Служит ли ст. 169 ГК РФ утверждению публичного порядка и нравственности? (К.А. Сасов, "Законодательство", N 5, май 2008 г.)

Служит ли ст. 169 ГК РФ утверждению публичного порядка
и нравственности?

Подвергнем детальному анализу аргументы, приведенные Л.В. Щенниковой*(1) в пользу указанного вывода.

Аргумент первый: ст. 169 ГК РФ*(2), содержащая императивный запрет сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности, продолжает российские и зарубежные правовые традиции.

С данным утверждением нельзя согласиться по двум причинам.

Во-первых, такой расплывчатой формулировки диспозиции правовой нормы не знал даже упомянутый Л.В. Щенниковой Свод законов гражданских Российской империи (с. 22). В статье 1528 Свода говорится о непротивлении цели гражданской сделки закону (т.е. писаным нормам права), а в ст. 1529 Свода перечислены конкретные примеры незаконных целей договора. В то же время анализ ст. 169 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что объективная сторона указанного противоправного деяния описана в данной норме крайне нечетко, лишь в общих чертах. Даже комментаторы кодекса не приводят примеров сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности*(3). Более того, ряд ученых прямо признает, что основы правопорядка закреплены только в Конституции РФ, а требования нравственности вовсе отсутствуют в системе писаных норм*(4). Сама Л.В. Щенникова также отмечает факт расплывчатости терминов ст. 169 ГК РФ (с. 25).

Во-вторых, автор не приводит исторических примеров санкций, подобных закрепленным в ст. 169 ГК РФ. Одно дело признать сделку недействительной с последующей реституцией, совсем другое - взыскать все полученное по сделке с обеих сторон в доход государства. Эта санкция явно указывает на конфискационный, экспроприационный характер всей нормы.

В совокупности с "резиновой" диспозицией эта санкция позволяет обратить в доход государства любое имущество, находящееся на его территории в обороте на законных основаниях.

На ум приходят два аналога подобного правового регулирования гражданского оборота. Первый - это французское законодательство периода буржуазной революции. В то время деятельность дворянства и буржуазии признавалась антинародной с одной целью - конфисковать в доход государства все полученное от такой деятельности. По мнению Наполеона Бонапарта, внутренняя экономическая политика государства должна была состоять в том, чтобы сначала позволить буржуа обогатиться, напитаться деньгами, а затем выжать их как губку. И именно Французский гражданский кодекс, принятый более двух веков назад, благополучно помог в реализации этой лицемерной государственной политики.

Второй пример - законодательство РСФСР 20-х годов прошлого века, которое позволило правительству сначала объявить в стране нэп, а затем провести раскулачивание "новой буржуазии". При этом критерии для определения "кулака", "мироеда" были такими же расплывчатыми, как и нынешние, позволяющие признать сделку совершенной "с целью, противной основам порядка и нравственности": достаточно было объявить (назначить) лицо "врагом народа". Что стоит за этим определением, не было достоверно известно ни палачам, ни их жертвам, так как оно не было закреплено ни в одном нормативном правовом акте. Эта неопределенность представляется неслучайной, так как именно она позволяла властям назвать "врагом народа" практически любое лицо.

Аргумент второй: эта норма хороша тем, что выполняет воспитательную функцию и приносит общественную пользу. "...Гражданское право не может не быть глубоко нравственным по своей сути" (с. 23).

Первая часть данного тезиса сомнительна хотя бы потому, что уголовная по своей сути санкция, соединенная с неопределенной диспозицией, дает устрашающий результат, который скорее деморализует участников гражданского оборота, чем воспитывает их. Разве общество заинтересовано в том, чтобы любой из его членов мог быть лишен имущества по основаниям, не указанным в законе? Разве гражданскому обществу, которому в правовом государстве положено контролировать поведение власти, полезна норма, поощряющая властный произвол? Из текста анализируемой статьи следует, что точку зрения Л.В. Щенниковой не разделяют, в частности, М.И. Брагинский, К. Скловский, А.М. Эрделевский, Е.А. Суханов, поддерживающие принципы "разрешено все, что не запрещено" и "получать посредством торговли как можно больше прибыли". Но критикуемые принципы являются ключевыми в гражданском и коммерческом праве, а оппоненты автора - ведущие специалисты этих отраслей.

К своим союзникам Л.В. Щенникова, ратующая за принципы Морального кодекса гражданина России (аналог Морального кодекса строителя коммунизма), причисляет "рядовых тружеников с сохой или молотом". Но вряд ли гражданам современной России импонирует идея В.И. Ленина об "экспроприации экспроприаторов" или предложение Швондера и Шарикова "взять все и поделить".

Что касается Морального кодекса гражданина России, то представляется, что санкции за его нарушение можно вводить только после его принятия. Использованное Л.В. Щенниковой крылатое выражение (с. 24) уместно обратить против нее самой: она "сама себя высекла", когда защитила законную санкцию за нарушение нормы, которой еще не существует в законодательстве. Представляется, что за нарушение моральных запретов (обычаев, соответствующих культуре определенного исторически сложившегося территориального сообщества), не закрепленных в законе, следует устанавливать моральные, а не уголовно-правовые санкции (например, в виде общественного порицания, осуждения).

Вторая часть второго аргумента бесспорна. Но кто сказал, что нравственность гражданского законодательства не обеспечена ничем, кроме ст. 169 ГК РФ? Представляется, что ГК РФ содержит действенные механизмы защиты от незаконных сделок (ст. 168), мнимых и притворных сделок (ст. 170). Примечательно, что санкции этих норм не предполагают конфискации в пользу бюджета. Публичные санкции за противозаконные сделки закреплены в соответствующих нормах не гражданского, а уголовного и административного права. Например, незаконный оборот наркотиков - это сделка, совершаемая с явно противной основам правопорядка и нравственности целью. Однако и диспозиция, и санкция за это противоправное деяние полностью описаны для сторон подобной сделки в УК РФ (ст. 228) и в КоАП РФ (ст. 6.8). При этом наказание за данное правонарушение явно не соответствует санкции, предусмотренной ст. 169 ГК РФ.

Л.В. Щенникова в качестве примеров целей, противных публичному порядку, называет совершение уголовно наказуемых и административно наказуемых деяний (с. 25). Но она упускает из вида, что эти деликты уже обеспечены публичными санкциями, закрепленными в специальных законах. Принцип недопустимости повторного наказания за одно и то же правонарушение является конституционно значимым*(5). Следовательно, ст. 169 ГК РФ вступает в противоречие с Конституцией РФ.

По справедливому замечанию В.В. Стрельникова, санкция ст. 169 ГК РФ - явно публичная, она фактически предусматривает конфискацию как меру публично-правовой ответственности, выходящей за рамки компенсационных начал, свойственных гражданско-правовому принуждению. Парадоксально, что конфискация, исключенная из УК РФ как уголовное наказание, неожиданно появилась в недрах гражданско-правового института сделок уже как особая мера уголовно-правового характера*(6).

Санкция ст. 169 ГК РФ вступает в противоречие с нормой ст. 167, в которой изложены общие положения о последствиях недействительности сделки. Статья 167 ГК РФ не предполагает каких-либо правовых последствий для сторон недействительной сделки (помимо двусторонней реституции). Она даже не предполагает исключений. Сказанное еще раз подтверждает, что ст. 169 ГК РФ не только конфликтует с другими законодательными актами, но и выпадает из системы норм ГК РФ.

Включение уголовной санкции в гражданское законодательство, имеющее свой предмет и метод правового регулирования, дезорганизует систему права.

Аргумент третий: ст. 169 ГК РФ представляется "не просто хорошей, а незаменимой, поскольку позволяет карать "ловкость" бесчестных участников гражданского оборота" (с. 24).

Под "ловкостью" Л.В. Щенникова понимает действия, не запрещенные законом, но противоречащие добрым нравам или доброй совести. По сути это шихана или злоупотребление правом в иных формах, пресекаемые ст. 10 ГК РФ. О том, что данная норма закона является "работающей", свидетельствует судебная практика*(7), для которой характерны, в частности, следующие подходы:

- отказ в защите правом допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы как злоупотребление правом, в частности, действий, имеющих своей целью причинение вреда другим лицам*(8);

- лицо может быть привлечено к гражданско-правовой ответственности по ст. 152 ГК РФ, если судом установлено, что обращение в государственные органы и органы местного самоуправления не имело под собой никаких оснований, т.е. имело место злоупотребление правом*(9);

- ст. 10 ГК РФ не допускает использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребления доминирующим положением на рынке*(10);

- действия бенефициара, получившего оплату за поставленный принципалу товар и повторно истребовавшего оплаты от гаранта, являются злоупотреблением правом, что согласно ст. 10 ГК РФ служит основанием для отказа ему в иске*(11);

- чинение истцом препятствий ответчику в пользовании квартирой является злоупотреблением правом и является основанием для освобождения собственника от уплаты коммунальных платежей за услуги, которыми он вынужденно не пользовался*(12);

- злоупотребив правом, банк содействовал увеличению задолженности клиента по кредитному договору более чем в два раза, что является нарушением ст. 10 ГК РФ*(13);

- процедура банкротства может использоваться в целях передела собственности, устранения конкурента, в связи с чем необходимо тщательно исследовать конкретные обстоятельства дела с учетом требований ст. 10 ГК РФ*(14).

Поскольку диспозиция ст. 169 ГК РФ по сути дублирует диспозицию ст. 10 ГК РФ, при этом санкция первой имеет явно выраженный уголовный характер, ст. 169 ГК РФ не только заменима, но и излишня в ГК РФ.

Аргумент четвертый: "Юридические лица уже привыкли использовать так называемые "хитрые схемы минимизации налогового бремени" с привлечением легальных гражданско-правовых механизмов. "..." Других механизмов борьбы, например, публично-правовых, с неплательщиками налогов в указанных ситуациях пока просто не выработано" (с. 24).

Этот вывод не соответствует действительности. Налоговый кодекс РФ предусматривает доначисление налогов в связи с переквалификацией налоговым органом существа гражданско-правовых сделок (подп. 3 п. 2 ст. 45).

Судебная практика также выработала способы противодействия налоговому мошенничеству и злоупотреблениям гражданским правом в целях налоговой минимизации. Так, 12 октября 2006 г. Пленум ВАС РФ принял постановление N 53 "Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды". Дав определение понятию "налоговая выгода", ВАС РФ разъяснил, что налоговые органы вправе доказывать, что налоговая выгода (требование о ее получении) получена (заявлено) налогоплательщиком необоснованно. В пункте 3 этого постановления приводится перечень оснований (документально доказанных налоговым органом), при наличии которых суд может признать налоговую выгоду налогоплательщика необоснованной (например, для целей налогообложения операции учтены не в соответствии с их действительным экономическим смыслом или учтены операции, не обусловленные разумными экономическими или иными причинами (целями делового характера)). В пункте 7 постановления предлагается на основании представленных доказательств определять права и обязанности налогоплательщика в соответствии с подлинным экономическим содержанием соответствующей операции. Данная рекомендация созвучна правилу п. 2 ст. 170 ГК РФ: "К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки, применяются относящиеся к ней правила".

Л.В. Щенникова приводит примеры, касающиеся обращений Федеральной налоговой службы в суды с исками о признании сделок недействительными на основании ст. 169 и 170 ГК РФ (с. 24). Но федеральные суды в последнее время все чаще приходят к заключению о том, что право на предъявление исков о признании сделок недействительными Налоговым кодексом РФ не предусмотрено*(15).

Аргумент пятый: не рассмотрев жалобу налогоплательщика по существу, "саму статью 169 ГК РФ Конституционный Суд в обиду не дал" (с. 24).

В настоящее время ст. 1 Основного Закона РФ объявляет Россию правовым демократическим государством. Данное обстоятельство налагает на национальное законодательство страны определенные обязательства. Учитывая, что равенство граждан перед законом и судом - конституционный принцип (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ), неопределенность диспозиции ст. 169 ГК РФ приобретает конституционно значимый аспект*(16). С.Г. Пепеляев и В.М. Зарипов приводят многочисленные убедительные доказательства неконституционности ст. 169 ГК РФ*(17).

Казалось бы, очевидна необходимость оценки ст. 169 ГК РФ на соответствие Конституции РФ. Однако в июне 2004 г. Конституционный Суд РФ отказался рассматривать жалобу налогоплательщика - юридического лица на ст. 169 ГК РФ, примененную в отношении него налоговым органом. Данный отказ по форме и по содержанию трудно признать правомерным и обоснованным.

В определении от 8 июня 2004 г. N 226-О Конституционный Суд РФ обосновал свой отказ ссылкой на п. 1 и 2 ч. 1 ст. 43 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации". Нормы этих пунктов позволяют Суду отказать в принятии обращений в случае, если разрешение вопроса, поставленного в обращении, ему неподведомственно или если обращение в соответствии с требованиями названного закона не относится к допустимым. Но в соответствии с ч. 4 ст. 125 Конституции РФ и главы 12 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" жалобы, подобные данной, как раз подведомственны Конституционному Суду РФ. Что касается допустимости такого запроса (ст. 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации"), то и это условие было соблюдено: закон явно затрагивал конституционные права и свободы граждан и был применен в деле заявителя.

Выводы Конституционного Суда РФ, сформулированные им в отказном определении во внесудебной процедуре (без рассмотрения жалобы по существу и заслушивания сторон, свидетелей, экспертов, специалистов), не выдерживают критики. Суд заключил, что "понятия "основы правопорядка" и "нравственность", как и всякие оценочные понятия, наполняются содержанием в зависимости от того, как их трактуют участники гражданского оборота и правоприменительная практика, однако они не являются настолько неопределенными, что не обеспечивают единообразное понимание и применение соответствующих законоположений".

Изложенный вывод как минимум необоснован.

Во-первых, неясно, на каком основании Суд ссылается на практику применения ст. 169 ГК РФ, если он не заслушивал ни свидетелей, ни экспертов, ни специалистов (каковыми могли быть судьи ВАС РФ). Даже заявителя Конституционный Суд РФ не выслушал по существу его жалобы.

Во-вторых, Конституционный Суд РФ признал допустимым, что объективная сторона административного правонарушения может "наполняться содержанием" самими правоприменителями (участниками гражданского оборота, органами исполнительной и судебной власти) по их усмотрению. Однако такой подход противоречит ряду конституционных принципов: ограничения прав и свобод только законом (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ), равенства перед законом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ), разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную (ст. 10 Конституции РФ).

Конституционный Суд РФ пренебрег тем, что явно противоправное деяние (заключение сделки с заведомой целью уклониться от уплаты налогов) до сих пор не описано в административном законодательстве Российской Федерации. Суд вывел новую разновидность ничтожных сделок - "антисоциальные сделки", не дав им хотя бы приблизительного определения. Так можно дойти до абсурда. Например, признавать экспортные сделки антипатриотическими, а импортные - наносящими ущерб интересам российских товаропроизводителей и т.д.

По справедливому замечанию К.И. Скловского, сделка порождает (прекращает, изменяет) только гражданские права и обязанности. Налоговые обязательства не являются гражданскими. Следовательно, их изменение или прекращение не может быть ни результатом, ни целью сделки. Поэтому суждение, согласно которому цель сделки - неуплата налогов, само по себе является юридически невозможным*(18).

Приведенная точка зрения поддерживается и другими авторами. Так, С.В. Савсерис справедливо отмечает: "Вместо того чтобы признать эту норму (ст. 169 ГК РФ. - К.С.) неконституционной, Конституционный Суд РФ отдал ее применение на усмотрение судов. Видимо, Конституционный Суд РФ исходил из того, что применение такой конфискационной меры может быть допущено в исключительных случаях. Но ошибочность такого подхода состоит в том, что по существу "мертвая" норма может получить вторую жизнь в качестве инструмента экспроприации собственности"*(19).

Если бы упомянутая жалоба была рассмотрена Конституционным Судом РФ по существу, последнему пришлось бы ответить на ряд неприятных вопросов:

- почему мера публичной (уголовной или административной) ответственности содержится в гражданском законе?

- почему состав правонарушения сформулирован расплывчато и неконкретно?

- не несет ли данная ответственность экспроприационной (конфискационной) нагрузки и нет ли возможности ее произвольного применения, т.е. злоупотребления со стороны государства?

- является ли санкция, предусмотренная ст. 169 ГК РФ, налоговой?

- соразмерна ли такая санкция публичному ущербу (в случае ее применения к налоговым правонарушителям размер взыскания явно превышает причитающиеся государству налоги, пени, штрафы)?

- почему такой нормы нет в законодательстве других современных демократических правовых государств (например, ФРГ)?

- может ли государство называться правовым при наличии в его законодательстве популистско-экспроприационной нормы, характерной для тоталитарных (недемократических) политических режимов?

К сожалению, на эти и другие вопросы Конституционный Суд РФ ответов не дал. Не содержит их и анализируемая статья Л.В. Щенниковой.

К.А. Сасов,

кандидат юрид. наук, старший юрист

юридической компании "Пепеляев, Гольцблат и партнеры"

"Законодательство", N 5, май 2008 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Щенникова Л.В. Должно ли гражданское общество служить утверждению публичного порядка и нравственности? // Законодательство. 2008. N 1. Далее в тексте даются ссылки на страницы данной публикации.

*(2) Приведем текст обсуждаемой нормы: "Сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна. При наличии умысла у обеих сторон такой сделки - в случае исполнения сделки обеими сторонами - в доход Российской Федерации взыскивается все полученное ими по сделке, а в случае исполнения сделки одной стороной с другой стороны взыскивается в доход Российской Федерации все полученное ею и все причитавшееся с нее первой стороне в возмещение полученного.

При наличии умысла лишь у одной из сторон такой сделки все полученное ею по сделке должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней либо причитавшееся ей в возмещение исполненного взыскивается в доход Российской Федерации" (СПС "Гарант").

*(3) См.: Комментарий к Гражданскому кодексу РФ / Под общ. ред. М.Ю. Тихомирова. М., 1995. С. 214-215.

*(4) См.: Садиков О.Н. Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный). М., 1997. С. 362.

*(5) См. п. 1 ст. 50 Конституции РФ.

*(6) Стрельников В.В. Налоговая ответственность: Учеб. пос. Воронеж, 2006. С. 20.

*(7) См.: Михайлов И. "Вредные" права // ЭЖ-Юрист. 2008. N 5. С. 13.

*(8) См.: постановление Верховного Суда РФ и ВАС РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации". П. 5 // СПС "Гарант".

*(9) См.: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан и юридических лиц". П. 10 // СПС "Гарант".

*(10) См.: информационное письмо ВАС РФ от 30 марта 1998 г. N 32. П. 14 // СПС "Гарант".

*(11) См.: Михайлов И. Указ. соч. С. 13.

*(12) См.: определение Верховного Суда РФ от 24 апреля 2007 г. N 78-В06-64 // СПС "Гарант".

*(13) См.: постановление Президиума ВАС РФ от 10 августа 2004 г. N 5517/04 // СПС "Гарант".

*(14) См.: определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 2 сентября 2003 г.

*(15) См.: напр.: постановление ФАС МО от 29 октября 2007 г. N КГ-А41/10466-07 по делу N А41-К1-16686/06 // СПС "Гарант".

*(16) Напр., диспозиция ст. 273 прежнего Таможенного кодекса РФ стала предметом жалобы в Конституционный Суд РФ по причине неопределенности ее формулировки. В особом мнении судьи А.Л. Кононова к постановлению Конституционного Суда РФ от 27 апреля 2001 г. N 7-П справедливо отмечается, что положения этой статьи не только не содержат точного, определенного и законченного перечня нарушений, влекущих применение установленных санкций, не только оставляют этот перечень открытым в виде отсылки к иным ограничениям, требованиям и условиям таможенного режима, но даже не содержат минимально необходимого по правилам законодательной техники указания - хотя бы отсылки к каким-либо конкретным актам, которые закрепляют такие требования. Подобная неопределенность нормы, особенно нормы, устанавливающей юридическую ответственность, абсолютно недопустима как с точки зрения ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, так и с учетом того, что она влечет высокую вероятность произвольного применения. То есть налицо противоречие таких норм ч. 1 ст. 19 Конституции РФ, недопустимость которого неоднократно признавалась Конституционным Судом РФ. Изложенное в полной мере относится и к ст. 169 ГК РФ.

*(17) См.: Пепеляев С.Г. По-большевистски... // Налоговед. 2007. N 7. С. 2-3; Зарипов В.М. Статья 169 НК РФ как орудие налогового террора // Там же. N 10. С. 5-14.

*(18) См.: Скловский К.И. О пределах действия нормы ст. 169 ГК РФ // Вестн. гражданского права. 2007. N 3. Т. 7. С. 136.

*(19) См.: Савсерис С.В. Категория "недобросовестность" в налоговом праве. М., 2007. С. 160.