Квалификация хищений: момент окончания, безвозмездность, ущерб (П.С. Яни, журнал "Законность", N 12, декабрь 2015 г.)

Квалификация хищений: момент окончания, безвозмездность, ущерб

П.С. Яни,

доктор юридических наук, профессор

Журнал "Законность", N 12, декабрь 2015 г., с. 43-47.

В примечании 1 к ст. 158 УК одним из признаков хищения названо изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц.

Подобное описание в законе признаков видового состава хищения даёт возможность охватить им многочисленные случаи завладения чужим имуществом, в том числе безналичными денежными средствами: "Как мошенничество квалифицируется безвозмездное обращение лицом в свою пользу или в пользу других лиц денежных средств, находящихся на счетах в банках, совершенное с корыстной целью путем обмана или злоупотребления доверием (например, путем представления в банк поддельных платежных поручений, заключения кредитного договора под условием возврата кредита, которое лицо не намерено выполнять)"*(1).

Хищение путём изъятия имущества совершается в форме кражи, грабежа и мошенничества. При совершении этих преступлений виновный завладевает чужим имуществом, находившимся до этого во владении потерпевшего. Если же имущество было вверено виновному, он путём обращения его в свою пользу либо в пользу других, или, как их ещё называют, третьих, лиц, совершает хищение в форме присвоения либо растраты*(2).

Если лицо завладевает индивидуально определённой вещью (автомашиной, наручными часами, деньгами, номера банкнот которых известны или они могут быть индивидуализированы иным образом, и т.п.), собственник не теряет права собственности на эту вещь. Однако, если вещи определены только родовыми признаками, например, когда похищенное виновным зерно пересыпается в хранилище, в котором находится другое зерно такого же сорта и пр., похищенное теряет индивидуально-определённые качества, и предмет хищения переходит в собственность похитителя. В этом случае ввиду отсутствия соответствующего вещественного доказательства причинённый потерпевшему ущерб возмещается не посредством уголовно-процессуальной реституции (ч. 2 ст. 82 УПК), а путём возмещения причинённого потерпевшему ущерба.

Предложенную законодателем формулировку нельзя понимать в том смысле, что хищение может состоять исключительно в изъятии имущества, пусть даже этим причиняется ущерб собственнику, который лишается возможности владеть, пользоваться и распоряжаться вещью, извлекая из неё потребительскую пользу (например, при изъятии ценного прибора из цеха по сборке автомобилей и помещении его в тайник на территории этой коммерческой организации). В этом случае хищение не может считаться оконченным, поскольку посягатель или иное лицо ещё не приобрели возможность распорядиться чужим для них имуществом по своему усмотрению. Тогда как получение такой возможности, завершающее объективную сторону хищения, подразумевает не только изъятие, но и обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц.

Так же и определение действий как "обращение в пользу виновного или других лиц" следует применять с учётом всех иных признаков видового состава хищения, иначе им будет, к примеру, охвачено в том числе присвоение потерянных собственником вещей, хищением, однако, не являющееся ввиду непричинения подобными действиями собственнику ущерба.

Неисполнение следующих из договора имущественных обязательств, в частности кредитного договора, договора купли-продажи и т.д., состава хищения не образует, если речь не идёт об изъятии и (или) обращении чужого имущества в пользу виновного или других лиц. Например, по договору займа одна сторона (займодавец) передаёт в собственность другой стороне (заёмщику) деньги или другие вещи, определённые родовыми признаками, а заёмщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество других полученных им вещей того же рода и качества (ст. 807 ГК). Следовательно, если у лица, получающего предмет займа, нет умысла на его невозврат, то получение имущества не образует состава хищения ни в момент получения указанных вещей, ни когда лицо отказывается исполнять обязательства по данному договору, даже имея возможность их исполнить; в последнем случае следует учитывать, что переданные заёмщику вещи стали его собственностью, а не были ему вверены.

Умышленное неисполнение имущественных обязательств при наличии к тому и иных оснований может квалифицироваться по другим статьям УК, например по ст. 165, 177, 201 и др.

Из описания видового состава хищения может создаться впечатление, что данное преступление окончено при наступлении общественно опасных последствий в виде ущерба, как это определяет доктрина для квалификации преступлений с материальным составом. Тем не менее и теория уголовного права, и практика высшего судебного органа исходят из того, что моментом окончания хищения, за исключением разбоя и хищения вверенного имущества (а также вымогательства, если относить к хищениям и это преступление), является момент, когда "имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом)"*(3), "когда указанное имущество поступило в незаконное владение виновного или других лиц и они получили реальную возможность (в зависимости от потребительских свойств этого имущества) пользоваться или распорядиться им по своему усмотрению"*(4).

При определении названного момента окончания преступления нужно учитывать следующие обстоятельства.

Во-первых, "по смыслу закона хищение считается оконченным, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность распорядиться им по своему усмотрению. При этом не требуется, чтобы виновный фактически воспользовался этим имуществом. Имеет значение только то, что он, завладев чужим имуществом, получил такую возможность распорядиться им"*(5). Если предметом хищения становятся безналичные денежные средства, то "...с момента зачисления денег на банковский счет лица оно получает реальную возможность распоряжаться поступившими денежными средствами по своему усмотрению, например осуществлять расчеты от своего имени или от имени третьих лиц, не снимая денежных средств со счета, на который они были перечислены в результате мошенничества. В указанных случаях преступление следует считать оконченным с момента зачисления этих средств на счет лица, которое путем обмана или злоупотребления доверием изъяло денежные средства со счета их владельца, либо на счета других лиц, на которые похищенные средства поступили в результате преступных действий виновного"*(6). При зачислении похищенного имущества на счёт момент окончания связан с тем, в частности, что с этого момента виновный или иное лицо, в пользу которого было обращено чужое имущество, имея доступ к системе банк - клиент, получило реальную возможность распоряжаться поступившими денежными средствами по своему усмотрению*(7).

Во-вторых, в ряде случаев момент окончания хищения определяет возможность именно распорядиться - а не пользоваться! - противоправно изъятым имуществом. Например, когда похититель мобильного телефона пытается скрыться от сотрудников полиции, организовавших за ним погоню с целью задержать его непосредственно после изъятия указанной ценности из кармана собственника (и действительно, в скором времени похитителя задерживают), он может успеть произвести звонки с этого телефона, т.е. использовать телефон (раз использовал, стало быть, получил соответствующую реальную возможность). Однако грабёж, в который при указанных обстоятельствах "переросло" хищение, начатое как кража, в этом случае не может считаться оконченным.

В-третьих, если после изъятия имущества лицо получает возможность распорядиться вещью, лишь уничтожив её, выбросив, спрятав и т.д., то хищение ещё не окончено в силу того, что подобные действия нельзя определить как получение по отношению к чужому имуществу возможности, в терминологии Пленума, "распорядиться им с корыстной целью".

В-четвёртых, констатация момента окончания как получения соответствующей возможности, несмотря на её определение Пленумом как реальной, в известном смысле носит фикционный характер, что, в частности, проявилось в выработанном многолетней судебной практикой критерии окончания данного преступления как пересечения похитителем границы территории, на которой хранилось похищенное имущество: проходной завода, входной двери в квартиру, границ дачного участка и т.д.

Действительно, возможность для лица распорядиться именно с корыстной целью похищенными им ценностями далеко не всегда можно определить как реальную, а не потенциальную. Например, в случае, когда лицо в ночное время изымает из машины магнитолу, а затем хранит её у себя в квартире до утра, когда его задерживают сотрудники полиции. Тем не менее подобные хищения обычно признаются оконченными без выяснения вопроса о том, кому в принципе мог бы похититель указанную ценность продать. Вместе с тем в последние годы суды, в том числе и высший судебный орган, стали обращать большее внимание на необходимость установления для признания хищения оконченным факта получения похитителем именно реальной возможности пользоваться и распоряжаться чужим имуществом, во всяком случае, формальный критерий пересечения границы охраняемой территории ими уже не признаётся абсолютным*(8).

Вопрос о признании обсуждаемого преступления оконченным важен не только для решения вопроса о возможной квалификации хищения со ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК, но и, в частности, для установления границ, в пределах которых возможен добровольный отказ исполнителя (ст. 31 УК). Так, лицо, некоторое время хранившее изъятое им чужое имущество, но затем из-за довольно абстрактного страха уголовной ответственности (т.е. в отсутствие оснований для предвидения неизбежного и скорого раскрытия преступления и задержания этого лица), стыда или т.п. добровольно вернувшее это имущество, не будет подлежать уголовной ответственности, если будет установлено, что в указанный период у него отсутствовала реальная возможность распорядиться данным имуществом с корыстной целью и в силу свойств соответствующего предмета он не мог быть использован для извлечения из него потребительской пользы. Вместе с тем норму о добровольном отказе от доведения хищения до конца нельзя трактовать излишне широко.

Г. с целью завладения денежными средствами проник в квартиру А. Когда же хозяйка квартиры, неожиданно вернувшись, обнаружила его, Г. её убил, а затем ушёл из квартиры, ценности не изъяв. Верховный Суд разъяснил: "Действия Г. в части совершения хищения имущества А. представляют собой неоконченное преступление, поскольку они не были доведены до конца по не зависящим от него обстоятельствам. То обстоятельство, что после совершения убийства потерпевшей осужденный не продолжил поиски денежных средств в квартире потерпевшей, не свидетельствует о наличии у него добровольного отказа от совершения преступления, поскольку его первоначальные действия, направленные на тайное хищение чужого имущества, были прерваны не по его воле, а вынужденно, так как он был застигнут хозяйкой квартиры на месте преступления"*(9).

Признак безвозмездности нужно трактовать с учётом признака причинения собственнику изъятием имущества ущерба. Безвозмездность означает, что изъятие имущества не сопровождается одновременным предоставлением собственнику равноценного возмещения: "Не является хищением такое изъятие чужого имущества, которое не связано с причинением ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества, если лицо, совершившее изъятие, взамен полностью его оплачивает либо предоставляет иную равноценную компенсацию"*(10).

Щукин обвинялся в совершении мошенничества в отношении средств, полученных им по кредитному договору, но был оправдан. Соглашаясь с таким решением, Верховный Суд РФ, в частности, разъяснил: "К материалам дела приобщены оформленные в соответствии с требованиями закона договоры залога, с указанием предмета залога. Согласно договорам право проверять залоговое имущество предоставлено банку. Свидетель Е. показал, что он лично проводил проверку залогового имущества предприятий Щ., где количество товарно-материальных ценностей всегда превышало сумму кредита"*(11). Таким образом, даже если бы Щукин не собирался исполнять встречное обязательство, т.е. возвращать кредит, то всё равно приведённые обстоятельства не позволяли установить в содеянном признаки безвозмездности и направленности действий Щукина на причинение банку ущерба.

Виновный в момент противоправного изъятия может частично компенсировать собственнику причинённый изъятием имущества ущерб. Как эти обстоятельства влияют на размер хищения? Пленум Верховного Суда РФ в п. 25 постановления от 27 декабря 2007 г. N 51 разъяснил, что хищение имущества с одновременной заменой его менее ценным квалифицируется как хищение в размере стоимости изъятого имущества.

Опираясь на это разъяснение, высший судебный орган по уголовному делу о хищении нефти, говоря о признаке безвозмездности, указал: "Ссылки в надзорной жалобе на то, что нефтедобывающие общества получали возмещение себестоимости и даже определенную прибыль, не могут опровергнуть обоснованность вывода суда о наличии в содеянном осужденными безвозмездности как признака хищения. При оценке данных доводов суд правильно учел, что согласно положениям п. 1 Примечания к ст. 158 УК РФ, безвозмездность означает, что обращение в свою пользу или пользу другого лица чужого имущества не сопровождается одновременным предоставлением собственнику равноценного возмещения, и в дальнейшем посягатель не намерен добровольно возвращать похищенное либо предоставлять вместо него эквивалентное возмещение. Данные обстоятельства по делу установлены. Из разъяснения, содержащегося в п. 25 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. N 51 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате", следует, что при определении размера, в котором совершено присвоение имущества, необходимо исходить из полной стоимости присвоенного имущества, без учета менее ценной замены, что и было принято во внимание. Суд обоснованно признал, что передача нефтедобывающим предприятиям денежных средств, на которые ссылается защита, представляло собой одну из форм распоряжения похищенным; под видом оплаты в предприятия поступали денежные средства, необходимые лишь для их функционирования и дальнейшего воспроизводства добычи нефти, то есть с целью обеспечения условий для последующего ее хищения и легализации"*(12).

Ущерб как элемент хищения "состоит в уменьшении наличного имущества (имущественных фондов) потерпевшего. Поэтому размер ущерба определяется стоимостью похищенного"*(13). При определении размера материального ущерба, наступившего в результате преступного посягательства, необходимо учитывать стоимость имущества на день принятия решения о возмещении вреда с её последующей индексацией на момент исполнения приговора*(14). Это означает, что ущерб как признак хищения всегда объективен, поэтому мнение потерпевшего о том, причинён ли ему изъятием имущества ущерб, на квалификацию хищения не влияет (но его мнение должно учитываться при установлении значительного ущерба как квалифицирующего признака некоторых форм хищения). Если в результате действий лица ущерб причинён не утратой имущества, а, скажем, непередачей должного (речь идёт не о невозвращении вверенного лицу имущества, а, в частности, о невозврате долга), такие действия не могут расцениваться как хищение.

Пределы действия норм об ответственности за некоторые из форм уголовно наказуемых хищений ограничивает административно-правовая норма: согласно ст. 7.27 КоАП административную ответственность влечёт мелкое хищение чужого имущества путём кражи, мошенничества, присвоения или растраты при отсутствии квалифицирующих признаков преступлений, предусмотренных ст. 158-160 УК; в соответствии же с примечанием к этой статье хищение чужого имущества признаётся мелким, если стоимость похищенного имущества не превышает одну тысячу рублей. Таким образом, возникает конкуренция, которая разрешается со ссылкой на подход, применяемый высшим судебным органом: "...неправомерные действия лица могут содержать одновременно признаки состава как административного правонарушения, так и преступления, в связи с чем необходимо отграничивать виды ответственности... в случаях, когда допущенное лицом административное правонарушение содержит также признаки уголовно наказуемого деяния, указанное лицо может быть привлечено лишь к административной ответственности"*(15).

Вместе с тем, если стоимость фактически изъятого имущества не превышает одной тысячи рублей, содеянное может квалифицироваться и по частям первым перечисленных в ст. 7.27 КоАП статей уголовного закона, но лишь в случаях, когда умысел виновного был направлен на хищение в размере, превышающем одну тысячу рублей.

Вопрос конкуренции названных норм нельзя путать с вопросом о возможности применения к уголовно наказуемому хищению ч. 2 ст. 14 УК, согласно которой не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного УК, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности. В мелком хищении состав уголовно наказуемого деяния отсутствует и формально.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Пункт 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате". Об оценке высшим судебным органом посягательств на безналичные средства именно как хищений см., в частности: Смолин С.В. Актуальные вопросы квалификации мошенничества в кредитной сфере. - Уголовное право, 2014, N 6, с. 65-72; Яни П. Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, присвоения и растраты: объективная сторона преступления. - Законность, 2008, N 4; Яни П. Специальные виды мошенничества. - Законность, 2015, N 6.

*(2) Можно, однако, и один из видов растраты понимать как изъятие имущества из опосредованного владения собственника, вверившего своё имущество похитителю, сопряжённое с обращением виновным данного имущества в пользу третьего лица.

*(3) Пункт 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое".

*(4) Пункт 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате".

*(5) Постановление президиума Верховного Суда РФ от 17 января 2007 г. N 748-П06.

*(6) Пункт 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате".

*(7) Кассационное определение Московского городского суда от 10 декабря 2012 г. N 22-16367.

*(8) Определение Верховного Суда РФ от 2 апреля 2003 г. N 32кпи02-33; постановление президиума Мосгорсуда по делу Желанна. - БВС РФ, 1997, N 6; постановление президиума Верховного суда Республики Башкортостан от 14 ноября 1999 г. по делу Петухова. - БВС РФ, 1998, N 6; постановление Президиума Волгоградского облсуда от 8 сентября 2000 г. по делу Захарова и Климова. - БВС РФ, 2003, N 10.

*(9) Пункт 1 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ за первый квартал 2013 г., утв. президиумом Верховного Суда РФ 3 июля 2013 г.

*(10) Постановление президиума Волгоградского областного суда от 29 июня 2011 г. по делу N 44у-105/2011; кассационное определение Московского городского суда от 20 августа 2012 г. по делу N 22-1195.

*(11) Определение Верховного Суда РФ от 31 марта 1997 г. - БВС РФ, 1997, N 10.

*(12) Постановление Верховного Суда РФ от 15 мая 2012 г. N 5-Д12-24. Данная позиция подтверждена президиумом Верховного Суда РФ в постановлении от 23 января 2014 г. N 310-П13. Конституционный Суд РФ не признал, как того требовали заявители, ссылавшиеся в том числе на неопределённость признака безвозмездности, неконституционной норму об ответственности за хищение; см. об этом: Яни П. Понятие хищения конституционно. - Закон, 2011, N 1.

*(13) Борзенков Г. Новое в уголовном законодательстве о преступлениях против собственности. - Законность, 1995, N 2.

*(14) Такое разъяснение содержалось в утратившем силу постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1995 г. "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности". - БВС РФ, 1995, N 7.

*(15) Пункт 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. N 5 "О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств".