Решение Европейского Суда по правам человека от 29 июня 2006 г. по вопросу приемлемости жалобы N 54934/00 "Вебер и Саравия против Германии" [Weber and Saravia v. Germany] (III Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(III Секция)

Решение от 29 июня 2006 г.
по вопросу приемлемости жалобы N 54934/00
"Вебер и Саравия против Германии"
[Weber and Saravia v. Germany]
(извлечение)

Обстоятельства дела

В 1994 году в Закон об ограничении тайны переписки, почтовых отправлений и телекоммуникаций от 13 августа 1968 года (Gesetz zur Beschrankung des Brief, Post und Fernmeldegeheimnisses), также известный как "Закон G 10" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Класс и другие против Германии" [Klass and Others v. Germany] от 6 сентября 1978 г., Series A, N 28), были внесены изменения, допускающие так называемый стратегический мониторинг телекоммуникаций, то есть сбор информации путем перехвата сообщений с целью идентифицировать и предотвратить серьезные угрозы для Федеративной Республики Германии, такие как вооруженное нападение на ее территорию, совершение международных терактов и ряда других тяжких преступлений. Изменения предусматривали также расширение полномочий Федеральной службы разведки (Bundesnachrichtendienst) в части записи телекоммуникаций в ходе стратегического мониторинга, использования персональных данных и их передачи другим органам. Первая заявительница, гражданка Германии, является независимым журналистом; второй заявитель, гражданин Уругвая, принимал телефонные сообщения для первой заявительницы и передавал их ей. В 1995 году заявители подали конституционную жалобу в Федеральный конституционный суд, оспорив новеллы законодательства. В постановлении от 14 июля 1999 года Федеральный конституционный суд не признал правосубъектности второго заявителя, однако частично удовлетворил жалобу первой заявительницы. Настоящая жалоба основана на требованиях, оставленных без удовлетворения. Новая редакция Закона G 10 вступила в силу 29 июня 2001 года.

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Руководствуясь прецедентным правом, Европейский Суд отмечает, что само существование законодательства, допускающего систему тайного мониторинга сообщений, содержит угрозу надзора за всеми, к кому это законодательство применяется. Такая угроза подрывает свободу сообщений пользователей телекоммуникаций и сама по себе составляет вмешательство в права заявителей, предусмотренные статьей 8 Конвенции, независимо от мер, в действительности принятых против них. Передача данных и их использование другими органами, которые расширяют круг лиц, владеющих перехваченными персональными данными, и могут обусловить расследования, возбужденные против заинтересованных лиц, составляют дополнительное самостоятельное вмешательство в права заявителей, предусмотренные статьей 8 Конвенции. Оспариваемые положения составляют вмешательство и в том отношении, что предусматривают уничтожение полученных данных и отказ в уведомлении заинтересованных лиц о принятых надзорных мерах, позволяя скрывать осуществляемые властями меры по мониторингу, которые нарушают права заявителей, гарантированные статьей 8 Конвенции.

Рассматривая вопрос о том, предусмотрено ли такое вмешательство законом, Европейский Суд отмечает, что термин "закон" в Конвенции отсылает к законодательству страны, в том числе к нормам международного публичного права, применимым в данном государстве; что касается утверждений о том, что государство-ответчик нарушило международное право, пренебрегая территориальным суверенитетом иностранного государства, Европейский Суд нуждается в доказательствах "вне разумных сомнений", чтобы прийти к выводу о том, что власти государства-ответчика действовали экстерриториально способом, не совместимым с суверенитетом иностранного государства, и потому вопреки международному праву.

Оспариваемые положения Закона G 10 с изменениями допускают мониторинг международных беспроводных телекоммуникаций, то есть осуществляемых не через фиксированные телефонные линии, а, например, через спутниковые или радиорелейные каналы, что позволяет использовать полученные данные. Сигналы, исходящие с территории зарубежных стран, подвергаются мониторингу за счет перехватывающих узлов, расположенных на территории Германии, и собранные данные используются там же.

С учетом этого Европейский Суд полагает, что заявители не представили доказательств "вне разумных сомнений" о том, что власти Германии, используя и применяя меры стратегического мониторинга, действовали способом, нарушающим суверенитет иностранных государств, защищаемый международным правом. Что касается правовой основы Закона G 10 с изменениями, Европейский Суд принимает вывод Федерального конституционного суда о том, что он соответствует Основному закону, и не усматривает произвола в его применении. Если говорить о качестве закона, то следует отметить, во-первых, что с его доступностью не возникает проблем; во-вторых, Европейский Суд пришел к выводу, что оспариваемые положения Закона G 10, рассматриваемые в их законодательном контексте, содержат минимальные гарантии против произвольного вмешательства, определенные в прецедентном праве Европейского Суда, и поэтому дают гражданам адекватное представление об обстоятельствах и условиях, при наличии которых публичные власти уполномочены прибегнуть к мерам мониторинга, пределы усмотрения и способ их использования. Преследуемые ими "законные цели" направлены на защиту государственной безопасности и/или предотвращение преступлений. Рассматривая вопрос о том, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе", Европейский Суд признает, что власти страны пользуются широкими пределами усмотрения в выборе средств для защиты государственной безопасности.

Тем не менее с учетом риска того, что система секретного надзора для защиты государственной безопасности может подорвать или даже разрушить демократию под предлогом ее защиты, Европейский Суд должен убедиться в том, что существуют адекватные и эффективные гарантии против злоупотреблений. Что касается стратегического мониторинга per se* (* Per se (лат.) - самого по себе, как такового (прим. перев.).), хотя Закон G 10 с изменениями расширяет круг субъектов, в отношении которых он может проводиться, гарантии против злоупотреблений сформулированы в нем детально, и Федеральный конституционный суд фактически усилил их в отношении по крайней мере одного преступления. Европейский Суд находит, что создана административная процедура, призванная обеспечить, чтобы эти меры не применялись хаотично, бессистемно или без надлежащей и достаточной осмотрительности. Что касается надзора и контроля мер мониторинга, система надзора по существу остается той же, что и в период рассмотрения дела "Класс и другие против Германии", когда Европейский Суд не установил нарушения Конвенции; нет оснований для противоположного вывода и в настоящем деле.

В части передачи неанонимных данных, полученных Федеральной разведывательной службой федеральному правительству, Европейский Суд признает, что передача персональных - в противоположность анонимным - данных может оказаться необходимой. Дополнительные гарантии, установленные Федеральным конституционным судом, а именно требование о том, чтобы персональные данные, содержащиеся в докладе федеральному правительству, помечались и использовались для целей, которые оправдывают их сбор, соответствуют задаче ограничения использования полученной информации нуждами стратегического мониторинга.

Что касается передачи персональных данных в числе прочих ведомству по защите конституции, Европейский Суд отмечает: это допускается в случае определенных тяжких преступлений и после соответствующего постановления Федерального конституционного суда такая передача, которая оформляется протоколом, возможна лишь в случае, если подозрение в совершении такого преступления основано на конкретных фактах, а не простых предположениях; гарантии против злоупотреблений, усиленные таким образом Федеральным конституционным судом, являются адекватными. Приемлемая процедура проверки соблюдения необходимых условий предусмотрена и в отношении уничтожения персональных данных; в дополнение к ней Федеральный конституционный суд указал, что данные, которые требуются для судебного разбирательства, не должны уничтожаться немедленно, и расширил надзорные полномочия Комиссии G 10 на всю процедуру использования данных вплоть до их уничтожения. Наконец, уведомление лиц, чьи сообщения подверглись мониторингу, должно осуществляться при первой возможности, без ущерба целям мониторинга; правила, предусмотренные в постановлении Федерального конституционного суда, исключают возможность воспрепятствования обязанности уведомления, за исключением случаев, когда данные уничтожались в течение трех месяцев без какого-либо их использования. Жалоба признана явно необоснованной.

По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Первая заявительница утверждала, что Закон G 10 с изменениями создает препятствия для работы журналистов, которые занимаются вопросами, являющимися объектом надзорных мер. Она более не может гарантировать, что информация, которую она получает в процессе журналистской деятельности, останется конфиденциальной. По мнению Европейского Суда, угроза со стороны надзора составляет вмешательство в ее право на свободу выражения мнения. Европейский Суд счел по причинам, указанным в разделе статьи 8 Конвенции, что это вмешательство предписано законом и преследует законную цель. Что касается необходимости в демократическом обществе, Европейский Суд отмечает: стратегический надзор не имеет целью слежку за журналистами; как правило, только после изучения перехваченных сообщений власти могут узнать, что мониторингу подвергся разговор журналиста. Надзорные меры также не направлены на раскрытие журналистских источников. Вмешательство в свободу выражения мнения, таким образом, не может рассматриваться как слишком серьезное. Действительно, оспариваемые положения Закона G 10 с изменениями не содержат специальных правил, гарантирующих защиту свободы прессы и, в частности, нераскрытие источников, после того как власти осознали, что ими перехвачен разговор журналиста. Однако Европейский Суд, с учетом выводов, сделанных при рассмотрении вопроса о статье 8 Конвенции, счел, что оспариваемые положения содержат многочисленные гарантии, позволяющие свести вмешательство в тайну телекоммуникаций - и, следовательно, в свободу прессы - к пределам, необходимым для достижения преследуемых законных целей. В частности, гарантии, обеспечивающие использование полученных данных лишь в целях предупреждения тяжких преступлений, также могут считаться адекватными и эффективными для сведения раскрытия журналистских источников к необходимому минимуму.

Жалоба признана явно необоснованной.

По поводу соблюдения статьи 13 Конвенции. Отсутствует аргументированное требование в соответствии со статьей 8 Конвенции или статьей 10 Конвенции; статья 13 Конвенции, следовательно, неприменима. Жалоба признана явно необоснованной.