Решение Европейского Суда по правам человека от 19 декабря 2002 г. по вопросу приемлемости жалобы N 57950/00 "Зара Адамовна Исаева (Zara Adamovna Isayeva) против Российской Федерации" (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Решение по вопросу приемлемости
жалобы N 57950/00
"Зара Адамовна Исаева (Zara Adamovna Isayeva) против Российской Федерации"

ГАРАНТ:

См. Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 февраля 2005 г. Дело "Исаева (Isayeva) против Российской Федерации" (жалоба N 57950/00)

Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая 19 декабря 2002 г. Палатой в составе:

Х. Розакиса, Председателя Палаты,

Ф. Тюлькенс,

П. Лоренсена,

Н. Ваич,

Э. Левитса,

А. Ковлера,

В. Загребельского, судей,

а также при участии С. Нильсена, заместителя Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание данную жалобу, поданную 27 апреля 2000 г.,

принимая во внимание доводы, представленные властями Российской Федерации, и ответные замечания заявителя,

заседая за закрытыми дверями,

вынес следующее Решение:

Факты

Заявитель, Зара Адамовна Исаева - гражданка России, 1954 г. р. Она проживала в селе Катыр-Юрт, Чеченская Республика, но в настоящее время пребывает в Ингушетии. В Европейском Суде ее интересы представляет Кирилл Коротеев, юрист российской правозащитной неправительственной организации "Мемориал", г. Москва, и Уильям Бауринг (William Bowring), профессор Университета Северного Лондона.

А. Обстоятельства дела

Нападение на село Катыр-Юрт

Осенью 1999 г. Вооруженные Силы Российской Федерации начали военные действия в Чеченской Республике. После взятия в начале февраля 2000 г. федеральными войсками г. Грозного большая группа чеченских боевиков покинула город и выдвинулась на юго-запад, по направлению к горам. 4 февраля 2000 г. значительная группа чеченских боевиков вошла в село Катыр-Юрт.

Заявитель утверждала, что население Катыр-Юрта в то время было около 25 000 человек, включая местных жителей и большое число перемещенных лиц из других районов Чеченской Республики. По ее словам, прибытие боевиков в село было полной неожиданностью, и селяне не были предупреждены заранее о надвигающемся бое или о безопасных маршрутах выхода из села.

Заявитель утверждала, что сильный обстрел села начался неожиданно в ранние часы 4 февраля. Заявитель и ее семья укрывались в подвале их дома. Когда в районе трех часов дня обстрел прекратился, заявитель и ее семья вышли наружу и увидели, что другие жители собирали свои вещи и уезжали.

Заявитель и ее семья с соседями сели в их микроавтобус "Газель" и поехали по улице Орджоникидзе по направлению из села. Они только покинули их дома, когда снова появились самолеты, снизились и стали бомбить машины на дороге. Это произошло примерно в 15:30.

Сын заявителя - Зелимхан Исаев (23 года) - получил осколочные ранения и умер в течение нескольких минут. Трое других людей, которые находились в машине, также получили ранения. Во время нападения три племянницы заявителя также были убиты: Зарема Батаева (15 лет), Хеда Батаева (13 лет), Марем Батаева (6 лет). Заявитель также утверждает, что ее племянник, Заур Батаев, был ранен в тот день и в результате стал инвалидом. Всего, по утверждению заявителя, более 300 человек были убиты в селе во время бомбежки, многие из которых были перемещенными лицами из других районов Чеченской Республики.

Заявитель и раненые позже были подобраны ее родственником и доставлены в Ачхой-Мартан. Они боялись возвращаться в Катыр-Юрт и были вынуждены похоронить сына заявителя в Ачхой-Мартане. Заявитель утверждала, что ее дом был разграблен и уничтожен, а их машина также была уничтожена в гараже.

По словам заявителя, ни до, ни после начала бомбардировки жителям села не были открыты коридоры для выхода из села. Те, кто смогли выбраться и достичь блокпоста российских вооруженных сил, были задержаны там на некоторое время.

Заявитель представила копию интервью с тремя жителями Катыр-Юрта, сделанную фондом "Мемориал" после указанных событий. Свидетели описывают массированную бомбардировку села 4-5 февраля 2000 г. и подтверждают наличие многочисленных жертв среди гражданского населения, включая тех, кто пытался покинуть село на машинах.

По утверждениям властей Российской Федерации, в начале февраля 2000 г. большая группа чеченских боевиков, от 850 до 1000 человек, покинула Грозный, захватила Катыр-Юрт. Федеральные войска предоставили группе возможность сдаться, от которой она отказалась. Безопасный проход был предложен жителям Катыр-Юрта, но боевики препятствовали тому, чтобы люди покинули село.

Федеральные войска начали военную операцию, которая продолжалась с 3 по 6 февраля 2000 г. По данным властей Российской Федерации, 53 военнослужащих были убиты и более 200 ранены, "вследствие чего в ходе операции были использованы воздушные и артиллерийское вооружения". Власти Российской Федерации утверждали, что более 180 боевиков были убиты и более 240 ранены. По информации властей Российской Федерации, "вооружение боевого назначения применялось только против заранее намеченных целей".

Власти Российской Федерации допускают, что 4 февраля 2000 г. восемь местных жителей, включая сына заявителя и одну племянницу, пытались самостоятельно покинуть село в белом микроавтобусе "Газель". Транспортное средство было поражено ракетой с самолета, в результате чего трое гражданских лиц были убиты, а двое других ранены. Среди погибших были сын заявителя и ее племянница.

События начала февраля получили освещение в российских и международных средствах массовой информации и докладах общественных организаций. Некоторые сообщения говорили о серьезных потерях среди гражданских лиц в Катыр-Юрте и других селах во время военной операции в конце января - начале февраля 2000 г.

Расследование

5 апреля 2000 г. орган записи актов гражданского состояния Ачхой-Мартана выдал свидетельство о смерти N 273, которое подтверждало смерть Зелимхана Мохмадовича Исаева, 23 лет, 4 февраля 2000 г. в Ачхой-Мартане от многочисленных осколочных ранений в область груди и сердца. 12 апреля 2000 г. орган записи актов гражданского состояния выдал следующие свидетельства о смерти: N 312 - Зарема Ахметовна Батаева скончалась 4 февраля 2000 г. в Ачхой-Мартане от осколочных ранений тела, лица и правого бедра; N 314 - Хеда Ахметовна Батаева скончалась 4 февраля 2000 г. в Ачхой-Мартане от осколочных ранений тела, лица и правого бедра; N 315 - Марем Ахметовна Батаева скончалась 4 февраля 2000 г. в Ачхой-Мартане от многочисленных осколочных ранений в голову и тело.

Власти Российской Федерации утверждали в своем меморандуме, что правоохранительные органы не были осведомлены о событиях, описанных в пояснениях заявителя Европейскому Суду, до момента официального уведомления о жалобе в июне 2000 г. После официального уведомления прокуратура Ачхой-Мартановского района Чеченской Республики провела предварительное расследование и 14 сентября 2000 г. возбудила уголовное дело по пунктам "а" и "е"* части 2 статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации - убийство двух и более лиц, совершенное общеопасным способом.

В своих дальнейших пояснениях власти Российской Федерации проинформировали Европейский Суд о том, что 16 сентября 2000 г. прокуратура Катыр-Юрта, действуя на основании жалоб, поступивших от частных лиц, возбудила уголовное дело N 14/00/0003-01 по факту смерти нескольких лиц от ракетного удара в окрестностях села. Оно касалось нанесения удара по микроавтобусу "Газель" 4 февраля 2000 г., в результате которого трое гражданских лиц погибли, а двое других получили ранения. В декабре 2000 г. дело было направлено военному прокурору войсковой части N 20102.

Власти Российской Федерации утверждали, что был проведен ряд следственных действий, включая изучение места обстрела, опрос более 50 свидетелей, были собраны соответствующие документы. Было назначено девять судебно-медицинских экспертиз. Вместе с тем власти Российской Федерации утверждали, что проведению судебно-медицинских экспертиз препятствуют основанные на национальных традициях возражения родственников против эксгумации тел.

Власти Российской Федерации также заявили, что следствие проверяло "предположения о принадлежности погибших к незаконным вооруженным формированиям, причастность членов незаконных вооруженных формирований к убийствам". Они также заявили, что расследование было также сосредоточено на действиях членов незаконных вооруженных формирований, находившихся в селе.

17 июня 2002 г. власти Российской Федерации, наконец, проинформировали Европейский Суд о том, что 13 марта 2002 г. расследование было прекращено в связи с отсутствием состава преступления (corpus delicti). В частности, в письме сообщалось, что "в ходе расследования было установлено, что смерть и ранения гражданских лиц произошли в результате специальной операции, проводимой федеральными войсками в период с 4 по 7 февраля 2000 г., направленной на уничтожение банды Руслана Гелаева (численностью до тысячи человек), которая заняла окрестности Катыр-Юрта. Материалы уголовного дела, равно как и заключение оперативно-технической группы экспертов, установили, что использование артиллерии и авиации было обоснованным и отвечало существующим боевым условиям. Основываясь на вышеизложенном, следствие пришло к выводу, что вред и ранения, причиненные гражданским лицам, явились следствием крайней необходимости".

Далее из пояснений властей государства следует, что решение о прекращении уголовного дела было обжаловано в военный суд г. Ростова-на-Дону.

Заявитель утверждала, что ей неизвестны какие-либо адекватные шаги, предпринятые властями для проведения эффективного и касающегося существа вопроса расследования. Ей не была предоставлена какая-либо официальная информация о предпринимаемых в ходе расследования действиях, а также ей не был предоставлен статус потерпевшей от преступления.

В. Применимое национальное законодательство и правоприменительная практика

Статья 20 Конституции Российской Федерации защищает право на жизнь.

Статья 46 Конституции Российской Федерации гарантирует судебную защиту прав и свобод, предусматривая, что решения и действия любых органов государственной власти могут быть обжалованы в суд. Часть 3 указанной статьи гарантирует право обратиться в международные органы по защите прав человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.

Статьи 52 и 53 Конституции России предусматривают, что права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает им доступ к правосудию и компенсацию ущерба, причиненного незаконными действиями органов государственной власти.

Статья 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации предусматривает ограничение прав и свобод федеральным законом, но только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Статья 56 Конституции России предусматривает, что чрезвычайное положение может быть введено в соответствии с федеральным законом. Определенные права, включая право на жизнь и право не подвергаться пыткам, не подлежат ограничению.

Статья 25 Федерального закона от 31 мая 1996 г. N 61-ФЗ "Об обороне" постановляет, что "надзор за законностью и расследование дел о преступлениях в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах осуществляются Генеральным прокурором Российской Федерации и подчиненными ему прокурорами. Рассмотрение гражданских и уголовных дел в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах осуществляют суды в соответствии с законодательством Российской Федерации".

Федеральный закон от 25 июля 1998 г. N 130-ФЗ "О борьбе с терроризмом" гласит:

"Статья 3. Основные понятия

Для целей настоящего Федерального закона применяются следующие основные понятия:

..."борьба с терроризмом" - деятельность по предупреждению, выявлению, пресечению, минимизации последствий террористической деятельности;

"контртеррористическая операция" - специальные мероприятия, направленные на пресечение террористической акции, обеспечение безопасности физических лиц, обезвреживание террористов, а также на минимизацию последствий террористической акции;

"зона проведения контртеррористической операции" - отдельные участки местности или акватории, транспортное средство, здание, строение, сооружение, помещение и прилегающие к ним территории или акватории, в пределах которых проводится указанная операция...

Статья 13. Правовой режим в зоне проведения контртеррористической операции

1. В зоне проведения контртеррористической операции лица, проводящие указанную операцию, имеют право:

1) принимать при необходимости меры по временному ограничению или запрещению движения транспортных средств и пешеходов на улицах и дорогах, по недопущению транспортных средств, в том числе транспортных средств дипломатических представительств и консульских учреждений, и граждан на отдельные участки местности и объекты либо по удалению граждан с отдельных участков местности и объектов, а также по отбуксировке транспортных средств;

2) проверять у граждан и должностных лиц документы, удостоверяющие их личность, а в случае отсутствия таких документов задерживать указанных лиц для установления личности;

3) задерживать и доставлять в органы внутренних дел Российской Федерации лиц, совершивших или совершающих правонарушения либо иные действия, направленные на воспрепятствование законным требованиям лиц, проводящих контртеррористическую операцию, а также действия, связанные с несанкционированным проникновением или попыткой проникновения в зону проведения контртеррористической операции;

4) беспрепятственно входить (проникать) в жилые и иные принадлежащие гражданам помещения и на принадлежащие им земельные участки, на территории и в помещения организаций независимо от форм собственности, в транспортные средства при пресечении террористической акции, при преследовании лиц, подозреваемых в совершении террористической акции, если промедление может создать реальную угрозу жизни и здоровью людей;

5) производить при проходе (проезде) в зону проведения контртеррористической операции и при выходе (выезде) из указанной зоны личный досмотр граждан, досмотр находящихся при них вещей, досмотр транспортных средств и провозимых на них вещей, в том числе с применением технических средств...

Статья 21. Освобождение от ответственности за причинение вреда

При проведении контртеррористической операции на основании и в пределах, которые установлены законом, допускается вынужденное причинение вреда жизни, здоровью и имуществу террористов, а также иным правоохраняемым интересам. При этом военнослужащие, специалисты и другие лица, участвующие в борьбе с терроризмом, освобождаются от ответственности за вред, причиненный при проведении контртеррористической операции, в соответствии с законодательством Российской Федерации".

Глава 24.1 Гражданского процессуального кодекса РСФСР устанавливает, что гражданин вправе обратиться в суд за возмещением вреда от неправомерных действий государственного органа или должностного лица. Такие жалобы подаются по усмотрению истца в суд по месту его жительства или по месту нахождения государственного органа. В рамках того же процесса суды также могут вынести решение о возмещении убытков, включая нематериальные убытки, если сделают вывод, что нарушение имело место.

Статьи 126-127 ГПК РСФСР содержат общие формальные требования, регламентирующие подачу заявления в суд, которое должно содержать, в числе других, наименование и адрес ответчика, точные обстоятельства, на основании которых подается жалоба и любые документы в поддержку жалобы.

Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 г. (с изменениями и дополнениями), который действовал в имеющий значение период времени, содержал положения, относящиеся к уголовному расследованию.

Статья 53 УПК РСФСР устанавливает, что по делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть потерпевшего, его или ее родственники признаются потерпевшими. Во время проведения предварительного следствия потерпевший имеет право представлять доказательства и заявлять ходатайства, а с момента окончания предварительного следствия он имеет право знакомиться со всеми материалами дела.

Статья 108 УПК РСФСР устанавливает, что поводами к возбуждению уголовного дела являются заявления и письма граждан, государственных органов и организаций, статьи, опубликованные в печати, или непосредственное обнаружение признаков преступления органом дознания, прокурором или судом.

Статья 109 УПК РСФСР устанавливает, что следственный орган должен принять одно из следующих решений в срок не более 10 суток со дня получения сообщения о преступлении: о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела или о передаче сообщения по подследственности или по подсудности. О принятом решении сообщается заявителю.

Статья 113 УПК РСФСР предусматривает, что об отказе в возбуждении уголовного дела выносится мотивированное постановление, о чем уведомляется лицо, от которого поступило заявление. Мотивированное постановление может быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд.

Статьи 208 и 209 УПК РСФСР включают положения, касающиеся прекращения уголовного дела. Основания прекращения уголовного дела включают отсутствие в деянии состава преступления. Постановление о прекращении уголовного дела может быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд.

В Чеченской Республике не было объявлено ни чрезвычайного, ни военного положения. Не был принят федеральный закон об ограничении прав населения этого района. Не было заявлено о мерах в отступление от обязательств по Конвенции согласно ее статье 15.

Суть жалобы

1. Заявитель жаловалась в соответствии с пунктом 1 статьи 2 Конвенции на то, что ее право на жизнь и право на жизнь ее родственников были нарушены действиями российской армии.

2. В соответствии со статьей 13 Конвенции заявитель жаловалась на то, что ей не была предоставлена возможность воспользоваться эффективными национальными средствами правовой защиты, так как на территории Чеченской Республики не функционировали правоохранительные органы. Ей неизвестен никакой способ привлечения к правосудию тех, кто ответственен за смерть и телесные повреждения ее родственников.

Право

Заявитель жаловалась, согласно статье 2 Конвенции, на то, что ее право и право ее родственников на жизнь были нарушены в результате нападения российской армии. Она также жаловалась на то, что у нее не было эффективных средств правовой защиты против этих нарушений, что противоречит статье 13 Конвенции. Эти статьи закрепляют следующее:

"Статья 2

1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа.

Статья 13

Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

Власти Российской Федерации выдвинули ряд возражений в отношении приемлемости жалоб.

1. Юридическая сила доверенностей

Прежде всего они оспорили юридическую действительность доверенностей, выданных заявителем ее представителям - правозащитному центру "Мемориал". Они утверждают, что доверенности не содержат сведений о месте, где они были выданы. Затем, в соответствии с национальным правом, они должны были быть заверены нотариусом, и отдельная доверенность должна была быть выдана "Мемориалом" их юристу, выступающему в качестве представителя. Также они утверждали, что в соответствии с Гаагской конвенцией об отмене требования о легализации иностранных публично-правовых документов 1961 г., участницей которой является Российская Федерация, эти доверенности должны иметь апостиль. Власти Российской Федерации также оспорили юридическую действительность ответных замечаний заявителя в ответ на замечания, представленные властями Российской Федерации, по причине того, что текст замечаний не был подписан.

Европейский Суд обратил внимание на то, что власти Российской Федерации не оспаривали статус заявителя как жертвы заявленных нарушений Конвенции и юридическую действительность представленной подписи. Возражение о доверенностях основано на том утверждении, что они должны были быть составлены в соответствии с национальным законодательством. Однако в соответствии с пунктом 3 Правила 45 Регламента Суда письменная доверенность является действительной для целей производства по делу в Европейском Суде. Регламент Суда не содержит требования о том, чтобы доверенности составлялись в соответствии с национальным законодательством. Что касается юридической действительности замечаний заявителя, Европейский Суд отметил, что представитель заявителя расписался на почтовом документе при отправке замечаний и что замечания были переданы властям Российской Федерации только в целях информирования. У Европейского Суда нет причины сомневаться в их подлинности. При данных обстоятельствах Европейский Суд признал на основании имеющихся в его распоряжении материалов, что заявитель надлежащим образом представлена в Европейском Суде и что подача ею документов является юридически действительной.

2. Исчерпание внутренних средств правовой защиты

Власти Российской Федерации попросили Европейский Суд объявить жалобу неприемлемой, так как заявитель не исчерпала доступных ей внутренних средств правовой защиты. Они утверждали, что компетентные органы проводили, в соответствии с национальным законодательством, расследования смертей и телесных повреждений гражданских лиц и уничтожения собственности в Чеченской Республике.

В частности, власти Российской Федерации утверждали, что, хотя суды в Чеченской Республике на самом деле прекратили функционировать в 1996 г., средства правовой защиты были по-прежнему доступны для лиц, покинувших Чеченскую Республику. Устоявшаяся практика позволяет им обращаться в Верховный Суд или непосредственно в суды по новому месту их проживания, которые затем рассмотрели бы их жалобы.

Власти Российской Федерации также утверждали, что заявитель могла обратиться в Главное управление Генеральной прокуратуры Российской Федерации по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и межнациональных отношениях на Северном Кавказе, расположенное в г. Ессентуки (Ставропольский край). Этот орган был учрежден для получения информации о преступлениях и для проведения уголовных расследований по любому заявлению.

Заявитель утверждала, что официальные средства правовой защиты неэффективны, поэтому она не была обязана полностью их использовать. Заявитель основывает это утверждение на трех моментах.

Во-первых, она утверждает, что контртеррористическая операция в Чеченской Республике, проводимая представителями государства, основывается на положениях Федерального закона "О борьбе с терроризмом" и была официально одобрена на высшем уровне государственной власти.

Заявитель ссылается на текст Федерального закона "О борьбе с терроризмом", который разрешает подразделениям по борьбе с терроризмом нарушать некоторые права, включая право на свободу передвижения, свободу, неприкосновенность жилища и переписки и т. д. Этот Закон не устанавливает четкой границы, до которой такие права могут быть ограничены, и не предусматривает средств правовой защиты для жертв таких нарушений. Также он не содержит положений об ответственности властей за возможное злоупотребление полномочиями. Заявитель ссылалась на переписку между Генеральным секретарем Совета Европы и властями Российской Федерации в 2000 г. на основании статьи 52 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Она указывала на то, что Сводный доклад Генерального секретаря, который преследовал цель изучения переписки, установил указанные недостатки в том самом законе, на который ссылаются власти Российской Федерации как на правовое обоснование их действий в Чечне.

Также заявитель утверждала, что, хотя должностные лица, которые организовывали контртеррористическую операцию в Чеченской Республике, должны были знать о возможности широкомасштабного нарушения прав человека, никакие значимые меры не были приняты для того, чтобы остановить или предотвратить такие нарушения. Она представила газетные вырезки, содержащие похвалу Президента Российской Федерации военным и милицейским операциям в Чеченской Республике, и предположила, что прокуратура не захочет противоречить "официальному политическому курсу", обвиняя представителей правоохранительных органов или военных.

Во-вторых, заявитель утверждала, что существует административная практика, не совместимая с требованиями об эффективном расследовании злоупотреблений, совершенных российскими военнослужащими и сотрудниками милиции как в мирное время, так и во время войны. Заявитель указывала на: а) безнаказанность за преступления, совершенные в текущий период военных действий (начиная с 1999 г.); b) безнаказанность за преступления, совершенные в 1994-1996 гг.; с) безнаказанность за пытки в милиции и жестокое обращение повсюду в России; d) безнаказанность за пытки и жестокое обращение, которые происходят в различных армейских подразделениях в целом.

а) Что касается ситуации в Чечне к настоящему моменту, заявитель цитировала доклады правозащитных групп, неправительственных организаций и сообщения средств массовой информации о нарушениях прав гражданского населения, совершенных федеральными войсками. Также она утверждала, что российские официальные органы в Чеченской Республике и за ее пределами получают множество подобных жалоб. Она ссылается на доклад Специального представителя Президента Российской Федерации по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике В. Каламанова, в котором он приводит такие цифры: более 4000 жалоб было подано в его аппарат за первые шесть месяцев его работы. Несмотря на множество признаков нарушений, число уголовных дел, возбужденных по подобным признакам, остается очень низким, и даже еще меньшее их количество передается на рассмотрение в суды. Она ссылалась на доклад, сделанный в Государственной Думе в сентябре 2000 г., в котором сказано, что в Чеченской Республике было возбуждено 19 уголовных дел против федеральных военнослужащих. Вследствие этого она сделала вывод о том, что большинство преступлений, совершенных на территории Чеченской Республики представителями власти, не расследуются надлежащим образом и преступников не предают правосудию. Среди таких преступлений заявитель указывала беспорядочное и несоразмерное применение силы, упрощенное исполнение приговоров, дискреционные аресты и исчезновения, пытки и дурное обращение, а также мародерство.

Даже в случаях, когда следствие проводится, заявитель утверждала, что оно неэффективно. В частности, она ссылалась на расследование массового убийства, совершенного в Старопромысловском районе Грозного, и на аналогичные события, имевшие место в феврале 2000 г. в районе Грозного Новые Алды. Она указывает на необъяснимые задержки в расследованиях, отсутствие ясности в том, какой орган занимается данным делом, и недоверие местных жителей к должностным лицам.

Заявитель высказала мнение, что среди военных и милицейских подразделений, участвующих в операциях на территории Чеченской Республики, царит атмосфера безнаказанности и что, за одним исключением, не существует общеизвестных дел, по которым военный командир был бы временно отстранен от должности за преступления против гражданского населения, совершенные им или его подчиненными. Также она ссылалась на опубликованные интервью с военнослужащими, которые говорят о том, что для них не проведено четкого различия между военными и гражданскими целями.

b) Заявитель далее обратилась к событиям предыдущей военной кампании в Чечне 1994-1996 гг. Она утверждала, что широкомасштабное нарушение прав человека было документально подтверждено "Мемориалом" и что расследование и судебное преследование преступников были полностью неадекватными. Она указывала на то, что ни один из высокопоставленных военных или милицейских офицеров, ответственных за операцию, не был предан правосудию и что ни один никогда не считался ответственным за огромное количество смертей и телесных повреждений гражданского населения и уничтожение гражданских объектов.

Далее заявитель обосновывала свое утверждение о существовании административной практики нерасследования: с) безнаказанностью за пытки в милиции и жестокое обращение при содержании под стражей; d) безнаказанностью за различные виды жестокого обращения в Российской армии, такие как "дедовщина". Заявитель приложила доклады неправительственных организаций по этой тематике, газетные статьи и доклад омбудсмана. Заявитель утверждала, что в большинстве подобных случаев расследование не соответствует требованиям, ведется медленно и редко когда преступников предают правосудию.

В-третьих, заявитель утверждала, что вне зависимости от того, существует такая административная практика или нет, внутригосударственные средства правовой защиты, на которые ссылаются власти государства, неэффективны вследствие неспособности правовой системы обеспечить возмещение ущерба. Она ссылалась на Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" и утверждала, что Российская Федерация не отвечает требованию о том, чтобы средство правовой защиты являлось "эффективным, доступным как теоретически, так и практически в то время, когда происходили события, то есть что они позволяли заявителю обращение с жалобами, имевшими перспективы на успех" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 30 августа 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, р. 1210, § 68)).

Заявитель подвергла сомнению оба средства правовой защиты, на которые ссылаются власти Российской Федерации. В отношении гражданского иска она утверждала, что он не мог являться эффективным средством правовой защиты по смыслу Конвенции. Гражданский иск в конечном счете не имел бы успеха при отсутствии содержательного расследования и обвинения прокуратурой, а гражданский суд был бы принужден приостановить рассмотрение такого иска на время расследования согласно части 4 статьи 214 Гражданского процессуального кодекса РСФСР. Далее она утверждала, что гражданское судопроизводство может дать только компенсацию за материальный и нематериальный вред, в то время как ее основной целью является следить за тем, чтобы виновные представали перед правосудием. И наконец, она указывала на то, что, хотя многочисленные гражданские иски и были поданы в суды после военной кампании 1994-1996 гг., почти ни один из них не был удовлетворен.

Что касается деятельности прокуратуры, она утверждала, что она не дает ей реальной возможности использования эффективного средства правовой защиты. По ее мнению, Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" санкционирует злоупотребления и освобождает должностных лиц от ответственности за их совершение. Сотрудники прокуратуры не в состоянии обеспечить эффективную правовую защиту, что видно по небольшому числу успешных расследований по такого рода злоупотреблениям. Она также утверждала, что прокуратура не является независимым органом расследования, ссылаясь на тесную политическую связь и иерархическую зависимость между прокуратурой и Президентом Российской Федерации. Также она утверждала, что ни военных прокуроров, ни военные суды нельзя назвать независимыми органами, так как они состоят из военнослужащих, имеющих воинское звание, которые зависят от армии по карьере, оплате и иным привилегиям.

Что касается эффективности расследования, заявитель также утверждала, что ситуация, сложившаяся в Чечне с 1999 г., характеризуется показательными гражданскими волнениями, обусловленными конфронтацией между федеральными силами и чеченскими вооруженными формированиями. Она ссылалась на газетные вырезки и доклады неправительственных организаций, которые, по ее мнению, наглядно демонстрируют существование серьезных препятствий для нормального функционирования системы отправления правосудия, что вызывает серьезные сомнения в эффективности работы прокуратуры. В частности, она отметила, что в результате повсеместной небезопасности прокуроры часто передвигаются с военной охраной и часто вооружены сами, что вызывает недоверие и пугает местных жителей в тех случаях, когда они хотят пожаловаться на военнослужащих. Также она ссылалась на плохие условия работы сотрудников прокуратуры, на тот факт, что штат не укомплектован, и на большую текучесть кадров, обусловленную ротационной политикой в прокуратуре Чеченской Республики. Она утверждала, что сложные обстоятельства в Республике не освобождают власти Российской Федерации от их обязанностей согласно статье 13 Конвенции и что власти Российской Федерации не предоставили никаких доказательств того, что какое-либо расследование по злоупотреблениям против гражданского населения было эффективным и адекватным.

Заявитель также подвергла сомнению эффективность практики, в соответствии с которой уголовные дела, возбужденные по преступлениям, совершенным на территории Чеченской Республики, направляются в Верховный Суд, который впоследствии перераспределяет их по областным судам где-либо в России. Она отметила, что российские суды уже перегружены и что свидетели и жертвы преступлений, приезжающие из Чеченской Республики, не в состоянии разъезжать по России по причинам финансового характера и из соображений безопасности.

Далее заявитель утверждала, что у них было достаточно оснований не обращаться в прокуратуру сразу после нападения, так как она чувствовала себя уязвимой, бесправной и опасающейся представителей государственной власти. Она ссылалась на тот факт, что из-за бомбардировок она была вынуждена покинуть свой дом, проживать в Ингушетии как внутренне перемещенное лицо, завися в своих основных потребностях от органов власти и международных гуманитарных организаций, а также на общую атмосферу преследования и дискриминации чеченцев в России.

Заявитель утверждала, что прокуратура России по непонятным причинам не смогла действовать достаточно рационально по получении сообщений о нападении. Она полагала, что власти, в том числе прокуратура, должны были знать о нападении на Катыр-Юрт сразу после соответствующих событий благодаря сообщениям прессы и неправительственных организаций. Она также утверждала, что власти Российской Федерации должны были осознавать, что бомбардировка населенного села, даже если она преследует правомерную военную цель, могла подвергнуть серьезной опасности жизнь и благополучие гражданских лиц. Это, по мнению заявителя, должно было побудить прокуроров к принятию инициативных мер по проверке соблюдения прав гражданского населения.

Далее она упоминала о том, что орган записи актов гражданского состояния Ачхой-Мартана, который в апреле 2000 г. засвидетельствовал смерть ее родственников, а также врачи, которые производили исследования тел погибших и обследовали раненых, должны были сделать соответствующую информацию доступной для прокуратуры, поскольку на них лежит обязанность сообщать правоохранительным органам о телесных повреждениях, которые могут быть связаны с преступлением.

Наконец, заявитель утверждала, что расследование, которое было проведено, не было адекватным, и сомневалась в том, что оно доказывает крайнюю необходимость соответствующих нападений.

Европейский Суд счел, что при данных обстоятельствах дела он не имеет достаточной информации для того, чтобы сделать возможным вынесение постановления по вопросу исчерпания внутренних средств правовой защиты. Более того, этот вопрос настолько тесно связан с конкретными обстоятельствами дела, что нецелесообразно решать его на данной стадии дела.

Поэтому Европейский Суд решил присоединить эти возражения к существу дела.

3. Относительно существа жалобы заявителя

Власти Российской Федерации не оспаривали нападение на Катыр-Юрт 4 февраля 2000 г., которое привело к смерти сына заявителя и трех племянниц. Вместе с тем они утверждали, что расследование было закрыто по той причине, что использование боевых вооружений и вред, причиненный гражданским лицам, были признаны следствиями крайней необходимости.

Заявитель утверждала, что власти Российской Федерации должны были осознавать неминуемую опасность для гражданских лиц, находящихся в селе, и принять меры предосторожности для избежания этих опасностей. Она утверждала, что ее право и право ее сына и племянниц на жизнь, гарантированное статьей 2 Конвенции, было нарушено. Она также утверждала, что не имела доступа к эффективным средствам правовой защиты против указанных нарушений, что противоречит статье 13 Конвенции.

В свете объяснений сторон Европейский Суд счел, что дело поднимает сложные вопросы права и фактов в соответствии с Конвенцией, разрешение которых должно зависеть от рассмотрения жалобы по существу. Поэтому Европейский Суд пришел к выводу, что жалоба не может быть объявлена явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Никаких других оснований для объявления жалобы неприемлемой не установлено.

На этих основаниях Европейский Суд единогласно:

присоединил рассмотрение возражений властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты к рассмотрению дела по существу;

объявил жалобу приемлемой, не предрешая дело по существу.

заместитель Секретаря Секции Суда

С. Нильсен

Председатель Палаты

Х. Розакис

______________________________

* В тексте Решения на английском языке, очевидно, ошибочно был указан пункт "f" статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации. - Примеч. перев.