Определение личного закона физического лица: цель и основные подходы (У.Г. Белькова, "Гражданин и право", N 4, апрель 2010 г.)

Определение личного закона физического лица: цель и основные подходы

С введением в действие части III Гражданского кодекса Российской Федерации получило законодательное закрепление понятие личного закона физического лица.

Личным законом определяется гражданская правоспособность и гражданская дееспособность физического лица, право на имя, на его основе решаются вопросы установления опеки и попечительства. Включение этого понятия обеспечивает рациональность, оптимальную емкость, компактноcть и четкость законодательных формулировок. А.Я. Аухатов подчеркивает, что "введение термина "личный закон" имеет чрезвычайно важное и прогрессивное значение, поскольку он более точен и соответствует требованиям современного правового оборота"*(1).

В комментариях к ГК РФ отмечается, что "с точки зрения юридической техники введение обобщающего понятия личного закона позволяет избежать как в последующих статьях ГК РФ, так и в других нормативных актах громоздкого повторения применительно к разным категориям иностранцев (иностранным гражданам, лицам без гражданства, беженцам и т.д.) коллизионных норм, касающихся определения их личного статуса. Достаточно сделать отсылку к личному закону"*(2).

Статьей 1195 "Личный закон физического лица" открывается глава 67 ГК РФ "Право, подлежащее применению при определении правового положения лиц". Закономерно предположить, что личным законом определяется правовое положение физического лица. Вместе с тем правовое положение физического лица определяется совокупностью прав и обязанностей, которые гражданин приобрел как участник реальных правоотношений. Для того чтобы стать участником реальных правоотношений, физическое лицо должно обладать правосубъектностью.

Следует обратить внимание на вывод М.И. Бруна. Ученый подчеркивает: "Всякое субъективное право имеет свое основание в праве объективном, т.е. в каком-либо определенном гражданском правопорядке. Оттого и сказать, правоспособен ли и дееспособен ли иностранец (или любой участник заграничной сделки), можно только после предварительного ответа на вопрос, в каком из правопорядков надлежит об этом справиться"*(3). Необходимо установить, субъектом правопорядка какого государства является индивид, т.е. определить его личный закон. И наоборот, при определении личного закона физического лица устанавливается, субъектом правопорядка какого государства лицо является. В других государствах это физическое лицо будет являться субъектом, но с соответствующим специальным статусом: иностранного гражданина, беженца и т.п. Для разрешения правовых вопросов, касающихся этого физического лица, будут использованы международные договоры с государством, правопорядку которого принадлежит это физическое лицо, и, соответственно, тем государством, закон которого для физического лица является личным.

Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. не использовал понятие личного закона физического лица. Раздел 8 ГК РСФСР 1964 г., содержавший нормы международного частного права, назывался "Правоспособность иностранных граждан и лиц без гражданства. Применение гражданских законов иностранных государств и международных договоров". Статьи 562-563 этого раздела были посвящены определению применимого права к гражданской правоспособности иностранных граждан и лиц без гражданства, к гражданской дееспособности иностранных граждан и лиц без гражданства. Общеизвестно, что правоспособность и дееспособность являются составляющими правосубъектности. Таким образом законодатель определял применимое право к правосубъектности физического лица.

Понятия личного закона не было и в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. В действующем законодательстве ряда государств (к примеру, Греции, Египта, Кубы, Монголии, Эстонии и т.д.) отсутствует понятие личного закона. В Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г., в Кишиневской конвенции с аналогичным названием 2002 г., в двусторонних договорах Российской Федерации о правовой помощи с зарубежными странами понятие личного закона не содержится.

Тем не менее в этих документах вопрос о применимом праве к правосубъектности физического лица получает законодательное разрешение, закрепляется правило определения правопорядка, субъектом которого является конкретное физическое лицо, устанавливается государство, закон которого является для физического лица личным (без использования этого понятия).

Правовое положение гражданина теснейшим образом связано с правосубъектностью. Трансформация прав и обязанностей, составляющих содержание общего правового и специального статусов, в права и обязанности гражданина как участника различных конкретных правоотношений невозможна без признания за физическим лицом правосубъектности. В теории права правосубъектность понимается как возможность (способность) гражданина выступать в качестве субъекта прав и обязанностей*(4).

Коллизионные нормы показывают, по праву какого государства определяется правосубъектность физического лица, т.е. закон какого конкретного государства для физического лица является личным.

Таким образом, личный закон физического лица - это закон конкретного государства, на основе которого определяется гражданская правосубъектность физического лица.

Случаи и пределы применения отечественного или иностранного права по вопросам правосубъектности физических лиц устанавливаются на основе личного закона (lex personalis), который существует в двух разновидностях: закон гражданства (lex patriae) и закон местожительства (lex domicilii).

В большинстве государств в качестве привязки при определении применимого права в отношении правосубъектности применяется гражданство физического лица.

Значимая роль критерия гражданства (lex patriae) послужила причиной включения в ряде государств в международное частное право "права гражданства", под которым понимается комплекс норм, регулирующих вопросы гражданства. Однако следует учитывать, что гражданство - это устойчивая правовая связь лица с государством, выражающаяся в совокупности их взаимных прав и обязанностей. Каждое государство на основе своего национального (внутреннего) законодательства определяет, обладает ли то или иное лицо гражданством данного государства. Так, согласно ст. 5 ФЗ "О гражданстве Российской Федерации" 2002 г., гражданами Российской Федерации являются лица, имеющие гражданство Российской Федерации на 1 июля 2002 г.; лица, которые приобрели гражданство РФ в соответствии с требованиями настоящего Закона.

Лицо не может приобрести или утратить гражданство без согласия государства. Определение гражданства относится к юрисдикции каждого государства. При этом отношения государства и гражданина никоим образом не являются частноправовыми и не могут быть отнесены к области частного права. В сфере частноправовых отношений гражданство субъекта имущественных и иных отношений, отличающихся иностранной характеристикой, может выступать коллизионным критерием. Однако это не является основанием для включения института гражданства в состав международного частного права. Институт гражданства носит комплексный характер и относится, в частности, и к государственному, и к международному праву.

Широкое применение гражданства в качестве коллизионной привязки объясняется тем фактом, что гражданство представляет собой стабильную правовую связь физического лица с определенным государством, на основании которой это лицо обладает определенным статусом не только на территории государства своего гражданства, но и за границей*(5).

Наряду с критерием гражданства (lex patriae) для установления личного закона физического лица применяется критерий места жительства лица (lex domicilii). Домицилий как институт международного частного права признается всеми государствами, с той лишь разницей, что в одних государствах он имеет первостепенное значение, а в других занимает второстепенное место и не играет большой роли в качестве привязки*(6).

Общеизвестно, что концепция домицилия, сложившаяся в англо-американском праве, и концепция домицилия, принятая в правовых системах, основанных на римском праве, отличны друг от друга. Англосаксонская система общего права различает домицилий по происхождению (domicil of origin) и домицилий по выбору (domicil of choice). Согласно этой концепции, никто не может быть без домицилия: законнорожденный ребенок имеет домицилий отца, незаконнорожденный - домицилий матери.

Если человек покидает страну своего домицилия по происхождению, он его не утрачивает до тех пор, пока не приобретает домицилий по выбору в другой стране. Но, если человек покидает страну своего домицилия по выбору, с намерением больше никогда в нее не возвращаться, он сразу же утрачивает домицилий в этой стране, и до приобретения нового домициля по выбору он имеет свой домицилий по происхождению*(7).

"Для приобретения домицилия по выбору, - отмечают Дж. Чешир и П. Норт, - требуется не только проживание на территории, имеющей свою правовую систему, но также и намерение данного индивида оставаться там постоянно"*(8). В подтверждение этого вывода приводят следующие судебные решения. В силу одного из них суд признал проживание лица в Индии в течение 25 лет недостаточным для приобретения им индийского домицилия из-за наличия намерения вернуться на родину в Шотландию. В другом случае канадец, имевший домицилий по происхождению в Новой Шотландии, не был признан домицилированным в Англии, несмотря на службу в английских военно-воздушных силах и проживание в Англии в течение более чем 40 лет, из-за его намерения вернуться при определенных обстоятельствах в Новую Шотландию*(9). Для большинства людей намерение подтверждается физическим присутствием достаточно долгое время в определенном месте*(10).

В таких государствах, как Бразилия, Канада (Квебек), Латвия и др., критерий места жительства является определяющим в установлении личного закона и, соответственно, правоспособности физического лица. В большинстве же государств принцип домицилия имеет субсидиарное значение и применяется в случаях, когда речь идет о лицах без гражданства либо о лицах, имеющих несколько гражданств. Так, согласно п. 4 ст. 1195 ГК РФ, при наличии у лица нескольких иностранных гражданств личным законом считается право страны, в которой это лицо имеет место жительства, а в соответствии с п. 5 этой же статьи данная привязка используется для установления компетентного правопорядка в отношении лиц без гражданства. Аналогичные коллизионные нормы для определения правового положения лиц без гражданства содержатся в законодательстве Австрии, Венгрии, Германии, Италии, Португалии, Турции и многих других стран.

Применение критерия места жительства зачастую способствует выбору правопорядка того государства, с которым у лица реально сложилась наиболее устойчивая и тесная связь. В условиях роста миграции населения принцип гражданства лица не всегда обеспечивает применение той правовой системы, которая имеет наиболее тесную связь с правоотношением. Указывая на сохранение критерия гражданства в качестве основного, следует отметить значительную роль критерия места жительства лица как в российском коллизионном законодательстве, так и в законодательстве ряда европейских стран.

Исследуя критерии установления личного закона лица, М. Вольф писал: "...часто бывает значительно труднее с уверенностью определить домицилий какого-либо лица, чем его гражданство, так как домицилий в значительной степени зависит от намерения, которое трудно доказать... Далее, концепции домицилия резко отличаются друг от друга не только в различных государствах, но даже в пределах одного и того же государства часто возникают серьезные расхождения в толковании этого понятия... Наконец, там, где принцип домицилия преобладает, всегда имеется опасность фиктивной перемены домицилия..."*(11).

В соответствии с российским гражданским законодательством местом жительства признается место, где гражданин проживает постоянно или преимущественно (п. 1 ст. 20 ГК РФ).

В наши дни ученые все чаще обосновывают расширение пределов применения закона места жительства гражданина. А современное российское законодательство наряду с критерием гражданства активно использует закон домицилия для установления личного статуса. Так, согласно Федеральному закону "О государственном регулировании внешнеторговой деятельности", российскими участниками внешнеторговой деятельности именуются, в частности, физические лица, имеющие постоянное или преимущественное место жительства на территории России.

Смешанная система коллизионных привязок закреплена и в российском семейном законодательстве.

К отношениям по наследованию, согласно ст. 1224 ГК РФ, применяется право страны, где наследодатель имел последнее место жительства.

В современном международном частном праве принцип гражданства (lex patriae) и принцип места жительства (lex domicilii) далеко не исчерпывают критерии выбора компетентного правопорядка для отношений с участием физических лиц. Так, в соответствии со ст. 3519 Гражданского кодекса Луизианы (США) 1825 г. (в ред. Закона 1991 г. N 923) статус физического лица и связанные с ним особенности, а также последствия этого статуса регулируются правом штата, устремлениям которого был бы нанесен наиболее серьезный ущерб, если бы его право не было применено к конкретному вопросу. Таким образом, выбор права основан на оценке заинтересованности государства либо штата в применении своего правопорядка.

В модели Гражданского кодекса, разработанного странами - участницами СНГ, личный закон физического лица определяется правом страны, гражданство которой это лицо имеет. Однако при наличии у лица двух или более гражданств личным законом считается право страны, с которой лицо связано наиболее тесно.

В законодательстве ряда государств при установлении личного закона физических лиц (лиц без гражданства и лиц, имеющих несколько гражданств, когда критерий гражданства не устраняет конфликт законов) закреплены гибкие, альтернативные коллизионные привязки. К примеру, в Германии, Польше, Китае за основу принят коллизионный критерий наиболее тесной связи лица с тем или иным правопорядком.

Использование коллизионной отсылки к праву страны, с которой отношение наиболее тесно связано, при выборе личного закона физического лица вряд ли обоснованно и целесообразно. Совершенно справедливо замечание Н.И. Марышевой о том, что "введение вместо ясных и отчетливых коллизионных привязок более неопределенных отсылок, значительно расширяющих усмотрение суда, может привести к непредсказуемости и недобросовестности при разрешении конкретных дел"*(12).

Не затрагивая дискуссию о преимуществе критерия гражданства или домицилия друг перед другом, можно с уверенностью сказать, что именно эти коллизионные привязки основаны на принципе наиболее тесной связи и обеспечивают выбор личного закона физического лица. О возможности рассматривать критерий наиболее тесной связи в качестве самостоятельной коллизионной привязки давно ведутся научные дискуссии. Е.В. Кабатова отмечает: "Коллизионная норма, вернее привязка коллизионной нормы, всегда указывает на конкретную правовую систему, подлежащую применению. Ничего подобного не происходит, если законодатель или практика отсылает к праву страны, с которой правоотношение тесно связано. Здесь отсутствует указание на конкретную правовую систему - это должно быть определено судом или арбитражем при рассмотрении конкретного спора"*(13).

Р.М. Ходыкин обосновывает вывод о том, что "критерий "наиболее тесная связь" имеет двоякую природу: с одной стороны, он может использоваться как привязка двухсторонней коллизионной нормы, а с другой - является принципом формирования содержания коллизионных норм". "Демаркационной линией в разграничении признается при этом цель использования критерия тесной связи (для непосредственного применения судом или иным правоприменительным органом в качестве привязки коллизионной нормы или для создания новой коллизионной нормы - в качестве принципа формирования содержания коллизионных норм)"*(14).

При формировании коллизионных норм о выборе личного закона физического лица "наличие наиболее тесной связи с правопорядком конкретного государства" выступает как основополагающее начало.

В случаях выбора между коллизионным критерием гражданства и коллизионным критерием домицилия обосновывается наибольшее соответствие того или иного критерия принципу наиболее тесной связи. Представляется, что наиболее тесная связь не может выступать в качестве самостоятельной коллизионной привязки при определении личного закона физического лица. Выбирается правопорядок не любого государства вообще, а решается вопрос о применении либо закона гражданства, либо закона домицилия физического лица.

Таким образом, критерий гражданства и критерий домицилия являются основными в определении личного закона физического лица. Каждый из них имеет и преимущества, и недостатки. Поэтому в законодательстве многих государств используется смешанная система, при которой оба критерия получили законодательное закрепление. Вряд ли можно назвать иные критерии установления личного закона физического лица, которые были бы равнозначными критерию гражданства и критерию домицилия. Другие критерии, скорее всего, могут рассматриваться как резервные либо способствующие более обоснованному выбору или lex patriae, или lex domicilii с учетом основных начал частного права.

У.Г. Белькова,

заведущая кафедрой гражданского права и процесса, доцент,

кандидат юридических наук

"Гражданин и право", N 4, апрель 2010 г.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Аухатов А.Я. Российское законодательство в области коллизионно-правового регулирования юридических лиц // Журнал российского права. 2009. N 7. С. 100.

*(2) Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. В 3-х т. / Под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова. М., 2006. Т. 3. С. 323-324.

*(3) Брун М.И. Право- и дееспособность физического лица в конфликтном праве. М., 1915. С. 34.

*(4) См.: Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 126.

*(5) См.: Бендевский Т. Международное частное право. Учебник / Пер. с макед.; Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2005. С. 252.

*(6) См.: Scoles E.T. Conflict of laws. Hay P. Conflict of laws etc. St. Paul, (Minn.). 2000. P. 262.

*(7) ibid. P. 248.

*(8) Чешир Дж., Норт П. Международное частное право / Пер. с англ. М., 1982. С. 191.

*(9) См. там же. С. 205.

*(10) См.: Scoles E.T. Op. cit. P. 248.

*(11) Вольф М. Международное частное право / Пер. с нем. М., 1948. С. 121-122.

*(12) Марышева Н.И. Семейные отношения с участием иностранцев: правовое регулирование в России. М., 2007. С. 49.

*(13) Кабатова Е.В. Изменение роли коллизионного метода в международном частном праве. В кн.: Международное частное право: современная практика / Под ред. М. М. Богуславского и А. Г. Светланова. М., 2000. С. 9.

*(14) Ходыкин Р.М. Критерий наиболее тесной связи в международном частном праве // Московский журнал международного права. 2002. N 4. С. 214.