Постановление Арбитражного суда Московского округа от 28 марта 2022 г. N Ф05-12192/20 по делу N А40-37682/2019

г. Москва

28 марта 2022 г.

Дело N А40-37682/19

Резолютивная часть постановления объявлена 21.03.2022.

Полный текст постановления изготовлен 28.03.2022.

Арбитражный суд Московского округа в составе:

председательствующего - судьи Холодковой Ю.Е.,

судей Мысака Н.Я., Голобородько В.Я.

при участии в судебном заседании:

от ООО "Тренд" - представитель Шанарова И.В., доверенность от 20.05.2021

от конкурсного управляющего ООО "Конда" - представитель Новичков А.Н., доверенность от 01.06.2021

при рассмотрении в судебном заседании кассационной жалобы ООО "Тренд"

на определение Арбитражного суда города Москвы от 19.08.2021,

на постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 29.11.2021

об отказе в признании недействительной сделкой договора поручительства от 19.02.2018

в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) ООО "Конда",

УСТАНОВИЛ:

Определением Арбитражного суда города Москвы от 27.11.2019 в отношении должника введена процедура наблюдения, временным управляющим утвержден Гниденко Дмитрий Александрович.

Решением Арбитражного суда города Москвы от 18.05.2020 ООО "Конда" признано несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство, конкурсным управляющим должника утвержден Гниденко Дмитрий Александрович.

В Арбитражный суд города Москвы поступило заявление ООО "Тренд" о признании недействительным договора поручительства, заключенного между ООО "Конда" и Кудрицким В.С., и применении последствий недействительности сделки.

Определением Арбитражного суда города Москвы от 19.08.2021 г., оставленным без изменения Постановлением Девятого Арбитражного апелляционного суда от 29.11.2021 года в удовлетворении заявления ООО "Тренд" отказано.

Не согласившись с вынесенными судебными актами, ООО "Тренд" обратилось в Арбитражный суд Московского округа с кассационной жалобой, по результатам рассмотрения которой просил отменить состоявшиеся судебные акты и принять новый судебный акт.

В соответствии с абзацем 2 части 1 статьи 121 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) информация о времени и месте судебного заседания была опубликована на официальном интернет-сайте http://kad.arbitr.ru.

Представленные ООО "Коллекторское агентство Карат" возражения на кассационную жалобу подлежат возврату ввиду несоблюдения положений ст. 279 АПК РФ, пункта 29 Постановления Пленума ВС РФ N 13 от 30.06.2020.

Представитель ООО "Тренд" в судебном заседании поддержал доводы кассационной жалобы.

Представитель конкурсного управляющего должником оставил рассмотрение кассационной жалобы на усмотрение суда.

Изучив доводы кассационной жалобы, исследовав материалы дела, заслушав представителей лиц, явившихся в заседание, проверив в порядке статей 284, 286, 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) правильность применения судами первой и апелляционной инстанций норм материального и процессуального права, а также соответствие выводов, содержащихся в обжалуемых судебных актах, установленным по делу фактическим обстоятельствам и имеющимся в деле доказательствам, суд кассационной инстанции приходит к следующим выводам.

В соответствии со статьей 32 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) и частью 1 статьи 223 АПК РФ дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации, с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы о несостоятельности (банкротстве).

Как следует из материалов дела и установлено судами, 03.11.2017 между Кудрицким В.С. и Агеевым К.Н. заключен договор займа, согласно которому Агеев К.Н. возложил на себя обязанность исполнения перед Кудрицким В.С. следующих обязательств: возврат суммы займа в размере 150 000 000 руб. 00 коп. и уплату процентов за пользование займом в размере 0,05% в день в срок до 03.09.2018.

В обеспечение исполнения указанных обязательств Агеева К.Н. между ООО "Конда" в лице генерального директора Пехоты В.В. и Кудрицким В.С. заключен договор поручительства от 19.02.2018, в соответствии с которым ООО "Конда" обязалось отвечать перед заимодавцем за Агеева К.Н. за возврат долга и уплату процентов по договору займа от 03.11.2017.

12.03.2020 г. Приморским районным судом в полном объеме удовлетворен иск Кудрицкого В.С. о взыскании солидарно с Агеева К.Н. и ООО "Конда" задолженности по договору займа и поручительства (дело N 2-2436/2020 (2-11555/2019;) ~ М-8909/2019). Данное решение вступило в законную силу.

Конкурсный кредитор просил признать указанный договор поручительства недействительной сделкой на основании п. 2 ст. 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве), ст. 10, 168 ГК РФ, поскольку она совершена в целях причинения вреда имущественным правам и интересам кредиторов.

Судами установлено, что заявление о признании должника банкротом принято судом 22.02.2019, оспариваемая сделка совершена 19.02.2018, т.е. в трехлетний период, установленный ч. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве.

Отказывая в удовлетворении заявления, суды исходили, что ООО "Тренд" не представило доказательств того, что на момент совершения оспариваемой сделки должник ООО "Конда" обладал признаками неплатежеспособности, цель причинения вреда имущественным правам кредиторов не доказана, заявителем также не доказано, что в результате совершения сделки был причинен вред имущественным правам кредиторов, оспариваемый договор поручительства от 19.02.2018 исследовался судами на предмет его недействительности в общеисковом производстве.

Так, решением Арбитражного суда города Москвы от 01.10.2020 по делу N А40-299139/19-189-80 в удовлетворении искового заявления Милехиной Е.Ю., ООО "Конда" о признании недействительным договора поручительства от 19.02.2018, заключенного между ООО "Конда" и Кудрицким В.С. по обязательствам заемщика Агеева К.Н. в сумме 150 000 000 руб., отказано.

Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 05.02.2021 по делу N А40-299139/19 решение суда первой инстанции от 01.10.2020 оставлено без изменения, апелляционная жалоба Милехиной Е.Ю. без удовлетворения.

Из заявления ООО "Тренд" следует, что 12.02.2018 между Кудрицким В.С. (кредитор), Тарасовым С.Н. (первоначальный должник) и ООО "Конда" (новый должник) в лице генерального директора Пехоты Виталия Владимировича, заключен договор перевода долга.

В соответствии с указанным договором первоначальный должник переводит, а новый должник принимает на себя обязательства, установленные решением Ленинского районного суда г. Санкт-Петербурга от 22.05.2017 по делу N 2-111/2017 в размере 56 000 000 руб.

В обоснование своих доводов ООО "Тренд" ссылается на постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 14.04.2021 по делу N А40-311020/19, согласно которому договор перевода долга от 12.02.2018 признан недействительным, поскольку совершен в нарушение запрета, установленными положениями пункта 3 ст. 182 ГК РФ. Данные обстоятельства свидетельствуют, по мнению заявителя, о наличии признаков недостаточности имущества ООО "Конда".

Между тем, отклоняя данный довод, суд апелляционной инстанции в настоящем споре указал, что апелляционное постановление от 14.04.2021 отменено постановлением Арбитражного суда Московского округа от 03.08.2021.

Суд не нашел также оснований для признания спорного договора недействительной сделкой в силу положений ст. 10 ГК РФ.

Суды пришли к выводу, что сам по себе факт признания ООО "Конда" банкротом в 2020 году по обязательствам поручительства от 19.02.2018 года не может свидетельствовать об установленном факте умысла на наличие противоправного интереса третьих лиц при подписании договора поручительства, поскольку в данном случае должны быть представлены доказательства совершения данной сделки именно с намеренным умыслом последующего банкротства.

Суды исходили из того, что бремя доказывания совершения оспариваемой сделки за пределами обычной хозяйственной деятельности лежит на истце.

Проанализировав представленные в материалы дела доказательства, суд пришел к выводу, что конкурсным кредитором ООО "Тренд" не доказана совокупность всех указанных выше обстоятельств.

Исходя из изложенного, суд первой инстанции, с выводами которого впоследствии согласился суд апелляционной инстанции, отказал конкурсному кредитору ООО "Тренд" в признании недействительной сделкой договора поручительства от 19.02.2018, заключенного между ООО "Конда" и Кудрицким В.С., и применении последствий недействительности сделки.

Между тем, при принятии судебных актов, судами ошибочно не учтено следующее.

Как указывалось выше, требования об оспаривании сделки заявлены на основании пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, ст.ст. 10,168 ГК РФ.

Вывод судов о недоказанности признаков неплатежеспособности на дату совершения сделки не может быть признан обоснованным, поскольку судами не учтена правовая позиция высшей судебной инстанции, отраженная в Определении ВС РФ от 12.02.2018 года N 305-ЭС17-11710(3).

Сама по себе недоказанность признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества на момент совершения сделки (как одной из составляющих презумпции цели причинения вреда) не блокирует возможность квалификации такой сделки в качестве подозрительной. В частности, цель причинения вреда имущественным правам кредиторов может быть доказана и иным путем, в том числе на общих основаниях (статьи 9 и 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).

Указанный правовой подход отражен в Определении Верховного суда РФ от 12 марта 2019 г. N 305-ЭС17-11710(4).

Выводы судов в указанной части (по вопросу неплатежеспособности) сделаны без полной и должной оценки доводов и приводимых доказательств Банка и без применения изложенных выше правовых позиций Верховного суда РФ, в связи с чем, их нельзя признать обоснованными.

Довод кредитора о наличии признаков неплатежеспособности отклонен без мотивов данного отклонения.

Судебная коллегия соглашается с доводом кассационной жалобы о том, что судебные акты по делу N А40-299139/2019 об оспаривании договора поручительства по корпоративным основаниям, не свидетельствуют о невозможности проверки доводов кредитора по специальным банкротным основаниям оспоримости по п.2 статьи 61.2 Закона о банкротстве и не свидетельствуют о преюдициальном характере состоявшихся судебных актов применительно к части 2 статьи 69 АПК РФ ( в том числе по субъектному составу).

Суд округа обращает внимание, что ссылка судов при оценке обстоятельства недостаточности имущества и признаков неплатежеспособности у должника, на результаты рассмотрения спора по делу N А40-311020/2019 об оспаривании договора перевода долга не соответствует фактическим обстоятельствам дела, поскольку из общедоступной картотеки арбитражных дел следует, что по результатам нового рассмотрения Постановлением Девятого Арбитражного апелляционного суда от 07.10.2021 года, оставленным без изменения Постановлением Арбитражного суда Московского округа от 11.03.2022 года решение Арбитражного суда г. Москвы от 02.12.2020 года отменено, договор перевода долга лот 12.02.2018 года признан недействительным в отношении долга в размере 56 000 000 рублей.

Иные доводы кредитора о недействительности рассматриваемого договора поручительства по п. 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве (включая причинение вреда в форме дополнительных имущественных обязательств, наличие осведомленности ввиду фактической аффилированности сторон) не получили надлежащей оценки судов.

По смыслу пункта 1 статьи 19 Закона о банкротстве к заинтересованным лицам должника относятся лица, которые входят с ним в одну группу лиц, либо являются по отношению к нему аффилированными. Таким образом, критерии выявления заинтересованности в делах о несостоятельности через включение в текст закона соответствующей отсылки сходны с соответствующими критериями, установленными антимонопольным законодательством.

При этом согласно позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2016 N 308-ЭС16-1475, доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение аффилированности юридической (в частности, принадлежность лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической. Второй из названных механизмов по смыслу абзаца 26 статьи 4 Закона РСФСР от 22.03.1991 N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" не исключает доказывания заинтересованности даже в тех случаях, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности.

О наличии такого рода аффилированности может свидетельствовать поведение лиц в хозяйственном обороте, в частности, заключение между собой сделок и последующее их исполнение на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка.

При представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства.

В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения.

Учитывая изложенное, суд кассационной инстанции приходит к выводу о неправильном распределении судами бремени доказывания обстоятельств по спору ( в первую очередь раскрытие экономической структуры сделки).

Кроме того, согласно правовой позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации N 306-ЭС16-17647 (8) от 25.05.2017 в ситуации, когда одно лицо, входящее в группу компаний, получает кредитные средства, а другие лица входящие в ту же группу, объединенные с заемщиком общими экономическими интересами, контролируемые одним и тем же конечным бенефициаром, предоставляют обеспечение в момент получения финансирования, зная об обеспечительных обязательствах внутри группы, предполагается, что соответствующее обеспечение направлено на пропорциональное распределение риска дефолта заемщика между всеми членами такой группы компаний вне зависимости от того, как оформлено обеспечение (одним документом либо разными), что позволяет квалифицировать подобное обеспечение как совместное обеспечение, иное может быть оговорено в соглашении между лицами, предоставившими обеспечение, или вытекать из существа отношений между ними.

Предоставление зависимым кредиторам статуса конкурсного кредитора нарушает права и законные интересы остальных (независимых) кредиторов, так как уменьшает размер конкурсной массы, на которую они справедливо рассчитывали при погашении своих требований, попытка придать зависимым (контролируемым) требованиям кредитора тождественного статуса требования конкурсного кредитора должна рассматриваться как злоупотребление правом, направленное на уменьшение процента голосов независимых кредиторов и, как следствие, уменьшение размера погашения их требований, так и на сохранение части имущества в собственности членов группы, то есть минимизация риска утраты имущества в связи с неблагоприятными результатами предпринимательской деятельности.

Для предотвращения необоснованных требований к должнику и нарушений тем самым прав его кредиторов к доказыванию обстоятельств, связанных с возникновением задолженности должника - банкрота, предъявляются повышенные требования (пункт 26 Постановления N 35, пункт 13 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства (утвержден Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 20.12.2016).

При рассмотрении подобных споров конкурирующему кредитору достаточно заявить убедительные доводы и (или) представить доказательства, подтверждающие существенность сомнений в наличии долга. При этом заявляющемуся кредитору не должно составлять затруднений опровергнуть указанные сомнения, поскольку именно он должен обладать всеми доказательствами своих правоотношений с несостоятельным должником.

На это неоднократно указывалось как в утвержденных Президиумом Верховного Суда Российской Федерации обзорах судебной практики Верховного Суда Российской Федерации (обзоры N 1 (2017), N 3 (2017), N 5 (2017), N 2 (2018) со ссылками на определения N 305-ЭС16-12960, N 305-ЭС16-19572, N 301-ЭС17-4784 и N 305-ЭС17-14948 соответственно), так и в определениях Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации, рассматривавшей подобные судебные споры (определения N 308-ЭС18-2197, N 305-ЭС18-413, N 305-ЭС16-20992(3), N 301-ЭС17-22652(1), N 305-ЭС18-3533, N 305-ЭС18-3009, N 305-ЭС16-10852(4,5,6), N 305-ЭС16-2411, N 309-ЭС17-344 и другие). Аналогичная правовая позиция изложена также в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 13.05.2014 по делу N А41-36402/2012.

Судебная коллегия отмечает, что применительно к данному спору указанные нормы Закона о банкротстве и разъяснения высшей судебной инстанции судами учтены не были.

Судами не проверены обстоятельства заключения договора поручительства, учитывая доводы о создании фиктивной задолженности для последующего вывода активов в размере 150 000 000 рублей.

Между тем, реальность возникновения обязательств, за которое поручился должник в преддверии банкротства, судами не проверена. Равно как и не исследован вопрос относительно отсутствия экономической целесообразности в предоставлении должником поручительства за третье лицо в преддверии банкротства.

Доводы о фактической аффилированности ответчика должнику также остались без должной оценки и без учета правовых позиций Верховного суда РФ.

В соответствии с разъяснениями, изложенными в пункте 13 "Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства" (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20.12.2016), рассматривая обособленный спор об установлении требования кредитора при наличии возражений, мотивированных тем, что лежащая в основе этого требования сделка направлена на создание искусственной задолженности, суд в силу положений статей 71, 100 Закона о банкротстве должен осуществить проверку обоснованности такого требования, следуя принципу установления достаточных доказательств наличия или отсутствия фактических отношений по сделке.

Целью такой проверки является недопущение включения в реестр необоснованных требований, что в ситуации недостаточности имущества должника приводило бы к нарушению прав и законных интересов кредиторов, конкурирующих между собой за получение удовлетворения требований, а также должника и его учредителей (участников), законный интерес которых состоит в наиболее полном и справедливом погашении долгов.

Согласно правовой позиции, изложенной в определении ВС РФ от 28.05.2018 N 301-ЭС17-22652 (3), наличие корпоративных либо иных связей между поручителем (залогодателем) и должником объясняет мотивы совершения обеспечительных сделок (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 11.02.2014 N 14510/13).

Получение поручительства от компании, входящей в одну группу лиц с заемщиком, с точки зрения нормального гражданского оборота, является стандартной практикой и потому указанное обстоятельство само по себе не свидетельствует о наличии признаков неразумности или недобросовестности в поведении кредитора даже в ситуации, когда поручитель испытывает финансовые сложности (определение Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2016 N 308-ЭС16-1475). Предполагается, что при кредитовании одного из участников группы лиц, в конечном счете, выгоду в том или ином виде должны получить все ее члены, так как в совокупности имущественная база данной группы прирастает.

В такой ситуации для констатации сомнительности поручительства должны быть приведены достаточно веские аргументы, свидетельствующие о значительном отклонении поведения заимодавца (в нашем случае - кредитора) от стандартов разумного и добросовестного осуществления гражданских прав, то есть фактически о злоупотреблении данным заимодавцем своими правами во вред иным участникам оборота, в частности, остальным кредиторам должника (пункт 4 статьи 1 и пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).

К их числу могут быть отнесены, в том числе следующие: - участие кредитора в операциях по неправомерному выводу активов; - получение кредитором безосновательного контроля над ходом дела о несостоятельности; - реализация договоренностей между заимодавцем и поручителем (залогодателем), направленных на причинение вреда иным кредиторам, лишение их части того, на что они справедливо рассчитывали (в том числе, не имеющее разумного экономического обоснования принятие новых обеспечительных обязательств по уже просроченным основным обязательствам в объеме, превышающем совокупные активы поручителя, при наличии у последнего неисполненных обязательств перед собственными кредиторами), что отражено в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 28.12.2015 N 308-ЭС15-1607.

Применение упомянутого подхода для разрешения подобного рода споров зависит от статуса кредитора по отношению к основному должнику по обязательству и поручителю.

В ситуации, когда кредитор является независимым от группы заемщика лицом, предоставленные в виде займа денежные средства, как правило, выбывают из-под контроля кредитора, поэтому предполагается, что главная цель поручительства заключается в создании дополнительных гарантий реального погашения долговых обязательств. Следовательно, доказывание недобросовестности кредитора осуществляется лицом, ссылающимся на данный факт (часть 1 статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).

Если же заем является внутригрупповым, денежные средства остаются под контролем группы лиц, в силу чего, с точки зрения нормального гражданского оборота, отсутствует необходимость использовать механизмы, позволяющие дополнительно гарантировать возврат финансирования. Поэтому в условиях аффилированности заимодавца, заемщика и поручителя между собой, на данных лиц в деле о банкротстве возлагается обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения обеспечительной сделки, в том числе выдачи поручительства. В обратном случае следует исходить из того, что выбор подобной структуры внутригрупповых юридических связей позволяет создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов при банкротстве каждого участника группы лиц (определение Верховного Суда РФ от 26.05.2017 N 306-ЭС16-20056(6)).

Если "дружественный" кредитор не подтверждает целесообразность заключения обеспечительной сделки, его действия по подаче заявления о включении требований в реестр могут быть квалифицированы как совершенные исключительно с противоправной целью уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов (статья 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Гражданский кодекс Российской Федерации исходит из ничтожности мнимых сделок, то есть сделок, совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия, а также притворных сделок, то есть сделок, которые совершаются с целью прикрыть другие сделки (статья 170 Гражданского кодекса).

Совершая мнимые либо притворные сделки их стороны, будучи заинтересованными в сокрытии от третьих лиц истинных мотивов своего поведения, как правило, верно оформляют все деловые бумаги, но создавать реальные правовые последствия, соответствующие тем, что указаны в составленных ими документах, не стремятся. Поэтому при наличии в рамках дела о банкротстве возражений о мнимости или притворности договора суд не должен ограничиваться проверкой соответствия документов, представленных кредитором, формальным требованиям, установленным законом. Суду необходимо принимать во внимание и иные свидетельства, следуя принципу установления достаточных доказательств наличия или отсутствия фактических отношений по сделке.

В ситуации, когда независимые кредиторы представили серьезные доказательства и привели убедительные аргументы по поводу того, что именно указанным ими образом выстраивались отношения внутри группы, контролируемой одним и тем же лицом, аффилированный кредитор не может ограничиться представлением минимального набора документов (текста договора и платежных поручений) в подтверждение реальности заемных отношений.

Он должен с достаточной полнотой раскрыть все существенные обстоятельства, касающиеся не только заключения и исполнения самой заемной сделки, но и оснований дальнейшего внутригруппового перенаправления денежных потоков, подтвердить, что движение средств соотносится с реальными хозяйственными отношениями, выдача займа и последующие операции обусловленные разумными экономическими или иными причинами.

Нежелание аффилированного кредитора представить дополнительные доказательства, находящиеся в сфере контроля группы, к которой он принадлежит, в силу статей 9 и 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации должно рассматриваться исключительно как отказ от опровержения того факта, на наличие которого со ссылкой на конкретные документы указывают его процессуальные оппоненты, а действия, связанные с временным зачислением таким аффилированным лицом средств на счета должника, подлежат квалификации по правилам статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации (определение ВС РФ от 14.02.2019 N 305-ЭС18-17629).

В настоящем случае суды не применили повышенный стандарт доказывания, правовые подходы ВС РФ, в том числе в части установления фактической аффилированности, неправильно распределили бремя доказывания обстоятельств, и пришли к преждевременным выводам об отсутствии оснований для признания договора поручительства недействительной сделкой.

При этом, для проверки и установления существенных обстоятельств по настоящему спору необходимо привлечь для участия в споре основного заемщика в обязательстве - Агеева К.Н.

При этом, независимо от наличия судебного акта о взыскании суммы долга, в случае если сторона представляет доказательства, подтверждающие, что обстоятельствам может быть дана иная оценка, суд должен исследовать эти доказательства и доводы стороны, на что обращено внимание в абзаце 3 пункта 2 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.07.2009 N 57 "О некоторых процессуальных вопросах практики рассмотрения дел, связанных с неисполнением либо ненадлежащим исполнением договорных обязательств".

Согласно части 1 статьи 288 АПК РФ основаниями для изменения или отмены решения, постановления арбитражного суда первой и апелляционной инстанций являются несоответствие выводов суда, содержащихся в решении, постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным арбитражным судом первой и апелляционной инстанций, и имеющимся в деле доказательствам, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

При указанных обстоятельствах, приняв во внимание неустановление судами всех обстоятельств дела, имеющих существенное значение для правильного разрешения спора и необходимых для принятия законного и обоснованного судебного акта кассационный суд считает, что определение суда первой инстанции и постановление апелляционной инстанции подлежат отмене с направлением дела на новое рассмотрение в арбитражный суд первой инстанции.

При новом рассмотрении дела судам следует применить повышенный стандарт доказывания, привлечь в качестве участника обособленного спора основанного заемщика - Агеева К.Н., установить реальность правоотношений, правильно распределить бремя доказывания обстоятельств, установить целесообразность заключения договора поручительства, дать оценку всем доводам сторон, в том числе аффилированности сторон, после чего рассмотреть спор, правильно применив нормы материального и процессуального права.

Руководствуясь статьями 284-289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Московского округа

ПОСТАНОВИЛ:

определение Арбитражного суда города Москвы от 19.08.2021, постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 29.11.2021 по делу А40-37682/2019 отменить, обособленный спор направить на новое рассмотрение в Арбитражный суд г. Москвы.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, предусмотренном статьей 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Председательствующий судья

Ю.Е. Холодкова

Судьи

Н. Я. Мысак В. Я. Голобородько