Решение Европейского Суда по правам человека от 16 сентября 2003 г. по вопросу приемлемости жалобы N 36378/02 "Абдул-Вахаб Шамаев (Abdul-Vakhab Shamayev) и двенадцать других против Грузии и Российской Федерации" (Вторая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Вторая секция)

Решение по вопросу приемлемости
жалобы N 36378/02
"Абдул-Вахаб Шамаев (Abdul-Vakhab Shamayev) и двенадцать других против Грузии и Российской Федерации"

ГАРАНТ:

См. постановление Европейского Суда по правам человека от 12 апреля 2005 г. Дело "Шамаев (Shamayev) и другие против Грузии и Российской Федерации" (жалоба N 36378/02) (Бывшая вторая секция)

Европейский Суд по правам человека (Вторая секция), заседая 16 сентября 2003 г. Палатой в составе:

Ж.-П. Коста, Председателя Палаты,

А. Бака,

Л. Лукайдеса,

К. Юнгвирта,

В. Буткевича,

М. Угрехелидзе,

А. Ковлера, судей,

а также при участии С. Долле, Cекретаря Cекции Суда,

принимая во внимание вышеупомянутую жалобу, которая была принесена 4 октября 2002 г.,

принимая во внимание предварительные меры, указанные 4 октября 2002 г. властям Грузии в соответствии с Правилом 39 Регламента Суда и продленные 5 ноября 2002 г.,

принимая во внимание предварительные меры, указанные властям Российской Федерации 17 июня 2003 г. в соответствии с Правилом 39 Регламента,

принимая во внимание представленные правительствами-ответчиками доводы, а также ответные замечания и данные, переданные представителями заявителей,

принимая во внимание, что 16 сентября 2003 г. во Дворце прав человека в Страсбурге состоялось слушание по вопросу о приемлемости данной жалобы,

принимая во внимание устные замечания сторон на данном слушании, а также ответы сторон на вопросы судей,

заседая за закрытыми дверями,

вынес следующее Решение:

Факты

Заявителями являются тринадцать лиц чеченской и кистинской* национальностей, которые во время подачи жалобы утверждали, что их именами были следующие: Абдул-Вахаб Шамаев (Abdul-Vakhab Shamayev); Руслан Мирджоев (Ruslan Mirjoev), он же Руслан Гелогаев (Ruslan Gelogayev); Адлан (Алдан) Усманов (Aldan [Adlan] Usmanov), он же Ахмед Магомадов (Akhmed Magomadov); Ислам Хашиев (Islam Khashiev), он же Рустам Элихаджиев (Rustam Elikhadjiev), он же Бекхан Мулкоев (Bekkhan Mulkoev); Хамзат Мовлиевич Исиев (Исаев) [(Khamzad(t) Movlievich Isiev (Isaev)], он же Хамзат Мовлигалиевич Исаев (Khamzat Movlitgalievich Isaev]; Руслан Тепсаев (Ruslan Tepsaev), он же Робинзон Маргошвили (Robinzon Margoshvili); Тимур (Руслан) Баемурзаев (Баймурзаев) [Timur (Ruslan) Baemurzaev (Baimurzaev)], он же Хусейн Алханов (Khusein Alkhanov); Хусейн Хаджиев (Хаджаев) [Khusein Khadjiev (Khadjaev, Khajiev)]; Хусейн Азиев (Husein Aziev); Сейбул (Фейсул) Байсаров [Seibul (Feisul) Baisarov], он же Гиорги Куштанашвили (Giorgi Kushtanashvili); Ризван (Резван) Виситов [Rizvan (Rezvan) Visitov]; Аслан Ханоев (Aslan Khanoev), он же Асланбек Ханчукаев (Aslanbeg Khanchukayev); и Адлан (Аслан) Адаев [Adlan (Aslan) Adaev]. Датами рождения заявителей, соответственно, являются: 1975, 1958, 1955, 1979, 1972, 1967, 1975, 1975, 1973, 1976, 1977, 1981 и 1968 гг. (Европейский Суд будет ссылаться на фамилии, которые приведены ниже).

Заявители Шамаев, Хаджиев, Азиев, Виситов и Адаев, выданные Грузией России 4 октября 2002 г., 17 и 18 октября 2002 г. были помещены в следственный изолятор (далее - СИЗО) города А. Ставропольского края. По утверждению властей Российской Федерации, в неназванный день заявитель Азиев также был доставлен и помещен в тот же СИЗО. Однако, как следует из отдельных документов дела, заявителя Азиева никуда не перевозили и он по-прежнему содержится в СИЗО города А.

Заявители Мирджоев, Усманов, Хашиев, Исиев, Баемурзаев, Байсаров и Ханоев, семеро заявителей, которые не были выданы России 4 октября 2002 г., содержатся в тюрьме N 5 г. Тбилиси (Грузия). Тепсаев, шестой невыданный заявитель, был освобожден 8 апреля 2003 г. сразу после зачтения ему оправдательного приговора. В настоящее время находится под судебным контролем.

Интересы заявителей представляли ассоциированные адвокаты г-жа Мухашаврия (Mukhashavria) и г-жа Дзамукашвили (Dzamukashvili).

Выданные оставшимися в Грузии заявителями на имя Мухашаврия и Дзамукашвили полномочия датированы 4 октября 2002 г. и подписаны этими заявителями. 4 августа 2003 г. перед слушанием по вопросу о приемлемости жалобы упомянутые заявители выдали полномочия на имя Кинтсурашвили.

А. История дела и разбирательство в Европейском Суде

4 октября 2002 г. одиннадцать лиц чеченской национальности, в то время называвших себя Абдул-Вахабом Шамаевым, Русланом Мирджоевым, Адланом (Алданом) Усмановым, Исламом Хашиевым, Хамзатом Исиевым (Исаевым), Русланом Тепсаевым, Тимуром (Русланом) Баемурзаевым, Хусейном Хаджиевым, Хусейном Азиевым, Сейбулом (Фейсулом) Байсаровым и Ризваном (Резваном) Виситовым, которые содержались под стражей в г. Тбилиси и были представлены г-жой Мухашаврия и г-жой Дзамукашвили, обратились в Европейский Суд с предварительной жалобой. В этой жалобе они оспаривали правомерность проходившей тогда процедуры своей экстрадиции в Россию. Заявители утверждали, что выдача России противоречила бы статьям 2 и 3 Конвенции. Согласно Правилу 39 Регламента Суда они требовали приостановления процедуры своей выдачи, рассмотрения поданной ими жалобы, а также просили Европейский Суд выяснить у российских властей, какое их ожидает будущее в случае экстрадиции.

4 октября 2002 г. заместитель Председателя Второй секции Суда, в ведение которой было передано дело, принял решение указать властям Грузии на то, что в интересах сторон и успешного разбирательства по делу, а также в соответствии с Правилом 39 Регламента Суда желательно воздержаться от выдачи России заявителей до тех пор, пока Палата не рассмотрит данную жалобу в свете ожидаемой от грузинского правительства информации. Властям Грузии было предложено до 14 октября 2002 г. представить данные об основаниях экстрадиции заявителей, а также о тех мерах, которые будут предприняты в отношении последних российским правительством. Согласно Правилу 40 Регламента было также решено в срочном порядке уведомить о данной жалобе власти Российской Федерации. 8 октября 2002 г. заместитель Председателя Второй секции проинформировал Секцию о своем решении от 4 октября 2002 г. Последнее получило единогласное одобрение Палаты.

9 октября 2002 г. адвокаты заявителей подтвердили, что их жалоба направлена как против Грузии, так и против России. Они также сообщили Европейскому Суду, что в тот же вечер 4 октября 2002 г. состоялась выдача России пятерых заявителей и что процедура выдачи остальных была приостановлена 9 октября 2002 г. по решению суда. Аслан Ханоев, двенадцатый содержавшийся в Тбилиси заявитель, а также Адлан (Аслан) Адаев (Адиев), выданный России 4 октября 2002 г., обратились в Европейский Суд с жалобами аналогичного содержания. Эти жалобы были приобщены к делу остальных заявителей. 22 октября 2002 г., согласно Правилу 47 Регламента, представители заявителей передали в Суд формуляр жалобы против Грузии и России.

23 октября 2002 г. Европейский Суд предложил правительству России раскрыть имена и адрес содержания выданных заявителей. В ответном письме от 1 ноября 2002 г. Уполномоченный Российской Федерации заявил, что информация о месте содержания заявителей является конфиденциальной и будет доведена до сведения Европейского Суда позже. При этом последний должен "взять на себя ответственность за негативные последствия, которые могут наступить в случае несанкционированного разглашения данных сведений". Власти Российской Федерации, таким образом, требовали от Европейского Суда письменных гарантий того, что адрес содержания выданных России заявителей не будет "разглашен в нарушение данного требования". По их мнению, подобная предосторожность служит гарантией безопасности заявителей на время предварительного следствия.

5 ноября 2002 г. Европейский Суд принял решение о продлении в отношении восьми содержащихся в тбилисской тюрьме заявителей временной меры от 4 октября 2002 г. до тех пор, пока Европейский Суд не найдет возможность рассмотреть данное дело после его подготовки к производству. Было также решено уведомить ответчиков о факте подачи жалобы, рассмотреть ее в приоритетном порядке в соответствии с Правилом 41 Регламента Суда и возложить на Председателя Секции личную ответственность за неразглашение конфиденциальной информации о месте содержания пяти выданных России заявителей, которую представит российское правительство. Властям Российской Федерации было вновь предложено до полуночи 24 ноября 2002 г. сообщить точные имена и адрес содержания выданных России заявителей, а также адреса их адвокатов.

11 ноября 2002 г. власти Российской Федерации передали в Европейский Суд фотокопии фотографий выданных заявителей. 23 ноября 2002 г. по просьбе Европейского Суда были представлены оригиналы снимков. 14 ноября 2002 г. в условиях строгой секретности власти Российской Федерации передали в аппарат Председателя Секции точный адрес СИЗО города А. Ставропольского края, где в то время содержались пятеро выданных России заявителей.

19 ноября 2002 г. власти Российской Федерации передали в Европейский Суд свои обязательства по отношению к выданным ему заявителям, а также по отношению к восьми заявителям, содержавшимся в Тбилиси на случай, если те будут также выданы России. Власти Российской Федерации обязались не назначать заявителям смертную казнь, обеспечить им безопасность и медицинский уход, гарантировать беспрепятственный доступ к лечению и медицинским консультациям, беспрепятственный доступ к юридической помощи и консультациям, гарантировать свободный доступ к Европейскому Суду и возможность свободной переписки с ним, гарантировать беспрепятственный доступ Европейского Суда к заявителям и свободную переписку Европейского Суда с ними, а также возможность проведения проверки.

В своих замечаниях, переданных Европейскому Суду 23 и 25 ноября 2002 г., власти Грузии ходатайствовали о снятии временной меры, полагая, что оно имеет все необходимые гарантии властей Российской Федерации в отношении будущего восьми заявителей на случай их экстрадиции. Власти Грузии сообщили, что еще не закончена установка содержавшихся в Тбилиси заявителей. Они предъявили их фотографии. В то же время власти Грузии утверждали, что, поскольку фотографии выданных России заявителей были приобщены к делам, переданным при экстрадиции российским властям, они не могут быть представлены Европейскому Суду.

26 ноября 2002 г., учитывая данные властями Российской Федерации 19 ноября 2002 г. гарантии и считая, что вопросы соблюдения этих гарантий, а также вопросы процедуры экстрадиции заявителей Грузией будут рассмотрены при дальнейшем производстве по жалобе, Европейский Суд решил больше не продлевать применение Правила 39 Регламента. С учетом деликатного характера вопроса, его политической значимости и в то же время интереса, проявляемого к жалобе частными лицами и журналистами, было также принято решение о конфиденциальном характере дела в целом.

6 декабря 2002 г. заявители Мирджоев, Хашиев и Баемурзаев подали в Европейский Суд ходатайство о применении Правила 39 Регламента и приостановлении своей экстрадиции, решение о которой было принято 28 ноября 2002 г. В тот же день Председатель временной Секции решил не указывать властям Грузии на предварительную меру, о которой ходатайствовали заявители.

17 июня 2003 г. Европейский Суд принял решение провести слушание по вопросу о приемлемости жалобы. 20 и 21 августа 2003 г. власти Грузии и представители заявителей передали в Европейский Суд документы к этому слушанию. 21 августа 2003 г. власти Российской Федерации проинформировали Европейский Суд, что "до слушания не смогут передать в Европейский Суд документы, на которые должны ссылаться участники разбирательства, но не исключают, что эти документы поступят в ходе слушания". Однако необходимые документы власти Российской Федерации представили 1, 5 и 15 сентября.

В. Обстоятельства дела

Власти Грузии утверждают, что 3-5 августа 2002 г. две группы чеченцев численностью 13 человек незаконно перешли российско-грузинскую границу. На КПП у деревни Гиреви (Guirevi) они были задержаны грузинскими пограничниками, которые стали выяснять их личности. Заявители назвались следующими именами: Абдул-Вахаб Шамаев, Руслан Мирджоев, Адлан (Алдан) Усманов, Ислам Хашиев, Хамзат Исиев (Исаев), Руслан Тепсаев, Тимур (Руслан) Баемурзаев, Хусейн Хаджиев (Хаджаев), Хусейн Азиев, Сейбул (Фейсул) Байсаров, Ризван (Резван) Виситов, Аслан Ханоев и Адлан (Аслан) Адаев (Адиев). Во время задержания заявители Шамаев, Виситов и Адаев имели при себе российские паспорта.

При заявителях были два автомата и гранаты, которые те добровольно сдали пограничникам. Грузинские должностные лица допросили заявителей в связи с нарушением таможенных правил (пункт 4 статьи 214 Уголовного кодекса Грузии), незаконным ношением оружия (пункты 1, 2 и 3 статьи 236 того же Кодекса) и незаконным переходом границы (пункт 2 статьи 344 того же Кодекса). Задержанных доставили в Тбилиси, где на первых порах содержали в центральном тюремном госпитале, а затем перевели в Министерство безопасности Грузии. Следствие осуществляло Следственное управление того же министерства.

6 и 7 августа 2002 г. по представлению следователя Министерства безопасности суд первой инстанции Тбилиси вынес определение об избрании меры пресечения в виде заключения заявителей под стражу сроком на три месяца. Одновременно суд распорядился о переводе заявителей в тюрьму N 5 г. Тбилиси. Как указывалось в определениях о временном заключении под стражу, все заявители были российскими гражданами. Мера предварительного заключения в отношении заявителей, которые не были выданы России, до завершения следствия неоднократно продлевалась.

6 августа 2002 г. Генеральный прокурор Российской Федерации Устинов нанес незапланированный визит в Тбилиси, в ходе которого имел встречу со своим грузинским коллегой. Он вручил грузинским властям запрос о выдаче тринадцати задержанных чеченцев. Поскольку эти лица находились в Грузии под следствием, а Генеральная прокуратура Грузии сочла представленные российскими органами документы недостаточными, последняя отказалась выдать заявителей. В частности, было сочтено, что запрос о выдаче не отвечал требованиям грузинского законодательства и международного права в части сотрудничества по уголовным делам. Генеральная прокуратура Грузии потребовала, чтобы российская сторона представила документы в обоснование своего запроса, а также гарантийное письмо о том, что к выданным лицам не будет применена высшая мера наказания и что им будет гарантировано право не подвергаться пыткам и бесчеловечному или унижающему достоинство обращению.

12, 19 августа и 30 сентября 2002 г. российские власти передали грузинским властям требуемые документы, а именно: указание Управления Генеральной прокуратуры по Чеченской Республике о производстве расследования (1), объявление о розыске заявителей, выданное российскими властями (2), судебное определение об избрании в качестве меры пресечения заключения заявителей под стражу (3), а также извлечения из возбужденного против заявителей уголовного дела, содержащие предъявленные последним обвинения (4). Власти Грузии передали Европейскому Суду копии вышеупомянутых документов за исключением указанных в § 4. По его мнению, российские власти присвоили документам уголовного производства в отношении заявителей гриф "конфиденциально" в интересах надлежащего отправления правосудия.

Как явствует из документов дела, Генеральная прокуратура Российской Федерации возбудила уголовное преследование заявителей 28 июля 2002 г. Согласно документам, которые были представлены грузинским правительством, российские власти начали расследование в отношении заявителей 8 августа 2002 г., то есть после того как те были арестованы на территории Грузии по подозрению в нарушении в июле 2002 г. границы Российской Федерации с применением силы и угрозы насилия, в принадлежности к незаконным вооруженным формированиям, в убийстве и покушении, тоже в июле 2002 г., на физическую неприкосновенность служащих федеральных вооруженных сил, а также в приобретении, продаже, хранении, транспортировке или незаконном ношении оружия группой лиц. 16 августа 2002 г. суд первой инстанции Старопромысловского района г. Грозного выдал по каждому заявителю индивидуальное определение о применении меры пресечения в виде содержания под стражей. 22 сентября 2002 г. пункты обвинения, предъявленного заявителям 8 августа 2002 г., были переопределены и расширены российскими властями. Расследование стали вести также по статье "терроризм".

27 августа 2002 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации Зайцев направил Генеральному прокурору Грузии письмо, в котором утверждал, что в Российской Федерации действует мораторий на смертную казнь и что, согласно решению Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 г., ни в одном субъекте Федерации России ни один суд не может вынести кому-либо смертный приговор.

Исполняющий обязанности Генерального прокурора Российской Федерации В. Колмогоров в своем письме от 27 сентября 2002 г. проинформировал Генерального прокурора Грузии, что в Российской Федерации заявители обвинялись в покушении на физическую неприкосновенность служащих правопорядка (наказывается пожизненным заключением или смертной казнью, см. ниже, статья 317 Уголовного кодекса Российской Федерации), организации незаконных вооруженных формирований и участии в их деятельности при отягчающих обстоятельствах (наказывается лишением свободы на срок до пяти лет, часть 2 статьи 208 того же Кодекса), торговле оружием при отягчающих обстоятельствах (наказывается лишением свободы от двух до шести лет, часть 2 статьи 222 того же Кодекса) и незаконном переходе через границу Российской Федерации при отягчающих обстоятельствах (наказывается лишением свободы на срок до пяти лет, часть 2 статьи 322 того же Кодекса). Кроме названных пунктов обвинения заявителям также вменялось совершение актов терроризма и бандитизма при отягчающих обстоятельствах (наказывается лишением свободы на срок от 8 до 20 лет (часть 3 статьи 205 и часть 2 статьи 209 Уголовного кодекса Российской Федерации). В том же письме Генеральный прокурор Российской Федерации утверждает, что "Генеральная прокуратура Российской Федерации гарантирует грузинской стороне, что согласно нормам международного права эти лица будут пользоваться всеми предусмотренными законом правами на защиту, в том числе правом на помощь адвоката, не будут подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным наказаниям или ущемляющему человеческое достоинство обращению". Он напомнил грузинским властям, что "с 1996 г. данный мораторий применялся к исполнению высшей меры наказания, и это является гарантией того, что подлежащие выдаче лица не будут приговорены к смертной казни".

Ознакомившись с представленными российскими властями документами и информацией Министерства безопасности Грузии, а также доказательствами, полученными при задержании, Генеральная прокуратура Грузии прежде всего провела установку личности пяти заявителей: Абдул-Вахаба, сына Ахмеда Шамаева; Хозиина, сына Хамида Хаджаева; Хусейна, сына Мухаммеда Азиева; Резвана, сына Вахида Виситова, и Адлана, сына Лечи Адаева (имена представлены в том виде, как они записаны в решениях о выдаче от 2 октября 2002 г.). Учитывая серьезность обвинений, предъявляемых в отношении указанных лиц в Российской Федерации, 2 октября 2002 г. заместитель Генерального прокурора Грузии принял решение об их экстрадиции. Экстрадиция восьми других истребуемых Россией задержанных предстояла. 3 октября 2002 г. Генеральная прокуратура Грузии предложила Департаменту исполнения наказаний Министерства юстиции выдать соответствующих лиц российским властям. Их доставка из тюрьмы была намечена на 9 часов утра 4 октября 2002 г. Однако адвокаты, близкие и представители чеченского меньшинства в Грузии окружили здание тюрьмы и организовали манифестацию. 3 октября 2002 г. адвокат заявителей, выступив по телевидению, призвал не допустить экстрадиции. Дабы избежать общественных беспорядков и столкновений сил безопасности с манифестантами, грузинские власти были вынуждены принять особые меры безопасности. В результате пятеро вышеупомянутых заявителей были выданы России лишь в 22:10 4 октября 2002 г.

Письмом от 8 октября 2002 г. Генеральный прокурор Российской Федерации проинформировал Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде, что российские власти дают своим грузинским коллегам все необходимые гарантии относительно будущего заявителей в случае их выдачи. По утверждению Генерального прокурора Российской Федерации, 4 октября 2002 г. "были выданы пятеро из тринадцати чеченских террористов"; "грузинская сторона безосновательно задерживает выдачу остальных лиц по единственной причине, которая состоит в том, что не были установлены их личности".

16 октября 2002 г. Генеральный прокурор Российской Федерации выразил благодарность прокуратуре Грузии "за положительное решение о выдаче пяти террористов". Он проинформировал коллег, что по прибытии в Российскую Федерацию выданные лица были осмотрены врачами и "их состояние здоровья было признано удовлетворительным", что к ним были "допущены" адвокаты, что расследование велось в строгом соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации и что имелись документы, подтверждающие их российское гражданство. Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации утверждал в своем письме, что "грузинская сторона могла направить в Европейский Суд по правам человека относящиеся к выдаче документы, не задерживая при этом процесс выдачи других задержанных лиц". Он подтвердил "неоднократно предоставлявшуюся грузинским властям гарантию того, что в соответствии со статьями 2 и 3 Конвенции и Протокола N 6 заявители не будут приговорены к высшей мере наказания, не будут подвергаться пыткам или бесчеловечным, жестоким или унижающим человеческое достоинство наказаниям". Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации сообщил своему грузинскому коллеге, что в России было проведено опознание заявителей по фотографиям и что упомянутые заявители были установлены как участники нападения на российского пограничника 27 июля 2002 г. в Итумкалинском районе Чеченской Республики. Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации дал гарантии, что "сразу же после экстрадиции будут предприняты дополнительные меры опознания", которые было невозможно реализовать за отсутствием заявителей. В заключение заместитель Генерального прокурора потребовал от своего грузинского коллеги выдачи восьми содержащихся в Тбилиси заявителей на основании статей 56, 67 и 80 Конвенции от 22 января 1993 г. "Об оказании правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам" (так называемая Минская конвенция).

28 октября 2002 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации снова направила грузинским властям документы о возбуждении дела в отношении Мирджоева, Хазиева и Баемурзаева и потребовала их выдачи. Адвокаты обратили внимание Суда на то обстоятельство, что к тому моменту эти трое заявителей отказались от своих фамилий и утверждали, что те не являются настоящими.

29 октября 2002 г. Генеральный прокурор Грузии Габришидзе ответил своему российскому коллеге, что в вынесенных российскими властями определениях о предварительном заключении восьми заявителей, которые содержатся в Тбилиси под стражей, фигурировали не их настоящие имена и что, следовательно, грузинские власти, прежде чем согласиться на выдачу, примут меры по их установке. Г-н Габришидзе утверждал, что "в отличие от пяти лиц, выданных 4 октября 2002 г., имена шести лиц, истребуемых российской стороной, "вызывают серьезные сомнения" у грузинских следственных органов. Он также сообщил своему коллеге, что запросы о выдаче двоих задержанных были выписаны на имена Тепсаева и Байсарова, в то время как фамилии запрашиваемых под этими именами лиц на самом деле были Маргошвили и Куштанашвили. Они родились в Грузии, а не в Чечне. Наконец, Генеральный прокурор Грузии выразил сожаление по поводу того, что "российские власти настаивают на экстрадиции Тепсаева и Баемурзаева, хотя знают, что "Тепсаев" не является Тепсаевым, а "Баемурзаев" не является Баемурзаевым". С его точки зрения, данное обстоятельство ставит также под сомнение данные, представленные российской стороной на других запрашиваемых лиц.

Между 1 и 4 ноября 2002 г. районный суд Тбилиси продлил предварительное заключение содержавшихся в Тбилиси заключенных до 6 и 7 февраля 2003 г.

21 ноября 2002 г. заявители Мирджоев, Усманов, Хашиев, Исаев, Баемурзаев, Байсаров и Ханоев обратились к Президенту Грузии и Председателю грузинского парламента с просьбой не выдавать их Российской Федерации. По их словам, они "были абсолютно уверены, что российские власти - военные и другие - подвергнут их пыткам и бесчеловечному обращению и что они будут расстреляны без всякого суда".

Адвокаты Мухашаврия и Дзамукашвили предполагали, что двое из выданных России заявителей скончались при неизвестных обстоятельствах вскоре по прибытии в Российскую Федерацию. Родственники якобы скончавшихся заявителей безуспешно ходатайствовали перед российскими властями о выдаче тел. В бланке анкеты адвокаты упоминают некоего Хусейна Юсупова, чеченца, до конца сентября содержавшегося под стражей в Министерстве безопасности Грузии, который затем пропал без вести. По словам адвокатов, в конце сентября Юсупов позвонил своей матери и попросил встретить его перед воротами тюрьмы. Явившись в указанное место, мать своего сына не встретила. По мнению адвокатов, Юсупова могли выдать российским властям "вне связи с делом" "вместо" одного из предположительно скончавшихся заявителей.

15 октября 2002 г. "Министерство иностранных дел Чеченской Республики Ичкерии" сделало заявление, согласно которому 5 октября 2002 г. один из выданных заявителей, Хусейн Азиев, скончался вследствие жестокого обращения.

В ответном письме от 18 октября 2002 г. в адрес Председателя Европейского Суда Уполномоченный Российской Федерации опроверг данную информацию и заявил, что все выданные России заявители, включая Азиева, были живы и здоровы и что они содержатся в нормальных условиях в одном из СИЗО Ставропольского края. 23 октября 2002 г. Секретарь Секции Суда запросил у российского правительства точный адрес данного учреждения для установления прямой связи с соответствующими заявителями.

24 октября 2002 г. матери восьмерых содержавшихся в Тбилиси заявителей подали в Европейский Суд ходатайство об отказе России в выдаче их сыновей. Они полагали, что в случае экстрадиции "российские власти подвергнут их пыткам и жестокому обращению, причем данное обстоятельство не нуждается в доказательствах перед мировой общественностью".

4 и 5 декабря 2002 г. адвокаты заявителей снова выразили сомнение касательно смерти заявителя Азиева. Они обратились к Европейскому Суду с ходатайством о раскрытии адреса содержания выданных России заявителей, с тем чтобы они могли их посетить. Кроме того, адвокаты обратили внимание Европейского Суда на то обстоятельство, что после насильственных действий в ночь на 4 октября 2002 г. заявителя Баемурзаева госпитализировали со сломанной челюстью, а у заявителя Усманова было разорвано ухо. Что касается впоследствии выданного России заявителя Азиева, то он был жестоко избит грузинским "спецназом" (отряд специального назначения), когда отказался выйти из камеры. Залитого кровью заявителя Азиева "выволокли в коридор, избивая дубинкой и применяя к нему электрошоковое устройство". У него "был серьезно поврежден глаз".

Адвокаты обратили внимание Европейского Суда на то, что, несмотря на данные Европейскому Суду властями Российской Федерации гарантии, они, адвокаты выданных России заявителей, так и не получили доступа к своим клиентам и вообще не знали, где те находятся. По их мнению, то обстоятельство, что власти Российской Федерации требуют сохранения в тайне адреса выданных России заявителей, заставляет усомниться в том, что "они находятся в добром здравии и содержатся в хороших условиях". С точки зрения адвокатов, требование, чтобы Европейский Суд хранил в тайне место содержания выданных заявителей, расходится с предоставленными российским правительством гарантиями и лишает их смысла. Адвокаты также выражают серьезную озабоченность по поводу судьбы заявителя Азиева, который отсутствовал в кадре телевизионного репортажа о выдаче заявителей. Они предполагают, что он мог быть убит во время процедуры экстрадиции либо сразу после нее.

С. Установление личности заявителей

11 ноября 2002 г. власти Российской Федерации уведомили Европейский Суд, что в день задержания грузинскими властями содержавшиеся под стражей в Тбилиси заявители указали следующие имена: Ханоев Аслан Сулейманович (1), Мирджоев Руслан Магомедович (2), Усманов Адлан Лешиевич (3), Баимурзаев Тимур Султанович (4), Хашиев Ислам Султанович (5) и Исаев Хамзат Голидокович (6). И только при оформлении документов на экстрадицию защитники изменили имена упомянутых заявителей, указав следующие: Ханчукаев Асланбек Атуевич (1), Гелогаев Руслан Ахмедович (2), Магомадов Ахмед Лешиевич (3), Алханов Хусейн Мауладинович (4), Элихаджиев Рустам Османович (5) и Исаев Хамзат Мовлиевич (6). По мнению властей Российской Федерации, данное обстоятельство подтверждает тот факт, что путем принесения жалобы в Европейский Суд заявители преследовали не цель защиты своих прав и свобод, а лишь хотели ввести грузинские и российские власти в заблуждение, дабы уйти от ожидавшей их уголовной ответственности.

1 ноября 2002 г., указав на двойственность данных на личности шести заявителей, Генеральная прокуратура Российской Федерации вновь потребовала от грузинских властей их выдачи на том основании, что те являются российскими гражданами, что в Российской Федерации против них возбуждено уголовное дело и что в их отношении избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.

В связи с этим заявители Мирджоев и Баемурзаев сообщили Европейскому Суду, что 7 августа 2002 г. по прибытии в тюрьму N 5 г. Тбилиси они были сфотографированы. Впоследствии, когда адвокаты принесли в тюрьму полученные из России документы уголовного дела, заявители те самые, снятые 7 августа 2002 г. фотографии увидели в "Протоколе опознания находящихся в розыске лиц". На слушании 16 сентября 2003 г. Мухашаврия также особо выделила данный факт. Она также обратила внимание Европейского Суда на то обстоятельство, что имена, даты рождения и другие элементы опознания заявителей, фигурировавшие в неоднократных требованиях об их экстрадиции, а также в разосланных российскими властями в августе-ноябре 2002 г. документах (международные мандаты на арест, постановления о возбуждении дела и др.), менялись в зависимости от того, как именовали себя сами заявители. Это видно также по документам, в разное время направлявшимся грузинским правительством. Адвокаты утверждают, что из-за национальности заявителей их имена и фамилии не имеют никакого значения, что российские власти огульно считают их подлежащими выдаче убийцами и террористами.

По словам заявителя Хашиева, "как только какой-либо чеченец переходит российско-грузинскую границу, грузинские власти ставят об этом в известность своих российских коллег, которые тут же направляют в Грузию сфабрикованное уголовное дело в отношении соответствующего лица".

Кроме того, адвокаты обращают внимание Европейского Суда на то обстоятельство, что постановления о возбуждении дела, вынесенные российскими властями в отношении каждого заявителя отдельно, являются полностью идентичными. Разница лишь в именах обвиняемых. Заявители, которые не были выданы России, фигурируют в этих постановлениях под своими вымышленными именами, от которых отказались сразу после выдачи пятерых из них России. Таким образом, с точки зрения адвокатов, российские власти возбудили дела против лиц, сообщивших вымышленные имена. В то же время, как видно из писем заявителей, которые в сокращенном виде приведены ниже, Генеральная прокуратура Российской Федерации представила грузинским властям для опознания фотоснимки заявителей, которые до этого были сделаны и направлены в Москву теми же грузинскими властями.

1. Проживающий в Грузии заявитель Тепсаев, он же Маргошвили

Адвокаты представили Суду письмо от 13 ноября 2000 г., составленное на грузинском языке и подписанное заявителем Тепсаевым, который утверждает, что его настоящее имя Робинзон Маргошвили и что он является гражданином Грузии. По его словам, он был ранен в августе 2002 г., когда пас овец на пограничном пастбище. Пастухи отнесли его сначала в саклю, а потом доставили в больницу г. Тбилиси. Там заявителя нашел следователь, который и заставил его подписать показания, согласно которым во время ареста при нем было оружие. Заявителя перевели в тюремную больницу, где взяли под стражу. Заявитель Тепсаев утверждает, что в момент ареста он вооружен не был, что не совершал никакого преступления ни на грузинской, ни на российской территории и он возражает против своей экстрадиции.

28 октября - 1 ноября 2002 г. делегация Европейского парламента нанесла визит в Грузию и Российскую Федерацию с целью изучить обстановку в Панкисском ущелье (пограничная область между Грузией и Чеченской Республикой Российской Федерации). Члены делегации посетили тюремную больницу в Тбилиси, где встретились с восемью заявителями, которые не были выданы России. Один из них представился как Маргошвили. Последний утверждал, что является пастухом из деревни Друисси в Панкисском ущелье и что он - кистинец. Явных следов насилия на его теле замечено не было.

2. Содержавшийся в Тбилиси заявитель Исиев, он же Исаев

В своем письме Европейскому Суду заявитель Исиев утверждает, что он гражданин России чеченской национальности, но не может вернуться в Российскую Федерацию "по причине осуществляемого по всей России геноцида чеченского народа". Он возражает против своей выдачи, поскольку это было бы "равносильно смерти", но если экстрадиция все же необходима, он бы предпочел любую демократическую страну с правовым государством, которая не выдаст его российским властям. Исиев утверждает, что его настоящее имя Исаев Хамзат Мовлитгалиевич и что он изменил отцовское имя Мовлитгали, дату рождения и адрес, дабы не ставить под удар свою семью, которая осталась в России.

Исиев рассказывает, что перешел чечено-грузинскую границу 4 октября 2002 г. вместе с заявителями Азиевым, Виситовым, Шамаевым и Хаджиевым. Получив ранения, заявители обратились к местным жителям с просьбой позвать на помощь грузинских пограничников. Исиев утверждает, что сам он нуждался в срочной медицинской помощи. Заявители сдали свое оружие грузинским пограничникам, которые отвезли их в Тбилиси. Исиев был прооперирован и затем доставлен в тюрьму N 5. В середине сентября работники прокуратуры предложили ему подписать документы, которые он не имел возможности прочитать, поскольку ему не дали на это времени. В ответ на отказ подписать - пригрозили отправить в Россию. В помощи адвоката ему было отказано.

Исиев утверждает, что 4 октября 2002 г. в 3 часа утра заявителям было предложено выйти из камеры. Поскольку они отказались повиноваться, в камеру вошла группа спецназа и вывела их оттуда силой. На следующий день Исиев узнал из СМИ, что пятеро его товарищей по камере были выданы России. Среди них, как он видел по телевидению, были заявители Адаев, Виситов, Хаджиев и Шамаев. По его словам, выданного России Азиева среди показанных по телевидению не было.

3. Содержавшийся в Тбилиси заявитель Баемурзаев, он же Алханов

В письме Европейскому Суду заявитель Тимур Баемурзаев утверждает, что его зовут Хусейн Алханов, он является российским гражданином чеченской национальности. Как и Исиев, он утверждает, что в случае экстрадиции может быть подвергнут физическому уничтожению ввиду геноцида, "учиняемого российскими властями в отношении чеченского народа России". Он заявляет, что свое имя изменил преднамеренно, дабы избавить свою семью от опасности.

Баемурзаев утверждает, что перешел грузинскую границу вместе с заявителями Хашиевым, Ханоевым, Мирджоевым, Усмановым и Адаевым и сдал свое оружие грузинским властям. Последние доставили двоих раненных заявителей в больницу, а остальных отвезли в тюрьму. В неустановленное время этих шестерых заявителей поместили в камеру тюрьмы N 5. Касательно утренних событий 4 октября 2002 г. Баемурзаев приводит те же обстоятельства, что и заявители Байсаров и Ханоев (см. ниже, разделы 4 и 5). Он также утверждает, что по телевидению (заявители имели телевизор в камере) он видел всех выданных России заявителей, за исключением Азиева.

4. Содержавшийся в Тбилиси заявитель Байсаров, он же Куштанашвили

В своем письме от 13 ноября 2002 г. заявитель Байсаров сообщает Европейскому Суду, что его настоящее имя Гиорги Куштанашвили и что он гражданин Грузии. Он рассказывает, что 4 октября 2002 г. в 5 часов утра к задержанным чеченцам пришел начальник тюрьмы и приказал выйти из камеры для производства обыска. Заявителей удивило, что "обыск" проводился среди ночи, и они сказали, что из камеры выйдут только в присутствии своих адвокатов. Начальник тюрьмы ответил, что не будет "ни адвокатов, ни следователей и что им предлагается выйти из камеры добровольно, пока он не применил силу". Поскольку заявители отказались подчиниться, был вызван наряд спецназа. По утверждению Байсарова, накануне заявители узнали из телевизионной передачи, что "задержанные чеченцы будут выданы". Однако им не было известно, о ком из них идет речь. Желая увидеться со своими адвокатами, чтобы узнать подробности решения прокуратуры и обсудить юридические и политические способы того, как избежать экстрадиции, заявители отказались выйти из камеры. Начальник тюрьмы продолжал убеждать их, что речь шла о простом обыске. Наконец были объявлены имена заявителей, которые подлежали выдаче. Последние отказались покинуть камеру, но туда вошел "спецназ, вооруженный резиновыми дубинками и электрошоковыми устройствами", который заставил всех выйти в коридор. Байсаров свидетельствует, что заявитель Азиев получил сильный удар по голове, что по его лбу текла кровь, один глаз фактически вытек из глазницы. Когда Байсаров видел Азиева в последний раз, боец спецназа "тащил его по коридору словно труп". Байсаров считает, что после подобного избиения заявителя Азиева могло не быть в живых.

5. Содержавшийся в Тбилиси Ханоев, он же Ханчукаев

Заявитель Ханоев Аслан утверждает, что его настоящее имя Ханчукаев Асланбек и что он является гражданином России чеченской национальности. Он обращает внимание Европейского Суда на то обстоятельство, что не может вернуться в Российскую Федерацию ввиду "учиняемого по всей России геноцида чеченского народа". Он возражает против своей выдачи России, поскольку та желает его смерти. Если же выдача все же окажется неизбежной, он предпочел бы "любую демократическую страну с правовым государством". Ханоев утверждает, что скрыл свое настоящее имя, дабы его оставшиеся в России родители "не подвергались опасности со стороны российских властей".

Ханоев утверждает, что перешел грузинскую границу вместе с заявителями Хашиевым, Баемурзаевым, Мирджоевым, Усмановым и Адаевым и сдал свое оружие грузинским властям. Последние доставили двоих раненых в больницу, а остальных - в тюрьму. В неизвестное время этих шестерых заявителей поместили в камеру тюрьмы N 5 г. Тбилиси, где уже содержались семеро других заявителей. Однажды к заявителям явились работники Генеральной прокуратуры и потребовали, чтобы все они подписались под какими-то документами. В случае отказа заявителям угрожали экстрадицией. Ознакомиться с подписанными документами они не могли. Ни один из заявителей не был уведомлен о том, что было принято решение об экстрадиции. Незадолго до 4 октября 2002 г. они узнали из телевизионной передачи, что "задержанные чеченцы будут выданы". Утром 4 октября 2002 г. бойцы спецназа в масках, применив резиновые и электрошоковые дубинки, вывели заявителей из камеры. Их уложили на пол лицом вниз и, избивая, потребовали назвать свои имена. Так были отделены от остальных заявители, подлежавшие выдаче. Остальных разместили поодиночке в других камерах. На следующий день заявители, оставшиеся в Тбилиси, увидели в телепередаче всех своих выданных России товарищей, за исключением Азиева.

6-8. Содержавшиеся в Тбилиси заявители Мирджоев, он же Гелогаев, Усманов, он же Магомадов, и Хашиев, он же Элихаджиев, он же Мулкоев

Заявитель Мирджоев представил в Европейский Суд копию своего удостоверения беженца, выданного грузинскими властями 1 февраля 2002 г. сроком на один год на имя Руслана Гелогаева (его настоящее имя). Согласно данному документу Мирджоев является гражданином России.

Заявители Усманов Адлан (1), Хашиев Ислам, он же Элихаджиев Рустам (2) и Мирджоев Руслан (3) утверждают, что их настоящими именами являются: Магомадов Ахмед (1), Мулкоев Рустам (по данным слушания 16 сентября 2003 г. - Мулкоев Бекхан)(2) и Гелогаев Руслан (3) и что они российские граждане чеченской национальности. Они обращают внимание Европейского Суда на то обстоятельство, что не могут вернуться в Российскую Федерацию "ввиду учиняемого по всей России геноцида чеченского народа". Они возражают против высылки в эту страну, потому что это было бы равносильно их убийству. Тем не менее, если экстрадиция будет неизбежной, они предпочли бы "страну с демократическим режимом и правовым государством". Трое заявителей обращают внимание Европейского Суда на то, что свои настоящие имена они скрывали с целью отвести опасность от оставшихся в России родных и близких.

Касательно событий в тюрьме 4 октября 2002 г. (см. выше, § 5), заявитель Хашиев сообщил те же факты, что и Ханоев. Он также утверждает, что не видел заявителя Азиева по грузинскому телевидению в передаче, где были показаны отдельные моменты выдачи России его товарищей по тюрьме. Кроме того, он убежден, что выданные России заявители не являются террористами. Однако российские власти, воспринимая любого чеченца как террориста, без труда доказывают его виновность с помощью "сфабрикованных документов". По мнению Хашиева, "единственная вина заявителей состоит в том, что они чеченцы".

Заявитель Мирджоев излагает утренние события 4 октября 2002 г. в том же виде, как это делает в своем письме заявитель Ханоев (см. выше, § 5). Дополнительно он сообщает Европейскому Суду, что из пяти выданных России чеченцев в его камере были только пятеро и что заявитель Адаев был отправлен в Россию прямо из тюремной больницы. Тот факт, что заявителя Адаева доставили в аэропорт не из тюрьмы, виден также из писем других заявителей, которые среди выданных России товарищей называют только заявителей Шамаева, Виситова, Хаджиева и Азиева.

На слушании 16 сентября 2003 г. власти Грузии утверждали, что расследованием и опознанием были установлены настоящие имена большинства заявителей, которые не были выданы России. Так, по утверждению властей Грузии, заявители Руслан Тепсаев и Сейбул Байсаров на самом деле являются грузинскими гражданами Робинзоном Маргошвили и Гиоргием Куштанашвили. Заявители Тимур Баемурзаев, Руслан Мирджоев и Аслан Ханоев являются, соответственно, Хусейном Алхановым, Русланом Гелогаевым и Асланбеком Ханчукаевым. Заявителей Хамзата Исиева и Адлана Усманова зовут, соответственно, Хамзатом Исиевым и Ахмедом Магомадовым. Заявители Исаев, Ханоев (он же Ханчукаев), Баемурзаев (он же Алханов), Усманов (он же Магомадов) и Мирджоев (он же Гелогаев) являются чеченцами, возможно, российскими гражданами.

Что касается заявителя Ислама Хашиева, то он сначала называл себя Русланом Элихаджиевым, а затем Бекханом Мулкоевым. Установление его подлинной личности продолжается. 24 августа 2003 г. Генеральная прокуратура Грузии информировала представителей заявителей, что соответствующие документы на заявителя Хашиева (он же Элихаджиев, он же Мулкоев) были направлены в Генеральную прокуратуру Российской Федерации для окончательного установления личности этого лица.

На слушании Мухашаврия в качестве настоящих имен своих не выданных России клиентов также сообщила вышеназванные имена.

Власти Грузии привели показания прокурора Департамента международных отношений Генеральной прокуратуры Грузии, которому заявитель Ханоев объяснял, что в августе 2002 г. перешел в Грузию, дабы получить там убежище и что из-за своего ареста не имел времени зарегистрироваться в органе по делам беженцев. Что касается заявителя Усманова, то он утверждал, что имел статус беженца в Грузии с 1999 по 2001 г., но когда в апреле 2002 г. регистрация беженцев стала обязательной, министр по делам беженцев отказал ему в возобновлении данного статуса из-за отсутствия у него всех необходимых документов.

9-13. Заявители Шамаев, Адаев, Азиев, Виситов и Хаджиев, выданные Российской Федерации 4 октября 2002 г.

15 ноября 2002 г. следователь по особо важным делам Курбанов издал распоряжения об "установлении личности обвиняемого" в отношении каждого из выданных России заявителей - Адаева, Азиева, Виситова и Хаджиева. Согласно этим распоряжениям, выдержанным в одинаковых выражениях, "следствием получены документы, в том числе паспорта", доказывающие, что названные заявители являются: Адаевым Асланом Лешиевичем, род. 22 июля 1968 г. в селе Орехово Ачхой-Мартановского района; Азиевым Хусейном Мухидовичем, род. 28 сентября 1973 г. в селе Рошни-Чу Ачхой-Мартановского района; Виситовым Ризваном Вахидовичем, род. 1 октября 1977 г. в селе Гоити, Ачхой-Мартановского района, и Хаджиевым Хусейном Хамитовичем, род. 8 ноября 1975 г. в селе Самашки Ачхой-Мартановского района. "Эти данные, кроме того, подтверждаются самими обвиняемыми, а также другими документами дела". По этой причине было решено "считать обвиняемого Адаева Адлана Лешиевича Адаевым Асланом Лешиевичем"; "считать обвиняемого Азиева Хусейна Мухамедовича Азиевым Хусейном Мухидовичем"; "считать обвиняемого Виситова Резвана Вахидовича Виситовым Ризваном Вахидовичем..." и "считать обвиняемого Хаджаева Хосейна Хамидовича Хаджиевым Хусейном Хамитовичем". Документ, представленный Российским Правительством, был иным, чем в случае с первым выданным России заявителем Шамаевым.

На слушании 16 сентября 2003 г. власти Российской Федерации утверждали, что настоящими именами заявителей были следующие: Шамаев Абдул-Вахаб Ахмедович, родился в 1975 г. в Чеченской Республике (Российская Федерация); Адаев Аслан Лешиевич, родился в 1968 г. в Чеченской Республике; Азиев Хусейн Мухидович, родился в 1973 г. в Чеченской Республике; Виситов Ризван Вахидович, родился в 1977 г. в Чеченской Республике, и Хаджиев Хусейн Хамитович, родился в 1975 г. в Чеченской Республике. Они являются российскими гражданами. Российское правительство не считает, кроме того, что есть необходимость исследовать их этническую принадлежность. Личности названных лиц были установлены на основе паспортов заявителей, их собственных показаний на допросах, а также показаний различных свидетелей.

Что касается властей Грузии, то на слушании 16 сентября 2003 г. их Уполномоченный заявил, что личности пяти выданных России заявителей в том виде, как они были установлены до выдачи, не вызывают никаких сомнений. Европейскому Суду было представлено множество документов, касающихся всех заявителей, включая переписку с российской стороной и обобщенные справки по каждому из тринадцати дел об экстрадиции. Среди этих документов фигурировали копии российских паспортов выданных России заявителей Абдул-Вахаба Шамаева, Аслана Адаева и Резвана Виситова. Как видно из "протоколов установления личности", составленных российской стороной 13, 15 и 17 августа 2002 г., для опознания некоторых заявителей российским военным и двум жителям г. Грозного, столицы Чечни, были предъявлены фотоснимки ряда лиц мужского пола. По их словам, они опознали по фотографиям четырех чеченских боевиков, которых видели ранее. В трех случаях из четырех они смогли назвать только имена. В четвертом случае они узнали боевика, но не смогли назвать ни его имени, ни фамилии. Поэтому в протоколах сделан вывод, что лица чеченской национальности по имени Адаев, Азиев, Виситов и Хаджиев были опознаны по представленным фотоснимкам. Копии этих фотографий, имеющиеся в распоряжении Европейского Суда, крайне плохого качества: сравнить их с фотографиями, предъявленными Европейскому Суду властями государств-ответчиков, почти невозможно.

D. Представительство заявителей

Представители не выданных России заявителей в Европейском Суде

Восемь заявителей, которые не были выданы России, надлежащим образом представлены в Европейском Суде адвокатами Мухашаврия и Дзамукашвили согласно полномочиям, полученным от 4 октября 2002 г. Согласно полномочиям от 4 августа 2003 г. этих заявителей, за исключением заявителя Тепсаева, представляет также Кинтсурашвили.

Представители выданных России заявителей в Европейском Суде

До 4 октября 2002 г., дня выдачи заявителей России, Хаджиев, Адаев и Азиев были представлены в грузинских судах адвокатом Г. Габаидзе, заявитель Виситов - адвокатом Р. Хиджакадзе и заявитель Шамаев - адвокатом Г. Чхатрашвили. Услуги названных адвокатов оплачивались руководством чечено-кистинской общины Грузии (см. договоры об оказании юридической помощи от 5 и 6 августа 2002 г.).

Как сообщают в своих письмах Европейскому Суду Г. Габаидзе, Р. Хиджакадзе и Г. Чхатрашвили, 4 октября 2002 г. в 9:00 они узнали из телевизионной передачи, что их клиентам угрожает экстрадиция. Адвокаты поспешили на встречу с последними, однако тюремные власти не допустили их в тюрьму. "Не зная, каким образом обратиться в Страсбургский суд", Г. Габаидзе, Р. Хиджакадзе и Г. Чхатрашвили поручили Мухашаврия и Дзамукашвили обратиться от имени своих клиентов в Европейский Суд по правам человека. Однако Мухашаврия и Дзамукашвили тоже не имели возможности встретиться со своими клиентами для получения полномочий. По этой причине по согласованию с руководством чечено-кистинской общины Грузии Г. Габаидзе, Р. Хиджакадзе и Г. Чхатрашвили составили акты делегирования полномочий на имя Мухашаврия и Дзамукашвили.

Утверждая, что выданные России заявители не могли в России пользоваться услугами адвокатов по своему выбору, 22 ноября 2002 г. Мухашаврия и Дзамукашвили направили по телефаксу оформленные на свои имена копии полномочий. 22 ноября 2002 г. эти полномочия были подписаны либо самими заявителями, чему содействовали проживающие в России лица чеченской национальности, либо, в отдельных случаях, проживающими в России родственниками этих заявителей.

Адвокаты отмечают, что 28 октября 2002 г. они обратились в посольство Российской Федерации для получения визы с целью встречи с клиентами, выданными России. Им был дан устный ответ, что для получения визы требовалось письменное приглашение тюремного учреждения, где содержались их клиенты. 29 октября 2002 г. адвокаты обратились за помощью к Уполномоченному Российской Федерации при Европейском Суде П. А. Лаптеву. Им разъяснили, что без указания Европейского Суда никакого ответа они не получат. Тогда адвокаты обратились в Европейский Суд с просьбой сообщить адрес места содержания заявителей и повлиять на власти Российской Федерации, дабы те выдали им визы. Свою просьбу адвокаты повторили 13 января 2003 г., указав, что они по-прежнему не имеют никакой информации о своих выданных России клиентах.

5 декабря 2002 г. власти Российской Федерации указали в Европейском Суде, что в выданных заявителями на имя Мухашаврия и Дзамукашвили полномочиях в качестве государства-ответчика упоминалась только Грузия. Поэтому названные адвокаты не могут претендовать на представительство в Европейском Суде выданных России заявителей в части жалобы, направленной против России. Власти Российской Федерации, кроме того, отметили, что указанные полномочия, не будучи заверены соответствующим пенитенциарным учреждением, являются недействительными. Власти Российской Федерации проинформировали Европейский Суд, что, согласно российскому законодательству, иностранный адвокат не может в Российской Федерации осуществлять защиту ни в ходе предварительного следствия, ни в судах. Однако грузинские адвокаты "в принципе могли посетить выданных России заявителей, обратившись в Генеральную прокуратуру Российской Федерации". Власти Российской Федерации напомнили, что "данный вопрос регулируется российским законодательством и не может рассматриваться Европейским Судом". Они утверждали, что "так называемые защитники" Мухашаврия и Дзамукашвили, которые "поддерживают международных террористов в Российской Федерации, не рассматриваются российскими властями в качестве представителей заявителей в Европейском Суде, и власти Российской Федерации не собираются встречаться с ними в данном качестве". В заключение власти Российской Федерации просили Европейский Суд отказать этим адвокатам в полномочиях по представительству заявителей в Европейском Суде. Власти Российской Федерации подтвердили данные им ранее гарантии свободного доступа к оказанию помощи выданным России заявителям и предложили "оказать Европейскому Суду любое содействие в организации контактов с выданными России заявителями".

17 июня 2003 г. Европейский Суд решил указать властям Российской Федерации, согласно Правилу 39 Регламента Суда, на предоставление адвокатам Мухашаврия и Дзамукашвили свободного доступа к пяти содержащимся в России заявителям, с тем чтобы те могли проинструктировать последних перед слушанием. Доступа к выданным России заявителям адвокаты не получили.

4 августа 2003 г. Мухашаврия направила Уполномоченному Российской Федерации письмо с просьбой оказать ей, согласно решению Европейского Суда от 17 июня 2003 г., содействие в получении въездных документов в Россию, а также в посещении заявителей в тюрьме.

В своем ответе от 21 августа 2003 г. Уполномоченный Российской Федерации проинформировал Европейский Суд, что власти Российской Федерации не считают Мухашаврия и Дзамукашвили представителями выданных заявителей. Он также утверждал, что о доступе к защите эти адвокаты могут ходатайствовать в суде, где рассматривается данное дело, и что само правительство не может принимать мер по предоставлению им доступа к выданным России заявителям.

22 августа 2003 г. Европейский Суд снова предложил властям Российской Федерации реализовать временную меру, указанную 17 июня 2003 г. 1 сентября 2003 г. власти Российской Федерации опять ответили, что не признают Мухашаврия и Дзамукашвили в качестве представителей выданных заявителей и что последние могут обратиться в Ставропольский краевой суд с ходатайством о допуске к защите пяти выданных России заявителей.

Представительство выданных России заявителей в российских судах

11 ноября 2002 г. российское Правительство сообщило Европейскому Суду имена защитников выданных России заявителей в российских судах. 19 ноября 2002 г., после повторного требования Европейского Суда, оно сообщило также о местах их содержания. До слушания 16 сентября 2003 г. власти Российской Федерации представили дополнительные документы.

Заявитель Шамаев

Власти Российской Федерации проинформировали Европейский Суд о том, что 15 ноября 2002 г. заявитель Шамаев отказался от помощи Загулиной, назначенной 5 октября 2002 г. его защитником, и потребовал "назначения любого другого адвоката". Данное заявление, исполненное рукой Шамаева, приложено к делу. В тот же день на основании направления, выданного директором юридической консультации г. Минводы, защитником Шамаева стала Кучинская.

С 21 февраля 2003 г. Шамаев пользуется услугами другого адвоката, Тимиргаева, члена Коллегии адвокатов Чеченской Республики.

Зявители Хаджиев и Виситов

Власти Российской Федерации передали в Европейский Суд направления, выданные 5 октября 2002 г. директорами юридических консультаций г. Минводы и г. Ессентуки, которыми Мельникова и Молочкова наделяются полномочиями по представлению на предварительном следствии в Генеральной прокуратуре Российской Федерации соответственно заявителей Хаджиева и Виситова.

Власти Российской Федерации также передали рукописное заявление заявителя Хаджиева от 15 ноября 2002 г., в котором он ходатайствует о "назначении ему любого другого адвоката в связи с долгим отсутствием Мельниковой". Направлением директора юридической консультации г. Минводы от 15 ноября 2002 г. защита заявителя Хаджиева была поручена Кучинской.

Заявитель Адаев

По утверждению властей Российской Федерации, 5 октября 2002 г. Загулина была назначена представителем заявителя Адаева в следственных органах. 22 октября 2002 г. заявитель Адаев отказался от помощи данного адвоката и потребовал "назначения ему любого другого защитника". 16 и 21 октября 2002 г. родственники заявителя Адаева выбрали защитником своих интересов Лебедеву (коллегия адвокатов "Новация" Московской коллегии адвокатов) и Хорошеву (Ассоциация адвокатов "Иск" Одинцовского района Московской области). В деле имеется только полномочие, выданное на имя адвоката Лебедевой за подписью директора коллегии адвокатов "Новация".

Заявитель Азиев

Выданное директором юридической консультации г. Ессентуки направление от 5 октября 2002 г. уполномочивает Молочкову быть защитником заявителя Азиева в Генеральной прокуратуре Российской Федерации. Другое полномочие было выдано 21 октября 2002 г. на имя адвоката Хорошевой.

Начиная с 31 января 2003 г. заявитель Азиев пользуется услугами И. Тимишева, адвоката Коллегии адвокатов Кабардино-Балкарской Республики.

20 ноября 2002 г. Секретариат поставил адвокатов Молочкову, Кучинскую, Хорошеву и Лебедеву в известность о том, что 4 октября 2002 г. их клиенты предприняли попытку подать жалобу в Европейский Суд. Секретариат Суда предложил названным адвокатам получить у своих клиентов подтверждение их намерения обратиться в Европейский Суд. Ответа от адвокатов не последовало.

В то же время 9 декабря 2002 г. Уполномоченный Российской Федерации проинформировал Европейский Суд, что эти адвокаты "выражают протест против попыток Европейского Суда связаться с ними".

По этой причине и с одобрения Председателя Секции 10 декабря 2002 г. Секретариат Европейского Суда направил выданным России заявителям в адрес СИЗО города А. письма одинакового содержания с подтверждением получения. 16 января 2003 г. Председатель Секции получил пять квитанций от 24 декабря 2002 г. за подписью начальника канцелярии тюрьмы, подтверждающих получение вышеупомянутых писем. Однако заявители так и не ответили Европейскому Суду, подтверждают ли они свое высказанное 4 октября 2002 г. намерение обратиться с жалобой в Европейский Суд или отказываются от него.

Накануне слушания 16 сентября 2003 г. власти Российской Федерации представили выданную в неизвестное время справку одного из руководителей управления СИЗО Ставропольского края, согласно которой никаких писем на имя заявителей в СИЗО города А., где в то время все они содержались, не поступало.

22 января 2003 г. власти Российской Федерации проинформировали Европейский Суд о том, что "адвокаты пяти выданных России заявителей пользуются неограниченным доступом к своим клиентам". Например, после 4 октября 2002 г. заявители Виситов и Азиев имели три встречи со своим адвокатом Молочковой. Заявитель Адаев встречался со своими адвокатами Лебедевой и Хорошевой семь раз. Заявитель Хаджиев трижды встречался со своим защитником Кучинской. Заявитель Шамаев дважды встречался со своим защитником Кучинской. В подтверждение власти Российской Федерации представили письмо от 14 января 2003 г. начальника учреждения, где содержались заявители.

26 августа 2003 г. адвокаты Молочкова и Кучинская направили письменный ответ в Секретариат Суда от 20 ноября 2002 г. Они утверждали, что представляют перед российскими властями заявителей Шамаева, Хаджиева и Виситова и что одна из них также представляла интересы заявителя Азиева на начальном этапе процесса. По их словам, указанные заявители никогда не жаловались на нарушение своих гарантируемых Конвенцией прав и не выражали желания обратиться в Европейский Суд. Поэтому адвокаты утверждают, что, не имея указаний на сей счет от своих клиентов, не могут по собственной инициативе обращаться в Европейский Суд. Они утверждают, что всегда располагали необходимыми условиями и временем для подготовки защиты своих клиентов, а также возможностью встречаться с ними без помощи надсмотрщиков.

Другие российские адвокаты так и не ответили на письмо Европейского Суда.

Е. Фотографии заявителей

23 ноября 2002 г. власти Российской Федерации представили Европейскому Суду оригиналы фотографий пяти выданных России заявителей. 22 января 2003 г. поступили новые фотографии, сделанные 15 января 2003 г. 25 ноября 2002 г. грузинское правительство передало Суду фотографии восьми заявителей, содержащихся в Тбилиси. Адвокаты заявителей ставят под сомнение достоверность предъявленных российским правительством фотографий.

20 августа 2003 г. власти Грузии продемонстрировали присутствующим фотоснимки камер тюрьмы N 5 Тбилиси, где содержались и содержатся (за исключением заявителя Тепсаева) заявители, которые не были выданы России. 1, 5 и 15 сентября 2003 г. власти Российской Федерации предъявили аудитории фотографии камер СИЗО города В., Ставропольского края, где с 26 июля 2003 г. после перевода из предыдущего места заключения содержатся выданные России заявители Шамаев, Хаджиев, Виситов и Адаев (СИЗО города А. Ставропольского края). Одновременно власти Российской Федерации продемонстрировали снимки камеры выданного России заявителя Азиева, который, согласно этим снимкам, был единственным из выданных лиц, кого не перевели в город Б. и кто по-прежнему находится в СИЗО города А. 15 сентября 2003 г. власти Российской Федерации также предъявили фотографии всех выданных заявителей, каждый в своей камере.

F. Состояние здоровья выданных России заявителей

14 ноября 2002 г. власти Российской Федерации в условиях строгой секретности представили Европейскому Суду медицинские справки о состоянии здоровья заявителей. Они были выданы 4 ноября 2002 г., то есть через месяц после экстрадиции. По заключению тюремного врача, выданные России заявители "на здоровье не жалуются и практически здоровы". 22 января 2003 г. власти Российской Федерации представили новые медицинские свидетельства о здоровье выданных заявителей. Последние были выданы 15 января 2003 г. и подписаны кардиологом, неврологом, терапевтом и хирургом городской больницы города А. Ставропольского края. 1 сентября 2003 г. власти Российской Федерации представили для предъявления на слушании новые медицинские заключения о здоровье выданных России заявителей от 11 августа 2003 г.

Заявитель Виситов

Согласно медицинским заключениям от 4 ноября 2002 г. и 15 января 2003 г. заявитель Виситов жаловался на сухость в горле и сухой кашель. Были отмечены: бледность кожи, пульс 90/мин., ритмическое и несколько глухое сердцебиение, мягкий и безболезненный при пальпации живот. Состояние здоровья заявителя было признано "объективно удовлетворительным". Медицинской службе рекомендовано продолжить медицинское наблюдение.

Согласно медицинскому заключению от 11 августа 2003 г. Виситов на состояние здоровья жалоб не имел. У него не было телесных повреждений, отмечена катаракта левого глаза. В июле 2003 г. констатирован перелом носовой кости. Психиатрическая экспертиза от 13 февраля 2003 г. отметила нормальное психическое состояние. Сделанные 18 октября 2002 г. и 24 июля 2003 г. рентгеновские снимки какой-либо патологии на уровне грудной клетки не показали. Ни во время задержания, ни в СИЗО города А., ни в СИЗО города В. Виситов за медицинской помощью не обращался.

Заявитель Хаджиев

Согласно медицинским заключениям от 4 ноября 2002 г. и 15 января 2003 г., 15 января 2003 г. заявитель Хаджиев уже был болен в течение двух дней. Он жаловался на жар, кашель и озноб. Наблюдались пульс 95/мин. и ритмическое ускоренное сердцебиение. В то же время в легких были замечены повышенные везикулярные шумы. Поставлен диагноз острой респираторной вирусной инфекции (ОРВИ), осложненной трахеобронхитом, а также возможной пневмонией правого легкого. Состояние заявителя было признано "объективно удовлетворительным". Были назначены рентгеноскопия легких и другие анализы, включая анализ крови. Признано необходимым лечение в медицинском учреждении.

Согласно медицинскому заключению от 11 августа 2003 г. во время первого после поступления в СИЗО города А. медицинского осмотра, который имел место 18 октября 2002 г., у Хаджиева жалоб на здоровье не было. В медицинской карте есть упоминание признаков старого перелома носовой кости, удаленного в 1998 г. аппендицита и огнестрельного ранения в правое бедро в июле 2002 г. Психиатрическая экспертиза от 13 февраля 2003 г. констатировала нормальное психическое состояние. Рентгеновские снимки от 18 октября 2002 г. и 24 июля 2003 г. какой-либо патологии на уровне грудной клетки не показали. Хаджиев обращался за медицинской помощью 20 февраля (острая респираторная вирусная инфекция, ОРВИ) и 3 апреля 2003 г. (острый ларингит). Кроме названных случаев, Хаджиев ни в СИЗО города А., ни в СИЗО города В. за медицинской помощью не обращался.

Заявитель Шамаев

В соответствии с медицинскими заключениями от 4 ноября 2002 г. и 15 января 2003 г. заявитель Шамаев жаловался на общую слабость, на острые боли в бедрах, сухость в горле, а также на сухой кашель. За неделю до 15 января 2002 г. он перенес острую респираторную вирусную инфекцию (ОРВИ). Отмечались следующие симптомы: бледность, пульс 86/мин., ритмичное и гулкое сердцебиение, мягкий безболезненный при пальпации живот, нормальные везикулярные шумы в легких, а также хронический холецистит (воспаление желчного пузыря) в состоянии ремиссии. Его здоровье было признано "объективно удовлетворительным".

Как видно из медицинского заключения от 11 августа 2003 г. по результатам первого медицинского обследования (18 октября 2002 г.), сразу по прибытии в СИЗО города А. Шамаев на здоровье не жаловался. В его медицинской карте отмечается лишь гематома на уровне левого плеча. Психиатрической экспертизой от 13 февраля 2003 г. было констатировано нормальное психическое состояние. Рентгеновские снимки от 18 октября 2002 г. и от 24 июля 2003 г. какой-либо патологии на уровне грудной клетки не выявили. Ни во время задержания, ни в СИЗО города А., ни в СИЗО города В. Шамаев за медицинской помощью не обращался.

Заявитель Адаев

Как видно из медицинских заключений от 4 ноября 2002 г. и 15 января 2003 г., заявитель Адаев ни с какими жалобами к врачам не обращался. Были констатированы: нормальный цвет кожи, пульс 90/мин., ритмичное ускоренное сердцебиение, мягкий и безболезненный при пальпации живот, а также нормальные везикулярные шумы в легких. Состояние его здоровья было признано "объективно удовлетворительным".

В соответствии с медицинским заключением от 11 августа 2003 г. во время первого после поступления в СИЗО города А. (17 октября 2002 г.) медицинского обследования Адаев жалоб на здоровье не имел. Из его медицинской карты явствует, что у заявителя на уровне груди была остаточная бледно-розовая гематома. (В 1994 г. он получил огнестрельное ранение в грудь и в 1986 г. - травму копчика.) Психиатрическая экспертиза от 13 февраля 2003 г. констатировала нормальное психическое состояние. Рентгеновские снимки от 13 марта и 24 июля 2003 г. никакой патологии на уровне грудной клетки не показали. 9 декабря 2002 г. Адаев обращался к врачу по поводу повышенного артериального давления и посттравматического неврита левого плеча. 21 февраля и 17 марта 2003 г. он прошел курс лечения. Помимо указанных консультаций и лечения, В. Адаев за медицинской помощью ни в СИЗО города А., ни в СИЗО города В. не обращался.

Заявитель Азиев

В соответствии с медицинскими заключениями от 4 ноября 2002 г. и 15 января 2003 г. заявитель Азиев жалоб на здоровье не имел. Констатировались нормальный цвет кожи, пульс 86/мин., ритмичное и глухое сердцебиение, мягкий и безболезненный при пальпации живот, а также нормальные везикулярные шумы в легких. Состояние здоровья заявителя было признано "объективно удовлетворительным".

Как указывается в медицинском заключении от 11 августа 2003 г., Азиев жалоб на здоровье не имеет. Находясь в СИЗО города А. с 17 октября 2002 г. по настоящее время, за медицинской помощью Азиев никогда не обращался. У него объективно хорошее здоровье.

G. Состояние здоровья заявителей, которые не были выданы России

Согласно медицинским заключениям, представленным грузинским правительством к слушанию, после своего задержания заявители регулярно проходили медицинский осмотр в медицинской службе тюрьмы N 5 или, в случае необходимости, в тюремной больнице. Так, 25 января 2003 г. заявитель Усманов был доставлен в больницу с сотрясением мозга, травмой левого глаза и переломом левого локтя. После лечения и полного выздоровления 2 мая 2003 г. его вернули в тюрьму. Заявители Хашиев, Баемурзаев, Ханоев, Байсаров и Исиев, которые имели царапины и гематомы на различных частях тела, лечились в тюрьме. Заявитель Мирджоев сразу же после задержания находился в больнице с 8 по 31 августа 2002 г. В январе 2003 г. у него констатировали черепно-мозговую травму, сотрясение мозга и перелом пальца. Заявителя лечили до полного излечения.

Н. Содержание представленной заявителями видеокассеты

Защитники представили Европейскому Суду видеокассету, на которой смонтированы различные новостные передачи грузинского телеканала "Рустави-2", транслировавшиеся вечером 4 октября 2002 г. На записи видно, как четверо заявителей в сопровождении грузинского спецназа поднимаются по трапу самолета. Бойцы спецназа перед камерами грубо надевают на них наручники. На представленных российскими властями Европейскому Суду фотографиях можно узнать заявителей Шамаева, Адаева, Виситова и Хаджиева. В то же время заявитель Азиев нигде не появляется. У заявителя Хаджиева виден поврежденный нос и красные пятна вокруг челюстей. У заявителя Виситова поврежден левый глаз. Однако на основе данной записи трудно судить о серьезности этих телесных повреждений. На пленке также зафиксировано прибытие заявителей в Российскую Федерацию. Они спускаются по трапу самолета в сопровождении лиц в военной форме и в масках, которые, находясь с двух сторон от заявителей, загибают им руки назад и вверх, понуждая последних опустить голову.

На пленке также показаны члены кистинской общины Грузии, которые, протестуя против выдачи заявителей, вышли на демонстрацию к тбилисской тюрьме с лозунгами: "Россия - людоедка, Грузия - предательница".

В заключение слова журналиста: "Хотя процедура опознания не была закончена, Генеральная прокуратура, без суда и следствия, приняла решение об экстрадиции чеченцев, выдачи которых требуют российские власти". "Если грузинские власти в самое ближайшее время не докажут, что выдали России виновных и опознанных лиц, станет ясно, что экстрадиция чеченцев 4 октября 2002 г. была подарком Путину, дабы ублажить его накануне Кишиневского саммита СНГ (6 и 7 октября 2002 г.)".

Другой журналист добавляет: "Генеральная прокуратура Грузии должна решить головоломку: ей придется доказать, что перед выдачей чеченцев она провела их опознание". По словам того же журналиста, у Генеральной прокуратуры Грузии, видимо, имеются паспорта выданных России лиц.

По утверждению корреспондентов "Рустави-2", грузинские власти заранее выслали фотографии заявителей российским властям. Последние вернули те же фотографии грузинским властям с просьбой установить задержанных в августе 2002 г. чеченцев с целью их выдачи. Таким образом, грузинские власти помогли своим российским коллегам завести уголовные дела на этих лиц и обосновать свое требование о их выдаче России.

На пленке записано несколько интервью.

4 октября 2002 г. российский самолет со спецназом и представителями службы безопасности приземлился в Тбилисском аэропорту. Один из российских представителей выразил надежду, что "восемь других членов преступной банды тоже будут вскоре выданы России". Он отказался назвать имена выданных лиц "в интересах следствия и учитывая, что они специально изменили свои имена и могут еще не раз это сделать, пока идет следствие". В то же время Габаидзе, адвокат заявителей в грузинских судах, в своем интервью утверждает, что именно защита разработала план с ложными именами по договоренности с клиентами. Клиенты чеченского происхождения при добровольной сдаче грузинским властям назвались вымышленными именами, чтобы российская сторона не потребовала их выдачи. Таким образом, российские власти издали распоряжение о заведении дела и направили требование о выдаче в отношении лиц, которые "не существуют в природе". С точки зрения данного адвоката, "грузинские власти не воспользовались этим серьезным козырем, чтобы отклонить поступившее от российских властей требование об экстрадиции". Отвечая на данное заявление, Генеральный прокурор Грузии отметил в своем интервью, что представляемые им власти "располагали определенной информацией, согласно которой выданные России лица совершили особо тяжкие преступления на территории Российской Федерации". Журналист утверждает, что даже после экстрадиции "защите по-прежнему не известны основания выдачи России своих клиентов, поскольку она не была ознакомлена с представленными российскими властями делами".

I. Разбирательство в российских и грузинских судах после отмены Европейским Судом предварительной меры

Установив, что заявители Баемурзаев, Мирджоев и Хашиев на самом деле являются соответственно Алхановым Хусейном Мауладиновичем, Гелогаевым Русланом Ахмедовичем и Элихаджиевым Рустамом Османовичем и что они российские граждане, Генеральный прокурор Грузии 28 ноября 2002 г. дал согласие на их экстрадицию в Россию. В постановлении об экстрадиции было специально указано на необходимость доведения данного постановления до сведения соответствующих заявителей, а также разъяснения заявителям их права на обжалование в судах.

5 декабря 2002 г. суд первой инстанции Крцанисси-Мтацминдского района г. Тбилиси утвердил решение Генеральной прокуратуры о выдаче России этих троих заявителей. Довод последних о том, что в требовании об экстрадиции фигурировали ложные чеченские имена, что лишало экстрадицию законности, был отклонен. 25 декабря 2002 г. Верховный суд Грузии отменил данное решение и вернул дело в суд первой инстанции. 13 марта 2003 г. пересматривавший дело суд признал выдачу России заявителей Хашиева и Мирджоева правомерной. В то же время он решил, что заявитель Баемурзаев не мог быть передан российским властям, поскольку на территории Грузии он имел статус беженца. Суд признал незаконным конфиденциальное письмо от 20 ноября 2002 г., направленное грузинским министром внутренних дел грузинскому министру по делам беженцев по поводу лишения Баемурзаева статуса беженца. 16 мая 2003 г. Верховный суд утвердил постановление от 13 марта 2003 г. в части экстрадиции Баемурзаева. Он также распорядился о приостановлении экстрадиции Мирджоева до 5 июня 2003 г. ввиду проверки законности его статуса беженца. Что касается заявителя Хашиева, то Верховный суд отложил его экстрадицию, поскольку личность последнего не была установлена. Действительно, защита представила Верховному суду копию паспорта, по которой фамилия Хашиева на самом деле была не Хашиев и не Элихаджиев, а Мулкоев. По требованию Генеральной прокуратуры Грузии российские власти уже проверяли эту копию паспорта на аутентичность и 6 мая 2003 г. проинформировали своих грузинских коллег, что такой паспорт никогда не выдавался. Тем не менее Верховный суд решил приостановить экстрадицию заявителя Хашиева, он же Элихаджиев, он же Мулкоев.

Как явствует из переданных властями Грузии и представителями заявителей документов, заявители Ханоев и Усманов предстали перед Тбилисским областным судом по обвинению в незаконном переходе границы и нарушении таможенных правил, но 15 июля 2003 г. были оправданы в связи с отсутствием в их действиях состава преступления. Было, в частности, установлено, что эти заявители были вынуждены перейти российско-грузинскую границу в связи с "крайней необходимостью", стремясь избежать столкновения с российской армией, получить убежище на грузинской территории и тем самым избежать гибели. Таким образом, суд посчитал, что они были вынуждены пойти на правонарушение, не имея иного выхода, и что "нарушенное достояние (национальная безопасность, граница и т. д.) естественным образом рассматривалось этими лицами как менее значимое, чем достояние спасенное - их собственная жизнь". Суд также аннулировал в отношении заявителей меру предварительного заключения. Однако они не могли быть отпущены на свободу, поскольку параллельно проходили по другому уголовному делу, связанному с совершением актов насилия в отношении тюремных служащих в ночь на 4 октября 2002 г., в связи с которыми 18 декабря 2002 г. была избрана мера пресечения в виде предварительного заключения под стражу.

Что касается заявителей Байсарова и Тепсаева, граждан Грузии, то 8 апреля 2003 г. они были частично оправданы по делу о незаконном ношении, транспортировке и хранении оружия, хотя часть этого дела (нарушение границы, таможенных правил) была возвращена на доследование. Их предварительное заключение также было заменено на судебный контроль, и они были освобождены в зале суда. Однако 20 мая 2003 г. Байсаров был снова арестован согласно постановлению о заведении дела о насильственных действиях в отношении тюремных служащих в ночь на 4 октября 2002 г. и примененной к нему 28 февраля 2003 г. мере пресечения в виде предварительного заключения под стражу.

8 августа 2003 г. уголовное дело заявителя Исаева по обвинению в нарушении границы находилось в производстве Тбилисского областного суда. В то же время уголовное дело заявителей Байсарова и Тепсаева по обвинению в нарушении границы находилось в производстве Верховного суда Грузии.

Касательно выданных России заявителей власти Российской Федерации сообщили, что дела заявителей Шамаева, Хаджиева, Азиева и Адаева находились в производстве Ставропольского краевого суда "с лета 2003 г.", а дело Азиева поступило в производство 26 августа 2003 г.

J. Уголовное разбирательство по делам заявителей, которые не были выданы России после событий в ночь на 4 октября 2002 г.

4 октября 2002 г. в 9:00 следователь Р. Маркелия в присутствии двух свидетелей составил акт о состоянии камеры N 88, где содержались все заявители до того, как пятеро из них были выданы России. Он констатировал нанесенный камере ущерб, а именно разобранную мебель и поврежденные стены. Согласно свидетельским показаниям оперативного надзирателя Далакишвили, который был дежурным в ночь на 4 октября 2002 г., и главного инспектора службы безопасности тюрьмы N 5 Цкитишвили, когда они подошли к камере и заглянули в глазок двери, заявители пытались разобрать перевернутые кровати. Надзиратели потребовали, чтобы заявители успокоились. Вызванная на помощь группа тюремной охраны, которая имела при себе резиновые дубинки, посчитала себя слишком малочисленной, чтобы войти в камеру. После прибытия подкрепления, также вооруженного резиновыми дубинками, тюремная охрана и спецназ проникли в камеру и выдворили из нее заявителей, получив при этом ранения металлическими деталями кроватей и сантехники, а также кусками кирпича, которые заявители на манер пращи закручивали в одеяла и одежду.

Власти Грузии представили медицинские справки от 4 октября 2002 г., а также заключения медицинской экспертизы от 8 ноября 2002 г. по осмотру пяти надзирателей (Самадашвили, Бучукури, Далакишвили, Ковзиридзе и Кердиошвили) и одного бойца спецназа (Шешберидзе). В указанных документах зафиксированы открытые раны, гематомы на различных частях тела, следы ушибов, квалифицируемые как "повреждения без серьезного вреда для здоровья".

По настоянию тюремной администрации были осмотрены также и заявители. Согласно медицинским заключениям от 4 октября 2002 г. заявители Усманов, Исаев и Мирджоев имели многочисленные гематомы, царапины и следы побоев на различных частях тела, квалифицируемые врачами как "повреждения без серьезного вреда для здоровья". В то же время заявители Хашиев и Баемурзаев жалоб не имели, равно как и признаков побоев или насилия.

9 октября 2002 г. было возбуждено уголовное дело.

1 ноября 2002 г. Генеральная прокуратура Грузии представила на экспертизу ряд предметов для идентификации и установления принадлежности к обстановке камеры N 88. В отчете экспертизы от 25 декабря 2002 г. указывается, что эти предметы имеют вид металлических прутьев или колец, механическим путем выломанных из оконных решеток или из двухъярусных кроватей камеры N 88; основания вентилятора той же камеры; извлеченных из стены той же камеры кусков кирпича, вложенных в джинсы с завязанными штанинами; заточенной ложки, вставленной в корпус пластмассовой зажигалки и таким образом превращенной в нож; заточенной с одной стороны столовой ложки, а также других предметов, использовавшихся в камере или бывших частью ее обстановки.

29, 30 ноября и 16 декабря 2002 г. на всех заявителей, которые не были выданы России, за исключением заявителя Тепсаева, были заведены дела по признаку "групповое преднамеренное сопротивление заключенных служащим пенитенциарной администрации и Министерства юстиции с применением силы", а также по признаку "отказ подчиниться закономерным требованиям тюремного персонала с целью воспрепятствовать работе пенитенциарного учреждения". 30 ноября и 16 декабря 2002 г. постановления о заведении дела были доведены до сведения заявителей в русском переводе".

К. Позиция российских властей

Власти Российской Федерации

В письме Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде от 8 октября 2002 г., адресованном Председателю Суда, Председателю Секции и Секретарю Секции, отмечается, что "власти Российской Федерации считают предоставленные им властям Грузии письменные гарантии достаточной и прочной основой для надлежащего прохождения дела в Европейском Суде".

В адресованном Председателю Суда письме от 14 октября 2002 г. Уполномоченный Российской Федерации привлек внимание Европейского Суда к тому обстоятельству, что решение Европейского Суда применить Правило 39 Регламента мешает реализации взаимных договоренностей между российской и грузинской сторонами.

В письме от 14 октября 2002 г. в адрес Секретаря Секции Уполномоченный Российской Федерации проинформировал Европейский Суд о том, что Россия не считает себя государством-ответчиком по данному делу, поскольку заявители не предъявили никаких обвинений относительно предполагаемого нарушения прав человека в России. Ссылаясь на потенциальные нарушения лишь в теории и говоря о преступлениях, могущих произойти в неопределенном будущем, заявители приносят жалобу in abstracto. По его мнению, подобный образ действий может привести к абсурдным ситуациям, когда каждый будет жаловаться на любое подписавшее Конвенцию государство, ссылаясь при этом лишь на абстрактную возможность нарушения. По его мнению, адвокаты заявителей имеют право представлять последних только в части жалобы, которая направлена против Грузии, но не в части, направленной против Российской Федерации. Далее Уполномоченный Российской Федерации заявил, что Российская Федерация, тем не менее, желает участвовать в разбирательстве по данному делу. Однако будет выступать исключительно в качестве третьей стороны, как это имело место в деле "ККС против Нидерландов" (K.K.C. v. Netherlands) (жалоба N 58964/00). Он также проинформировал Европейский Суд о том, что пятеро выданных России заявителей имеют возможность защищать свои права через уполномоченных адвокатов.

В своем письме от 18 октября 2002 г. в адрес Председателя Третьей секции Суда Уполномоченный Российской Федерации отмечает, что решение Европейского Суда от 4 октября 2002 г. противоречит его собственной практике, поскольку Правило 39 Регламента должно применяться только в случаях, когда страна назначения не является членом Совета Европы. Более того, он утверждает, что Россия готова предоставить Европейскому Суду все необходимые гарантии соблюдения закрепленных в Конвенции и ее Протоколах прав заявителей.

В направленных телефаксом от 25 октября 2002 г. сообщениях в адрес Председателя Европейского Суда и Секретаря Секции Уполномоченный Российской Федерации "настаивал", чтобы Европейский Суд "пересмотрел свое решение о приостановлении процедуры экстрадиции чеченских террористов, дабы разбирательство по данному делу прошло в условиях надлежащего отправления правосудия, согласно российским законам и при соблюдении прав, гарантируемых Конвенцией о защите прав человека и основных свобод".

Государственная Дума Российской Федерации

1 ноября 2002 г. Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации приняла публичное заявление по поводу решения Европейского Суда от 4 октября 2002 г. Согласно этому заявлению Государственная Дума "серьезно обеспокоена позицией Европейского Суда по правам человека в деле одиннадцати чеченских террористов, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений на территории Российской Федерации". Согласно заявлению Государственной Думы, "применяя Правило 39 своего Регламента... и потребовав предоставления дополнительной информации, Европейский Суд пытается затянуть рассмотрение данной проблемы и, по существу, блокирует реализацию российско-грузинских договоренностей в области борьбы с международным терроризмом. Европейский Суд допустил множество процессуальных ошибок, самой серьезной из которых является отсутствие мотивировки данного решения". Депутаты Государственной Думы выразили убежденность, что "подобные решения Европейского Суда порождают у террористов иллюзию безнаказанности и поощряют их к дальнейшим террористическим актам, аналогичным взятию заложников в Москве 23 и 26 октября 2002 г.". Депутаты Государственной Думы посчитали, что "решение Европейского Суда противоречит резолюции Совета Безопасности Организации Объединенных Наций 1373(2001) от 28 сентября 2001 г. Необоснованность данного решения к тому же подтверждается последующей резолюцией Совета Безопасности 1440 (2002) от 24 октября 2002 г. Государственная Дума решительно поддерживает заявленный в Европейском Суде протест Российской Федерации против решения от 4 октября 2002 г.".

В тот же день Государственная Дума приняла решение опубликовать данное заявление в "Парламентской газете" и направить его Президенту Российской Федерации, российскому Правительству, в Совет Безопасности ООН, Европейский парламент, Парламентскую Ассамблею Совета Европы, Председателю Европейского Суда по правам человека и судьям Европейского Суда по правам человека.

L. Применимое национальное законодательство и правоприменительная практика

А. Применимое законодательство Грузии

Соответствующие положения пунктов 1, 2, 4, 6 и 7 статьи 256 Уголовно-процессуального кодекса Грузии (далее - УПК) предусматривают:

"1. На основании международного соглашения о юридической помощи иностранное государство может требовать экстрадиции своего гражданина, находящегося на грузинской территории, если это лицо подозревается в совершении преступления на территории своей страны или если оно было осуждено судом своей страны за совершение преступления, или если оно совершило преступление против своей страны на грузинской территории.

2. Запрос об экстрадиции должен отвечать условиям соответствующего международного соглашения и исходить от компетентного органа.

...4. Если Генеральный прокурор Грузии считает запрос об экстрадиции обоснованным и правомерным, он дает указание о его исполнении и может обратиться, в случае необходимости, за помощью в Министерство иностранных дел Грузии.

...6. ...Если лицо, на которое поступил запрос об экстрадиции, находится под следствием за совершение преступления на грузинской территории, его экстрадиция может быть отложена до тех пор, пока в его отношении не будет вынесено судебное постановление или пока оно не искупит свою вину или, по другим правовым основаниям, не будет освобождено.

7. В случаях, предусмотренных пунктом 6 настоящей статьи, Верховный суд Грузии может по просьбе компетентных органов иностранного государства принять решение о временной выдаче последнему его гражданина. Если выданное таким образом лицо в своей стране получает более суровое наказание или наказание, равное тому, которое ему остается отбыть в Грузии, оно отбывает наказание в своей стране и возврату не подлежит".

Пункты 1 и 3 статьи 242 УПК гласят:

"Через суд могут оспариваться те действия и постановления дознавателя, органа дознания, следователя или прокурора, которые заинтересованное лицо считает необоснованными или неправомерными, когда речь идет о: а) постановлении об отказе в возбуждении дела, принятом органом дознания, следователем и прокурором; b) постановлении о прекращении дела, принятом органом дознания, следователем или прокурором.

...3. Стороны на судебном процессе имеют право принести в суд жалобу на действия или решение дознавателя или следователя, если данная жалоба была отклонена прокурором или прокурор не дал на нее ответа в предусмотренный статьей 239 данного Кодекса срок".

Пункт 4 статьи 259 УПК гласит:

"Подлежащее экстрадиции лицо имеет право обратиться за защитой своих прав в суд".

Пункт 4 статьи 13 Конституции предусматривает:

"Запрещается экстрадиция грузинского гражданина в иностранное государство, кроме случаев, предусмотренных международным соглашением. Решение об экстрадиции грузинского гражданина может быть оспорено в судах".

Согласно пункту 1 статьи 257 УПК:

"Запрещается экстрадиция иностранца, если в Грузии ему предоставлено политическое убежище".

В. Практика Верховного суда Грузии

В своем постановлении от 28 октября 2002 г. по делу Алиева Коллегия по уголовным делам Верховного суда решила:

"...в соответствии с пунктом 4 статьи 259 Уголовно-процессуального кодекса лицо, подлежащее экстрадиции, имеет право защищать свои интересы судебным путем. В то же время Уголовно-процессуальный кодекс не определяет процедуру рассмотрения такой жалобы... Таким образом, Верховному суду надлежит определить процедуру реализации этого права... Коллегия считает, что жалоба Алиева должна рассматриваться по аналогии с таким истолкованием статьи 242 Уголовно-процессуального кодекса, по которому действие или постановление дознавателя, следователя или прокурора могут оспариваться через суд, если заинтересованное лицо находит их необоснованными или неправомерными. Поскольку решение об экстрадиции г-на Алиева было вынесено Генеральной прокуратурой, его жалоба должна рассматриваться судом первой инстанции Крцанисси-Мтацминдского района Тбилиси, который является компетентным территориальным судом".

С. Применимое законодательство Российской Федерации

Часть 2 статьи 20 Конституции Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. гласит:

"Смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей".

Статья 317 главы 32 ("Преступления против порядка управления") Уголовного кодекса Российской Федерации гласит:

"Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо из мести за такую деятельность -

наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы".

Соответствующие положения Указа Президента Российской Федерации от 16 мая 1996 г. о постепенной отмене смертной казни в связи со вступлением Российской Федерации в Совет Европы предусматривают:

"В соответствии с рекомендациями Парламентской Ассамблеи Совета Европы и с учетом положений статьи 20 Конституции Российской Федерации о временном характере применения смертной казни в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни постановляю:

1. Правительству Российской Федерации в месячный срок подготовить для внесения в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проект федерального закона о присоединении Российской Федерации к Протоколу N 6 от 22 ноября 1984 г. к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.

2. Рекомендовать палатам Федерального Собрания Российской Федерации:

ускорить принятие Уголовного кодекса Российской Федерации, Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации;

обсудить при рассмотрении проекта Уголовного кодекса Российской Федерации вопрос о сокращении составов преступлений, за совершение которых может быть назначена смертная казнь".

Соответствующие положения постановления Конституционного Суда от 2 февраля 1999 г. гласят:

"С момента вступления в силу настоящего постановления и до создания во всех регионах России судов присяжных высшая мера наказания не может назначаться ни судом присяжных заседателей, ни палатой из трех профессиональных судей или одним судьей и двумя присяжными заседателями..."

D. Международные соглашения между двумя государствами

Статьи 56 и 80 Конвенции от 22 января 1993 г. о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (так называемая Минская конвенция) гласят:

"Статья 56 "Обязанность выдачи"

1. Договаривающиеся Стороны обязуются в соответствии с условиями, предусмотренными настоящей Конвенцией, по требованию выдавать друг другу лиц, находящихся на их территории, для привлечения к уголовной ответственности или для приведения приговора в исполнение.

2. Выдача для привлечения к уголовной ответственности производится за такие деяния, которые по законам запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или более тяжкое наказание.

3. Выдача для приведения приговора в исполнение производится за такие деяния, которые в соответствии с законодательством запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых лицо, выдача которого требуется, было приговорено к лишению свободы на срок не менее шести месяцев или к более тяжкому наказанию.

"Статья 80 "Особый порядок сношений"

Сношения по вопросам выдачи и уголовного преследования осуществляются генеральными прокурорами (прокурорами) Договаривающихся Сторон.

Сношения по вопросам исполнения процессуальных и иных действий, требующих санкции прокурора (суда), осуществляются органами прокуратуры в порядке, установленном генеральными прокурорами (прокурорами) Договаривающихся Сторон".

Суть жалобы

В принесенной 4 октября 2002 г. предварительной жалобе заявители утверждают, что в случае их выдачи Грузией России они подвергнутся реальной смертельной опасности и в нарушение статьи 2 Конвенции могут стать жертвами пыток и наказаний или противоречащего статье 3 Конвенции обращения.

В формуляре переданной Европейскому Суду 22 октября 2002 г. жалобы против России и Грузии представители заявителей ссылаются на статьи 2 и 3 Конвенции. Они полагают, что выдача России чревата для заявителей возможностью приговора к высшей мере наказания, физическим уничтожением, пытками или бесчеловечным или унижающим достоинство обращением в тюрьме. Адвокаты выражают сожаление, что выданные заявители содержатся в условиях строгого секрета, что, по их мнению, усиливает обоснованные подозрения относительно противоречащего Конвенции обращения. В связи с этим они подчеркивают важность сведений, которые невозможно проверить, о смерти заявителя Азиева от побоев во время экстрадиции.

Адвокаты считают, что данные властями Российской Федерации Европейскому Суду гарантии представляют собой лишь бумагу с подписью и напоминают, что даже Европейский Комитет по предотвращению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения в одном из своих заявлений признал, что Россия не соблюдает подписанных ею обязательств.

4 и 5 декабря 2002 г. адвокаты принесли новую жалобу в контексте статьи 3 Конвенции. Они утверждали, что в ночь на 4 октября 2002 г. заявители явились объектом насилия со стороны тюремной администрации и сил специального назначения Грузии. Вследствие этого заявитель Баемурзаев был госпитализирован с переломом челюсти, а у заявителя Усманова оказалось разорванным ухо. Что касается заявителя Азиева, который возражал против своей выдачи, то его безжалостно избили "резиновыми и электрошоковыми дубинками". Окровавленного, с серьезной травмой глаза, "словно труп" его выволокли через коридор и отправили в аэропорт.

Ссылаясь на нарушение Грузией статей 6 и 13 Конвенции, заявители утверждают, что не были уведомлены ни о поданном Россией 6 августа 2002 г. запросе на свою экстрадицию, ни о принятом 2 октября 2002 г. Генеральной прокуратурой Грузии решении о своей выдаче. Адвокаты добавляют, что грузинские законы в области экстрадиции крайне расплывчаты. Поскольку решение об экстрадиции зависит исключительно от воли Генерального прокурора, выданные России заявители не могут воспользоваться эффективным средством правовой защиты в национальном суде, дабы его оспорить. Адвокаты утверждают, что факт поступления в их распоряжение решения об экстрадиции пяти заявителей уже после того, как она была совершена, равносилен нарушению статьи 13 Конвенции.

Ссылаясь на нарушение Россией пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции, адвокаты утверждают, что родственникам выданных заявителей не известно место их содержания. Те же родственники заявляют, что выданные России заявители не пользуются услугами адвокатов по своему выбору. Назначение адвокатов лицам, которые содержатся в условиях полной изоляции, не может, утверждают адвокаты, рассматриваться как удовлетворяющее требованиям пункта 3 статьи 6 Конвенции. Поэтому они просят Европейский Суд выехать в Ставропольский край, посетить выданных заявителей, выяснить состояние их здоровья и проверить утверждения властей Российской Федерации относительно того, что при назначении защитников заявители имели выбор.

Право

А. Предварительные возражения властей Российской Федерации

1. Доводы относительно анонимного характера жалобы и злоупотребления ею

В своих устных замечаниях власти Российской Федерации утверждали, что твердо придерживаются своей позиции, которая была изложена письменно в ряде записок.

Власти Российской Федерации считали, что в данном случае речь идет об анонимной жалобе, поскольку ее принесли не сами заявители, которые были выданы России, а лица, претендующие быть их представителями и предъявившие Европейскому Суду полномочия с фальсифицированными подписями (см. ниже, § 3, выводы графологической экспертизы). По их мнению, использование поддельной подписи указывает на то, что автор жалобы неизвестен и, следовательно, сама жалоба является анонимной.

Власти Российской Федерации обращают внимание Европейского Суда на тот факт, что полномочия выданных России заявителей были направлены в Европейский Суд по телефаксу из г. Калининграда, в силу чего история возникновения данного дела выглядит весьма подозрительной. Фактически жалоба была инициирована не выданными России заявителями, а представителем Чеченской Республики в Грузии Х. Алдамовым (Kh. Aldamov).

Власти Российской Федерации сделали вывод, что принесенная от имени заявителей жалоба была заявлена лицами, которые не были на то уполномочены и с заявителями об этом не советовались.

Касательно заявителей, которые не были выданы России, власти Российской Федерации считают, что жалоба, принесенная лицами под несколькими или ложными именами, является анонимной. В связи с этим они напоминают об этимологии слова "анонимный", которое на греческом означает "без имени".

Касательно злоупотребления жалобой власти Российской Федерации считают, что преследуемая заявителями цель состояла не в защите своих гарантируемых Конвенцией прав и свобод, а в уклонении от правосудия. Поскольку заявители не объясняют, в чем они явились жертвами нарушения Конвенции, а их так называемые представители говорят лишь о возможных нарушениях Конвенции, очевидно, что в данном случае речь идет о жалобе in abstracto и о злоупотреблении правом обращения в Европейский Суд.

Европейский Суд напоминает, что заявителями являются тринадцать лиц, которые обратились в Европейский Суд под вымышленными именами. Они сообщили Европейскому Суду - прямо или через своих представителей, - что по национальности являются чеченцами и что за указанными вымышленными именами скрываются лица, задержанные 3 и 5 августа 2002 г. на российско-грузинской границе. При этом сначала их отправили в тюремный госпиталь г. Тбилиси, а затем поместили в камеру N 88 тюрьмы N 5 г. Тбилиси. Они также сообщили Европейскому Суду, что являются лицами, выдачи которых под их различными именами с августа 2002 г. требуют российские власти, и что 2 октября 2002 г. Генеральная прокуратура Грузии дала свое согласие на выдачу России их пятерых товарищей. Позднее восемь заявителей, которые не были выданы, сообщили Европейскому Суду другие имена, утверждая, что на этот раз они являются настоящими. Заявители пояснили, что в условиях вооруженного конфликта на территории Чеченской Республики Российской Федерации они были вынуждены в интересах своих оставшихся в России родных и близких скрыть свои настоящие имена. В остальном заявители привели множество фактических и юридических данных, позволяющих Европейскому Суду провести их установку по отношению к спорным фактам и к сформулированным претензиям.

Европейский Суд понимает, что при подаче жалобы заявители ограничились указанием своих имен и лишь потом назвали свои настоящие фамилии. Хотя в отдельных случаях истинность последних еще предстоит доказать, он не сомневается, что указание вымышленных фамилий является тактическим приемом, с помощью которого по понятным причинам скрывались реальные и конкретные лица, которые, кроме настоящих имен, могут быть установлены с помощью достаточного числа признаков.

В то же время Европейский Суд отмечает, что сопоставление приведенных государствами-ответчиками доказательств (результаты опознания, фотографии и т. д.) с приведенными представителями заявителей сведениями позволяет сделать вывод о наличии достаточно тесной связи между заявителями и рассматриваемыми в рамках данного дела событиями.

Таким образом Европейский Суд отклоняет предварительные возражения властей Российской Федерации, которые строятся на анонимности жалобы.

Что касается предположительного злоупотребления жалобой, то Европейский Суд напоминает, что за некоторыми исключениями жалоба может быть отклонена со ссылкой на злоупотребление лишь в том случае, если ее преднамеренно подтверждают вымышленными фактами (см., среди прочих, Постановления Европейского Суда по делам "Варбанов против Болгарии" (Varbanov v. Bulgaria) от 5 октября 2000 г., Reports 2000-X, § 37; "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports 1996-IV, p. 1206, §§ 53-54; Решение Европейского Суда по делу "I.S. против Болгарии" (I.S. v. Bulgariа) от 6 апреля 2000 г., жалоба N 32438/96; Решение Европейской Комиссии по делу "Аслан против Турции" (Aslan v. Turkey) от 20 февраля 1995 г., жалоба N 22497/93, DR 80-B, p. 138). Европейский Суд считает, что в данном случае дело обстоит иначе: жалобы заявителей на предполагаемое нарушение гарантируемых им Конвенцией прав базируются на реальных фактах, причем некоторые из них не оспариваются ни одним государством-ответчиком.

Таким образом, возражения властей Российской Федерации относительно злоупотребления жалобой отклоняются.

2. Аргумент о том, что выданные заявители не имели намерения обращаться в Европейский Суд

Власти Российской Федерации утверждали, что выданные заявители не собирались обращаться в Европейский Суд. Данное утверждение частично базируется на том факте, что 26 августа 2003 г. Европейский Суд получил письма от Кущинской и Молочковой, адвокатов трех выданных России заявителей в российских судах, которые полагают, что у их клиентов никогда не было намерения обращаться с жалобой в Европейский Суд. Заявители никогда не поручали своим адвокатам обращаться в Европейский Суд от их имени. Поэтому власти Российской Федерации считают, что выданные лица не могут считаться заявителями в смысле Конвенции.

Власти Российской Федерации отмечают, что в представленных Мухашаврия и Джамукашвили доверенностях Россия не фигурирует в строке, где указывается государство-ответчик. Поэтому они считают, что настоящая жалоба не направлена против Российской Федерации.

Европейский Суд напоминает, что выданные России заявители ни сами, ни через своих адвокатов не подтверждали и не опровергали своего первоначального намерения подать жалобу в Европейский Суд. Сам же Европейский Суд не имел возможности с достаточной степенью определенности убедиться в том, что заявители не пытались подать эту жалобу. Поэтому на данном этапе он не может высказаться относительно обоснованности предварительного возражения властей Российской Федерации относительно отсутствия у выданных заявителей намерения обратиться в Европейский Суд.

3. Довод об отсутствии в Европейском Суде надлежащего представительства выданных заявителей

В своих письменных замечаниях власти Российской Федерации утверждают, что выданные заявители не представлены в Европейском Суде надлежащим образом, ибо адвокаты Габаидзе, Хиджакадзе и Чхатарашвили были их защитниками во время предварительного следствия в Грузии и не являются таковыми в Европейском Суде. Что касается адвокатов Мухашаврия, Дзамукашвили и Кинцурашвили, то власти Российской Федерации считают, что, в принципе, они могли на законных основаниях представлять лишь тех заявителей, которые не выдавались России, и то лишь в той части жалобы, которая направлена против Грузии, а не против России.

В своих устных замечаниях власти Российской Федерации напомнили, что они не признают адвокатов Мухашаврия, Дзамукашвили и Кинцурашвили представителями выданных России заявителей. В связи с этим они передали в Европейский Суд доклад графологической экспертизы от 29 августа 2003 г., подготовленный по заданию Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде П. А. Лаптева Центром судебной экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации. Образцы подписей Шамаева, Азиева, Адаева, Виситова и Хаджиева были сопоставлены с подписями на доверенностях, представленных Европейскому Суду адвокатами Мухашаврия и Дзамукашвили. Эксперты сделали вывод, что доверенности, выданные от имени Шамаева, Азиева и Адаева, не были подписаны названными лицами. Что касается заявителя Виситова, то эксперты, отметив как различия, так и совпадения, сделали вывод о невозможности определения, был ли Виситов автором подписи на полномочиях. В случае с Хаджиевым сделать какие-либо выводы оказалось невозможным ввиду того, что на анализ был представлен слишком краткий и неполный образец.

Власти Российской Федерации делают вывод, что, поскольку доверенности выданных России заявителей не подписывались ни заявителями, ни уполномоченными лицами, нельзя считать, что выданные России заявители представлены в Европейском Суде надлежащим образом.

Адвокаты Мухашаврия и Дзамукашвили считают, что довод властей Российской Федерации о том, что они не имеют надлежащих полномочий представлять в Европейском Суде выданных России заявителей, является ошибочным. Они обращают внимание Европейского Суда на тот факт, что заявители, о которых идет речь, были выданы в срочном порядке и они (адвокаты) не были допущены в тюрьму. Таким образом, заявители не имели возможности выдать доверенности на имена адвокатов. В то же время адвокаты этих заявителей перед грузинскими судами Габаидзе, Хиджакадзе и Чхатарашвили, исходя из высших интересов своих клиентов, делегировали выданные на свое имя полномочия адвокатам Мухашаврия и Дзамукашвили. Адвокаты Мухашаврия и Дзамукашвили передали в Европейский Суд акты делегирования доверенности, составленные на их имя адвокатами Габаидзе, Хиджакадзе и Чхатарашвили. Адвокаты утверждают, что, поскольку российские власти сделали все возможное, дабы лишить их контакта с выданными России заявителями, у властей Российской Федерации нет оснований упрекнуть их в отсутствии оформленного надлежащим образом представительского документа.

Поскольку до сегодняшнего дня Европейский Суд не имел прямого или косвенного контакта с выданными России заявителями и принимая во внимание чрезвычайную обстановку, в которой те были переданы российским властям, Европейский Суд на данном этапе не считает возможным высказаться относительно обоснованности возражения властей Российской Федерации, утверждающих, что выданные России заявители не представлены в Европейском Суде надлежащим образом.

В. Предварительные возражения властей Грузии

В своих письменных замечаниях власти Грузии заявляют свое первое возражение, указывая на явную необоснованность жалобы. Так, они полагают, что в России, вопреки тому, что говорят заявители, для них не существует опасности осуждения к высшей мере наказания или бесчеловечного обращения. По их мнению, принося жалобу против Грузии, заявители не нашли ни одного стоящего аргумента в подтверждение того, что грузинские власти допустили в их отношении нарушение положений Конвенции. Таким образом, их претензии к Грузии лишены всяких оснований. Власти Грузии утверждают, что факт конфликта в Чечне сам по себе не может доказывать, что задержанные чеченцы в России подвергаются бесчеловечному или унижающему достоинство обращению. Более того, заявители не привели ни одного прецедента, который бы позволял считать, что в России существует опасность смерти или пытки.

В тех же письменных замечаниях власти Грузии выдвигают второе возражение, утверждая, что имеет место злоупотребление жалобой. Они считают, что адвокаты заявителей передали в Европейский Суд ложную информацию. В частности, вопреки утверждениям адвокатов, о своей возможной выдаче заявители были проинформированы прокурорами-стажерами во время посещения последними тюрьмы. В подтверждение власти Грузии приводят соответствующие доказательства.

На слушании по поводу приемлемости жалобы власти Грузии этих двух предварительных возражений не заявляли.

Европейский Суд считает, что вопросы реальности риска, которому могли подвергнуться заявители в случае выдачи, а также о том, были ли они на самом деле уведомлены относительно решения о своей экстрадиции, тесно связаны с существом жалоб заявителей и не могут быть разрешены на данной стадии расследования дела.

С. Жалобы

Жалоба в контексте статьи 2 Конвенции против Грузии и России

Заявители утверждают, что их экстрадиция в Российскую Федерацию, где не отменена смертная казнь, подвергает их смертельной опасности. Кроме того, они обращают внимание Европейского Суда на учиняемое в отношении чеченского народа в Российской Федерации насилие и утверждают, что их экстрадиция чревата опасностью их физического уничтожения. Представители заявителей дополнительно утверждают, что заявитель Азиев мог умереть во время экстрадиции - в Грузии или в России.

Статья 2 Конвенции гласит:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

с) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

Власти Российской Федерации утверждали, что заявители не будут приговорены к высшей мере наказания, поскольку, согласно постановлению от 2 февраля 1999 г. Конституционного Суда Российской Федерации, ни в одном из субъектов Федерации ни один суд не может никого приговорить к смертной казни. Они напоминают, что 27 сентября и 16 октября 2002 г. российские власти в обоснование своего запроса о выдаче заявителей предоставили те же гарантии грузинским коллегам. 11 ноября 2002 г. власти Российской Федерации также гарантировали Европейскому Суду, что "в отношении пяти выданных Грузией заявителей, а также в отношении восьми заявителей, содержащихся в Тбилиси, в случае их выдачи России, высшая мера наказания применена не будет".

Что касается предполагаемой смерти заявителя Азиева, то власти Российской Федерации утверждают, что он жив и здоров. Они предъявили сделанные после выдачи фотографии заявителя и медицинские справки.

Власти Грузии, в свою очередь, утверждают, что заявители никогда не возражали против экстрадиции и не заявляли в органы грузинской Генеральной прокуратуры жалоб относительно опасений за свою жизнь в случае выдачи России. Кроме того, власти Грузии подчеркивают, что работники прокуратуры дважды предоставляли заявителям возможность высказать свое отношение к возможной экстрадиции, но что последние отказались это сделать. Тем не менее, грузинские власти сделали все необходимое, чтобы заручиться у своих российских коллег гарантиями относительно будущего выданных России заявителей. Кроме многократно подтвержденных письменных гарантий Генеральный прокурор Грузии также имеет устные гарантии и заверения своего российского коллеги. Власти Грузии утверждают, что во время принятия решения об экстрадиции ими учитывалось то обстоятельство, что Россия является членом Совета Европы и что в 1996 г. был объявлен мораторий на исполнение высшей меры наказания.

Согласно ответу адвокатов власти Российской Федерации называют мораторием Указ Президента Ельцина от 16 мая 1996 г. о "постепенной отмене смертной казни". Они напоминают, что в этом Указе ни одним словом не упоминается мораторий: российскому Правительству всего лишь предлагается подготовить "проект федерального закона о присоединении Российской Федерации к Протоколу N 6". Тот же Указ содержит рекомендацию в адрес законодательной власти сократить число преступлений, совершение которых может повлечь наказание смертной казнью, и предлагает Министерству внутренних дел и прокуратуре проявлять гуманность в отношении приговоренных к смерти лиц. Адвокаты напоминают, что в Указе нигде не говорится об отмене смертной казни или приостановлении ее исполнения. По их мнению, то, что российские власти называют мораторием, является лишь временной мерой, затрагивающей исполнение и применение высшей меры наказания.

Касательно Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 г. адвокаты утверждают, что оно не содержит запрета на применение смертной казни. Судья Конституционного Суда просто говорит, что "до создания судов присяжных на всей территории Российской Федерации высшая мера наказания не может применяться ни судом присяжных, ни палатой в составе трех профессиональных судей, ни одним судьей с двумя присяжными заседателями". С точки зрения адвокатов это означает, что, как только будет завершено создание системы судов присяжных на территории России, смертная казнь снова будет применяться. Тем более, что 27 декабря 2002 г. Государственная Дума Российской Федерации приняла закон о поправках к федеральному закону о введении в действие Уголовно-процессуального кодекса, согласно которым суды присяжных должны постепенно создаваться на всей территории страны, и этот процесс должен завершиться к 1 января 2007 г.

Именно ввиду этих обстоятельств адвокаты осуждают решение грузинских властей о выдаче заявителей в страну, где еще не отменена высшая мера наказания.

Адвокаты напоминают, что "российские граждане чеченской национальности покидают Чечню по причине агрессии, учиняемой Россией в этом регионе". Грузия часто дает этим лицам статус беженцев ввиду "риска смерти, унижения и грубого обращения", которые могут ожидать их в своей стране.

Адвокаты ставят под сомнение подлинность фотографии заявителя Азиева, которого, по утверждению "министерства иностранных дел Чеченской Республики", больше нет в живых. Адвокаты доводят до сведения Европейского Суда мнение находящегося под стражей в Тбилиси заявителя Байсарова о фотографии заявителя Азиева, переданной в Европейский Суд 23 ноября 2002 г. Заявителю Байсарову показалось странным, что человек на фотографии, выдаваемый за заявителя Азиева, не имеет следов насилия, совершенного по отношению к последнему при выдворении из тюремной камеры перед экстрадицией. Он был безжалостно избит грузинским спецназом, лицо в крови, один глаз практически вытек из глазницы.

Европейский Суд отмечает, что вменяемое российскими властями заявителям преступление наказывается, согласно статье 317 Уголовного кодекса Российской Федерации, лишением свободы на срок от 12 до 20 лет, пожизненным лишением свободы или смертной казнью. Он подчеркивает, что большинство заявителей имеют возраст от 22 лет до 31 года. Хотя высшая мера наказания в Российской Федерации не отменена, российские суды в принципе воздерживаются от ее применения. Европейский Суд напоминает, что Протокол N 6 к Конвенции, подписанный Россией 16 апреля 1996 г., по-прежнему не ратифицирован. Он отмечает, что, согласно пункту 2 статьи 2 Конвенции, Договаривающаяся Сторона, которая не ратифицировала Протокол N 6 к Конвенции, имеет право назначать смертную казнь при определенных условиях. В подобных случаях Европейский Суд выясняет, не является ли сама смертная казнь жестоким обращением, которое запрещено статьей 3 Конвенции. Европейский Суд уже установил, что создатели Конвенции, конечно же, не могли иметь в виду через посредство пункта 1 статьи 2 Конвенции включить в статью 3 Конвенции всеобщий запрет на смертную казнь, ибо в этом случае четкая формулировка пункта 1 статьи 2 Конвенции была бы сведена к нулю. Отсюда не вытекает, что обстоятельства назначения смертной казни никогда не будут ставиться под сомнение с точки зрения пункта 1 статьи 2 Конвенции. Способ ее назначения и применения, личность приговоренного и несоразмерность наказания серьезности преступления, а также условия содержания в ожидании казни фигурируют среди доводов, способных подвести под статью 3 Конвенции перенесенные заинтересованным лицом обращение или наказание. Отношение Договаривающихся Государств к высшей мере наказания принимается во внимание при оценке того, был ли превзойден терпимый уровень унижений или страданий. Европейский Суд также посчитал, что молодость заинтересованного лица также является обстоятельством, которое наряду с другими ставит под сомнение совместимость со статьей 3 Конвенции сопровождающих смертную казнь мер (см. Постановление Европейского Суда по делу "Серинг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom) от 7 июля 1989 г., Series А, N 161, §§ 103-108).

В свете этой практики Европейского Суда прежде всего возникает вопрос о том, выполнила ли Грузия свои обязательства по статье 3 Конвенции, подвергнув заявителей риску высшей меры наказания. Суду также следует определить, нарушила ли Грузия статью 2 Конвенции с учетом многочисленных указаний на самочинные казни задержанных в России чеченцев, много раз упоминавшихся различными неправительственными и международными организациями. Затем Европейский Суд должен сформулировать свою позицию по вопросу о соблюдении Россией своих обязательств по статье 2 Конвенции. Наконец, Европейскому Суду надлежит проверить информацию, согласно которой заявитель Азиев скончался в Грузии или России в результате нанесенных побоев.

В этих условиях и в свете совокупности аргументов сторон Европейский Суд считает, что жалобы относительно возможности назначения выданным России заявителям высшей меры наказания, внесудебной опасности, которой будет подвергаться их жизнь в контексте конфликта на территории Чеченской Республики Российской Федерации, а также предполагаемой смерти заявителя Азиева не могут быть разрешены на данном этапе рассмотрения дела. Эти жалобы требуют исследования дела по существу.

Жалоба против России и Грузии в контексте статьи 3 Конвенции

Прежде всего заявители жалуются на жестокое обращение с ними грузинского спецназа в тюрьме в ночь на 4 октября 2002 г. Заявители, которые не были выданы России, утверждают, что в случае выдачи они будут подвергнуты противоречащему Конвенции обращению. Их представители заявляют, что, находясь в условиях полной изоляции в засекреченном месте, без помощи выбранных ими адвокатов, выданные России заявители подвергаются в тюрьме реальному риску пыток и жестокого обращения. По их мнению, с учетом такого риска Грузия не имела права выдавать этих лиц России.

Статья 3 Конвенции гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

1. Касательно экстрадиции

Власти Грузии утверждают, что они действовали согласно установившейся практике Европейского Суда, по которой страна, выдающая заинтересованное лицо, должна убедиться, что это лицо не будет подвергаться смертельной опасности или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению. Они заявляют, что до принятия ими решения об экстрадиции сотрудники Генеральной прокуратуры приняли необходимые меры по получению у российских властей серьезных гарантий того, что заявителей не будут пытать или подвергать бесчеловечному или унижающему достоинство обращению. Власти Грузии даже утверждают, что они просили российские власти обеспечить доступ в тюрьму к заявителям представителей Красного Креста. Поэтому власти Грузии считают, что раз право не быть объектом экстрадиции Конвенцией не гарантировано, а заявители жалоб в контексте статьи 3 Конвенции во внутренние суды не подавали, то и власти Грузии не нарушали своих позитивных обязательств по Конвенции.

Власти Российской Федерации утверждают, в свою очередь, что условия содержания выданных России заявителей отвечают требованиям статьи 3 Конвенции. Это констатировали даже журналисты таких телевизионных каналов, как РТР, ОРТ и НТВ, которые посещали тюрьму. Заявители дали им интервью. В своем письме от 11 ноября 2002 г. Уполномоченный Российской Федерации проинформировал Европейский Суд, что власти Российской Федерации готовы принять делегацию Европейского Суда для встречи с выданными заявителями. Согласно письму заместителя Генерального прокурора Российской Федерации от 18 октября 2002 г., выданные России заявители "живы, здоровы и содержатся в изоляторах временного содержания Ставропольского края в соответствии с предусмотренными законом условиями".

Адвокаты отвечают, что выданные России заявители не могут находиться в "добром здравии" вскоре после своей экстрадиции, учитывая грубое обращение с ними в Грузии в ночь накануне выдачи. Они также ставят под сомнение представленные российским правительством 14 ноября 2002 г. медицинские справки и утверждают, что в них скрыта правда о телесных повреждениях, нанесенных заявителям во время принудительной доставки из тюрьмы N 5 в аэропорт Тбилиси. По словам адвокатов, выдав России пятерых заявителей, "Грузия одновременно взяла на себя ответственность за творимый Россией геноцид чеченского народа".

В своем письме от 5 декабря 2002 г. власти Российской Федерации категорически осудили тон, в котором были выдержаны замечания адвокатов, и напомнили, что военные действия в Чеченской Республике Российской Федерации направлены на восстановление конституционного порядка в данном субъекте Российской Федерации, что гарантирует, inter alia, соблюдение в этой республике положений Конвенции. Власти Российской Федерации решительно осудили такие используемые адвокатами выражения, как "русская агрессия" и "вооруженный конфликт между Россией и Чечней". Они напомнили, что Чеченская Республика является частью Российской Федерации, а ее жители - российскими гражданами. Власти Российской Федерации осудили попытки адвокатов "представить вооруженных террористов жертвами геноцида".

Адвокаты ставят под сомнение предоставленные Европейскому Суду властями Российской Федерации гарантии и напоминают, что Совет Европы "публично поставил под сомнение верность России своим обязательствам по подписанным соглашениям". Так, Россия обязалась информировать Европейский Комитет по предотвращению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения (далее - ЕКПП) о результатах расследования многочисленных случаев "жестокого физического обращения в изоляторе Чернокозово (северо-запад Чеченской Республики) в период с декабря 1999 г. по начало февраля 2000 г.". В то же время адвокаты напоминают, что в своем публичном заявлении от 10 июля 2001 г. ЕКПП утверждал, что, несмотря на просьбы, высказывавшиеся с начала марта 2000 г., "никакого расследования, похожего на предложенное ЕКПП, не предпринималось, и российские власти ясно дали понять, что у них нет намерения проводить подобное расследование".

Что касается обращения российских властей с лицами чеченской национальности, то адвокаты обращают внимание Европейского Суда на заявление ЕКПП от 10 июля 2003 г., в котором отмечается "постоянное применение пыток и других форм жестокого обращения силами правопорядка и находящимися в Чеченской Республике федеральными войсками, а также малая эффективность действий по привлечению к суду ответственных за подобные действия лиц".

Адвокаты подчеркивают, что "противоречащее статье 3 Конвенции обращение российских властей направлено против чеченцев мужского пола". В подтверждение этой информации они приводят ряд докладов организации "Хьюман Райтс Уотч" (Human Rights Watch), которая отмечает, что в Российской Федерации к задержанным чеченцам применяются пытки, в частности медицинские, а также имеют место их произвольные казни. Другие чеченцы объявляются пропавшими без вести. Подобное положение создает опасность полного уничтожения целого народа (Human Rights Watch, "Россия/Чечня, Пытки, Насильственное исчезновение и внесудебные казни во время зачисток в Чечне" ("Russia/Chechnya, Torture, Forced disappearences, and extrajudicial killings during sweep operations in Chechnya"), Vol. 14, N 2 (D), февраль 2002 г.; "Признание любой ценой, полицейские пытки в России" ("Confessions at any cost, police torture in Russia"), ноябрь 1999 г.). Кроме тревожных фактов эти доклады содержат интервью с шестьюдесятью чеченцами, которые содержатся в десятке "изоляторов временного содержания" по всей Чечне и в прилегающих районах Кавказа. Эти люди перенесли пытки, насилие и другие виды жестокого обращения. Они были освобождены благодаря тому, что дали взятки российским солдатам. В докладах описываются различные виды пыток, практикуемых в изоляторах. Доклад "Добро пожаловать в Ад..." ("Welcome to Hell...") содержит свидетельства пыток и жестокого обращения, которым подвергаются чеченцы в СИЗО Ставропольского края ("Добро пожаловать в Ад: произвольные аресты, пытки и вымогательство в Чечне") ("Welcome to Hell: Arbitrary detention, torture and extortion in Chechnya", 2000, р. 56). Среди обычных приемов жестокого обращения и пыток в изоляторах временного содержания Ставропольского края называют метод "живого коридора" (gauntlet), "избиения задержанных в согнутом положении на коленях", "избиения дубинкой голого заключенного в душевой" и т. д. Все бывшие чеченские заключенные, давшие показания организации "Хьюман Райтс Уотч", значатся под вымышленными именами или закавыченными псевдонимами. С точки зрения адвокатов, с учетом приведенных организацией "Хьюман Райтс Уотч" свидетельств, содержание выданных России заявителей в "одном из СИЗО Ставропольского края" порождает серьезные опасения относительно возможного обращения с ними в Российской Федерации.

2. Касательно событий 4 октября 2002 г.

Касательно предполагаемого насилия, совершенного грузинскими властями в ночь на 4 октября 2002 г., адвокаты напоминают, что жестокое обращение имело место в отношении запуганных и плохо информированных заявителей, которые пытались защититься против своей экстрадиции в Россию.

Власти Грузии отмечают, что применение силы было совершенно необходимым ввиду отказа заявителей подчиниться законным требованиям тюремных надзирателей и применения при этом силы. Войдя в камеру N 88, тюремные надзиратели и бойцы спецназа были вынуждены защищаться от нападения заявителей, вооруженных металлическими предметами, изготовленными из оконных решеток, коек и сантехники, а также пращами, сделанными из закрученных в одеяла и одежду кусков кирпича. Власти Грузии ссылаются на медицинские справки и заключения медицинской экспертизы о состоянии раненных заявителями пяти надзирателей и одного бойца спецназа, в то время как, согласно тем же медицинским заключениям, повреждения заявителей были менее серьезными.

3. Мнение Европейского Суда

Европейский Суд напоминает, что государства-участники несут обязательство не высылать и не выдворять заинтересованное лицо в страну, если имеются серьезные и проверенные основания полагать наличие там реального риска, противоречащего статье 3 Конвенции обращения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), от 15 ноября 1996 г., Reports 1996-V, p. 1853, §§ 73-74; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Серинг против Соединенного Королевства", p. 35, §§ 90-91; Постановление Европейского Суда по делу "Круз Варас и другие против Швеции" (Cruz Varas and Others v. Sweden), от 20 марта 1991 г., Series A, N 201, p. 28, §§ 69-70). Европейский Суд уже ясно и четко заявлял, что ему хорошо понятны огромные трудности, которые в наше время вынуждены преодолевать государства ради защиты своего населения от террористического бесчинства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", р. 1853, § 79). Однако даже в этих условиях Конвенция в абсолютных терминах запрещает пытки, наказания или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, независимо от деяний их жертвы. Более того, статьи 2 и 3 Конвенции не предусматривают никаких ограничений и не допускают никаких отступлений на основании статьи 15 Конвенции даже в случае общественной опасности, угрожающей жизни нации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, N 25, p. 65, § 163, а также Постановление Европейского Суда по делу "Томази против Франции" (Tomasi v. France), от 27 августа 1992 г., Series A, N 241-A, p. 42, § 115).

Что касается выданных России заявителей, то ни они сами, ни их адвокаты не информировали Европейский Суд о состоянии своего здоровья. Кроме того, заверения российских властей, что заявители "живы, здоровы и содержатся в хороших условиях" не согласуются с доводами адвокатов, которые считают, что, поскольку информация о положении выданных России заявителей хранится в глубокой тайне, состояние неопределенности порождает подозрения. Более того, заявления российских и грузинских властей противоречат предположениям адвокатов о том, что заявитель Азиев погиб во время экстрадиции. Полная изоляция заявителей и отказ грузинским адвокатам в допуске к ним не позволяют оценить реальное положение задержанных. Выданные России заявители не ответили на письмо Европейского Суда, поступившее в тюремное учреждение, где они содержатся, 24 декабря 2002 г.

9 декабря 2002 г. Уполномоченный Российской Федерации информировал Европейский Суд, что российские адвокаты, имена и адреса которых были переданы Европейскому Суду, "протестуют против попыток Европейского Суда вступить с ними в контакт". В письме от 26 августа 2003 г. адвокаты Молочкова и Кущинская утверждали, что заявители Шамаев, Хаджиев и Виситов никогда не жаловались на нарушение своих гарантируемых Конвенцией прав и никогда не выражали желания обратиться в Европейский Суд. Российские адвокаты Азиева и Адаева, других выданных заявителей так и не ответили на письмо Европейского Суда.

17 июня 2003 г. Европейский Суд решил указать властям Российской Федерации, в соответствии с Правилом 39 Регламента, чтобы они обеспечили адвокатам Мухашаврия и Дзамукашвили свободный доступ к пяти содержавшимся в России заявителям, дабы те проинструктировали последних накануне слушаний. Такое решение было принято в интересах сторон и создания благоприятных условий для производства в Европейском Суде, в частности, в плане подготовки к слушаниям. 21 августа 2003 г. П. Лаптев проинформировал Европейский Суд, что власти Российской Федерации "не считают адвокатов Мухашаврия и Дзамукашвили представителями выданных России заявителей и ничего в этом плане предпринять не могут". 22 августа 2003 г. по указанию Председателя Секции властям Российской Федерации было вновь предложено реализовать предварительную меру от 16 июня 2003 г. и обеспечить грузинским адвокатам до 16 сентября 2003 г. свободный доступ к выданным России заявителям. Указанная властям Российской Федерации 17 июня 2003 г. временная мера реализована не была.

Европейский Суд решил, что жалоба в контексте статьи 3, поданная как против Грузии, так и против России, не может быть разрешена на настоящей стадии ее рассмотрения ввиду невозможности оценить действительное положение выданных России заявителей и принимая во внимание доводы сторон. Она должна быть рассмотрена по существу дела.

Жалоба против Грузии в контексте статей 6 и 13 Конвенции

Представители заявителей утверждают, что решение об экстрадиции от 2 октября 2002 г. до сведения заявителей доведено не было и что адвокаты, представлявшие интересы последних во внутренних судах, узнали о факте доставки своих клиентов в аэропорт г. Тбилиси лишь утром 4 октября 2002 г. Заявители, которые не были выданы России, также не были поставлены в известность о том, что в их отношении тоже проводится процедура экстрадиции. Адвокаты предали гласности то обстоятельство, что Генеральная прокуратура Грузии скрыла факт получения требования об экстрадиции заявителей, не уведомив последних о предъявляемых российскими властями обвинениях и тем самым лишив их какой бы то ни было возможности опротестовать решение о своей экстрадиции в суде. Адвокаты также отметили несовершенство грузинского законодательства в области экстрадиции, которое не предусмотрело средств правовой защиты против подобных решений, принимаемых Генеральной прокуратурой без какого бы то ни было контроля со стороны суда. Представители заявителей ссылаются на статьи 6 и 13 Конвенции.

Европейский Суд напоминает, что 5 ноября 2002 г. было принято решение рассмотреть ex officio жалобы заявителей, принесенные в контексте статей 6 и 13 Конвенции, в контексте пунктов 1, 2 и 4 статьи 5 Конвенции, образующих lex specialis в области задержания.

Пункты 1, 2 и 4 статьи 5 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, гласят:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

...2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявленное ему обвинение.

...4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

Власти Грузии в предварительном порядке призывают Европейский Суд учесть тот факт, что грузинские власти согласились на выдачу лишь лиц, личность которых была действительно установлена. Поскольку доказательства по восьми другим заявителям были недостаточными, грузинские власти отказались уступить требованиям и давлению со стороны своих российских коллег.

В своих устных замечаниях власти Грузии информировали Европейский Суд, что, будучи гражданами Грузии, заявители Тепсаев и Байсаров не могли быть выданы России. Заявитель Баемурзаев также не может быть выдан ввиду того, что в Грузии он имеет статус политического беженца. Что касается заявителей Исаева, Ханоева и Усманова, то вопрос об их экстрадиции будет рассмотрен повторно, как только российские власти предъявят в обоснование своего требования необходимые документы. В настоящее время осуществляется опознание заявителя Хашиева и проверка статуса беженца заявителя Мирджоева. Вопрос о выдаче России последних будет решен в зависимости от результатов этих проверочных действий.

Что касается существа жалобы, власти Грузии утверждают, что выданных заявителей неоднократно информировали о возможной выдаче России. Они подтверждают, что 23 августа 2002 г. прокурор-стажер Генеральной прокуратуры Грузии (Дарбаидзе) встретился с заявителями Исиевым, Ханоевым, Азиевым, Шамаевым и Хаджиевым с целью проведения отдельного допроса каждого из них. При этом он сообщил заявителям о возможной экстрадиции и спросил, имелись ли у них против этого возражения. Но пятеро заявителей отказались от каких бы то ни было комментариев. Власти Грузии передали протоколы этих допросов. 13 и 26 сентября 2002 г. тот же прокурор, прибывший в сопровождении прокурора-стажера (Надареишвили), также проинформировал заявителей Баемурзаева, Мирджоева, Усманова, Байсарова, Адаева, Хашиева, Виситова и Тепсаева об их возможной экстрадиции. Последние тоже не имели никаких жалоб.

Власти Грузии утверждают, что в любом случае действующий Уголовно-процессуальный кодекс Грузии не предусматривает обязательного уведомления Генеральной прокуратурой заинтересованных лиц касательно решения об их экстрадиции. Они напоминают, что право не быть выданным другой стране или оспорить решение об экстрадиции является предметом регулирования Конвенции, только если в стране назначения заинтересованное лицо опасается встретить противоречащее статьям 2 и 3 Конвенции обращение. Однако, несмотря на предоставленные 23 августа, 13 и 26 сентября 2002 г. возможности, ни один из заявителей не высказывал претензий, фигурирующих в настоящей жалобе Европейскому Суду.

Адвокаты ответили, что 22 августа 2002 г. защитники заявителей, представлявшие их интересы во внутренних судах, предложили Генеральной прокуратуре ознакомиться с обвинениями против их клиентов, выдвинутыми в России. 30 августа 2002 г. Генеральная прокуратура Грузии отклонила данное предложение на том основании, что спорные документы относились к деяниям заявителей, которые предположительно были совершены ими в России и никак не были связаны с делами, по которым эти защитники представляли заявителей перед грузинскими властями.

Власти Грузии отметили, что, поскольку право не быть выданным одной страной в другую, как таковое, Конвенцией не гарантировано, грузинские власти не были обязаны принимать меры по обеспечению заявителям доступа к возбужденным против них в Российской Федерации уголовным делам. Вместе с тем они гарантировали право заявителей на информацию, ознакомив их с помощью переводчика с основаниями ареста в Грузии, а также с предъявленными грузинскими властями обвинениями. Право доступа заявителей к своим уголовным делам и помощи адвоката по своему выбору также было соблюдено.

Власти Грузии сообщили Европейскому Суду, что в соответствии с национальным законодательством компетентной властью в области экстрадиции является Генеральная прокуратура Грузии. 28 октября 2002 г. вопрос об отсутствии правового разбирательства в отношении принятых Генеральной прокуратурой решений о выдаче стал предметом рассмотрения в Верховном суде, что было сделано в рамках другого дела об экстрадиции (дело Алиева). Верховный суд был вынужден высказаться по вопросу о том, могло ли принятое Генеральной прокуратурой решение о выдаче иностранного гражданина быть предметом обжалования в суде, и какой суд компетентен рассматривать такое дело. Коллегия по уголовным делам Верховного суда постановила:

"...учитывая отсутствие процессуальных норм в части юридического опротестования по делам об экстрадиции; принимая во внимание статью 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Алиев должен располагать судебным средством правовой защиты против решения о своей экстрадиции... Коллегия считает, что такая жалоба должна рассматриваться Верховным судом с точки зрения положений пункта 3 статьи 242 Уголовно-процессуального кодекса, путем аналогового толкования... Поскольку решение об экстрадиции Алиева было принято Генеральной прокуратурой Грузии, то территориально компетентным органом по рассмотрению жалобы на данное решение является суд первой инстанции Мтацминда-Крцанисского района Тбилиси".

Таким образом, власти Грузии делают вывод о том, что в грузинском праве существует средство правовой защиты против вынесенного Генеральной прокуратурой решения об экстрадиции. В то же время они просят Европейский Суд учесть то обстоятельство, что между обращением с заявителями, выданными 4 октября 2002 г., и обращением с восемью заявителями, оставшимися в Грузии, есть разница. Власти Грузии полагают, что, даже если Европейский Суд признает приемлемой жалобу пяти заявителей против решения об их экстрадиции, нельзя признавать приемлемой ту же жалобу в формулировке других заявителей. Последние не могут убедительно доказать, что являются жертвами нарушения Конвенции, поскольку, согласно практике Верховного суда по делу Алиева, располагают средством судебной защиты для опротестования решения о своей экстрадиции. Власти Грузии считают, что практика Верховного суда по делу Алиева заполняет пустоту в грузинском законодательстве впредь до принятия нового Уголовно-процессуального кодекса, находящегося в настоящее время в разработке, где будут исправлены недостатки действующего Кодекса.

Власти Грузии утверждают, что, даже если предположить, что грузинское законодательство в вопросах экстрадиции является неопределенным, выданные России заявители могли, как это было в деле Алиева, обратиться в Верховный суд согласно пункту 3 статьи 242 и пункту 4 статьи 259 Уголовно-процессуального кодекса, в соответствии с которыми "лицо, подлежащее экстрадиции, имеет право обратиться в суд для защиты своих прав".

Адвокаты ответили, что, поскольку решение об экстрадиции держалось Генеральной прокуратурой в секрете, заявители не могли бы опротестовать его в суде на основании пункта 4 статьи 259 Уголовно-процессуального кодекса по аналогии с Алиевым. Более того, по словам адвокатов, жалоба Алиева была рассмотрена в срочном порядке Верховным судом 28 октября 2002 г. после решения суда от 4 октября 2002 г. Фактически преследовалась цель обеспечить лицам, которым грозила экстрадиция, средство правовой защиты.

По мнению адвокатов, экстрадиция пяти заявителей в любом случае противоречила грузинским законам. Находясь под следствием за совершение преступлений на грузинской территории, эти заявители, согласно пункту 6 статьи 256 Уголовно-процессуального кодекса, не подлежали выдаче до вынесения по их делу приговора грузинским судом. Поэтому, если бы экстрадиция все-таки стала неизбежной, то, согласно пункту 7 той же статьи, решение о временной выдаче заявителей России пришлось бы принимать Верховному суду. Однако в нарушение данного закона решение о выдаче пяти заявителей принял Генеральный прокурор.

Что касается посещения заявителей прокурорами-стажерами Дарбаидзе и Надареишвили, адвокаты утверждают: их имена не значатся в книге посетителей тюрьмы N 5. Кроме того, согласно утверждениям грузинского правительства, заявители не были информированы этими прокурорами о возможной выдаче России. Адвокаты также сомневаются в том, что прокуроры-стажеры были уполномочены уведомить подлежащих экстрадиции лиц о решении Генерального прокурора. Законы о Прокуратуре и Государственной службе не предусматривают статус прокурора-стажера.

В ответ власти Грузии пояснили, что в "журнал следователей, защитников и частных лиц, посещавших тюрьму N 5 г. Тбилиси", заносятся лица, которым требуется специальный пропуск, выдаваемый администрацией тюрьмы. Однако в соответствии с главой XII "Правил обеспечения безопасности в учреждениях исполнения наказаний - Правил сопровождения заключенных под охраной на следственные мероприятия" прокуроры допускаются в тюрьму по предъявлении своего профессионального жетона. Поэтому они и не были записаны в "журнал следователей, защитников и частных лиц". Власти Грузии предъявили копии "журнала заключенных, вызывавшихся в следственные помещения тюрьмы", из которого явствует, что 23 августа и 13 сентября 2002 г. прокуроры-стажеры Дарбаидзе и Надареишвили действительно посещали заявителей. При этом событие этих посещений подкрепляется письмом директора тюрьмы. Власти Грузии сожалеют, но адвокаты сообщают Европейскому Суду ошибочные данные. Это подтверждает факт злоупотребления ими правом обращения в Европейский Суд.

Касательно статуса прокуроров-стажеров власти Грузии пояснили, что они исполняют те же обязанности, что и прокуроры, следователи и помощники прокурора. Таким образом, прокуроры-стажеры Дарбаидзе и Надареишвили действовали в рамках своих предусмотренных законом обязанностей.

Учитывая доводы сторон и принимая во внимание имеющиеся у Европейского Суда доказательства, Европейский Суд считает, что жалобы, принесенные против Грузии в контексте пунктов 1, 2 и 4 статьи 5 Конвенции, не могут быть разрешены на данной стадии разбирательства. Они должны быть исследованы по существу.

Жалоба против России в контексте статьи 6 Конвенции

Представители заявителей утверждают, что вопреки утверждениям властей Российской Федерации выданные заявители не имели в России свободно выбранных защитников. Они полагают, что, хотя заявители, возможно, и пользовались формальной помощью назначенных адвокатов, тем не менее, принимая во внимание полную их изоляцию и запрещение доступа к любой, относящейся к ним информации, подобная защита не может считаться эффективной в смысле статьи 6 Конвенции.

Статья 6 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, гласит:

"1. Каждый... имеет право на справедливое и публичное разбирательство в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.....Судебное решение объявляется публично...

...3. Каждый обвиняемый... имеет... следующие права:

...с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия..."

Власти Российской Федерации утверждают, что выданные заявители с момента прибытия в Россию пользовались услугами адвокатов, имена и адреса которых представляются. Они также информируют Европейский Суд о частоте и продолжительности встреч адвокатов с каждым из выданных заявителей. Встречи проходили под надзором охраны, которая могла наблюдать за их ходом, но не могла слышать содержания разговоров. Кроме того, власти Российской Федерации утверждают, что в случае выдачи России других заявителей они тоже будут пользоваться услугами уполномоченных адвокатов согласно российскому законодательству и Конвенции.

Мухашаврия ответила, что, поскольку выданные заявители содержатся в неизвестном месте и в полном отрыве от родных и близких, они лишены возможности сообщить о своем желании выбрать того или иного адвоката. По ее словам, учитывая специфические условия данного дела, назначение адвокатов не может считаться совместимым с требованиями пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции.

Европейский Суд отмечает, что 11 ноября 2002 г. власти Российской Федерации передали в Европейский Суд имена защитников выданных заявителей в российских судах. После неоднократных требований Европейского Суда 19 ноября 2002 г. они также сообщили их адреса. 9 декабря 2002 г. власти Российской Федерации информировали Европейский Суд, что эти адвокаты "протестуют" против попыток Европейского Суда вступить с ними в контакт. Выданные России заявители так и не ответили на письма Европейского Суда, поступившие в место заключения 24 декабря 2002 г. И лишь 21 августа 2003 г. двое российских адвокатов, клиентами которых были заявители Шамаев, Хаджиев и Виситов, в своих ответах Европейскому Суду сообщили, что их клиенты не желают обращаться в Европейский Суд. Мнение двоих других заявителей остается неизвестным.

Накануне слушания 16 сентября 2003 г. власти Российской Федерации представили новые доказательства по вопросу о помощи адвокатов выданным заявителям. Однако, несмотря на указанную 16 июня 2003 г. согласно Правилу 39 Регламента предварительную меру, власти Российской Федерации не обеспечили грузинским адвокатам свободного доступа к выданным заявителям с целью подготовки их к слушаниям. Поэтому оценка реального положения выданных заявителей оказалась невозможной.

В этих условиях и учитывая совокупность имеющихся доказательств, Европейский Суд считает, что жалоба против России в контексте статьи 6 Конвенции не может быть разрешена на данном этапе рассмотрения дела. Она должна быть исследована по существу.

На этих основаниях Суд большинством голосов:

объявил жалобу в той части, в которой она направлена против Грузии, приемлемой, не предрешая ее по существу;

объявил жалобу в той части, в которой она направлена против Российской Федерации, приемлемой, не предрешая ее по существу, и решил присоединить к рассмотрению дела по существу рассмотрение предварительных возражений властей Российской Федерации в отношении отсутствия у выданных России заявителей намерения обратиться в Европейский Суд и в отношении отсутствия должного их представительства в Европейском Суде.

Секретарь Секции Суда

С. Долле

Председатель Палаты

Ж.-П. Коста

______________________________

* Чеченский этнос, проживающий в грузии.