Эстоппель в гражданском судопроизводстве (И.И. Черных, журнал "Законы России: опыт, анализ, практика", N 12, декабрь 2015 г.)

Эстоппель в гражданском судопроизводстве

И.И. Черных,

кандидат юридических наук, доцент, доцент

кафедры гражданского и административного

судопроизводства Московского государственного

юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА)

Журнал "Законы России: опыт, анализ, практика", N 12, декабрь 2015 г., с. 81-88.

Немало внимания в юридических исследованиях уделено "измерению" права в контексте юридической безопасности. Выявив критерии для оценки права конкретного государства, - таких как стабильность норм, их предсказуемость и определенность, наличие системы правовых гарантий, - исследователи приходят к выводу, что даже избыточность правового регулирования, неукоснительное применение принципа законности вовсе не свидетельствуют о реальной юридической безопасности национального права*(1). В этой связи нужно отметить, что для участника экономических отношений, принимающего решение о возможности выйти на рынок конкретного государства, важным фактором юридической безопасности служат готовность и умение судебных органов применять общепризнанные принципы к сфере частного права, в особенности в коммерческих правоотношениях. Реформа гражданского права, происходящая в России, показывает готовность к сближению с традициями иных правовых систем. Не менее важно, чтобы наша судебная система оказалась в состоянии воспринять и адаптировать зарубежный опыт правоприменения.

В последнее время на страницах отечественной юридической печати много размышляют о категории "эстоппель" (estoppel). Этот принцип международного права, пришедший из английского общего права, где он применяется к частноправовым отношениям, нашел широкое применение во всем мире, но долгое время оставался за рамками российских исследований. Вместе с тем потребность в признании и нормативном закреплении идеи, лежащей в основании эстоппеля, очевидна. Принцип эстоппель устанавливает юридический запрет отказываться от ранее принятой позиции по какому-либо вопросу, которая была официально сформулирована уполномоченным лицом, и направлен на стимулирование добросовестного и последовательного поведения в правовых отношениях. В литературе отмечается, что практически любая отрасль права не исключает возможности применения принципа эстоппель*(2), в том числе рассматривается приемлемость его к регулированию гражданских процессуальных отношений*(3). Эстоппель имеет очень различное проявление в разных материально-правовых отношениях, но, как отмечает Р.А. Каламаркян, наибольшее распространение получил estoppel by representation. Этот тип эстоппеля устанавливает запрет стороне - участнице судебного процесса возвращаться к одной из своих прежних занимаемых правовых позиций. Применяется он только при наличии соответствующих четырех конститутивных элементов:

1) существует ясная и недвусмысленная правовая позиция (представление) по конкретным вопросам, выраженная на основе свободного и обдуманного волеизъявления юридически правоспособного субъекта права;

2) заявитель доказал, что вследствие занятой противоположной стороной правовой позиции (представления - representation) он предпринял определенные позитивные действия или же, наоборот, воздержался от них, самым добросовестным образом положившись на эту позицию;

3) заявитель доказал, что в результате предпринятых им действий или воздержания от совершения таковых был нанесен ущерб его собственной позиции;

4) заявитель подтвердил, что субъектом последующей правовой позиции (представления), которая сделала необходимым обращение заявителя к эстоппелю, является автор первоначальной позиции (представления)*(4).

Даже поверхностный взгляд на перечисленные признаки позволяет утверждать, что они рассчитаны на исследование судом материально-правовых отношений между их участниками, приспособлены большей частью к договорным отношениям. Например, правило эстоппель четко читается в п. 2 и п. 5 ст. 166 ГК РФ, установивших запрет требовать признания оспоримой сделки недействительной тем лицам, которые ранее ее одобрили или своими действиями подтвердили намерение ее исполнить. Заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности, если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки. Вместе с тем для суда такое правило не будет представлять из себя какой-то новой неведанной конструкции. Суд должен учесть данную норму для правильного распределения обязанностей по доказыванию между сторонами. С этих позиций очевидно, что введена доказательственная презумпция, как правовое явление давно известная отечественному процессуальному праву. Презюмируемым фактом является предположение о действительности сделки, если суд установит, что сторона сделки, намеренная ее оспорить, выразила волеизъявление или совершила действие по ее одобрению или исполнению. С этих позиций можно говорить лишь о влиянии правила эстоппель, нашедшего закрепление в нормах материального права, на деятельность по доказыванию. Материально-правовая сторона эстоппеля используется также в случаях, когда суд запрещает стороне договора ссылаться на его незаключенность, так как своими действиями она уже подтвердила наличие воли на его исполнение. При установлении таких фактов суд будет исходить из презумпции заключенности договора. Но обязательность применения этих правил для суда имеет место только в случаях прямого закрепления запрета в нормах материального права. В одной из юридических публикаций прямо в заголовок вынесен вопрос: "Сколько у нас случаев estoppel в законах?". И далее автор находит возможным дать 15 ссылок на конкретные нормы материального и процессуального права, закрепившие эстоппель, иронизируя при этом, что эстоппель, кажется, теперь повсюду*(5). В чем-то автор прав, поскольку этот инструмент суд вправе использовать во всяком случае, когда обнаружит противоречивое и непоследовательное поведение участника правоотношений, нацеленное на введение в заблуждение другой стороны во избежание исполнения своего обязательства или реализации своей ответственности в ущерб интересам контрагента. Поэтому основные трудности будут связаны не с применением норм, закрепивших эстоппель, а с квалификацией судом фактической стороны дела в качестве ситуации эстоппель.

Отдельный вопрос заключается в том, применим ли эстоппель как самостоятельный инструмент процессуального права для стимулирования добросовестного процессуального поведения сторон - участников судебного спора?

Как заметил С. Егоркин, уже первая, вызвавшая общественный резонанс попытка ВАС РФ воспользоваться принципом эстоппель прошла не слишком успешно*(6). Речь идет о прецедентном постановлении Президиума ВАС РФ от 22 марта 2011 г. N 13903/10 по делу N А60-62482/2009-С7, впервые закрепившего возможность применения принципа эстоппель в российском процессуальном праве, так как мировое соглашение сторон спора и его последствия регулируются процессуальным правом: "Невключение в текст мирового соглашения условий о необходимости выполнения каких-либо дополнительных обязательств означает соглашение сторон о полном прекращении гражданско-правового конфликта и влечет за собой потерю права сторон на выдвижение новых требований (эстоппель), вытекающих как из основного обязательства, так и из дополнительных по отношению к основному обязательству". И хотя с материально-правовой стороны данное постановление весьма неоднозначно (см. особое мнение судьи ВАС РФ С.В. Сарбаша), ВАС РФ в данном случае констатировал ситуацию (состояние) эстоппель. Это не самая простая задача для суда. Она требует, по выражению С. Егоркина, соблюдения техники безопасности, что, по сути, является очень точным попаданием в объяснение предназначения estoppel - средство борьбы со злоупотреблениями в праве, стимул добросовестного поведения участников правоотношений, гарантия предсказуемости и определенности в правоприменении и, в конечном счете, юридической безопасности. Задача усложняется еще и необходимостью обоснования разных подходов к определению ситуации эстоппель в материальных и процессуальных отношениях. На это обращает внимание Я. Леухин, отмечая, что в материальных гражданских отношениях стороны, выбирая модель поведения, демонстрируют содержание своей воли другой стороне. И делают это с риском быть понятыми неправильно. В случае недопонимания может возникнуть спор, но последовательное поведение вознаграждается тем, что сторона не наказывается за сам факт непоследовательности. Выбор правильного поведения здесь очевиден: отвечай за свои слова и не окажешься виноватым. Совсем иное происходит в процессуальных отношениях. Здесь поведение стороны часто диктуется нежеланием показать то или иное значение своей воли контрагенту, а диктуется возможностью отстоять свою позицию в споре исходя из имеющихся доказательств, временных и процессуальных возможностей*(7). В такой упрощенной форме автор подчеркнул разное юридическое значение воли и волеизъявления лица в материальных и процессуальных отношениях. Процессуальные отношения, главным образом, обусловлены волей суда, волеизъявления же сторон, выражающиеся в их процессуальном поведении, судом опосредуются. Это дает основания утверждать, что противоправность процессуальных действий стороны определить крайне сложно, более того, зачастую она возникает в связи с процессуальными нарушениями, допущенными судом. Стороны же, участвуя в процессуальном противоборстве правовых позиций: 1) могут быть не осведомлены о значении средств процессуальной защиты и нарушать процессуальные нормы, не будучи недобросовестными; 2) вправе действовать в своем интересе, поэтому выбирают свою тактику поведения при представлении своей правовой позиции в суде, при этом не связаны ранее совершенными ими процессуальными действиями, которые, между прочим, могут обладать свойством отменимости, если законом не установлено иное; 3) зависят от суда, который должен содействовать в правомерном осуществлении сторонами своих процессуальных прав и создавать для этого условия, в том числе не допуская совершения "процессуальных деликтов". В связи с этим условия ситуации эстоппель имеет смысл рассматривать обобщенно, расставляя некоторые акценты на специфике их обнаружения именно в процессуальных отношениях.

Первое требование к определению ситуации эстоппель, как отмечалось выше, связано с необходимостью получения судом от стороны ясной и недвусмысленной правовой позиции, обусловленной свободным и намеренным волеизъявлением. Имеют значение содержание, форма, момент выражения позиции и способ фиксации этой позиции судом.

Сложности определения первого из элементов материально-правовой ситуации эстоппель обусловлены прежде всего отсутствием общепризнанного в юриспруденции понятия "правовая позиция". Научные исследования по этому вопросу в основном сосредоточены вокруг деятельности по правоприменению, но не охватывают содержания правовой позиции стороны в судебном споре*(8). Позиция стороны по делу должна отражать ее точку зрения относительно определенного юридического вопроса. Она с субъективной стороны является осознанной, мотивированной, целенаправленной и внешне выраженной, с объективной стороны - обусловленная фактами реальной действительности и имеющимися у сторон доказательствами и подлежащими применению правовыми нормами. В этом сложном сплетении принципиально важное значение имеет тот факт, что позиция - это представление стороны о неком фрагменте реальной действительности, формирующееся не одномоментно, а в течение определенного отрезка времени, поэтому оно не обладает свойством устойчивости, изменяемо, кроме того, обусловлено осуществлением прав в своем интересе. Таким образом, самого по себе изменения позиции в развивающихся правовых отношениях для estoppel недостаточно. Необходимо выявить, что изменчивость поведения субъекта обусловлена целью извлечения собственных выгод в ущерб позиции другого субъекта права. Материально-правовая ситуация эстоппель требует уяснения судом: каково представление стороны о фактах, имевших место в момент формирования материально-правового отношения, и об их юридических последствиях. Это необходимо для сопоставления с текущим представлением стороны о фактах и выявления изменения позиции. Кроме того, суд должен получить представление о намерениях стороны в первоначальном положении. Они с однозначностью должны были быть направлены на возникновение указанных юридических последствий, и волеизъявление должно носить намеренный и свободный, т.е. ясно осознанный характер, без влияния обмана, насилия и прочих причин пороков воли. Важно выявить также непосредственную связь данной правовой позиции с ныне существующими или с уже произошедшими в прошлом фактами (зависимость эстоппель).

Суду надлежит выяснить, в какой форме представлялась правовая позиция в момент формирования материальных правоотношений. Субъект способен облекать свою волю в форму активного и пассивного поведения. Проще всего суду установить волеизъявление, выраженное в вербальной форме и имеющее фиксацию на материальном носителе. Но волеизъявление может быть выражено действиями. Весьма показателен пример, который приводят Ж.И. Седова и Н.В. Зайцева в качестве первого опыта судебного использования estoppel в 2006 г. ОАО "Березовская ГРЭС-1" - первая компания, заявившая в судебном процессе о необходимости применения принципа эстоппель при регулировании спорных отношений по делу N А33-4198/2006. Арбитражным судом Красноярского края рассматривался иск ОАО "Система водоснабжения региона" (далее - общество) к двум ответчикам - Комитету по управлению муниципальным имуществом и земельными отношениями г. Шарыпово (далее - комитет) и ОАО "Березовская ГРЭС-1" (далее - электростанция) о признании недействительными проведенных Комитетом торгов в форме открытого конкурса, победителем которого была признана электростанция. Предметом конкурса являлось право заключения договора аренды имущества, предназначенного для эксплуатации в целях оказания услуг водоотведения и очистки стоков населению, бюджетным учреждениям, предприятиям, организациям и другим потребителям. Общество-истец приняло активное участие в торгах, привлекло для участия в торгах своих аффилированных юридических лиц, чтобы конкурс не был признан несостоявшимся, а после того, как общество проиграло торги и их победителем была признана электростанция, общество решило оспорить результаты конкурса по формальному критерию, а именно в связи с недостатками извещения об открытом конкурсе. Истец, являясь участником торгов, в течение месяца (с момента публикации извещения о проведении конкурса до момента объявления победителем конкурса электростанции-ответчика) не предъявлял требований об отмене торгов в связи с ненадлежащим оформлением извещения или о приведении процедуры проведения торгов в соответствие с законодательством. Более того, истец принял активное участие в конкурсе и обеспечил участие в конкурсе своих дочерних, зависимых обществ с целью исключения возможности признания торгов несостоявшимися вследствие недостаточного количества участников. Такое поведение истца и сам факт его участия "во множестве лиц" в конкурсе свидетельствуют о том, что истец рассчитывал на победу в конкурсе и признавал действительность самого конкурса. Активное конклюдентное поведение истца являлось ясной недвусмысленной позицией (представлением) о признании извещения и самого конкурса юридически действительными.

Учитывая вышеуказанные обстоятельства, подача иска о признании торгов недействительными вследствие нарушения организатором конкурса требований закона к извещению о проведении конкурса являлась непоследовательным поведением истца, что также свидетельствовало о том, что целью предъявления исковых требований было не восстановление законности и справедливости, а причинение вреда электростанции как победителю конкурса путем оспаривания результатов торгов*(9).

Волеизъявление может быть выражено и пассивным поведением, иногда молчанием. Различают специальную разновидность estoppel by silence, по смыслу которого лицо лишается права заявлять что-либо, если он имел право и возможность сделать это ранее, и такое молчание стало причиной того, что другое лицо оказалось в невыгодном положении.

Важный вопрос: как суду констатировать изменение правовой позиции и непоследовательность поведения? По временному признаку такое поведение субъекта чаще всего формируется до обращения в суд. Вместе с тем само обращение в суд может рассматриваться как действие, осуществляемое вопреки выбранной лицом прежде линии поведения в правовом отношении. Наконец, изменение позиции может быть осуществлено после возбуждения дела в суде.

Очевидно, в первых двух случаях о непоследовательности поведения должна заявить сторона, ссылающаяся на то, что ею предприняты определенные действия или же, наоборот, она воздержалась от них в связи с доверием к позиции, занятой противоположной стороной. Пленум ВС РФ в постановлении от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", истолковав в системной связи положения ГК РФ и гражданского процессуального законодательства, в п. 1 указал, что поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. Вряд ли стоит полагать, что суд сможет прийти к такому выводу без доказывания фактов, опровергающих презумпцию добросовестности, установленную в законе. Это означает, что суд проявляет инициативу, только вынося на обсуждение обстоятельства, свидетельствующие о таком недобросовестном поведении. Конструкция презумпции подразумевает, что обязанность доказать недобросовестность участника правоотношений возлагается на противоположную в споре сторону.

Еще один существенный момент для определения ситуации эстоппель. Первоначально суд получает информацию о позициях сторон из заявления и отзыва (возражений) на заявление. Можно ли считать передачу в суд таких процессуальных документов фиксацией правовой позиции стороны и допустимо ли какое-либо изменение ее в ходе производства по делу, которое не будет считаться непоследовательным поведением?

Действующее российское законодательство не содержит норм, определяющих момент точного установления спорных отношений сторон перед лицом суда, такую функцию до определенного времени в правовых системах, воспринявших римское право, выполняла litis contestatio. В странах общего права, где предмет доказывания определяется самими сторонами, данная задача в какой-то мере решается с помощью института prima facie. Процесс носит двухступенчатый характер, и на первом этапе, утверждая о фактах, истец должен представить доказательства, которые убедили бы суд в том, что требования обоснованны и следует их рассмотреть.

Момент окончательного определения сторонами своих позиций в судебном споре в отечественном процессе отождествляют обычно с первым объяснением стороны по существу дела. Вместе с тем процессуальное законодательство не устанавливает запрета на изменение позиции, пока рассмотрение дела по существу не завершено. Действуя в защиту своего материально-правового интереса, сторона вправе совершать распорядительные действия в отношении своего права. Практически все они сопряжены с так называемыми процессуальными рисками*(10). Часть 2 ст. 9 АПК РФ предусматривает, что лица, участвующие в деле, несут риск наступления последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий. При этом процессуальные действия сторон часто обладают качеством неотменимости. Этим, в частности, обеспечивается юридическая безопасность противоположной стороны. Вместе с тем в поисках более выгодного ракурса своей правовой позиции сторона вправе обессилить предыдущее процессуальное действие, совершив новое. А.В. Юдин полагает, что если совершение распорядительного действия было добровольным и осознанным, то последующая обнаружившаяся невыгодность такого действия не должна приводить к дезавуации его последствий. Иное означало бы возложение неоправданного риска на другую сторону процесса, рассчитывающую на юридическую окончательность учиненного действия*(11). Пределы отменимости процессуальных действий, по общему правилу, определяются сроками их возможного осуществления, установленными законом или судом, а также наступлением юридического результата, ради которого действие было совершено. Закон может устанавливать особые условия осуществления процессуальных прав, ограничивающие их пределы. Но для определения ситуации эстоппель именно в процессуальных отношениях важно, чтобы действие было осознанным, направленным на получение преимуществ для себя или на ущерб правовой позиции противоположной стороны. Весьма сложно выделить в такой целевой направленности процессуально-правовую составляющую. Ведь злоупотребление процессуальными правами или их недобросовестное использование направлено против интересов суда, осуществляющего правосудие, или против процессуальных прав противоположной стороны. В большинстве случаев ситуация эстоппель обосновывается невыгодами материально-правового характера, возникшими у противоположной стороны. В процессуально-правовом смысле невыгодное положение противоположной стороны может быть сведено к нарушению принципов состязательности и процессуального равноправия из-за недобросовестных действий участника дела. Пресекать такого рода нарушения - функция суда. Поэтому запрет на совершение процессуальных действий, которыми реализуются процессуальные права стороны, может быть осуществлен судом только в случаях, когда он закреплен законом. Иное было бы ограничением права на судебную защиту. Весьма интересный пример применения эстоппеля в процессуальных отношениях приведен и подробно проанализирован С. Егоркиным*(12). Суть дела в интересующем нас смысле сводится к вопросу о возможности после направления дела на новое рассмотрение заявить возражение о том, что ответчик является ненадлежащей стороной в деле, или же умолчание об этом будет считаться непоследовательным и недобросовестным поведением и основанием для эстоппеля? С. Егоркин, кратко подытоживая изложение позиции ВС РФ по данному делу, указывает: "Верховный Суд буквально сказал, что если ты не заявил о том, что считаешь себя ненадлежащим ответчиком до того, как дело было возвращено на пересмотр, то впоследствии право заявить об этом будет утрачено". Автор ставит вопрос: возможно выделить группу особых возражений, в отношении которых можно было бы признать, что их заявление в ходе пересмотра дела, а не при рассмотрении дела по существу является формой злоупотребления? Возражения по процессуальной цели делят на материально-правовые и процессуально-правовые. При помощи первых сторона добивается вынесения решения по существу в свою пользу. Вторые используются для того, чтобы воспрепятствовать продолжению процесса вообще или, по меньшей мере, в существующем на момент их заявления виде. При этом процессуальное возражение обращено к суду, и, по сути, это указание на допущенное нарушение установленного законом порядка производства по делу. Материально-правовые возражения ответчика нацелены на убеждение суда и противоположной стороны в споре относительно фактического и правового содержания правового конфликта. Таким образом, изменение материально-правовой позиции стороны осуществляется, в основном, за счет возражений материально-правового характера. Вместе с тем процессуально-правовые возражения также направлены на обеспечение благоприятного для себя исхода дела до (без) вынесения решения по существу, поэтому также участвуют в формировании правовой позиции в широком смысле. Надо отметить, что возражения - не единственный процессуальный инструмент формирования правовой позиции. И недобросовестное осуществление процессуальных прав в практике наблюдается довольно часто*(13). Но квалифицировать его в качестве основания ситуации эстоппель и ограничивать возможность совершения процессуальных действий в процессе суд может при условии совокупности изложенных выше признаков. Принципиально важным из них является ущерб, нанесенный материально-правовой позиции противоположной стороны, т.е. от недобросовестного использования средств процессуальной защиты ущерб или, наоборот, преимущество у одной из сторон должно возникнуть в материальных правоотношениях.

Это четко видно при сравнении процессуальных мер воздействия на участника процесса за недобросовестное использование процессуальными правами и мер, являющихся реализацией эстоппеля.

Одна из особенностей метода гражданского процессуального права проявляется в специфике мер судебного воздействия на участников процесса за недобросовестное использование процессуальных прав. Они выражаются в неблагоприятных последствиях или, в особых случаях, - в мерах процессуального принуждения. Неблагоприятные последствия для стороны, не пользующейся возможностями судебной защиты, заключаются, в основном, в невыгодном для нее решении. Меры же принуждения - реакция суда на нарушения норм процессуального права и злоупотребление правами. Вряд ли о них можно говорить как об инструменте стимулирования добросовестного поведения сторон в процессе, поскольку они используются post factum. Применяются они судом в силу прямого указания в законе или при обнаружении противоправности в процессуальных действиях или злоупотребления процессуальным правом. Последнее дало основания для вывода о существовании процессуального эстоппеля. Объединив усилия размышляющих о процессуальном эстоппеле на страницах юридической печати, можно составить перечень случаев, квалифицируемых в качестве данного явления.

П. Семенцов приводит такие примеры:

- пункт 5 ч. 1 ст. 148 АПК РФ: "Арбитражный суд оставляет исковое заявление без рассмотрения, если после его принятия к производству установит, что:

5) имеется соглашение сторон о рассмотрении данного спора третейским судом, если любая из сторон не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора в арбитражном суде первой инстанции заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде, за исключением случаев, если арбитражный суд установит, что это соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено";

- абзац 6 ст. 222 ГПК РФ: "Суд оставляет заявление без рассмотрения в случае, если: имеется соглашение сторон о передаче данного спора на рассмотрение и разрешение третейского суда и от ответчика до начала рассмотрения дела по существу поступило возражение относительно рассмотрения и разрешения спора в суде"*(14).

Ж.И. Седова и Н.В. Зайцева на основе обобщения практики арбитражных судов упоминают о таких случаях процессуального эстоппеля:

потеря права сторон на выдвижение новых требований;

потеря компанией права ссылаться на арбитражное соглашение;

потеря права на возражение в отношении подсудности спора*(15). Также в качестве ситуации эстоппель этими авторами предлагается рассматривать ст. 111 АПК РФ, предусматривающую, что арбитражный суд вправе отнести все судебные расходы по делу на лицо, злоупотребляющее своими процессуальными правами или не выполняющее своих процессуальных обязанностей, если это привело к срыву судебного заседания, затягиванию судебного процесса, воспрепятствованию рассмотрения дела и принятию законного и обоснованного судебного акта*(16).

С. Егоркин полагает, что в качестве процессуального эстоппеля выступает невозможность представления дополнительных доказательств в суд апелляционной инстанции, если только сторона не обоснует, что раньше она не могла их представить*(17). Этот перечень можно было бы и продолжить, но трудно воздержаться от выражения сомнения в применимости конструкции эстоппеля в каждом из перечисленных случаев. Следует исходить из того, что процесс формален и, как отмечалось выше, действия участников процесса опосредуются судом, иначе они не способны вызвать юридических последствий. В большинстве указанных случаев "срабатывают" пределы осуществления процессуальных прав, определяемые процессуальным законодательством. Закон может устанавливать сроки совершения процессуальных действий, за пределами которых право погашается, может определять пределы иными способами, например указанием на некоторые условия. А.В. Юдин выделяет следующие пределы (принципы) реализации субъективных гражданских процессуальных прав: 1) принцип активного использования права; 2) принцип осуществления права в соответствии с его назначением; 3) принцип реального осуществления права; 4) принцип экономичности (рациональности); 5) принцип разумности; 6) принцип оперативности; 7) принцип добросовестности*(18). За этими пределами суд вправе констатировать утрату права на совершение процессуального действия, отказывая в удовлетворении заявлений, ходатайств, исходящих от участника процесса. В таком случае запрет не имеет смысла, потому что процессуального права уже нет. Эстоппель же предполагает запрет на осуществление субъектом своего права, которое могло бы быть реализовано, если бы не противоречило предшествующему поведению субъекта. Не стоит также забывать об одном из важнейших составляющих эстоппеля - от недобросовестного процессуального действия должен наступить ущерб или, наоборот, преимущество у одной из сторон. В случаях если сторона не предоставила свои доказательства при рассмотрении дела по существу в суд первой инстанции, или не заявила, что она - ненадлежащий ответчик по делу, или не представила вовремя возражения против иска и т.д., сложно заподозрить ее в создании преимуществ для своей правовой позиции, и если сторона придерживалась до пересмотра дела позиции, которая заведомо не могла принести ей пользу, соответствующий запрет на нее не должен распространяться. Самым распространенным случаем применения правила эстоппель в отношении процессуальных прав является определение компетенции суда на основе конклюдентных действий стороны с запретом возражать ей впоследствии относительно подведомственности или подсудности дела. Президиумом ВАС РФ в постановлениях от 22 марта 2011 г. N 13903/11, от 23 апреля 2012 г. N 1649/13, от 24 июня 2014 г. N 1332/14 подтвердил такую возможность. Ж.И. Седова и Н.В. Зайцева весьма убедительно разъясняют, что в подобных случаях происходит размывание границ между "отказом от права" (waiver) посредством осуществления участником судебного процесса конклюдентных действий, заключающихся в выборе конкретной линии поведения (отказа от одной линии поведения в пользу другой), и "ситуацией эстоппель", имеющей в основе своего возникновения непоследовательность поведения одного из участников правоотношения и, как правило, в качестве своего итога или конечной цели - причинение вреда противнику, а также обязывающей выплатить ему компенсацию как пострадавшему от ситуации эстоппель*(19).

Отечественной судебной практике применения эстоппеля еще только предстоит сформироваться, но уже сейчас ясно, что этот правовой феномен может сыграть роль в повышении юридической культуры правовых отношений, способен выступить стимулом добросовестного и последовательного, предсказуемого поведения участников гражданских правоотношений. Это крайне важно для формирования доверия между участниками экономических отношений - базисной составляющей деятельности рынков.

Библиографический список

1. Власенко Н.А. Правовые позиции: понятие и виды // Журнал российского права. 2008. N 12.

2. Ветров В. Злоупотребление процессуальными правами в арбитражном процессе // http://www.garant.ru/ia/opinion/author/vetrov/544126/.

3. Егоркин С. Процессуальный эстоппель? // http://zakon.ru/blog/2014/10/21/processualnyj_estoppel_chast_1.

4. Каламаркян Р.А. Эстоппель как институт международного права // Юрист-международник. 2004. N 1.

5. Каламкарян Р.А., Мигачев Ю.И. Международное право; учебник. М., 2004.

6. Керуэл А.-Ж., Ренуар А. Оценка права с точки зрения юридической безопасности // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2010. N 6.

7. Леухин Я. Процессуальный эстоппель. Непротиворечивость в неопределенности // http://zakon.ru/blog/2015/06/23/processualnyj_estoppel_neprotivorechivost _v_neopredelennosti.

8. Седова Ж.И., Зайцева Н.В. Принцип эстоппель и отказ от права в коммерческом обороте Российской Федерации. М.: Статут, 2014.

9. Семенцов П. Сколько у нас случаев estoppel в законах? // http://zakon.ru/discussion/2015/06/17/skolko_u_nas_estoppel__v_zakon.

10. Юдин А.В. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. СПб., 2005.

11. Юдин А.В. Категория "риск" в гражданском судопроизводстве // Вестник гражданского процесса. 2014. N 5.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Керуэл А.-Ж., Ренуар А. Оценка права с точки зрения юридической безопасности // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2010. N 6(25). С. 4-18.

*(2) См.: Каламкарян Р.А., Мигачев Ю.И. Международное право: учебник. М., 2004. С. 629.

*(3) См. например: Седова Ж.И., Зайцева Н.В. Принцип эстоппель и отказ от права в коммерческом обороте Российской Федерации. М.: Статут, 2014; Егоркин С. Процессуальный эстоппель? // http://zakon.ru/blog/2014/10/21/processualnyj_estoppel_chast_1.

*(4) См.: Каламаркян Р.А. Эстоппель как институт международного права // Юрист-международник. 2004. N 1.

*(5) См.: Семенцов П. Сколько у нас случаев estoppel в законах? // http://zakon.ru/discussion/2015/06/17/skolko_u_nas_estoppel_v_zakonax.

*(6) См.: Егоркин С. Указ. соч.

*(7) См.: Леухин Я. Процессуальный эстоппель. Непротиворечивость в неопределенности. // http:// zakon.ru/blog/2015/06/23/processualnyj_estoppel_neprotivorechivost_v_neop redelennosti.

*(8) См. обзор по данному вопросу, например: Власенко Н.А. Правовые позиции: понятие и виды // Журнал российского права. 2008. N 12. С. 77-86.

*(9) Дело N А33-4198/2006. Цит. по: Седова Ж.И., Зайцева Н.В. Указ. соч. С. 21.

*(10) В последнее время интерес к категории процессуальных исков возрос. См., например: Решетникова И.В. Теория процессуального риска // Закон. 2012. N 6. С. 117-122; Юдин А.В. Категория "риск" в гражданском судопроизводстве / / Вестник гражданского процесса. 2014. N 5. С. 11-53.

*(11) См.: Юдин А.В. Указ. соч. С. 15.

*(12) См.: Егоркин С. Указ. соч.

*(13) На страницах юридической печати предложены даже варианты классификации процессуальных злоупотреблений. См., например: Юдин А.В. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. СПб., 2005. С. 128-133; Ветров В. Злоупотребление процессуальными правами в арбитражном процессе // http://www.garant.ru/ia/opinion/author/vetrov/544126/.

*(14) Семенцов П. Указ. соч.

*(15) См.: Седова Ж.И., Зайцева Н.В. Указ. соч. С. 29.

*(16) См.: Там же. С. 35.

*(17) См.: Егоркин С. Указ. соч.

*(18) См.: Юдин А.В. Указ соч. С. 34.

*(19) См.: Седова Ж.И., Зайцева Н.В. Указ. соч. С. 31.