О частичной уступке патента на изобретение (В.И. Еременко, В.Н. Евдокимова, "Адвокат", N 3, март 2009 г.)

О частичной уступке патента на изобретение

Принятие части четвертой Гражданского кодекса РФ, в которой урегулированы права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, породило множество комментариев и публикаций, которые не равнозначны по своей значимости.

Публикации В.Ю. Джермакяна, одного из самых вдумчивых и авторитетных авторов, в целом отличаются глубиной анализа и достоверностью выводов. Впрочем, одна из них, посвященная вопросу о частичной уступке патента, на наш взгляд, не вполне соответствует тому высокому научному уровню, которого достиг уважаемый автор. Речь идет о статье под названием "Возможна ли частичная уступка патента?"*(1), в которой В.Ю. Джермакян пытается опровергнуть наш вывод о том, что отныне на законодательном уровне не допускается передача, например, одного из пунктов формулы изобретения или какой-либо части перечня существенных признаков промышленного образца с сохранением остальных пунктов или частей у патентообладателя - передающей стороны договора*(2), а также аналогичное мнение, высказанное О.А. Городовым*(3).

В своих рассуждениях уважаемый автор приходит к выводу, что признак неделимости объема прав, удостоверенных патентом, не может толковаться так узко, и приводит в обоснование своего вывода ряд аргументов, которые целесообразно рассмотреть, следуя их изложению.

Во-первых, наш оппонент утверждает, что такой (узкий) подход "противоречит норме, определяющей установление правонарушения при несанкционированном использовании изобретения или полезной модели, когда последние считаются использованными, если продукт содержит, а в способе использован каждый признак, приведенный в независимом пункте формулы. Иными словами, когда для установления правонарушения учитывается объем, удостоверенный не всей формулой, а только ее независимым пунктом, который содержит самодостаточный в отношении конкретного результата интеллектуальной деятельности объем прав" (курсив авт.).

В указанном случае В.Ю. Джермакян не учитывает то обстоятельство, что уступка патента и нарушение патента (контрафакция), - это различные институты патентного права, в отношении которых предусмотрены различные правовые режимы регулирования. Поэтому нельзя механически переносить правила, предусмотренные для одного правового института, в сферу действия другого правового института.

Одна из особенностей правового регулирования нарушения патента (контрафакции) - повышенная охрана (ввиду тяжести этого правонарушения) исключительного права патентообладателя, что выражается, кроме прочего, в сравнительно упрощенном порядке квалификации контрафакции (для установления правонарушения можно учитывать не весь объем патентной формулы, достаточно ее независимого пункта).

В сфере передачи технологии, в частности в сфере уступки патента (по новой терминологии - отчуждение исключительного права на изобретение, полезную модель, промышленный образец)*(4), законодатель не счел целесообразным предоставлять патентообладателю такой широкий спектр правомочий, доходящий до пределов частичной уступки патента в форме отчуждения одного из пунктов формулы комплексного изобретения (т.е. группы изобретений) с сохранением остальных пунктов у патентообладателя.

Следует особо отметить, что только такой подход известен в мировой патентной практике, во всяком случае, в государствах с развитым правопорядком.

Во-вторых, наш оппонент путем толкования положений п. 1 ст. 1234 ГК РФ, в котором идет речь о договоре об отчуждении исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации, и п. 1 ст. 1225 ГК РФ, где изложен закрытый перечень результатов интеллектуальной деятельности или средств индивидуализации, приходит к ошибочному выводу о возможности отдельной уступки независимого пункта формулы на группу изобретений, которые можно использовать независимо друг от друга. Именно такую уступку В.Ю. Джермакян называет частичной уступкой патента и доказывает ее возможность и необходимость путем толкования упомянутых выше положений Гражданского кодекса РФ.

Аргументация уважаемого автора довольно-таки проста. Сначала он задается вопросом: что является результатом интеллектуальной деятельности в соответствии с частью четвертой ГК РФ? По его мнению, однозначный ответ содержится в п. 1 ст. 1225, согласно которому результатами интеллектуальной деятельности являются в том числе изобретения, полезные модели, промышленные образцы. Наш оппонент обращает особое внимание на то обстоятельство, что результаты указаны во множественном числе и на этом, по сути, строит всю свою аргументацию: "Если результатами являются, например, изобретения, то одно изобретение является результатом, два изобретения - двумя результатами, три изобретения - тремя результатами и т.д.".

Далее следует такой вывод: "Если самостоятельных результатов несколько и каждый из них обременен "своим" объемом прав, независимым от объема прав других результатов, правообладатель такого комплекса результатов, в частности патентообладатель, не может быть связан условием обязательной передачи прав на все результаты в "полном" объеме только одному приобретателю".

Приведенная аргументация является ярким примером не только расширительного, но, по сути, "безбрежного" толкования норм права, доходящего до попытки создания новой правовой нормы.

На самом деле в двух названных статьях ГК РФ в процессе нормотворчества применены различные приемы юридической техники: в перечне результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации (п. 1 ст. 1225) используется множественное число, а в норме об отчуждении исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (п. 1 ст. 1234), - единственное число. Далее, в отдельных главах части четвертой ГК РФ, говорится об отчуждении исключительного права на конкретный результат интеллектуальной деятельности (например, ст. 1365 "Договор об отчуждении исключительного права на изобретение, полезную модель или промышленный образец") или на конкретное средство индивидуализации (например, ст. 1488 "Договор об отчуждении исключительного права на товарный знак").

Показателем того, как не следует при толковании норм права части четвертой ГК РФ ориентироваться на такие факторы, как единственное или множественное число исследуемого объекта, является ст. 1232 "Государственная регистрация результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации", но при этом по всему тексту этой статьи, во всех семи ее пунктах речь идет о государственной регистрации результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации. Вполне очевидно, что здесь законодатель допустил некоторую небрежность.

Следует признать, что толкование нашим оппонентом ст. 1225 и 1234 ГК РФ построено на весьма зыбкой почве. В связи с этим приходится только гадать, является такое толкование результатом непреднамеренного нарушения правил логики в процессе рассуждения по причине логической небрежности или неосведомленности (такие ошибки называют паралогизмами) либо это преднамеренное нарушение логических правил с целью введения в заблуждение оппонентов и читателей (такие ошибки называют логическими уловками, или софизмами).

В-третьих, В.Ю. Джермакян, ссылаясь на норму п. 1 ст. 1488 ГК РФ о возможности частичного отчуждения исключительного права на товарный знак, указывает: "_данная норма однозначно подтверждает, что полный объем рассматривается только в отношении тех прав, которые безболезненно для других могут быть выделены из комплекса прав, предоставленных правообладателю в одном охранном документе", т.е., по сути, он предлагает применять по аналогии норму п. 1 ст. 1488 к правоотношениям по частичной уступке патента в его понимании этой проблемы.

Далее наш оппонент утверждает, что в отношении товарных знаков не может существовать данная частная норма, позволяющая частичную уступку конкретных товаров и услуг, если она противоречит общей норме, приведенной в п. 1 ст. 1234 ГК РФ, поскольку общая норма действует в отношении любых результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, предусмотренных частью четвертой ГК РФ. Здесь В.Ю. Джермакян допустил серьезную юридическую ошибку, поскольку не учел правило соотношения общей и специальной нормы (или общего и специального закона). Положения главы 76 ГК РФ, в частности п. 1 ст. 1488, соотносятся с нормами, установленными в ст. 1234, как специальные нормы с общими нормами.

При конкуренции правовых норм, т.е. в случае противоречия предписаний, содержащихся в одном и том же нормативном правовом акте, подлежит применению специальная, а не общая норма. Такая конкуренция всегда разрешается в пользу специальной нормы, поскольку последняя имеет приоритет перед общей нормой. Здесь действует давно и безусловно признанный принцип lex specialis derogat generali (специальный закон отменяет действие общего закона).

Попутно отметим, что имеются также примеры другой крайности, когда вообще не признают возможность частичной уступки исключительного права, в том числе исключительного права на товарный знак.

Так, в литературе иногда встречаются ошибочные утверждения о том, что Гражданский кодекс РФ исходит из неделимости исключительного права на товарный знак. Авторы используют следующую мотивацию: по договору об отчуждении исключительное право на товарный знак подлежит передаче "в полном объеме"*(5) Однако в данном контексте термин "в полном объеме" означает, что исключительное право на товарный знак передается приобретателю в объеме всех правомочий, которые имел сам правообладатель, но при этом в отношении либо всех товаров, либо части товаров, для индивидуализации которых он зарегистрирован. Если исключительное право на товарный знак передается в полном объеме в отношении только части товаров, - это случай частичной уступки или делимости исключительного права на товарный знак.

В-четвертых, наш оппонент ошибочно предполагает возможность частичной уступки евразийского патента как одну из форм обременения патента правами третьих лиц на том основании, что "в действующих документах ЕАПВ такого непосредственного запрета нет"*(6).

Здесь также можно отметить непонимание В.Ю. Джермакяном правовых аксиом, действующих в той или иной отрасли права. К числу самых распространенных заблуждений относится утверждение, что во всех отраслях права действует одна и та же правовая аксиома в сфере дозволения: разрешено все, что не запрещено. Однако данная правовая аксиома действует в сфере частного права, в частности в сфере гражданского права. И хотя право на уступку патента является субъективным гражданским правом, сама уступка этого права осуществляется в рамках процессуальных норм в связи с регистрацией передачи этого права в ЕАПВ или соответствующего договора в Роспатенте, т.е. в сфере административного, а значит, публичного права. Следует особо отметить, что в сфере публичного права действует иная правовая аксиома: разрешено только то, что указано в законе.

Таким образом, ни в ЕАПВ, ни в Роспатенте нет правовых оснований для регистрации частичной уступки патента в той форме, в какой эта уступка предложена В.Ю. Джермакяном (уступка отдельных пунктов патентной формулы на группу изобретений). Возможность такой уступки появится только в случае принятия специальной нормы соответственно в нормативных правовых актах Евразийской патентной организации и в главе 72 "Патентное право" части четвертой ГК РФ. Примером такой нормы может служить п. 1 ст. 1488, предусматривающий частичное отчуждение исключительного права на товарный знак. Любые иные решения, в том числе основанные на сомнительных толкованиях правовых норм, вряд ли найдут практическое применение.

В заключение представляется целесообразным ответить на следующий вопрос: а возможна ли частичная уступка патента в иной форме, нежели та, которая предложена нашим оппонентом? Ответить следует утвердительно, используя аргументацию, которая приводилась нами ранее.

Поскольку ГК РФ не содержит положений, ограничивающих количество сообладателей патента, ничто не препятствует передаче исключительного права на изобретение, полезную модель или промышленный образец в части прав, принадлежащих одному из сообладателей патента, так как взаимоотношения лиц, которым исключительное право принадлежит совместно, определяется соглашением между ними (п. 3 ст. 1229). Моделью таких взаимоотношений является договор об отчуждении патента, в результате которого изменяется состав его сообладателей.

В юридической литературе*(7) достаточно полно освещены варианты так называемой частичной уступки права на патент:

- уступка одним из сообладателей принадлежащей ему части прав на патент;

- уступка сообладателем патента принадлежащей ему части прав сообладателю (сообладателям) патента;

- уступка каждым из сообладателей части прав на патент третьему лицу (лицам).

Следует особо отметить, что именно такая форма частичной уступки патента присуща практике государств с развитым правопорядком.

В.И. Еременко,

доктор юридических наук

В.Н. Евдокимова,

кандидат юридических наук

-------------------------------------------------------------------------------------

*(1) Патенты и лицензии. 2008. N 8. С. 28- 32.

*(2) Изобретательство. 2008. N 3. С. 2.

*(3) Гаврилов Э.П., Городов О.А., Гришаев С.П. и др. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть четвертая (постатейный). - М.: ТК Велби, 2007, С. 369.

*(4) Далее в целях сокращения будет использоваться только термин "изобретение".

*(5) Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского. - М.: Статут, 2008. С. 664- 665.

*(6) ЕАПВ - Евразийское патентное ведомство.

*(7) См.: Евдокимова В.Н. Правовая квалификация договоров о передаче технологий: проблемы и решения // Патенты и лицензии. 2004. N 8. С. 32- 44.