Определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 февраля 2002 г. N 26-О02-1 Оснований для отмены или изменения оправдательного приговора нет, поскольку вина лица в превышении должностных полномочий и организации незаконного содержания граждан под стражей не доказана

Определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 февраля 2002 г. N 26-О02-1

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего Ботина А.Г.,

судей Родионовой М.А. и Ламинцевой С.А.

20 февраля 2002 года рассмотрела уголовное дело по кассационному протесту государственного обвинителя на приговор Верховного Суда Республики Ингушетия от 2 июля 2001 года, по которому

Коригов Д.А., ранее несудимый,

оправдан по ст.ст. 286 ч. 3 п.п. "а", "б", "в", 33 ч. 3 и 301 ч. 2, 33 ч. 3 и 301 ч. 3 и 33 ч. 3 и 318 ч. 1 УК РФ за недоказанностью его участия в совершении преступлений.

Заслушав доклад судьи Ботина А.Г. и заключение прокурора Карасевой С.Н., поддержавшей доводы протеста и полагавшей необходимым оправдательный приговор отменить, а дело направить на новое судебное рассмотрение, судебная коллегия установила:

органами следствия Коригову предъявлено обвинение в том, что он, являясь исполняющим обязанности Министра внутренних дел Республики Ингушетия и тем самым занимая государственную должность субъекта Российской Федерации, совершил действия, явно выходящие за пределы его полномочий, с применением насилия и угрозой применения насилия, повлекшие существенное нарушение прав и законных интересов Х. и О., прокуратуры Республики Ингушетия, охраняемых законом интересов общества и государства, организовал применение насилия, не опасного для жизни и здоровья, и угрозу применения насилия в отношении Х. и О., являвшихся представителями власти, в связи с исполнением ими своих должностных обязанностей, а в отношении О. - также с угрозой применения оружия; организовал незаконное содержание граждан под стражей, в том числе и повлекшее тяжкие последствия.

Согласно обвинительному заключению в период с 13 ноября 1997 года по 3 марта 1998 года Коригов, действуя во исполнение незаконных Распоряжения Президента Республики Ингушетия от 13 ноября 1997 года об отстранении от должности начальника отдела прокуратуры Республики Ингушетия Х.М.М. и Указа Президента Республики Ингушетия от 7 января 1998 года об освобождении от должности заместителя прокурора Республики Ингушетия О.И.Д., отдавал устные приказы своему заместителю К.A.C. и начальнику Управления вневедомственной охраны при МВД Республики Ингушетия К.P.C. не допускать с применением насилия и угрозой его применения в помещение прокуратуры Республики Ингушетия указанных прокурорских работников для исполнения ими своих служебных обязанностей.

В результате этих приказов вооруженные огнестрельным оружием сотрудники милиции, вставая на пути, отталкивая, угрожая применением физического насилия, не пропускали в помещение прокуратуры Х.М.М. - в период с 21 ноября 1997 года по 3 марта 1998 года, а О.И.Д. - в период с 8 января по 3 марта 1998 года.

19 января 1998 года Коригов, действуя во исполнение вышеуказанных незаконных актов Президента Республики Ингушетия, отдал незаконный приказ подчиненным ему работникам милиции изъять с применением насилия закрепленный за О.И.Д. служебный автомобиль. Во исполнение незаконного приказа Коригова работники милиции в тот же день, угрожая оружием, вынудили О. покинуть салон автомобиля, насильно вырвали из его рук ключи от автомобиля и отогнали автомашину на служебную стоянку МВД Республики Ингушетия, где она находилась до 3 февраля 1998 года.

Он же, зная о том, что вынесены постановления об освобождении из-под стражи 28 ноября 1997 года - К.A.A., а 31 декабря 1997 года Х.Б.О., Б.И.М., А.У.Х., Т.Р.И., Ф.P.M. и К.Ю.Д., давал устные распоряжения начальнику ИБС МВД Э.Б.Я. и своему заместителю К.З.Х. продолжать содержать этих лиц под стражей. В результате этих действий незаконно находились под стражей: К.A.A. - с 28 ноября 1997 года по 8 марта 1998 года, что повлекло у него заболевание почек и утрату общей трудоспособности на 10%, то есть причинение вреда здоровью средней тяжести, Х.Б.О., Б.И.М., А.У.Х., Т.Р.И., Ф.P.M. и К.Ю.Д. с 31 декабря 1997 года по 9 марта 1998 года.

Коригов по предъявленному ему обвинению в совершении указанных преступлений оправдан за недоказанностью его участия в совершении преступлений.

В судебном заседании Коригов виновным себя не признал.

В кассационном протесте государственный обвинитель поставил вопрос об отмене оправдательного приговора и направлении дела на новое судебное рассмотрение.

В обоснование протеста указывается, что выводы суда, изложенные в приговоре, сделаны на основании неполно исследованных обстоятельств дела и без надлежащей оценки показаний подсудимого и показаний, данных потерпевшим Х. на предварительном следствии, без допроса в судебном заседании потерпевшего О. Кроме того, указывается, что судом не выяснены причины изменения подсудимым, потерпевшим и свидетелями своих показаний в судебном заседании. Также указывается, что вина К. по предъявленному ему обвинению полностью подтверждается имеющимися материалами дела.

В письменных возражениях на кассационный протест адвокат Хаяури У.С. считает доводы протеста необоснованными и просит приговор оставить без изменения.

Судебная коллегия, изучив материалы дела и проверив доводы, содержащиеся в кассационном протесте, находит оправдательный приговор законным и обоснованным по следующим основаниям.

1. В обоснование вины Коригова в том, что в период с 13 ноября 1997 года по 3 марта 1998 года он превысил служебные полномочия и организовал применение насилия в отношении представителей власти - начальника отдела прокуратуры Республики Ингушетия Х.М.М. и заместителя прокурора Республики Ингушетия О.И.Д., а также в том, что 19 января 1998 года он вновь превысил служебные полномочия и организовал применение насилия в отношении представителя власти - заместителя прокурора Республики Ингушетия О.И.Д., органы следствия представили суду показания потерпевших Х. (начальника отдела по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов прокуратуры Республики Ингушетия) и О. (заместителя прокурора Республики Ингушетия), свидетелей Б. (прокурора Республики Ингушетия), М. (прокурора отдела прокуратуры Республики Ингушетия), Г. - (заместителя прокурора Республики Ингушетия), Х.Б. и А. (сотрудников прокуратуры Республики Ингушетия), К. (начальника Управления вневедомственной охраны при МВД Республики Ингушетия), К. (первого заместителя министра внутренних дел Республики Ингушетия, Б. (сотрудника Управления вневедомственной охраны при МВД Ингушетия), К. (начальника отделения службы УВО МВД Республики Ингушетия), М. и Б. - (сотрудников УВО МВД Республики Ингушетия), М. сотрудника МВД Республики Ингушетия) и М. (заместителя начальника отделения УВО МВД Республики Ингушетия), вещественные доказательства, свидетельствующие о должностном положении Коригова, а также нормативные акты, подтверждающие незаконность Распоряжения и Указа Президента Республики Ингушетия об отстранении от должности Х. и О.

Вместе с тем, вывод суда о том, что представленных органами следствия доказательств для подтверждения совершения Кориговым должностных преступлений в отношении Х.М.М. и О.И.Д. явно недостаточно, является правильным.

Как видно из материалов дела, Коригов виновным себя в совершении инкриминируемого ему в этой части преступления также не признал и показал, что он указаний о запрете допуска работников прокуратуры в здание прокуратуры, применении к ним какого-либо насилия, а также об отобрании у О. с применением насилия служебного автомобиля не давал.

В показаниях потерпевших Х.М.М. и О.И.Д., данных ими на предварительном следствии, отсутствуют какие-либо сведения, свидетельствующие о применении к ним сотрудниками милиции насилия в тот момент, когда они, Х. и О., пытались пройти в здание прокуратуры. Отсутствуют такие сведения и в показаниях, данных Х в судебном заседании.

Согласно показаниям свидетеля К. указание о воспрепятствовании проходу потерпевших в здание прокуратуры он получил сначала от К., а затем и от Коригова, при этом никаких их распоряжений относительно применения к названным работникам прокуратуры насилия не было.

Свидетель К. подтвердил, что он дал указание К. о воспрепятствовании проходу Хаматханова в здание прокуратуры. С Кориговым этот вопрос не обсуждал.

Сведения о совершении Кориговым каких-либо действий, свидетельствующих об организации им применения насилия в отношении потерпевших Х.М.М. и О.И.Д., а также о применении сотрудниками милиции в отношении этих потерпевших реального насилия в материалах дела, в том числе и в показаниях других свидетелей, на которые в подтверждение обвинения сослались органы следствия, также отсутствуют.

Что касается показаний, данных О. на предварительном следствии, о том, что сотрудники милиции, отбирая у него ключ от служебной автомашины, причинили ему боль в пальце, однако за медицинской помощью он не обращался, то этих показаний для вывода о виновности Коригова в совершении указанного должностного преступления явно недостаточно.

При таких данных суд пришел к правильному выводу о недоказанности вины Коригова в превышении служебных полномочий и организации им применения насилия в отношении представителей власти - начальника отдела прокуратуры Республики Ингушетия Х.М.М. и заместителя прокурора Республики Ингушетия О.И.Д.

2. В обоснование вины Коригова в том, что в период с 28 ноября 1997 года по 9 марта 1998 года он вновь превысил служебные полномочия и организовал незаконное содержание граждан под стражей, органы следствия сослались на показания потерпевших К., Т., А., Х., К. и Ф., свидетелей А. (дознавателя Сунженского РОВД Республики Ингушетия), Ц. (следователя прокуратуры Сунженского РОВД Республики Ингушетия), Г. (помощника прокурора Назрановского района Республики Ингушетия), Н. (прокурора отдела прокуратуры Республики Ингушетия), А. (старшего следователя отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры Республики Ингушетия), Е. (заместителя начальника ИБС МВД Республики Ингушетия), Е. Р., А., Х. и П. (дежурных ИБС МВД Республики Ингушетия), Э. (начальника ИБС МВД Республики Ингушетия), Д. и Б. (инспекторов МВД Республики Ингушетия), К. (и.о. заместителя министра внутренних дел Республики Ингушетия), Б. (заместителя начальника следственного отдела МВД Республики Ингушетия), К.А., К.К., Т.И., Х.О. и Б.М., а также на вещественные доказательства.

Однако этот вывод органов следствия также не нашел своего подтверждения в судебном заседании.

Как видно из материалов дела, Коригов виновным себя в совершении инкриминируемого ему в этой части преступления также не признал и показал, что К., Т., А., Х., К. и Ф. были задержаны по подозрению в совершении преступлений и он никому указаний о содержании названных лиц без санкции прокурора не давал.

Из показаний свидетеля Э. (начальника ИБС МВД Республики Ингушетия) видно, что "в ИБС действовал устный приказ министра Коригова, согласно которому запрещалось освобождать из ИБС любого человека без устного указания самого Коригова". В отсутствии Коригова такое запрещение было со стороны его заместителя К. По личному приказу Коригова он не освобождал из-под стражи К., со слов министра знал, что у последнего имеются документы, подтверждающие обоснованность содержания потерпевшего под стражей. Через некоторое время он от заместителя министра К. получил сначала постановление правоохранительных органов Чеченской Республики от 19 декабря 1997 года о заключении под стражу К., а в марте 1998 года - постановление о продлении срока содержания потерпевшего под стражей, которые поместил в его личное дело.

В судебном заседании свидетель Э. также показал, что постановления дознавателя и следователя об освобождении потерпевших не исполнялось им только в связи с тем, что к тому времени все потерпевшие были арестованы правоохранительными органами Чеченской Республики по подозрению в причастности к преступлениям, совершенным на территории указанной Республики. О постановлении суда об освобождении К. он Коригову не докладывал.

Из показаний свидетелей Г. (помощника прокурора Назрановского района Республики Ингушетия) и Н. (прокурора отдела прокуратуры Республики Ингушетия) следует, что незаконное содержание потерпевших под стражей производилось по указанию руководства МВД Республики Ингушетия, при этом кто конкретно отдавал такое распоряжение, они не знают.

Из показаний свидетеля А. (старшего следователя отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры Республики Ингушетия) видно, что он выяснял причины незаконного содержания под стражей К. у начальника ИВС Э., который сообщил ему о наличии устного приказа Коригова не освобождать потерпевшего до особого распоряжения.

Согласно показаниям свидетеля Е. (заместителя начальника ИВС МВД Республики Ингушетия) Э. также сообщил ему о наличии устного приказа Коригова без согласия последнего и под угрозой его, Э., увольнения потерпевших из ИВС не освобождать. Он видел в личном деле К. постановление правоохранительных органов Чеченской Республики от 19 декабря 1997 года о заключении под стражу К.

Согласно показаниям свидетеля Д. (инспектора МВД Республики Ингушетия) в августе 1997 года заместителем министра К. "была доведена устная установка Коригова о том, что освобождение лиц, содержащихся в ИВС, производится только после личного согласования начальника ИВС с Кориговым". О незаконном нахождении лиц под стражей он постоянно информировал К.

Из показаний свидетеля К. (и.о. заместителя министра внутренних дел Республики Ингушетия) видно, что в середине 1997 года Коригов дал устное указание об освобождении лиц из ИВС только после согласования с ним, Кориговым. Через некоторое время, когда он доложил Коригову о содержании в ИВС потерпевших по настоящему делу без законных оснований, тот заявил ему, что основания для их задержания имеются. Подтвердил, что он, К., передавал Э. документы прокуратуры Грозненского района Чеченской Республики в отношении потерпевших.

На основании показаний названных выше потерпевших и свидетелей, а также других имеющихся в материалах дела доказательств нельзя сделать однозначный вывод о том, кто и когда непосредственно давал устные указания о содержании потерпевших под стражей без санкции прокурора, а также о том, кем и каким образом эти указания доводились до непосредственных исполнителей - сотрудников ИВС.

Кроме того, в материалах дела отсутствуют письменные указания Коригова о незаконном содержании потерпевших под стражей. Вместе с тем, в материалах дела, в частности, в показаниях ряда названных выше свидетелей, имеются сведения о наличии в отношении потерпевших процессуальных документов от правоохранительных органов Чеченской Республики относительно содержания их под стражей.

При таких данных вывод суда о недоказанности вины Коригова в совершении превышения служебных полномочий и организации незаконного содержания К., Т., А., Х., К. и Ф., основанный на принципе презумпции невиновности, согласно которому все сомнения толкуются в пользу обвиняемого, является правильным.

Содержащиеся в кассационном протесте государственного обвинителя доводы о том, что выводы суда, изложенные в приговоре, сделаны на основании неполно исследованных обстоятельств дела и без надлежащей оценки показаний подсудимого и показаний, данных потерпевшим Х. на предварительном следствии, обоснованными признать нельзя, поскольку, как видно из материалов дела, судом при рассмотрении дела в судебном заседании каких-либо нарушений УПК РСФСР, влекущих отмену приговора, допущено не было, дело рассмотрено всесторонне, полно и объективно.

Что касается ссылки в протесте на то, что судом не выяснены причины изменения подсудимым, потерпевшим Х. и рядом свидетелей своих показаний в судебном заседании, то, как видно из приговора, суд дал оценку всем показаниям, данным указанными лицами как на предварительном следствии, так и в судебном заседании.

При таких обстоятельствах оправдательный приговор является обоснованным и законным.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 339 УПК РСФСР, судебная коллегия определила:

приговор Верховного Суда Республики Ингушетия от 2 июля 2001 года в отношении Коригова Д.А. оставить без изменения, а кассационный протест государственного обвинителя - без удовлетворения.

Председательствующий судья

Ботин А.Г.

Судьи

Родионова М.А.

Ламинцева С.А.