Ода добросовестности (Д. Дамбаева, "Консультант", N 11, июнь 2013 г.)

Ода добросовестности

1 марта 2013 года вступил в силу Федеральный закон от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ. В соответствии с ним ст. 1 Гражданского кодекса РФ изложена в новой редакции, п. 3 которой гласит: "При установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно". В связи с этим вопрос о содержании понятия "добросовестность" приобретает особую актуальность. Каждая организация и каждый гражданин, совершая сделки, заключая договоры, исполняя обязательства или защищая свои права, должны заранее беспокоиться о своей добросовестности.

Кроме того, требование добросовестности содержится в актах, которые представляют особый интерес для юриста, работающего в компании, специализирующейся на оказании юридических услуг в сфере арбитражного управления ликвидируемой организации, в области исполнения судебных решений и актов других юрисдикционных органов, в сфере судебного представительства в арбитражных судах и судах общей юрисдикции.

Так, например, Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в п. 4 постановления от 17 декабря 2009 г. N 91 "О порядке погашения расходов по делу о банкротстве" разъяснил, что в силу п. 4 ст. 20.3 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" при привлечении специалистов ("привлеченных лиц") арбитражный управляющий обязан действовать добросовестно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества, в том числе привлекать их лишь тогда, когда это является обоснованным, и предусматривать оплату их услуг по обоснованной цене. Опираясь на приведенное правило, суд по одному из многих дел установил, что арбитражный управляющий действовал недобросовестно. В частности, арбитражный управляющий не представил доказательств правомерности привлечения ООО "Центр правового регулирования" для оказания юридических услуг с оплатой в размере 823 тыс. 951 коп., поскольку имелась возможность совершения действий, порученных обществу, самим арбитражным управляющим и без привлечения специалистов с оплатой их услуг за счет должника. "При этом судами отмечено, говорится в цитируемом постановлении Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа, - реальное оказание услуг не подтверждено, в актах приема-передачи оказанных услуг не расшифрованы конкретные услуги, не указаны вид и объем работ".

Суждения ученых-юристов оказывают воздействие на законодателя, который принимает правила, содержащие требование добросовестности. Считается, что суды могут интерпретировать данные правила, исходя из понимания добросовестности, которое сложилось в юридической науке. Однако, скорее всего, напротив, судебной практикой следует проверять правильность и обоснованность суждений ученых-правоведов о добросовестности.

Кроме того, следует предположить, исходя из приведенного выше примера, что добросовестность - это не только принцип гражданского права, но и принцип судебной оценки доказательств, собранных по делу, а также требование к представителям и сторонам, выступающим в гражданском и арбитражном процессе. Правильность настоящего суждения подтверждается положением п. 3 ст. 1 ГК РФ в новой редакции, согласно которому стороны должны действовать не только при установлении гражданских прав, не только при исполнении обязанностей, корреспондирующих субъективным гражданским правам, но и при защите этих прав.

"Одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип разумности действий и добросовестности участников гражданско-правовых отношений (ст. 17 Конституции Российской Федерации, ст. 10 ГК РФ)", - сказано в определении Московского городского суда от 8 февраля 2012 г. по делу N 33-3453, в котором опровергается вывод суда первой инстанции о недобросовестности покупателя, который якобы ввел продавца в заблуждение, купив пылесос для бытовых нужд, в действительности предназначенный для производственных и служебных (офисных) помещений.

Добросовестность как стандарт поведения

Российское гражданское право своей базой имеет романо-германское гражданское право, которое, в свою очередь, представляет собой реципированное и переработанное к условиям сегодняшнего дня римское частное право. Юридическая добросовестность имеет римское происхождение, по римскому частному праву добросовестность - это "bona fides", которая рассматривалась как "собственная честность и доверие к чужой честности, верность данному слову, нравственная обязанность всех людей выполнять свое обязательство, в чем бы оно ни выражалось". Латинское слово "fides" - термин, отличающийся многозначностью содержания, который отражает неодинаковые значения и функции в различных обстоятельствах. Отсюда выскажем предположение, что "добросовестность" как термин русской (российской) юридической лексики обладает неопределенностью и многозначностью. Подлинный смысл данного термина можно установить только применительно к конкретным обстоятельствам.

Между тем современные юристы утверждают, что "bona fides - это не только верность данному слову или обещанию, это определенный стандарт (модель) поведения, почитание и уважение сложившихся отношений". Другими словами, российская добросовестность подобно римской bona fides может рассматриваться как стандарт поведения, который известен судьям.

Судьи могут оценивать поведение сторон при установлении гражданских прав и при исполнении обязанностей на соответствие этому стандарту. Об этом говорит ст. 10 Гражданского кодекса РФ, согласно которой не допускается заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). Установить содержание данного стандарта чрезвычайно важно, поскольку недобросовестным судьи могут даже считать платеж арбитражным управляющим гонорара юридической компании, если размер данного гонорара не укладывается в некие стандарты, сложившиеся в судейском правосознании, а конкретные услуги, за которые платится гонорар, в актах об оказании услуг не расшифровываются.

На первых порах суды могут опираться на соображения о добросовестности, которые высказаны в мотивах к проекту изменений и дополнений в Гражданский кодекс, часть которого уже стала действующим законом. Согласно Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса РФ (проект был рекомендован Президиумом Совета при Президенте РФ по совершенствованию гражданского законодательства), добросовестность есть общий принцип гражданского права и объективное основание регулирования гражданских отношений и субъективный критерий оценки поведения субъектов гражданского права (п. 1.2.).

При рассмотрении споров в международных судах, сказано в названной Концепции, принцип добросовестности наряду с иными принципами права приобретает особое значение, поскольку нередко только ссылка на добросовестность позволяет суду вынести справедливое решение (п. 1.2.). Неограниченная свобода в достижении эгоистических интересов (в достижении прибыли), отмечается в цитируемой Концепции, таит в себе способность дестабилизации оборота, поскольку привносит в него элементы, на которые не рассчитывает добропорядочное большинство.

Предсказуемость поведения основана на удовлетворении ожиданий, сказано в Концепции, а ожидания базируются на представлениях о добросовестном поведении. "Правило о добросовестности является естественным противовесом правилам, утверждающим свободу договора и автономию воли сторон", - подчеркивают авторы проекта.

Другими словами, принцип добросовестности следует воспринимать совместно с принципами автономии воли и свободы договора, и автономия воли вместе со свободой договора должны ограничиваться принципом добросовестности.

Добросовестность должна по замыслу разработчиков проекта изменений в Гражданский кодекс пронизывать все элементы правовой системы, одинаково распространяться на всех лиц без исключения ("Нормы ГК РФ должны исключать возможность защиты недобросовестной стороны в зависимости от наличия у нее качеств, с которыми традиционно связывается повышенная защита - гражданин-потребитель и т.д.").

О концепциях совершенствования гражданского законодательства профессор Е.А. Суханов писал: "Концепции носят сугубо рекомендательный характер, фактически они оказывают определенное влияние на развитие законодательства в той или иной области гражданского права". Концепция может оказывать влияние не только на развитие гражданского законодательства (изменения и дополнения в часть первую ГК вступили в силу 1 марта 2013 г.), но и на судебную практику, судьи могли взять на вооружение политико-правовую идею добросовестности уже на стадии подготовки законопроекта, оценивая поведение сторон на соответствие стандарту добросовестности. "Принципу добросовестности должны подчиняться не только действия по осуществлению прав и исполнению обязанностей, - говорится в п. 2.2. Концепции, - но и оценка содержания прав и обязанностей сторон".

Исходя из понимания добросовестности как принципа - противовеса эгоистическим устремлениям, можно констатировать, что добросовестность есть соотношение взвешенных индивидуальных интересов с частными интересами других лиц и общества в целом. Применение принципа доброй совести должно выражаться в беспристрастном взвешивании своих и противоположных частных интересов, причем каждый субъект правоотношения должен осуществлять права сообразно с законом, договором и т.д. так, чтобы другая сторона могла и должна была бы их одобрить".

Трудно ожидать, что субъект окажется способен в каждом правоотношении, участником которого он является, постоянно беспристрастно взвешивать свои и противоположные интересы. Такое требование допустимо предъявить только к "добросовестному супругу", чья фигура известна Семейному кодексу РФ (п. 4 ст. 30). Действительно, супруг должен стремиться взвешивать и соотносить свои интересы с интересами другого супруга, когда между интересами наступает противоречие. Но семейное законодательство не предъявляет таких требований, понимая под добросовестным супругом того супруга, который не знал о препятствиях к заключению брака или пострадал в результате того, что его супруг зарегистрировал брак без намерения создать семью (п. 4 ст. 10 СК РФ).

Получить представление о содержании добросовестности как принципа гражданского права, пусть не полное, но приближающееся к действительному содержанию, можно лишь познакомившись с практикой применения гражданского законодательства, с конкретными судебными решениями, в которых суды говорят о добросовестности или недобросовестности спорящих сторон.

Если в прошлом добросовестность как критерий судебной оценки поведения сторон была признана законодателем лишь для случаев, когда возникает необходимость применять аналогию права (п. 2 ст. 6 ГК РФ), то сейчас, после 1 марта 2013 г., суд получает легальную возможность принимать во внимание добросовестность участников гражданского оборота вне зависимости от того, содержит ли законодательство специальное требование добросовестности применительно к конкретному спорному правоотношению.

При этом надо осознавать, что нет и не может быть единого определения понятия добросовестности, одинаково пригодного для оценки поведения арбитражного управляющего, адвоката или иного профессионального представителя, покупателя недвижимости, потребителя, несовершеннолетнего, заемщика. Абстрактное понятие добросовестности отсутствует, всегда критерий добросовестности есть критерий оценки для конкретного спора. Добросовестность нельзя определить, как нельзя определить понятие красоты. Такое понятие, конечно же, существует, но сказать, что это такое, нельзя. Зато можно более или менее четко определить критерии красивой девушки или добросовестного продавца. Поэтому следует обратиться к конкретным спорным правоотношениям, чтобы предположить стандарты, которыми руководствуются суды, определяя поведение конкретного участника спора как добросовестного или недобросовестного.

Добросовестность в вещных правоотношениях

ООО "Стройиндустрия" предъявило иск к ООО "Форпост-Агро" и ОАО "Красноярский хлеб" об истребовании из чужого незаконного владения недвижимого имущества (складов), расположенного в Ширинском районе Республики Хакасия. Арбитражный суд требования удовлетворил, ООО "Форпост-Агро" обратилось с жалобой в Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа, который состоявшиеся по делу судебные акты отменил, указав, что суд не исследовал обстоятельства по делу, при которых собственник утратил обладание спорными объектами, не дал оценки доводу ответчика о добросовестности его владения спорным имуществом и использовании данного имущества в своей хозяйственной деятельности.

Предъявляя требование, ООО "Стройиндустрия" подтверждало свое право собственности правоустанавливающими документами: договором купли-продажи недвижимости, передаточным актом, выпиской из реестра прав на недвижимое имущество, свидетельством о праве собственности. Удовлетворяя иск, суды первой инстанции и апелляция исходили из того, что истребуемая недвижимость принадлежит истцу и находится у ООО "Форпост-Агро" без законных оснований.

Отменяя судебные акты, ФАС Восточно-Сибирского округа указал, что согласно разъяснениям, которые содержатся в первом абзаце п. 36 постановления Пленума ВС РФ, Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22, собственник вправе истребовать свое имущество у лица, у которого оно находится в чужом незаконном владении. Лицо, обратившееся в суд с таким иском, должно доказать свое право собственности на имущество, пребывающее во владении ответчика. Далее суд кассационной инстанции изложил следующее правило: "Доказывание титула собственности в рамках виндикационного иска связано не только с проверкой основания, по которому имущество оказалось в собственности истца, но и с проверкой тех обстоятельств, в силу которых возникло владение имуществом у ответчика, с учетом того, что при рассмотрении виндикационного иска обеспечивается возможность установления добросовестности приобретения имущества и его надлежащего собственника, соединение права и фактического владения, а также защита владельца правилами об исковой давности, что гарантирует всем участникам спора защиту их прав, интересов".

Между тем суды посчитали, что право собственности истца подтверждается свидетельством о государственной регистрации, истец приобрел недвижимость по договору 2011 г. с конкурсным управляющим, распродавшим недвижимость несостоятельного должника. Ответчик защищался возражениями, в которых указывал, что приобрел спорную недвижимость в 2005 г., когда в отношении продавца недвижимости конкурсное производство еще не возбуждалось, спорная недвижимость расположена на земельных участках, принадлежащих ответчику.

Другими словами, ответчик утверждал, что является добросовестным приобретателем недвижимого имущества, добросовестно эксплуатирует недвижимость, осуществляя хозяйственную деятельность, однако не успел зарегистрировать свое право на истребованные у него объекты. Как следует из материалов дела, указал ФАС Восточно-Сибирского округа, на момент оформления перехода права собственности и составления акта приемки объекта от арбитражного управляющего фактической передачи не происходило.

"В вещных отношениях содержание добросовестности в объективном смысле заключается в наличии законных оснований возникновения права, открытости информации об этом для относительно неопределенного круга лиц. В субъективном смысле - это осведомленность лица относительно своих действий, а именно незнание о незаконности своих действий по приобретению имущества", - доказывает судья Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа доктор юридических наук М.Ф. Лукьяненко.

В рассмотренном выше случае, как представляется, кассационная инстанция сделала вывод о недобросовестности истца, исходя из того, что истец, подписавший акт приемки недвижимости и зарегистрировавший за собой право на спорную недвижимость, фактически на самом деле не получил недвижимости из рук конкурсного управляющего, поскольку недвижимость находилась в обладании другого лица. "Сознательное игнорирование тех или иных обстоятельств, имеющих явное отношение к предмету сделки, не может свидетельствовать о добросовестности приобретения имущества", - считает судья. Действительно, в рассматриваемом случае, истец, купивший недвижимость у конкурсного управляющего, пренебрег возможностью осмотреть приобретаемые склады и выяснить, на чьей земле находится недвижимость и кто недвижимость эксплуатирует.

Добросовестность в отношениях по обязательствам

По муниципальному контракту общество обязалось выполнить для администрации работы по ремонту гравийных дорог. Когда работы были выполнены, администрация отказалась принять результат в связи с отсутствием отметки представителя технического надзора, ответственного за объем и качество выполненных работ. Неисполнение обязанности по оплате послужило основанием для обращения в суд. Согласно п. 4 ст. 756 Гражданского кодекса РФ сдача результата работ подрядчиком и приемка его заказчиком оформляются актом, который подписывают стороны. Из п. 4 ст. 753 ГК следует, что заказчик вправе отказаться от приемки результата работ при обнаружении недостатков, которые исключают возможность его использования для цели, определенной договором подряда и не могут быть устранены подрядчиком или заказчиком.

Возражая против иска, администрация представила суду акт, составленный представителями технического надзора, администрации, с участием подрядчика, который от подписи отказался; акт, составленный представителем технадзора с участием представителя подрядчика; справку лабораторных испытаний, подготовленную ОАО "Комбинат строительных материалов "Вишневский". Из документов следовало, что использованные подрядчиком при выполнении работ материалы не соответствуют техническому заданию. Не принимая названные документы в качестве доказательств некачественного выполнения работ, суды исходили из того, что документы содержат оценочные сведения и выводы; в материалах дела отсутствует документальное подтверждение квалификации лиц, принимавших участие в подготовке указанных документов; забор гравийно-песчаной смеси взят 30 мая 2011 г., а испытания проведены 12 марта 2012 г.; лицо, проводившее лабораторные испытания, не предупреждено об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения; лица, составившие акты, являются сотрудниками администрации и представителями ООО "Еврострой", осуществляющего деятельность в интересах ответчика, поэтому являются заинтересованными лицами.

Акты не приняты судами в качестве надлежащих доказательств по делу в связи с тем, что они подписаны только работниками администрации и специалистами, приглашенными на возмездной основе. Суды исходили из того, что участие сторонних специалистов не может считаться независимым и объективным, поскольку с ними заключены договоры возмездного оказания услуг, а значит, названные лица получили вознаграждение за свою работу.

Однако Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа указал, что вывод о заинтересованности специалистов, приглашенных администрацией для проведения осмотра, забора образцов, составления актов, проведения лабораторных испытаний носит предположительный характер. Суды не учли принцип разумности и добросовестности участников гражданских правоотношений, закрепленный в пункте 3 статьи 10 ГК РФ. Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа предложил руководствоваться следующим правилом: "Доказывать недобросовестность действий заказчика, выразившихся в привлечении к осмотру объекта специалистов, имеющих заинтересованность в искажении его результатов, должен подрядчик". Материалы дела таких доказательств не содержат. "Участие в составлении актов сторонних специалистов, приглашенных заказчиком на возмездной основе, само по себе не свидетельствует о заинтересованности указанных лиц в выявлении недостатков на объекте, - установил ФАС Северо-Кавказского округа, - при ином подходе должно признаваться заинтересованным любое участие специалиста в осуществлении контроля и надзора за строительством, поскольку такая организация привлекается заказчиком без согласия подрядчика на основании возмездного договора".

Из цитируемого постановления следует, что кассационная инстанция не поверила в добросовестность подрядчика, который для того, чтобы выиграть торги на заключение муниципального контракта, предложил наименьшую цену, за которую невозможно выполнить работы надлежащим образом с использованием материалов, предписанных техническим заданием. Суды первой и апелляционной инстанции исходили из недобросовестности администрации, которая заключила муниципальный контракт с лицом, предложившим наиболее низкую цену, которая ниже себестоимости качественных работ. Поскольку интуитивное понимание добросовестности невозможно текстуально изложить на бумаге, суды ухватились за оценку доказательств.

Из приведенного примера, как представляется, следует, что обе стороны нечестны, но если подрядчикам отказывать в оплате работ, выполненных с использованием некачественных материалов, то они не станут предлагать заказчикам выполнить дорогие работы по низким ценам. Объективный элемент добросовестности предполагает учет интересов не только сторон обязательства, но и учет интересов общества в целом.

Приведенный тезис доказывается, в частности, решением Арбитражного суда Нижегородской области, в котором принцип свободы договора уравновешивается принципом добросовестности. Акционерное общество магистральных нефтепроводов требовало от хозяйственного общества "Ласта-Инструмент" 432 тыс. 760 руб. 76 коп. неустойки. Ответчик явки представителя в суд не обеспечил, но посредством электронной почты подал ходатайство о снижении неустойки в порядке ст. 333 ГК РФ до 18 тыс. 384 руб. 5 коп., исходя из ставки рефинансирования. Снижение размера неустойки в каждом конкретном случае, подчеркнул арбитражный суд, является одним из правовых инструментов, которые следует использовать в целях недопущения явной несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства. "Возложение законодателем на суды решения вопроса об уменьшении размера неустойки при ее явной несоразмерности последствиям нарушения обязательств вытекает из конституционных прерогатив правосудия, которое по своей сути признается таковым, поскольку отвечает интересам справедливости", - сказано в решении суда.

Решение о снижении размера неустойки опирается на практику Конституционного Суда РФ. Согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, сформировавшейся при осуществлении конституционно-правового толкования ст. 333 ГК РФ, предоставленная суду возможность снижать размер неустойки в случае ее чрезмерности... является одним из способов, направленных против злоупотребления правом свободного определения размера неустойки, то есть, по существу, на реализацию требований ст. 17 Конституции РФ, согласно которой осуществление прав и свобод не должно нарушать прав и свобод других лиц. Истец возражал против снижения размера неустойки, ссылаясь на принцип свободы договора, "при заключении договора ответчик согласился с условиями договора в части определения размера неустойки, в связи с чем ссылка на несоразмерность предъявленной ко взысканию неустойки несостоятельна". Однако суд снизил неустойку до 200 тыс. руб., отказав в остальной части, ссылаясь на принцип справедливости, разумности и добросовестности (ст. 10 ГК РФ), определения Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2000 г. N 263-О, от 14 марта 2001 г. N 80-О.

По мнению суда, сказано в разбираемом судебном решении, обстоятельствами, позволяющими уменьшить размер неустойки применительно к рассматриваемому спору являются "высокая ставка неустойки, предусмотренная договором, отсутствие доказательств соразмерности неустойки, последствия нарушения обязательств, отсутствие доказательств несения убытков истцом в результате нарушения обязательств в части своевременной поставки продукции". Необходимости более значительного снижения размера неустойки ответчик не доказал.

При оценке добросовестности в обязательственных правоотношениях следует исходить из такого понимания термина "добросовестность", которое делает все возможное с целью взаимного облегчения исполнения обязательства и избегать всего, что может сделать его невыполнимым.

В данном случае суд сделал все возможное, чтобы ответчик выполнил обязанность по уплате неустойки безболезненно.

Принцип добросовестности в корпоративных отношениях

Согласно п. 1 ст. 2 Гражданского кодекса РФ гражданское законодательство регулирует отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими (корпоративные отношения). Следовательно, принцип добросовестности, зафиксированный в п. 3 ст. 1 ГК, распространяется и на корпоративные отношения. В соответствии с п. 1 ст. 71 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" члены совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличный исполнительный орган общества (директор, генеральный директор), временный единоличный исполнительный орган, члены коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции), а равно управляющая организация или управляющий при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей должны действовать в интересах общества, осуществлять свои права и исполнять обязанности в отношении общества добросовестно и разумно.

Аналогичное правило содержится в п. 1 ст. 44 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" и в иных актах корпоративного законодательства. Согласно п. 2.1 Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса РФ необходимо подвергнуть ревизии нормы, содержащие ссылки на добросовестность и, при необходимости, исключить эти ссылки. Представляется, что нет необходимости исключать из актов корпоративного законодательства требование к органам управления действовать в отношении организаций добросовестно и разумно.

Закрытое акционерное общество "Ренкар" обратилось в арбитражный суд с иском к Ремпелю Е.И. о взыскании с него в пользу общества с ограниченной ответственностью "Ямалэнергоресурс" 1 млн. 281 тыс. руб. убытков, причиненных обществу единоличным исполнительным органом. По делу установлено, что общество "Ямалэнергоресурс" (работодатель) заключило срочный трудовой договор с Ремпелем Е.И. (работник) о приеме на должность генерального директора общества сроком до 19 февраля 2013 г. Согласно договору по итогам деятельности общества "Ямалэнергоресурс" в каждом квартале генеральному директору выплачивается вознаграждение в размере 15% от размера чистой прибыли (определяемой по данным бухгалтерской отчетности), полученной обществом в данном квартале. За период с 1 июня 2009 г. по 18 ноября 2010 г. общество "Ямалэнергоресурс" перечислило Ремпелю Е.И. премию за IV квартал 2009 года в размере 561 тыс., премию за I квартал 2010 г. в размере 720 тыс. руб., что подтверждается платежными поручениями. Суд первой инстанции, удовлетворив исковые требования, исходил из того, что в материалах дела отсутствуют доказательства одобрения участниками общества условий трудового договора от 20 февраля 2008 г. с Ремпелем Е.И., положения об оплате труда и материальном стимулировании работников, доказательства своевременного ознакомления участников общества с условиями трудового договора и положения, а также наличия нестабильного финансового положения общества "Ямалэнергоресурс" и недобросовестности действий генерального директора.

Оставляя решение суда первой инстанции без изменения, суд апелляционной инстанции исходил из следующего. Пунктом 3 ст. 53 ГК РФ предусмотрено, что лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Оно обязано по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные им юридическому лицу. В силу ч. 2 ст. 44 Закона об обществах единоличный исполнительный орган общества несет ответственность перед обществом за убытки, причиненные обществу его виновными действиями (бездействием), если иные основания и размер ответственности не установлены федеральными законами. При определении оснований и размера ответственности единоличного исполнительного органа общества должны быть приняты во внимание обычные условия делового оборота и иные обстоятельства, имеющие значение для дела. В соответствии со ст. 15 ГК РФ лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере. Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).

Взыскание убытков с единоличного исполнительного органа зависит от того, действовал ли он при исполнении своих обязанностей разумно и добросовестно, т.е. проявлял ли он заботливость и осмотрительность и принял ли все необходимые меры для надлежащего исполнения своих обязанностей. Таким образом, в гражданском законодательстве закреплена презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений (п. 3 ст. 10 ГК РФ). Данное правило распространяется и на руководителей хозяйственных обществ, то есть предполагается, что они при принятии деловых решений, в том числе рискованных, действуют в интересах общества и его участников.

Суды пришли к выводу о том, что генеральный директор общества "Ямалэнергоресурс" Ремпель Е.И., начиная с 28.10.2009 г., имел все основания к формированию резервов сомнительных долгов с отражением их в бухгалтерском учете общества за IV квартал 2009 года, I квартал 2010 года, в связи с чем отсутствуют основания считать действия ответчика добросовестными и разумными.

Принимая во внимание изложенное, суд апелляционной инстанции верно указал, что установленные по делу обстоятельства не позволяют применить к ответчику презумпцию добросовестности и переносят на него бремя доказывания: именно Ремпелю Е.И. надлежало доказать, что выплата лицом, осуществляющим функции единоличного исполнительного органа общества, премии себе лично в условиях нестабильного финансового состояния общества, совершена не в ущерб интересам этого юридического лица.

Постановлением Федерального арбитражного суда Уральского округа от 4 апреля 2013 г. N Ф09-2003/13 по делу N А50-25382/11 удовлетворено требование о взыскании убытков, причиненных обществу неправомерными действиями его единоличного исполнительного органа. Условия трудового договора с генеральным директором не одобрялись участниками общества, финансовое положение общества было нестабильным, а действия генерального директора - недобросовестными.

Добросовестность в корпоративных отношениях, по мнению судей, необходимо понимать как обязанность руководителя действовать от имени юридического лица в интересах последнего в соответствии с законом и учредительными документами с учетом положительной практики хозяйственной деятельности, надлежащим образом исполнять возложенные на директора обязанности, принимать решения, не влекущие неоправданных рисков для организации, нормальный результат которых предсказуем (объективный элемент). Добросовестность в субъективном смысле предполагает психологическую установку на соблюдение правовых предписаний, на искреннюю заинтересованность в положительном развитии организации; отношение к интересам соответствующего юридического лица как к своим собственным интересам".

Добро и совесть

Исследовав отдельные судебные акты последнего времени в сфере вещных, обязательственных и корпоративных правоотношений, приходим к выводу о многозначности этого термина. Его содержание всякий раз должно устанавливаться судом применительно к конкретному случаю в зависимости от государственной политики в сфере правоприменения.

Каждый понимает, что такое красота, однако понятие красоты невозможно определить, качество красоты можно только увидеть в чем-то или в ком-то конкретном (красивый берег, красивый закат, красивая девушка). При этом одна и та же девушка может быть одновременно и красивой, и уродливой в зависимости от того, кто ее оценивает и с какой целью. Точно так же можно сказать и о добросовестности.

Принцип добросовестности означает для судов свободу усмотрения при оценке обстоятельств конкретных дел, однако свободой пользуется не отдельный судья, а вся судебная система, которая, будучи государственной, не может поступать произвольно, а лишь только в соответствии с текущей политикой государства.

Отсюда следует, что усваивать актуальное содержание понятия добросовестности следует из текущей судебной практики, а не из монографий, статей или учебников.

Д. Дамбаева,

координатор Центра методологии

судебной и договорной работы

"Консультант", N 11, июнь 2013 г.