Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 июля 2002 г. Дело "S.N. (S.N) против Швеции" (Жалоба N 34209/96) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "S.N. (S.N)
против Швеции"
(Жалоба N 34209/96)

Постановление Суда

Страсбург, 2 июля 2002 г.

По делу "S.N. против Швеции" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Вильгельмины Томассен, Председателя Палаты,

Элизабет Пальм,

Гойкура Йорундссона,

Ризы Тюрмен,

Корнелиу Бырсана,

Йозепа Касадеваля,

Райта Марусте, судей,

а также при участии Майкла О'Бойла, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 20 ноября 2001 г. и 10 июня 2002 г.,

вынес в последний указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 34209/96, поданной против Королевства Швеция (далее - власти государства ответчика) в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 25 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Швеции S.N. (далее - заявитель) 28 августа 1996 г.

2. Заявитель утверждал, что ему не было обеспечено справедливое судебное разбирательство при предъявлении ему уголовного обвинения, как того требуют пункт 1 и подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

3. Жалоба была передана в Европейский Суд 1 ноября 1998 г., когда Протокол N 11 к Конвенции вступил в силу (пункт 2 статьи 5 Протокола N 11 к Конвенции).

4. Жалоба была передана в Первую Секцию Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В рамках этой Секции в соответствии с пунктом 1 правила 26 Регламента Суда была сформирована Палата, которая должна была рассматривать дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции).

5. Решением от 16 января 2001 г. Палата объявила жалобу приемлемой для рассмотрения по существу.

6. Как заявитель, так и власти государства-ответчика представили свои замечания по существу дела (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

7. 1 ноября 2001 г. Европейский Суд изменил состав своих секций (пункт 1 правила 25 Регламента Суда), но данное дело осталось за Палатой, сформированной в рамках бывшей Первой Секции.

8. 20 ноября 2001 г. состоялось публичное слушание по делу во Дворце прав человека в г. Страсбурге (пункт 2 правила 59 Регламента Суда).

В Европейском Суде выступили:

(а) от властей государства-ответчика:

Э. Ягандер (E. Jaganer), Министерство иностранных дел, Уполномоченный,

К. Ренфордс (C. Renfords), Министерство юстиции,

Й. Сангборн (J. Sangborn), Министерство юстиции,

К. Хеллнер (C. Hellner), Министерство иностранных дел, советники.

(b) от заявителя:

П.Э. Самюэльссон (P.E. Samuelsson), адвокат.

Европейский Суд заслушал выступления П.Э. Самюэльссона и Э. Ягандер.

Факты

I. Обстоятельства дела

9. В феврале 1995 года Социальный совет (socialnamnden) г. Боргхольма (Borgholm) связался со школьной учительницей в связи с возникшим подозрением относительно того, что один из ее учеников, М., мальчик, 1984 года рождения, которому на тот момент было 10 лет, подвергся сексуальным насилиям со стороны заявителя. 29 марта 1995 г. после проведения расследования совет сообщил о случившемся в органы полиции г. Кальмара (Kalmar).

10. 7 апреля 1995 г., с 10.09 до 10.51, М. был допрошен сотрудниками полиции. Допрос был записан на видеопленку. Родители М. и представители Социального совета находились в смежной комнате. На тот момент заявитель не был уведомлен о подозрении в отношении него и ему не был назначен адвокат. Допрос проводился инспектором уголовной полиции, прослужившим в органах полиции 26 лет. С 1989 года он занимался исключительно расследованиями, касавшимися жестокого обращения и сексуального насилия над детьми.

11. 10 мая 1995 г. сотрудники полиции и государственный обвинитель допросили заявителя. В соответствии со статьей 18 главы 23 Судебно-процессуального кодекса (Rattegangsbalken) перед допросом заявитель был уведомлен о подозрениях в отношении него.

12. В июне 1995 года заявитель получил копию отчета о результатах предварительного расследования, и 3 июля 1995 г. ему был назначен адвокат для защиты. Заявителю была предоставлена возможность представить свои замечания и ходатайствовать о проведении дополнительных допросов и других следственных действий. Установив, что необходима дополнительная информация относительно, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).), сроков и количестве случаев, когда предполагаемые действия были совершены, а также о сайтах, на которых они должны были познакомиться, адвокат заявителя ходатайствовал о том, чтобы М. был допрошен еще раз.

13. В соответствии с ходатайством адвоката второй допрос М. проводился 20 сентября 1995 г., с 12.50 до 13.14, в доме, где проживал мальчик, тем же инспектором уголовной полиции. Во время допроса, который был записан только на аудиопленку, присутствовали родители М., но не адвокат заявителя. По-видимому, адвокат М., который не был уведомлен о допросе, возражал против присутствия на допросе адвоката только одной из сторон. Согласившись, что было бы неразумно отменять допрос, поскольку присутствовал сотрудник полиции, а М. взял освобождение от школы, адвокат заявителя согласился с тем, чтобы допрос мог быть проведен в его отсутствие. Сотрудник полиции и адвокат заявителя обсудили, какие аспекты дела необходимо было обсудить в ходе допроса. В целом адвокат заявителя хотел получить более подробный отчет о том, что предположительно произошло. Тем не менее какого-либо письменного перечня вопросов не было составлено. Позже адвокат заявителя прослушал аудиозапись допроса, и ему была предоставлена распечатка разговора. Выяснив, что вопросы, поднятые им в ходатайстве, были освещены, адвокат заявителя более не ходатайствовал о проведении еще одного допроса.

14. 29 сентября 1995 г. заявитель был привлечен к уголовной ответственности в связи с действиями сексуального характера в отношении ребенка (sexuellt umgange med barn).

15. Окружной суд г. Кальмара (tingsratten) заслушал дело 31 октября 1995 г. Заявитель отрицал свою вину. В ходе слушания была продемонстрирована видеозапись допроса М. сотрудниками полиции, был зачитан протокол второго допроса. Суд также заслушал показания матери М. и его школьной учительницы, выступивших в качестве свидетелей. Ходатайства о допросе самого М. подано не было.

16. Постановлением от 14 ноября 1995 г. окружной суд г. Кальмара признал заявителя виновным и приговорил его к восьми месяцам лишения свободы. Суд, отмечая, что приговор по делу зависел исключительно от правдивости утверждений М., постановил, что нет оснований ставить под сомнение их достоверность. Таким образом, основываясь на этих утверждениях, суд постановил, что в 1994 году заявитель неоднократно касался половых органов М. и сексуально возбуждал его и уговаривал М. делать с ним тоже самое.

17. Заявитель подал кассационную жалобу в Апелляционный суд Гёта (Gota hovratt)* (* Гёта, Гётланд - регион в Южной Швеции (примеч. переводчика).). Впоследствии по ходатайству заявителя его адвокат был заменен. 22 апреля 1996 г. Апелляционный суд Гёта провел слушание по делу, в ходе которого он заслушал заявителя и его нового адвоката. Мать М. и его школьная учительница дали показания. Были повторно просмотрены и заслушаны видеозапись первого допроса М. сотрудниками полиции и аудиозапись второго допроса. И в этом случае заявитель не ходатайствовал о том, чтобы М. дал показания в ходе слушания.

18. Своим решением от 6 мая 1996 г. Апелляционный суд Гёта оставил приговор по делу заявителя без изменения, но сократил срок наказания до трех месяцев лишения свободы. Суд решил, что, поскольку в деле не было судебных доказательств и никто не являлся свидетелем предполагаемых действий, достоверность утверждений М. имела решающее значение при установлении виновности заявителя. В своих рассуждениях суд, в частности, указал следующее:

"...В целях обеспечения правовой определенности к допросу детей в ходе предварительного следствия должны, как было подробно разъяснено Верховным судом [Hogsta domstolen] в NJA 1993 p. 616, предъявляться высокие требования в отношении как методов, так и содержания допроса.

Информация, предоставленная М., местами расплывчата и неопределенна. Он не мог предоставить подробности какого-либо конкретного инцидента, подпадающего под обвинение, и он только смог описать в более общих чертах, какой произошел сексуальный контакт. Кроме того, необходимо отметить, что некоторые из заданных ему вопросов были наводящими. Даже если принять во внимание эти обстоятельства, Апелляционный суд считает, что утверждения [М.] нельзя не учитывать.

Фактом, который прямо указывает на то, что [М.] подвергся гомосексуальному насилию, является явно выраженная им обеспокоенность в том, что он станет "геем". Апелляционный суд обращает внимание на следующие обстоятельства. Общее впечатление от видеозаписи создается такое, что [М.] рассказывал о чем-то, что он действительно пережил и что ему было стыдно и больно сообщать эту информацию. Этим можно объяснить его нежелание вдаваться в подробности конкретных инцидентов. [М.] не продемонстрировал тенденции преувеличивать свои утверждения и несколько раз поправлял того, кто вел допрос. Кроме того, в известной мере о его показаниях можно сказать, что они содержат больше личных наблюдений, например, "Конечно, я не хотел дотрагиваться до него, но иногда я делал это без перчаток" и "Сначала я спросил, получу ли я (ссылается на пастилу). У него ничего не было, и затем я сделал это добровольно, но не знаю, почему". Вместе с тем необходимо отметить, что не было получено какой-либо информации, которая разумно объяснила бы, почему [М.] мог дать ложные показания о событиях, которые он, очевидно, считал постыдными. Также крайне важна информация, предоставленная матерью [М.] и его учительницей, которая описывает, как изменилась личность М. после предполагаемого инцидента. Тот факт, что прошло много времени, прежде чем [М.] заговорил о том, что он испытал, легко объясняется чувством вины, которое он испытывал, а также тем обстоятельством, что мысль о самом инциденте была ему неприятна. Заявления [М.] не содержат ничего неправдоподобного, информация, предоставленная им, не противоречит другим заявлениям. Принимая во внимание вышеизложенное, Апелляционный суд считает, что [М.] дал достоверные показания и что его утверждения должны послужить основой для оценки Апелляционным судом того, вел ли себя [заявитель] по отношению к нему образом, указанным общественным обвинителем в своем обвинительном заключении...".

Апелляционный суд Гёта постановил, что информация, предоставленная М., подтверждала тот факт, что заявитель вынуждал М. трогать его половые органы и сексуально возбуждать его. Однако утверждения, что заявитель трогал половые органы М. и сексуально возбуждал его, слишком расплывчаты и неопределенны и, следовательно, не являются надлежащим доказательством.

19. Заявитель подал кассационную жалобу в Верховный суд. Ссылаясь на пункт 1 и подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, он жаловался на то, что его адвокат не смог допросить М. Он отметил, что отсутствовали судебные или иные доказательства по делу, подтверждавшие показания М. Он также подверг критике способ, которым М. был допрошен, и заявил, что показания М. были расплывчаты и противоречивы. При таких обстоятельствах заявитель утверждал, что он имел право на проведение перекрестного допроса с М. Он настаивал на том, что правоприменительная практика Верховного суда, которая предположительно предусматривала процедуру, изложенную в его деле, должна была быть изменена с целью предоставить адвокату защиты право допрашивать несовершеннолетнего, либо требовать явных подтверждающих доказательств.

20. 26 июня 1996 г. Верховный суд отказал заявителю в разрешении на подачу жалобы.

II. Соответствующие внутригосударственное законодательство и практика

21. Положения внутригосударственного законодательства, имеющие отношение к настоящему делу, содержатся в Судебно-процессуальном кодексе и Законе о проведении предварительных расследований (Forundersokningskungorelsen, 1947: 948). Существует также некоторая внутригосударственная правоприменительная практика по данному вопросу.

А. Законодательство

22. Предварительное расследование проводится каждый раз, когда есть основания предполагать, что было совершено преступление. Статья 10 главы 23 Судебно-процессуального кодекса содержит положения, касающиеся категории лиц, которых разрешено допрашивать в ходе предварительного расследования. Подозреваемый и его адвокат всегда имеют право участвовать в допросе, который проводится по ходатайству самого подозреваемого. Однако в соответствии со статьей 18 главы 23 Судебно-процессуального кодекса указанное право не вступает в силу, пока лицо не информировано о подозрениях в отношении него. Что касается участия других допросов, адвокат может присутствовать, если его присутствие не противоречит интересам расследования. Лицо, возглавляющее предварительное расследование, сотрудник полиции или общественный обвинитель решают, кто может присутствовать на конкретном допросе в ходе предварительного расследования. В тех случаях, когда подозреваемый или его адвокат присутствует во время допроса, вопросы могут быть заданы только в порядке, установленным лицом, ответственным за предварительное расследование (статья 11 главы 23 Судебно-процессуального кодекса).

23. Когда в ходе предварительного расследования наступает момент, когда лицо может обоснованно подозреваться в совершении преступления, указанное лицо должно быть уведомлено о подозрениях в отношении него в соответствии со статьей 18 главы 23 Судебно-процессуального кодекса. Согласно второму пункту указанного положения допрос или иная форма расследования может проводиться по ходатайству подозреваемого или его адвоката, если есть основания полагать, что мера имеет значимость для предварительного расследования как такового. Если ходатайство о проведении этого следственного действия не удовлетворено, должны быть указаны причины принятия решения. Если подозреваемый подает жалобу, вопрос рассматривается судом (статья 19 главы 23 Судебно-процессуального кодекса).

24. Допросы с участием детей, проводящиеся в ходе предварительного расследования, регулируются особым образом. На основании статьи 10 главы 23 Судебно-процессуального кодекса опекун или родители ребенка должны обязательно присутствовать на допросах с участием ребенка в возрасте до 15 лет, если это может быть сделано без каких-либо негативных последствий для расследования.

25. Последующие и более конкретные положения, касающиеся допроса детей, указаны в Законе о проведении предварительных расследований, статья 17 которого предусматривает, что допрос, inter alia, потерпевшего лица в возрасте до 18 лет должен проводиться таким образом, чтобы не возникла опасность того, что лицу может быть причинен вред. В данной статье также предусмотрено, что должно быть проявлено особое внимание относительно допросов, касающихся взаимоотношения полов. Кроме того, особое внимание следует уделить тому, чтобы допрос не вызывал волнений и не стал более интимным, чем того требуют обстоятельства. В соответствии со статьей 17 Закона о проведении предварительных расследований допрос проводится только один раз, кроме случаев, когда в интересах допрашиваемого ребенка более уместно проведение нескольких допросов.

26. Статья 18 Закона о проведении предварительных расследований предусматривает, что допросы с участием детей должны проводиться лицами, которые более всего подходят для решения поставленной задачи. Статья 19 Закона о проведении предварительных расследований определяет, что лицо, являющееся специальным экспертом в области детской психологии или психологии допроса, может присутствовать на допросе или высказываться по поводу значимости показаний ребенка.

27. Каждый раз, когда в рамках уголовного дела используются свидетельские показания лица в возрасте до 15 лет, суд обязан установить, принимая во внимание все обстоятельства, должен ли ребенок давать показания (статья 4 главы 36 Судебно-процессуального кодекса). Отсутствует соответствующее положение, применимое к детям, которые являются потерпевшей стороной. Однако на практике подобные доказательства, как правило, представляются в суд в форме видеозаписи допроса, проводимого сотрудниками полиции, которая воспроизводится во время основного судебного слушания. Допуская эту практику, суд руководствуется статьей 14 главы 35 Судебно-процессуального кодекса, согласно которой показания, данные в полиции или прокурору или иным образом во внесудебном порядке, могут быть использованы в суде в качестве доказательства, только если это специально оговорено, и если лицо, давшее показания, не может быть заслушано в суде или если существуют особые причины для того, чтобы сослаться на данные показания, принимая во внимание, с одной стороны, издержки или неудобства, которые слушание в суде может повлечь за собой, и целесообразность слушания в суде, важность показаний и все остальные соответствующие обстоятельства, с другой стороны.

B. Правоприменительная практика

28. Как уже упоминалось, дети в возрасте до 15 лет, как правило, не могут лично давать показания в суде. Тем не менее встречаются случаи, когда дети были заслушаны в суде. Так, в двух недавних делах, рассмотренных Апелляционным судом Свеа (Svea hovrдtt)* (* Свеа, Свеаланд - исторический регион Швеции (примеч. переводчика).), касавшихся совершения преступлений сексуального характера в отношении детей (дело N B 1129-98, судебное решение oт 28 сентября 1998 г. и дело N B 1635-99, судебное решение от 7 июня 1999 г.), потерпевшие стороны, две девочки в возрасте 10 и 14 лет, лично давали показания. Их заявления были сделаны перед членами суда, общественным обвинителем, адвокатом ответчика и их собственным адвокатом, но в отсутствие обвиняемого, который мог слушать их показания в смежной комнате. В обоих случаях девочки дали показания по ходатайству прокурора после вынесения обвиняемому оправдательного приговора судом первой инстанции. В другом деле о преступлении сексуального характера, рассматривавшемся в том же Апелляционном суде (дело N B 4488-01, судебное решение от 25 октября 2001 г.), сторона защиты после обжалования приговора суда первой инстанции ходатайствовала, чтобы потерпевшая сторона, 13-летняя девочка, лично давала показания в суде. Прокурор и адвокат девочки высказались против ходатайства, которое впоследствии было отклонено Апелляционным судом в связи с возрастом девочки. Вместо этого Апелляционный суд согласился, чтобы были воспроизведены записи ее допроса в ходе предварительного расследования. Тем не менее Апелляционный суд отменил решение окружного суда и оправдал подсудимого, постановив, что представленные доказательства не достаточно свидетельствовали о совершении подсудимым предполагаемого преступления.

29. Применение статьи 14 главы 35 Судебно-процессуального кодекса в связи с нарушением статьи 6 Конвенции было рассмотрено Верховный судом в одном деле. В указанном деле, опубликованном в официальном издании Верховного суда (Nytt juridiskt arkiv) (NJA) 1992, pp. 532 и последующие), последний отменил судебное решение, вынесенное Апелляционным судом, и вернул дело в указанный суд на новое рассмотрение. Причина данного решения заключается в том, что Апелляционный суд так же, как суд первой инстанции, позволил прокурору рассматривать в качестве доказательства записи протокола допроса потерпевшего лица сотрудниками полиции в деле, касавшемся обвинения в ограблении. Отсутствовала возможность вручить потерпевшей стороне повестку о необходимости присутствия на основном судебном слушании. Апелляционный суд считал, что информация, которую потерпевшая сторона предоставила сотрудникам полиции, заслуживала доверия и подкрепляла обвинение подсудимого в грабеже. В то же время Верховный суд подчеркнул, что статья 6 Конвенции, а также ее применение и толкование имели весьма большое значение в связи с применением статьи 14 главы 35 Судебно-процессуального кодекса. В свете того факта, что Европейский Суд пришел к выводу о том, что имело место нарушение статьи 6 Конвенции в деле, когда суд ссылался на показания в поддержку стороны обвинения, данные лицом, который не был заслушан судом и которому обвиняемый не имел возможности задать вопросы в несколько ином контексте, Верховный суд, в свою очередь, решил, что данное положение Судебно-процессуального кодекса должно применяться более ограничительно, чем того требовали его формулировка и видимые первоначальные намерения, обусловившие принятие этого положения. По мнению Верховного суда, нижестоящие суды применили рассматриваемое положение таким образом, что обвиняемому не было предоставлено право на справедливое судебное разбирательство, предусмотренное положениями Конвенции.

30. Вопросы, касающиеся качества и оценки доказательств, были рассмотрены Верховным судом в двух опубликованных делах (NJA 1993, pp. 68 и последующие, и 1993, pp. 616 и последующие), которые в этом контексте имеют отношение к рассматриваемому вопросу. Первое упомянутое дело касалось предполагаемого сексуального насилия в отношении несовершеннолетнего в возрасте 14 лет, который не смог дать показания в суде из-за проблем с психикой. В основном показания состояли из информации, предоставленной потерпевшей стороной в полиции. Допрос в полиции был записан на видеопленку. Верховный суд пришел к заключению, что подобные показания неизбежно не так ценны в качестве доказательства, как показания, полученные в ходе главного судебного слушания. Тем не менее доказательства в данном деле, то есть показания потерпевшей стороны в совокупности с другими доказательствами, были оценены как достаточно серьезные для постановления обвинительного приговора.

31. Во втором деле потерпевшими были лица 1981 и 1983 годов рождения соответственно. Основное доказательство заключалось в видеозаписи допросов с их участием. Допросы проводись в отсутствие подозреваемого и его адвоката. Им была предоставлена возможность изучить информацию и ходатайствовать о предоставлении дополнительной информации до вынесения обвинительного заключения. Однако адвокат ответчика счел, что дальнейшие допросы окажутся бессмысленными, поскольку, по его мнению, потерпевшие стороны только воспроизвели бы по памяти то, что они утверждали ранее. Верховный суд утверждал, что, учитывая тот факт, что обвиняемый предпочел не ходатайствовать о дальнейшем рассмотрении, его право на справедливое судебное разбирательство не могло рассматриваться как нарушенное в связи с тем, что видеозаписи были использованы в качестве доказательства против него. Что касается оценки доказательств, Верховный суд подчеркнул тот факт, что потерпевшие стороны были допрошены только во внесудебном порядке и что, следовательно, Верховный суд не мог оценить надежность и достоверность их информации по впечатлению, производимому при непосредственном рассмотрении в суде. Следовательно, по мнению Верховного суда, информация, предоставленная потерпевшими сторонами, должна оцениваться с особой тщательностью. То обстоятельство, что обвиняемый был лишен возможности задать вопросы потерпевшим сторонам через своего адвоката, а также что сам суд не мог этого сделать, указывал на тот же подход. По мнению Верховного суда, это не означало, что видеозаписи допросов не могли быть достаточными, чтобы вне всяких разумных сомнений доказать виновность обвиняемого. Показания потерпевших сторон в совокупности с остальными доказательствами позволили Верховному суду сделать вывод о том, что его решение должно основываться, inter alia, на указанных показаниях.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

32. Заявитель жаловался на то, что было нарушено его право на проведение справедливого судебного разбирательства, поскольку его лишили возможности задать вопросы М. Он ссылался на пункт 1 и подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, в соответствующих частях которых говорится следующее:

"1. Каждый в случае предъявления ему... любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и свидетелей, показывающих против него...".

А. Доводы сторон

1. Власти государства-ответчика

33. Власти государства-ответчика утверждали, что в ходе уголовного разбирательства внимание должно было уделяться не только правам стороны защиты, но и положению, в котором находится потерпевшая сторона, особенно если это ребенок. Они заявили, что М. испытал гораздо меньшие переживания в связи с двумя допросами в ходе предварительного расследования, чем если бы его допрашивали непосредственно в суде. Настаивая, что этим обстоятельствам нельзя было позволить воспрепятствовать уголовному преследованию, власти государства-ответчика утверждали, что избавление потерпевшего от одного и больше выступлений в суде должно было считаться пропорциональной защитой интересов потерпевшего, ввиду того факта, что заявителю была предоставлена возможность обсудить версию событий в изложении М. и представить свою версию событий, сначала сотрудникам полиции, а затем в суде. Кроме того, практика, согласно которой только сотрудник полиции задает вопросы ребенку в ходе допроса в полиции, преследовала цель защиты ребенка. По мнению властей государства-ответчика, статья 6 Конвенции не могла толковаться как предоставляющая адвокату ответчика право задать вопросы непосредственно ребенку.

34. Власти государства-ответчика также отметили, что заявитель не ходатайствовал о том, чтобы М. был заслушан в суде. Хотя и учитывая общее нежелание судов разрешать детям давать показания в суде, власти государства-ответчика ссылались на вышеупомянутые дела, заслушанные Апелляционным судом Свеа, когда дети в возрасте 10 и 11 лет давали показания лично (см. § 28 настоящего Постановления), и подчеркнули, что М. достиг 12-летнего возраста к моменту, когда Верховный суд отказал заявителю в разрешении на подачу жалобы. Более того, адвокат заявителя согласился с тем, что второй допрос в полиции с участием М. мог быть проведен в его присутствии, и не ходатайствовал о том, чтобы допрос был перенесен.

35. Власти государства-ответчика также утверждали, что показания М. были представлены во внутригосударственные суды в виде видеои аудиозаписей, что предоставило судам больше возможностей для оценки значимости показаний как доказательств, чем, например, если бы показания давал в суде сотрудник полиции или если бы они были записаны, а затем оглашены в суде. Согласно утверждениям властей государства-ответчика техника записи, в частности, позволила судам оценить значимость данных М. показаний, например, обращая внимание на то, как он реагирует на определенные вопросы.

36. Вместе с тем, как уже утверждалось, из решения Апелляционного суда совершенно ясно, что он был осведомлен о недостатках, связанных с тем, что допрос М. проводился в полиции. Для примера, суд принял во внимание тот факт, что "некоторые из заданных ему вопросов были наводящими по своему характеру". Доводы Апелляционного суда подтвердили, что он проявил особое усердие в оценке значимости доказательств, предоставленных с помощью видеои аудиозаписей. Более того, оценка Апелляционным судом значимости показаний М. фактически привела к оправданию заявителя.

37. Власти государства-ответчика также утверждали, что видеои аудиозаписи допросов в полиции не являлись единственными доказательствами, на которые ссылался прокурор в отношении заявителя. Мать М. и его учительница были допрошены окружным судом и Апелляционным судом в связи с изменением личности, которые произошли с М. в связи с причиненными ему предполагаемыми противоправными действиями. Таким образом, его утверждения были подкреплены другими доказательствами.

38. В итоге власти государства-ответчика считали, что суды Швеции установили справедливый баланс в деле заявителя, приняв во внимание как права потерпевшего, так и права стороны защиты.

2. Заявитель

39. Заявитель полагал, что тот факт, что его адвокат в соответствии с законодательством Швеции и правоприменительной практикой был лишен возможности задать вопросы непосредственно М., нарушил его права, гарантированные пунктом "d" пункта 3 Конвенции. Даже если адвокат заявителя присутствовал бы на втором допросе М., ему не позволили бы задать М. ни одного вопроса.

40. Более того, заявителю было бы абсолютно бессмысленно ходатайствовать о том, чтобы М. был заслушан в суде, поскольку в течение более 30 лет это было запрещено правоприменительной практикой суда. Даже если бы такое ходатайство было бы подано, несмотря на сложившуюся практику, оно было бы, безусловно, отклонено, и адвокат рисковал подвергнуться критике за ссылку на доказательство вопреки здравому смыслу. Заявитель утверждал, что не знал ни одного случая, когда ходатайство адвоката ответчика о том, чтобы несовершеннолетний дал показания в суде, было бы удовлетворено.

41. Заявитель также жаловался на то, что адвокату ответчика не позволили допросить ребенка, поскольку ребенок мог быть травмирован, если вопросы носили бы слишком критический характер. Система, при которой полиция заменяла адвоката обвиняемого, была необоснованной. По мнению заявителя, поскольку цель системы заключалась в том, чтобы предотвратить критически откровенное рассмотрение дела, обоснование системы должно было заключаться в том, что сотрудники полиции не задавали бы таких нелегких вопросов, как адвокат ответчика. Возможно, это было правильно, и данный факт оказывал крайне негативное воздействие на правовую определенность применительно к обвиняемому. Заявитель настаивал на том, что допросы М. сотрудниками полиции отличались недостатками, в частности, из-за того, что они содержали наводящие вопросы, а также поскольку в ходе второго допроса не было задано ни одного вопроса из указанных адвокатом ответчика.

42. Заявитель также утверждал, что, несмотря на то, что его адвокату не разрешили провести перекрестный допрос М., он был осужден исключительно на основании показаний М. Таким образом, заявитель оспаривал мнение властей государства-ответчика о том, что существовали дополнительные доказательства против него. Он считал, что, если существовало намерение защитить жертв преступлений от причинения страданий судебными слушаниями, вопросами адвоката ответчика и перекрестными допросами, обвиняемый должен был бы признаваться невиновным в таких случаях. В сложившихся обстоятельствах люди были бы осуждены в любом случае, что на практике означало бы, что бремя доказывания в делах, касающихся преступлений сексуального характера в отношении детей, было крайне незначительным.

B. Мнение Европейского Суда

43. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что гарантии, предусмотренные подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, являются специфическими аспектами права на справедливое судебное разбирательство, установленного пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Следовательно, жалоба будет рассмотрена с точки зрения обоих положений статьи 6 Конвенции в совокупности (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Аш против Австрии" (Asch v. Austria) от 26 апреля 1991 г., Series A, N 203, p. 10, § 25).

44. Европейский Суд напоминает, что приемлемость доказательства регулируется нормами внутригосударственного законодательства и что, как правило, именно внутригосударственные суды призваны оценивать представленные им доказательства. Задача Европейского Суда заключается в том, чтобы удостовериться, были ли судебные разбирательства справедливыми в целом, включая и то, как были получены доказательства (см. там же, p. 10, § 26). Как правило, все доказательства должны быть представлены в ходе публичного слушания в присутствии обвиняемого с целью обеспечить состязательность процесса. Тем не менее использование в качестве доказательства показаний, полученных на стадии полицейской проверки и судебного следствия, само по себе не противоречит подпункту "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции при условии, что соблюдаются права стороны защиты. Эти права предусматривают, чтобы подсудимый имел адекватную и надлежащую возможность оспорить показания свидетельствующего против него лица и допросить свидетеля либо во время дачи показаний, либо на более поздней стадии производства по делу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Саиди против Франции" (Saidi v. France) от 20 сентября 1993 г., Series A, N 261-C, p. 56, § 43, и Постановление Европейского Суда по делу "A.M. против Италии" (A.M. v. Italy), жалоба N 37019/97, ECHR 1999-IX, § 25). Европейский Суд также обращает внимание на тот факт, что статья 6 Конвенции не предоставляет обвиняемому неограниченного права на обеспечение явки свидетелей в суд. Обычно именно внутригосударственные суды должны решать, является ли необходимым и целесообразным допрос свидетеля (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Брикмон против Бельгии" (Bricmont v. Belgium) от 7 июля 1989 г., Series A, N 158, p. 31, § 89).

45. Что касается термина "свидетель", Европейский Суд отмечает, что, хотя М. не давал показания в ходе судебного заседания, он должен в целях подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции рассматриваться в качестве свидетеля - термину дается независимое толкование - поскольку его показания, записанные сотрудниками полиции, были использованы в качестве доказательства внутригосударственными судами (см. среди прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аш против Австрии", p. 10, § 25).

46. В отношении обстоятельств настоящего дела Европейский Суд считает, что показания, которые дал М., являлись практически единственным доказательством, на котором были основаны выводы судов о виновности подсудимого. Заслушанные в суде свидетели, мать М. и его школьная учительница, не были очевидцами предполагаемых действий и дали показания только относительно предполагаемых последующих изменений личности М. Окружной суд заявил, что исход дела полностью зависел от достоверности показаний М., и Апелляционный суд решил, что это имело решающее значение при установлении вины заявителя. Следовательно, необходимо установить, предоставлялась ли заявителю надлежащая возможность реализовать свои права на защиту по смыслу статьи 6 Конвенции в отношении показаний, которые дал М.

47. Европейский Суд принял во внимание особенности уголовных разбирательств, касающихся преступлений сексуального характера. Такие разбирательства часто связаны с суровыми испытаниями для потерпевшего, в частности, когда последнего против его воли подвергают процедуре очной ставки с ответчиком. Эти особенности еще более отчетливо проявляются в деле с участием несовершеннолетнего. Рассматривая вопрос о том, проводилось или нет в отношении заявителя справедливое судебное разбирательство, необходимо принять во внимание очевидное право потерпевшего на уважение личной жизни. Исходя из этого Европейский Суд признает, что в уголовных делах, связанных с сексуальным насилием, могут быть приняты определенные меры с целью защитить потерпевшего, при условии, что подобные меры будут сопровождаться адекватной и эффективной реализацией прав стороны защиты (см. Постановление Европейского Суда по делу "Баеген против Нидерландов" (Baegen v. Netherlands) от 27 октября 1995 г., Series A, N 327-B, мнение Комиссии, p. 44, § 77). При обеспечении прав стороны защиты от органов судебной власти может потребоваться принять меры, которые уравновешивали бы недостатки, с которыми приходится сталкиваться стороне защиты в своей работе (см. Постановление Европейского Суда по делу "Доорсон против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands) от 26 марта 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-II, p. 471, § 72, и Постановление Европейского Суда по делу "P.S. против Германии" (P.S. v. Germany) от 20 декабря 2001 г., жалоба N 33900/96, § 23).

48. Европейский Суд напоминает, что М. никогда не появлялся в судах. Заявитель утверждал, что он воздержался от подачи ходатайства о том, чтобы М. дал показания лично в ходе судебных слушаний, поскольку в соответствии со сложившейся правоприменительной практикой данное ходатайство было бы отклонено. Признавая тот факт, что суды, как правило, крайне неохотно позволяли детям лично давать показания в суде, власти государства-ответчика ссылались на несколько дел, когда несовершеннолетние дети фактически предстали перед судом. Европейский Суд отмечает, что в указанных делах, решение по которым было вынесено после осуждения заявителя, были поданы ходатайства со стороны общественного обвинителя. Принимая во внимание явное отсутствие дел, когда ходатайство адвоката ответчика о перекрестном допросе с участием несовершеннолетнего было бы удовлетворено, а также отмечая, что стороны выразили схожие мнения относительно общей практики, применяемой судами Швеции по данному вопросу, Европейский Суд согласен с точкой зрения заявителя о том, что в обстоятельствах настоящего дела он не смог бы добиться личного присутствия М. в судах.

49. Тем не менее второй допрос М. в полиции в ходе досудебного расследования проводился по ходатайству адвоката заявителя, который считал, что необходима дополнительная информация. В связи с отсутствием адвоката М. (см. § 13 настоящего Постановления) адвокат заявителя не присутствовал во время допроса и не мог следить за его ходом с помощью технических средств в смежной комнате. Однако он согласился не присутствовать, несмотря на вытекавшее из этой ситуации ограничение права на защиту, и он также согласился со способом ведения допроса. Адвокат заявителя мог ходатайствовать об отсрочке проведения допроса до тех пор, пока адвокат М. не сможет присутствовать на нем, но решил не делать этого. Он также мог ходатайствовать о том, чтобы второй допрос был записан на видеопленку, просмотрев которую, он мог убедиться, что допрос был проведен надлежащим образом. Однако он не воспользовался и этой возможностью.

50. Кроме того, из предоставленных сторонами фактов совершенно очевидно, что адвокат заявителя мог задавать М. вопросы через сотрудников полиции, проводивших допрос. Прослушав впоследствии аудиозапись и прочитав стенограмму допроса, адвокат заявителя, по-видимому, был удовлетворен тем, что вопросы, которые он составил для сотрудника полиции, действительно, были заданы М.

51. Следовательно, отсутствовало нарушение прав заявителя, предусмотренных подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции в отношении того, что адвокат заявителя отсутствовал во время проведения второго допроса в полиции.

52. Также нельзя сказать, что заявитель был лишен гарантированных подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции прав, поскольку он не мог рассмотреть или по его поручению кто-либо не мог рассмотреть показания, которые дал М. в ходе рассмотрения дела судом первой и апелляционной инстанций. Принимая во внимание особенности уголовных разбирательство в связи с преступлениями сексуального характера (см. § 47 настоящего Постановления), данное положение не может быть истолковано как требующее во всех случаях, чтобы вопросы задавались потерпевшей стороне непосредственно обвиняемым или его или ее адвокатом при проведении перекрестного допроса или в ходе иных процессуальных действий. Европейский Суд отмечает, что видеозапись первого допроса в полиции демонстрировалась в ходе судебного заседания судов первой и апелляционной инстанций, что расшифровка второго допроса была зачитана в окружном суде, а аудиозапись второго допроса была воспроизведена в Апелляционном суде. Учитывая обстоятельства настоящего дела, указанные меры должны считаться достаточными для того, чтобы у заявителя была возможность обжаловать показания М. и их достоверность в ходе рассмотрения уголовного дела. Действительно, в результате обжалования в Апелляционном суде был сокращен срок назначенного заявителю по приговору наказания в связи с тем, что часть обвинений, выдвинутых против него, не была доказана.

53. Однако Европейский Суд напоминает, что к доказательствам, предоставленным свидетелем в условиях, когда права стороны защиты не могут быть обеспечены в степени, гарантированной Конвенцией, следует относиться с особым вниманием (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Доорсон против Нидерландов", § 76). В своем решении от 6 мая 1996 г. Апелляционный суд отметил, что к допросу детей в ходе досудебного расследования предъявляются высокие стандарты по процедуре проведения допроса и его содержанию. Апелляционный суд принял во внимание тот факт, что некоторая информация, предоставленная М., была расплывчатой и неопределенной и в ней отсутствовали подробности. Апелляционный суд также учел характер некоторых вопросов, заданных М. в ходе допросов в полиции. Исходя из изложенного Европейский Суд убежден, что при оценке показаний М. было проявлено необходимое внимание.

54. Принимая во внимание изложенные доводы, Европейский Суд полагает, что производство по уголовному делу в отношении заявителя, рассмотренное в целом, не может считаться несправедливым. Следовательно отсутствовало нарушение пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции

На основании изложенного Суд

постановил пятью голосами "за" и двумя - "против", что отсутствовало нарушение пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 2 июля 2002 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Майкл О'Бойл Секретарь Секции Суда

Вильгельмина Томассен Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагаются следующие особые мнения:

(а) совпадающее мнение судей Вильгельмины Томассен, к которому присоединился судья Йозеп Касадеваль;

(b) несовпадающее мнение судей Ризы Тюрмен и Райта Марусте.

Совпадающее мнение судьи Вильгельмины Томассен, к которому присоединился судья Йозеп Касадеваль

Хотя я разделяю мнение большинства судей о том, что отсутствовало нарушение статьи 6 Конвенции, тем не менее у меня есть определенные оговорки более общего характера относительно использовавшейся в настоящем деле процедуры.

Безусловно, я согласна с мнением большинства, что разбирательства, касающиеся преступлений сексуального характера, часто рассматриваются как испытание для потерпевшего, в частности, когда последний не желает встречаться с обвиняемым, и что эти особенности еще более заметны в деле с участием несовершеннолетнего. Однако, по моему мнению, в настоящем деле судебные власти Швеции абсолютно оправданно приняли меры для защиты ребенка.

Европейский Суд уже приходил к выводу, что Договаривающиеся Государства должны организовать свое судопроизводство по уголовным делам таким образом, чтобы интересы свидетелей и, в частности, потерпевших, не были бы необоснованно нарушены (см. Постановление Европейского Суда по делу "Доорсон против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands) от 26 марта 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-II, p. 470, § 70).

Вместе с тем из правоприменительной практики Европейского Суда об использовании показаний анонимных свидетелей можно сделать вывод о том, что в случае, когда защита в связи с мерами, принимаемыми для защиты нуждающихся в этом свидетелей, сталкивается с такими трудностями, которые, как правило, не должны возникать при рассмотрении уголовного дела, нарушения, с которыми сталкивается в таких случаях сторона защиты, должны быть уравновешены процедурой, осуществляемой органами судебной власти (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Доорсон против Нидерландов", p. 471, § 72, Постановление Европейского Суда по делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" (Van Mechelen and Others v. Netherlands) от 23 апреля 1997 г., Reports 1997-III, p. 712, § 54, и Решение Европейского Суда по делу "Кок против Нидерландов" (Kok v. Netherlands), жалоба N 43149/98, ECHR 2000-VI).

Кроме того, Европейский Суд установил в этих делах и в деле "Лука против Италии" (Lucа v. Italy) (жалоба N 33354/96, ECHR 2001-II, § 40), когда сторона защиты не могла допросить или поручить проведение допроса свидетеля на любой стадии судебного разбирательства, что, если обвинительный приговор основан исключительно или в значительной степени на показаниях этого свидетеля, то права защиты считаются ограниченными в степени, несовместимой с гарантиями, предусмотренными статьей 6 Конвенции.

Действительно, в настоящем деле нет анонимного свидетеля и нельзя сказать, что сторона защиты совсем не имела возможности допросить ребенка. Однако сходство с вышеупомянутыми делами заключается в том, что сторона защиты в настоящем деле была ограничена в своих возможностях допросить или задать вопросы ребенку и в том, что показания ребенка являлись решающим доказательством (см. mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "P.S. против Германии" (P.S. v. Germany) от 20 декабря 2001 г., жалоба N 33900/96).

В делах о сексуальном насилии показания потерпевшей стороны часто являются решающим доказательством для вынесения обвинительного приговора. Когда в подобных делах сторона защиты не может, даже при наличии самых уважительных причин, допросить потерпевшего, по моему мнению, и следуя аргументации, принятой Европейским Судом в приведенной выше правоприменительной практике, права стороны защиты ограничиваются настолько, что в ходе разбирательства должны быть приняты достаточные меры, чтобы уравновесить это ограничение.

С моей точки зрения, можно сказать, что процедура, применявшаяся в настоящем деле, выявила определенную внутреннюю слабость в том смысле, что после первых и наиболее важных показаний ребенка, которые взяли сотрудники полиции в отсутствие стороны защиты, второй допрос снова проводился в полиции и, более того, тем же сотрудником полиции, в результате чего ни на одном из этапов судебного разбирательства ребенок не был услышан - или не мог быть услышан - никем, кроме стороны обвинения. В связи с этими обстоятельствами возникает вопрос: можно ли рассматривать это разбирательство как достаточно уравновешивающее тот факт, что ребенок в возрасте 15 лет не мог быть допрошен в ходе открытого судебного заседания?

Тем не менее я согласна с выводом большинства, что заявитель не был лишен права на справедливое судебное разбирательство по следующим причинам.

Адвокат заявителя добровольно принял решение не присутствовать на втором допросе ребенка. Таким образом, он лишил себя возможности наблюдать за поведением ребенка во время допроса. Он не просил записать этот допрос на пленку, чтобы иметь возможность получить представление о том, как проводился допрос, и наблюдать за способом, каким ребенок отвечал на поставленные вопросы.

Следовательно, адвокат заявителя полностью лишил себя возможности оспорить на основании непосредственных наблюдений стороны защиты достоверность показаний ребенка и прокомментировать показания ребенка в ходе судебного разбирательства, чтобы убедить суды принять решение в пользу своего клиента.

При таких обстоятельствах я не могут не прийти к выводу о том, что, хотя обсуждаемая процедура может рассматриваться как имеющая определенные недостатки, нарушения статьи 6 Конвенции не было.

Несовпадающее мнение судей Ризы Тюрмен и Райта Марусте

К нашему сожалению, мы не согласны с выводом большинства судей о том, что уголовное дело в отношении заявителя в целом не было несправедливым, и мы хотели бы отметить, что власти не сделали всё, что они могли сделать в данном случае.

Действительно, уголовные дела в связи с сексуальным насилием в отношении несовершеннолетних являются весьма деликатными, и необходимо выполнять четкие действия, чтобы защитить потерпевшего, и не причинять ему или ей еще больший вред. Таким образом, решение полиции и судов не допускать проведение перекрестного допроса в данных обстоятельствах совершенно обосновано. Как следствие этого решения потерпевший М. никогда не представал перед судом, а заявитель был осужден на основании записанных показаний потерпевшего. Мать М. и его учительница были заслушаны в суде, но они не являлись свидетельницами событий. Не проводилось медицинское обследование, не изучались сайты, относящиеся к делу, и психолог не прокомментировал показания М. и не провел беседы с ним.

Кроме того, известно, что некоторые заданные сотрудниками полиции вопросы были наводящими по своему характеру, и что часть информации, предоставленной М., была расплывчатой и неопределенной. Апелляционный суд справедливо отметил, что допрос детей в ходе досудебного расследования должен соответствовать самым высоким стандартам, включая процедуру его проведения и содержание. Европейский Суд также повторил, что к доказательствам, полученным от свидетеля в условиях, при которых права стороны защиты не могли быть гарантированы в той степени, которая обычно требуется Конвенцией, следует относиться с особой осторожностью. Принимая во внимание все эти особые обстоятельства и требования, следовало предпринять все возможные меры, чтобы согласовать интересы особого усердия и проведения справедливого судебного разбирательства. Это значит, что следовало использовать некоторые иные уравновешивающие процедуры или следовало получить дополнительные доказательства, в противном случае, заявителя следовало оправдать.

Один из возможных шагов в таких делах заключается в привлечении судебно-медицинских экспертов, которые имеют специальную подготовку и знания в этом вопросе. Они защитили бы ребенка от умышленного или непроизвольного вреда, причиняемого судебным разбирательством, и помогли бы сотрудникам полиции и судам в оценке поведения потерпевшего и его показаний. Мы считаем, что участие судебно-медицинских экспертов служило бы в качестве "уравновешивающей процедуры", что могло надлежащим образом компенсировать ограничения, с которыми столкнулась сторона защиты (см. Постановление Европейского Суда по делу "Доорсон против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands) от 26 марта 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-II). В материалах дела нет доказательств того, что были выполнены какие-либо действия с целью обратиться за помощью эксперта.

Мы понимаем, что интересы несовершеннолетних должны быть надлежащим образом приняты во внимание и что по этой причине даже принцип проведения перекрестного допроса может быть проигнорирован, но это возможно только в тех случаях, когда существуют другие нейтральные подтверждающие показания. С другой стороны, защита прав одного лица (потерпевшего) неоправданно нарушит право обвиняемого на проведение справедливого судебного разбирательства. Как было отмечено в деле "Доорсон против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands) (ibid.* (* Ibid., ibidem (лат.) - там же, из того же источника (примеч. переводчика).), p. 470, § 70):

"...Статья 6 Конвенции специально не требует, чтобы интересы свидетелей в целом и тех потерпевших, которые были вызваны для дачи показаний, в частности, принимались во внимание. Однако речь может идти о безопасности их жизни, свободы и безопасности ...[И]нтересы... потерпевших в принципе защищены другими, основополагающими положениями Конвенции, согласно которым Договаривающимся Государствам надлежит организовать свое судопроизводство по уголовным делам подобным образом, чтобы эти интересы не были бы необоснованно нарушены. При таких обстоятельствах принципы справедливого судебного разбирательства требуют также, чтобы в соответствующих случаях интересы стороны защиты соразмерялись с интересами тех свидетелей или потерпевших, которых вызвали в суд для дачи показаний...".

Мы также считаем, что этот принцип применим и vice versa* (* Vice versa (лат.) - в обратном порядке, наоборот (примеч. переводчика).).