Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 10 января 2001 г. Протест, принесенный прокурором на приговор в отношении осужденного за умышленное убийство и тайное похищение чужого имущества, оставлен без удовлетворения, поскольку утверждение о непроведении следственных действий, позволяющих с достоверностью исключить причастность к преступлению обнаружившего труп родственника погибшей, противоречит материалам дела

Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 10 января 2001 г.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации

рассмотрел уголовное дело по протесту Заместителя Генерального прокурора РФ - Главного военного прокурора К. на определение Военной коллегии Верховного Суда РФ от 7 сентября 2000 г., согласно которому отменен приговор Московского окружного военного суда от 26 мая 2000 г. в отношении рядового войсковой части 88612

Т., родившегося 31 августа 1980 г. в селе Монастырском Юрьянского района Кировской области, осужденного по совокупности преступлений, предусмотренных ст.ст. 158 ч. 1 и 105 ч. 1 УК РФ к 11 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима и дело направлено на новое расследование военному прокурору Московского военного округа.

В протесте ставится вопрос об отмене определения Военной коллегии Верховного Суда РФ и направлении дела на новое кассационное рассмотрение.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации З. и выступление заместителя Генерального прокурора РФ Д.В.И. поддержавшего протест, Президиум Верховного Суда РФ установил:

Т. признан виновным в умышленном убийстве и тайном похищении чужого имущества, совершенных при следующих установленных приговором обстоятельствах.

26 августа 1999 г. во время возникшей на квартире гражданки А. ссоры он ударил ее деревянным стулом по голове и нанес большое количество ударов кулаками по различным частям тела. В последующем, решив убить находившуюся без сознания А., Т. связал ей руки телефонным проводом, после чего закрыл потерпевшей рот и нос подушкой, а затем встал коленями на грудь и сдавил руками шею.

В результате этих действий Т. А. скончалась от механической асфиксии.

Убедившись, что потерпевшая не подает признаков жизни, Т. похитил находившиеся на хранении в квартире А. вещи своих сослуживцев на общую сумму 580 рублей и с места происшествия скрылся.

Рассмотрев дело в кассационном порядке, Военная коллегия Верховного Суда РФ приговор отменила и дело направила на новое расследование военному прокурору Московского военного округа для проверки причастности к убийству А. других лиц.

В протесте заместителя Генерального прокурора РФ - Главного военного прокурора утверждается что, вопреки выводам Военной коллегии Верховного Суда, изложенным в кассационном определении, версия Т. о его непричастности к убийству А. тщательно проверена органами предварительного следствия и судом первой инстанции.

В частности на предварительном следствии, с участием адвокатов, и в судебном заседании Т. давал последовательные показания об обстоятельствах своего появления на квартире А., возникшей между ним и потерпевшей ссоре, о том, как он нанес удар А. деревянным стулом по голове, а когда она потеряла сознание, связал ей руки проводом и накинул на голову подушку.

Допрошенный в качестве обвиняемого с участием адвоката Т. пояснил, что он не может безоговорочно утверждать, что не душил А., поскольку не помнит этого. В судебном же заседании он изменил свои показания, пояснив, что А. не душил и проверял у нее пульс перед уходом из квартиры.

Поскольку престарелая А. находилась со связанными руками и в бессознательном состоянии с подушкой на голове, заявление не имеющего медицинского образования Т. о проверке пульса является сомнительным и его следовало оценивать критически.

В ходе предварительного следствия Т. не мог точно пояснить, когда он покинул квартиру А. После ознакомления его 17 марта 2000 г. с заключением судебно-медицинского эксперта о результатах исследования трупа в суде Т. начал заявлять, что после происшедшего находился в квартире А. 1,5-2 часа, обдумывая случившееся, а затем похитил из квартиры джинсы, рубашку, футболку, кроссовки, сумку, выбросил вещи, хранившиеся в шкафах в большой и маленькой комнате, умылся и вышел из дома около 20 часов 26 августа 1999 г.

С учетом этих данных вывод судебно-медицинского эксперта о времени наступления смерти А. является предположительным и не может расцениваться как алиби Т. Фактически не установлено и время убытия Т. из квартиры, поскольку его никто не видел. Сам же Т. давал на этот счет непоследовательные и противоречивые показания и, к тому же, в соответствии со ст. 80 ч. 2, ст. 71 УПК РСФСР, заключение эксперта не является обязательным для суда. Оно не имеет заранее установленной силы и должно оцениваться в совокупности с иными доказательствами.

В протесте отмечается также, что в связи с давностью происшедшего реально осуществить указание суда кассационной инстанции об установлении точного времени ухода Т. из квартиры А. путем допросов водителей маршрутных такси, которые могли подвозить его 26 августа 1999 г. после 20 часов до станции Голутвин практически невозможно.

Кроме того, показания Т. свидетельствуют о его осведомленности в таких деталях убийства А. и кражи имущества, которые были известны лишь лицу, причастному к их совершению.

Заявление Т. о том, что он не душил А. руками и она к моменту ухода из квартиры была жива опровергаются его собственными показаниями, которые приведены выше, и другими материалами дела и, в частности показаниями задерживавшего Т. 1 ноября 1999 г. работника милиции С., которому Т. рассказал, что сдавливал руками горло А. и давил при этом коленом на ее грудь, что объективно подтверждается заключением судебно-медицинского эксперта.

Согласно протоколам осмотра места происшествия и следственного эксперимента с участием Т., труп А. был обнаружен там и в той же позе, где он оставил его с подушкой на голове. То, что подушка, которой была задушена потерпевшая и другие, указанные в кассационном определении следы, не были исследованы не влияет на достаточность доказательств и не может быть признано основанием для отмены приговора. К тому же, каких-либо данных о том, что на дверце полки в прихожей обнаружены следы крови в материалах дела нет, не имелось у А. и телесных повреждений, связанных с наружным кровотечением.

Противоречит материалам дела и утверждение в определении суда кассационной инстанции о непроведении следственных действий, позволяющих с достоверностью исключить причастность к преступлению обнаружившего труп родственника погибшей Ч. и его знакомых.

Т. обоснованно признан Московским окружным военным судом виновным в краже из квартиры А. вещей сослуживцев, изъятых у него при задержании. Поскольку же в судебном заседании не было добыто каких-либо доказательств, свидетельствующих о хищении из квартиры А. иных вещей, суд первой инстанции законно и обоснованно исключил из его обвинения хищение этих вещей.

В ходе предварительного следствия не установлена причастность иных лиц к хищению имущества из квартиры А., между тем суд кассационной инстанции в нарушение требований ч. 2 ст. 352 УПК РСФСР неправомерно сделал вывод о виновности в хищении имущества из квартиры А. иных лиц и дал указание установить их.

Показания свидетеля Д. о том, что около 2-х часов ночи 27 августа 1999 г. она из своей квартиры слышала, что кто-то поднимался наверх к квартире А. исследованы судом. Производство следственного эксперимента на слышимость, о чем дал указание суд кассационной инстанции, не вызывается необходимостью, поскольку установлено, что Д. не могла точно определить к какой именно лестничной площадке верхнего этажа подходил человек, шаги которого она слышала.

Кроме того, по делу установлено, что на момент обнаружения трупа А. в 13 часов 27 августа 1999 г. дверь в ее квартиру была закрыта на замок, а ключ от нее пропал. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что закрыть ее могло только лицо, находившееся в квартире, а посторонний человек проникнуть в нее не мог.

Результаты заключения криминалистической экспертизы наложения частиц на фартуке и джемпере А. с кителя Т. положены в основу обвинения в совокупности с иными исследованными судом доказательствами. При этом установлена общая родовая принадлежность обнаруженных на одежде А. волокон с волокнами ткани кителя Т.

Поскольку Т. не отрицал соприкосновения с А., указание кассационной инстанции о необходимости проведения экспертного исследования и установления индивидуальных признаков ткани, из которой был пошит китель Т. и кителей остальных сослуживцев, хранивших у нее вещи, является излишним.

Таким образом, указывается в заключение протеста, по делу собраны достаточные доказательства для правильного и объективного его разрешения. Возможность собирания дополнительных доказательств исчерпана, в связи с чем решение Военной коллегии Верховного Суда о направлении дела на новое расследование необоснованно и подлежит отмене.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации находит протест не подлежащим удовлетворению по следующим основаниям.

Предъявляя Т. обвинение в умышленном убийстве А., органы предварительного следствия исходили из объяснений осужденного о том, что он находился в квартире А., где в возникшей ссоре ударил ее стулом по голове и после того как она потеряла сознание связал ей руки и положил на голову подушку, а также из заключения судебно-медицинского эксперта о наличии на теле А. множественных телесных повреждений и наступления ее смерти от механической асфиксии.

Кроме того, в квартире потерпевшей были обнаружены пакет с вещами Т., отпечатки его пальцев на картонной коробке, на одежде А. волокна ткани сходные по общим родовым признакам с волокнами ткани, из которой был пошит принадлежавший Т. китель, а работники милиции Б. и С. показали в ходе предварительного следствия и в судебном заседании о том, что Т. якобы рассказывал им об обстоятельствах убийства А. после его задержания.

Вместе с тем в ходе следствия были оставлены без проверки доводы Т. о том, что лишать жизни А. он не хотел, ее не душил и, покидая квартиру, убедился, что у потерпевшей имеется пульс.

Объективно эти объяснения Т. не противоречили заключению судебно-медицинского эксперта о том, что смерть А. наступила более 6, но менее 12 часов на момент осмотра трупа на месте его обнаружения проведенного 27 августа 1999 г. в 15 часов 50 мин., т. е. уже после того, как Т. по его же показаниям покинул квартиру.

При таких обстоятельствах органам предварительного следствия надлежало более тщательно проверить утверждения Т. о том, что он, покидая квартиру, оставил ее открытой и в нее могли проникнуть другие лица, которые и лишили жизни потерпевшую, на что обоснованно указала в своем определении Военная коллегия Верховного Суда РФ. Однако этого органами предварительного следствия сделано не было.

Доводы протеста о том, что Т. не мог объяснить точно, когда он покинул квартиру А. и изменил свои показания после ознакомления его с заключением судебно-медицинского эксперта материалам дела не соответствуют.

В частности, с заключением судебно-медицинского эксперта Т. ознакомлен впервые 5 ноября 1999 г. Однако сразу же после задержания в своем чистосердечном признании от 2 ноября того же года, т.е. еще до ознакомления его с заключением судебно-медицинского эксперта, он написал, что, связав руки А., он ушел в другую комнату, где просидел около часа.

Данное обстоятельство обязывало органы предварительного следствия установить когда же именно Т. покинул квартиру А.

Однако из дела усматривается, что не только при ознакомлении Т. с заключением судебно-медицинского эксперта, но и при проведении других следственных действий с его участием органы следствия не проверили в какое, конкретно, время Т. покинул квартиру А., сколько времени он затратил на проезд от места преступления до места своего жительства, кто, помимо Т., похитил часть вещей военнослужащих хранившихся на квартире у А., кто поднимался в ночь на 27 августа 1999 г. к квартире потерпевшей и могла ли это слышать свидетель Д., которая на предварительном следствии и в суде утверждала об этом. Хранились ли на квартире А. кителя других военнослужащих, из какой ткани они были пошиты и сходна ли эта ткань по родовым признакам с тканью, из которой пошит китель Т. Кому принадлежали обнаруженные на месте преступления следы пальцев рук, если они не принадлежали А., а также хранившим на квартире потерпевшей свои вещи П., Л., Ф. и соседу Е., т.е. не выяснены все обстоятельства, которые могли иметь существенное значение при постановлении приговора и позволяли бы с достоверностью исключить причастность к убийству потерпевшей других лиц.

Неправильным является и содержащееся в протесте утверждение о том, что в материалах дела отсутствуют данные о наличии на дверце полки в прихожей следов крови. Указанные данные содержатся в протоколе осмотра места происшествия от 27 августа 1999 г. (т. 1, л.д. 7 об.). Это вещественное доказательство с места происшествия изъято, но не исследовано.

Не соответствует материалам дела утверждение в протесте о том, что потерпевшая А. была обнаружена с подушкой на голове. Согласно упомянутому выше протоколу осмотра места происшествия, подушка находилась возле головы потерпевшей и была разорвана (т. 1, л.д. 6 об).

Между тем на предварительном следствии и в суде Т. последовательно утверждал, что он оставил подушку на голове потерпевшей.

Как она оказалась возле головы потерпевшей, кто ее разорвал и имеются ли на ней следы преступления органы следствия не проверили и с места происшествия ее не изъяли.

Ничем не мотивированы доводы протеста о том, что материалам дела не соответствует содержащееся в кассационном определении указание о необходимости проведения следственных действий, позволяющих исключить причастность к преступлению родственника погибшей Ч. и его знакомых.

Вместе с тем из дела усматривается, что подобные следственные действия планировались, однако в полном объеме они проведены не были.

Вопреки доводам протеста, не проверены должным образом показания свидетелей Б. и С.

Из материалов дела усматривается, что С. были известны обстоятельства убийства А. еще до встречи его с Т., в задержании которого он вместе с Б. принимал участие.

Кроме того, в показаниях Б. и С. об обстоятельствах убийства А. якобы ставших известными им от Т. имелись существенные противоречия. На очных же ставках с ними и в судебном заседании Т. категорически отрицал, что он рассказывал этим лицам о том, что именно он задушил А.

К тому же суд первой инстанции признал, что показания названных свидетелей не могут служить доказательством вины Т. во вменявшемся ему органами следствия разбойном нападении на А., так как они являются производными от показаний самого виновного. С такой позицией согласился и государственный обвинитель.

Что же касается утверждения в протесте о том, что за давностью происшедшего невозможно реально осуществить указания суда кассационной инстанции, то оно не может приниматься во внимание, поскольку органы следствия вообще не приступали к их исполнению.

Не является основанием для отмены кассационного определения и ссылка в протесте на заявление Т. на одном из допросов в ходе предварительного следствия о том, что он не может безоговорочно утверждать, что не душил А., поскольку этого не помнит, а также о сомнительности его утверждений о проверке им пульса потерпевшей перед уходом из квартиры.

В соответствии со ст. 49 Конституции РФ, каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке, неустранимые сомнения в виновности толкуются в его пользу.

Таким образом оснований для отмены определения Военной коллегии Верховного Суда РФ не имеется.

Руководствуясь ст. 378 п. 1 УПК РСФСР, Президиум Верховного Суда Российской Федерации постановил:

протест Заместителя Генерального прокурора Российской Федерации - Главного военного прокурора по делу в отношении Т. оставить без удовлетворения.