Принципы договорного регулирования гражданско-правовых отношений (А.Д. Корецкий, "Российская юстиция", N 11, ноябрь 2007 г.)

Принципы договорного регулирования
гражданско-правовых отношений

Цивилистическая литература широко упоминает и исследует только один принцип договорного регулирования - принцип свободы договора.

Однако в нормативных и правоприменительных актах, о принципах договорного регулирования говорят во множественном числе, как правило не раскрывая при этом ни их общего перечня, ни содержания.

Например, определения Конституционного Суда РФ часто ссылаются на некие общие "принципы договорных отношений"; упоминание о них можно встретить в нормативных и правоприменительных актах, а также теоретической литературе.

Из данного обстоятельства можно сделать вывод о том, что свобода договора - это отнюдь не единственный принцип договорного регулирования.

Профессор А.M. Эрделевский считает, что принципов договорного права гораздо больше, но называет в качестве таковых только две нормы: "положения ст. 422 ГК РФ о соотношении договора и закона, правила ст. 431 о толковании договора и др.".

Профессор М.Г. Масевич, комментируя ст. 425 ГК РФ, называет принцип обязательности и исполнимости договора.

В иных источниках, данное положение именуется "принципом надлежащего исполнения договорных обязательств".

Кроме того, в литературе можно встретить упоминания о принципе реального исполнения договоров (или принципе реального исполнения договорных обязательств), недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства как общем принципе договорного права.

Пункт 5 Определения Конституционного Суда Российской Федерации N ЗЗ-О от 08.02.2001 к принципам договорных отношений относит добросовестное выполнение сторонами принятых на себя договорных обязательств.

Несложно заметить, что данные принципы терминологически и текстуально совпадают с таким институтом гражданского права, как "принципы исполнения обязательств". Причем действующий ГК РФ дает все основания рассматривать принципы исполнения обязательств в качестве принципов исполнения договоров.

Во-первых п. 3 ст. 420 ГК РФ позволяет субсидиарно применять к договорам (точнее, правда, к обязательствам, возникающим из договоров) нормы ст.ст. 309-328 Гражданского кодекса РФ, т.е. тех статей, из содержания которых в научной и учебной литературе формулируются принципы исполнения обязательств.

Во-вторых, категория "обязательство" охватывает собой совокупность прав и обязанностей, составляющих содержание подавляющего большинства договоров, т.е. образует сущностную основу категории "договор",

В литературе, однако, правомерность использования самого термина "исполнение договора", ставилась под сомнение.

Так, профессор B.C. Толстой писал: "...Следует иметь в виду, что исполняются именно обязанности и только обязанности, а не сделки или договоры, как принято говорить. Правда, нередко, выражаясь таким образом, недвусмысленно имеют в виду исполнение обязательства, возникшего из двусторонней сделки. Тот же смысл можно придать словосочетаниям "исполнение плана", "исполнение односторонней сделки" и т.д. Но в любом случае выражаться таким образом - значит допускать существенную неточность, поскольку это наводит на мысль, что исполняется сам факт, послуживший основанием для правоотношения. А разве может исполняться такой факт, как событие или причинение вреда? Поэтому нельзя называть реализацию обязательств исполнением договоров, нельзя говорить об исполнении договоров, подразумевая под этим реализацию обязательств"*(1).

При всем уважении к автору и его работе должны заметить, что данная позиция безупречна лишь в одном случае - если рассматривать договор исключительно как юридический факт. Однако это не единственная, и даже более того - не самая главная его ипостась. Любой договор представляет собой прежде всего модель индивидуального общественного отношения между его сторонами, или, используя терминологию профессора Ю.Г. Ткаченко, "правоотношение-модель". И если в отношении факта действительно некорректно говорить об исполнении, то мы не видим препятствий к тому, чтобы говорить о "реализации" или "осуществлении" модели юридического отношения.

Кроме того, логическое развитие тезиса о том, что договоры исполняться не могут, с неизбежностью должно приводить к отрицанию факта существования принципов исполнения договоров. Вместе с тем некоторые принципы исполнения обязательств практически могут реализовываться только в сфере договорных отношений.

Например, в фундаментальной монографии, посвященной исполнению договорного обязательства, С.В. Сарбаш выделяет шесть общих принципов исполнения обязательств: надлежащего исполнения, недопустимости одностороннего отказа от исполнения, реального исполнения, экономичности исполнения, разумности и добросовестности, содействия сторон в исполнении*(2).

Однако при более детальном исследовании оказывается, что не все данные принципы являются специфичными сугубо для института исполнения обязательств.

Так, принцип разумности и добросовестности данный автор совершенно, на наш взгляд, обоснованно относит к общеотраслевым принципам гражданского права и сам делает вывод о том, что он "не является специальным принципом исполнения обязательств"*(3).

Утверждение о том, что реальное исполнения обязательств сохраняет сегодня качество актуального принципа исполнения обязательств в высшей степени спорно.

Несмотря на его традиционность для отечественной цивилистической науки, его существование в полной мере было обеспечено лишь в Советские годы и, главным образом, в сфере плановых (хозяйственных) договоров. Реальную жизнь обеспечивали ему специфические, административные по своей природе, способы воздействия на должника, которые служили своеобразной "визитной карточкой", отличающей хозяйственный договор от обычного соглашения, а надлежащее исполнение обязательства важно было не само по себе, а лишь как средство выполнения планового задания.

С исчезновением обязательных плановых заданий и сопутствующих им мер "негражданско-правового воздействия", полагаем, разрушилась опора (причем как экономическая, так и политическая) принципа реального исполнения, а отмена нормативных актов, регулировавших особенности исполнения хозяйственных договоров, закрепила разрушение его юридической основы. Неисполнение обязательства в натуре уже не рассматривается как тяжкий грех.

Более того, п. 2 ст. 396 ГК РФ вообще освобождает должника, не исполнившего обязательство, но возместившего кредитору вызванные неисполнением убытки, от реального исполнения.

Если учесть, что доказывание факта убытков, их размера и, самое главное - причинно-следственной связи между неисполнением должником своих обязанностей и их возникновением, лежит в плоскости процессуального права, которое далеко от совершенства, то получается следующая ситуация: неисполнивший обязательство должник освобождается и от его исполнения и от возмещения убытков, если кредитор в суде не доказал их наличие. С учетом изложенного, можно только солидаризироваться с позицией профессора B.C. Толстого, который еще в середине прошлого века заявил об отсутствии в гражданском праве принципа реального исполнения*(4).

Принцип экономичности исполнения С.В. Сарбаш выводит из текста ныне отмененного ГК РСФСР 1964 г. (ч. 2 ст. 168) и признает, что веление об экономичности исполнения действующий правопорядок не содержит, хотя "стимул для экономичности исполнения имеется"*(5). Поэтому более обоснованно, на наш взгляд, рассматривать экономичность исполнения не как специальный принцип обязательственного права, а как конкретное проявление в обязательственных отношениях общеотраслевого принципа разумности и добросовестности.

Принцип содействия сторон в исполнении, на наш взгляд, более относится к принципам исполнения договорных обязательств, нежели к принципам исполнения обязательств "вообще", в пользу чего говорят следующие соображения.

Во-первых, сам С.В. Сарбаш рассматривает данный принцип исключительно на примере норм, регулирующих сугубо договорные отношения*(6), что свидетельствует, на наш взгляд, о том, что для него отстаиваемый тезис очевиден только в сфере договорного, а не всего обязательственного права.

Во-вторых, реализация любого настоящего договора должна быть выгодна обеим его сторонам. При такой постановке вопроса необходимость сотрудничества в полной мере опирается на личную заинтересованность каждой из сторон, соответствует интересам каждой из них. Вместе с тем заинтересованность обеих сторон в реализации обязательства является характерной чертой только договоров. В других обязательствах интерес обеих сторон в исполнении присутствует отнюдь не всегда. Например, в деликтных обязательствах должник обязан возместить вред, но данная обязанность базируется на императивной норме ст. 1064 ГК РФ, а не на личной заинтересованности должника. То же самое можно сказать и о кондикционных обязательствах.

По большому счету во всех односторонних обязательствах исполнение своих обязанностей не соответствует глубинным интересам должника, а потому требовать от него сотрудничать с кредитором было бы странным. Тем более, что даже позитивное законодательство не выдвигает требования такого сотрудничества.

Однако, несмотря на то, что "принципы исполнения обязательств" и "принципы договорного регулирования" - понятия, безусловно, тесно взаимосвязанные и частично пересекающиеся, отождествлять их нельзя.

Во-первых, исполнение договора важная, но не единственная стадия регулирования договорных отношений. Помимо нее существуют стадии заключения и толкования договоров, принципы которых не охватываются институтом исполнения обязательств.

В свою очередь, не все принципы договорного регулирования могут быть применены к исполнению обязательств, на что обращает внимание и сам С.В. Сарбаш: "...Представляется недостаточно обоснованным выделение при рассмотрении принципов исполнения обязательства принципа свободы договора. Этот общий для договорного права принцип едва ли может быть признан принципом исполнения обязательства, поскольку стороны свободны в установлении условий обязательства (в рамках императивных норм), но в вопросе исполнения обязательства степень свободы значительно меньше. Можно даже сказать, что здесь практически не остается свободы для усмотрения, ибо обязательства должны исполняться надлежащим образом и односторонняя реализация свободного усмотрения в действиях по исполнению не может выступать характерной чертой последних"*(7).

Во-вторых, не все отмеченные принципы исполнения представляют собой самостоятельные, а потому - однопорядковые друг по отношению к другу категории. Например, принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения договорного обязательства, по-нашему мнению, является обратной стороной принципа реального исполнения договоров, потому что односторонний отказ от договора делает невозможным его реальное исполнение, равно как и наоборот: реализация права на односторонний отказ исключает реальное исполнение договорного обязательства.

Принцип надлежащего исполнения договорного обязательства "вбирает" в себя как требование недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, так и требование реального его исполнения, поскольку невыполнение каждого из них лишает исполнение качества "надлежащего".

Принцип разумности и добросовестности, по-нашему мнению, имеет общеюридический характер, характерный для всего спектра гражданско-правовых отношений, а не только для их договорных разновидностей.

Анализ цивилистической литературы позволяет сделать вывод о существовании двух аспектов понимания категории "принципы договорного регулирования".

Первый (назовем его "общим") представляет собой результат применения к договорным отношениям отраслевых принципов гражданского права. К ним относятся: принцип недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в договорные отношения сторон; принцип равенства сторон; принцип автономии воли сторон в договорных отношениях (ст. 1 ГК РФ); принцип разумности и добросовестности сторон в исполнении договорных обязательств (ст. 10 ГК РФ) и др.

Второй аспект (назовем его "специальным") - это руководящие начала, применимые в силу специфики своего содержания только к договорным отношениям сторон. К ним относятся: принцип свободы договора (ст. 1 ГК РФ); принцип соответствия договора императивным нормам, действующим в момент его заключения (ст. 422 ГК РФ); принцип буквального толкования договора (ст. 431 ГК РФ).

Оба аспекта характеризуют объективные принципы договорного регулирования, поскольку представляют собой нормы, идущие не от сторон договора, а заданные извне, а потому существующие независимо от их воли.

Вместе с тем, вычленение специфических только для договоров принципов регулирования осложняется тем, что последние рассеяны в главах, посвященных сделкам, обязательствам и, в меньшей степени, договорам. Таким образом, законодатель не проводит дифференциации принципов договорного регулирования, принципов исполнения обязательств и принципов заключения сделок. По-нашему мнению, те общие требования, которые касаются конструирования обязательства или толкования его условий, должны рассматриваться в качестве принципов договорного регулирования, поскольку именно согласованная сторонами модель обязательства образует содержание заключенного между ними договора.

Те же требования, которые устанавливают общие требования исполнения договоров, должны рассматриваться как принципы исполнения обязательств.

Из всех отмеченных ранее принципов исполнения обязательств к сфере специфических принципов именно договорного регулирования можно отнести только два: принцип "содействия сторон при исполнении своих договорных обязательств" (более удачным для него является, по нашему мнению, наименование "принцип сотрудничества сторон") и принцип "экономичности исполнения".

Некоторые специфические для договоров принципы сформулированы в правоприменительной деятельности судов и органов государственной власти и управления.

В Постановлении Конституционного Суда РФ N 4-П от 23.02.99 проводится мысль о том, что ограничение свободы договора для одной стороны (в форме навязывания таких условий, на которые эта сторона повлиять не в состоянии) должно влечь соответствующее ограничение свободы договора для другой.

Подобное руководящее положение мы предлагаем именовать "принципом соразмерности условий договора" или "принципом соразмерности налагаемых договором обременении".

К специфическому для возмездных договоров принципу мы бы отнесли еще принцип взаимной выгоды сторон от исполнения принятых на себя договорных обязательств.

Наличие данного принципа, полагаем можно вывести из нормы п. 2 ст. 1 ГК РФ: "Граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей воле и в своем интересе". Интерес в имущественных договорных отношениях сводится, по нашему мнению, к получению определенных материальных выгод. Поиск наиболее оптимального для субъекта права баланса между суммой затрат и полученных в результате их осуществления выгод лежит в основе выбора контрагента по договору и предопределяет позицию стороны в определении содержания договорных условий. Материальная выгода образует экономическую основу юридической каузы заключенного между сторонами соглашения.

Гели условия соглашения изначально не выгодны стороне, то у нее отсутствует интерес, а соответственно - побудительная причина к установлению договорного отношения как такового.

А.Д. Корецкий,

профессор кафедры гражданско-правовых дисциплин

Ростовского филиала Российской академии правосудия

"Российская юстиция", N 11, ноябрь 2007 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1). Толстой B.C. Исполнение обязательств. М.: Юридическая литература, 1973. С 19. L15.

*(2). Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 102.

*(З). Там же. С. 117.

*(4). Толстой B.C. Указ. сое. С. 57; С. 189, 196-200.

*(5). Сарбаш С.В. Указ. работа. С. 113.

*(6). Там же. С. 115.

*(7). Там же. С 100.