Преддоговорная ответственность и совершенствование гражданского законодательства (Т.П. Подшивалов, "Право и экономика", N 9, сентябрь 2010 г.)

Преддоговорная ответственность и совершенствование гражданского законодательства

В Концепции развития гражданского законодательства, одобренной 7 октября 2009 г. Советом по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при Президенте РФ (далее - Концепция), предлагается введение в ГК РФ института преддоговорной ответственности по принципу culpa in contrahendo (п. 6 введения, п. 7.7 разд. V).

Необходимость развития идей преддоговорной ответственности в российском законодательстве уже не раз отмечалась в правовой литературе [1-4]. Особого внимания заслуживают работы [5, 6], отличающиеся не только детальным анализом сущности преддоговорной ответственности, но и тем, что автор работ выступает сторонником существования в ограниченном виде ответственности за вину в переговорах в российском законодательстве.

Понятие преддоговорной ответственности предложил немецкий правовед Рудольф фон Йеринг для характеристики случаев возмещения ущерба при недействительности договора. Разработанная Р. Йерингом конструкция culpa in contrahendo, или квазидоговорной ответственности, будучи даже не упомянутой в Германском гражданском уложении (ГГУ), получила колоссальное развитие в судебной практике, сложившись в полноценный институт гражданского права. С внесением изменений в ГГУ Законом о модернизации обязательственного права от 26 ноября 2001 г. разработанный доктриной институт culpa in contrahendo получил закрепление в законодательстве (§241, 280).

Преддоговорная ответственность наступает в случаи неосторожности в ведении переговоров о заключении договора, повлекшей убытки для другой стороны переговоров. В основе конструкции culpa in contrahendo лежит предположение, что стороны, вступая в переговоры, условно заключают между собой договор о том, что они будут осуществлять добросовестные действия, направленные на заключение договора. Необоснованный срыв переговоров, равно как и иная недобросовестная преддоговорная практика, образуют нарушение этого подразумеваемого договора и влекут меры преддоговорной ответственности.

В настоящее время законодательство Российской Федерации не предусматривает возможность применения преддоговорной ответственности. Однако в соответствии с Указом Президента РФ от 18 июля 2008 г. N 1108 "О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации" Советом по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства были разработаны предложения по изменению ГК РФ. Масштабы грядущих перемен грандиозны и направлены на решение принципиальных вопросов теории и практики. Не был обойден вниманием и вопрос о преддоговорной ответственности.

В пункте 7.7 Концепции отмечено следующее: "В целях предотвращения недобросовестного поведения в ходе переговоров о заключении договора в ГК следует для отношений, связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, предусмотреть специальные правила о так называемой преддоговорной ответственности (culpa in contrahendo), ориентируясь на соответствующие правила ряда иностранных правопорядков".

Более конкретизировано предложение о введении в российское законодательство института преддоговорной ответственности в Концепции совершенствования общих положений обязательственного права России (далее - Концепция об общих положениях обязательственного права), проект которой рекомендован к опубликованию в целях обсуждения Советом по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при Президенте РФ*(1).

В частности, в п. 3.7.2 разд. VII "Общие положения о договоре. Заключение договора" предлагается предусмотреть на законодательном уровне следующие положения:

любой участник гражданского оборота свободен проводить переговоры, предшествующие заключению договора, и не несет ответственности за недостижение согласия с потенциальным контрагентом, однако сторона, которая ведет или прерывает переговоры недобросовестно, является ответственной за потери, причиненные другой стороне;

возможными критериями недобросовестности могут, в частности, являться вступление стороны в переговоры или их продолжение при отсутствии намерения достичь соглашения с другой стороной, получение необоснованных благ от раскрытия информации в ходе переговоров другой стороной;

обеспечение сохранности конфиденциальной информации - если конкретная информация передается одной стороной в качестве конфиденциальной в процессе переговоров другой стороне, то последняя обязана не раскрывать эту информацию или не использовать ее ненадлежащим образом для собственных целей, независимо от того, заключен ли впоследствии договор; за нарушение указанной обязанности сохранения информации законодательство может предусматривать не просто взыскание убытков, а получение компенсации, равной или превышающей ту выгоду, которую получила другая сторона.

Представляется, что введение в российское законодательство конструкции преддоговорной ответственности, заложенной в Концепции, нецелесообразно, так как в случае ее реализации проявятся существенные коллизии в вопросах гражданско-правовой ответственности.

Предполагается, в России преддоговорная ответственность должна получить развитие в первую очередь в сфере коммерческого оборота. При этом сторонники преддоговорной ответственности забывают о том, что предпринимательская деятельность относится к рисковым видам деятельности (ст. 2 ГК РФ), причем данный признак является одним из основных. В силу этого предприниматели должны более профессионально подходить к выбору контрагента и быть осмотрительными в ведении своих дел. Несоблюдение этих требований ведет к потере своей добросовестности. Предприниматель сам несет бремя выбора своего контрагента в силу свободы договора и требования о рачительности в своих делах. При желании юридически оформить подготовку договора, стороны могут заключить предварительный договор (ст. 429 ГК РФ).

В решении вопроса дисциплины преддоговорных отношений акцент необходимо делать на обычаи делового оборота и репутационную ответственность. Именно страх потери деловой репутации может стать одним из факторов, обеспечивающих добросовестность ведения переговоров.

Для обеспечения интересов граждан предусмотрены конструкция публичного договора, а также законодательство о защите прав потребителей, вместе они гарантируют права граждан как более "слабых" участников гражданского оборота. При этом необходимо отметить положительные тенденции, касающиеся обеспечения прав потребителя на стадии заключения договора. Так, Федеральным законом от 25 октября 2007 г. N 234-ФЗ "О внесении изменений в Закон Российской Федерации "О защите прав потребителей" и часть вторую Гражданского кодекса Российской Федерации" были внесены изменения в Закон РФ от 7 февраля 1992 г. N 2300-I "О защите прав потребителей", расширяющие объем информации, предоставляемой потребителю о товарах, работах, услугах. Данные изменения призваны, в частности, гарантировать реализацию права потребителя на своевременное получение необходимой и достоверной информации о товарах. Изменения коснулись информации о продуктах питания, произведенных с применением генномодифицированных организмов (ГМО). Введена обязанность раскрытия размера кредита и полной суммы, подлежащей выплате потребителем за предоставление кредита, что должно устранить сокрытие реальных сумм, подлежащих уплате за кредит.

Введение преддоговорной ответственности не согласуется с основными началами гражданского законодательства, его принципами. Российское гражданское законодательство исходит из автономии воли сторон договора и необходимости беспрепятственного осуществления своих прав (п. 1 ст. 1 ГК РФ). Следовательно, обязанность вести начатые переговоры добросовестно и не выходить из них без достаточного на то основания ограничивает свободу договора. В качестве одного из проявлений этого принципа в российской доктрине называют свободу от договора. При этом физические и юридические лица приобретают и осуществляют свои права своей волей и в своем интересе (п. 1 ст. 1 ГК РФ). Закон безразличен к содержанию этого интереса, главное - отсутствие его противоречия закону. Каждая сторона на переговорах имеет право преследовать свой собственный интерес.

Обязанность вести переговоры добросовестно неосуществима практически хотя бы потому, что возможность преддоговорной ответственности придаст излишнюю осторожность и недоверие, что противоречит презумпции добросовестности (п. 3 ст. 10 ГК РФ). Признание ответственности договаривающихся сторон даже за недобросовестное ведение переговоров лишит договор той правовой определенности и формальности, свойственных ему как юридическому факту, поскольку даже при самом неформальном договоре есть такое обстоятельство, наступление которого свидетельствует о заключении договора, т.е. о добровольном возложении на себя сторонами обязанностей.

Многие положения о преддоговорной ответственности не согласуются с теорией гражданско-правовой ответственности. Дело в том, что любая гражданско-правовая ответственность возникает только при противоправном поведении. Возложение на недобросовестную сторону преддоговорной ответственности возможно лишь в случае, если законодательство страны предусматривает общую обязанность добросовестного поведения сторон на стадии переговоров или специально закрепляет определенный вид преддоговорной ответственности.

Для того чтобы раскрыть сущностные характеристики преддоговорной ответственности, следует обратить внимание на предлагаемые в литературе определения. В теории российского гражданского права отсутствует выработанное понятие преддоговорной ответственности. Так, преддоговорная ответственность определяется как присуждение возмещения убытков за недобросовестное или ненадлежащее поведение стороны при заключении договора [7]. Ненадлежащее поведение возможно только при наличии обязанности придерживаться определенной модели поведения в силу сложившегося между сторонами правоотношения (содержанием которого и являются права и обязанности сторон). Такое правоотношение возникает только в силу договора. Именно поэтому Р. Йеринг и предложил конструкцию предполагаемого договора.

Более конкретно определены основания преддоговорной ответственности в [8] - как ответственность за необоснованный отказ от заключения договора. И такая трактовка не способствует обоснованию как самостоятельности, так и вообще существования преддоговорной ответственности. Наложение гражданско-правовой ответственности на сторону за ее выход из незавершенных преддоговорных переговоров означало бы наложение ответственности на контрагента за его правомерное поведение [9].

Существует мнение, что преддоговорная ответственность - это ответственность за нарушение обязанности добросовестного поведения по отношению к партнеру по переговорам о заключении договора, которая выражается в возмещении причиненных этим убытков при отсутствии (незаключении) договора [10]. Насколько известно, никто не предлагал считать основанием такой ответственности сам незаключенный договор, т.е. предварительные переговоры и договоренности, не окончившиеся заключением договора.

Как видно из приведенных определений, основным в преддоговорной ответственности является недобросовестность действий стороны переговоров. Однако в российском гражданском законодательстве нет обязанности добросовестного поведения сторон на стадии переговоров, как и нет общей обязанности вести себя добросовестно при осуществлении гражданских прав и обязанностей. Поэтому иначе как попыткой выдать желаемое за действительное нельзя оценить высказывание одного из специалистов, что доктринальная необходимость института ответственности за culpa in contrahendo диктуется наличием общего принципа добросовестности, дедуцируемого из положений п. 3 ст. 10 ГК РФ [5, с. 42].

Добросовестность, а равно и недобросовестность, имеет значение только при защите гражданских прав, а ни как не при наложении гражданско-правовой ответственности. В соответствии с п. 3 ст. 10 ГК РФ в случаях, если закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются.

Как было справедливо отмечено, добрая совесть защищается не потому, что право имеется, а потому, что права нет [11]. При этом отсутствовать может как субъективное право, так и право в его объективном понимании. Требования добросовестности, разумности и справедливости определяют права и обязанности лиц только при отсутствии законодательного или договорного регулирования и невозможности применения аналогии закона и аналогии права.

В сфере обязательственных отношений отсутствует общее требование о добросовестности сторон. Поведение должника подлежит оценки с позиции соответствия требованию о надлежащем исполнении обязательств (ст. 306 ГК РФ). В обязательствах из причинения вреда вопрос о добросовестности не поднимается; учету подлежит вина лица, причинившего вред (ст. 1064 ГК РФ), и потерпевшего (ст. 1083 ГК РФ).

В гражданском праве России имеются эффективные институты, обеспечивающие права потерпевшей стороны: взыскание неосновательного обогащения, возмещение вреда из деликта, ответственность за злоупотребление правом и шикану, признание договора, заключенного под действием обмана или заблуждения, недействительным (ст. 179 ГК РФ), ответственность за недобросовестную конкуренцию, взыскание убытков (ст. 15 ГК РФ) как универсальная мера ответственности и пр. По этой причине нет объективной необходимости введения конструкции преддоговорной ответственности, так как существуют реально действующие способы восстановления нарушенных прав посредством мер защиты и мер ответственности, которые можно и нужно применять для защиты от недобросовестности одной из сторон на стадии заключения договора. Лучше действовать по принципу "бритвы Оккама" - не приумножать сущности без веской на то надобности.

Таким образом, в том виде, в котором преддоговорную ответственность предлагают ввести в российское законодательство и при настоящем уровне разработки данной проблематики, закрепление ее на законодательном уровне нецелесообразно, так как она не соответствует теории гражданско-правовой ответственности и ее реализация на практике в условиях российского гражданского оборота будет невозможна. Преддоговорная ответственность не обладает самостоятельной правовой природой, а права договаривающихся сторон обеспечиваются мерами защиты и мерами ответственности, закрепленными в законодательстве и широко применяющимися на практике.

Несомненно, что объективная невозможность введения преддоговорной ответственности в российское законодательство обусловлена еще и тем, что это будет противоречить его системообразующим установкам, которые не всегда соответствуют прогрессивным достижениям теории. Конструкция преддоговорной ответственности просто не сможет вписаться в искусственно созданные рамки российского законодательства, не разрушив его. Для того чтобы преддоговорную ответственность сделать реальностью для российского правопорядка, придется отказаться исключительно от восстановительного характера гражданско-правовой ответственности, переосмыслить саму сущность ответственности, уйдя от ее трактовки как меры принудительного воздействия, переосмыслить условия и основание гражданско-правовой ответственности и т.д.

Законодателю следует обратить внимание и на преддоговорные соглашения. Возможность формализации промежуточных результатов переговоров, получающих защиту в случае возникновения спора, благотворно повлияла бы на весь преддоговорной процесс. В этом случае ответственность сторон преддоговорного соглашения являлась бы договорной и не требовала дополнительных обоснований для принудительного ее наложения.

Список литературы

1. Полякевич В.Г. Ответственность за преддоговорные нарушения: Автореф. ... канд. юрид. наук. - М., 2007.

2. Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство. - 2004. - N 4 // СПС "Гарант".

3. Липень И. Ответственность партнеров за недобросовестное поведение в преддоговорный период // Юрист. - 2004. - N 3 (34). - С. 81.

4. Кучер А.Н. Теория и практика преддоговорного этапа: юридический аспект. - М., 2005. - С. 210-259.

5. Гницевич К.В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo) // Вестник ВАС РФ. - 2009. - N 3. - С. 18-43.

6. Доктрина culpa in contrahendo в немецкой цивилистике второй половины XIX века // Закон. - 2007. - N 1. - С. 130-140.

7. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. - М.: Статут, 1997. - С. 532.

8. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Под ред. О.Н. Садикова. - М.: Контракт - ИНФРА-М, 2002. - С. 977.

9. Beatson J. and Friedmann D (eds.). Good Faith and Fault in Contract Law. - Oxford: Clarendon Press, 1995. - P. 27.

10. Комаров А.С. Ответственность в коммерческом обороте. - М., 1991. - С. 46-57.

11. Скловский К.И. Работа адвоката по обоснованию и оспариванию добросовестности в гражданских спорах. - М.: ЛексЭст, 2004. - С. 10.

Т.П. Подшивалов,

преподаватель кафедры гражданского права и процесса

Южно-Уральского государственного университета,

специалист в области вещно-правовых исков, объектов

вещных прав и недвижимого имущества,

преддоговорных отношений и преддоговорной ответственности,

сравнительного правоведения

"Право и экономика", N 9, сентябрь 2010 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Протокол от 26 января 2009 г. N 66.