"Мы должны поблагодарить наших предшественников за то, что они не дали прерваться связи времен" (интервью с Г. Резником, президентом Адвокатской палаты г. Москвы) (Л. Грудцына, "Адвокат", N 9, сентябрь 2006 г.)

"Мы должны поблагодарить наших предшественников за то,
что они не дали прерваться связи времен"
(интервью с Г. Резником, президентом
Адвокатской палаты г. Москвы)

В преддверии юбилея принято подводить итоги, вспоминать прошлое, размышлять о будущем. Накануне такой знаменательной даты, как 140-летие московской адвокатуры, президент Адвокатской палаты г. Москвы Генри Резник дал интервью нашему корреспонденту Людмиле Грудцыной об истории создания московской присяжной адвокатуры, этапах развития советской, а затем и российской адвокатуры, этике и принципах работы, месте и роли адвокатов в современной России.

Генри Маркович, 140 лет назад в Московской губернии был образован первый Совет московской присяжной адвокатуры. Адвокатская палата г.Москвы и ее первый Совет созданы менее четырех лет назад. Дистанция, как говорится, огромного размера. Чувствуете ли Вы личную преемственность- как глава столичного адвокатского самоуправления и как практикующий адвокат?

Да, и вот почему. Я пришел в адвокатуру из науки довольно поздно, в 47 лет. И не столько сам пришел, сколько меня пригласили: Свои представления о том, какой должна быть адвокатура, я черпал не из практики, а из истории и теории, полагая, что адвокатура должна быть такой, какой была королевская адвокатура во Франции и русская присяжная адвокатура. Вообще, адвокатура XVII-XIX вв. - это то, что, как говорил Гегель, заставляет шире вздыматься грудь. Мои представления об адвокатуре можно назвать идеалистическими, хотя о том, что представляет собой адвокатура в нашей жизни, я прекрасно знал, во-первых, потому что много общался с представителями адвокатской элиты, которые составят гордость любой страны, во-вторых, моя жена была адвокатом.

Так что личную преемственность я ощущал всегда и прилагаю усилия в рамках моих скромных возможностей для того, чтобы наша адвокатура соответствовала высоким стандартам, которые были у наших дедов и прадедов.

Можно ли сказать, что традиции адвокатуры Московской губернии удалось сохранить?

Да. Сохранено главное. Мы должны поблагодарить наших предшественников за то, что они не дали прерваться связи времен. Как известно, советская власть сделала все возможное, чтобы создать новую "советскую адвокатуру" под стать своему любимому гомункулу - "советскому человеку". После революции адвокатура была ликвидирована как отъявленное контрреволюционным сословие, причем для такой оценки были все основания. Присяжная адвокатура, которая с восторгом приняла февральскую революцию, в массе своей отрицательно отнеслась к октябрьскому перевороту. Пять лет наша страна обходилась без адвокатуры, затем она стала возрождаться - сейчас уже и не дознаешься, почему - быть может, дедушка Ленин действительно разочаровался в своих представлениях о том, каким должно быть государственное устройство.

Так или иначе, адвокатура как институт была восстановлена с введением нэпа. Теперь мы уже не узнаем, действительно ли нэп был введен временно, как и случилось после, или планировалось, что это всерьез и надолго. Примечательна одна фотография В.И. Ленина (1922 г.), опубликованная в "Известиях" в конце 1980-хгг.: на фото у вождя лицо глубоко разочаровавшегося человека. Быть может, поживи он чуть дольше, нэп сохранился бы, ярче проявились бы его результаты, выстроились бы иные приоритеты и перспективы: Быть может, это был бы поворот к более или менее нормальному устройству государства.

Однако если Вы посмотрите Положение о коллегии защитников 1922 г., то увидите, что адвокатура была воссоздана в той же организационной структуре, что и существовавшая ранее присяжная адвокатура: допускалась индивидуальная практика или работа в юридических консультациях, а они были созданы еще при царе-батюшке, это не изобретение советского времени.

В партийной прессе того времени поднялся дикий вой по поводу воссоздания якобы контрреволюционной организации, ведь адвокаты не зависели от власти. Потом поуспокоились - не идти же было, в конце концов, по пути Фридриха II, который в свое время в Пруссии создал государственную адвокатуру. Кстати, в этом случае советская власть обязана была содержать адвокатуру, чего она делать категорически не хотела. Благодаря этому советская адвокатура оказалась организованной по мировым образцам. Власть полагала, что ей удастся "построить" адвокатов через партию почище всякого Фридриха:

Государство всегда пыталось "построить" адвокатуру. Вам не кажется, что сейчас это делается более активно?

Да, сейчас разработаны новые поправки к Федеральному закону "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", ревизующие прежние нормы, принятые совсем недавно - в декабре 2004 г. Оцениваю эту инициативу как посягательство на независимость и самоуправление адвокатуры. Я уже многократно говорил, что это очередной акт агрессии.

Итак, в 1922 г. адвокатура была воссоздана по образцу российской присяжной адвокатуры: в отношениях адвоката с клиентом не было ненужных и вредных посредников, адвокатам была разрешена частная практика, созданы юридические консультации. Государство отказалось платить адвокатам за их работу, а если не платит государство, платит клиент. А чего хочет клиент? Он хочет, чтобы адвокат ему судьбу облегчил, отстоял его интересы. Состав новой советской адвокатуры, в общем-то, оказался мало отличающимся от адвокатуры присяжной. Туда пришли "недострелянные, недорезанные, недовешанные" присяжные поверенные. В их числе были так называемые политические адвокаты, знаменитые на всю страну - П.Н. Малянтович, Н.К. Муравьев, П.С. Тагер.

Сколько бы затем большевики не пытались перестроить адвокатуру на службу государству, а не людям, это не удавалось. Когда началась коллективизация и репрессии, когда в адвокатуру "засылали" партийных и комсомольских выдвиженцев, они сталкивались с тем, что нужно самим себя кормить. Истина проста: нет клиентов - кушать нечего. И вот старые специалисты начали "разлагать" этих комсомольцев, рассказывать им о презумпции невиновности. правах и интересах клиента, необходимости опровергать обвинения:

Так что традиции не прервались. В этом отношении уникальной является Московская городская коллегия адвокатов, в которой до 1960-х гг. практиковали адвокаты, начинавшие свою профессиональную деятельность еще при царе-батюшке. Адвокаты Катц, Синайский, Россельс, Ветвинский, Виктарович - эти замечательные люди были носителями традиций московской присяжной адвокатуры.

Известно, что московский Совет присяжных уделял много внимания вопросам адвокатской этики. Совет Адвокатской палаты г.Москвы поддерживает эту традицию. Генри Маркович, как Вы считаете, изменились ли проблемы профессиональной этики за прошедшее время? Конечно, такие понятия, как честь и достоинство адвоката, незыблемы, но ведь жизнь меняется. Скажем, вряд ли сто лет назад присяжные поверенные сталкивались с проблемой прослушивания конфиденциальных разговоров с доверителем...

И при Наполеоне, и при Николае II, и при Горбачеве, и при Путине главная задача адвоката одна - защищать частных лиц в правовом споре с государством. Основы адвокатской деятельности - как они были сформулированы королевской адвокатурой Франции - остались неизменными.

Предмет моей особой гордости - работа квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы. Ее функции по Закону: прием в адвокатуру и осуществление, наряду с Советом, дисциплинарного производства. Когда принимался Федеральный закон "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", по вопросу доступа в адвокатуру были, пожалуй, самые жаркие споры. Я считал и продолжаю считать, что на входе адвокатура должна быть открытой, ведь это институт гражданского общества. И общество в целом (состоящее из государства и гражданского общества), должно быть уверено в том, что квалифицированную юридическую помощь оказывают профессионально и морально пригодные люди. Если адвокатура будет полностью закрытой кастой (на чем достаточно жестко в свое время настаивали некоторые известные представители адвокатского сообщества), принципы доступа в свободную юридическую профессию будут искажены. Доступ в адвокатуру должен быть открытым по единым для всех правилам, соблюдение которых контролирует специальная комиссия из адвокатов и представителей всех ветвей власти.

То есть Вы соглашаетесь, что в приемную комиссию должны входить, помимо адвокатов, и представители власти?

Да, должна быть именно такая - открытая комиссия. Кстати, за рубежом вопрос о приеме в корпорацию решают не сами адвокаты. Думаю, мы все-таки дорастем до зарубежной практики, когда претендент должен пройти очень сложный формализованный тест. Чтобы изгнать всякий субъективизм, экзаменуемый общается только с компьютером.

Возвращаясь к вопросу о приемлемости участия представителей государства в делах адвокатуры, замечу, что более проблематично для меня было возложение на квалификационную комиссию функции осуществления дисциплинарной практики. В общем, это не канонично, но никаких основ не сотрясает. Сам вопрос относительно вмешательства государства, даже в лице судебной власти, в дисциплинарную практику, весьма серьезен. Если дисциплинарный вопрос решает чисто адвокатский дисциплинарный орган, встает проблема судебного контроля. Если же в самом дисциплинарном органе присутствуют представители всех ветвей власти, то вопрос о судебном контроле отпадает, а дисциплинарная ответственность адвоката приобретает большую специфику по сравнению с другими видами ответственности. При применении дисциплинарной ответственности в отличие от всех иных ее видов - уголовной, гражданской, административной - не решаются вопросы о компенсации или возмещения вреда. Здесь решается лишь один вопрос - о соблюдении членами профессионального сообщества (судейского и адвокатского) этических норм, регулирующих их деятельность. Принципы независимости, самоуправления и корпоративности реализуются именно в том, что ответственность адвоката за нарушение дисциплинарных норм определяется органами адвокатского самоуправления и право обжалования их решений имеет только сам адвокат, поскольку лишь у него в дисциплинарном деле есть самостоятельный материально-правовой интерес, подлежащий судебной защите. Никто из заявителей, в том числе государственные органы, такого самостоятельного интереса не имеет. Когда дисциплинарные дела адвокатов рассматривает орган, куда входят представители всех ветвей власти (конечно, при "контрольном пакете" у адвокатов), это повышает авторитетность и значимость принимаемых им решений.

Не надо быть догматиками и начетчиками. В данном случае, я полагаю, соблюден баланс между корпоративными и общественными интересами. Многие заключения квалификационной комиссии и принятые на их основе решения Совета Адвокатской палаты г. Москвы - предмет нашей гордости. Они, не побоюсь сравнения, по качеству на уровне, представьте себе, решений Европейского суда по правам человека и Конституционного Суда Российской Федерации. Я рад, что мы дали пример регионам: мне присылают вестники адвокатских палат из Ульяновска, Самары, Перми - они стали выстраивать дисциплинарную практику по московскому образцу. Это прямое продолжение практики дореволюционного Московского совета присяжных поверенных.

В присяжной адвокатуре не было кодекса этики, не было его у адвокатов советского периода. Почему он принят сейчас?

Стремление к кодификации - это тенденция, обозначившаяся еще в период существования русской присяжной адвокатуры в конце XIX века. Кодифицированность служит средством защиты адвоката от субъективизма. Если вообще нет писаных этических норм, хотя бы норм-принципов, то судьбу адвоката могут решить субъективные представления членов Совета. Происходит диффузия: часть этических норм становятся нормами закона, а нормы закона закрепляются в области морали. Например, запрет отказываться от ведения защиты по уголовным делам.

Дисциплинарная практика в Москве анализируется и обобщается уже давно. Еще в 1971 г. издана брошюра, где излагались принятые президиумом МГКА решения по дисциплинарным вопросам. Безусловно, сейчас это делается на более высоком профессиональном уровне. Дисциплинарная практика Адвокатской палаты г. Москвы, публикуемая в нашем "Вестнике" и в журнале "Адвокат", действительно служит известным образцом для российской адвокатуры.

В Кодексе профессиональной этики адвоката преобладают нормы-принципы. Например, адвокат обязан быть квалифицированным, честным и добросовестным. Конкретное содержание этих понятий определяется в том числе прецедентами дисциплинарной практики. Поэтому ответственность квалификационной комиссии и совета адвокатской палаты, формирующих и обобщающих дисциплинарную практику, чрезвычайно высока. Я очень доволен работой нашей комиссии и Совета. Конечно, у нас есть преимущество, о котором нельзя не сказать. Такого количества юристов высокой квалификации, как в Москве, не имеет ни один другой регион. У нас в квалификационной комиссии состоят заслуженный деятель науки Александр Тимофеевич Боннер, видные юристы, кандидаты юридических наук Юрий Артемьевич Костанов, Николай Матвеевич Кипнис, Сергей Анатольевич Пашин, Андрей Семенович Тарасов (представители Московской городской Думы) и, как говорится, неутомленные научными степенями высококлассные адвокаты с 30-летним стажем Светлана Мироновна Суханова и Владимир Николаевич Рябцев. Имея такой состав, грех не использовать его возможности для поднятия дисциплинарной практики на достаточно высокий уровень.

Какие приоритеты в работе Совета Вы можете выделить на ближайшую перспективу?

Функции Совета сформулированы в Федеральном законе "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", и мы не можем выходить за эти рамки. Основные функции Совета - прием в адвокатуру и дисциплинарная практика. Больным вопросом остается повышение квалификации адвокатов. Мы решили с самого начала: в изданиях и в ежедневной работе Адвокатской палаты г. Москвы ничего не должно быть для форса и помпы. Скажу без лишней скромности, этого и нет. В изданиях Адвокатской палаты г. Москвы нет ничего лишнего: никакой информации о том, кто куда поехал, откуда приехал и чем был награжден, нет напыщенных поздравлений и славословий. Наши издания предназначены для адвокатов и всех, кто интересуется проблемами адвокатуры; в них четко и лаконично излагается только самая нужная и важная информация о работе Адвокатской палаты г. Москвы и деятельности адвокатов.

На данный момент существует две проблемы, которые пока нам не удается решить. Во-первых, журнал "Адвокат" является официальным изданием Адвокатской палаты г. Москвы, но все упирается, как говорится, не в мебель, а в обитателей заведения... Очень сложно выстроить научный журнал для профессионалов, в частности для адвокатов. Это нужно для научно-методического обеспечения и постоянного повышения квалификации адвокатов. Но мы живем в информационном обществе, в котором постоянно развиваются и совершенствуются новые технологии. С одной стороны, практически каждый адвокат может в Интернете найти все, что ему нужно, любую информацию. Если раньше, в 1960-1970-егг. каждое издание "ловили" и раскупали, то сейчас привлечь внимание адвокатов печатным изданием - важная, но очень сложно выполнимая задача. С другой стороны, чтобы организовать для адвокатов курсы повышения квалификации, необходимо сделать одну-единственную, но безумно сложную вещь - чтобы на занятиях излагалось и изучалось то, что они не могут почерпнуть сами из печатных и электронных источников.

До прихода в адвокатуру я более двадцати лет занимался научной деятельностью, и мне поступали разные предложения возглавить какой-либо научный участок работ. Например, в МГКА раньше выпускались специальные научно-методические пособия. Общее руководство адвокатскими образованиями тогда было возложено на Минюст России, но это руководство осуществилось только тогда, когда адвокатов нужно было "пригвоздить", а когда им требовалась реальная помощь, Минюст заниматься этим не хотел. Научно-методические сборники МГКА очень многим помогали, но в этой деятельности коллегия могла рассчитывать только на себя. И мы справлялись. Например, в 1987 г. был издан сборник "Адвокатура и государство", имевший большой успех среди адвокатов. По итогам выпуска таких сборников удавалось даже проводить научно-практические конференции - и все своими силами.

Сейчас все усложнилось: в рамках адвокатского сообщества существует великое множество изданий, выходят в свет разнообразные комментарии, монографии, пособия: Это замечательно. Плохо другое - нет координации, научно-методической работы, значение которых трудно переоценить. Простой пример.

Через полгода после введения в действие нового УПК РФ возникло много вопросов по его применению. Стремясь облегчить нашим адвокатам понимание новых уголовно-процессуальных норм, мы выпустили полезный сборник "Возможности защиты по новому Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации", провели на эту тему конференцию. В результате было собрано большое количество предложений, которые потом "напитали" поправки к УПК (я как раз был в рабочей комиссии по совершенствованию этого Кодекса). Не остался обойденным вниманием и новый ГПК РФ: пособие по актуальным вопросам его применения написал А.Т. Боннер.

Научно-методическое обеспечение работы адвокатов и повышение их профессионального мастерства - это действительно больные вопросы. Как известно, легче всего писать монографию, сложнее - методическое пособие, и совсем сложно написать настоящую популярную работу, в которой содержание не приносилось бы в жертву доступности. Высший пилотаж - формулирование норм закона. Сейчас Российская академия адвокатуры проводит для практикующих адвокатов десятидневные учебные курсы. Я считаю, что эта форма широко востребована быть не может, поскольку на десять дней практикующему адвокату оторваться от работы бывает просто нереально. Кроме того, далеко не каждый адвокат, особенно из провинции, может себе позволить оплатить это обучение.

Раньше была очень хорошая, но, увы, уже подзабытая форма повышения квалификации: мэтры - такие, скажем, как Семен Львович Ария, Светлана Георгиевна Кузнецова - рассказывая о своих наиболее интересных делах, учили менее опытных коллег или, говоря современным языком, проводили мастер-классы. Были секции уголовного и гражданского права, одну из которых, в частности, вела известный адвокат Гералина Владимировна Любарская.

Когда адвокаты смогут посетить мастер-класс мэтра Генри Резника?

Мне это постоянно предлагают. Некоторым людям он нужен для своей собственной раскрутки. Пока я отказываюсь, но со временем, все может быть: Мне приходится приезжать по приглашению и выступать перед коллегами в разных городах. Знаете, вообще-то безумно сложно выступать перед адвокатами...

Десять лет назад я защищал Валерию Ильиничну Новодворскую, которую за статью "Не отдадим наше право налево" (да за одно это название ее нужно премировать!) обвиняли в том, что она враг русского народа, т.е. по логике обвинения получалось, что она враг самой себе.

Валерия Ильинична - удивительно талантливый человек. Если бы ее судьба сложилась иначе, мы имели бы Зощенко в юбке. И вот текст из ее статьи: "Нас создал Иван Грозный по своему образу и подобию. Как он запряг, так мы и поехали. Иван был псих, но не в медицинском, а в социальном смысле. Периоды кровавых казней, диких загулов сменялись у него столь же длительными периодами депрессии и упадка. Он создал нас с маятником маниакально-депрессивного психоза внутри, а лет через сто это стало доминирующей чертой национального характера".

По делу была назначена лингвистическая экспертиза. Я привел в суде следующий аргумент: Валерия Новодворская обвиняется в том, что она собиралась разжечь ненависть у огромного неопределенного числа читателей газеты, так сказать, не утомленных высшим образованием... Что же у нас в деле, господа судьи? Оказывается, ни следователь, ни судьи - лица с высшим образованием - не могут разобраться в том, что она написала, и обращаются за помощью к специалисту-лингвисту. Извините, но в силу самого факта назначения этой экспертизы обвинение просто утрачивает всякую возможность.

Вот такая находка! Вот эти "искорки" защиты очень важны, их зачастую и не хватает в работе адвоката. Думаю, московская Адвокатская палата более пристальное внимание должна уделять именно живой, практической учебе адвокатов.

Генри Маркович, как Вы оцениваете высказывания некоторых своих коллег о необходимости разработки специального законодательства о социальной защите адвокатов?

Спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих. Благополучие каждого адвоката зависит от него самого, от того, насколько результативно он умеет работать. У некоторых адвокатов сохранились настроения, оставшиеся от советской власти - чтобы о нас позаботилось государство. Раньше, до 1990 г., существовала жесткая тарифная сетка, и адвокат не мог зарабатывать больше рядового службиста. Сейчас страна изменилась. Изменились условия жизни, в том числе в адвокатской профессии.

Понимаете, некоторые адвокаты хотят иметь преимущества свободной профессии и одновременно быть защищенными как госслужащие, хотят пенсию как у прокуроров и судей. Ну что же, хотеть не вредно. Но взрослым людям, которые адекватно оценивают ситуацию, приходится выбирать: если оставаться человеком свободной профессии, то приходится работать на свой страх и риск и следует прекратить эти разговоры о социальной защищенности. Могу сказать, что сейчас адвокаты находятся в очень неплохом налоговом режиме. Остается решить вопрос о достойной оплате защиты по назначению и бесплатной (для клиента) юридической помощи.

Сейчас особенно актуален вопрос о пенсионном обеспечении адвокатов. Адвокаты могут создавать свой специальный пенсионный фонд (как это делается за рубежом), куда должны производиться повышенные отчисления, ведь чем больше будут отчисления сегодня, тем выше пенсия завтра. Проблема пенсионного обеспечения адвокатов должна решаться на федеральном уровне, и она обсуждается сейчас.

Здесь возможны два принципиально разных подхода. Есть государство социальное и государство либеральное. В первом существуют повышенные налоговые отчисления, а во втором, наоборот, дают больше зарабатывать и меньше берут налогов... Что правильнее на данном этапе развития - вот главный вопрос.

И как, по Вашему мнению, следует решать эту проблему?

Для начала - повышением ставок оплаты. Если у нас действует принцип состязательности, когда в процессе две равноправные стороны - прокурор и адвокат - то ставки оплаты труда адвокатов должны быть сравнимы со ставками оплаты прокуроров и следователей. Адвокат - специалист никак не менее квалифицированный, чем следователь или прокурор.

Генри Маркович, вместе с адвокатом Петром Баренбоймом в статье "Адвокатура как защитник гражданского общества", опубликованной в августовском номере нашего журнала за 2004 г., Вы обосновали идею, если так можно выразиться, исключительной компетенции адвокатуры и ее новой общественной роли. Как в связи с этим Вы оцениваете необходимость и действенность нового института - Общественной палаты России?

В статье мы лишь обратили особое внимание на то, что адвокатура - это единственный нормативно признанный институт гражданского общества, но не единственно существующий. Это важно понимать. У нас много общественных организаций, представляющих и защищающих права и интересы различных групп населения, но впервые на законодательном уровне, в самом Федеральном законе "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" указывается, что адвокатура - институт гражданского общества.

Мы развили это в статье и показали, что конституционное право каждого на получение квалифицированной юридической помощи (ст. 48 Конституции РФ) закреплено в наиболее критической фазе противостояния государства и человека - при уголовном преследовании. Принципиально важно, что не государство в лице Президента, Правительства или Государственной Думы вменяет адвокатуре конституционную обязанность оказывать квалифицированную юридическую помощь, а творец Конституции России - многонациональный народ.

Квалифицированную юридическую помощь в ее конституционном смысле оказывают только адвокаты, потому что в целом юристы - это предприниматели, и в целом юридическая деятельность - предпринимательская деятельность, не имеющая в принципе критериев квалификации, ведь юристы даже лицензий сейчас не получают. Право на квалифицированную юридическую помощь признается одним из естественных, принадлежащих каждому от рождения, оно не делегируется государством, не устанавливается и не октроируется. С одной стороны, оно прописывается государством в Конституции, а с другой стороны, адвокатура призвана реализовывать это право - оказывать квалифицированную юридическую помощь. По Конституции России получается, что государство и адвокатура равны, а значит, у них должны быть партнерские отношения. В случаях, когда защита прав и свобод человека обязательна, государство выступает заказчиком, поэтому в идеале ежегодно должно составляться некое генеральное тарифное соглашение между адвокатурой и государством, и в нем, между прочим, должны определяться ставки оплаты юридической помощи государством. Существующая сегодня ситуация, при которой Правительство РФ в одностороннем порядке определяет мизерные ставки оплаты оказанной адвокатами помощи по назначению, порочна.

Общественная палата - орган любопытный, созданный довольно своеобразно - сверху, по инициативе гаранта Конституции РФ. Именно специфический способ создания, нехарактерный для общественных организаций (вырастающих, как правило, по инициативе снизу) изначально вызвал массу критики в адрес Общественной палаты России. Меня в Общественную палату выдвинуло Общероссийское движение "Право человека", а не адвокатские круги. Я долго размышлял, входить мне туда или нет, советовался с товарищами по правозащитному движению (Л.М. Алексеевой, Г.А. Пономаревым и др.), и понял, что пренебречь такой возможностью просто не имею права.

Дело в том, что на федеральном уровне создан орган, который включает в себя очень большое число состоявшихся, независимых и, в общем-то, обладающих приличной репутацией людей. В моем понимании Общественная палата - это определенная возможность сформировать позицию гражданского общества. На вопрос, кого мы все-таки представляем, я отвечу: мы представляем самих себя. И, по-моему, первые же шаги Общественной палаты РФ опровергли все суждения о том, что она представляет собой некую прокладку между властью и обществом, и призвана послушно выполнять заказы власти.

Давайте посмотрим. Боевое крещение Общественная палата испытала, не будучи еще окончательно сформированной (было избрано только две трети ее членов). Государственная Дума в режиме цейтнота хотела принять новый закон о некоммерческих организациях. Палата твердо высказалась против такой спешки и публично выразила свое мнение: отложить принятие закона вплоть до формирования и утверждения полного состава Общественной палаты с тем, чтобы она провела общественную экспертизу законопроекта. Должен с особой гордостью сказать: тогда все 64 человека (сформированные две трети состава Палаты) проголосовали за то, чтобы принятие этого законопроекта отложить, и наш голос был услышан. По прошествии некоторого времени стало еще более очевидным, что игнорировать мнение Общественной палаты РФ абсолютно невозможно. Второе испытание выпало нам через 20 дней: в Государственной Думе под шумок решили устроить второе чтение по законопроекту, мы опять заняли твердую позицию, обосновывая отложение принятия закона необходимостью формирования общественного мнения по этому вопросу.

Далее последовало официальное заявление Общественной палаты о наличии дедовщины в армии. Заметьте, никогда с федеральных высот не звучала такая принципиальная оценка неуставных отношений. Говорили обычно так: да, дедовщина есть, но это лишь отдельные издержки, а в целом в армии все в порядке: Комиссия Общественной палаты по контролю за деятельностью правоохранительных органов, силовых структур и реформированием судебной системы впервые в полный голос заявила, что дедовщина в армии имеет массовый и системный характер.

Но ведь об этом и так все знают. О дедовщине давно во всеуслышание заявляют правозащитники:

Дело в том, что общество вообще о многом знает, но вот наверху это не признается. Власть просто озабочена другим и мыслит другими категориями, отсюда и эвфемизмы, смягченные формулировки.

Другой пример. Совет Общественной палаты РФ заявил, что в отношении малого и среднего бизнеса осуществляется налоговый террор. Одно дело, когда об этом говорят сами предприниматели, другое, когда начинают говорить во власти...

Общественная палата, по мнению В.В. Путина, должна стать "площадкой для широкого диалога, где могли бы быть представлены и подробно обсуждены гражданские инициативы..." Генри Маркович, а зачем все-таки нужно было создавать этот дополнительный микрофон на "площадке диалога", когда власть могла напрямую прислушаться к сообществу предпринимателей?

Гражданское общество в нашей стране есть, пусть пока слабенькое и неконсолидированное. Но не этим была озабочена власть, когда создавала Общественную палату России. Ведь в последние годы, скажем прямо, явственно обозначились тоталитарные тенденции, и сама власть обеспокоилась тем, что в стране утрачена и сейчас полностью отсутствует обратная связь между государством и обществом. Власть, безусловно, изначально рассчитывала на то, что Палата будет абсолютно беззубым органом, который будет транслировать свой "одобрямс" всем национальным проектам и другим ее инициативам. Но посмотрите, кто входит в Общественную палату России? Это люди, основной капитал которых - репутация. Могу сказать совершенно откровенно: основной капитал, который я заработал за всю жизнь- это моя репутация, и я никогда ее не уроню.

Надо подчеркнуть, что мы, члены Общественной палаты, не вместе с Президентом, но мы и не против Президента России. Кроме того, возможны ситуации, когда гримаса власти весьма несимпатична, но и физиономия гражданского общества может быть просто отвратительной: Пример? Отношение к суду, институту присяжных, смертной казни, экономике. Да если сейчас бросить клич народу, мы получим шариковский ответ: взять все и поделить. Поэтому я и говорю, что члены Общественной палаты представляют самих себя и наше мнение должно быть значимым, а таковым оно будет только тогда, когда у Палаты будет репутация, которая, в свою очередь, складывается из репутации ее членов.

Например, 30 июня 2006 г. мы приняли заявление по так называемым шпионским делам*(1). Кстати, мы свои заявления и решения вырабатываем исходя из реальных обращений граждан, а не конкретных организаций. В названном случае в Палату обратились представители научного сообщества. Понимаете, суть в том, что к нам можно обратиться напрямую. Мнение людей затем доносится в решении Общественной палаты до власти, которая озабочена своими проблемами и пока "недослышит" проблемы, излагаемые поодиночке людьми. Я задаю риторический вопрос: это полезно или вредно? Общественная палата РФ плодотворно работает и будет работать, ведь в нее входят такие известные и авторитетные личности, как Н. Сванидзе, Э. Сагалаев, Н. Шохин, Л. Рошаль, О. Зыков и др.

Раз уж Вы сами затронули персоналии, позвольте следующий вопрос. Закон прямо предусматривает, что члены Общественной палаты - это граждане, "имеющие особые заслуги перед государством и обществом". Но правильно ли доверять обсуждение гражданских инициатив, например, народной певице?

Кстати, пример не очень удачный, поскольку Алла Борисовна Пугачева - умный человек с обостренной интуицией. Когда мы обсуждали призыв к российскому парламенту отложить принятие нового Федерального закона "О некоммерческих организациях", А. Пугачева проявила колоссальную интуицию: Она молча сидела во время обсуждения, и вдруг промелькнула одна формулировка, при которой она вскричала: "Да ни в коем случае!". Мы присмотрелись повнимательней к этой формулировке, и действительно, в таком виде она никуда не годилась. Вот вам и певица.

Генри Маркович, Вы же понимаете, к чему я клоню. Вам не кажется, что членами Общественной палаты РФ должны быть преимущественно юристы, люди с высшим юридическим образованием?

С какой стати? Вот в Государственной Думе должны быть юристы, поскольку речь идет о создании национального законодательства, Общественная палата объединяет представителей гражданского общества. Оно же не только из юристов состоит! И такой человек, как А.Б. Пугачева, с ее публичностью и известностью, в глазах огромного числа людей придает вес решениям, которые принимает Общественная палата РФ. Кстати, на заседаниях Общественной палаты мы не разделяемся "по специальностям" - так и сидим рядышком в алфавитном порядке. Вот представьте себе, сидит Елена Проклова, Алла Пугачева, через одного человека сижу я, а рядом со мной Ирина Роднина: Блестящий состав, не правда ли? Вы правы в том, что разработка каких-либо наших проектов и заявлений (юридическая техника) должна возлагаться - и возлагается - на плечи юристов, политиков и ученых. Но конкретные проблемы мы обсуждаем все вместе. Еще раз подчеркну - Общественная палата России - не профессиональный орган.

Генри Маркович, как Вы оцениваете события в Бутове? Сделала ли Общественная палата РФ все от нее зависящее, чтобы помочь людям?

Ситуация в Бутове обозначила общую проблему: человек и власть. Нынешняя власть в силу инерции продолжает ту же политику, которая была ранее: государство всегда и везде право. Однако согласно букве и духу ст. 35 Конституции частная собственность неприкосновенна, каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами. Более того, согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РФ принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения. В данном случае московское правительство даже не затруднило себя обоснованием необходимости изъятия земель у собственников, их же обозвав жлобами:

Отношения власти и частного собственника должны быть такими: если власть хочет, чтобы собственник чем-то поступился, она должна вступать с ним в переговоры, а в переговорах учитывать его пожелания, субъективные предпочтения, интересы и даже, если угодно, его жлобство, ведь в диалог государство вступило с реальным собственником. Я допускаю, что в Бутове на том самом месте планировалось строительство социального жилья. Тогда можно утверждать, что земля изымалась действительно для государственных или муниципальных нужд.

Но, извините, если речь идет о том, что одной крупной фирме эта земля будет предоставлена под строительство элитного жилья, то здесь интересы одного частного собственника, крутого и богатого, перевесили интересы многих других частных собственников. Еще важно понять, что изъятие пытались провести на основании решения суда, противоречащего Конституции РФ. Да, судья это решение принимала на основе имеющихся в деле нормативных актов, но не могла же она не знать о разъяснении Пленума Верховного Суда РФ: если есть какие-то сомнения в конституционности того или иного нормативного акта, то судьи должны либо истолковывать закон в конституционно-правовом смысле либо напрямую применять Конституцию РФ. Такого не было сделано. И опять Общественная палата России привлекла к этому внимание. Я думаю, сделано достаточно.

Генри Маркович, но ведь таких Бутово по России многие сотни. Разве Палата сможет помочь всем?

Ситуация в Бутове заставит власть задуматься о предпринимаемых ею действиях и впредь поступать в соответствии с Конституцией России, то есть договариваться с собственниками и компенсировать им их потери по реальным рыночным ценам. Это болезненная проблема. Вы правы, подобных ситуаций по России множество, и проблема-то в том, что Москва может выплатить компенсации по реальным рыночным ценам, но вот Вологда или Пермь: Вряд ли. Там таких денег просто нет.

Что делать?

Бутово должно стать прецедентом уважения и исполнения властями Конституции и прав частного собственника. Как юрист Вы знаете - прецедент постепенно меняет систему.

Генри Маркович, существуют ли чисто московские проблемы адвокатуры?

Да, конечно. Важнейшая из них - аренда помещений. Скоро грядет федеральный закон "О публичном имуществе" (сейчас он на стадии принятия). Какие последствия он принесет? Ужасно печальные. Дело в том, что в собственности органов власти должно оставаться только то имущество, которое необходимо для их функционирования. Что это означает для Москвы? Огромный массив государственного имущества, в первую очередь зданий и сооружений, должен быть выставлен на торги и продан. Почти все крупные адвокатские образования сейчас арендуют свои офисы по льготным арендным ставкам, на этот счет есть специальное постановление Правительства РФ. С вступлением в силу этого Федерального закона с помещениями для адвокатских контор возникает огромная проблема:

Адвокатура как-то борется с этим?

Да, мы примем участие в обсуждении законопроекта. Дело в том, что для адвокатских образований должны быть предусмотрены льготы для приобретения тех помещений, которые они сейчас арендуют. Рыночные цены (а не льготные, как сейчас) адвокатам не потянуть. Кстати, четыре года назад мы не просто так в Федеральный закон "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" включили норму о том, что адвокаты могут организовывать свои адвокатские кабинеты в квартирах. Первоначально она вызвала протест, но для чего это было сделано? Все просто. Чтобы многие адвокаты получили возможность не арендовать помещение для офиса и не кормить армию чиновников. Конечно, крупные коллегии адвокатов, такие как МГКА, Межреспубликанская, Межтерриториальная, арендуют помещения у города. В случае принятия законопроекта в таком виде, в котором он есть сейчас, произойдет катастрофа...

Есть надежда предотвратить ее?

Реальные надежды на это есть, ведь нужно всегда помнить, что адвокатура - это не предпринимательство, и адвокаты выполняют конституционную функцию по оказанию квалифицированной юридической помощи. Оплата аренды - это проблема столицы и крупных городов, но в Москве она особенно актуальна, потому что нигде нет таких высоких арендных ставок.

Второе. Проблема помощи по назначению. В чем сложность? В общем не секрет, что есть "карманные" адвокаты и те, кто работает "в связке" с правоохранительными органами (следователями, дознавателями). Мы предприняли определенные меры против этого, разослав во все следственные органы сведения об адвокатских образованиях, расположенных в их округе, куда им можно обращаться. Но проблема-то в том, что сейчас также нереально предотвратить случаи, когда следователь рекомендует подследственному взять определенного адвоката. Если нет жалобы от самого обвиняемого, то формально нет и проблемы. Тем не менее мы стараемся отслеживать подозрительные ситуации. Например, когда защитником в район Люблино назначается адвокат, живущий, например, в Бутове, понятно, что здесь что-то не так. Мы с этим с переменным успехом боремся...

Генри Маркович, предлагаю вернуться к теме юбилея. Как он будет отмечаться, какие запланированы мероприятия?

Адвокатская палата г. Москвы будет отмечать юбилей вместе с Адвокатской палатой Московской области, потому что когда был создан Совет московских присяжных поверенных, он обнимал губернию, которая включала в себя и Рязань, и Калугу, и Московскую область и, разумеется, Москву.

Юбилей мы отпразднуем торжественно и со смыслом. Надеюсь, будет не скучно: никаких трескучих речей, никакого форса. Собираемся издать сборник работ, которые посвящены московской (советской) адвокатуре. По дореволюционной адвокатуре есть достаточно публикаций (сам причастен к этому), но есть немало славных имен выдающихся московских адвокатов, которые практически неизвестны. Архив МГКА - там личные дела - это бесценный материал! К дате юбилея мы и постараемся издать эту замечательную книгу.

Благодарю Вас за искренние и подробные ответы. Позвольте пожелать Вам и в Вашем лице всем адвокатам московского региона новых успехов и свершений!

Л. Грудцына,

корреспондент

"Адвокат", N 9, сентябрь 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Официальный сайт Общественной палаты Российской Федерации / www.oprf.ru.