Определение Кассационной коллегии Верховного Суда РФ от 11 февраля 2003 г. N КАС03-28 Оснований для отмены оправдательного приговора нет, поскольку вина обвиняемой в совершении преступления в виде злоупотребления служебным положением в ходе рассмотрения дела не установлена

Определение Кассационной коллегии Верховного Суда РФ от 11 февраля 2003 г. N КАС03-28

Кассационная коллегия Верховного Суда Российской Федерации

рассмотрела в судебном заседании 11 февраля 2003 года кассационное представление государственного обвинителя Т. и кассационную жалобу потерпевшей С. на приговор Верховного Суда Российской Федерации от 5 ноября 2002 года, которым

У., 3 сентября 1953 года рождения, уроженка п. Абатский Абатского района Тюменской области, несудимая -

оправдана по ст.ст. 170 ч. 1 УК РСФСР и ст. 285 ч. 1 УК РФ за отсутствием в ее действиях состава преступлений.

Заслушав доклад судьи Е., и выступление прокурора Т., поддержавшего кассационное представление и возражение У., просившей оставить приговор без изменения, установила:

У. предъявлено обвинение в том, что она, работая в должности судьи Заводоуковского районного суда Тюменской области, 9 декабря 1994 года совместно с судьей этого же суда Н. пришла в Заводоуковский филиал КБ "Запсибкомбанка" для оформления документов на получение ссуды Н. в размере 5 000 000 неденоминированных рублей на льготных условиях. У. был выдан бланк гарантийного письма для оформления и подписания председателем Заводоуковского суда. Так как председатель суда П. на рабочем месте отсутствовал, У., желая оказать услугу Н., попросила расписаться в бланке гарантийного письма за и.о. главного бухгалтера заведующую канцелярией суда М., а затем лично подделала подпись П. После этого, воспользовавшись своим служебным положением, из личной заинтересованности заверила обе подписи имевшейся у нее гербовой печатью.

Оформленное таким образом гарантийное письмо У. направила нарочным в филиал банка, где подделка была обнаружена.

Эти действия У. квалифицированы органами следствия по ст. 170 ч. 1 УК РСФСР, как умышленное использование должностным лицом своего должностного положения вопреки интересам службы, совершенное из иной личной заинтересованности, с причинением существенного вреда государственным интересам, дискредитировавшее звание судьи.

Кроме того, У. обвиняется в том, что, являясь председателем Ялуторовского городского суда Тюменской области, достоверно зная, что Б. со своей дочерью С. должны ее знакомой Щ. деньги, и желая оказать услугу Щ. по возврату долга, поскольку денег у Б. и С. не было, в апреле 1997 года договорилась с юристом Ялуторовского филиала ОАО Акционерного Западно-Сибирского коммерческого банка О. о выдаче Б. ссуды на определенных условиях. Б. под залог недостроенного дома своей дочери С., 22 апреля 1997 года оформила в указанном банке ссуду, и получила 20 000 000 неденоминированных рублей, которые были обменены на 2 тысячи долларов США. После этого по просьбе У. сотрудник отдела вневедомственной охраны Х., присутствовавший при получении денег, привез С. с деньгами в служебный кабинет У., где С. передала У. 2 тысячи долларов США, и по ее просьбе написала расписку на оставшуюся часть долга на имя Щ. о том, что обязуется отдать Щ. 3 тысячи долларов США до 23 мая 1997 года.

В мае 1997 года У., зная о том, что Б. и С. уклоняются от возмещения долга Щ., посоветовала ей обратиться с исковым заявлением в суд. При этом У., не дождавшись установленного для С. срока в расписке на имя Щ. для добровольного возврата долга, используя свои должностные полномочия, из иной личной заинтересованности, желая оказать услуги Щ., изготовила исковое заявление от имени Щ., и поручила его рассмотрение судье Е., который определением от 22 мая 1997 года назначил данное дело к слушанию, вызвал стороны на беседу, чтобы выяснить ряд вопросов, в том числе и об уплате государственной пошлины.

Узнав об этом, У. 23 мая пригласила Е. к себе в кабинет и, используя свои должностные полномочия, дала ему указание рассмотреть дело немедленно, без предварительной подготовки. В результате судья Е. вынес определение о назначении дела к слушанию на 28 мая 1997 года.

Кроме того, У. зная, что Щ. находится в штате Флорида США, из личной заинтересованности, желая оказать услугу Щ., напечатала от имени Щ. два заявления с просьбой освободить ее от государственной пошлины и наложить арест на недостроенный дом С. Эти заявления У. сначала передала в канцелярию суда, где они были зарегистрированы, а затем - судье. Подписи на заявлениях от имени Щ. сделаны не установленным следствием лицом.

В ходе слушания дела ответчица С. заявила ходатайство о вызове в суд Щ. и У. Об этом Е. сообщил У., которая категорически запретила ему вызывать ее и допрашивать в судебном заседании.

Под воздействием председателя суда У. судья Е. вынес определение от 29 мая 1997 года о наложении ареста на недостроенный дом С., а затем решение от 20 июня 1997 года о взыскании с С. в пользу Щ. 17 400 000 неденоминированных рублей, эквивалентных 3 000 долларам США, в счет погашения долга, а также госпошлины в доход государства в размере 632 000 неденоминированных рублей.

Эти действия У. квалифицированы органами следствия по ст. 285 ч. 1 УК РФ, как использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, совершенное из иной личной заинтересованности, то есть организация вынесения неправосудных решений судьей А., повлекшее за собой существенное нарушение прав и законных интересов граждан, охраняемых законом интересов общества и государства.

Исследовав в судебном заседании материалы уголовного дела, суд первой инстанции признал, что вина У. в предъявленном обвинении не нашла подтверждения, поэтому постановил в отношении нее оправдательный приговор.

По мнению суда, в действиях У. отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 170 ч. 1 УК РСФСР. Суд считает, что дискредитация звания судьи сама по себе в данном случае не свидетельствует о существенности вреда. Каких-либо других последствий действия У., связанные с подделкой подписи П. не повлекли. Ее действия могут быть расценены лишь как служебный проступок.

Что касается обвинения У. в совершении преступления, предусмотренных ст. 285 ч. 1 УК РФ, то суд полагает, что частично вмененные У. действия не нашли подтверждения в судебном заседании, в других же не содержится указанного состава преступления, поскольку отсутствуют последствия в результате ее действий в виде существенного нарушения прав и законных интересов С., как обязательного элемента объективной стороны должностного злоупотребления.

В кассационном представлении государственный обвинитель полагает, что судебное решение подлежит отмене ввиду несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, нарушения уголовно-процессуального закона и неправильного применения уголовного закона. По его мнению, суд пришел к ошибочному выводу о недопустимости доказательств, указанных в приговоре, на том основании, что они получены по уголовному делу, возбужденному в отношении Щ. по ст. 129 ч. 1 УК РФ с нарушением требований закона, соединенному с делом У. Считает, что и.о. начальника отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры Тюменской области, возбудивший в отношении Щ. уголовное дело, является надлежащим должностным лицом, и был вправе возбудить дело частного обвинения, и для этого были основания. Полагает, что вывод суда о том, что в действиях У. нет состава преступления, является ошибочным. Указывает, что действиями У. не только умален, но и дискредитирован авторитет судебной власти, чем причинен существенный вред неукоснительному соблюдению Конституции РФ и других законов. Считает, что органами предварительного следствия дана правильная оценка действиям У. Просит приговор в отношении У. отменить, дело направить на новое судебное рассмотрение.

В кассационной жалобе потерпевшая С. считает, что оправдательный приговор является незаконным и необоснованным. Также полагает, что суд ошибочно признал недопустимыми доказательства, которые были получены при расследовании уголовного дела в отношении Щ. Полагает, что приговор, постановлен не на совокупности доказательств, а на показаниях подсудимой У., поэтому не соответствует требованиям ст.ст. 17, 297 УПК РФ. Утверждает, что суд не принял во внимание показания свидетеля судьи Е., подтверждавшего обвинение в части организацией У. неправосудных решений, аудиозапись ее разговора с У., и другие доказательства, подтверждающие обвинение У. Указывает, что она никаких денег Щ. не должна, и у нее их не брала. По ее мнению, доказано, что имело место неправосудное решение по вине У., при этом были нарушены ее, С., законные права и интересы. Считает, что действиями У. был подорван авторитет государства, его органов, судебной власти, правосудия в целом. Просит оправдательный приговор в отношении У. отменить.

Потерпевшая С. также обжаловала приговор в части оправдания У. по ст. 170 ч. 1 УК РСФСР. Однако по этому обвинению У. С. потерпевшей не признана, следовательно, она не вправе обжаловать приговор в этой части.

В возражении на кассационное представление У. полагает, что доводы представления являются необоснованными, просит оставить приговор без изменения.

Проверив материалы дела, и обсудив доводы кассационных представления и жалобы, судебная коллегия находит их не подлежащими удовлетворению по следующим основаниям.

В судебном заседании У. признала, что она действительно попросила М. расписаться в бланке гарантийного письма за бухгалтера, и, не дожидаясь прихода председателя суда П., подделала его подпись и поставила печать на бланк письма, но сделала это лишь с той целью, чтобы успеть в этот же день заказать деньги из головного банка, расположенного в г. Тюмени. Впоследствии рассчитывала гарантийное письмо заменить на другое, с подписью П.

Свидетель П. показал, что по его поручениям заведующая канцелярией суда М. подписывала за бухгалтера финансовую документацию суда, получала денежные суммы в банке, где имелась ее подпись.

Свидетель Ц. показал, что для банка подделка подписи в гарантийном письме каких-либо последствий не имела, так как кредитный договор с Н. не заключался, деньги в головном банке не запрашивались, ссуда не выдавалась, в связи с отказом Н. от ее получения.

Квалифицируя действия У. (изготовление подложного документа), как злоупотребление служебным положением, то есть умышленное использование должностным лицом своего должностного положения вопреки интересам службы, органы следствия сослались на причинение существенного вреда государственным интересам, из иной личной заинтересованности, выразившегося в дискредитации звания судьи.

Между тем, по смыслу закона решение вопроса о том, причинили ли действия У. существенный вред государственным интересам, зависит от конкретных обстоятельств злоупотребления должностными полномочиями, в частности от степени отрицательного влияния противоправного деяния на нормальную работу государственных органов или учреждений, характера и размера понесенного ими ущерба.

Таких последствий, которые могли бы наступить от действий У., органами следствия не установлено. Не указываются они и в кассационном представлении государственного обвинителя.

Судебная коллегия считает, что сама по себе дискредитация У. звания судьи, не повлекшая указанных последствий, как правильно признал суд первой инстанции, не свидетельствует о существенности вреда государственным интересам.

При таких обстоятельствах суд обоснованно оправдал У. по ст. 170 ч. 1 УК РСФСР за отсутствием состава преступления, отметив, что ее действия могут быть расценены лишь как служебный проступок.

Органы следствия в подтверждение вины У. в злоупотреблении служебным положением, выразившимся в организации вынесения неправосудных решений судьей А. в отношении С., сослались на показания потерпевшей С., свидетелей Б., Ю., Е., О., Х. и других, а также на заключения почерковедчевской экспертизы, фоноскопической экспертизы и другие доказательства.

Допрошенные в судебном заседании потерпевшая С., свидетели Б. (мать потерпевшей), Ю. (обстоятельства дела которой известны со слов потерпевшей) показали, что в октябре-ноябре 1996 года У. дала Б. 4000 долларов США для приобретения шубы. Когда Б. купила ей шубу, то У. отказалась ее взять, и потребовала вернуть деньги с процентами. Б. вернула ей 2000 долларов, и поскольку у нее денег больше не было, У. вызвала С. в свой рабочий кабинет, и предложила взять ссуду в банке, предварительно договорившись об этом с юристом банка О. После того, как Б. под залог недостроенного дома, оформленного на С., 22 апреля 1997 года получила в банке кредит в размере 20 000 000 неденоминированных рублей, на которые приобрела в банке 2000 долларов, а у частного лица 1478 долларов, то охранник банка Х., выполняя поручение У., принудительно доставил С. в рабочий кабинет У., которая взяла у нее 3478 долларов США, и под угрозой заставила написать расписку о том, что С. обязуется вернуть, но уже не У., а неизвестной Щ. 3000 долларов США, которые якобы представляют собой сумму процентов от несвоевременно возвращенных 4000 долларов США. Таких денег у Б. и С. не было, и они не смогли их вернуть. После этого С. вызвали в суд, где судья Е. рассмотрев гражданское дело по иску Щ., взыскал с С. на основании расписки 17 400 000 рублей и наложил арест на ее недостроенный дом. Считают, что Е. действовал по указанию У.

Суд установил, что показания указанных лиц о взаимоотношениях, связанные с денежными обязательствами Б. и С. перед У. не соответствуют действительности, и не могут свидетельствовать о доказанности обвинения, предъявленного У.

Как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании У. отрицала, что давала Б. 4000 долларов США, и что требовала с Б. и С. их возврата. Она утверждала, что ее знакомая Щ. дала в долг ее знакомой С. 5000 долларов США, из которых С. вернула лишь 2000 долларов. Чувствуя себя виновной перед Щ., она предложила ей взыскать сумму долга в судебном порядке, для чего сама оформила исковое заявление от имени Щ., которая их подписала. Эти заявления она сдала в канцелярию суда, где работала председателем, а затем поручила рассмотреть это дело судье Е. Никакого воздействия на Е. в целях вынесения нужного для нее и Щ. решения она не оказывала.

Постановлением следователя от 28 декабря 2001 года прекращено уголовное дело в отношении У. по факту завладения 1478 долларов США у Б. и С., а также в отношении Щ. по факту распространения ею заведомо ложных сведений о наличии долга С. перед ней, за отсутствием в их действиях состава преступления.

В постановлении указано, что показания С. и Б. следует оценивать критически, как способ уйти от выплаты долга Щ. и снять арест со своего дома, опасаясь, что его могут продать.

Согласно предъявленного обвинения У., она достоверно знала, что Б. со своей дочерью С. должны ее знакомой Щ. деньги и уклоняются от уплаты долга.

Суд правильно указал, что такая формулировка обвинения исключает другую оценку действий У., ухудшающую ее положение, что недопустимо в соответствии с требованиями ст. 252 УПК РФ.

Обвинение У. в том, что она договорилась с юристом банка О. о выдаче Б. ссуды на определенных условиях, и что по ее просьбе сотрудник отдела вневедомственной охраны Х. привез С. в служебный кабинет У., где С. передала ей 2000 долларов и написала расписку на имя Щ. о том, что обязуется отдать 3000 долларов США до 23 мая 1997 года, суд признал недоказанным, поскольку свидетель О. в судебном заседании не подтвердил, что У. просила его выдать кредит Б. или С., а свидетель Х. в суд не явился, других доказательств подтверждающих обвинение по делу не добыто.

Вместе с тем, суд правильно отметил в приговоре, что формулировка в указанной части обвинения сама по себе не свидетельствует об использовании У. своих служебных полномочий вопреки интересам службы.

Предъявленное обвинение У. заключается в организации ею вынесения неправосудных решений судьей Е., одно из которых впоследствии было отменено, и которые повлекли за собой существенное нарушение прав и законных интересов граждан, охраняемых законом интересов общества и государства.

Поскольку по делу потерпевшей признана лишь одна С., то суд сделал вывод, что У. обвиняется в нарушении прав и интересов С.

Между тем, суд считает, исходя из предъявленного У. обвинения, а также постановления следователя о прекращении уголовного дела в отношении Щ. по ст. 129 ч. 1 УК РФ, что органы следствия признали наличие долговых обязательств С. перед Щ.

Из постановления президиума Тюменского областного суда от 12 марта 1999 года видно, что единственным существенным основанием отмены решения судьи Е. от 20 июня 1997 года, явилось то, что судом не был определен характер спорных правоотношений, из смысла расписки невозможно установить за что именно С. обязуется отдать Щ. 3000 долларов США (либо это долговое обязательство, либо в счет возмещения вреда).

Суд установил, что действия У., оказавшей помощь Щ. в написании искового и других заявлений, не могут расцениваться, как повлекшие существенное нарушение прав и интересов ответчика.

Показания свидетеля Е., которому У., как председатель суда, поручила рассмотрение гражданского дела, не свидетельствуют о том, что У. использовала свои служебные полномочия вопреки интересам службы.

Свидетель Е. показал в судебном заседании, что У. не просила его принять решение в пользу истицы.

Недостатки, допущенные судьей Е. при рассмотрении указанного гражданского дела, суд расценил, на основании исследованных доказательств, лишь как свидетельствующие о стиле работы и уровне профессиональной подготовки самого судьи Е.

Обвинение У. в организации вынесения судьей Е. не только решения о взыскании с С. долга в пользу Щ., но и неправосудного определения о наложении ареста на дом С. доказательствами по делу не подтверждается.

В исковом заявлении Щ., подписанном ею лично, содержится просьба не только о взыскании с ответчика С. суммы долга, но и ходатайство о рассмотрении дела в ее отсутствие ввиду болезни, а также о наложении ареста на дом ответчика.

Свое ходатайство о рассмотрении гражданского дела в ее отсутствие, Щ. подтвердила дополнительно, позвонив в суд из США, где она находилась на лечении, о чем показали в судебном заседании свидетели Люш. и Пон.

О том, что Щ. действительно находилась с 21 мая 1997 года за пределами страны, подтверждается также отметками в ее заграничном паспорте.

Определение судьи Е. от 29 мая 1997 года о наложении ареста на дом С., вынесенное по заявлению Щ., в целях обеспечения иска вышестоящими инстанциями не отменено.

Сама С. обжаловала в судебном порядке не определение судьи Е., а действия судебного пристава-исполнителя, связанные с арестом дома.

Полно изложив собранные по делу доказательства, проанализировав и оценив их в соответствии с требованиями ст.ст. 17, 88 УПК РФ, то есть по внутреннему убеждению, каждое доказательство с точки зрения допустимости и достоверности, а все имеющиеся доказательства в их совокупности, суд сделал обоснованный вывод о том, что в результате действий У. отсутствуют последствия в виде существенного нарушения прав и законных интересов С. либо охраняемых законом интересов общества или государства, то есть, что в ее действиях отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 285 ч. 1 УК РФ.

Ставить под сомнение правильность оценки судом доказательств по делу, нет оснований.

Что касается доводов кассационных представления и жалобы о том, что вывод суда о признании ряда доказательств недопустимыми, ошибочен, то они не соответствуют положениям уголовно-процессуального закона.

Суд признал указанные доказательства недопустимыми потому, что они получены в период расследования уголовного дела, возбужденного 28 октября 1997 года по ст. 129 ч. 1 УК РФ по факту клеветы Щ. о долге С. По мнению суда, данное уголовное дело было возбуждено с существенным нарушением уголовно-процессуального закона, в частности требований ст. 27 УПК РСФСР.

Вывод суда является правильным. Из постановления о возбуждении указанного уголовного дела видно, что оно было возбуждено и.о. начальника отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры Тюменской области.

Между тем, вопрос о возбуждении уголовного дела частного обвинения, к каким относится преступление, предусмотренное ст. 129 ч. 1 УК РФ, в соответствии со ст. 27 ч. 1 УПК РСФСР разрешается судом, и только в исключительных случаях, предусмотренных ст. 27 ч. 3 УПК РСФСР, а именно, если дело имеет особое общественное значение или если потерпевший в силу беспомощного состояния, или иным причинам, не в состоянии защищать свои права и законные интересы, оно может быть возбуждено прокурором. Таких исключительных случаев не установлено и на них в постановлении о возбуждении уголовного дела не указывается.

Следовательно, вывод суда основан на требованиях закона и не вызывает сомнений.

Таким образом, доводы государственного обвинителя и потерпевшей С., изложенные соответственно в кассационном представлении и в кассационной жалобе, о том, что выводы суда ошибочны, что судом не приняты во внимание указанные ими доказательства, и другие, на основании которых они просят отменить оправдательный приговор, являются необоснованными.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, судебная коллегия определила:

приговор Верховного Суда Российской Федерации от 5 ноября 2002 года в отношении У. оставить без изменения, а кассационное представление государственного обвинителя Т. и кассационную жалобу потерпевшей С. - без удовлетворения.