Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 24 августа 2021 г. N 09АП-41399/21 по делу N А40-6098/2021

г. Москва

24 августа 2021 г.

Дело N А40-6098/21

Резолютивная часть постановления объявлена 16 августа 2021 года.

Постановление изготовлено в полном объеме 24 августа 2021 года.

Девятый арбитражный апелляционный суд в составе:

председательствующего судьи Мартыновой Е.Е.,

судей: Верстовой М.Е., Башлаковой-Николаевой Е.Ю.,

при ведении протокола судебного заседания секретарем Хвенько Е.И.

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу АО "РОСНАНО" на решение Арбитражного суда г. Москвы от 11 мая 2021 года по делу N А40-6098/21,

по иску АО "РОСНАНО" (ОГРН: 1117799004333, ИНН: 7728131587) к АО "АБ "РОССИЯ" (ОГРН: 1027800000084, ИНН: 7831000122), третьи лица: ПАО "БАНК "САНКТ-ПЕТЕРБУРГ" (ОГРН: 1027800000140, ИНН: 7831000027), ПАО "СОВКОМБАНК" (ОГРН: 1144400000425, ИНН: 4401116480), ГОСУДАРСТВЕННАЯ КОРПОРАЦИЯ РАЗВИТИЯ "ВЭБ.РФ" (ОГРН: 1077711000102, ИНН: 7750004150) о взыскании убытков в общем размере 1 279 449 руб. 64 коп. за период с 20.12.2017 по 30.04.2021 ( с учетом ст. 49 АПК РФ),

при участии в судебном заседании:

от истца - Черных А.П. по доверенности от 18.02.2021 б/н, Титова-Смадич А.Е. по доверенности от 01.03.2021 б/н.;

от ответчика - Микони А.Г. по доверенности от 11.02.2021 N 78АБ9939277;

от третьих лиц: от ПАО "БАНК "САНКТ-ПЕТЕРБУРГ" - не явился, извещен;

от ГКР "ВЭБ.РФ" - не явился, извещен.

УСТАНОВИЛ:

АО "РОСНАНО" (далее - истец) обратилось в Арбитражный суд города Москвы с исковым заявлением к АО "АБ "РОССИЯ" (далее - ответчик), при участии третьих лиц: ПАО "БАНК "САНКТ-ПЕТЕРБУРГ", ПАО "СОВКОМБАНК", государственная корпорация развития "ВЭБ.РФ" о взыскании убытков в общем размере 1 279 449 руб. 64 коп. за период с 20.12.2017 по 30.04.2021 ( с учетом ст. 49 АПК РФ).

Решением от 11 мая 2021 года Арбитражный суд города Москвы отказал в удовлетворении иска в полном объёме.

Не согласившись с принятым судебным актом истец обратился в Девятый арбитражный апелляционный суд с жалобой в которой просит решение суда первой инстанции отменить, принять новый судебный акт которым удовлетворить исковые требования.

Девятый арбитражный апелляционный суд, рассмотрев дело по правилам статей 266, 268 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, изучив доводы жалобы, исследовав и оценив представленные доказательства, не находит оснований для отмены или изменения решения Арбитражного суда города Москвы на основании следующего.

Согласно ст. 4 АПК РФ заинтересованное лицо вправе обратиться в арбитражный суд за защитой своих нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов.

Предъявление любого иска должно иметь своей целью восстановление нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов обратившегося в суд лица.

Как правильно установил суд первой инстанции, в п. 13.3 договора стороны согласовали, что любое сообщение, направляемое сторонами друг другу, должно быть совершено в письменной форме. Такое сообщение считается направленным надлежащим способом, если оно доставлено адресату посыльным или заказным письмом, или телеграммой с уведомлением, по адресу, указанному в договоре и за подписью уполномоченного лица.

Распоряжение о выдаче кредита, как указывает сам истец, по смыслу ст. 165.1 ГК РФ является юридически значимым сообщением.

Согласно абз. 2 п. 62 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" договором может быть установлено, что юридически значимые сообщения, связанные с возникновением, изменением или прекращением обязательств, основанных на этом договоре, направляются одной стороной другой стороне этого договора исключительно по указанному в нем адресу (адресам) или исключительно предусмотренным договором способом.

Таким образом, согласование сторонами условия о том, что юридически значимые сообщения направляются друг другу исключительно в письменной форме посыльным или заказным письмом, означает, что направление сообщения иным способом не имеет для сторон юридического значение и не влечет последствий, предусмотренных ст. 165.1 ГК РФ. К данному выводу пришел суд первой инстанции.

Надлежащим образом распоряжение о выдаче кредита было получено ответчиком только 19.12.2017, в то время, как в качестве даты исполнения в распоряжении указано 18.12.2017. Данное обстоятельство, как правильно установил суд, является достаточным основанием для отказа в исполнении распоряжения.

Утверждение истца о том, что стороны договорились использовать систему электронного документооборота банка в целях исполнения кредитного договора об открытии невозобновляемой кредитной линии от 11.12.2016 N 00.02-5-2/01/275/16, тем самым изменив условие п. 13.3 договора, истцом не доказано.

Действительно, из представленного истцом акта от 15.11.2016 о начале использования Системы "Клиент-Банк" - "ДБО BS-Client" (т. 7, л.д. 3) следует, что все платежные документы, переданные по данной системе, приобретают юридическую силу с момента регистрации банком ключа проверки ЭП Уполномоченного лица Клиента в Системе "Клиент-Банк" на основании переданного в банк ключа проверки ЭП.

Между тем данный акт не дает оснований утверждать, что условие о приобретении электронными документами юридической силы для сторон распространяется на действие договора об открытии невозобновляемой кредитной линии от 11.12.2016 N 00.02-5-2/01/275/16 и отменяет собой условие п. 13.3 данного договора.

По смыслу п. 1 с. 452 ГК РФ соглашение об изменении договора совершается в той же форме, что и договор. Как следует из текста представленного акта от 15.11.2016, последний был заключен в отношении договора N 4474437590 от 14.11.2016.

Вывод о том, что стороны изменили способ направления юридически значимых сообщений по кредитному договору, мог быть сделан только в результате анализа условий договора N 4474437590 от 14.11.2016 относительно сферы его действия: распространяется ли он на все договорные правоотношения сторон или на определенные договоры; на договоры, заключенные после заключения договора N 4474437590 от 14.11.2016 или так же на заключенные ранее.

Однако истец не представил в материалы дела договор, во исполнение которого подписан акт, что не давало суду никаких оснований для вывода об изменении способа направления юридически значимых сообщений в отношении кредитного договора

Согласно положению Банка России N 383-П от 19.06.2012 "О правилах осуществления перевода денежных средств" к платежным документам относятся следующие формы банковских документов: платежное поручение, инкассовое поручение, платежное требование, платежный ордер. Распоряжения о выдаче кредитов к платежным документам не относятся. Доказательств того, что стороны при заключении договора понимали под платежным документом, в том числе и распоряжение о перечислении кредита, в материалы дела не представлено.

Таким образом, условие договора об исключительном способе передачи документов, изменение которого истцом не доказано, исключает возможность возникновения прав и обязанностей на стороне ответчика после направления / получения распоряжения иным способом, в том числе посредством электронной платежной системы.

Кроме того, истцом не доказан как сам факт направления документа, подписанного ЭЦП, так и придание сторонами такой форме документа силы, равнозначной документу, подписанному собственноручно.

Документ, представленный истцом в подтверждение передачи распоряжения посредством Системы "Клиент-Банк" - "ДБО BS-Client" (т. 3, л.д. 52), не может быть признан надлежащим письменным доказательством - документом, подписанным Истцом, поскольку он не содержит сведений о подписи, в т.ч. квалифицированной цифровой подписи, а также о подписавшем лице.

В соответствии со ст. 6 Федерального закона от 06.04.2011 N 63-ФЗ "Об электронной подписи" такая форма документа, как документ, подписанный ЭЦП, признается документом, равнозначным документу на бумажном носителе, подписанному собственноручной подписью, только в случае если ЭЦП является квалифициованной. Документ, подписанный простой электронной подписью или неквалифицированной электронной подписью, признается таковым, только в случаях, установленных соглашением между участниками электронного взаимодействия, в том числе правилами платежных систем.

Истец не доказал факт подписания документа ни квалифицированной ЭЦП, ни простой ЭЦП. Относительно простой ЭЦП истец также не доказал факт заключения соглашения о придании документам, подписанным простой ЭЦП, юридической силы, равнозначной документу на бумажном носителей, подписанном собственноручной подписью.

Также несостоятельна ссылка истца на абз. 6 п. 63 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", согласно которой адресат юридически значимого сообщения, своевременно получивший и установивший его содержание, не вправе ссылаться на то, что сообщение было направлено по неверному адресу или в ненадлежащей форме (статья 10 ГК РФ).

Применение данной нормы исключает специальная по отношению к ней вышеупомянутая норма абз. 2 п. 62 Постановления. По смыслу данного разъяснения в случае согласования в договоре исключительного адреса или способа передачи юридически значимых обстоятельств направление сообщения по иному адресу или иным способом не может считаться надлежащим, за исключением единственного случая - когда адресант знал о том, что адрес, указанный в договоре, является недостоверным. Во всех других случаях ненадлежащего отправления юридически значимых сообщений их получение адресатом не влечет за собой возникновение, изменений или прекращение правоотношений. Если же допустить применение к сложившимся правоотношениям п. абз. 6 п. 63 постановления, норма абз. 2 п. 62 утратила бы какое-либо значение, поскольку получение любого сообщения, направленного ненадлежащим способом, во всех случаях лишило бы адресата возможности ссылаться на договорные условия об исключительном способе обмена юридически значимыми сообщениями.

Кроме того, указание истца на то, что факт получения распоряжения о перечислении кредита 15.12.2017 не оспорен ответчиком, в силу чего должен считаться установленным на основании п. 3.1 ст. 70 АПК РФ, неверно. Ответчик в суде первой инстанции начиная с первого заседания по делу явным образом выражал свое несогласие с тем, чтобы считать распоряжение, выданное 15.12.2017 в электронной форме, надлежащей формой юридически значимого сообщения, которое передано надлежащим способом (т. 5, л.д. 51).

Таким образом, вывод суда первой инстанции о том, что юридический факт, с которым закон связывает наступление обязанности по перечислению кредита, имел место после окончания срока исполнения обязанности, в связи с чем данная обязанность у кредитора не возникла, является верным по праву и основанным на совокупной оценке представленных доказательств.

Истец заявил, что просрочка в предоставлении им финансовых планов в банк от 2016 и 2017 годов является малозначительной (10 рабочих дней), а актуальный финансовый план (2018 года) был предоставлен им вовремя и как раз перед планируемой выдачей кредита (пункт 2.1. на листе 5 апелляционной жалобы).

Суд установил, что просрочка предоставления финансовых планов 2016 и 2017 годов действительно имела место, что является самостоятельным основанием для отказа в дальнейшем кредитовании согласно пунктам 8.2.8 и 7.1.4.6. кредитного договора.

Согласно п. 8.2.8 кредитного договора обязанность заемщика состояла в предоставлении "Финансового плана доходов и расходов (бюджета)" с приложением "расшифровки к статьям "выплата процентов по кредитам" и "погашение кредитов"".

Сведения о передачи таких документов в банк в материалах дела отсутствуют.

Сведения на указанном апеллянтом листе в т.6 л.д. 113 позволяют установить, что согласно не подписанному сторонами документу (то есть не обладающему признаком письменного доказательства) планировалась передача выписки из протокола заседания по вопросу утверждения краткосрочного финансового плана. Сведения о предоставлении финансового плана, утвержденного акционерами истца, либо расшифровок по статьям о погашении кредитов и процентов такое доказательство не содержит.

Учитывая изложенное, суд первой инстанции не мог сделать иного вывода.

Ненадлежащее (несвоевременно и/или недостаточное по объему предоставляемой информации) исполнение заемщиком таких обязательств не позволяет банку выполнить п. 3.5. Положение Банка России от 28 июня 2017 г. N 590-П "О порядке формирования кредитными организациями резервов на возможные потери по ссудам, ссудной и приравненной к ней задолженности" (далее - "Положение 590-П"), согласно которому кредитная организация на всех этапах оценки финансового положения заемщика должна учитывать вероятность наличия неполной, и (или) неактуальной, и (или) недостоверной информации о заемщике (о его финансовом положении, состоянии его производственной и финансово-хозяйственной деятельности, цели, на которую ссуда предоставлена заемщику и использована им, планируемых источниках исполнения заемщиком обязательств по ссуде).

При том согласно п. 3.14.3 того же Положения 590-П, "если кредитная организация классифицирует ссуды в более высокую категорию качества, чем III категория качества, то она обязана направить в Банк России (уполномоченное структурное подразделение центрального аппарата Банка России) обоснование такой классификации с учетом требований пунктов 1.7, 3.3 - 3.5, 3.7 - 3.10 Положения. Непредставление указанного обоснования, наличие недостаточного обоснования являются основанием для классификации ссуды не выше, чем в III категорию качества".

Как следует из материалов дела, ко времени невыдачи спорного транша, то есть по итогам первых 7 месяцев деятельности заемщика АО "Роснано", ЦБ РФ обратил внимание Ответчика на "негативные тенденции в деятельности АО "Роснано", существенное снижение величины чистых активов, убыточную деятельность, а также существенную долговую нагрузку", в связи с чем потребовал принять решение о новой категории качества ссуды (т.7, л.д. 70).

В таких условиях, поскольку понижение качества ссуды влечет убыток банка, банк не может быть обвинен в повышенном внимании к фактам нарушения обязательств заемщиком, которые касаются предоставления в банк сведений как раз об обнаруженных ЦБ РФ тенденциях в отношении финансового планирования и долгов заемщика.

Истец заявил, что нарушил срок предоставления документов, подтверждающих целевое использование денежных средств (транши от 28.08.17г. и 11.09.17г.) по кредитному договору, однако просрочка была незначительной.

Ответчик указал, что указанное нарушение, поскольку оно признано истцом (п. 3.1. ст. 70 АПК РФ) является самостоятельным основанием для отказа в дальнейшем кредитовании: пункты 7.1.4.6 и 8.2.9 кредитного договора (т.1, л.д. 106-107), согласно которому в Банк должны быть предоставлены "отчет о целевом использовании кредитных средств" И "документы, подтверждающие целевое использование".

Суд на листе 8 решения установил, что в предписанный договором срок сведения в Банк не поступили (до 5 числа сентября и октября 2017 года соответственно в отношении двух траншей).

Оспаривая указанный вывод, апеллянт указывает, что в отношении обоих траншей предоставил в Банк выписки (т.6, л.д. 118-120).

Заявление апеллянта не соответствует материалам дела, поскольку изучение выписок (т.6, л.д. 119-120) позволяет установить, что заемщиком в банк была передана информация о перечислении только транша от 11.09.17, но не 28.08.17г.

Содержание сведений таких выписок сводится к тому, что Истец уплатил перечисленный ему транш на "Погашение кредита по договору 5670 от 10.09.13." и "Погашение кредита по договору 5645 от 10.09.13.". Другие сведения в выписке отсутствуют.

Требуемый п. 8.2.9 кредитного договора "отчет" истец не предоставлял и обратного не заявляет.

Согласно ч. 1 ст. 65 АПК РФ, каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основания своих требований и возражений. В силу ч. 2 ст. 9 АПК РФ, лица, участвующие в деле, несут риск наступления последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий.

Что касается состава (содержания, объема) подтверждающих документов, то они, очевидно, должны подтверждать все условия соответствия трат Заемщика целевому использованию кредита, предусмотренному договором. Такие условия содержатся в п. 1 дополнительного соглашения N 1 к кредитному договору (т.4, л.д. 46 - предпоследний абзац), и включают - раскрытие целей кредитов, на перекредитовку которых направляются занятые у ответчика деньги, а также раскрытие их обеспечений.

Суд первой инстанции правильно установил, что "документов, подтверждающих целевое использование кредита", из которых можно было бы установить содержание обязательства, на погашение которого были направлены целевые кредитные деньги, ответчику от истца не поступало: в деле отсутствуют сведения о поступлении в банк от заемщика текста кредитного договора, расчета обязательства (долга) по такому кредитному договору, иных документов, содержащих аналогичные сведения (а по траншу от 28.08.17г. в деле отсутствует информация в принципе).

В приложении к апелляционной жалобе содержатся новые доказательства (приложения 4 и 5 к жалобе), мотивы приобщения которых только в суде апелляционной инстанции не раскрыты.

Протокольным определением апелляционный суд отказал в приобщении приложения N 4 и 5 к жалобе, поскольку они представлены истцом в подтверждение фактов, о необходимости доказывания которых он знал изначально (из письма Банка 21.12.17г.), а также был уведомлен заблаговременно в суде первой инстанции исходя из текста искового заявления и из заявлений ответчика, представленных еще к первому судебному заседанию по делу (т.4, л.д. 19), которые ответчик в дальнейшем не менял. Приложение N 5 не отвечает признаку относимости, поскольку из текста документа не следует какая-либо взаимосвязь с заявленным предметом доказывания.

Ответчик заявил, что у него отсутствовали сведения о дебиторской задолженности Заемщика в отношении ООО "Энергетические решения" в размере 9 102 459 118, 26 рублей, хотя в отношении указанной дебиторской задолженности срок оплаты наступил еще в 2016 году.

Истец не отрицал, что задолженность ООО "Энергетические решения" присутствовала (поскольку была установлена судебным актом в банкротстве ООО "Энергетические решения" еще в 2016 году - т.3, л.д. 119), однако указал, что бухгалтер истца заявил (справка т.7, л.д. 1-2), что не учитывал ее в бухгалтерской отчетности в составе дебиторской задолженности (строка 1230), в связи с чем, истец и не предоставил сведения о ней в банк.

Судом было установлено, что расшифровки дебиторской задолженности, регулярно передаваемые во исполнение абз.3 п. 8.2.4. заемщиком в банк, действительно не содержали указания на наличии наступившей к исполнению и просроченной задолженности ООО "Энергетические решения".

Непредоставление указанной информации в т.ч. явилось основанием для отказа в выдаче кредита согласно п. 7.1.4.8 Кредитного договора (т.1, л.д. 105).

Суд установил, что указанная информация являлась существенной для банка (лист 9 решения), обратное не доказано.

Кредитным договором (абз. 3 п. 8.2.4. - т.1, л.д.. 106) была установлена обязанность Истца по предоставлению "расшифровки дебиторской задолженности _ с указанием наименований должников, задолженность по которым составляет более 5% от совокупной дебиторской задолженности, ИЛИ задолженность по которым является просроченной, суммы задолженности и дат возникновения задолженности с указанием суммы задолженности просроченная/текущая".

ГК РФ не содержит понятия "дебиторская задолженность", с точки зрения юридической техники использует понятие "долг", "задолженность" или "должник" (ст. 307 ГК РФ), однако данное понятие широко используется в иных нормативно-правовых актах, носящих гражданско-правовую природу.

Так, сложившаяся судебная практика регулярно рассматривает понятие "дебиторская задолженность" при применении ст. 129 ФЗ "О несостоятельности" либо ст. 94 ФЗ "Об исполнительном производстве", когда управляющий или пристав в силу закона осуществляют реализацию дебиторской задолженности:

"Под дебиторской задолженностью понимается задолженность покупателей, заказчиков, заемщиков и т.д., которую организация планирует получить в течение определенного периода времени" (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 26.06.2017 по делу N А40-3315/17), либо "Под дебиторской задолженностью понимается не исполненное контрагентом обязательство по уплате денежных средств в пользу организации" (Постановление ФАС Московского округа от 19.02.2013 по делу N А40-30013/12).

В этой связи ответчик, в т.ч. как лицо, в пользу которого должны толковаться условия кредитного договора как договора присоединения, указывает, что добросовестно рассчитывал на уведомление со стороны заемщика о дебиторской задолженности в размере 9 102 459 118, 26 рублей и указание на ее просроченный характер с датой просрочки 24.08.16г. (поскольку в эту дату было введено конкурсное производство дебитора ООО "Энергетические решения", что согласно п. 1 ст. 126 ФЗ "О несостоятельности" означает наступление даты исполнения обязательств).

Истец никогда не заявлял (доказательств обратного не представлено), что 9 млрд. указанной задолженности составляют менее 5% от любой задолженности третьих лиц перед истцом (вся валюта баланса истца на 30.09.17г. - 161 млрд.руб. - т.6, л.д. 70), однако для просроченной задолженности в силу прямого указания п. 8.2.4. Кредитного договора барьер в 5% не применяется, банк должен был уведомляться о любой просроченной дебиторской задолженности.

Не уведомление банка о 9 млрд. долга истец обосновывает тем фактом, что вместо уведомления банка о данных бухгалтерского учета по "сумме дебиторской задолженности" рассчитывал на уведомление банка о "балансовой стоимости дебиторской задолженности".

Разница между этими двумя понятиями следует из п. 35 ПБУ 4/99, где определено, что в бухгалтерский баланс должны включаться числовые показатели в нетто - оценке, т.е. за вычетом регулирующих величин, которые должны раскрываться в пояснениях к бухгалтерскому балансу и отчету о прибылях и убытках. Другими словами: "балансовая стоимость" это "сумма" задолженности за вычетом "резерва".

Указанное прослеживается из справки бухгалтера Истца от 28.04.21г. (т.6, л.д. 73), где указано, что дебиторская задолженность по долгосрочным займам (в части основного долга) на 30.09.17г. составляла 6 979 000 тыс.руб. и превратилась в 2 742 446 тыс.руб. "балансовой стоимости долговых вложений", т.е. оценку за вычетом резерва в 4 млрд. Также видно, что проценты по этим займам составили 3 366 566 тыс. руб. и таким же образом превратились в 547 148 тыс. руб. их "балансовой стоимости".

Такое понимание истцом "дебиторской задолженности" противоречит не только ее общепринятому гражданско-правовому пониманию, но и пониманию этого термина в бухгалтерских нормах:

Согласно п. 4 ст. 20 Федерального закона РФ N 402-ФЗ от 06.12.2011 г. "О бухгалтерском учете" (далее- Закон о бухгалтерском учете) определено, что регулирование бухгалтерского учета осуществляется в частности в соответствии с принципами применения международных стандартов как основы разработки федеральных и отраслевых стандартов.

Понятие дебиторской задолженности отражено в п. 108 "Международном стандарте финансовой отчетности (IFRS) 15. Выручка по договорам с покупателями" (введен в действие на территории Российской Федерации Приказом Минфина России от 27.06.2016 N 98н). Согласно МСФО:

"Дебиторская задолженность - это право организации на возмещение, которое является безусловным. Право на возмещение является безусловным, если наступление момента, когда такое возмещение становится подлежащим выплате, обусловлено лишь течением времени. Например, организация признает дебиторскую задолженность, если у нее имеется существующее право на получение платежа, даже если такая сумма может подлежать возврату в будущем".

Из материалов дела следует, что под "дебиторской задолженностью" стороны договора понимали совокупность значений строк (кодов) 1191 (долгосрочные займы в составе финансовых вложений) и 1230 (дебиторская задолженность), именно значения этих показателей предоставлял истец ответчику (расшифровка на т.6, л.д. 107) во исполнение абз. 3 п. 8.2.4 кредитного договора, на что и сослался в своем решении суд.

Всего по указанным значениям размер дебиторской задолженности Заемщика за 3 квартал 2017 года составил 15 091 078 тыс. руб., однако в составе расшифровки ООО "Энергетические решения" не значатся.

В свою очередь, из расшифровки строки 1191 (займы долгосрочные) в составе именно финансовых вложений значатся займы в пользу ООО "Энергетические решения" на сумму 2 742 446 тыс.руб. (т.6, л.д. 111).

Поскольку 2 742 446 / 15 091 078 = 18 (%), то такая задолженность (даже не просроченная) должна была быть указана в расшифровке дебиторов (т.6, л.д. 107), чего сделано не было, что и установил суд первой инстанции.

Банк правильно установил, что убыток заемщика от потери инвестиций (чистого убытка) в ООО "Энергетические решения" на общую сумму не менее 16 млрд.руб. (лист 9 решения), а по версии самого Заемщика (т.6. на л.д. 68) - 14,47 млрд.руб., при валюте баланса в 161 млрд.руб. (то есть 9-10% от всего актива), существенен для применения Банком вышеуказанных правил пунктов 3.5, 3.14.3. Положения Банка России 590-П.

В соответствии с п. 9.1 договора от 11.12.2016 N 00.02-5-2/01/275/16 в качестве обеспечения своевременного и полного выполнения обязательств заемщика по возврату кредита заемщик обеспечивает предоставление кредитору в срок до 31 января 2017 года государственной гарантии РФ на сумму не менее лимита кредитной линии.

Как видно из условия договора, стороны не включили в текст договора указание на конкретный вид государственной гарантии: не указано будет ли гарантия являться отзывной или безотзывной. При таком буквальном изложении условий договора указание истца в апелляционной жалобе на то, что ответчику при заключении кредитного договора было известно о том, что ему будет предоставлена именно отзывная гарантия (абз. 11, стр. 10 апелляционной жалобы), являются ошибочными.

Спор по вопросу о том, какая государственная гарантия, отзывная или безотзывная, должна была быть предоставлена по условиям договора, должен быть разрешен путем его толкования.

В соответствии со ст. 431 ГК РФ при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. Если это не позволяет определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи, последующее поведение сторон.

Как верно указал суд первой инстанции, до заключения договора письмом от 15.06.2016 истец предоставил ответчику заверения о том, что "вложения банка в кредиты, обеспеченные гарантиями, не ограничиваются нормативом Банка России Н6" (т. 2, л.д. 1).

Как указывал Ответчик при рассмотрении дела в суде первой инстанции и что истец не оспаривает, норматив Н6 "Максимальный размер риска на одного заемщика или группу связанных заемщиков", согласно Инструкции ЦБ РФ от 28.06.2017 N 180-И "О банковских нормативах", возлагающий на банк повышенный объем обязанностей перед ЦБ РФ, подлежал применению в случае непредставления банку безотзывной государственной гарантии.

Таким образом, воля сторон в преддверии заключения кредитного договора состояла в том, что исполнение обязательств по договору с лимитом в 15 000 000 000 рублей будет обеспечено безотзывной государственной гарантией, что подтверждалось заверениями истца.

Однако вопреки указанию истца (абз. 9, стр. 11 апелляционной жалобы), уже после заключения кредитного договора от 11.12.2016 и получения отзывных государственной гарантии от 29.12.2016 (т.1, л.д. 118 - 141) ответчик направлял в адрес истца возражения относительно вида предоставленной государственной гарантии.

В письме от 26.06.2017 N 00-02-1-1/01-1189 ответчик обращал внимание истца на то, что в договорах о выдаче государственных гарантий предусмотрены основания для отзыва гарантий (что не соответствовало договоренности сторон) и просил "проработать возможность внесения в текст гарантий изменений в части исключения норм, предусматривающих основания для отзыва гарантий" (т. 6, л.д. 114).

В соответствии п. 1 ст. 371 ГК РФ независимая гарантия по общему правилу всегда является безотзывной, если не предусмотрено иное. Соответственно, в случае, если стороны намеревались обеспечить исполнение обязательства ответчика посредством выдачи отзывной государственной гарантии, об этом должно было быть прямо указано в кредитном договоре. В ином случае считается, что стороны достигли соглашения о безотзывной банковской гарантии.

Пункт 17.1 Постановления, устанавливающий основания для отзыва государственной гарантии по обязательствам АО "Роснано", был введен Постановлением Правительства РФ от 12.11.2016 N 1176 "О внесении изменений в постановление Правительства Российской Федерации от 10 сентября 2010 г. N709", которое было опубликовано 15.11.2016 на официальном интернет-портале правовой информации http://www.pravo.gov.ru.

Таким образом, по состоянию на дату заключения кредитных договоров от 11.11.2016 стороны не могли руководствоваться положением п. 17.1 вышеуказанного постановления, поскольку оно еще не было принято.

С учетом вышеизложенного утверждение истца о том, что ответчик не включил в протокол разногласий требование относительно вида государственной гарантии (абз. 10, стр. 10 апелляционной жалобы) противоречит материалам дела.

Суд первой инстанции правильно указал в решении, что непредоставление безотзывной государственной гарантии послужило основанием для отказа в выдаче кредита.

Соглашаясь с данным выводом, апелляционный суд считает, что законодательство также предоставляло ответчику право отказаться от исполнения обязательства по выдаче кредита в условиях нарушения обязательства по выдаче безотзывной государственной гарантии безотносительно к иным договорным нарушениям.

Согласно п. 2 ст. 328 ГК РФ в случае непредоставления обязанной стороной предусмотренного договором исполнения обязательства, сторона, на которой лежит встречное исполнение, вправе приостановить исполнение своего обязательства или отказаться от исполнения этого обязательства и потребовать возмещения убытков.

Также в соответствии с п. 2 ст. 431.2 ГК РФ сторона, полагавшаяся на недостоверные заверения контрагента, имеющие для нее существенное значение, наряду с требованием о возмещении убытков или взыскании неустойки также вправе отказаться от договора, если иное не предусмотрено соглашением сторон.

Кроме того, право на прекращение выдачи кредита в связи с нарушением п. 9.1 кредитного договора (выдача гарантии) предусмотрено п. 7.1.4.6 договора.

Таким образом, отказ в выдаче кредита являлся обоснованным. Все попытки истца возложить на ответчика последствия неполучения безотзывной государственной гарантии и необходимость применения норматива Н6 (п. 3.2, п. 3.3, п. 3.4, п. 3.5 апелляционной жалобы) являются несостоятельными.

То обстоятельство, что данный договор исполнялся ответчиком ранее и в отсутствие безотзывной государственной гарантии, не устраняет право ответчика на отказ от договора в связи со следующим. Первые два транша были запрошены на несущественную по отношению к общему лимиту кредитования сумму (527 583 527,59 рублей и 1 153 846 153,85 рублей - т. 1, л.д. 4), выдачей данных сумм денежных средств банк не брал на себя риски применения норматива Н6. В свою очередь, спорный транш, напротив, был запрошен на существенную для банка сумму - 13 318 570 318,56 рублей, что в условиях нарушения истцом встречного обязательства по выдаче безотзывной государственной гарантии по состоянию на декабрь 2017 года не позволило ему выдать запрошенный кредит без применения норматива Н6.

Банк не был обязан выдать кредит на меньшую, чем запрошено в распоряжении о выдаче кредита, сумму.

Это следует из смысла ст. 311 ГК РФ, согласно которому, по общему правилу, должник должен исполнить обязательство полностью, а кредитор вправе не принимать частичное исполнение, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами, условиями обязательства и не вытекает из обычаев или существа обязательства.

Вопреки доводу п.3.3 апелляционной жалобы о "недальновидном" наращивании кредитных требований, банк не имел возможности на момент заключения договоров с компаниями ООО "Новомет-Сервис", ООО "Авелар Солар Технолоджи", ООО "Новомет-Пермь" оценить на перспективу то, выйдет ли общая сумма задолженности группы заемщиков за пределы 25% от размера активов банка к моменту выборки кредита истцом, поскольку размер активов банка изменяется каждый день, в том числе по обстоятельствам, не зависящим от банка.

Кроме того, обязательства перед ООО "Новомет-Сервис", составляющие в совокупности с обязательствами перед АО "Роснано" к 18.12.17г. более 25% собственного каптала банка, были приняты по договору от 12.05.16г. (последние две строки т.7, л.д. 44), то есть до заключения спорного кредитного договора от 11.11.16г.

Суд первой инстанции пришел в решении к выводу о том, что отзывная государственная гарантия влекла необходимость применения норматива Н6 "Максимальный размер риска на одного заемщика или группу связанных заемщиков" (абз. 2 стр. 10 решения).

Истец в своей апелляционной жалобе не оспаривает данный вывод.

Позиция по данному вопросу исчерпывающе изложена в процессуальных документах ответчика - т. 5, л.д. 59-63, т. 7, л.д. 25-26.

Полагая, что действия ответчика по отказу в выдаче кредита не содержали признаков правонарушения, считаем, что даже при иной квалификации действий ответчика оснований для удовлетворения апелляционной жалобы нет, поскольку суд сделал правильный вывод об отсутствии причинно-следственной связи между поведением ответчика и наступлением у истца негативных последствий в виде необходимости получения кредитных средств в другом банке (абз. 2, стр. 12 решения).

Соглашаясь с обоснованием данного вывода, изложенным в решении суда (абз. 11, стр. 11 решения), апелляционный суд полагает возможным дополнить его следующим.

По смыслу п. 11 Информационного письма от 13.09.2011 N 147, а также ст. 393.1 ГК РФ, которая подлежит применению по аналогии, под убытками заемщика, вызванными отказом в выдаче кредита, понимается разница между суммой процентов в изначальном кредитном договоре и в замещающем.

Соответственно в предмет доказывания по делу входил вопрос о том, являлся ли отказ в выдаче кредита по изначально заключенному договору причиной заключения второго.

Единственным основанием иска АО "Роснано", прямо указанным в исковом заявлении (т.1, л.д. 6, пункт 2.5. иска), послужило следующее фактическое обстоятельство: в связи с неисполнением ответчиком своих обязательств по договору об открытии невозобновляемой кредитной линии от 11.12.2016 N 00.02-5-2/01/275/16 истец был вынужден обратиться в ПАО "Совкомбанк" за выдачей дополнительных замещающих кредитов на общую сумму 13 318 570 318,56 рублей, а именно:

- дополнительный кредит на сумму 2 818 570 318,56 рублей по договору N КЛ-1360-КС/00-1360-16 от 11.11.2016 по ставке 11 % годовых ("кредит N 3" по тексту апелляционной жалобы);

- дополнительный кредит на сумму 11 500 000 000 рублей по договору N КЛ-1359-КС/00-1360-16 от 11.11.2016 по ставке 11 % годовых ("кредит N 4" по тексту апелляционной жалобы).

В апелляционной жалобе истец также подтверждает данные основания иска, указывая, что АО "Роснано" не планировало осуществлять выборку кредитов в сумме 5 000 000 000 рублей по договору N КЛ-1360-КС/00-1359 от 11.11.2016 (кредит N 3) и в сумме 10 500 000 000 по договору N КЛ-1360-кс/00-1360-16 от 11.11.2016 (кредит N 4) (имея ввиду то, что осуществить выборку данных кредитов пришлось лишь в связи с отказом ответчика) (абз. 1 стр. 14, абз. 1-2 стр. 15 апелляционной жалобы).

Данные обстоятельства не нашли своего подтверждения в материалах дела.

Так, 15.12.2017 истец направил в адрес ПАО "Совкомбанк" распоряжение о выдаче кредита в размере 5 000 000 000 рублей по договору N КЛ-1360-КС/00-1360-16 от 11.11.2016, дата выдачи кредита - 18.12.2017 (т. 7, л.д. 11-12).

В этот же день, 15.12.2017, истец также направил в адрес ПАО "Совкомбанк" распоряжение о выдаче кредита в размере 10 500 000 000 рублей по договору N КЛ-1360-КС/00-1359 от 11.11.2016, дата выдачи кредита - 18.12.2017 (т. 7, л.д. 13-14).

Данные обстоятельства также подтверждаются справкой ПАО "Совкомбанк" от 24.03.2021: денежные средства по данным договорам на общую сумму в 15 500 000 000 рублей были перечислены 18.12.2017 (т. 5, л.д. 75).

Изложенное свидетельствует о следующем:

- вопреки основанию иска, истец вовсе не получал кредит на сумму 2 818 570 318,56 рублей по договору N КЛ-1360-КС/00-1360-16 от 11.11.2016; по указанному договору был получен транш в размере 5 000 000 000 рублей,

- денежные средства в общем размере 15 500 000 000 рублей по договорам N КЛ-1360-КС/00-1359 от 11.11.2016 и N КЛ-1360-КС/00-1360-16 от 11.11.2016 были запрошены у ПАО "Совкомбанк" за 4 дня до того, как истец узнал о том, что ответчик не будет исполнять обязательство по своему договору, и были получены в день, соответствующий дню предполагаемой выдачи кредита ответчиком, то есть до момента предполагаемого нарушения обязательств ответчиком.

Полученные денежные средства истец направил не на те цели, на которые испрашивал транш у ответчика, то есть погасил за их счет облигации иного выпуска, что истец не отрицал и не отрицает в апелляционной жалобе.

Таким образом, причинно-следственная связь между неисполнением ответчиком обязанности по выдаче кредита 18.12.2017 и уплатой повышенных процентов кредитам, запрошенным 15.12.2017 и полученным 18.12.2017 по договорам N КЛ-1360-КС/00-1359 от 11.11.2016 и N КЛ-1360-КС/00-1360-16 от 11.11.2016, очевидно, не имеется. Кредиты запрашивались одновременно и не замещали друг друга.

Вместе с тем в апелляционной жалобе истец указывает, что для целей взыскания убытков судом вместо указанных в основании иска кредитов может быть учтен кредит на сумму 10 000 000 000 рублей, полученный 20.12.2017 по кредитному договору N КЛ-1790-КС/00-170-17 (кредит N 2) (абз. 7-9, стр. 16 апелляционной жалобы).

Оснований для удовлетворения иска с учетом вышеизложенного обстоятельства у суда первой инстанции не было в связи со следующим.

В ходе рассмотрения дела в суде первой инстанции истец не изменял основания искового заявления в соответствии со ст. 49 АПК РФ.

Заявление ходатайства о приобщении альтернативного расчета размера убытков, в удовлетворении которого судом первой инстанции было отказано, не исключает необходимость изменения оснований иска. По этой причине приводимая истцом в апелляционной жалобе судебная практика о допустимости представления альтернативных расчетов цены иска (стр. 16- 17 апелляционной жалобы) не имеет отношения к настоящему делу.

По аналогичному спору о взыскании убытков в связи с заключением замещающего договора Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ в Определении от 17.09.2019 N 305-ЭС19-7159 по делу N А40-49262/2018 заняла следующую позицию; указание суда округа на необходимость расчета убытков в виде разницы между ценой товара по первоначальному договору и текущей ценой при том, что в основу иска положен иной способ определения убытков, расценивается как выход за пределы полномочий.

Таким образом, суд первой инстанции правомерно отказался исследовать вопрос о причинении истцу убытков в связи с получением кредита по договору N КЛ-1790-КС/00-170-17.

Истцом не доказана причинно-следственная связь между поведением истца и уплатой процентов за получение кредита в размере 10 000 000 000 рублей по кредитному договору N КЛ-1790-КС/00-170-17.

Доказательств в подтверждение довода о том, что кредит в ПАО "Совкомбанк" был получен истцом на те же цели, на которые запрашивался кредит у ответчика, т.е. на погашение облигаций серии 01 и 02, истцом представлено не было.

Истец утверждает, что для погашения облигаций у него имелись наличные денежные средства в размере 7 500 000 000 рублей (абз. 5 стр. 15 апелляционной жалобы), а также не отрицает установленный судом факт, что уже после погашения облигаций у него остались денежные средства в размере 11 200 000 000 рублей (абз. 2, стр. 12 решения).

Принятие на себя кредитных обязательств при наличии свободных денежных средств, которые могли быть использованы на те же цели, не образует причинно-следственную связь между нарушением и необходимостью восстановления нарушенного права (ст. 15 ГК РФ) именно за счет получения замещающего кредита.

Дополнительно истец указывает в апелляционной жалобе на то, что получение кредитных денежных средств в банках при наличии собственных свободных денежных средств было необходимо в связи с тем, что истец обязан постоянно поддерживать высокую ликвидность для осуществления своей профильной деятельности и обслуживания кредиторской задолженности, в обоснование чего истец ссылается на годовой отчет за 2017 год (абз. 8-9 стр. 18 апелляционной жалобы).

Между тем указание данных обстоятельств в основании иска (которые на самом деле не были указаны в качестве основания иска) создавало для истца бремя доказывания нецелесообразности использования собственных денежных средств в целях оплаты облигаций с учетом финансового положения истца. Соответствующих доказательств истцом не представлено, ходатайства о проведении судебной экспертизы, направленной на выяснение данного обстоятельства, истцом не заявлено.

Все вышеизложенное истцом в суде первой инстанции не обосновывалось, доказательств в подтверждение не представлялось, в связи с чем суд первой инстанции обоснованно не учел довод истца о недопустимости использования собственных средств.

В силу прямого указания п. 1 ст. 393.1 ГК РФ взыскание убытков из замещающей сделки возможно только в случае досрочного прекращения первоначального ("замещаемого") обязательства.

Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 18.03.21г. по настоящему делу было установлено, что обязательство Банка перед заемщиком досрочно не прекращалось, а впоследствии было передано по воле истца и ответчика в составе Кредитного договора в пользу третьего лица - Банка "Санкт-Петербург".

Указанное противоречит позиции истца, изложенной в апелляционной жалобе, согласно которой передача прав по кредитному договору третьему лицу не была результатом окончания спора сторон.

Продолжив кредитование по тому же договору истец определился со способом защиты своего права по обоюдной договорённости с ответчиком.

По существу вывод суда первой инстанции состоит в том, что досудебный порядок урегулирования спора был соблюден в период с 20.12.2017 по 21.12.2017.

Указание истца на то, что претензия от 20.12.2017 (т.3, л.д. 53) имела целью побуждение ответчика к перечислению денежных средств, а не досудебное урегулирование спора, не соответствует тексту данной претензии (абз. 1 стр. 20 апелляционной жалобы).

К моменту направления письма от 20.12.2017 истец уже реализовал свое право на получение кредитов в ПАО "Совкомбанк" как указанных им в качестве "замещающих" (заказаны 15.12.17г, получены 18.12.17г.), так и кредита по договору N КЛ-1790-КС/00-170-17, денежные средства в размере 10 000 000 000 рублей по которому были получены Истцом 20.12.2017 (т. 3, л.д. 79).

По состоянию на 20.12.2017 право последнего уже было нарушено и наступили неблагоприятные последствия в виде необходимости уплаты процентов по "замещающему" кредиту в повышенном размере. Следовательно, если исходить из основания иска, согласно которому денежные средства требовались истцу для оплаты облигаций, то в момент направления претензии от 20.12.2017 истец не имел и не мог иметь намерение "побудить" ответчика исполнить договор: необходимая сумма для оплаты облигаций уже была получена.

Изложенное подтверждается текстом самой претензии. Истец пишет "привлечение в экстренном режиме альтернативных источников и кредитов для выполнения обязательств повлекло для АО "Роснано" существенное увеличение расходов и получение убытков". В последнем абзаце претензии истец еще раз подчеркивает необходимость "компенсации полученных убытков" (т. 3, л.д. 53).

При этом в письме отсутствует указание на необходимость исполнении обязательства по выдаче кредита.

Если же говорить о том, что после получения денежных средств от ПАО "Совкомбанк" в размере 10 000 000 000 рублей, у истца осталась необходимость в получении кредитных средств от ответчика, то тогда необходимо прийти к выводу, что финансовые нужды истца не ограничивались оплатой облигаций на сумму в 33 000 000 000 рублей, истцу требовались денежные средства и на иные цели. В таком случае довод истца о том, что он не планировал производить выборку кредитных средств в ПАО "Совкомбанк" в полном объеме, является необоснованным. Истец в любом случае воспользовался бы данным кредитом и уплатил повышенные проценты независимо от действий истца, что еще раз доказывает отсутствие причинно-следственной связи.

Также истец указывает, что письмо от 20.12.2017 не может считаться претензией, поскольку не была названа таковой и не содержала требования о возмещении убытков.

Между тем в соответствии со сложившейся судебной практикой законодательство не содержит требований к форме претензии (Постановление АС Московского округа от 12.01.2018 по делу А40-90254/2017).

Что касается содержания самой претензии, то в соответствии с п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.06.2021 N 18 "О некоторых вопросах досудебного урегулирования споров, рассматриваемых в порядке гражданского и арбитражного судопроизводства" обязательными требованиями к претензии остаются (1) указание на конкретный материально-правовой спор, связанных с нарушением прав истца, и (2) предложение ответчику его урегулировать.

Указание на конкретный материально-правовой спор содержалось в письме от 20.12.2017 со ссылкой на договор N 00.02-5-2/01/275/16 от 11.12.2016, направление распоряжения о перечислении кредита и неисполнение ответчиком возложенных на него обязательств.

В качестве предложения ответчику урегулировать данный спор истец указал на свое право требовать компенсации полученных убытков путем обращения в суд.

Как верно установил суд первой инстанции, в ответном письме от 21.12.2017 ответчик недвусмысленно и буквально заявил о том, что не считает себя нарушителем указанных истцом обязанностей (абз. 1 стр. 13 решения). При такой занимаемой ответчиком позиции дальнейшая переписка в рамках претензионного урегулирования спора по вопросу о возмещении убытков, в том числе относительно обоснования причинения убытков и их размера, оставалась бессмысленной.

Таким образом, претензионный порядок урегулирования спора был соблюден в период с 20.12.2017 по 21.12.2017, следовательно, срок исковой давности может быть приостановлен не более, чем на 2 дня.

О нарушении своего права, вопреки мнению истца, он узнал не 21.12.2017, а 19.12.2017, на следующий день после дня, когда обязательство не было исполнено. Срок исковой давности начал течь с 19.12.2017 и с учетом периода приостановления истек 21.12.2020, в то время как иск был подан 14.01.2021.

Направление истцом претензии при сложившихся обстоятельствах является явным злоупотреблением правом.

В судебной практике выработан подход, в соответствии с которым при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих об отсутствии у ответчика намерения к внесудебному разрешению спора, направление претензии не требуется, а несоблюдение данного требования не является основанием для оставления искового заявления без рассмотрения (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 23.07.2015 N 306-ЭС15-1364, Постановлении Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 01.06.2021 N 13АП-15469/2021 по делу N А26-7923/2020).

Реализация права на направление данной претензии в отсутствие на то объективных оснований не должно влечь за собой приостановление течения срока исковой давности. Цель приостановления течения срока исковой давности состоит в том, чтобы возможность мирного урегулирования спора, содействие в котором является задачей судопроизводства в арбитражных судах, не была ограничена сроками на получение судебной защиты. В условиях, когда возможность мирного урегулирования объективно отсутствует, приостановление течения срока исковой давности нарушало бы баланс интересов сторон, следовательно, не может быть допущена.

Досудебная претензия была направлена ответчику только 14.12.2020, то есть за 5 дней до истечения срока исковой давности. Подобное затягивание могло понадобиться истцу только с целью не включения сведений о "дебиторской задолженности" АО "Акционерный банк "Россия" и о наличии соответствующего судебного спора в годовой отчет, что нельзя признать добросовестным осуществлением прав.

В связи с изложенным истцу во всяком случае должно быть отказано в реализации права на приостановление течения срока исковой давности на основании ст. 10 ГК РФ.

Как видно из материалов дела, арбитражным судом первой инстанции созданы все необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела и предоставлено всем лицам, участвующим в арбитражном процессе, право на защиту нарушенных прав и законных интересов, в том числе путем правильного распределения бремени доказывания еще на стадии подготовки дела к судебному заседания, заблаговременного и неоднократного предложения участникам процесса представить все необходимые в соответствии с этим бременем доказательства, а также путем объективного рассмотрения и разрешения заявленных участниками процесса ходатайств. Пределы активности арбитражного суда в сборе и исследовании доказательств по делу ограничены, в том числе, принципом добросовестности участника процесса и заинтересованности участника спора в осуществлении правосудия и принятии по делу законного и правильного решения.

При таких обстоятельствах, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу об отказе в удовлетворении исковых требований в полном объеме.

Доводы апелляционной жалобы не опровергают выводов решения суда первой инстанции и не содержат указаний на новые имеющие значение для дела обстоятельства, не исследованные судом первой инстанции, сводятся к переоценке выводов суда первой инстанции, в связи, с чем оснований для отмены судебного акта суда первой инстанции по доводам апелляционной жалобы не имеется.

Нарушений норм процессуального права, являющихся в силу части 4 статьи 270 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации безусловными основаниями для отмены решения, апелляционным судом не установлено.

В соответствии со ст. 110 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации судебные расходы, понесенные лицами, участвующими в деле, в пользу которых принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом со стороны.

На основании изложенного и руководствуясь статьями 176, 266 - 268, пунктом 1 статьи 269, статьей 271 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Девятый арбитражный апелляционный суд,

ПОСТАНОВИЛ:

Решение Арбитражного суда г. Москвы от 11 мая 2021 года по делу N А40-6098/21 оставить без изменения, апелляционную жалобу без удовлетворения.

Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в течение двух месяцев со дня изготовления постановления в полном объеме в Арбитражном суде Московского округа.

Председательствующий судья

Е.Е. Мартынова

Судьи

Е.Ю. Башлакова-Николаева М.Е. Верстова