Соглашение о выдаче банковской гарантии: проблемы теории и практики (А.В. Станкевич, "Журнал российского права", N 1, январь 2006 г.)

Соглашение о выдаче банковской гарантии:
проблемы теории и практики

Банковская гарантия представляет собой сложный институт гражданского права и, безусловно, вызывает научный интерес, что подтверждается количеством цивилистических исследований*(1), посвященных данной юридической категории.

В доктрине гражданского права разработаны различные подходы к определению правовой природы банковской гарантии. Отдельные авторы*(2) прослеживают историческую связь между современной банковской гарантией и одноименным институтом, существовавшим в советское время (ст. 210 ГК РСФСР 1964 г.). Другие*(3) указывают на сходство банковской гарантии с договором страхования. Существует мнение, что природа банковской гарантии не позволяет отнести ее к способам обеспечения обязательства: "Отнесение банковской гарантии к способам обеспечения исполнения обязательства имеет не больше оснований, чем, например, страхование риска невозврата заемных средств"*(4). Самым распространенным является взгляд*(5), согласно которому банковская гарантия является новым самостоятельным способом обеспечения обязательства.

Высказываются различные мнения относительно того, каким обязательством является банковская гарантия: двусторонним или односторонним. Главенствующим является подход, в соответствии с которым банковская гарантия является односторонней сделкой. Вместе с тем существуют попытки обосновать договорную природу банковской гарантии*(6).

Ряд вопросов до сих пор является спорным и не имеет однозначного разрешения, что отчетливо проявляется прежде всего в сфере арбитражно-судебного правоприменения. В частности, в одном судебном деле возник вопрос о последствиях признания недействительным соглашения о выдаче банковской гарантии. Означает ли признание недействительным договора о предоставлении банковской гарантии, что выданная гарантия не имеет юридической силы? Статья 370 ГК РФ говорит о независимости гарантии от основного обязательства, в обеспечение которого выдана гарантия. В данной же ситуации прежде всего требуется установить степень зависимости гарантии от обязательства, существующего между принципалом и гарантом, установленного соглашением между ними.

Для ответа на заданный вопрос необходимо определить правовую природу соглашения о выдаче банковской гарантии. Банковской гарантией является письменное обязательство по уплате денежных средств, исполняемое при предъявлении бенефициаром соответствующего требования. То есть лицо, предоставляя гарантию, берет на себя обязательство по выплате денежной суммы.

Необходимо отметить, что фигуры "гарант", "принципал", "бенефициар" появляются только с момента выдачи гарантии.

До указанного момента будущий принципал находится в двух самостоятельных обязательственных правоотношениях. Он - должник в обязательстве, которое будет обеспечиваться, а в соответствии со ст. 307 ГК РФ - кредитор в соглашении о выдаче банковской гарантии.

В ст. 368 ГК РФ указано, что банковская гарантия выдается по просьбе лица. Понятие "просьба" не входит в традиционную структуру обязательственного правоотношения, и только системный анализ позволяет прийти к выводу, что под "просьбой" законодатель имеет в виду "поручение". Подтверждается это тем, что выдача банковской гарантии происходит во исполнение соглашения между гарантом и должником (ст. 379 ГК РФ). Таким образом, "просьба" должника представляет собой требование об исполнении заключенного договора. Указанное требование обусловлено обязанностью лица уплатить банку или иному лицу, имеющему право предоставлять гарантию, определенную денежную сумму (п. 2 ст. 369 ГК РФ).

Предмет заключенного соглашения составляет обязанность гаранта выдать гарантию и уплатить при предъявлении бенефициаром требования соответствующую денежную сумму. Таким образом, соглашение о выдаче банковской гарантии представляет собой возмездный договор о совершении сделки (предоставлении банковской гарантии). Подобный взгляд поддерживается и в судебной практике*(7).

Несмотря на то, что ряд ученых*(8) исключают односторонние сделки из предмета договора комиссии, кажется обоснованным мнение о том, что соглашение о выдаче банковской гарантии является особой разновидностью договора комиссии.

Как уже отмечалось, предметом соглашения о выдаче гарантии является совершение сделки (предоставление гарантии). Совершение указанной сделки (выдача гарантии) осуществляется от имени лица, которому это было поручено (то есть от имени гаранта). Выдача гарантии осуществляется в интересах должника в основном обязательстве, так как именно указанное лицо обращается к банку с предложением заключить соглашение о выдаче гарантии.

Норма п. 1 ст. 367 ГК РФ, регулирующая основание и порядок возмещения принципалом уплаченных гарантом сумм (по исполнению взятого обязательства), позволяет сделать вывод, что совершение порученной сделки (выдача гарантии) осуществляется за счет принципала.

Безусловно, при предъявлении бенефициаром требования гарант исполняет взятое на себя обязательство по уплате определенных денежных сумм из своих средств, но право гаранта требовать возмещения уплаченной суммы дает основание считать, что с экономической точки зрения финансирование обязательства по уплате указанных в гарантии денежных сумм возлагается, в итоге, на принципала.

Необходимо обратить внимание на следующее. В ст. 379 ГК РФ законодателем использовано понятие "регресс", то есть право обратного требования. Вряд ли можно признать удачным применение указанной категории. Ведь гарант выдает гарантию и уплачивает бенефициару денежную сумму во исполнение договора. Все расходы по исполнению, включая и уплаченную сумму, должны быть возмещены принципалом, однако называть это регрессом нельзя.

Понятие регресса, использующееся в ГК РФ (ст. 147, 325, 366, 399, 640, 885, 1081), в других юридических конструкциях нигде не содержит в себе того же смысла, что и "регресс" в ст. 379 ГК РФ. Право обратного требования появляется в случаях, когда лицо в силу закона возмещает вред за другого (ст. 640, 1081 ГК РФ), исполняет обязанность за другого при солидарной обязанности (ст. 147, 325, 885 ГК РФ), исполняет обязанность за другого в случае субсидиарной обязанности (ст. 399 ГК РФ), исполняет обязанность за другого в конструкции поручительства (ст. 366 ГК РФ).

Причем право регресса при поручительстве возникает не тогда, когда поручитель исполняет обязанность в случае неисполнения ее должником (в такой ситуации поручитель становится на место кредитора), а тогда, когда поручитель исполняет обязанность, уже исполненную должником. Объясняется это тем, что основное обязательство было прекращено исполнением должника, и повторное исполнение поручителем за должника образует новое обязательственное правоотношение.

Гарант же по выданной гарантии не исполняет обязанность за другого, он исполняет свою обязанность, установленную соглашением с принципалом (подобный взгляд полностью поддерживается судебной практикой*(9)). Главное отличие банковской гарантии от поручительства как раз и заключается в том, что поручитель отвечает за должника (ст. 363 ГК РФ), причем установлена их солидарная ответственность, а гарант отвечает за себя. Исполнение же своей обязанности, установленной договором, не способно привести к регрессу.

Характерные черты регресса (права обратного требования) отчетливо проявляются при анализе самой типичной ситуации использования данного института - при солидарной обязанности должников. Солидарная обязанность является общей. Полностью исполняя общую обязанность, должник исполняет ее сразу и за других должников. При этом кредитор теряет право требовать исполнения обязанности от иных должников (п. 1 ст. 325 ГК РФ). Предположим, у нас четверо солидарных должников. Кредитор предъявил требование к одному из них об уплате всего долга. В соответствии со ст. 325 ГК РФ, должник обязан исполнить обязательство полностью, то есть в том числе за каждого из трех других должников. Исполнив обязательство, должник приобретает право регресса к трем должникам в равных долях в объеме исполненного, за вычетом своей доли. Появление права регресса у исполнившего солидарную обязанность должника появляется в силу того, что он исполнил обязанность за трех других должников.

Именно использование понятия регресса в иных по своей природе правовых отношениях привело к странной формулировке п. 1 ст. 379 ГК РФ: "Право гаранта потребовать от принципала в порядке регресса возмещения сумм, уплаченных бенефициару по банковской гарантии, определяется соглашением гаранта с принципалом".

Указанная норма вызвала неоднозначную реакцию*(10), но суть, думается, в том, что понятие "регресс" вообще неуместно в указанной норме. Если бы законодатель просто указал, что гарант имеет право требовать от бенефициара возмещения понесенных при исполнении поручения расходов, то это гораздо точнее соответствовало бы природе регулируемых отношений.

Следует обратить внимание на то, что исполнение комиссионного договора (соглашение о выдаче банковской гарантии имеет все признаки комиссионной сделки) не исключает, а нередко прямо предполагает, что комиссионер исполняет поручаемую сделку из своих средств, с последующим возмещением со стороны комитента. Таким образом, соглашение о выдаче банковской гарантии содержит все существенные признаки договора комиссии. Это договор, предметом которого является совершение лицом сделки от своего имени, но в интересах и за счет другого лица (принципала).

Отсутствие возможности передачи принципалу каких-либо прав из совершенной гарантом сделки позволяет сделать вывод о специфических чертах соглашения о выдаче банковской гарантии как разновидности договора комиссии, но отнюдь не о том, что указанное соглашение не является договором комиссии. В предмет договора комиссии могут включаться сделки, не предполагающие возможность уступки прав или передачи приобретенных имущественных прав*(11). Подтверждается это тем, что интерес комитента далеко не всегда заключается в приобретении каких-либо имущественных прав.

В договоре о выдаче банковской гарантии определяются существенные условия будущей сделки: срок, сумма. Банк может выдать гарантию только на тех условиях, которые были согласованы с будущим принципалом. Выдача гарантии на иных условиях, не согласованных с должником, не может отвечать его интересам.

Таким образом, связь гарантии с соглашением о выдаче гарантии проявляется в следующем. Во-первых, выдача гарантии является исполнением договора*(12). Во-вторых, все существенные условия гарантии должны быть отражены и согласованы в договоре.

Если договор недействителен, является ли сделка по исполнению данного договора действительной? По общему правилу - нет, так как недействительная сделка не влечет каких-либо последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью (ст. 167 ГК РФ). Судебная практика*(13) исходит из того, что признание недействительным договора комиссии является основанием и для признания недействительной порученной и совершенной сделки.

Однако соглашение о выдаче банковской гарантии является специфическим видом договора комиссии. В научной литературе*(14) и в судебной практике*(15) последовательно проводится идея о независимости банковской гарантии от основного обязательства. В частности, в постановлении Президиума ВАС РФ от 17 ноября 1998 г. N 6430/98 указано, что обязанность гаранта перед бенефициаром носит самостоятельный характер. Следует признать такой подход соответствующим законодательству. Действительно, выдача банковской гарантии осуществляется не в соответствии и не на основании основного обязательства.

Однако высказываются мнения, что действительность гарантии не зависит и от соглашения между принципалом и гарантом. Сторонниками такого взгляда являются, в частности, Б.М. Гонгало*(16) и А.М. Эрделевский*(17). В качестве доказательства при этом приводится п. 3 Обзора практики разрешения споров, связанных с применением норм ГК РФ о банковской гарантии, утвержденного Информационным письмом ВАС РФ от 15 января 1998 г. N 27: "Отсутствие письменного соглашения между принципалом и гарантом не влечет недействительности гарантийного обязательства гаранта перед бенефициаром".

Вряд ли отстаиваемый учеными подход следует признать обоснованным и соответствующим законодательству. Он противоречит и указанному разъяснению ВАС РФ, который указал, что отсутствие письменной формы соглашения о выдаче банковской гарантии не влечет недействительность банковской гарантии. Действительно, отсутствие письменной формы сделки влечет ее недействительность только в случаях, прямо предусмотренных законом (п. 2 ст. 162 ГК РФ). В ГК РФ отсутствует норма, устанавливающая последствия несоблюдения письменной формы соглашения о выдаче банковской гарантии в виде признания такого соглашения недействительным. В указанном пункте Обзора Высший Арбитражный Суд делает акцент на форму соглашения о выдаче гарантии. Однако обсуждать вопрос о форме обязательства можно только при наличии самого обязательства. Суд не говорит о том, что отсутствие соглашения не влияет на действительность гарантии, дается анализ ситуации, когда соглашение отсутствует именно в письменной форме. Тем самым суд констатирует необходимость обязательственного правоотношения между принципалом и гарантом.

Представить себе с практической точки зрении ситуацию, когда банк по собственной инициативе выдает принципалу гарантию без какой-либо обязательственной связи с ним, едва ли возможно. Подобный поступок был бы лишен логики и прямо противоречил закону, так как в п. 1 ст. 379 ГК РФ в императивной форме закреплена норма, что гарантия выдается во исполнение соглашения о ее выдаче. Следовательно, выдать гарантию без соглашения с принципалом (не имеет значения, в письменной или в устной форме оно утверждено) невозможно.

В одном из дел*(18) Президиум ВАС РФ прямо указал на то, что банковская гарантия выдается во исполнение договора. Но если сделка была совершена (банковская гарантия предоставлена) во исполнение недействительного соглашения, то как же можно за ней признавать юридическую силу? Законодатель специально подчеркнул независимость гарантии от основного обязательства (ст. 370 ГК РФ), придавая этому свойству банковской гарантии качество исключения из общего правила. Какого-либо законодательного положения, допускающего признание за гарантией юридической силы при признании недействительным обязательства, во исполнение которого была выдана гарантия, нет. Существует императивно сформулированное правило (ст. 167 ГК РФ), что недействительная сделка не влечет позитивных юридических последствий, иное должно быть установлено законом. В частности, в п. 2 ст. 147 ГК РФ указано, что невозможен отказ от исполнения обязательства, удостоверенного ценной бумагой, по мотиву того, что основание обязательства отсутствует или недействительно.

В законодательстве отсутствует подобное правило, относящееся к банковской гарантии и указывающее на то, что банковская гарантия сохраняет силу при признании недействительным соглашения о выдаче банковской гарантии.

Если независимость гарантии от основного обязательства прямо указана в законе, то, очевидно, недопустимо выводить независимость гарантии от обязательства, во исполнение которого она была выдана, только путем лишенного законодательного подтверждения толкования.

В силу конкретного указания закона (п. 1 ст. 379 ГК РФ) банковская гарантия не может считаться абстрактным обязательством.

Сторонники независимости гарантии от соглашения о ее выдаче*(19) указывают, что если допустить зависимость банковской гарантии от соглашения об ее предоставлении, то "было бы неудивительным появление у многих банков-гарантов и их клиентов-принципалов искушения защитить свои права за счет третьего лица-бенефициара". Речь идет о возможности заключения так называемых злонамеренных соглашений принципала с гарантом, когда указанные лица будут специально закладывать в договоры о предоставлении банковской гарантии некие "пороки" с целью дальнейшего признания данных соглашений недействительными. Что на это можно возразить?

Во-первых, строить сложную юридическую конструкцию, ориентируясь на презумпцию недобросовестности ее участников, нельзя. Указанный подход лишает смысла любую юридическую модель, так как обозначенные "искушения" имеют место у участников гражданского оборота практически во всех обязательственных связях. Если считать, что участники хозяйственной деятельности, каждый раз, заключая договор, делают это исключительно в злонамеренных целях, то следует пересмотреть принципиальные основы гражданского права, ориентированные на требования добросовестности и справедливости.

Во-вторых, рациональное зерно, содержащееся в рассуждениях о возможности злонамеренных соглашений гаранта и принципала, не способно повлиять на правило о том, что исполнение недействительной сделки не может повлечь возникновение позитивных прав. Для этого требуется указание закона и серьезное доктринальное обоснование. Выдача гарантии в случае, если соглашение является недействительным, представляет собой именно исполнение недействительной сделки.

Вывод о наличии прямой связи договора о предоставлении банковской гарантии и самой гарантии находит подтверждение и в судебной практике. Так, в одном из дел*(20) Федеральный арбитражный суд Московского округа указал на то, что банковская гарантия имеет юридическую силу, поскольку доводы о ничтожности договора о выдаче банковской гарантии не нашли своего подтверждения. Суд в качестве аргументации не сослался на то, что банковская гарантия независима от соглашения о выдаче гарантии, а провел прямую и безусловную связь между действительностью договора и сделки, совершенной в его исполнение. Исходя из логики суда, можно предположить, что если бы доводы о ничтожности соглашения о выдаче гарантии нашли свое подтверждение, то суд признал бы гарантию недействительной.

В-третьих, если мы допустим, что между соглашением о выдаче банковской гарантии и самой банковской гарантией связь отсутствует и недействительность договора о предоставлении банковской гарантии не влияет на действительность гарантии, это приведет (и приводит на практике) к совершенно неразрешимым ситуациям, что отчетливо проявляется на конкретных примерах.

Рассмотрим следующее дело. В соответствии с соглашением, заключенным с принципалом, гарант выдал гарантию. Указанное соглашение было признано недействительным. Может ли принципал в порядке реституции потребовать возврата вознаграждения? По общему правилу, да. Однако если мы считаем гарантию независимой от соглашения, то нет, так как в силу п. 2 ст. 369 ГК РФ принципал обязан выплатить вознаграждение за выдачу гарантии.

Возникает странная ситуация: договор признан недействительным, но вернуть себе уплаченную сумму нельзя. Нужно отметить, что в силу п. 2 ст. 167 ГК РФ иные, чем реституция, последствия недействительности сделки должны быть предусмотрены законом. Каких-либо договорных отношений между принципалом и гарантом (они были аннулированы с признанием договора недействительным) нет, возможно, банковская гарантия и не требовалась принципалу (зависит от основания признания сделки недействительной), тем не менее уплаченные, как вознаграждение по сделке, деньги вернуть невозможно.

Если же допустить возможность возврата суммы вознаграждения в порядке реституции, ситуация более разрешимой не становится. Если считать гарантию действительной, то гарант обязан удовлетворить предъявленное бенефициаром требование об уплате. Вместе с тем права на вознаграждение за выполнение требований гарантии он не имеет. Принципал уплачивает вознаграждение за исполнение гарантом договора, то есть за выдачу гарантии (п. 2 ст. 369 ГК РФ).

Возможна иная ситуация. Соглашение о выдаче гарантии признано недействительным, но вознаграждение принципал еще не выплатил. Может ли гарант требовать уплаты вознаграждения? Если рассматривать соглашение о выдаче гарантии как двусторонний договор, в котором одна сторона обязана совершить сделку, а вторая - уплатить за это денежную сумму, то требовать такой уплаты нельзя, так как невозможно понуждать лицо к исполнению недействительной сделки.

Опять возникает проблема: потребовать уплаты вознаграждения гарант не может, но гарантию исполнить обязан. На практике случаются еще более сложные ситуации. Например, принципал выплачивает гаранту не только вознаграждение, но и сумму выплаченной гарантии. Вместе с тем соглашение о выдаче гарантии было признано недействительным. Если мы будем считать гарантию действительной, получить что-либо в порядке реституции невозможно.

Очевидно, что для принципала указанный подход несет безусловные имущественные потери; переданное по недействительной сделке он вернуть не в состоянии. Основания же для признания сделки недействительной могут свидетельствовать в том числе о том, что потерпевшей стороной является принципал. Выплатив сумму гарантии банку-гаранту, принципал лишается возможности требовать неосновательного обогащения с бенефициара, так как его обогащение было основано на действительной сделке - гарантии. Если же допустить реституцию, то потерпевшей стороной будет являться гарант. Вернув полученное принципалу, что-либо требовать от бенефициара он не может, так как гарантия в предлагаемой трактовке сохраняет юридическую силу. Таким образом, конструкция, при которой сделка, совершенная во исполнение недействительного договора, сохраняет силу, и с теоретической, и с практической точки зрения носит уязвимый характер.

Необходимо особо отметить следующее. В силу императивного указания ст. 368 ГК РФ банковская гарантия выдается по просьбе должника. Как уже отмечалось, законодатель под просьбой подразумевает поручение. Но если обязательственного правоотношения между принципалом и гарантом нет (признано недействительным или незаключенным), то просьба (поручение) принципала не имеет позитивного юридического содержания и не способна привести к возникновению позитивной обязанности гаранта. Иными словами, отсутствие юридически действительного поручения принципала означает недействительность банковской гарантии.

Противоположный подход означал бы, что банк (или иное лицо, имеющее право выдавать гарантию) мог бы выдавать гарантию вообще без поручения принципала, что прямо противоречит требованиям законодательства. Более того, выдача гарантии как совершение сделки устанавливает для принципала определенные обязанности. Если же принципал не установил с гарантом обязательственных правоотношений, то как и почему, на основании односторонней сделки, совершенной другим лицом, у него может появиться комплекс обязанностей по отношению к гаранту и бенефициару? Ведь совершение односторонней сделки, в силу ст. 154 ГК РФ, не способно привести к возникновению у другого лица каких-либо обязанностей.

Признать же за просьбой (поручением) принципала юридическую силу при установлении недействительности соглашения о выдаче гарантии невозможно. Отсутствие же просьбы (поручение) исключает действительность банковской гарантии.

Таким образом, банковская гарантия напрямую зависит от соглашения о выдаче банковской гарантии, так как представляет собой результат исполнения данного договора. Подводя итог, следует отметить, что любая юридическая конструкция предполагает установление определенного баланса интересов ее участников. Появление банковской гарантии, как особого способа обеспечения, не имеющего акцессорного характера по отношению к основному обязательству, обусловлено необходимостью усиления защиты интересов бенефициара, что подчеркивается законодательно закрепленной независимостью гарантии от договора между принципалом и бенефициаром. Однако доводить независимость гарантии до абсолюта, распространять ее в том числе и на обязательство, во исполнение которого гарантия была выдана, кажется неверным. Подобная независимость, не имеющая законодательного подтверждения, означала бы установление в балансе интересов явного преимущества бенефициара.

Кроме того, не сложилась и единообразная арбитражно-судебная практика по изложенным в статье вопросам, что означает очевидную необходимость в соответствующих разъяснениях Высшего Арбитражного Суда, которые внесли бы определенную ясность и послужили ориентиром для правоприменителей.

А.В. Станкевич,

аспирант кафедры гражданского и семейного права МГЮА

"Журнал российского права", N 1, январь 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Гонгало Б.М. Учение об обеспечении обязательств. Вопросы теории и практики; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения (Книга 1). Статут, 2001; Ем В.С. Гражданское право. Т. II. Полут. 1 / Под ред. доктора юридических наук, профессора Е.А. Суханова. М.: Волтерс Клувер, 2004; Белов В.А. Новые способы обеспечения исполнения банковских обязательств // Бизнес и банки. 1997. N 46 (368). Ноябрь. С. 5; Белов В.А. Поручительство. Опыт теоретической конструкции обобщения арбитражной практики. М.: ЮрИнфорР, 1998; Павлодский Е.А. Обеспечение исполнения обязательств поручительством // Закон. 1995. N 5; Сарбаш С.В. Обеспечение исполнения кредитных обязательств // Закон. 1997. N 2; Еремычева И.И., Ермаков С.Л. Банковская гарантия как способ обеспечения исполнения обязательства. Эволюция и перспективы // Право и экономика. 2003. N 10; Голышев В.Г. Банковская гарантия: некоторые вопросы правовой природы // Банковское право. 2003. N 2.

*(2) См.: Максимович А.Я. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин, В.П. Мозолин. М., 1996. С. 570, 573-574.

*(3) См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. М., 2001. Ч. 1. С. 531.

*(4) Павлодский Е.А. Указ. соч. С. 25.

*(5) См.: Витрянский В.В. Банковская гарантия // Хозяйство и право. 1998. N 10. С. 3-4.

*(6) См.: Ерпылева Н.Ю. Международное банковское право. М., 1998. С. 90.

*(7) См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 27 февраля 2001 г. N 6437/00.

*(8) См., например: Егоров А.В. Предмет договора комиссии // Актуальные проблемы гражданского права. Вып. пятый. Статут, 2002.

*(9) См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 17 ноября 1998 г. N 6429/98; постановление Президиума ВАС РФ от 17 ноября 1998 г. N 6430/98; постановление ФАС Московского округа от 20 октября 1998 г. N КГ-А40/2531-98; постановление ФАС Московского округа от 7 апреля 1998 г. N КГ-А40/628-98; Обзор практики разрешения споров, связанных с применением норм ГК РФ о банковской гарантии, утвержденного Информационным письмом ВАС РФ от 15 января 1998 г. N 27.

*(10) См.: Гонгало Б.М. Указ. соч.; Максимович А.Я. Указ. соч. С. 579; Богачева Т.В. Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. М.: Юрист, 1997. С. 436.

*(11) В соответствии со ст. 2077 проекта Гражданского уложения Российской империи, предметом договора комиссии могли быть покупка и продажа товаров и вообще всякого рода движимых вещей, векселей, процентных бумаг и т.п., отправление и страхование товаров и грузов, а равно очистка их пошлиной, перевод денег, получение и производство платежей и другие тому подобные действия. Представляется, что подобное указание на предмет комиссии имеет актуальное значение и в настоящее время.

*(12) Указанный вывод подтверждается судебной практикой: Постановление Президиума ВАС РФ от 27 февраля 2001 г. N 6437/00.

*(13) См.: Решение Арбитражного суда г. Москвы от 21 февраля 2002 г. N А40-28914/01-5-367; постановление ФАС Поволжского округа от 28 июня 2002 г. N А49-1117/02-О/4-9.

*(14) См.: Гонгало Б.М. Указ соч.; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч.; Суханов Е. А. Указ. соч.

*(15) См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 17 ноября 1998 г. N 6429/98; постановление ФАС Московского округа от 20 октября 1998 г.

*(16) См.: Гонгало Б.М. Указ. соч.

*(17) См.: Эрделевский А.М. Комментарий к актам высших судебных органов Российской Федерации.

*(18) См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 27 января 2001 г. N 6437/00.

*(19) См.: Гонгало Б.М. Указ. соч.; Ем В. С. Указ. соч.

*(20) См.: Постановление ФАС МО от 10 августа 2004 г. N КГ-А40/6809-04.