Стригунова Д.П. О правовой природе автономии воли сторон в сфере правового регулирования международных коммерческих договоров (под общ. ред. С.Д. Могилевского, М.А. Егоровой) // Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. Юридический факультет им. М.М. Сперанского. - "Юстицинформ", 2016 г.

О правовой природе автономии воли сторон в сфере правового регулирования международных коммерческих договоров

Стригунова Д.П.,

заместитель заведующего кафедрой

предпринимательского и трудового права

Государственного университета управления,

докторант кафедры предпринимательского

и корпоративного права юридического факультета

им. М.М. Сперанского Института права и национальной

безопасности ФГБОУ ВО "Российская академия

народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ",

кандидат юридических наук, доцент

Автономия воли является одним из важнейших понятий частного права, где она понимается как свободное усмотрение участников частноправовых отношений. Автономия (свобода) воли участников частноправовых отношений составляет принципиальное условие функционирования всей частноправовой сферы, выступая в качестве одного из основных принципов частного права и признаков, позволяющих разграничить области частного и публичного права*(1).

Свободное усмотрение означает способность и возможность лиц самостоятельно и свободно формировать и проявлять свою волю, в том числе при заключении договоров. В соответствии с п. 2 ст. 1 ГК РФ физические и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе, т.е. по своему усмотрению, на основании автономии воли. Так, участники предпринимательской деятельности вправе выбирать вид предпринимательской деятельности, которой они желают заниматься, вправе выбирать организационно-правовую форму, в которой они намереваются осуществлять свою деятельность. Полагаем, что в понятие свободного усмотрения (автономии воли) вписывается и возможность сторон частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом, избирать применимое к ним право.

В сфере внутреннего материального правового регулирования гражданско-правовых договоров, не осложненных иностранным элементом, автономия воли (свобода усмотрения), прежде всего, связывается со свободой договора. В области правового регулирования международных коммерческих договоров автономия воли (свобода усмотрения), помимо собственно свободы договора, реализуемой в рамках применимого материального права, включает также и свободу выбора применимого к международному коммерческому договору права.

С позиции международного частного права автономия воли представляет собой один из основополагающих принципов и понимается как свобода выбора права для регулирования отношений с иностранным элементом*(2), в том числе возникающих из заключенных сторонами международных коммерческих договоров. Исследованию ее правовой природы посвящено дальнейшее исследование.

В литературе высказываются различные мнения относительно того, где и когда возникла автономия воли как институт международного частного права. Некоторые специалисты находят ее подтверждение в довольно древних источниках, доказывающих, по их мнению, существование принципа автономии воли. Например, известный американский коллизионист С. Симеонидес в качестве первого исторического примера использования принципа автономии воли называет указ, датированный 120-118 гг. до н.э., который был издан на территории завоеванного греками Египта*(3). Более распространенным является мнение о том, что автономия воли в международном частном праве возникла в XVI веке, а ее автором является французский юрист Ш. Дюмулен*(4). И, наконец, высказывается мнение о том, что истинное происхождение автономии воли как института международного частного права следует связывать с именем известного итальянского юриста и политика XIX века П. Манчини*(5).

Институт автономии воли подвергался многократному исследованию в трудах отечественных и зарубежных ученых по международному частному праву. В разное время рассматриваемому институту свои работы посвятили Л.П. Ануфриева, А.В. Асосков, М.М. Богуславский, Г.К. Дмитриева, В.П. Звеков, В.А. Канашевский, Л.А. Лунц, О.Ю. Малкин, Д.Ф. Рамзайцев, А.А. Рубанов, В.Л. Толстых, С.В. Третьяков, Н.В. Тригубович, А.Г. Филиппов, Дж. Билль, М. Вольф, Д.К. Мосс, Л. Раапе и др. Однако до настоящего времени вопрос о правовой природе автономии воли в международном частном праве, в том числе применительно к международным коммерческим договорам, продолжает носить дискуссионный характер.

Существующие позиции относительно понимания правовой природы автономии воли могут быть классифицированы прежде всего на те из них, авторы которых признают автономию воли, то есть относятся к ней позитивно, и те, авторы которых относятся к автономии воли негативно или высказываются за ее значительное ограничение, по сути сводя ее на нет. Например, в зарубежном праве сторонниками неограниченной автономии воли являлись М. Вольф и А. Нуссбаум, а ее противниками были, например, Дж. Чешир и Батиффоль*(6). Признавая существование автономии воли, далее рассмотрим мнения ученых, позитивно относящихся к рассматриваемому институту.

Среди ученых, признающих автономию воли (так называемых "автономистов"), прежде всего необходимо выделить тех, кто определяет автономию воли через категории международного права и видит источник автономии воли в международном праве. Основоположником данной позиции считают П. Манчини*(7). Аналогичной ему позиции в зарубежной литературе придерживаются Недерер, А. Юнгер, Я. Крофоллер и др.*(8). В отечественной правовой науке данную позицию разделял Д.Ф. Рамзайцев, который считал, что допустимость заключения сторонами сделки принадлежащими к разным государствам, соглашения о выборе применимого к их отношениям права является проявлением международно-правового обычая*(9). Г.К. Дмитриева отмечает, что "даже если принцип автономии воли не закреплен во внутреннем праве какого-либо государства, он применяется на практике как норма права, сложившаяся в форме международно-правового обычая"*(10).

Иного мнения придерживается О.Ю. Малкин, который считает, что "обычаем не может признаваться правило, закрепленное в национальном праве государств, что произошло в середине ХХ века с автономией воли в отечественном праве"*(11), по этой причине он считает, что автономия воли не может считаться нормой международного обычного права.

Данную позицию в целом разделяет Н.В. Тригубович, считая отнесение автономии воли к нормам международного обычного права спорным. Свою позицию она объясняет тем, что для реализации автономии воли требуется, прежде всего, признание этого принципа государством в законодательном порядке, а также соглашение сторон о выборе права, выраженное тем или иным способом. При применении обычных норм, пишет Н.В. Тригубович, подобные требования отсутствуют. "Если национальная правовая система не признает принципа автономии воли, то суд вряд ли будет ссылаться на автономию воли как на международный обычай, поскольку всеобщее признание этого принципа выражается через законодательное его закрепление"*(12).

Аналогичного во многом мнения придерживается А.В. Асосков, который отмечает, что международные акты, касающиеся автономии воли, в целом не поддерживают теорию о том, что она является принципом международного права в значении ст. 38 Статута Международного суда ООН. В обоснование своей позиции он приводит норму преамбулы Резолюции Института международного права 1991 г. "Об автономии воли сторон в международных контрактах между частными лицами и организациями", в которой автономия воли названа одним из основополагающих принципов международного частного права. Очевидно, пишет А.В. Асосков, признание определенного явления принципом международного частного права не может быть приравнено к наделению этого явления статусом общепризнанной нормы международного публичного права"*(13).

В настоящее время принцип автономии воли как свобода выбора права, применимого к договору с иностранным элементом, получил закрепление в целом ряде международных соглашений и национальном законодательстве государств. Так, указанный принцип получил отражение в Кодексе Бустаманте 1928 г., Гаагской конвенции о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г., Гаагской конвенции о праве, применимом к агентским соглашениям, 1978 г., Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г. и пришедшем ей на смену Регламенте "Рим I", Венской конвенции о договорах международной купли-продажи 1980 г., Гаагской конвенции о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г., Межамериканской конвенции о праве, применимым к международным контрактам 1994 г. и др. Данный принцип предусмотрен также в международных соглашениях, заключенных в рамках СНГ: Киевском соглашении о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности 1992 г., Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г., одноименной Кишеневской конвенции 2002 г., а также в двусторонних соглашениях о правовой помощи. Кроме того, большинство стран допускают применение принципа автономии воли во внутреннем законодательстве, в частности, Австрия, Азербайджан, Венгрия, Вьетнам, Венесуэла, Грузия, КНР, Польша, Россия, Турция, Швейцария, ФРГ, Эстония и др.*(14)

Вместе с тем, в некоторых государствах изначально признавалась ограниченная автономия воли сторон. Например, в соответствии с английским правом, стороны договора вправе избрать применимое к договору право, однако таким правом "должно быть право страны, на которую выбранные привязки указывают как на страну локализации договора"*(15). Однако с момента введения в действие Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г., а затем и Регламента "Рим I", применяемом в том числе и в Англии, английские суды вынуждены пересматривать свою позицию в соответствии с указанными документами и принимать во внимание выраженную сторонами волю сторон по выбору права, не только связанного с договором.

В праве США ограниченная автономия воли получила закрепление во Втором своде коллизионного права 1971 г. (The Second Restatement on the Conflict of Laws), а также Единообразном торговом кодексе США 1962 г. Restatement 1971 г., хотя и не является источником права, однако обладает значительным авторитетом и на него имеются ссылки в целом ряде судебных решений, выносимых в США*(16). В соответствии с указанными документами выбор права сторонами договора возможен, но только такого, которое связано с договором.

В законодательстве других стран, например, Ирана автономия воли вообще не допускается. В соответствии с международным частным правом Ирана коллизионный выбор права сторонами невозможен, если контракт заключен на территории Ирана, или хотя бы одной из сторон контракта является иранское физическое или юридическое лицо (либо вне зависимости от места заключения контракта), если объект сделки расположен на территории Ирана*(17).

Таким образом, если спор из международного коммерческого договора с участием иранского лица будет рассматриваться на территории Ирана, выбор сторонами договора права не будет признан иранским судом. Аналогичным образом, если спор из международного коммерческого договора будет рассматриваться в суде США, выбор сторонами права, не связанного с международным коммерческим договором, может не признаваться судом.

С теоретической и практической точки зрения немаловажной при этом является проблема определения того права, по которому должна решаться допустимость автономии воли сторонами международного коммерческого договора. В литературе предлагается несколько вариантов решения данной проблемы. Например, А.В. Асосков полагает, что вопросы о допустимых пределах коллизионного выбора должны решаться по праву страны суда*(18). Иного мнения на этот счет придерживается М.М. Богуславский, считая, что возможность выбора права должна допускаться правом соответствующих государств, в которых находятся предприятия сторон или же международным договором соответствующих государств*(19). Дж. Чешир и П. Норт признают, что вопрос о законности выбора права должен решаться в соответствии с объективно связанным правом, свойственным самому договору*(20).

Представляется возможным согласиться с М.М. Богуславским в том, что касается вопроса допустимости автономии воли сторон на основе применимых к международному коммерческому договору международных соглашений, содержащих нормы о выборе права. Помимо применимых международных соглашений, содержащих нормы о выборе права, как было показано на примере Ирана и США, допустимость выбора права сторонами международного коммерческого договора будет решаться скорее по праву страны суда, рассматривающего спор (lex fori), нежели по применимому к такому договору праву (lex contractus). Безусловно, в данном случае может возникнуть вопрос о том, что некоторые международные коммерческие договоры не ведут к возникновению спорной ситуации и обращению в суд. С другой стороны, на стадиях заключения и исполнения договора часто неизвестно в суде какой страны (например, истца или ответчика) будет рассматриваться спор. Однако сторонам международных коммерческих договоров уже на стадии из заключения важно понимать, могут ли они осуществить выбор применимого к их договору права, и каким образом он может быть ограничен.

Вполне возможно, что наиболее простым решением указанных проблем является обращение не в государственные суды, а международные коммерческие арбитражи, которые, как правило, придерживаются неограниченной автономии воли сторон, позволяя сторонам международных коммерческих договоров избирать в качестве lex contractus не только нормы национального права, но и источники "lex mercatoria". Например, в соответствии с ч. 1 ст. 28 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже"*(21) третейский суд разрешает спор в соответствии с теми нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. При этом, как подчеркивает О.Ю. Малкин, "выражение нормы права имеет более широкое содержание чем "право" государства, позволяя сторонам оговаривать применение вненациональных источников, т.е. документов, разработанных на международном уровне и не предполагающих одобрения государствами"*(22).

Возвращаясь к проблеме определения права, по которому должна определяться допустимость автономии воли сторон, отметим, что принцип автономии воли может решаться не только по lex fori, но и по lex arbitri. Отмечая тот факт, что международный коммерческий арбитраж применяет те нормы, которые сочтет подходящими для разрешения спора, часто не завися от какой-либо правовой системы, вместе с тем заметим, что институциональный арбитраж часто использует коллизионные нормы страны места рассмотрения спора, как это делает, например, МКАС при ТПП РФ, применяя отечественное коллизионное законодательство, по которому, очевидно, будет решаться вопрос о допустимости автономии воли сторон в международном коммерческом договоре.

Следовательно, суд и арбитраж должны решать вопрос о возможности применения принципа автономии воли сторон к международному коммерческому договору на основе lex fori / lex arbitri с учетом международных соглашений, применимых к существу спора и содержащих нормы о выборе права. Кроме того, при определении допустимости автономии воли в конкретных международных коммерческих сделках определенную роль может сыграть также право страны участника сделки, которое ограничивает или вовсе не допускает автономию воли в договорах с участием указанных лиц. Аналогичным образом, на наш взгляд, и стороны международных коммерческих договоров при решении вопроса о возможности выбора права должны учитывать: а) нормы права страны суда или арбитража, где может быть рассмотрен возникший из международного коммерческого договора спор; б) нормы международных соглашений, применимых к данному международному коммерческому договору, содержащие правила о выборе права; в) нормы права участников международных коммерческих договоров в части запрета или ограничения автономии воли к международным коммерческим договорам, заключенным с их участием.

Таким образом, принцип автономии воли сторон закреплен в подлежащих применению к международным коммерческим договорам международных правовых актах и национальном законодательстве. Между тем, помимо названных правовых актов в настоящее время рассматриваемый принцип получил также отражение в международных нормативных актах рекомендательного характера, таких например, как проект Гаагских принципов по выбору права в международных коммерческих договорах 2014 г. (ст. 2)*(23). Как сказано в п. 1.8 указанного документа, он не является ни обязывающим документом, ни модельным законом, а скорее необязательным сводом принципов, которые разработчики Принципов предлагают государством внедрить в свое внутреннее законодательство в наиболее подходящем для себя виде. При этом указанные Принципы могут применяться наряду с другими правовыми инструментами, такими как Регламент "Рим I" и Межамериканская конвенция 1994 г. В целом по своей правовой природе рассматриваемые Принципы, как сказано в п. I.10, дополняют растущее число необязательных инструментов, разрабатываемых другими организациями, и по сути могут быть отнесены к lex mercatoria.

Вместе с тем, согласно указанным Принципам и с учетом их правовой природы, автономия воли может рассматриваться не как международный правовой обычай, а скорее как обычай lex mercatoria (международный коммерческий (торговый) обычай), получивший закрепление в указанном документе. При этом указанный документ может служить руководством не только для законодателей, создающих внутренние нормы международного частного права, но и международных коммерческих арбитражей при регулировании международных коммерческих договоров при помощи принципа автономии воли сторон.

С учетом изложенного представляется, что принцип автономии воли является не общепризнанным принципом международного публичного права, а принципом международного частного права, источником закрепления или происхождения которого является внутреннее законодательство государств, международные соглашения, содержащие нормы о выборе права, применимые к тому или иному международному коммерческому договору, а также источники "lex mercatoria".

Возвращаясь к рассмотрению теорий автономии воли сторон, приведем позиции второй группы ученых - "автономистов", которые считают, что автономия воли сама по себе является своеобразным источником права, "а потому соглашение о выборе применимого права для достижения своего юридического эффекта не нуждается в дополнительном санкционировании со стороны национального права того или иного государства"*(24). Подобной позиции придерживается в частности П. Най, который считает, что стороны могут сами решить, что их контракт вообще не имеет никакого применимого права, либо рассматривать в качестве такового lex mercatoria. Указанная позиция была подвергнута критике в работе А.В. Асоскова, который отметил, что "отказ от признания автономии воли в качестве международного обычая делает невозможным обоснование соглашения сторон о выборе применимого права в качестве самостоятельного правового источника..."*(25). Считаем, что соглашение о выборе права не может являться источником права, а является той внешней формой, в которой принцип автономии воли находит свое согласование у участников конкретного международного коммерческого договора.

Третья группа ученых - "автономистов" - видит источник закрепления автономии воли в национальном праве государства. При этом основная дискуссия, имеющая место внутри данной группы, состоит в том, является ли автономия воли институтом материального либо коллизионного права. Так, например, А.Н. Макаров считал, что автономия воли является принципом материального права*(26). По мнению С.В. Третьякова, юридическая конструкция автономии воли в международном частном праве основывается на специальном материально-правовом регулировании закона суда*(27).

Мнение о материально-правовой природе автономии воли разделяется А.В. Асосковым, который считает, что автономия воли имеет три проявления. Одним из проявлений автономии воли, по его мнению, является возможность участников гражданско-правового отношения свободно выбирать применимое право, которое полностью исключает действие того правопорядка, который считался бы применимым в отсутствие подобного выбора. Однако считая, что автономия воли в данном значении предназначена для решения коллизионной проблемы, в то же время А.В. Асосков полагает, что она является особым материально-правовым институтом, чьи нормы санкционируют соглашение сторон о выборе применимого права*(28).

По всей видимости, материально-правовой концепции автономии воли придерживается М.М. Богуславский, который считает, что "автономия воли сторон состоит в том, что стороны в договоре могут по своему усмотрению не только устанавливать условия и содержание договора, но и определять право, которое будет применяться к заключенному им договору"*(29). По мнению О.Ю. Малкина, М.М. Богуславский ставит условие о применимом праве в один ряд с условиями договора о количестве, качестве, цене и т.п. и, соответственно, на него также распространяется основополагающий принцип гражданского права - принцип свободы договора, заключающийся в том, что стороны вправе по своему усмотрению определять условия контракта*(30).

Вопрос о соотношении свободы договора и автономии воли как коллизионного института ставился, в частности, в работе Н.В. Тригубович*(31). Представляется возможным согласиться с мнением указанного автора о том, что принцип свободы договора, равно как и принцип автономии воли как свобода выбора применимого к договору права являются проявлением правовой свободы или, следуя нашей терминологии, свободы усмотрения (автономии воли в широком смысле). Следует согласиться также с Н.В. Тригубович в том, что принцип свободы договора является материально-правовым принципом, позволяющим сторонам определить условия и содержание договора. Реализуясь в рамках внутреннего материального права принцип свободы договора, на наш взгляд, не включает выбор права, применимого к договорам, содержащим иностранный элемент.

В тех случаях, когда речь идет о международных коммерческих договорах, для обозначения возможности сторон избирать применимое к ним право используется термин "автономия воли сторон" в специфическом, свойственном международному частному праву значении - как lex voluntatis. Позволяя сторонам избирать к их международному коммерческому договору применимое право, принцип автономии воли, как было верно подмечено Л.А. Лунцем и затем Н.В. Тригубович, выводит международные частноправовые отношения сторон "из сферы действия не только диспозитивных, но и императивных норм"*(32) национального права.

Принцип свободы договора как свобода для сторон определять условия и содержание договора при заключении международных коммерческих договоров также имеет место, но реализуется он, на наш взгляд, в рамках применимого к договору материального права, т.е. его объем и содержание зависят от подлежащего применению к договору права, в том числе избранного сторонами. При этом необходимо учитывать тот факт, что стороны в своем договоре могут изменить диспозитивные нормы применимого к их договору права, однако императивные нормы применимого права изменены сторонами быть не могут. В целом, при правовом регулировании международных коммерческих договоров принцип свободы договора оказывается зависимым от права, избранного сторонами договора вкупе с правом страны суда, допускающего в целом такой выбор. По этой причине с практической точки зрения сторонам международных коммерческих договоров целесообразнее вначале определять то право, которым будет регулироваться их договор, а затем в соответствии с применимым правом формулировать условия и содержание заключаемого международного коммерческого договора. Это позволит предотвратить ситуации, когда императивные нормы избранного правопорядка будут устранять действие договорных норм, что вряд ли желательно для сторон договора.

Третья группа ученых - "автономистов" - считает, что автономия воли имеет коллизионно-правовую природу. Свое мнение ученые данной группы объясняют тем, что с помощью автономии воли определяется применимое к договору право. Основоположником коллизионно-правовой концепции автономии воли считают Ф.К. фон Савиньи*(33).

Мнение о коллизионно-правовой природе автономии воли разделял Л.А. Лунц, который считал, что автономия воли представляет собой одно из коллизионных начал действующего права данного государства. Он писал, что автономия воли является не источником коллизионного права, а одной из коллизионных норм или одним из коллизионных институтов права, установленных внутренним правопорядком государства или его международными соглашениями*(34). При этом, как отмечал ученый, "принцип автономии воли сторон является исходным. Остальные начала разрешения коллизий являются презумпциями для тех случаев, когда из сделки нельзя вывести волю сторон, являющуюся первичным коллизионным критерием..."*(35). Тем самым он подчеркивал приоритетность автономии воли сторон по отношению к другим (объективным) коллизионным привязкам, считая, что она, по сути, представляет собой одну из разновидностей коллизионных норм генерального характера.

Коллизионная теория автономии воли находит широкую поддержку в зарубежной и отечественной литературе. Она разделяется М. Вольфом, Л. Раапе, В.П. Звековым, Г.К. Дмитриевой. Наиболее ярко свою позицию относительно коллизионно-правовой природы автономии воли в современном праве выражает В.Л. Толстых, считая, что "институт автономии воли - институт коллизионного регулирования. Как и коллизионная норма выбор права определяет статут договора. Как и коллизионная норма, выбор права препятствует столкновению правопорядков. Как и коллизионная норма, выбор права может порождать проблемы обратной отсылки, первичной квалификации и пр. Таким образом, заключает В.Л. Толстых, институт автономии воли закрепляет особые коллизионные нормы, привязкой которых является право, избранное сторонами"*(36).

Позиция авторов, усматривающих в автономии воли коллизионно-правовую природу, достойна поддержки. Действительно, как и коллизионная норма, lex voluntatis имеет привязку к праву, в данном случае избранному сторонами договора. Следует согласиться с Л.А. Лунцем в том, что использование привязки к праву, избранному сторонами договора, устраняет другие коллизионные привязки, которые объективно могли бы применяться к международному коммерческому договору. В этом можно увидеть значение автономии воли сторон как особой коллизионной привязки и основополагающего коллизионного института (принципа) международного частного права.

Будучи особой коллизионной привязкой, автономия воли отличается от объективных коллизионных привязок. На эту особенность было обращено внимание Н.В. Тригубович, которая отметила, что автономия воли не должна сводиться к определенному виду коллизионных привязок, и привела ряд критериев, отличающих автономию воли от иных коллизионных привязок*(37). С учетом ее мнения применительно к международным коммерческим договорам следует отметить, что автономия воли: 1) отличается от объективной коллизионной привязки наличием волевого момента при определении применимого к международному коммерческому договору права; 2) имеет более широкое содержание, нежели объективная коллизионная привязка, что проявляется, в частности, в том, что выбор применимого к договору права, как правило, не ограничен выбором права какой-либо конкретной страны, а также тем, что помимо выбора материального права в некоторых случаях возможен выбор коллизионного права, а также источников "lex mercatoria"; 3) имеет приоритетное по сравнению с другими привязками значение; 4) реализуется сторонами, а не судом (арбитражем).

В правовой науке высказываются и иные точки зрения в отношении понимания правовой природы автономии воли сторон. Так, некоторые ученые полагают, что автономия воли представляет собой самостоятельный правовой институт, сочетающий в себе коллизионную и договорную правовую природу*(38). А.Л. Маковский считает автономию воли самостоятельным правовым институтом, направленным на предотвращение коллизий, не отрицая в целом ее колизионно-правовой природы*(39). Особенную теорию в понимании автономии воли как самостоятельного правового института предложил А.А. Рубанов*(40).

С другой стороны, например, А.Г. Филиппов полагает, что автономия воли не является самостоятельным институтом международного частного права, а представляет собой органическое сочетание двух начал - коллизионного (по назначению) и принципа свободы договора (по способу реализации). При этом наиболее важным признаком он считает именно коллизионный характер данного института ввиду его принадлежности к сфере международного частного права*(41).

В результате анализа различных мнений ученых по вопросу о правовой природе и содержании принципа автономии воли сторон можно прийти к выводу о том, что автономия воли может трактоваться в широком смысле, свойственном частному праву в целом, и узком, специальном смысле, свойственном международному частному праву. С точки зрения частного права в целом автономия воли представляет собой свободу усмотрения, которая применительно к внутренним гражданско-правовым договорам связана со свободой договора, а применительно к международным коммерческим договорам - со свободой договора и свободой выбора применимого к договору права. В то время как свобода договора имеет материально-правовую природу и реализуется в рамках применимого материального права, свобода выбора применимого к договору права имеет коллизионно-правовую природу.

В сфере международного частного права свобода выбора применимого к договору права также именуется автономией воли сторон (автономия воли в узком смысле), представляя собой коллизионно-правовой принцип международного частного права, означающий возможность сторон по своему усмотрению выбирать право, применимое для регулирования международного коммерческого договора.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Гражданское право: В 4 т. Том I. Общая часть: учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. - 3-е изд. - М., 2004. - С. 10.

*(2) Напр.: Тригубович Н.В. Автономия воли в международном частном праве. Дисс. к.ю.н. - Саратов, 1999. - С. 15.

*(3) Цит. по: Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. - М.: "Инфотропик Медиа", 2012. - С. 21.

*(4) Об этом напр.: Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. - М.: ООО "Книгодел", 2005. - С. 109.

*(5) Об этом: Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. - С. 23.

*(6) Об этом: Лунц Л.А. Курс международного частного права: в 3 т. - М.: Спарк, 2002. - С. 213.

*(7) Цит. по: Вольф М. Международное частное право. - М.: Госюриздат, 1948. - С. 54.

*(8) Об этом: Тригубович Н.В. Ук. соч. - С. 19.

*(9) Рамзайцев Д.Ф. Договор купли-продажи во внешней торговле СССР. - М.: Внешторгиздат, 1961. - С. 53-55.

*(10) Международное частное право: учебник / Отв. ред. Г.К. Дмитриева. - 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Проспект, 2016. - С. 304.

*(11) Малкин О.Ю. Автономия воли во внешнеэкономических сделках. Дисс. к.ю.н. - М., 2005. - С. 12.

*(12) Тригубович Н.В. Ук. соч. - С. 18-19.

*(13) Асосков А.В. Ук. соч. - С. 30.

*(14) ГК РФ. Международное частное право. Постатейный комментарий к разделу VI / Под ред. П.В. Крашенинникова. - М.: Статут, 2014. - С. 102.

*(15) Чешир Дж., Норт П. Международное частное право. - М.: "Прогресс", 1982. - С. 247.

*(16) Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование. - М.: Волтерс Клувер, 2010. - С. 100.

*(17) Об этом: Андреева О.В. Об "автономии" воли в международном частном праве // Актуальные проблемы экономики и менеджмента: Сб. статей межвузовской научно-практической конференции. - Воронеж, Руна, 2013. - С. 6-7.

*(18) Асосков А.В. Ук. соч. - С. 47.

*(19) Богуславский М.М. Международное частное право: учебник. - 7-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма, ИНФРА-М, 2016. - С. 291.

*(20) Чешир Дж., Норт П. Ук. соч. - С. 252.

*(21) Закон РФ "О международном коммерческом арбитраже" N 5338-I от 7 июля 1993 г. // Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. N 32. Ст. 1240.

*(22) Международное частное право: Учебник. В 2 т. Т. 2: Особенная часть / Отв. ред. С.Н. Лебедев. Е.В. Кабатова. - М.: Статут, 2015. - С. 193.

*(23) The Draft Hague Principles on Choice of Law in International Commercial Conracts, Prel. Doc. N 6, art. 1(2) (Mar. 2014) // http://www.hcch.net/upload/wop/gap2014pd06_en.pdf. (дата обращения: 03.01.2016 г.)

*(24) Об этом: Асосков А.В. Ук. соч. - С. 31.

*(25) Асосков А.В. Ук. соч. - С. 31-33.

*(26) Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. - С. 110.

*(27) Третьяков С.В. Юридическая природа автономии воли в международном частном праве. Дисс. к.ю.н. - М., 2003. - С. 8-9.

*(28) Асосков А.В. Ук. соч. - С. 41-45.

*(29) Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. - М.: Юристъ, 2004. - С. 267.

*(30) Малкин О.Ю. Автономия воли во внешнеэкономических сделках. Дисс. к.ю.н. - М., 2005. - С. 12-13.

*(31) Тригубович Н.В. Ук. соч. - С. 24-25.

*(32) Лунц Л.А. Курс международного частного права. Общая часть. - М., 1973. С. 243; Тригубович Н.В. Ук. соч. - С. 24.

*(33) Лунц Л.А. Внешнеторговая купля-продажа (коллизионные вопросы). - М.: "Юридическая литература", 1972. - С. 21.

*(34) Лунц Л.А. Курс международного частного права: в 3 т. - М.: Спарк, 2002. - С. 212-213.

*(35) Лунц Л.А. Внешнеторговая купля-продажа (коллизионные вопросы). - С. 23-24.

*(36) Толстых В.Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. - Спб.: Изд-во Р. Асланова "Юридический центр Пресс", 2004. - С. 119.

*(37) Тригубович Н.В. Ук. соч. - С. 28.

*(38) Тригубович Н.В. Ук. соч. - С. 9; Малкин О.Ю. Ук. соч. - С. 19.

*(39) Иванов Г.Г., Маковский А.Л. Международное частное морское право. - М., 1984. - С. 26.

*(40) Рубанов А.А. Принцип автономии воли. - В кн.: Международное частное право. Современные проблемы. В 2 кн. Кн. 1/ Отв. ред. М.М. Богуславский. - М.: Наука, 1993. - С. 16-168.

*(41) Филиппов А.Г. Некоторые аспекты автономии воли в российском международном частном праве // В кн.: Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского. - М.: "Статут", 1999.