"Прокурор - следователь: революция началась" (интервью с С.Ю. Лапиным, представителем НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ) (М. Чеботарев, "эж-ЮРИСТ", N 26, июль 2007 г.)

"Прокурор - следователь: революция началась"
(интервью с С.Ю. Лапиным, представителем НИИ проблем укрепления
законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ)

Федеральный закон от 05.06.2007 N 87-ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации" стал, пожалуй, настоящей революцией не только в сфере уголовного процесса, но и в системе правоохранительных органов государства. Об основных положениях данного Закона рассказывает представитель НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ С.Ю. Лапин.

- С учетом изменений в УПК РФ и законодательстве о прокуратуре можно ли говорить о возрождении подлинной процессуальной самостоятельности следователя?

- Говорить можно. Правда, эта самостоятельность немного не доходит до абсолюта.

Прокурор лишился монополии на принятие решения о возбуждении уголовного дела, ведь без его согласия постановление о возбуждении уголовного дела, вынесенное следователем, по действующему УПК РФ недействительно. С 7 сентября сего года следователь самостоятельно принимает решение о возбуждении уголовного дела и начинает расследование. В общем, ничего страшного не произошло, поскольку данного права следователь был лишен всего пять лет назад. По УПК РСФСР такое решение следователь принимал самостоятельно.

- На Ваш взгляд, данная мера правильная?

- Как человек, работавший на следствии при УПК РСФСР и УПК РФ, могу отметить, что всегда считал: следователю надо доверять, раз он наделен такими властными полномочиями. Несколько абсурдной выглядела ситуация, при которой возбудить уголовное дело следователь имел право только с согласия прокурора, а задержать лицо в качестве подозреваемого, то есть применить достаточно жесткую меру процессуального принуждения, мог самостоятельно, сообщив об этом прокурору лишь в течение 12 часов. То же самое можно сказать про решение о проведении обыска в любом месте, кроме жилища, самостоятельно принимаемое следователем.

С точки зрения целесообразности и повышения эффективности следствия эта мера совершенно правильная и оправданная. Она уменьшает трудозатраты следователя и потерю подчас драгоценного времени на первоначальном этапе расследования, когда дорога каждая минута.

Однако если смотреть со стороны обеспечения контроля за следователем, то конечно, не все так позитивно.

Новация о решающей роли прокурора в процессе возбуждения уголовного дела вводилась, как неоднократно заявлялось, в целях ужесточения порядка возбуждения уголовного дела, борьбы с заказными делами. Надо думать, что с данными вопросами теперь полный порядок.

- Как изменения повлияли на процессуальную роль прокурора? Вопросы наделения дополнительными правами и полномочиями прокурора поднимались довольно часто. Не утратит ли прокурор частично свой процессуальный авторитет?

- Действительно, значение роли прокурора в процессе уголовного судопроизводства радикально снижено.

По существу, прокурор полностью выводится из стадии предварительного расследования и, можно сказать, является пассивным созерцателем происходящего. Созерцателем, потому что он может видеть все движение по делу. Пассивным, потому что право надзора осталось, а действенных полномочий у него больше нет.

На фоне возросшей роли следователя складывается ощущение, что прокурор стал просто неким нравоучителем, которого надо слушать, но не обязательно слушаться. Притом что на прокурора по-прежнему возложен надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-разыскную деятельность, дознание и предварительное следствие и ст. 29 Федерального закона от 17.01.92 N 2202-1 "О прокуратуре Российской Федерации" никто не отменял, эффективность исполнения им своих полномочий становиться чрезвычайно проблематичной.

- Какие самые действенные меры прокурорского реагирования были в арсенале прокурора при осуществлении надзора за этой крайне непростой сферой деятельности?

- Пожалуй, самое радикальное - возбудить уголовное дело и провести его расследование либо участвовать в расследовании. Конечно, прокурор, лично расследующий уголовное дело, - это скорее некая экзотика, хотя такое бывало, и прокуроры самостоятельно возбуждали и расследовали уголовные дела (причем не самые простые), вплоть до составления обвинительного заключения.

Тем не менее важен сам факт - не убеждать до бесконечности следователя или руководителя следственного органа в необходимости возбуждения уголовного дела, не дискутировать, а возбудить самостоятельно и расследовать. Однако это крайняя мера.

Более распространенным средством надзора была дача письменных указаний по уголовному делу. Указания прокурора были обязательны для исполнения следователем и дознавателем. В действительности они были эффективным стимулом и толчком к расследованию, серьезным подспорьем в работе следователя. Грамотные, полноценные указания помогали и учили следователя. Мне, конечно, приходилось видеть письменные указания формальные, чересчур заумные, оторванные от реальной действительности, но откровенно глупые и уж тем более незаконные - никогда. Правда, не могу гарантировать того, что такого не было, так как следствию я посвятил всего 18 лет.

- Как теперь будут складываться взаимоотношения между прокурором и следователем и как это повлияет на расследование дел?

- По новому закону прокурор вынужден будет вступить в некую дискуссию с руководителем следственного органа и следователем, разъясняя и доказывая свою правоту. Скорее всего, он ее докажет, но время будет упущено, а в процессе расследования это очень важный фактор.

Другая эффективная мера, позволяющая сегодня безотлагательно устранить нарушение закона, - отмена прокурором незаконного или необоснованного решения следователя.

Опять та же схема действий: вместо того, чтобы радикально устранить нарушение, прокурор должен будет обращаться к руководителю следственного органа, мотивировать ему свою позицию, при неблагоприятной ситуации обращаться к вышестоящему руководителю следственного органа и так вплоть до Генерального прокурора РФ.

Сколько может уйти времени для доказывания своей правоты, например прокурору какого-нибудь района, находящегося не в центральной части страны? Впрочем, и Генеральный прокурор РФ в перспективе будет выведен из структуры действенного надзора, достаточно внимательно почитать ст. 2 Закона N 87-ФЗ, а именно тот раздел, который посвящен полномочиям прокурора (п. 13 ст. 2 Закона N 87-ФЗ).

На мой взгляд, иначе как недоверием и сомнением в компетентности прокурора отсутствие этих полномочий не назовешь. Хотя, представляется, что повода для этого система прокуратуры не давала.

Стоит также отметить, что, по существу, прокурор "выпал" даже из процесса рассмотрения и проверки сообщений о преступлении. Об этом недвусмысленно говорит новая редакция ст. 144 УПК РФ. Он лишь уполномочен проверять исполнение федерального закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлении.

Практика показывает, что наибольшее количество нарушений законности в органах внутренних дел происходит именно в этой сфере. Прием, регистрация и рассмотрение сообщений граждан о преступлении во все времена было чрезвычайно проблемным местом в деятельности МВД.

Сколько компаний по борьбе с укрытием преступлений и публичных разбирательств ни проводило руководство министерства или управлений органов внутренних дел на местах, существенных изменений не произошло. Для выявления нарушений в этом блоке прокурору подчас приходится самостоятельно проводить полноценную проверку в рамках ст. 144 УПК РФ с принятием решения. С сентября делать это он не сможет, что вряд ли позитивно отразится на состоянии дел.

- От чего еще будет "отстранен" прокурор?

- Действенным средством надзора за ходом следствия было полномочие прокурора на продление срока предварительного следствия. Решение принималось по результатам тщательного изучения всех материалов уголовного дела. Это был некий момент истины для следователя: к данному действию прокуроры всегда подходили чрезвычайно строго. Передача данных полномочий руководителю следственного органа, на мой взгляд, решение более чем спорное и не совсем оправданное.

Если следовать логике законодателя о необходимости разделения функций следствия и надзора, то в данном случае происходит их совмещение у руководителя следственного органа. Причем совмещение классическое, поскольку продление процессуальных сроков - это не техническое мероприятие, а именно надзорное.

Иные полномочия прокурора, утраченные им в соответствии с новым законом, вроде бы не столь чувствительны с точки зрения защиты прав граждан с учетом того обстоятельства, что они дублировались по сути своей при проведении иных мероприятий.

Например, дача согласия следователю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, продление срока содержания под стражей, на производство обыска в жилище, иные действия, требующие разрешения суда, предполагали участие прокурора на обеих стадиях решения этого вопроса. Прокурор давал согласие на обращение в суд и участвовал в судебном заседании при рассмотрении этого ходатайства.

По новому порядку прокурор лишь участвует в судебном заседании при рассмотрении ходатайства следователя. Вроде остаются надзор и возможность высказать свое мнение о законности или незаконности ходатайства следователя. Однако учитывая, что сейчас прокурор перед дачей согласия внимательно изучает дело и далеко не по всем делам и в отношении не каждого обвиняемого (подозреваемого) дает свое согласие на обращение в суд, то в новом качестве он лишь сообщает суду свое мнение (при этом не совсем понятно, когда и как прокурор будет знакомиться с материалами, представленными в суд).

Возможно, мнение прокурора для суда будет что-то значить, но время реагирования на возможное нарушение будет упущено. Для гражданина, находящегося в изоляторе временного содержания или следственном изоляторе, каждая минута имеет значение. Отмеченный перекос в системе прокурор-следователь закладывает в процедуру уголовного судопроизводства существенные факторы риска.

- Как Вы бы кратко охарактеризовали суть нового Закона?

- Ранее существовала презумпция правоты прокурора: если следователь не согласен, пусть доказывает свою правоту, но исполняет указание. Сейчас будет торжествовать презумпция правоты следователя: если прокурор с чем-то не согласен, пусть доказывает, а до тех пор следователь поступает по своему разумению. Принимая во внимание, что уровень подготовленности и компетенции прокурора, как правило, существенно выше, чем следователя, картина на практике может получиться достаточно унылая.

В подавляющем большинстве случаев следователи - это молодые люди, примерно до 35 лет, часто имеющие определенную узкую специализацию, а значит, несколько ограниченные в своих знаниях, без достаточного жизненного опыта, не всегда умеющие правильно выстроить отношения со службами, осуществляющими оперативно-разыскную деятельность.

Эти недостатки компенсировал надзирающий прокурор, который был одновременно и "оком государевым" и наставником.

Для нашей законодательной системы характерно принятие правильных, новаторских законов. Однако, к сожалению, порой данные законы опережают свое время. Они плохо адаптированы к реальной действительности и, как следствие, их применение дает не тот эффект, на который рассчитывали законодатели.

- Что бы Вы рекомендовали законодателям для того, чтобы исполнение норм принимаемых законов было эффективным, реальным и действенным?

- Не оспаривая общую идею о разделении функций надзора и функций следствия в прокуратуре, полагаю, что воплотить ее в жизнь следовало в таком режиме, чтобы граждане не почувствовали на себе этих реформ. Ведь всякая перестройка системы взаимоотношений, да еще в таком сложном блоке, как правоохранительные органы, должна обязательно соответствовать сложившимся на сегодняшний день реалиям. Лучше чаще менять законы, приводя их в соответствие с жизнью, чем наоборот: принять закон, в рамки которого будем загонять нашу жизнь.

Для выправления ситуации требуется не так уж много. Представляется, что если бы прокурору оставили право самостоятельно возбуждать уголовные дела, право давать обязательные к исполнению письменные указания и отменять незаконные и необоснованные решения следователя или руководителя следственного органа, это обеспечило бы четкий баланс между самостоятельностью следователя и наличием эффективного надзора. Перечисленные полномочия прокурора никак не сказались бы на процессуальной самостоятельности следователя, но служили бы достаточной прививкой от произвола и беззакония.

Если мы не хотим оставить следствие без компетентного, профессионального и действенного надзора, изменения в законодательстве должны быть более взвешенными.

Критиковать рассматриваемый документ - занятие нерациональное, так как закон принят и он подлежит исполнению, нравится это кому-то или нет. Вспомним ситуацию с принятием нового УПК РФ. Кодекс ругали очень многие, даже некоторые участники авторского коллектива критиковали отдельные положения. Однако на одном из совещаний, проводившихся руководством Генеральной прокуратуры РФ в начале 2002 года, было четко и ясно сказано: "Почему кто-то в правоохранительных органах решил, что Кодекс создан для упрощения или облегчения вашей работы и жизни? Он создан для защиты прав граждан. Как он будет действовать, зависит от вас. За работу!"

Пожалуй, лучшего завершения для анализа нового Закона придумать трудно.

М. Чеботарев,

обозреватель "эж-ЮРИСТ"

"эж-ЮРИСТ", N 26, июль 2007 г.