Понятие и цели уголовно-правовой политики (М.П. Клейменов, А.В. Пронников, "Российская юстиция", N 12, декабрь 2006 г.)

Понятие и цели уголовно-правовой политики

Приступая к поиску закономерностей уголовно-правовой политики, необходимо понимать, что она представляет собой "ядро", главное направление уголовной политики. Так, русский ученый С.К. Гогель, подготовивший первый фундаментальный труд, посвященный уголовной политике, определял последнюю как учение о существующих мерах борьбы с преступностью, репрессивных и превентивных*(1). Заметим, что здесь С.К. Гогель идет вслед за Францем фон Листом, который говорит об уголовной политике как о систематическом собрании тех основных положений, сообразуясь с которыми государство должно вести борьбу с преступностью при посредстве наказания и родственных последнему установлений*(2).

Данный тезис был воспринят буквально и стал, по существу, руководством к действию в период формирования и развития сталинизма. Например, советский криминалист А.Я. Эстрин отождествлял уголовную политику с уголовной репрессией, а именно с ее целями, критериями и методами определения меры уголовной репрессии каждому конкретному осужденному*(3). Видные советские ученые Г.Ф. Горский, И.М. Гальперин, В.И. Курляндский в качестве элементов уголовной политики называют уголовно-правовую, уголовно-процессуальную и исправительно-трудовую политику*(4). В дальнейшем трудами Н.И. Загородникова, Н.А. Стручкова, В.А. Владимирова, Ю.И. Ляпунова, В.Н. Кудрявцева, М.М. Бабаева, П.С. Дагеля, Н.А. Беляева, СВ. Бородина, А.И. Коробеева, П.Н. Панченко и других авторов названные элементы были дополнены судебной и криминологической политикой, выявлено уголовно-правовое значение административно-правовой политики*(5).

Характеризуя уголовную политику как часть социальной политики, следует заметить, что она выражает общее отношение к решению острых социальных проблем. Это усматривается в первую очередь из целей социальной политики. Советская социальная политика формулировала откровенно утопическую цель: построение бесклассового общества (коммунизма). Соответственно определялась цель уголовной политики - полная ликвидация преступности. Даже такие искушенные в политике авторы, как А.И. Коробеев, А.В. Усе, Ю.В. Голик утверждали в 1991 г., что уголовная политика в качестве конечной цели имеет ликвидацию преступности на основе устранения причин и условий, ее порождающих*(6).

Сейчас, разумеется, такую цель никто не формулирует. И не только потому, что научная общественность отказалась от утопических взглядов, навязанных партийными догмами, сколько вследствие того, что современная криминальная ситуация в России сложнее той, что была 15 лет тому назад. В настоящее время настойчиво говорят о необходимости декриминализации общественных отношений. "Государственная политика борьбы с преступностью, - замечают А.Я. Сухарев, А.И. Алексеев, М.П. Журавлев, - призвана обеспечить максимально возможное ограничение этого негативного явления, сведение его к такому уровню, при котором преступность перестанет быть угрозой национальной безопасности, способной подорвать устои жизни общества, повернуть его развитие вспять"*(7).

В контексте сказанного целью уголовно-правовой политики является максимально возможное ограничение наиболее опасных проявлений преступности. Цель уголовно-правовой политики состоит именно в воздействии на опасные формы преступности, а не на "преступность в целом".

По нашему мнению, уголовно-правовая политика есть целенаправленная деятельность государства по ограничению преступности средствами уголовно-правового воздействия. Предложенная дефиниция представляется предпочтительной - как в силу универсальности, так и информационной емкости. Универсальность определения обеспечивается возможностью его применения для характеристики других видов уголовной политики, а информационная емкость - в его краткости без ущерба для смысловой нагрузки. Заметим, что вряд ли правильно давать определение уголовно-правовой политики через характеристику ее содержания, как это делает большинство цитируемых авторов.

Из приведенного определения усматриваются следующие выводы:

Во-первых, уголовно-правовая политика представляет собой целеустремленную деятельность. Государство в принципе отвечает за разработку такой стратегии борьбы с преступностью, которая бы обеспечивала надлежащую эффективность общего предупреждения преступных посягательств и высокую активность применения мер специального предупреждения.

Во-вторых, уголовно-правовая политика относится к компетенции государства (в лице его правомочных органов). Иные институты (например общественность) не могут быть ее непосредственными субъектами в силу высокого уровня репрессивности уголовно-правовых мер и их значимости для судьбы человека. Негосударственные институты играют вспомогательную роль (например консультативную), оказывая помощь государству в решении соответствующих задач (чаще по поручению государственных органов, реже в инициативном порядке).

В-третьих, уголовно-правовая политика имеет дело со специфической группой норм, которая не только отличается остротой социального реагирования на отклоняющееся поведение, но и характеризуется наиболее значимой ответственностью - как в плане обязанностей государства перед мировым сообществом, так и по отношению к гражданам, попавших в орбиту уголовно-правового воздействия.

Цели уголовно-правовой политики

Целью уголовно-правовой политики является определение концептуальных основ уголовно-правовой борьбы с преступностью.

Здесь большое значение имеет проработка вопросов идеологии борьбы с преступностью, поскольку именно концепция олицетворяет собой идеологическую основу уголовно-правовой политики, несет на себе печать современной политической идеологии. В ходе разработки уголовно-правовой концепции борьбы с преступностью следует иметь в виду динамику легитимности, понимаемую как значимость уголовно-правовых норм для населения, преступников, потерпевших и правоприменителей.

Обоснование пределов уголовно-правового регулирования

Необходимо учитывать идею ограниченности уголовно-правового регулирования как в количественном, так и в качественном аспектах. Пределы существуют повсюду, имеются они и в области уголовно-правового воздействия. Эти пределы задаются комплексом различных обстоятельств, среди которых целесообразно назвать:

- недопустимость преследования за образ мыслей;

- наличие альтернативы уголовно-правовому воздействию;

- состояние социально-правовой обстановки. Уголовное право завершает процесс социально-правового регулирования конфликтных отношений, является его логическим концом;

- потенциал организационной структуры. Такая структура пронизывает все сферы и стадии уголовно-правовой деятельности; серьезные успехи в этой области гарантирует только профессиональный (а не дилетантский) подход;

- возможности ресурсного обеспечения;

- уровень общественного сознания и психологии;

- отношение правонарушителей к криминальным проявлениям и наказуемости.

Выделение приоритетных направлений борьбы с преступностью

Приоритетность отдельных направлений борьбы с преступностью - объективная реальность. Условно можно выделить два типа формирования уголовно-правовой политики: рефлексивный и нормативный. Рефлексивный тип складывается путем спонтанного реагирования на криминологическую ситуацию. Цели уголовно-правовой борьбы, их последовательность (очередность) определяются стихийно, под давлением сложившихся обстоятельств. Другая особенность рефлексивного подхода заключается в его ориентации на "доступность" объектов уголовно-правового воздействия.

Иначе говоря, как и любой стихийный процесс, он развивается по линии наименьшего сопротивления. Кроме того, для рефлексивного типа характерно запаздывающее реагирование.

В противоположность этому нормативный тип формирования уголовно-правовой политики характеризуется рациональностью, обоснованностью, продуманностью. Его отличает знание реальной обстановки.

В заключение следует отметить, что сильная уголовно-правовая политика характеризуется обеспечением свободы (принимать решения) и ответственности (за их последствия, находящиеся в причинной связи с решениями). Если принять за аксиому, что власть и финансовое могущество увеличивают число степеней свободы в процессе выработки и принятия решений, то равным образом должна возрастать и мера ответственности.

М.П. Клейменов,

доктор юридических наук, профессор

А.В. Пронников,

юрист

"Российская юстиция", N 12, декабрь 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Гогель С.К. Курс уголовной политики в связи с уголовной социологией. СПб: Типография А.Г. Розена, 1910. С. 10.

*(2) См.: Лист Ф. Задачи уголовной политики. Преступление как социально-патологическое явление / Репринтное изд. М.: Инфра-М, 2004. С. 7.

*(3) См.: Эстрин А.Я. Эволюция советской уголовной политики // Основы и задачи советской уголовной политики. М.- Л.: НКЮ СССР, 1929. С. 27-29.

*(4) См.: Горский Г.Ф. Научные основы организации и деятельности следственного аппарата в СССР. Воронеж: ВГУ, 1970. СИ; Гальерин И.М., Курляндский В.И. Предмет уголовной политики и основные направления ее изучения // Основные направления борьбы с преступностью. М.: ВНИИ Прокуратуры СССР, 1975. С. 9.

*(5) См.: Загородников Н.И. Советская уголовная политика и деятельность органов внутренних дел. М.: МВШМ МВД ССР, 1979. С. 13; Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Советская уголовная политика и ее отражение в действующем законодательстве. М.: Академия МВД СССР, 1979; Основание уголовно-правового запрета / Под ред. В.Н. Кудрявцева. M.: Наука, 1982. С. 16; Бабаев M.M. О соотношении уголовной и криминологической политики // Проблемы социологии уголовного права. M.: Наука, 1982. С. 12; Дагель П.С. Проблемы советской уголовной политики. Владивосток: ДВГУ, 1982. С. 6; Коробеев А.И. Советская уголовно-правовая политика. Владивосток: ДВГУ, 1987. С. 46; Панченко П.Н. Советская уголовная полтика. Томск: ТГУ, 1988. С. 73.

*(6) См.: Коробеев А.И., Усе А.В., Голик Ю.В. Уголовно-правовая политика: тенденции и перспективы Красноярск, 1991. С. 7.

*(7) См.: Сухарев А.Я., Алексеев А.И., Журавлев М.П. Основы государственной политики борьбы с преступностью в России. Теоретическая модель. M.: ВНИИ Генеральной прокуратуры России, 1997. С. 24.