Решение Европейского Суда по правам человека от 13 ноября 2003 г. по вопросу приемлемости жалобы N 50178/99 "Александр Константинович Никитин (Aleksandr Konstantinovich Nikitin) против Российской Федерации" (Вторая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Вторая секция)

Решение по вопросу приемлемости
жалобы N 50178/99
"Александр Константинович Никитин (Aleksandr Konstantinovich Nikitin) против Российской Федерации"

ГАРАНТ:

См. Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 июля 2004 г. по жалобе N 50178/99 "Никитин (Nikitin) против Российской Федерации"

Европейский Суд по правам человека (Вторая секция), заседая 13 ноября 2003 г. Палатой в составе:

Ж.-П. Коста, Председателя Палаты,

А. Бака,

Г. Йорундссона,

К. Юнгвирта,

В. Буткевича,

М. Угрехилидзе,

А. Ковлера, судей,

а также при участии С. Долле, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание жалобу, поданную 18 июля 1999 г.,

принимая во внимание меморандум, представленный властями государства-ответчика, а также представленный в письменном виде контрмеморандум заявителя,

заседая за закрытыми дверями,

вынес следующее Решение:

Факты

Заявитель, Александр Константинович Никитин - гражданин России, 1952 г. р., проживает в г. Санкт-Петербурге. В Европейском Суде его интересы представляют Юрий Шмидт (Yuriy Shmidt) и Иван Павлов (Ivan Pavlov), адвокаты из г. Москвы, а также Джон Гаусло (Jon Gauslaa), адвокат из г. Осло (Oslo).

А. Обстоятельства дела

Заявитель является бывшим офицером ВМФ. В феврале 1995 г. он стал участником проекта по охране окружающей среды "Беллуна" ("Bellona"), норвежской неправительственной организации, и был занят в подготовке доклада под названием "Северный флот России. Источники радиоактивного заражения" (далее - доклад).

1. Предварительное расследование

5 октября 1995 г. в Мурманском отделении "Беллуны" был произведен обыск Федеральной службой безопасности Российской Федерации (далее - ФСБ России). Представители ФСБ России изъяли проект упомянутого доклада, допросили заявителя и конфисковали его паспорт. В тот же день, согласно заявлению властей Российской Федерации, или 18 октября 1995 г., как указывает заявитель, ФСБ России возбудила уголовное дело в отношении заявителя после того, как было установлено, что в проекте доклада раскрывались сведения о происшествиях на атомных подводных лодках России.

6 февраля 1996 г. заявителю было предъявлено обвинение в государственной измене, то есть шпионаже, и передаче сведений, составляющих государственную тайну, иностранной организации. В обвинительном заключении указывалось, что в докладе содержались сведения закрытого характера, составляющие государственную тайну, согласно непубликовавшимся приказам Министерства обороны Российской Федерации NN 052:92 и 071:93, выпущенным в 1992 и 1993 гг., а также Указу Президента Российской Федерации от 30 ноября 1995 г. N 1203, применимому с обратной силой.

11 апреля 1996 г. предъявленные заявителю обвинения были расширены. Заявителю вменялись в вину государственная измена, то есть шпионаж, передача иностранной организации секретной информации по происшествиям на подводных лодках (статья 64 Уголовного кодекса РСФСР) и разглашение составляющих государственную тайну сведений, повлекшее тяжкие последствия (часть 2 статьи 75 Уголовного кодекса РСФСР). Ему было также предъявлено обвинение в мошенничестве, предположительно, в связи с изготовлением пропуска в запретную зону (часть 1 статьи 196 Уголовного кодекса РСФСР).

24 июня 1996 г. ФСБ России назначила три группы специалистов для составления экспертного заключения по упомянутому докладу: специалистов из 8-го Управления Генерального штаба Министерства обороны Российской Федерации, Министерства по атомной энергии Российской Федерации и Министерства оборонной промышленности Российской Федерации. Перед специалистами поставили задачу установить, содержал ли доклад сведения, составлявшие государственную тайну, и могла ли подобная информация быть получена из открытых источников. Далее ФСБ России назначила еще две группы экспертов, чтобы оценить ущерб, который, предположительно, мог быть нанесен раскрытием в данном докладе сведений, составлявших государственную тайну, а также чтобы установить, относились ли ставшие предметом спора сведения к проблеме безопасности окружающей среды.

30 сентября 1996 г. заявитель получил доступ к материалам дела для подготовки к слушаниям.

27 января 1997 г. Генеральный прокурор Российской Федерации, проверявший материалы дела, отозвал предъявленные обвинения и направил дело на новое расследование. Он дал указание упоминавшимся экспертам руководствоваться Законом Российской Федерации "О государственной тайне" и Указом Президента Российской Федерации от 30 ноября 1995 г. N 1203, исходя из того, что последний не имел обратной силы с точки зрения применения более строгих мер, нежели законодательство, действовавшее на момент совершения правонарушения.

Срок завершения дополнительного расследования был определен как 24 марта 1997 г., а затем был продлен до 24 апреля 1997 г. Была назначена новая группа специалистов из 8-го Управления Генерального штаба Министерства обороны Российской Федерации.

17 июня 1997 г., в соответствии с новым Уголовным кодексом Российской Федерации, вступившим в законную силу 1 января 1997 г., было предъявлено обвинение. Сразу же после предъявления обвинений было принято решение о продлении сроков расследования до 23 сентября 1997 г.

Была назначена еще одна группа специалистов для изучения открытых источников.

17 сентября 1997 г. ФСБ России объявила об окончании расследования, и заявитель получил доступ к материалам дела.

24 февраля 1998 г. обвинение было изменено: сокращено число подводных лодок, в отношении которых, предположительно, имело место разглашение сведений, и была восстановлена ссылка на приказ Министерства обороны Российской Федерации N 071:93.

21 апреля 1998 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации информировал заявителя о решении исключить из обвинения мошенничество по причине истечения срока давности и заявил, что из обвинительного заключения исключена ссылка на закрытые указы и приказы, поскольку это противоречило Конституции Российской Федерации. Заявитель указывал, что 8 мая 1998 г. ФСБ России, соответственно, внесла изменения в предъявленное обвинение. По заявлению властей Российской Федерации, обвинение в мошенничестве было исключено в ходе предварительного слушания в Санкт-Петербургском городском суде 16 сентября 1998 г.

26 мая 1998 г. заявитель завершил ознакомление с материалами дела.

29 июня 1998 г. прокурор Санкт-Петербурга направил дело в Санкт-Петербургский городской суд.

2. Судебное разбирательство

Судебный процесс начался 20 октября 1998 г. и проходил в Санкт-Петербургском городском суде. 29 октября 1998 г., после четырех дней слушаний, дело было возвращено на дополнительное расследование по причине "отсутствия ясности в отношении объема и содержания обвинения, которое можно восполнить лишь путем дополнительного расследования". Суд определил, что обвинительное заключение "не указывает на имевшие место факты и конкретные обстоятельства [совершения преступления]" и в нем "не уточняется, какие именно сведения о происшествиях [в ВМФ] составляли государственную тайну". Судом также было установлено, что полученные в ходе расследования материалы оставляли открытым вопрос о том, содержались ли в докладе как таковые какие-либо сведения, составлявшие государственную тайну. Суд постановил, что нечеткость обвинительного заключения лишает заявителя права защищать себя с помощью законных средств и не позволяет суду провести рассмотрение дела по существу. Далее отмечалось, что материалы дела не содержат "необходимой и полной" экспертной оценки возможных открытых источников информации или возможного нанесенного ущерба. Поэтому суд распорядился, чтобы обвинение провело дополнительное, с помощью экспертов, изучение вопроса о возможности получения ставших предметом спора сведений из открытого источника и приняло дополнительные меры по завершению расследования.

3 ноября 1998 г. обвинение обжаловало это решение, заявив, что дело является достаточно ясным для вынесения судом постановления и не нуждающимся в дополнительном расследовании. 5 ноября 1998 г. заявитель также подал жалобу, которая была дополнена 11 января 1999 г. Он утверждал, inter alia, что решение о возвращении дела на дополнительное расследование было принято в нарушение его права на проведение разбирательства в разумные сроки, что гарантируется пунктом 1 статьи 6 Конвенции, а также его права на эффективные средства правовой защиты в отношении продолжительности разбирательства, гарантированного статьей 13 Конвенции.

4 февраля 1999 г. решение о проведении дополнительного расследования было поддержано Верховным Судом Российской Федерации.

1 марта 1999 г. заявитель обратился с ходатайством о том, чтобы проведение экспертной оценки использовавшихся открытых источников и выяснение вопроса о том, содержались ли в докладе сведения, составлявшие государственную тайну, было поручено органу, который не имеет отношения к 8-му Управлению Генерального штаба Министерства обороны Российской Федерации.

11 марта 1999 г. срок проведения расследования был продлен до 11 апреля 1999 г.

12 апреля 1999 г. заявителя поставили в известность о том, что 29 марта 1999 г. сроки проведения расследования были продлены до 11 июля 1999 г.

19 апреля 1999 г. заявитель подал в Санкт-Петербургский городской суд жалобу в отношении продления сроков проведения расследования. Жалоба была передана в Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга, который отклонил ее 1 июня 1999 г. 22 июня 1999 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил в силе это решение.

30 апреля 1999 г. ФСБ России отвергла требование заявителя о предоставлении независимого экспертного заключения и поручила проведение экспертной оценки 8-му Управлению Генерального штаба Министерства обороны Российской Федерации.

10 июня 1999 г. эксперты сделали вывод о том, что доклад содержит сведения, составляющие государственную тайну, при этом они ссылались на Закон Российской Федерации "О государственной тайне", указы Президента Российской Федерации от 30 ноября 1995 г. N 1203 и от 24 января 1998 г. N 61, а также приказы Министерства обороны Российской Федерации NN 071:93 и 055:96.

15 июня 1999 г. ФСБ России назначила новых экспертов из Центрального научно-исследовательского института Министерства обороны Российской Федерации для оценки нанесенного ущерба. Этот ущерб оценивался в 20 000 долл. США.

Новое обвинительное заключение было предъявлено 2 июля 1999 г. Заявитель обвинялся в государственной измене, то есть в шпионаже (статья 275 Уголовного кодекса Российской Федерации), и разглашении государственной тайны с тяжкими последствиями (часть 2 статьи 283 Уголовного кодекса Российской Федерации). Оценка того, содержал ли доклад сведения, составляющие государственную тайну, основывалась на заключении специалистов от 10 июня 1999 г., в котором делалась ссылка, среди прочего, на приказы Министерства обороны Российской Федерации NN 071:93 и 055:96, а также указы Президента Российской Федерации NN 1203 и 61.

12 июля 1999 г. дополнительное расследование было завершено.

26 августа 1999 г. защита закончила ознакомление с материалами дела.

Слушание дела в первой инстанции началось в Санкт-Петербургском городском суде 23 ноября 1999 г.

29 декабря 1999 г. Санкт-Петербургский городской суд оправдал заявителя по всем пунктам обвинения. Суд определил, что "в соответствии с законодательством Российской Федерации, официально действовавшим на тот момент, Никитин имел основания полагать, что та спорная информация, о которой шла речь, не могла относиться к категории сведений, составлявших государственную тайну, поскольку касалась вопросов экологии". Суд также посчитал, что предъявленные заявителю обвинения целиком базировались на закрытых и примененных с обратной силой приказах и указах, что противоречило Конституции Российской Федерации.

Обвинение обжаловало данное решение. Слушание по этому ходатайству было назначено на 29 марта 2000 г., но затем, по просьбе Генерального прокурора Российской Федерации, было отложено в целях более тщательной подготовки.

17 апреля 2000 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил в силе оправдательный приговор, признав противоречащим Конституции Российской Федерации характер обвинений, поскольку эти обвинения основывались на закрытых и примененных с обратной силой законодательных актах. Таким образом, оправдательный приговор обрел законную силу.

30 мая 2000 г. Генеральный прокурор Российской Федерации принес протест в порядке надзора на оправдательный приговор. Он ходатайствовал об отмене вышеуказанного судебного решения на том основании, что была неправильно истолкована применимая норма права, равно как, по его мнению, суды неправильно подошли к оценке доказательной базы и обстоятельств данного дела. Он также требовал направления этого дела на расследование.

19 июля 2000 г. заявителю было сообщено о том, что слушание назначено на 2 августа 2000 г. 13 сентября 2000 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации рассмотрел данное дело по существу и вынес постановление о том, что имевшее место несоответствие обвинений действовавшему на тот момент законодательству не позволило судебным инстанциям сделать вывод о виновности заявителя. Указывалось также, что у следственных органов было достаточно времени и возможностей для проведения полного и тщательного исследования обстоятельств данного дела, в том числе осуществления действий, затребованных в упоминавшемся выше протесте в порядке надзора. Поэтому Президиум Верховного Суда Российской Федерации отказался удовлетворить этот протест и поддержал оправдательный приговор.

В. Применимое национальное законодательство

1. Уголовная ответственность

Конституцией Российской Федерации, принятой в ходе всенародного голосования 12 декабря 1993 г., предусматривается, применительно к данному случаю, следующее:

"Статья 15

...3. Законы подлежат официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения.

Статья 54

1. Закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет.

2. Никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением. Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон".

Соответствующие положения Уголовного кодекса РСФСР, которые действовали до 1 января 1997 г., гласят следующее.

Часть 3 статьи 6 "Действие уголовного закона во времени":

"Закон, устанавливающий наказуемость деяния или усиливающий наказание, обратной силы не имеет".

"Статья 64 "Измена Родине"

Измена Родине, то есть деяние, умышленно совершенное гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР: переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной или военной тайны иностранному государству, бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР, а равно заговор с целью захвата власти, -

наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества...

Статья 75 "Разглашение государственной тайны"

Разглашение сведений, составляющих государственную тайну, лицом, которому эти сведения были доверена или стали известны по службе или работе, при отсутствии признаков измены Родине или шпионажа, -

наказывается лишением свободы на срок от двух до пяти лет.

То же деяние, если оно повлекло тяжкие последствия, -

наказывается лишением свободы на срок от пяти до восьми лет".

Соответствующие положения Уголовного кодекса Российской Федерации, которые имеют законную силу с 1 января 1997 г., гласят:

"Статья 275 "Государственная измена"

Государственная измена, то есть шпионаж, выдача государственной тайны или иное оказание помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, совершенная гражданином Российской Федерации, -

наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет...

Статья 283 "Разглашение государственной тайны"

1. Разглашение сведений, составляющих государственную тайну, лицом, которому она была доверена или стала известна по службе или работе, при отсутствии признаков государственной измены - наказывается арестом на срок от четырех до шести месяцев или лишением свободы на срок до четырех лет...

2. То же деяние, повлекшее тяжкие последствия...

лишением свободы на срок от трех до семи лет..."

2. Государственная тайна

Нормы, определяющие, какие сведения должны быть отнесены к категории составляющих государственную тайну, приводятся в Законе Российской Федерации "О государственной тайне" от 21 июля 1993 г. N 5485-I. Этот Закон определяет вид сведений военного характера, которые защищены данным актом в соответствии с перечнем, утвержденным Президентом Российской Федерации и опубликованным в печати (статьи 5 и 9). Статьей 7 из такой категории определенно исключаются сведения о катастрофах, которые угрожают здоровью и безопасности, равно как и сведения относительно состояния окружающей среды.

6 октября 1997 г. в Закон Российской Федерации "О государственной тайне" были внесены поправки. В частности, название статьи 5 "Перечень сведений, которые могут быть отнесены к государственной тайне" было заменено на "Перечень сведений, которые относятся к государственной тайне". Положение о том, что перечень подлежит утверждению Президентом Российской Федерации и публикации в печати, осталось без изменений.

Ниже приводятся законодательные акты, содержащие определение государственной тайны, на которые делались ссылки в обвинительных заключениях:

Указ Президента Российской Федерации N 1203 (статьи 6 и 7), вступивший в силу 30 ноября 1995 г., который был опубликован официально для всеобщего сведения;

приказ Министерства обороны Российской Федерации N 055:96 (статьи 275, 287, 305 и 582), вступивший в силу 1 сентября 1996 г., который не был опубликован официально для всеобщего сведения;

приказ Министерства обороны Российской Федерации N 071:93 (статьи 242, 287, 300, 317, 612), вступивший в силу 7 сентября 1993 г., который также не был опубликован официально для всеобщего сведения.

3. Пересмотр в порядке надзора

Разделом VI, главой 30 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, который действовал на тот момент, допускалась возможность обжалования определенными должностными лицами уже вступившего в силу постановления и пересмотра дела в отношении примененных норм права и процедуры. Следует проводить различие между процедурой пересмотра в порядке надзора и процедурой пересмотра дела в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

а) Вступление приговора в законную силу

Согласно статье 356 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в случае принесения кассационной жалобы или кассационного протеста приговор, если он не отменен, вступает в законную силу по рассмотрении вышестоящим судом.

b) Должностные лица, обладающие правом приносить протесты

Статьей 371 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР предусматривалось, что правом приносить протесты в порядке надзора на вступивший в законную силу приговор пользовались Генеральный прокурор Российской Федерации, Председатель Верховного Суда Российской Федерации и их заместители в отношении любых приговоров, кроме тех, что выносятся Президиумом Верховного Суда Российской Федерации, а также председатели судов субъектов Российской Федерации в отношении приговоров, вынесенных нижестоящими судами. Сторона, участвующая в уголовном или гражданском разбирательстве, может ходатайствовать о принесении протеста упомянутых должностных лиц с целью пересмотра итогов такого разбирательства.

с) Сроки пересмотра в порядке надзора

Статьей 373 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР устанавливался срок в один год, в течение которого уполномоченное должностное лицо может принести протест в порядке надзора на вынесенный судом оправдательный приговор. Этот период начинает исчисляться со дня вступления оправдательного приговора в законную силу.

d) Процедура рассмотрения вопроса о пересмотре в порядке надзора

Согласно статьям 374, 378 и 380 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР упомянутый протест в порядке надзора должен был быть рассмотрен судебным органом (президиумом суда) конкретного компетентного суда, который, в свою очередь, рассматривает конкретное дело по существу, не будучи связанным доводами принесенного протеста. Президиум суда мог либо оставить протест без удовлетворения и, таким образом, поддержать ранее вынесенное постановление, либо удовлетворить его. В последнем случае он мог вынести решение относительно того, следует ли отменить приговор и прекратить уголовное разбирательство, направить дело на новое расследование или направить его на новое судебное рассмотрение в любой инстанции, поддержать приговор суда первой инстанции, отмененный по протесту, либо внести изменения и поддержать любое из ранее вынесенных решений.

4. Длительность разбирательства; средства правовой защиты

а) Направление дела на дополнительное расследование

Любое решение о направлении дела на дополнительное расследование, принятое судом первой инстанции, может быть обжаловано в вышестоящий суд. Такой порядок был установлен Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 2 июля 1998 г. N 20-П при рассмотрении вопроса о соответствии статей 331 и 446 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР Конституции Российской Федерации. Обычные правила принесения протеста в "кассационном порядке" применимы к разбирательствам подобного рода. Это означает, что вышестоящий суд обладает юрисдикцией, inter alia, для установления незаконности принятого в первой инстанции решения и вынесения постановления о возобновлении разбирательства.

b) Продление сроков проведения предварительного расследования

Решение о продлении срока предварительного расследования может быть обжаловано в суд. Это прямо вытекает из статьи 46 Конституции Российской Федерации, что нашло подтверждение в решении Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 г. N 5-П. Вышестоящий суд может отменить любое решение о необоснованном или незаконном продлении срока предварительного расследования.

с) Пересмотр в порядке надзора

Не допускается принесение частного протеста в отношении пересмотра в порядке надзора как такового. Возражения сторон должны быть рассмотрены тем судебным органом, который решает, следует ли удовлетворить протест на приговор, вступивший в законную силу.

d) Ответственность за вред

Частью 1 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливается ответственность государства за вред, причиненный его полномочными представителями, действующими в официальном качестве. Своим решением от 25 января 2001 г. Конституционный Суд Российской Федерации со всей ясностью закрепил возможность возмещения вреда в случае превышения сроков разбирательства, что вытекает из этого положения, а также определил, что это касается не только случаев, когда конкретный судья привлекается к ответственности за ошибку, допущенную им при отправлении правосудия.

Суть жалобы

1. Заявитель жаловался согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции, что длительность уголовного разбирательства в отношении его была необоснованной, особенно если принять во внимание возвращение данного дела на дополнительное расследование 29 октября 1998 г., продление сроков проведения расследования 29 марта 1999 г. и рассмотрение Президиумом Верховного Суда Российской Федерации принесенного Генеральным прокурором Российской Федерации протеста в порядке надзора от 30 мая 2000 г. Он также жаловался в соответствии со статьей 13 Конвенции на то, что был лишен эффективных средств правовой защиты в том, что касается длительности разбирательства.

2. В связи с рассмотрением Президиумом Верховного Суда Российской Федерации протеста в порядке надзора, принесенного Генеральным прокурором Российской Федерации, заявитель жаловался согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции и статье 4 Протокола N 7 к Конвенции, что сама возможность оспорить вынесенный в отношении его# оправдательный приговор, который к тому моменту вступил в законную силу, нарушает его право на справедливое судебное разбирательство, а также его право не быть повторно привлеченным к суду в ходе уголовного разбирательства за преступление, за которое он уже был окончательно оправдан.

Право

1. Заявитель жаловался на то, что в целом длительность разбирательства по его уголовному делу превысила разумные сроки, гарантируемые пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Он жаловался, в частности, на то, что направление дела на новое расследование, продление сроков этого расследования и последовавший за этим пересмотр в порядке надзора окончательного оправдательного приговора представляют собой неоправданное затягивание сроков по смыслу данной статьи.

Пункт 1 статьи 6 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, гласит:

"Каждый в случае... предъявления ему любого уголовного обвинения имеет право на... разбирательство в разумный срок... судом..."

Власти Российской Федерации заявили, что направление дела на новое расследование было обоснованным и оправданным ввиду упущений в обвинительном заключении и отсутствия экспертного заключения относительного того, относились ли сведения, о которых идет речь, к категории тех, что составляют "государственную тайну". Они также утверждали, что эти причины рассматривались кассационной инстанцией.

Что касается продления сроков предварительного расследования, то власти Российской Федерации настаивали на том, что это было необходимо для сбора как можно большего числа доказательств и обеспечения "условий для эффективного осуществления правосудия".

Заявитель настаивал на том, что общая длительность разбирательства - 4 года, 11 месяцев и 8 дней, из которых 2 года, 4 месяца и 8 дней относятся к компетенции ratione temporis Европейского Суда, не может считаться обоснованной. Он указывал, что только по причине избранной соответствующими властями линии поведения обвинение не было сформулировано в разумные сроки.

Он также оспаривал занятую властями Российской Федерации позицию относительно отдельных эпизодов, связанных с затягиванием сроков. Что касается направления дела на новое расследование и продления его сроков, то он настаивал на том, что дело и должно было завершиться вынесением оправдательного приговора, коль скоро суд пришел к заключению о том, что обвинительное заключение по данному уголовному делу было составлено некачественно. Вынося решение о проведении нового расследования, суд тем самым предоставил дополнительное время и возможности обвинению, которое, как установил сам суд, не смогло обосновать предъявленные обвинения. Он утверждает, что суды с таким же успехом могли снять предъявленные обвинения в 1998 г., как это было сделано в 2000 г., когда они, в конце концов, все-таки сняли их.

Что же касается проблемы пересмотра дела в порядке надзора, то заявитель указывал, что рассмотрение принесенного прокурором протеста продлило разбирательство на пять месяцев. С учетом того, что в протесте содержалось требование о рассмотрении тех же самых вопросов, которые явились, собственно, причиной имевшего место ранее продления, эта отсрочка была лишена какого-либо оправдания.

А. Период разбирательства, который подлежит рассмотрению

Впервые обвинения были предъявлены заявителю 6 февраля 1996 г. Вместе с тем, Европейский Суд напоминает о своей практике в определении даты начала уголовного разбирательства, а именно выяснении того, "претерпело ли значительные изменения положение [подозреваемого]" (см., inter alia, Постановление Европейского Суда по делу "Девеер против Бельгии" (Deweer v. Belgium) от 27 февраля 1980 г., Series А, N 35, р. 22, § 46, а также Постановление Европейского Суда по делу "Слезявичюс против Литвы" (Slezevicius v. Lithuania) от 13 ноября 2001 г., жалоба N 554479/00, § 26). Европейский Суд отметил, что в результате изъятия у заявителя паспорта его свобода передвижения была в значительной мере ограничена. Он не мог вступать в определенные сделки, его положение было подвержено ограничениям во всех других случаях, когда требовалось предъявить удостоверяющий его личность документ. Европейский Суд также отметил, что заявитель понимал, что существует связь между этим изъятием и расследованием обстоятельств появления доклада "Беллуны". С учетом вышесказанного Европейский Суд посчитал, что начиная с 5 октября 1995 г. заявитель был поставлен перед возможностью предъявления ему "уголовного обвинения" и что длительность уголовного разбирательства в отношении заявителя должна исчисляться с этой даты.

Разбирательство завершилось 13 сентября 2000 г., когда оправдательный приговор в отношении заявителя был оставлен без изменения судом надзорной инстанции.

Разбирательство, включая предварительное следствие, длилось в общей сложности 4 года, 11 месяцев и 8 дней.

Европейский Суд отметил, что при рассмотрении вопроса о длительности разбирательства период, который подлежит исследованию, начался только 5 мая 1998 г., когда Конвенция вступила в законную силу в отношении России. Таким образом, под компетенцию ratione temporis Европейского Суда подпадают 2 года, 4 месяца и 8 дней.

В. Правильность установления длительности разбирательства

Европейский Суд напомнил, что при оценке правильности установления периода времени, которое прошло с момента вступления Конвенции в силу, в расчет следует принять состояние, в котором на тот момент находилось разбирательство (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фоти и другие против Италии" (Foti and Оthers v. Italy) от 10 декабря 1982 г., Series А, N 56, р. 18, § 53). По состоянию на 5 мая 1998 г. уголовное расследование в отношении заявителя находилось в продвинутой стадии. В частности, по данному делу были установлены определенные факты, собрана доказательная база, включая заключения экспертов, к тому же в значительной мере были сформулированы обвинения. 29 июня 1998 г. уголовное дело было передано в суд первой инстанции.

Европейский Суд напомнил, что правильность определения длительности разбирательства должна устанавливаться в свете конкретных обстоятельств данного дела, причем во внимание следует принять критерии, заложенные в прецедентном праве Европейского Суда, в частности сложность этого дела, поведение заявителя и тех властей и органов, в чьем ведении находилось дело (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пелиссье и Сасси против Франции" (Pеlissier and Sassi v. France), жалоба N 25444/94, ECHR 1999-II, § 67).

В отношении сложности данного дела

Факты по данному делу были ясны и неоспоримы, даже если, как представляется, возможная релевантность государственной тайны по отношению к этому разбирательству могла привнести в дело дополнительный элемент сложности.

Поведение заявителя

Заявитель, как представляется, не являлся причиной каких-либо задержек в разбирательстве.

Поведение и действия соответствующих властей и органов

В нынешнем случае длительность разбирательства составила, как следует считать, 2 года, 4 месяца и 8 дней. В течение этого времени не было периодов, когда причастные к разбирательству суды или следственные органы бездействовали.

Европейский Суд пришел к выводу о том, что длительность уголовного разбирательства в отношении заявителя не превысила "разумного срока", предусматриваемого пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Из этого следует, что эта часть жалобы явно необоснованна по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

2. Заявитель жаловался, что ему было отказано в эффективных средствах правовой защиты при рассмотрении претензий в отношении длительности разбирательства. Он особо акцентирует внимание на том случае, когда его претензии по поводу задержек, вызванных направлением дела на дополнительное расследование и продлением сроков этого расследования, были отклонены судами. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

Власти Российской Федерации посчитали, что заявитель располагал эффективными средствами правовой защиты, поскольку он мог опротестовать в суде любое действие или бездействие органов и должностных лиц, по чьей вине, предположительно, имели место задержки в данном уголовном разбирательстве. Они указывали, что заявитель воспользовался возможностью оспорить в суде направление дела на новое расследование, а также высказать соображения в отношении длительности разбирательства. При этом они ссылались на состоявшееся 4 февраля 1999 г. слушание, в ходе которого суд рассмотрел жалобу заявителя в отношении длительности разбирательства и отклонил ее как необоснованную. Аналогичным образом власти Российской Федерации заявили, что с 23 марта 1999 г. имелось средство правовой защиты в отношении продления сроков следствия и оно также было использовано заявителем. 1 июня 1999 г. компетентный суд рассмотрел жалобу заявителя и признал ее необоснованной. Власти Российской Федерации посчитали, что данное судебное разбирательство является эффективным средством правовой защиты в отношении предполагаемых задержек, потому что суды были обязаны по закону рассмотреть жалобы по поводу длительности, и они сделали это в соответствии с имеющейся процедурой и сроками, установленными законом.

Заявитель выразил несогласие с властями Российской Федерации. Он утверждал, что, хотя судебное разбирательство и состоялось, в его случае это разбирательство не было эффективным, если говорить о нем как о средстве правовой защиты. Сделав вывод о том, что направление дела на новое расследование и продление сроков этого расследования были "законными" и "необходимыми", суды не дали должной оценки влиянию возможных закономерных задержек на осуществление заявителем права на судебное разбирательство в разумные сроки.

Европейский Суд напомнил, что статья 13 Конвенции гарантирует предоставление на национальном уровне средств правовой защиты с целью обеспечения самой сути предоставляемых Конвенцией прав и свобод, в какой бы форме они ни обеспечивались в соответствии с внутренними правовыми нормами. Смысл статьи 13 Конвенции состоит, таким образом, в том, чтобы требовать предоставления внутренних средств правовой защиты при рассмотрении существа "спорной жалобы" в соответствии с Конвенцией и вынесения решения о надлежащем удовлетворении правопритязания (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kud"a v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-XI, § 157).

Со ссылкой на вышеизложенные соображения в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции Европейский Суд пришел к выводу о том, что в отношении длительности разбирательства у заявителя не было "спорной жалобы" согласно данному положению. Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

3. Заявитель настаивал на том, что пересмотр в порядке надзора, проведенный после вынесения в отношении его окончательного оправдательного приговора, представляет собой нарушение его права на справедливое судебное разбирательство. При этом он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в части, применимой к настоящему делу, гласит:

"При предъявлении... ему любого уголовного обвинения каждый имеет право на справедливое... разбирательство... судом..."

Власти Российской Федерации заявили, что процедура пересмотра в порядке надзора не является новым рассмотрением уголовного обвинения в отношении заявителя, потому что протест в порядке надзора на оправдательный приговор, принесенный Генеральным прокурором Российской Федерации, был отклонен Президиумом Верховного Суда Российской Федерации, при этом существо дела не затрагивалось. Они также утверждают, что, коль скоро процедура пересмотра в порядке надзора не оказала негативного воздействия на окончательный оправдательный приговор в отношении заявителя, она не может являться нарушением права заявителя на справедливое судебное разбирательство по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Заявитель, напротив, утверждал, что сама возможность оспорить окончательный и вступивший в законную силу оправдательный приговор нарушает его право на справедливое судебное разбирательство, гарантируемое пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Он заявил, что пересмотр в порядке надзора, как это предусматривалось в то время законом, являлся процедурой чрезвычайной, поскольку воспользоваться ею могло только обвинение, но не защита, и этой процедурой злоупотребили. Он настаивал на том, что в отсутствие вновь открывшихся обстоятельств или существенных нарушений в ходе предыдущего разбирательства подобное новое рассмотрение окончательно решенного дела было несовместимо с принципами Конвенции.

В свете вышеизложенного и заявлений причастных к делу сторон Европейский Суд посчитал, что жалоба поднимает серьезные, согласно Конвенции, проблемы фактического и правового характера, разрешение которых требует рассмотрения по существу. Европейский Суд, следовательно, пришел к выводу о том, что данная часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Иных оснований для признания ее неприемлемой не установлено.

4. Заявитель также утверждал, что пересмотр в порядке надзора, проведенный после его окончательного оправдания, представляет собой нарушение его права не привлекаться к суду повторно с целью проведения уголовного разбирательства по правонарушению, за которое он уже был окончательно оправдан. При этом он ссылался на статью 4 Протокола N 7 к Конвенции, которой, применительно к данному случаю, предусматривается:

"1. Никто не должен быть повторно судим или наказан в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же государства за преступление, за которое уже был оправдан или осужден в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами этого государства.

2. Положения предыдущего пункта не препятствуют повторному рассмотрению дела в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами соответствующего государства... если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела".

Власти Российской Федерации считали, что с точки зрения статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции процедура пересмотра в порядке надзора не является повторным судебным процессом.

Заявитель оспорил занятую властями Российской Федерации позицию и указывал, что, вопреки принципу non bis in idem, принесенный прокурором протест в порядке надзора поставил его в положение, при котором его можно было повторно привлечь к суду. Хотя исход остался неизменным, по сути дела, он дважды подвергался преследованию за одно и то же правонарушение. Он утверждал, что пересмотр в порядке надзора не был оправдан в качестве исключительной необходимости в повторном рассмотрении дела, которое допускается вторым пунктом статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, поскольку ни в принесенном прокурором протесте в порядке надзора, ни в представленных властями Российской Федерации соображениях не было ссылки на какие-либо вновь открывшиеся обстоятельства или существенные нарушения в ходе предыдущего разбирательства, которые требовали бы пересмотра данного дела. Заявитель также напомнил, что никаких существенных нарушений не было обнаружено и Президиумом Верховного Суда Российской Федерации, когда он (Президиум Верховного Суда Российской Федерации) отклонил протест в порядке надзора как необоснованный и поддержал оправдательный приговор как законный и мотивированный.

Европейский Суд посчитал, в свете вышеизложенного и заявлений сторон, что данная жалоба затрагивает серьезные, согласно Конвенции, вопросы фактов и права, разрешение которых требует рассмотрения жалобы по существу. Европейский Суд, следовательно, пришел к выводу о том, что данная часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Иных оснований для объявления ее неприемлемой не установлено.

На этих основаниях Суд единогласно:

объявил приемлемыми, не вынося решения по существу, части жалобы заявителя согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции и статье 4 Протокола N 7 к Конвенции относительно того, что пересмотр в порядке надзора, проведенный после его окончательного оправдания, нарушил его право на справедливое судебное разбирательство, а также его право не привлекаться к суду повторно с целью проведения уголовного разбирательства по правонарушению, за которое он уже был окончательно оправдан;

объявил неприемлемой остальную часть жалобы.

Секретарь Секции Суда

С. Долле

Председатель Палаты

Ж.-П. Коста