Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 июня 2006 г. Дело "Общество с ограниченной ответственностью "Злинсат" против Болгарии" [Zlinsat, spol. s.r.o. v. Bulgaria] (жалоба N 57785/00) (V Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(V Секция)

Дело "Общество с ограниченной ответственностью "Злинсат" против Болгарии"
[Zlinsat, spol. s.r.o. v. Bulgaria]
(Жалоба N 57785/00)

Постановление Суда от 15 июня 2006 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

В мае 1997 года чешская компания, выступающая заявителем по настоящему делу, приняла на себя обязательства другой компании по договору о покупке гостиницы, приватизированной администрацией г. Софии в 1995 году. В июле 1997 года прокуратура г. Софии распорядилась приостановить действие договора о приватизации гостиницы, который, по ее мнению, необоснованно предоставлял преимущества ее покупателю; впоследствии против должностного лица было возбуждено уголовное дело по факту видимого злоупотребления им своими должностными полномочиями. Компании-заявителю не было известно обо всех этих событиях до тех пор, пока в октябре 1997 года ее не лишили права собственности на гостиницу. Администрация г. Софии оспорила решение городской прокуратуры в порядке гражданского судопроизводства; в конечном счете Верховный кассационный суд Болгарии оставил в силе решения нижестоящих судов, не признававшие незаконным договор, о котором идет речь. Компания-заявитель также обратилась в суд, но добилась лишь того, что в 1999 году прокуратура отказала ей в возобновлении производства по делу на основании того, что решение Верховного кассационного суда Болгарии по жалобе администрации г. Софии обязательно для всех сторон по делу. В октябре 1999 года прокуратура г. Софии уведомила полицию о том, что из-за решения Верховного кассационного суда Болгарии судебные решения, вынесенные в июле и в октябре 1997 года, уже не подлежат исполнению.

Вопрос о приемлемости жалобы: возражение государства-ответчика, касающееся неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. Использование средств правовой защиты, на которые указывало государство-ответчик, было обречено на неудачу; следовательно, государству-ответчику не удалось убедить Европейский Суд в том, что эти средства были эффективными и доступными в теории и на практике в период времени, относящийся к обстоятельствам данного дела; возражение государства-ответчика отклонено.

Возражение государства-ответчика, касающееся утраты заявителем статуса жертвы нарушения Конвенции. Несмотря на то, что приостановление действия решений прокуратуры в октябре 1999 года положило конец вмешательству в осуществление компанией-заявителем права на владение имуществом, оно не обеспечило возмещения ущерба, нанесенного за период более, чем два года, в течение которых продолжалось это вмешательство. Не обеспечило оно и рассмотрения жалобы о том, что на протяжении всего этого времени отсутствовала возможность провести судебную проверку законности решений прокуратуры. Кроме того, власти Болгарии не признали предполагаемых нарушений ни по одному пункту ни явным образом, ни по существу. Возражение государства-ответчика отклонено.

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Данное положение Конвенции применяется в гражданско-процессуальном контексте, так как сама компания-заявитель никогда не преследовалась в уголовном порядке и не выступала объектом расследования по уголовному делу. Болгарская прокуратура независима от исполнительной власти, а прокуроры занимают свои должности в течение такого же срока и обладают теми же иммунитетами, что и судьи. Однако прокуратура не может выступать в качестве органа, принимающего решение по существу дела, поскольку независимый и беспристрастный суд по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции обладает другими неотъемлемыми характеристиками - такими, как гарантии судебной процедуры, - которых нет у прокуратуры.

В связи с этим прежде всего необходимо заметить, что прокуратура г. Софии приняла спорные решения по своей собственной инициативе, тогда как суд обычно правомочен разрешать тот или иной вопрос, если он передан на рассмотрение этого суда другим физическим или юридическим лицом. Кроме того, по-видимому, принятие этих решений не должно было сопровождаться - и действительно не сопровождалось - разбирательством дела в какой-либо форме с участием заинтересованного юридического лица, то есть компании-заявителя. Болгарское законодательство не предусматривало проведения слушаний дела и не устанавливало никаких правил в отношении таких вопросов, как допустимость доказательств или порядок ведения производства по делу.

Наконец, формулировка соответствующих положений болгарского законодательства наводит на мысль о том, что прокуратура г. София пользовалась значительной свободой усмотрения при определении того, какие действия ей следует предпринимать, а это, по-видимому, едва ли совместимо с понятиями верховенства права и правовой определенности, присущими судебному разбирательству. Действительно, существовала возможность обжаловать эти решения в вышестоящие органы прокуратуры. Однако эти органы, вышестоящие по отношению к прокуратуре г. Софии, являлись неотъемлемой частью централизованной системы, в целом подчиняющейся Главному прокурору Болгарии. Кроме того, процедура обжалования решений прокуратуры не сопровождалась, по-видимому, надлежащими процессуальными гарантиями.

Далее, Европейский Суд отмечает, что в своем Постановлении по делу "Ассенов и другие против Болгарии" [Assenov and Others v. Bulgaria]* (* Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г., жалоба N 24760/94, Сб. 1998-VIII (прим. перев.).) он пришел к выводу о том, что болгарских прокуроров нельзя было считать должностными лицами, законодательно наделенными правом осуществлять судебные полномочия, по смыслу пункта 3 статьи 5 Конвенции, так как они могли впоследствии выступать в рамках судебного разбирательства по уголовному делу против лица, чье помещение под стражу они санкционировали. Европейский Суд полагает, что в настоящем деле должна применяться похожая логика.

Решения, приостанавливающие действие договора о приватизации гостиницы и лишающие компанию-заявителя права собственности на нее, были приняты прокуратурой г. Софии по своей собственной инициативе. Затем прокуратура, осуществляя свои полномочия, обратилась в суд с гражданским иском к компании-заявителю, добиваясь признания договора о приватизации гостиницы недействительным. Таким образом, она едва ли может считаться в достаточной мере беспристрастной для целей применения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Это справедливо и в отношении вышестоящих органов прокуратуры, которые оставили эти решения без изменений и впоследствии выступали против компании-заявителя в рамках разбирательства дела в Апелляционном суде г. София и в Верховном кассационном суде Болгарии. Болгарские прокуроры стояли на страже общественного интереса, но нельзя считать, что один лишь этот факт наделяет их статусом судей или дает гарантии того, что они действовали независимо и беспристрастно.

Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу о том, что различные органы прокуратуры не могут в обстоятельствах данного дела считаться независимыми и беспристрастными судебными органами, предоставляющими гарантии, которые требуются согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции. Следовательно, для достижения ситуации, которая соответствовала бы этому положению Конвенции, требовалось, чтобы законность принимаемых прокуратурой решений контролировалась судебным органом, обладающим компетенцией рассматривать все вопросы, имеющие отношение к такому контролю. Однако Европейский Суд обращает внимание на то, что болгарское законодательство исключает возможность проведения судебной проверки законности решений прокуратуры, принятых в процессе осуществления прокурорских полномочий в соответствии с нормами закона, на которых основывались их действия по настоящему делу. Необходимая степень судебного контроля не была достигнута путем рассмотрения гражданского иска, поданного прокуратурой г. Софии к компании-заявителю, потому что вопрос, подлежащий разрешению в рамках судебного разбирательства по этому иску, а именно: предоставлял ли договор о приватизации гостиницы явные преимущества одной из его сторон, - абсолютно не совпадал с вопросом о законности спорных решений прокуратуры. Действительно, по завершении судебного разбирательства прокуратура г. Софии в конце концов заявила, что ее решения уже не действуют; однако это ни в коей мере не вытекало непосредственно из судебного решения по этому делу, имеющего обязательную силу.

По делу не установлена и возможность осуществления судебного контроля в форме обжалования решений прокуратуры в суд, рассматривающий уголовные дела, когда уголовное дело дойдет до суда, и при условии, что оно действительно туда поступит. Решения, о которых идет речь, принимались не в таких обстоятельствах, а еще до возбуждения какого-либо уголовного дела. Поэтому Европейский Суд приходит к выводу, что решения прокуратуры по настоящему делу - а они имели решающее значение для компании-заявителя в вопросе об использовании гостиницы и владении ей, по крайней мере, до окончания рассмотрения поданного против этой компании гражданского иска - не подлежали судебному контролю, которого требует пункт 1 статьи 6 Конвенции.

Последний вопрос заключается в том, не оправдывалась ли невозможность добиваться судебного контроля за законностью этих решений неотъемлемыми ограничениями права на доступ к правосудию, которые подразумевает пункт 1 статьи 6 Конвенции. Государство-ответчик не привело никаких соображений, оправдывающих отсутствие доступа к правосудию. Логика, на которую опирался Верховный административный суд Болгарии, признавая неприемлемыми ходатайства о проведении судебной проверки законности решений прокуратуры и отклоняя их, сводилась к доводам о статусе прокуратуры. Однако, как уже установил Европейский Суд, прокуратура не может рассматриваться как независимый и беспристрастный судебный орган по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции. В этих обстоятельствах Европейский Суд не видит никаких оснований, оправдывающих отсутствие возможности судебного контроля за законностью решений, являющихся, как в данном деле, вмешательством в осуществление гражданских прав и обязанностей.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (вынесено единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции. Европейский Суд пришел к выводу, что рассматривать эту же жалобу с точки зрения возможного нарушения статьи 13 Конвенции не представляется необходимым (вынесено шестью голосами "за" и одним голосом "против").

По поводу соблюдения требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Вмешательство в осуществление компанией-заявителем своих прав, предусмотренных этой статьей Протокола N 1 к Конвенции, является по своей природе "контролем за использованием имущества"; следовательно, подлежит применению второй пункт указанной статьи.

Что касается требования "законности", Европейский Суд отмечает: положения закона, на которых основывалось вмешательство, были сформулированы крайне неопределенно, и это практически исключало возможность предвидеть, при каких условиях прокуратура решит действовать и какие меры она примет в случае, когда посчитает, при отсутствии независимого контроля, что могло быть совершено правонарушение.

Действительно, нельзя избежать того, что многие законы сформулированы более или менее неопределенно; их толкование и применение являются вопросом практики. Однако в Болгарии отсутствует опубликованная судебная практика, интерпретирующая или уточняющая смысл правовых норм, о которых идет речь, во всяком случае в том, что касается невозможности проведения судебной проверки законности решений прокуратуры, подобных тем, которые были вынесены по настоящему делу. В результате эти нормы, применение которых, по-видимому, не ограничено конкретным кругом лиц, являются всеобъемлющими, предоставляя прокуратуре абсолютную свободу действовать любым способом, который она сочтет подходящим, а это в некоторых случаях может привести к серьезным и далеко идущим последствиям применительно к правам физических и юридических лиц.

Эта свобода действий в условиях отсутствия достаточных процессуальных гарантий, таких как элементарные процессуальные нормы, и, как уже установил Европейский Суд, отсутствия контроля со стороны независимого органа, а также вытекающая из этого неясность и неопределенность полномочий прокуратуры в этой области, заставляют Европейский Суд прийти к выводу о том, что по делу не была достигнута минимальная степень правовой защиты, на которую могут рассчитывать физические и юридические лица в условиях верховенства права в демократическом обществе. Следовательно, вмешательство в осуществление компанией-заявителем права на владение имуществом не было "законным" по смыслу положений статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (вынесено единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Рассмотрение вопроса о выплате компенсации причиненного компании-заявителю ущерба отложено; Европейский Суд постановил возместить компании-заявителю понесенные ею судебные издержки и расходы, за исключением издержек и расходов, относящихся к экспертным заключениям, рассмотрение вопроса о размере которых также отложено (вынесено единогласно).