Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 марта 2007 г. Дело "Тысeнц против Польши" [Tysiec v. Poland] (жалоба N 5410/03) (IV Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(IV Секция)

Дело "Тысeнц против Польши"
[Tysiec v. Poland]
(Жалоба N 5410/03)

Постановление Суда от 20 марта 2007 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

В течение многих лет заявительница страдала сильной миопией. После того как она забеременела в третий раз, она обратилась за медицинской консультацией относительно возможного влияния беременности на ее здоровье. Три офтальмолога, с которыми она консультировалась, пришли к выводу о том, что патологические изменения в сетчатке создают серьезный риск для ее зрения в случае, если беременность будет продолжаться. Однако несмотря на требования заявительницы, они отказались выдать ей справку для прерывания беременности, поскольку риск отслоения сетчатки существовал, но уверенность в таком исходе отсутствовала. Заявительница обращалась также к врачу-терапевту и получила у него справку, перечислявшую риски, которые беременность создавала с точки зрения проблем с сетчаткой, а также последствий двух прежних родов с применением кесарева сечения. На втором месяце беременности миопия заявительницы значительно прогрессировала на обоих глазах. Ее обследовал заведующий отделением акушерства и гинекологии общественной больницы доктор R.D., который не усмотрел медицинских оснований для аборта по медицинским показаниям.

Таким образом, заявительница не смогла прервать беременность и родила с помощью кесарева сечения. Ее зрение еще больше ухудшилось в результате кровоизлияния в сетчатку. Ее уведомили о том, что поскольку изменения сетчатки запущены, они не могут быть устранены с помощью хирургического вмешательства. Врачебный консилиум заключил, что ее состояние требует лечения и ежедневного ухода, и признал ее в значительной степени нетрудоспособной. Заявительница подала заявление о возбуждении уголовного дела против доктора R.D., однако расследование было прекращено районным прокурором в связи с отсутствием причинной связи между его действиями и ухудшением зрения заявительницы, так как кровоизлияние могло случиться в любой момент. Врач не подвергался каким-либо дисциплинарным мерам, поскольку профессиональная небрежность не была установлена. Заявительница, самостоятельно воспитывающая троих детей, в настоящее время зарегистрирована в качестве нетрудоспособной и опасается, что впоследствии она ослепнет.

Вопросы права

Законодательство, регулирующее прерывание беременности, затрагивает сферу личной жизни, поскольку личная жизнь беременной женщины тесно связана с развивающимся плодом. Нет необходимости рассматривать вопрос о том, является ли отказ в аборте вмешательством государства в осуществление прав заявительницы, так как обстоятельства дела и, в частности, характер жалобы делают более уместным рассмотрение дела исключительно с точки зрения позитивных обязательств государства по обеспечению физической неприкосновенности будущих матерей. Законодательство страны допускает аборт только в случае, если два практикующих врача подтверждают, что беременность представляет угрозу для жизни матери или ее здоровья. Врач, прерывающий беременность в нарушение условий, установленных законодательством, совершает преступление, которое может караться лишением свободы сроком до трех лет. По данным Польской федерации женщин и семейного планирования, это вынуждает врачей воздерживаться от выдачи справок в отсутствие прозрачных и ясных процедур определения того, достигнуты ли в конкретном деле правовые условия для аборта по медицинским показаниям. Со своей стороны государство-ответчик признало наличие недостатков в применении закона на практике.

Необходимость в процедурных гарантиях становится тем более очевидной, что разногласия по поводу того, были ли достигнуты предварительные условия для легального аборта в данном деле, возникали как между беременной женщиной и врачами, так и между самими врачами. В такой ситуации применимые правовые нормы должны быть сформулированы таким образом, чтобы обеспечить ясность правового положения беременной и избежать устрашающего влияния, которое запрет абортов и риск уголовной ответственности могли оказывать на врачей. Поскольку законодатель разрешил аборты, следовало избегать создания правовой структуры, которая ограничивала бы их производство на практике, и, напротив, организовать процедуру, в соответствии с которой независимый и компетентный орган выносил бы мотивированное письменное решение, а женщина имела бы возможность обжаловать его. Такие решения должны выноситься своевременно, чтобы ограничить или предотвратить ущерб здоровью матери. Последующая проверка спорной ситуации не может исполнять эту функцию. Отсутствие таких превентивных процедур в законодательстве страны может рассматриваться как нарушение позитивных обязательств государства. Заявительница в тот период страдала от серьезной миопии и опасалась, что беременность и роды могут еще больше ухудшить ее зрение. С учетом истории ее болезни и полученной ею консультации ее опасения не могут считаться беспричинными.

Хотя соответствующее законодательство предусматривало сравнительно быструю и простую процедуру принятия решения о аборте по медицинским показаниям по медицинским показаниям, оно не создавало процедурной основы для рассмотрения и разрешения разногласий как между беременной и врачами, так и между самими врачами. Хотя по закону врач мог получить второе заключение, это не давало пациенткам процедурной гарантии его получения или права оспорить его в случае несогласия, не разрешен и более специальный вопрос относительно требования беременной о производстве аборта. Таким образом, отсутствуют основания для заключения, что законодательство страны применительно к делу заявительницы содержало эффективный механизм, позволявший определить, достигнуты ли условия для законного аборта. Это создавало ситуацию длительной неопределенности, вследствие которой заявительница претерпела значительные страдания в связи с возможными отрицательными последствиями для ее здоровья. Законодательство страны о возмещении вреда также не позволяло ей защищать право на уважение ее личной жизни, поскольку допускало лишь средства защиты в случае ущерба. Уголовно-правовое или дисциплинарное разбирательство тоже не могло предотвратить причинения вреда ее здоровью. Ретроспективные меры сами по себе не были достаточными для обеспечения надлежащей защиты физической неприкосновенности при таком уязвимом положении, в котором находилась заявительница. С учетом всех обстоятельств польское государство не исполнило своих позитивных обязательств по защите права заявительницы на уважение ее личной жизни.

Постановление

По делу допущено нарушение требований Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 25 000 евро в качестве компенсации причиненного ей морального вреда.