Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 января 2006 г. Дело "Мицци против Мальты" [Mizzi - Malta] (жалоба N 26111/02) (I Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(I Секция)

Дело "Мицци против Мальты"
[Mizzi - Malta]
(Жалоба N 26111/02)

Постановление Суда от 12 января 2006 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

В 1966 году супруга заявителя, X., забеременела. На следующий год заявитель и X. разошлись, прекратили совместное проживание, и X. родила дочь Y. По мальтийским законам заявитель стал автоматически считаться отцом Y. и был зарегистрирован как ее биологический отец. После того, как был проведен анализ ДНК, результаты которого, по словам заявителя, показали, что он не был отцом Y., заявитель безуспешно пытался обратиться в суд с иском об оспаривании своего отцовства по отношению к Y.

В соответствии с Гражданским кодексом Мальты, супруг может оспаривать свое отцовство ребенка, зачатого в период состояния в браке, если он может доказать как супружескую неверность своей жены, так и тот факт, что рождение ребенка было от него утаено. Это последнее условие было исключено из текста закона при внесении изменений в законодательство в 1993 году, и при этом был установлен шестимесячный срок с даты рождения ребенка как предельный срок для обращения в суд с иском по вопросу об оспаривании отцовства.

В 1997 году Гражданский суд принял ходатайство заявителя о том, чтобы суд объявил, что, несмотря на положения Гражданского кодекса, заявитель имеет право на предъявление иска об оспаривании отцовства; суд установил, что по делу имело место нарушение статьи 8 европейской Конвенции о защите прав человека. Это решение было впоследствии отменено Конституционным судом Мальты.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 6 Конвенции (что касается вопроса о соблюдении права заявителя на рассмотрение его дела судом). Утверждения заявителя о том, что он не был биологическим отцом Y., не были лишены оснований. Поэтому можно считать, что право на отрицание отцовства, утверждавшееся заявителем, могло стать предметом судебного разбирательства, и спор, который он желал вынести на рассмотрение суда, был реальным и серьезным. Таким образом, положения статьи 6 Конвенции применимы к настоящему делу.

На момент рождения Y. любой иск, с которым заявитель мог бы обратиться в суд с целью отказаться от своего отцовства, имел бы малые шансы на успех, так как заявитель не смог бы доказать наличие тех обстоятельств, которые требовались тогда для удовлетворения подобных исковых требований положениями действовавшего в то время Гражданского кодекса. После того, как в 1993 году в кодекс были внесены изменения, установленный ими срок исковой давности по такого рода делам не давал возможности заявителю обратиться в суды с возможным иском об оспаривании отцовства. Хотя заявитель и мог обратиться с ходатайством в Гражданский суд, допускавшаяся степень доступа к суду, ограниченная правом истца задать предварительный вопрос, не может считаться достаточной для гарантирования права заявителя "на суд". Кроме того, решение Гражданского суда, благоприятное для заявителя, было отменено Конституционным судом.

Это обстоятельство, вкупе с формулировками соответствующих положений законодательства страны, лишило заявителя возможности добиться судебного разрешения в отношении его требований. Европейский Суд допускает, что при наличии определенных обстоятельств установление срока исковой давности по искам об оспаривании отцовства могло бы служить интересам соблюдения принципа правовой определенности и интересам детей. Однако применение соответствующего правила не должно препятствовать тяжущимся сторонам прибегнуть к имеющимся средствам правовой защиты. Практическая невозможность для заявителя отказаться от своего отцовства со дня, когда родилась Y., и по настоящее время по сути умалило его право на доступ к правосудию. Суды страны не сумели установить справедливый баланс между законным интересом заявителя в том, чтобы по вопросу о его предполагаемом отцовстве было бы вынесено судебное решение, и защитой принципа правовой определенности и интересами других лиц, вовлеченных в его дело. Вмешательство государства в осуществление заявителем своих прав тем самым возложило на заявителя чрезмерное бремя.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (вынесено единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции. В настоящем деле заявитель пытался в судебном порядке оспорить юридическую презумпцию его отцовства на основе биологических доказательств. Задача Европейского Суда состоит в том, чтобы исследовать, выполнило ли государство-ответчик - при рассмотрении иска заявителя об оспаривании отцовства - свои позитивные обязательства в соответствии со статьей 8 Конвенции. У заявителя не было никакой возможности представить на изучение какого-либо суда результаты анализа крови его предполагаемой дочери. Только после того, как в 1993 году в Гражданский кодекс были внесены изменения, заявитель мог бы иметь право оспорить отцовство на основе научных доказательств и доказывания наличия супружеской измены со стороны бывшей жены, будь у него возможность обратиться в суд с иском в течение шести месяцев со дня рождения Y. Однако единственным способом исправления ситуации, доступным заявителю для восстановления пропущенного срока предъявления иска в суд было обращение в Гражданский суд. Если Гражданский суд и Конституционный суд приняли бы его ходатайство, то они в этом случае адекватно защитили бы интересы заявителя, у которого имелись обоснованные причины предполагать, что Y. могла не быть его дочерью, и который желал оспорить в судебном порядке юридическую презумпцию его отцовства.

Европейскому Суду не было доказано, что таковое радикальное ограничение права заявителя на обращение в суд с иском было "необходимо в демократическом обществе". Европейский Суд установил, что потенциальный интерес Y. в "социальной реальности", состоящей в том, чтобы быть дочерью заявителя, не перевешивает законное право последнего на то, чтобы по крайней мере один раз официально отказаться от отцовства ребенка, который согласно научным доказательствам, предположительно собранным заявителем, не является его собственным ребенком. То обстоятельство, что заявителю не разрешили отказаться от отцовства, не является пропорциональным преследуемым государством законным целям. Из этого следует, что не был соблюден справедливый баланс между всеобщим интересом к защите принципа правовой определенности в семейных отношениях и правом заявителя на то, чтобы юридическую презумпцию его отцовства проверили бы в судебном порядке в свете имеющихся биологических доказательств. Поэтому, несмотря на свободу усмотрения, которой наделены власти страны, последние не обеспечили заявителю уважение его частной жизни, правом на которое он обладает в соответствии со статьей 8 Конвенции.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (вынесено единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции, взятой в увязке со статьями 6 и 8 Конвенции. При обращении в суд с иском об оспаривании своего отцовства, заявитель был ограничен сроком исковой давности, который не применялся в отношении других "заинтересованных сторон". Европейский Суд установил, что негибкое применение срока исковой давности вкупе с отказом Конституционного суда сделать исключение лишили заявителя возможности воспользоваться своими правами, гарантируемые статьями 6 и 8 Конвенции, которыми - в отличие от заявителя - пользовались и по-прежнему пользуются другие заинтересованные стороны по делу.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции (вынесено единогласно).