3) См.: Следственные действия. Криминалистические рекомендации. Типовые образцы документов. С. 171.

*(4) Ратинов А.Р. Указ. соч. С. 319.

*(5) См.: Топорков А.А. Словесный портрет: Практическое пособие. М., 1999. С. 104.

*(6) См.: Топорков А.А. Указ. соч. С. 7-8.

*(7) Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. М., 2003. С. 429.

*(8) См.: Топорков А.А. Указ соч. С. 109.

*(9) См.: Зинин А.М., Зотов А.Б., Сысоев Л.А. Установление типового сходства при сравнении субъективных портретов и фотоснимков подозреваемых лиц: Методические рекомендации. М., 1994. С. 3.

*(10) См.: Топорков А.А. Указ. соч. С. 104; Снетков В.А., Зинин А.М. Субъективные портреты. Изготовление, возможности использования в оперативно-розыскной работе. М., 1972. С. 6-10.

*(11) См.: Снетков В.А., Зинин А.М. Указ соч. С. 59.

*(12) См.: Зинин А.М., Зотов А.Б., Сысоев Л.А. Указ соч. С. 11-15.