Постановление Европейского Суда по правам человека от 26 июля 2011 г. Дело "Лю (Liu) против Российской Федерации (N 2)" (жалоба N 29157/09) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Лю (Liu)
против Российской Федерации (N 2)"
(Жалоба N 29157/09)

Постановление Суда

Страсбург, 26 июля 2011 г.

По делу "Лю против Российской Федерации (N 2)" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Георга Николау,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк,

Линоса-Александра Сисилианоса, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 5 июля 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 29157/09, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Китая Лю Цзинцаем (далее - первый заявитель) и тремя гражданами Российской Федерации: Юлией Александровной Лю (далее - вторая заявительница), Региной Лю (далее - третья заявительница) и Вадимом Лю (далее - четвертый заявитель), - 3 июня 2009 г.

2. Интересы заявителей, которым была предоставлена юридическая помощь, представлял М. Рачковский, адвокат, практикующий в Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявители, в частности, утверждали, что отказ в разрешении на проживание первому заявителю и его административное выдворение в Китай нарушили их право на уважение семейной жизни.

4. 26 февраля 2010 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. Он также решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявители являются семьей, в состав которой входят муж и жена (первый заявитель и вторая заявительница) и двое их детей (третья заявительница и четвертый заявитель). Они родились в 1968, 1973, 1996 и 1999 годах соответственно и проживают в городе Советская гавань Хабаровского края.

A. Прибытие первого заявителя в Россию

6. В 1994 году первый заявитель прибыл в Россию на основании действующей визы и женился на второй заявительнице. В ноябре 1996 года, после истечения срока действия визы, первого заявителя депортировали в Китай.

7. В 2001 году первый заявитель получил рабочую визу на срок до 1 августа 2002 г. и вернулся в Россию. Впоследствии срок действия визы был продлен до 1 августа 2003 г.

B. Отказ в разрешении на проживание и процедура выдворения

8. 24 июля 2003 г. первый заявитель обратился за разрешением на проживание.

9. 22 июля 2004 г. УВД Хабаровского края отклонило указанное заявление со ссылкой на часть 1 статьи 7 Федерального закона "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" (далее - Закон о положении иностранных граждан) (см. § 47 настоящего Постановления). Иных оснований приведено не было.

10. Первый заявитель и вторая заявительница обжаловали отказ в суд. Они утверждали, в частности, что УВД Хабаровского края не привело никаких причин отказа. Первый заявитель никогда не обвинялся в совершении преступлений или причастности к деятельности, подрывающей основы государства. Заявители также утверждали, что отказ нарушил их право на уважение семейной жизни и причинил им моральный вред.

11. 4 ноября 2004 г. Центральный районный суд Хабаровска установил, что решение от 22 июля 2004 г. было законным, и отклонил требование заявителей о компенсации морального вреда. Суд установил, что УВД Хабаровского края получило из Федеральной службы безопасности Российской Федерации информацию о том, что первый заявитель представлял угрозу национальной безопасности. Эта информация имела статус государственной тайны и не могла быть разглашена.

12. 18 января 2005 г. Хабаровский краевой суд оставил судебное решение от 4 ноября 2004 г. без изменения. Суд повторил, что согласно сведениям из Федеральной службы безопасности Российской Федерации первый заявитель представлял угрозу национальной безопасности. Информация являлась государственной тайной и не подлежала судебной проверке.

13. 3 февраля 2005 г. УВД Хабаровского края подготовило решение о том, что пребывание первого заявителя на территории Российской Федерации являлось нежелательным, и представило его на рассмотрение директору Федеральной миграционной службы* (* Так в оригинале. Возможно, речь идет о начальнике Управления Федеральной миграционной службы по Хабаровскому краю (прим. переводчика).). В проекте решения сообщалось, что первый заявитель незаконно проживал на территории Российской Федерации и неоднократно подвергался штрафу в соответствии со статьей 18.8 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (см. § 50 настоящего Постановления) за пребывание на территории Российской Федерации после истечения срока действия разрешения на пребывание. 22 марта 2005 г. директор Федеральной миграционной службы утвердил решение, и оно вступило в силу.

14. 22 августа 2005 г. УВД Хабаровского края предложило Федеральной миграционной службе принять решение о депортации первого заявителя. 12 ноября 2005 г. директор Федеральной миграционной службы вынес постановление о депортации заявителя на основании статьи 25.10 Федерального закона "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" (далее - Закон о порядке выезда и въезда) (см. § 51 настоящего Постановления). Иных оснований приведено не было. Заявителей уведомили об этом постановлении 12 декабря 2005 г.

C. Жалоба N 42086/05 и Постановление Европейского Суда от 6 декабря 2007 г.

15. 25 ноября 2005 г. первый заявитель и вторая заявительница подали жалобу в Европейский Суд на основании статьи 34 Конвенции. Они, в частности, утверждали, что отказ в выдаче разрешения на проживание первому заявителю и его последующее выдворение в Китай повлекли нарушение права на уважение их семейной жизни.

16. В своем Постановлении от 6 декабря 2007 г. Европейский Суд установил нарушение статьи 8 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 6 декабря 2007 г. по делу "Лю против Российской Федерации"* (* В литературе упоминается также как "Лю и Лю против Российской Федерации" (прим. переводчика).) (Liu v. Russia), жалоба N 42086/05* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 8/2008.) (далее - Постановление от 6 декабря 2007 г.). Он установил, что отношения между заявителями составляли семейную жизнь и что отказ в выдаче первому заявителю разрешения на проживание и его выдворение составляли вмешательство в право заявителей на уважение их семейной жизни. Это вмешательство имело основу в национальном законодательстве в виде подпункта 1 части 1 статьи 7 Закона о правовом положении иностранных граждан и статьи 25.10 Закона о порядке выезда и въезда.

17. Тем не менее Европейский Суд отметил, что национальные суды не имели возможности в полном объеме оценить, было ли обосновано решение об отказе первому заявителю в разрешении на проживание, поскольку оно включало в себя информацию, являющуюся государственной тайной. Непредоставление соответствующей информации судам лишило последние возможности оценить, был ли вывод о том, что первый заявитель представлял угрозу государственной безопасности, основан на фактах. Следовательно, судебное рассмотрение было ограниченным и не предоставляло достаточных гарантий против произвольного осуществления широкой свободы усмотрения, предоставленной законодательством Российской Федерации Министерству внутренних дел и Федеральной службе безопасности Российской Федерации в случаях, касающихся государственной безопасности.

18. Что касается постановления о депортации в отношении первого заявителя, Европейский Суд отметил, что оно было вынесено Федеральной миграционной службой по инициативе местного органа внутренних дел. Оба органа являлись частью исполнительной ветви власти и принимали свои решения в отсутствие иностранного гражданина. Осталось невыясненным, существовала ли возможность обжаловать данные решения в суде или другом независимом органе власти, обеспечивающем гарантии состязательного процесса и уполномоченном пересматривать основания для решений и соответствующие доказательства.

19. Европейский Суд заключил, что вмешательство в семейную жизнь заявителей было основано на положениях закона, которые не обеспечивали надлежащую степень защиты от произвольного вмешательства и, таким образом, не отвечали конвенционному требованию "качества закона". Соответственно, в случае приведения в исполнение постановления о депортации в отношении первого заявителя будет нарушена статья 8 Конвенции.

20. 2 июня 2008 г. Постановление Европейского Суда вступило в силу.

D. Последующие разбирательства на национальном уровне

1. Отмена решения о депортации

21. 4 августа 2008 г. Федеральная миграционная служба отменила решение от 22 марта 2005 г. о том, что присутствие первого заявителя на территории Российской Федерации является нежелательным, и решение от 12 ноября 2005 г. о депортации.

22. Письмом 21 августа 2008 г. начальник местного управления Федеральной миграционной службы уведомила первого заявителя о решении от 4 августа 2008 г. Она также напомнила первому заявителю, что он незаконно проживает на территории Российской Федерации. Чтобы узаконить свое пребывание, он должен вернуться в Китай, получить российскую въездную визу и потом обратиться за разрешением на проживание. Если он не вернется на родину самостоятельно, он будет оштрафован и выдворен в Китай в административном порядке на основании статьи 18.8 Кодекса об административных правонарушениях.

2. Пересмотр заявления о разрешении на проживание

23. 23 сентября 2008 г. первый заявитель и вторая заявительница обратились в Центральный районный суд Хабаровска о пересмотре решения от 4 ноября 2004 г., оставленного без изменений 18 января 2005 г., ссылаясь на Постановление Европейского Суда от 6 декабря 2007 г.

24. 2 декабря 2008 г. Центральный районный суд Хабаровска удовлетворил их требование, отменил решение от 4 ноября 2004 г. и назначил пересмотр дела.

25. 15 декабря 2008 г. первый заявитель и вторая заявительница предъявили дополнительные требования о том, чтобы первому заявителю было выдано разрешение на проживание, а компенсация морального вреда была выплачена каждому заявителю. Они отметили, что первый заявитель и вторая заявительница действовали от своего лица и от лица их несовершеннолетних детей, третьей заявительницы и четвертого заявителя.

26. 6 февраля 2009 г. Центральный районный суд Хабаровска передал дело по подсудности в Хабаровский краевой суд. Судья отметил, что одно из основных критических указаний Европейского Суда в Постановлении от 6 декабря 2007 г. касалось невозможности рассмотрения районным судом документов, составлявших государственную тайну. Это обстоятельство лишило возможности оценки в полной мере того, действительно ли вывод о том, что первый заявитель представлял угрозу национальной безопасности, имел фактические основания, и, следовательно, действительно ли решение об отказе в разрешении на проживание было обоснованным. Судья заключил, что дело должно быть направлено в краевой суд, который, в отличие от районного суда, имел полномочия рассматривать документы, составляющие государственную тайну.

27. В ходе слушания Хабаровский краевой суд рассмотрел документы Федеральной службы безопасности, содержавшие информацию об угрозе национальной безопасности, которую предположительно представлял первый заявитель. Первый заявитель и вторая заявительница были уведомлены о содержании этих документов после того, как с них была взята подписка о неразглашении. Они ходатайствовали перед судом о вызове в качестве свидетелей и допросе информаторов спецслужб, которые обвиняли первого заявителя в подрывной деятельности. Ходатайство было отклонено.

28. 17 марта 2009 г. Хабаровский краевой суд решил, что отказ в разрешении на проживание первого заявителя был законным. Он ссылался, в частности, на подпункт 1 части 1 статьи 7 Закона о правовом положении иностранных граждан и указал следующее:

"...В случае установления компетентными органами того, что определенные действия [иностранного гражданина] создают угрозу национальной безопасности Российской Федерации или гражданам Российской Федерации, они обязаны [в соответствии с законом] уведомить местный орган Федеральной миграционной службы о [существовании такой угрозы]. [Законом] не предусмотрено, чтобы спецслужбы раскрывали сущность этой угрозы.

Процедура подготовки и рассмотрения материалов в отношении отдельного иностранного гражданина, в разрешении на временное проживание которого должно быть отказано, устанавливается [неопубликованной] Инструкцией N 0300 "Об организации работы Федеральной службы безопасности по рассмотрению материалов о выдаче разрешений на проживание иностранных граждан" от 4 декабря 2003 г.

В ходе судебного разбирательства суд рассмотрел требования Инструкции и документы, составляющие государственную тайну, которые стали основанием для отказа компетентных органов в разрешении на временное проживание гражданину Китая Лю Цзинцаю. Он установил, что Хабаровское краевое управление Федеральной службы безопасности действовало в соответствии с Инструкцией.

Суд установил, что органы безопасности выявили обстоятельства и обнаружили условия, представляющие угрозу жизненным интересам граждан, общества и государства. Компетентные органы сделали вывод о существовании обстоятельств, требующих отказа в разрешении на временное проживание в России Лю Цзинцаю на основании информации, полученной в ходе следственных действий, которые были проведены в соответствии с процедурами, установленными законодательством Российской Федерации, при исполнении их обязанностей в рамках их компетенции.

Суд принимает во внимание, что вопросы, касающиеся национальной безопасности, являются специальными, в частности, в связи с тем, что факторы, представляющие угрозу национальной безопасности, оцениваются компетентными органами на основании информации, получаемой из различных источников, включая источники, не подлежащие судебной проверке.

Кроме того, подпункт 1 части 1 статьи 7 [Закона о правовом положении иностранных граждан] не раскрывает, какие именно действия могут квалифицироваться как представляющие угрозу национальной безопасности России или ее граждан. Это означает, что компетентные органы по своему усмотрению определяют различные действия иностранного гражданина как составляющие угрозу [национальной безопасности].

Таким образом, не имеется оснований полагать, что отказ Хабаровского краевого управления Федеральной службы безопасности в разрешении на временное проживание Лю Цзинцая был незаконным.

После получения данных об отказе органов безопасности ходатайство Лю Цзинцая о разрешении на временное проживание было отклонено управлением внутренних дел Хабаровского края решением N 401 от 22 июля 2004 г., на основании подпункта 1 части 1 статьи 7 [Закона о правовом положении иностранных граждан].

Суд с учетом вышеизложенного заключает, что данное решение управления внутренних дел Хабаровского края было законным и обоснованным..."

29. Суд далее ссылался на статью 8 Конвенции и отдельные пункты Постановления от 6 декабря 2007 г., напоминая общие принципы статьи 8 Конвенции. Он указал следующее:

"С учетом того, что настоящее дело не касается постановления о выдворении Лю Цзинцая и что в ходе судебного слушания были установлены предусмотренные законом обстоятельства, требующие ограничения права гражданина Китая Лю Цзинцая на получение разрешения на временное проживание в Российской Федерации, суд не усматривает оснований для удовлетворения требований заявителей об обязании рассмотреть ходатайство Лю Цзинцая о разрешении на временное проживание и предоставить такое разрешение в соответствии с Конвенцией ООН о правах ребенка".

30. Наконец, ссылаясь на статью 8 Закона о правовом положении иностранных граждан (см. § 49 настоящего Постановления), краевой суд установил, что первый заявитель также не имел права на получение вида на жительство. Вид на жительство мог быть выдан только лицу, которое проживало на территории России в течение по крайней мере одного года на основании разрешения на временное проживание. Поскольку первый заявитель не мог получить разрешение на временное проживание, он не имел права на получение вида на жительство.

31. Краевой суд отклонил требования заявителей полностью.

32. Первый заявитель и вторая заявительница обжаловали решение в Верховный Суд Российской Федерации. Они жаловались, в частности, что им не был предоставлен доступ к документам, составляющим государственную тайну, и до них было доведено только их содержание в общих словах. Им, таким образом, было отказано в возможности оспорить обвинения, выдвинутые против первого заявителя. Они ссылались на Постановления Большой Палаты по делам "Эдвардс и Льюис против Соединенного Королевства" (Edwards and Lewis v. United Kingdom) (жалобы NN 39647/98 и 40461/98, ECHR 2004-X) и "А. и другие против Соединенного Королевства" (A. and Others v. United Kingdom) (жалоба N 3455/05, ECHR 2009-...), жалуясь, что отказ в раскрытии соответствующих доказательств нарушал их право на справедливый суд. Они также жаловались, что, отказывая первому заявителю в разрешении на проживание, национальные власти проявили неуважение к их семейной жизни.

33. Представитель местного управления Федеральной миграционной службы представил возражения на жалобу заявителей. Он утверждал, в частности, что решение об отказе в разрешении на проживание первого заявителя было законным и было принято в соответствии с порядком, установленным законом, в частности, Инструкцией N 0300. Эта инструкция и секретные материалы органов безопасности были рассмотрены краевым судом в присутствии заявителей и приложены к делу. Соответственно, заявители имели полный доступ к этим материалам.

34. 20 мая 2009 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев жалобу, оставил решение от 17 марта 2009 г. без изменения, установив, что оно было законным, обоснованным и мотивированным. Краевой суд рассмотрел материалы, представляющие государственную тайну, в присутствии заявителей. Верховный Суд Российской Федерации, таким образом, признал, что доводы компетентных органов о том, что первый заявитель представлял угрозу для национальной безопасности, были обоснованы с точки зрения фактов. При таких обстоятельствах публичный интерес пользовался абсолютным приоритетом по отношению к частным интересам, которые могли быть затронуты. Не имелось оснований для отступления от выводов краевого суда, поскольку эти выводы находились в соответствии с национальным и международным правом. Заявителям был обеспечен доступ ко всем доказательствам и материалам, и никаких других процессуальных нарушений выявлено не было. Соответственно, их право на справедливое рассмотрение дела не было нарушено.

3. Разбирательство об административном выдворении

35. 2 июня 2009 г. несколько сотрудников милиции, осуществлявших розыск первого заявителя, прибыли по месту работы второй заявительницы. Они доставили первого заявителя в ближайший отдел милиции. Сотрудник местного управления Федеральной миграционной службы составил протокол о нарушении статьи 18.8 Кодекса об административных правонарушениях и назначил первому заявителю штраф в размере 2 000 рублей. После этого первый заявитель был освобожден.

36. Заявители обжаловали постановление от 2 июня 2009 г. в Советско-Гаванском городском суде.

37. 7 июля 2009 г. Советско-Гаванский городской суд отменил постановление от 2 июня 2009 г. Он отметил, что срок давности по длящемуся административному правонарушению составлял один год с даты обнаружения правонарушения. В случае первого заявителя длящееся нарушение проживания на территории России без соответствующего разрешения впервые было установлено в декабре 2004 года. Следовательно, срок давности по данному правонарушению истек. Стороны не обжаловали данное решение, и оно вступило в силу.

38. 28 августа 2009 г. прокуратура обратилась в Хабаровский краевой суд по вопросу об отмене решения от 7 июля 2009 г. как вынесенного с нарушением закона.

39. 5 октября 2009 г. Хабаровский областной суд установил, что городской суд ошибочно истолковал и применил правовые положения относительно срока давности и что срок давности в отношении административного правонарушения первого заявителя не истек. Тем не менее Кодекс об административных правонарушениях не предусматривает порядок отмены или пересмотра решений суда, ставших окончательными. Соответственно, требование прокуратуры было отклонено.

40. 22 октября 2009 г. несколько сотрудников милиции прибыли по месту работы второй заявительницы и задержали первого заявителя. Он был доставлен в отдел милиции, где сотрудник местного управления Федеральной миграционной службы составил протокол административного правонарушения по статье 18.8 Кодекса об административных правонарушениях. Протокол был передан судье.

41. В ту же дату Советско-Гаванский городской суд установил, что первый заявитель нарушил правила пребывания в России, находясь на ее территории без разрешения на проживание. Далее он постановил:

"Доводы ответчика о том, что некоторые члены его семьи (жена и дети) проживали в Российской Федерации, рассмотрены. Установлено, что эти обстоятельства не могут служить препятствием для административного выдворения, поскольку в предыдущих решениях, перечисленных выше [решения от 17 марта и 20 мая 2009 г.], данные обстоятельства были признаны недостаточными для предоставления Лю Цзинцаю разрешения на проживание...".

42. Городской суд распорядился об административном выдворении первого заявителя и содержании его под стражей до этого момента. Он также постановил о выплате им штрафа в размере 2 000 рублей. Первый заявитель был помещен в следственный изолятор Хабаровска.

43. 25 ноября 2009 г. Хабаровский краевой суд, рассмотрев жалобу, оставил решение от 22 октября 2009 г. без изменений.

44. 27 ноября 2009 г. первый заявитель был выдворен в Китай.

II. Применимое национальное законодательство

A. Разрешения на проживание для иностранных граждан

45. До 2002 года временно проживающие иностранные граждане не были обязаны обращаться за разрешением на проживание. Их пребывание в России считалось законным в течение срока действия визы. 25 июля 2002 г. был принят Закон о правовом положении иностранных граждан. Он предусматривал требование о разрешении на проживание для иностранных граждан.

46. Иностранный гражданин, состоящий в браке с гражданином Российской Федерации, имеющим место жительства в Российской Федерации, имеет право на получение разрешения на временное проживание, имеющего трехлетний срок действия* (* Буквально: "разрешение на временное проживание может быть выдано иностранному гражданину_ состоящему в браке с гражданином Российской Федерации, имеющим место жительства в Российской Федерации" (прим. переводчика).) (пункт 1 и подпункт 4 пункта 3 статьи 6 Закона о правовом положении иностранных граждан).

47. Разрешение на временное проживание иностранному гражданину не выдается в строго определенных случаях, в частности, если данный гражданин выступает за насильственное изменение основ конституционного строя Российской Федерации, иными действиями создает угрозу безопасности Российской Федерации или граждан Российской Федерации (подпункт 1 части 1 статьи 7 Закона о правовом положении иностранных граждан). Разрешение на временное проживание также не может быть выдано в течение пяти лет после административного выдворения лица или его депортации из России (подпункт 3 части 1 статьи 7 Закона о правовом положении иностранных граждан).

48. Территориальный орган Федеральной миграционной службы (до 2006 года местный орган внутренних дел) рассматривает заявление о выдаче разрешения на временное проживание в шестимесячный срок. Он направляет запросы в органы безопасности, службу судебных приставов, налоговые органы, органы социального обеспечения, органы здравоохранения и другие заинтересованные органы, которые в двухмесячный срок со дня поступления запроса представляют информацию о наличии либо об отсутствии обстоятельств, препятствующих выдаче иностранному гражданину разрешения на временное проживание. После получения такой информации местный орган Федеральной миграционной службы решает вопрос о выдаче разрешения на временное проживание или об отказе в выдаче (пункты 4 и 5 статьи 6 Закона о правовом положении иностранных граждан).

49. В течение срока действия разрешения на временное проживание иностранному гражданину по его заявлению может быть выдан вид на жительство. До получения вида на жительство иностранный гражданин обязан прожить в Российской Федерации не менее одного года на основании разрешения на временное проживание. Вид на жительство выдается иностранному гражданину на пять лет (пункты 1-3 статьи 8 Закона о правовом положении иностранных граждан).

B. Административное выдворение иностранных граждан

50. Статья 18.8 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации предусматривает, что нарушение иностранным гражданином режима пребывания (проживания) в Российской Федерации, выразившееся в отсутствии документов, подтверждающих право на пребывание (проживание) в Российской Федерации, либо в неисполнении обязанностей по уведомлению о подтверждении своего проживания в Российской Федерации, влечет наложение административного штрафа в размере от двух до пяти тысяч рублей с административным выдворением за пределы Российской Федерации или без такового. Согласно подпункту 1 пункта 2 статьи 28.3 Кодекса протокол о правонарушении, предусмотренном статьей 18.8, составляется должностным лицом органа внутренних дел. Статья 28.8 обязывает в течение одного дня передать протокол судье или иному должностному лицу, уполномоченному рассматривать дело об административном правонарушении. Пункт 3 статьи 23.1 Кодекса предусматривает, что дела об административных правонарушениях, влекущих административное выдворение за пределы Российской Федерации, рассматриваются судьями районных судов. Пункт 1 статьи 30.1 Кодекса гарантирует право обжалования постановления по делу о правонарушении в суд или вышестоящий суд.

C. Депортация из Российской Федерации или отказ во въезде в Российскую Федерацию

51. Компетентный орган власти, такой как Министерство иностранных дел или Федеральная служба безопасности, может принять решение о нежелательности пребывания (проживания) в Российской Федерации. Такое решение может быть принято, если пребывание (проживание) иностранного гражданина или лица без гражданства, законно находящихся в Российской Федерации, создает реальную угрозу обороноспособности или безопасности государства, либо общественному порядку, либо здоровью населения и так далее. Иностранный гражданин, в отношении которого принято решение о нежелательности пребывания (проживания) в Российской Федерации, обязан выехать из Российской Федерации, а не покинувшие территорию Российской Федерации в установленный срок подлежат депортации. Это решение также является основанием для последующего отказа во въезде в Российскую Федерацию (статья 25.10 Закона о порядке выезда и въезда).

52. Въезд в Российскую Федерацию иностранному гражданину не разрешается в течение пяти лет со дня административного выдворения за пределы Российской Федерации или депортации, если в период своего предыдущего пребывания в Российской Федерации иностранный гражданин подвергался административному выдворению за пределы Российской Федерации или депортировался (пункт 2 статьи 27 Закона о порядке выезда и въезда).

D. Представительство в гражданском процессе

53. Гражданский процессуальный кодекс предусматривает, что гражданская процессуальная дееспособность принадлежит в полном объеме гражданам, достигшим 18 лет. Несовершеннолетние участвуют в гражданском процессе через родителей или опекунов (пункт 1 статьи 37 и пункт 1 статьи 52 Гражданского процессуального кодекса).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

54. Заявители жаловались на то, что отказ в предоставлении разрешения на проживание первому заявителю и его последующее административное выдворение в Китай составляли нарушение права на уважение их семейной жизни. Они ссылались на статью 8 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

55. Власти Российской Федерации полагали, что Европейский Суд не обладает юрисдикцией ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) для рассмотрения жалобы заявителей. Он уже рассматривал жалобу, поданную теми же лицами, относящуюся к тем же фактам и содержащую те же доводы. В своих дополнительных объяснениях они признали, что заявители по двум жалобам не были тождественны, но утверждали, что третья заявительница и четвертый заявитель не принимали участия в национальном разбирательстве.

56. Власти Российской Федерации также утверждали, что Постановление Европейского Суда от 6 декабря 2007 г. находилось на рассмотрении Комитета министров, который осуществлял надзор за его исполнением. Настоящее дело отличается от дела "Ассоциация против промышленного разведения животных в Швейцарии (VGT) против Швейцарии (N 2)" (Verein gegen Tierfabriken Schweiz (VgT) v. Switzerland) (N 2)) (Постановление Большой Палаты, жалоба N 32772/02, ECHR 2009-...), в котором Комитет министров прекратил надзор за исполнением Постановления Европейского Суда окончательной резолюцией. Комитет министров был уведомлен о событиях, имевших место после вынесения Европейским Судом Постановления в пользу заявителей, в частности, относительно нового этапа судебного разбирательства и нового отказа в разрешении на проживание. Данные события имели место в рамках исполнительного процесса и не влекли новых нарушений Конвенции.

57. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что в своем Постановлении от 6 декабря 2007 г. Европейский Суд установил, что в случае исполнения нового постановления о депортации первого заявителя будет допущено нарушение статьи 8 Конвенции, и обязал власти Российской Федерации уплатить заявителям 6 000 евро. Если Европейский Суд установит нарушение статьи 8 Конвенции также в настоящем деле, власти Российской Федерации будут повторно привлечены к ответственности за те же действия, которые уже повлекли их ответственность.

(b) Заявители

58. Заявители утверждали, что настоящая жалоба подана четырьмя лицами, двое из которых, третья заявительница и четвертый заявитель, не участвовали в предыдущем разбирательстве дела Европейским Судом. Таким образом, заявители двух жалоб не были одними и теми же лицами. Во-вторых, они утверждали, что настоящая жалоба затрагивала новые факты, а именно новый этап судебного разбирательства относительно отказа в разрешении на проживание первого заявителя и, в частности, его административного выдворения в Китай. Эти факты имели место после принятия Постановления от 6 декабря 2007 г. и, следовательно, не рассматривались Европейским Судом.

2. Мнение Европейского Суда

59. Европейский Суд учитывает, что ранее он уже рассматривал вопрос о том, нарушали ли статью 8 Конвенции отказ в разрешении на проживание первого заявителя и решение о его депортации. В своем Постановлении от 6 декабря 2007 г. Европейский Суд установил нарушение статьи 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лю против Российской Федерации"). После вступления в силу этого Постановления российские власти под надзором Комитета министров отменили решения, подвергнутые критике Европейским Судом, повторно рассмотрели ходатайство первого заявителя о разрешении на проживание, отклонили его со ссылкой на соображения национальной безопасности и приняли решение о его административном выдворении в Китай. Следует удостовериться в том, имеет ли Европейский Суд юрисдикцию для рассмотрения жалобы заявителей на новые события, которые имели место после вступления в силу Постановления Европейского Суда, при исполнении Постановления под надзором Комитета министров.

60. В своем недавнем Постановлении по делу "Ассоциация против промышленного разведения животных в Швейцарии (VGT) против Швейцарии (N 2)" (упоминавшемся выше) Большая Палата обобщила применимые принципы следующим образом:

"61. Европейский Суд напоминает, что выводы о нарушении в его постановлениях в существенной степени имеют деклараторный характер (см. Постановление Европейского Суда от 13 июня 1979 г. по делу "Маркс против Бельгии" (Marckx v. Belgium), § 58, Series A, N 31, Решение Европейского Суда по делу "Лайонс и другие против Соединенного Королевства" (Lyons and Others v. United Kingdom), жалоба N 15227/03, ECHR 2003-IX, и Решение Европейского Суда от 30 марта 2004 г. по делу "Крчмарж и другие против Чехии" (Krcmar and Others v. Czech Republic), жалоба N 69190/01) и что в силу статьи 46 Конвенции Высокие Договаривающиеся Стороны обязались исполнять окончательные постановления Европейского Суда по делам, сторонами которых они являются, под надзором Комитета министров (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 31 октября 1995 г. по делу "Папамихалопулос и другие против Греции" (Papamichalopoulos and Others v. Greece) (статья 50), § 34, Series A, N 330-B).

62. Функция Комитета министров в этой сфере, однако, не означает, что меры, принятые государством-ответчиком для устранения нарушения Европейского Суда, не могут порождать новый вопрос, не разрешенный постановлением (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мехеми против Франции (N 2)" (Mehemi v. France) (N 2)), жалоба N 53470/99, § 43, ECHR 2003-IV, с дополнительными отсылками на Постановление Европейского Суда от 22 апреля 1998 г. по делу "Пейо против Франции" (Pailot v. France), § 57, Reports 1998-II, Постановление Европейского Суда от 29 апреля 1998 г. по делу "Летерм против Франции" (Leterme v. France), Reports 1998-III, и Постановление Европейского Суда от 15 февраля 2000 г. по делу "Рандо против Италии" (Rando v. Italy), жалоба N 38498/97, § 17), и в качестве такового может создавать предмет новой жалобы, которая может быть рассмотрена Европейским Судом. Иными словами, Европейский Суд может принять к рассмотрению жалобу на то, что пересмотр на уровне страны в порядке исполнения одного из его постановлений может вызывать новое нарушение Конвенции (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Лайонс и другие против Соединенного Королевства", а также Решение Европейского Суда по делу "Хертель против Швейцарии" (Hertel v. Switzerland), жалоба N 3440/99, ECHR 2002-I).

63. В этом контексте следует учитывать критерии, выработанные в прецедентной практике относительно применения подпункта "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции, согласно которому жалоба признается неприемлемой, если она "является по существу аналогичной той, которая уже была рассмотрена Судом... и если она не содержит новых относящихся к делу фактов". Таким образом, Европейский Суд должен удостовериться в том, что две жалобы, представленные на его рассмотрение ассоциацией-заявителем, в существенной степени затрагивают одно и то же лицо, те же факты и тот же предмет (см. с необходимыми изменениями Решение Комиссии по правам человека от 9 января 1995 г. по делу "Паугер против Австрии" (Pauger v. Austria), жалоба N 24872/94, DR 80-A, и Решение Европейского Суда от 14 февраля 2006 г. по делу "Фолгеро и другие против Норвегии" (Folgero and Others v. Norway), жалоба N 15472/02)".

61. Европейский Суд не находит нужным рассматривать вопрос о том, относится ли настоящая жалоба к тем же лицам и тому же предмету, что и в предыдущей жалобе, поскольку полагает, что события, имевшие место после принятия его Постановления от 6 декабря 2007 г., составляют новые относящиеся к делу факты с точки зрения статьи 8 Конвенции.

62. Действительно, в Постановлении от 6 декабря 2007 г. Европейский Суд установил нарушение статьи 8 Конвенции, поскольку оспариваемые решения (а именно решение об отказе в разрешении на проживание и постановление о депортации) имели процессуальные дефекты. Во-первых, секретные материалы Федеральной службы безопасности, послужившие основой для отказа первому заявителю в разрешении на проживание, не были раскрыты в судах. Во-вторых, постановление о депортации не подлежало обжалованию в суд. Европейский Суд установил, что ни разрешение на проживание, ни разбирательство о депортации не сопровождались достаточными процессуальными гарантиями от произвола. Соответственно, депортация первого заявителя в случае ее осуществления составила бы незаконное вмешательство в права первого заявителя и второй заявительницы на уважение их семейной жизни. С учетом этого вывода Европейский Суд не стал рассматривать вопрос о том, преследовало ли вмешательство законную цель, и было ли оно "необходимым в демократическом обществе".

63. После того, как Постановление от 6 декабря 2007 г. вступило в силу, национальные решения, подвергшиеся критике Европейского Суда, были отменены, и заявление о выдаче разрешения на проживание было рассмотрено в рамках нового разбирательства. Новое разбирательство о выдаче временного разрешения на проживание повлекло новый отказ. Впоследствии против первого заявителя было возбуждено новое разбирательство на основании Кодекса об административных правонарушениях, и было принято решение о его административном выдворении. Постановление об административном выдворении было исполнено, и первый заявитель был выслан в Китай. Эти события составили новые факты, позволяющие отличать настоящую жалобу от уже рассмотренной Европейским Судом 6 декабря 2007 г.

64. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации об отсутствии у него компетенции ratione materiae для рассмотрения настоящей жалобы, поскольку Постановление от 6 декабря 2007 г. до сих пор находится на рассмотрении Комитета министров, который надзирает за его исполнением. В этой связи Европейский Суд хотел бы прежде всего напомнить, что в силу пункта 1 статьи 32 Конвенции в его ведении "находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней, которые могут быть ему переданы в случаях, предусмотренных положениями статей 33, 34, 46 и 47". Пункт 2 статьи 32 Конвенции предусматривает, что "[в] случае спора относительно компетенции Европейского Суда по конкретному делу вопрос решает сам Европейский Суд".

65. Европейский Суд напоминает, что полномочия, которыми наделен Комитет министров в силу статьи 46 Конвенции, не затрагиваются, если Европейский Суд вынужден рассматривать новые сведения в контексте новой жалобы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассоциация против промышленного разведения животных в Швейцарии (VGT) против Швейцарии", § 67). Он также отмечает, что в деле "Мехеми против Франции (N 2)" (Mehemi v. France) (N 2)) (жалоба N 53470/99, ECHR 2003-IV) он рассмотрел новую жалобу, когда его первое Постановление в отношении того же заявителя все еще находилось на рассмотрении Комитета министров в соответствии со статьей 46 Конвенции. В частности, он рассмотрел вопрос о том, соблюдали ли новые меры, принятые после вынесения его Постановления в отношении иностранца, ранее высланного из государства-ответчика, его право на уважение семейной жизни, гарантированное статьей 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мехеми против Франции (N 2)", §§ 52-56, и Резолюция DH (2009) 1, принятая Комитетом министров по этому делу). Европейский Суд, соответственно, полагает, что отсутствуют препятствия для рассмотрения жалобы заявителей на новые события, имевшие место после того, как Постановление от 6 декабря 2007 г. вступило в силу, хотя оно до сих пор находится на рассмотрении Комитета министров в соответствии со статьей 46 Конвенции.

66. Действительно, Комитет министров уполномочен, в частности, рассматривать вопрос о том, приняло ли государство-ответчик индивидуальные меры для обеспечения устранения нарушения, и поставлена ли потерпевшая сторона, насколько это возможно, в то положение, в котором она находилась до нарушения Конвенции (правило 6.2b Регламента Комитета министров о порядке надзора за исполнением постановлений Европейского Суда по правам человека и условий мировых соглашений). При этом Комитет министров учитывает усмотрение государства-ответчика в выборе мер, необходимых для исполнения постановления (там же). Следует учесть, что после вынесения Постановления от 6 декабря 2007 г. соответствующие национальные решения были отменены, и дело заявителей пересмотрено. Критика Европейского Суда была учтена в ходе нового рассмотрения дела национальными органами. Так, секретные материалы были раскрыты судам, и постановление об административном выдворении, в отличие от постановления о депортации, подвергнутого критике Европейским Судом в Постановлении от 6 декабря 2007 г., было рассмотрено судом.

67. В то же время пересмотр дела на уровне страны породил новые вопросы с точки зрения Конвенции, которые в отсутствие оценки Европейского Суда не могут быть разрешены в рамках текущего надзора Комитета министров. В частности, возникает новый вопрос о том, являлись ли адекватными и достаточными расширенные процессуальные гарантии, предоставленные заявителям при новом рассмотрении дела. Кроме того, следует удостовериться в том, преследовало ли выдворение первого заявителя из России законную цель, и было ли оно "необходимым в демократическом обществе", поскольку эти вопросы не были рассмотрены в Постановлении от 6 декабря 2007 г. и поэтому должны быть разрешены Европейским Судом в контексте настоящей жалобы.

68. Отсюда следует, что Европейский Суд имеет юрисдикцию для рассмотрения вопроса о том, вызвало ли новое судебное разбирательство, повлекшее высылку первого заявителя в Китай, новое нарушение статьи 8 Конвенции.

69. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что третья заявительница и четвертый заявитель не являлись сторонами национального разбирательства, который может быть истолкован как возражение о неисчерпании внутренних средств правовой защиты этими заявителями, Европейский Суд учитывает, что в исковом заявлении указывалось, что первый и вторая заявители действовали от своего имени и от имени своих малолетних детей, третьей заявительницы и четвертого заявителя (см. § 25 настоящего Постановления). Поскольку согласно национальному законодательству несовершеннолетние могут участвовать в гражданском процессе только через своих родителей или опекунов (см. § 53 настоящего Постановления), Европейский Суд признает, что третья заявительница и четвертый заявитель выдвигали жалобу на нарушение их права на уважение семейной жизни в соответствующих национальных органах и с соблюдением формальных требований, предусмотренных национальным законодательством.

70. С учетом вышеизложенного Европейский Суд отклоняет возражения властей Российской Федерации и находит, что эта жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что она не является явно необоснованной по любым другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Заявители

71. Заявители утверждали, что отказ в разрешении на проживание первого заявителя и его последующее административное выдворение в Китай были незаконными и не являлись "необходимыми в демократическом обществе". Во-первых, Инструкция N 0300 от 4 декабря 2003 г., которая являлась основанием для отказа Федеральной службы безопасности в согласии на предоставление разрешения на проживание и на которую национальные суды ссылались в своих решениях, не была опубликована. Во-вторых, в разрешении на проживание было отказано со ссылкой на соображения национальной безопасности. Чтобы установить угрозу национальной безопасности, национальные суды ссылались на секретные материалы Федеральной службы безопасности. Тем не менее они отказались рассмотреть какие-либо доказательства, подтверждающие информацию, содержащуюся в этих материалах, установив, что источники Федеральной службы безопасности не подлежат судебной проверке. Национальные суды также отказались проверить, действительно ли предполагаемая деятельность представляла угрозу национальной безопасности, установив, что органы безопасности имели неограниченную свободу усмотрения в данных вопросах. Таким образом, по мнению заявителей, судебное разбирательство было чрезмерно ограниченным по объему.

72. Заявители также жаловались, что в национальных судах им не был обеспечен доступ к секретным материалам Федеральной службы безопасности. Судья огласил некоторые извлечения из них. Эти извлечения, однако, были слишком обобщенными. Они не обозначили дат, когда именно действия, вменяемые первому заявителю, были совершены, или имена свидетелей. В отсутствие такой информации первый заявитель не имел возможности оспорить обвинения против него, например, сообщив о своем алиби или участвуя в перекрестном допросе свидетелей. Соответственно, заявителям не были обеспечены надлежащие процессуальные гарантии.

73. Наконец, заявители утверждали, что национальные суды не установили надлежащее равновесие между необходимостью обеспечить национальную безопасность и правом заявителей на уважение их личной жизни. В частности, они не приняли во внимание такие факторы, как длительность пребывания первого заявителя в России, природу и тяжесть правонарушений, вмененных ему в вину, его поведение и семейное положение и то обстоятельство, что у него были несовершеннолетние дети.

(b) Власти Российской Федерации

74. Власти Российской Федерации утверждали, что первому заявителю было отказано в разрешении на проживание, и он был выдворен из России в административном порядке, поскольку представлял угрозу национальной безопасности. Они отказались предоставить копии материалов из Федеральной службы безопасности, которые служили основанием для отказа в разрешении на проживание или копии протоколов судебных заседаний, утверждая, что они составляли государственную тайну. Власти Российской Федерации указали, что материалы, составляющие государственную тайну, были рассмотрены национальными судами, которые установили, что конкретные обстоятельства, требующие отказа в разрешении на проживание первому заявителю, были уже раскрыты органами безопасности. Однако источники информации органов безопасности не были предметом исследования в суде.

75. Власти Российской Федерации далее утверждали, что все документы из материалов дела были оглашены в ходе слушания в присутствии заявителей. Заявители были уведомлены, что первый заявитель обвинялся в сотрудничестве с китайскими службами разведки по сбору информации о политическом, социальном и экономическом положении в Хабаровском крае и информации о военных объектах края, а также в фотографировании морского порта, железнодорожных переездов и железнодорожных веток, ведущих в российские тихоокеанские базы. Заявители имели возможность приводить свои ответные доводы.

76. Власти Российской Федерации заключили из вышеизложенного, что административное выдворение заявителя из России было законным и пропорциональным законной цели обеспечения национальной безопасности, поскольку публичный интерес пользовался приоритетом по отношению к частным интересам заявителей. В любом случае вторая и третья заявительницы, четвертый заявитель могли свободно покинуть Россию, если бы хотели воссоединиться с первым заявителем.

2. Мнение Европейского Суда

77. Европейский Суд напоминает, что государство как субъект международного права и его международных соглашений может контролировать въезд иностранцев и их пребывание на своей территории (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда от 28 мая 1985 г. по делу "Абдулазиз, Кабалес и Балкандали против Соединенного Королевства" (Abdulaziz, Cabales and Balkandali v. United Kingdom), § 67, Series A, N 94, и Постановление Европейского Суда от 21 октября 1997 г. по делу "Бужлифа против Франции" (Boujlifa v. France), § 42, Reports of Judgments and Decisions 1997-VI). Конвенция не гарантирует права иностранца на организацию семейной жизни в конкретной стране, и для решения задачи поддержания общественного порядка участвующие страны имеют полномочия для выдворения иностранцев, совершивших преступления. Однако их решения в этой связи, поскольку они могут нарушить права, предусмотренные пунктом 1 статьи 8 Конвенции, должны соответствовать законодательству и критерию необходимости высылки в демократическом обществе, то есть быть оправданными неотложной общественной необходимостью и, в частности, соразмерными преследуемой законной цели (см. Постановление Европейского Суда от 19 февраля 1998 г. по делу "Далия против Франции" (Dalia v. France), § 52, Reports 1998-I, Постановление Европейского Суда от 26 сентября 1997 г. по делу "Мехеми против Франции" (Mehemi v. France), § 34, Reports 1997-VI, Постановление Европейского Суда по делу "Бультиф против Швейцарии" (Boultif v. Switzerland), жалоба N 54273/00, § 46, ECHR 2001-IX, и Постановление Большой Палаты по делу "Сливенко против Латвии" (Slivenko v. Latvia), жалоба N 48321/99, ECHR 2003-X, § 113).

78. Европейский Суд отмечает, что первому заявителю было отказано в разрешении на проживание в связи с соображениями национальной безопасности. Вследствие этого отказа его пребывание в России становилось незаконным. Он был признан виновным в совершении административного правонарушения - нарушении правил пребывания - и подвергся выдворению с территории России в административном порядке. Таким образом, он был разлучен со своими женой и двумя детьми, второй и третьей заявительницами и четвертым заявителем. Соответственно, отсутствуют сомнения в наличии вмешательства в право заявителей на уважение их семейной жизни, предусмотренное статьей 8 Конвенции. По сути наличие вмешательства в настоящем деле не оспаривалось сторонами.

79. Стороны не пришли к согласию относительно того, было ли вмешательство предусмотрено законом, и, в частности, соответствовало ли национальное законодательство конвенционному требованию "качества закона". Однако Европейский Суд может не разрешать этот вопрос, поскольку, независимо от законности, меры, принятые против второй заявительницы, не соответствуют необходимым стандартам в демократическом обществе по основаниям, приведенным ниже. Насколько вопросы законности могут иметь отношение к оценке пропорциональности вмешательства, они будут рассмотрены в §§ 80-96 настоящего Постановления (см. Постановление Европейского Суда по делу "Христианско-демократическая партия против Молдавии" (Christian Democratic People's Party v. Moldova, жалоба N 28793/02, § 53, ECHR 2006-II).

80. Европейский Суд готов согласиться с тем, что меры, принятые против первого заявителя, преследовали законные цели обеспечения национальной безопасности и предотвращения беспорядков и преступлений. Остается удостовериться, было ли это вмешательство пропорционально преследуемой законной цели, в частности, установили ли национальные органы справедливое равновесие между соответствующими интересами, а именно предотвращением беспорядков и преступлений и защитой национальной безопасности, с одной стороны, и правом заявителей на уважение их семейной жизни, с другой стороны.

81. Европейский Суд с озабоченностью отмечает вывод национальных судов о том, что в делах, касающихся национальной безопасности, "публичный интерес пользуется абсолютным приоритетом по отношению к частным интересам, которые могут быть затронуты" (см. § 34 настоящего Постановления). Этим утверждением национальные суды, очевидно, отказались от установления равновесия между различными интересами. Они не приняли во внимание разнообразные критерии, выработанные Европейским Судом (см. Постановление Большой Палаты по делу "Юнер против Нидерландов" (Ьner v. Netherlands), жалоба N 46410/99, §§ 57-58, ECHR 2006-XII), и уклонились от принятия стандартов, которые соответствовали бы принципам, воплощенным в статье 8 Конвенции.

82. Европейский Суд далее оценит пропорциональность вмешательства путем сопоставления интересов обеспечения национальной безопасности и предотвращения беспорядков и преступлений с правом заявителей на уважение семейной жизни.

(a) Оценка тяжести правонарушения, совершенного первым заявителем, и наличия угрозы национальной безопасности

83. Европейский Суд прежде всего отмечает, что правонарушение, за которое первый заявитель был выдворен, состояло в незаконном пребывании на территории России без действующей визы или разрешения на проживание. Данное правонарушение карается на основании Кодекса об административных правонарушениях штрафом в размере от 2 000 до 5 000 рублей (примерно от 50 до 125 евро) и возможным административным выдворением. Европейский Суд полагает, что это правонарушение не является особо тяжким (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 11 февраля 2010 г. по делу "Закаев и Сафанова против Российской Федерации" (Zakayev and Safanova v. Russia), жалоба N 11870/03, § 42* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2010.)). Далее он отмечает, что пребывание первого заявителя стало незаконным после того, как национальные органы отклонили его заявление о разрешении на проживание, ссылаясь на конфиденциальную информацию Федеральной службы безопасности о том, что первый заявитель представляет угрозу национальной безопасности.

84. Европейский Суд отмечает, что полное содержание информации Федеральной службы безопасности не было раскрыто. Решения на национальном уровне не содержат указания на то, почему первый заявитель представлял угрозу национальной безопасности, не говоря о фактах, на основании которых были сделаны соответствующие выводы. В своих объяснениях Европейскому Суду власти Российской Федерации кратко охарактеризовали обвинения компетентных органов против первого заявителя, отказавшись в то же время предоставить подтверждающие документы (см. §§ 74 и 75 настоящего Постановления).

85. Европейский Суд учитывает довод властей Российской Федерации о том, что документ компетентных органов, излагающий данные в отношении первого заявителя, был рассмотрен национальными судами, которые установили, что он содержит достаточные основания для отказа в разрешении на проживание первого заявителя в связи с угрозой национальной безопасности. Решения национальных органов в любом конкретном деле, затрагивающем угрозы национальной безопасности, относятся к тем, которые Европейский Суд затрудняется пересматривать. Учитывая свою субсидиарную роль и широкие пределы усмотрения государств в вопросах национальной безопасности, Европейский Суд согласен с тем, что каждое государство как защитник безопасности граждан может осуществлять собственную оценку фактов, известных им. Таким образом, важное значение должно придаваться решениям национальных органов и особенно национальных судов, которые находятся в лучшем положении для оценки данных о наличии угроз национальной безопасности.

86. Принцип субсидиарности, однако, не означает отказа от контроля результатов использования внутренних средств правовой защиты, иначе права, установленные Конвенцией, будут лишены всякого смысла. В этой связи Европейский Суд напоминает, что Конвенция направлена на обеспечение не теоретических или иллюзорных прав, но прав, которые являются практическими и эффективными (см. Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии (N 1)" (Scordino v. Italy) (N 1)), жалоба N 36813/97, § 192, ECHR 2006-V). Хотя национальные власти пользуются определенным усмотрением при вмешательстве в осуществление права, установленного Конвенцией, такого как в настоящем деле, процессуальные гарантии, доступные лицу, имеют особое значение при определении того, не вышло ли государство-ответчик за пределы своего усмотрения. Действительно, прецедентная практика Европейского Суда указывает, что, хотя статья 8 Конвенции не содержит никаких прямых процессуальных требований, процесс принятия решений, повлекший меры вмешательства, должен быть справедливым и таким, чтобы надлежащим образом обеспечивать уважение интересов, защищаемых статьей 8 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "Чапман против Соединенного Королевства" (Chapman v. United Kingdom), жалоба N 27238/95, § 92, ECHR 2001-I, и Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1996 г. по делу "Бакли против Соединенного Королевства" (Buckley v. United Kingdom), § 76, Reports 1996-IV).

87. Из этого следует, что до того, как согласиться с решением национальных судов о том, что заявитель представляет угрозу национальной безопасности, Европейский Суд должен рассмотреть, обеспечивало ли национальное разбирательство достаточные процессуальные гарантии. Европейский Суд напоминает, что даже если речь идет о государственной безопасности, понятия законности и верховенства права в демократическом обществе требуют, чтобы меры, влияющие на фундаментальные права человека, принимались бы в рамках некой состязательной процедуры в независимом органе государственной власти, компетентном оценивать причины принятия решения и соответствующие доказательства, при необходимости с соответствующими процессуальными ограничениями при использовании секретной информации. Частное лицо должно иметь возможность обжаловать утверждение представителя исполнительной власти о том, что речь идет о государственной безопасности. В отсутствие таких гарантий полиция или иные органы государственной власти будут иметь возможность произвольно посягать на права, защищаемые Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда от 20 июня 2002 г. по делу "Аль-Нашиф против Болгарии" (Al-Nashif v. Bulgaria), жалоба N 50963/99, §§ 123 и 124).

88. Европейский Суд полагает, что в настоящем деле заявителям не были предоставлены достаточные процессуальные гарантии. Он отмечает, во-первых, что национальные суды отказались рассматривать вопрос о том, действительно ли действия, приписываемые первому заявителю, представляли угрозу национальной безопасности, установив, что в отсутствие понятия "национальной безопасности" в национальном законодательстве органы безопасности имели неограниченную свободу усмотрения при определении того, что составляет угрозу для нее (см. § 28 настоящего Постановления). Европейский Суд признает, что понятие "национальной безопасности" не обязательно должно быть точно определено. Оно может быть действительно достаточно широким понятием с широкими пределами усмотрения органов исполнительной власти в определении того, что отвечает интересам национальной безопасности. Однако это не означает, что данное понятие может выходить за рамки его первоначального значения (см. Постановление Европейского Суда от 24 апреля 2008 г. по делу "C.G. и другие против Болгарии" (C.G. and Others v. Bulgaria), жалоба N 1365/07, § 43). Хотя оценка органами исполнительной власти того, что может представлять угрозу национальной безопасности, естественно, имеет особое значение, рассмотрение решений органов исполнительной власти судами должно предполагать возможность реагирования в делах, где применение этого понятия не имеет достаточной основы в фактах или толкование понятия "национальная безопасность" является незаконным или противоречащим общему смыслу или произвольным (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аль-Нашиф против Болгарии", § 124). В настоящем деле, однако, национальные суды не предпринимали никаких существенных попыток проверить утверждение органов исполнительной власти о том, что действия, вменяемые первому заявителю, могут угрожать национальной безопасности.

89. Во-вторых, Европейский Суд отмечает, что в национальных решениях, касавшихся отказа в разрешении на проживание первого заявителя, не имелось указания на фактические основания, по которым они принимались. Они просто ссылались на применимые правовые положения, причем некоторые из них, в частности, Инструкция N 0300, никогда не были опубликованы, а также на нераскрытую информацию, содержавшуюся в конфиденциальном отчете служб безопасности. Заслуживает внимания, что национальные суды прямо отказались проверять фактическую основу для утверждений против первого заявителя, установив, что источники органов безопасности не подлежат судебной проверке (см. § 28 настоящего Постановления). Национальные суды ограничили свое рассмотрение установлением того, что отчет компетентных органов был выполнен в соответствии с их административными полномочиями, уклонившись от осуществления независимой оценки того, действительно ли вывод о том, что заявитель представлял угрозу национальной безопасности, был обоснован фактами. Они основывали свои решения только на неподтвержденной информации, предоставленной органами безопасности, и не рассматривали другие доказательства для подтверждения или отклонения предположений в отношении первого заявителя. Национальные суды, таким образом, не рассматривали дело с критической точки зрения, а именно действительно ли органы власти могли продемонстрировать наличие особых фактов, способных послужить основанием для их утверждений о том, что первый заявитель представлял угрозу национальной безопасности. Эти элементы позволяют Европейскому Суду сделать вывод о том, что национальные суды ограничились чисто формальным рассмотрением решения об отказе в разрешении на проживание первого заявителя (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "C.G. и другие против Болгарии", §§ 46 и 47, и Постановлении Европейского Суда от 12 февраля 2009 г. по делу "Нолан и К. против Российской Федерации" (Nolan and K. v. Russia), жалоба N 2512/04, §§ 71 и 72* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2010.)).

90. Кроме того, стороны не пришли к согласию в отношении того, имели ли заявители доступ к полному тексту отчета Федеральной службы безопасности или только к определенным извлечениям. Учитывая, что власти Российской Федерации отказались предоставить копию отчета или копию протокола судебного заседания, Европейский Суд не может установить, какая часть конфиденциальных материалов была открыта для заявителей. Из объяснений сторон, однако, следует, что заявителям была предоставлена возможность ознакомиться только с отдельными частями дела, связанного с национальной безопасностью, в отношении первого заявителя. Выдвинутые против него обвинения имели общий характер и в основном сводились к тому, что он содействовал китайским спецслужбам в сборе информации о политическом, социальном и экономическом положении в Хабаровском крае, а также информации о военных объектах, расположенных в крае, и дорогах, ведущих к ним. Никакие особые указания на место и даты действий, предположительно совершенных первым заявителем, не были раскрыты заявителям, делая невозможным для них эффективно оспорить доводы компетентных органов и привести доказательства в свою пользу, например, алиби или иное толкование действий первого заявителя (см. Постановление Большой Палаты по делу "A. и другие против Соединенного Королевства" (A. and Others v. United Kingdom), жалоба N 3455/05, §§ 220-224, ECHR 2009-...).

91. Хотя Европейский Суд отмечает, что некоторые процессуальные недостатки, указанные им в Постановлении от 6 декабря 2007 г., были устранены в ходе нового рассмотрения дела заявителей, он не может не заметить, что, устраняя эти недостатки, национальные органы предпочли подход, который может считаться формальным. Например, он признает, что секретные материалы Федеральной службы безопасности были раскрыты национальным судам и по крайней мере частично заявителям. Однако анализ национальных решений показывает, что суды посчитали, что не вправе проверять фактическую основу для выводов этих материалов о том, что первый заявитель представлял угрозу национальной безопасности. Очевидно, что ввиду общего характера предположений в отношении первого заявителя заявители не имели возможности эффективно оспорить их. Европейский Суд, следовательно, полагает, что, хотя в ходе нового рассмотрения их дела заявители имели определенные гарантии против произвола, эти гарантии были неадекватными и недостаточными, чтобы удовлетворять требованиям статьи 8 Конвенции.

92. Учитывая, что национальное судебное разбирательство не имело достаточных процессуальных гарантий, Европейский Суд не может признать законным решение национальных судов о том, что первый заявитель представлял угрозу национальной безопасности.

(b) Оценка степени семейных связей первого заявителя в России

93. С публичным интересом защиты национальной безопасности и предотвращения беспорядков и преступлений должно было быть уравновешено право заявителей на уважение их семейной жизни.

94. Существенно в этой связи, что первый заявитель и вторая заявительница поженились в 1994 году и имели двоих детей. В течение всего этого времени, кроме периода с 1996 по 2001 год, первый заявитель проживал в России вместе с женой и детьми. Европейский Суд придает особое значение прочности семейных связей первого заявителя в России и трудностям, с которыми его семья столкнется, если они переедут в Китай. Европейский Суд учитывает то обстоятельство, что вторая и третья заявительницы, четвертый заявитель являлись гражданами России, родились в России и прожили в ней всю свою жизнь. Они никогда не жили в Китае и не имели никаких связей с этой страной. Даже притом, что в деле отсутствует указание на то, говорят ли они по-китайски, несомненно, что им будет трудно наладить свою жизнь в Китае, если они последуют за первым заявителем. Их переселение будет означать для них радикальный переворот, особенно для третьей заявительницы и четвертого заявителя, возраст которых не способствует быстрому приспособлению, поскольку они уже посещают школу в России. Семья первого заявителя может, конечно, продолжать поддерживать с ним почтовую или телефонную связь, и они могут время от времени посещать его в Китае, однако нарушение их права на уважение их семейной жизни не может недооцениваться. Также существенно, что согласно российскому законодательству первый заявитель может утратить право на повторный въезд в Россию в течение пяти лет после его административного выдворения (см. §§ 47 и 52 настоящего Постановления).

95. Национальные суды не придали значения этим обстоятельствам в ходе процедур предоставления разрешения на пребывание или административного выдворения. Соответственно, разбирательство на национальном уровне не предоставило возможности национальным судам рассмотреть вопрос о том, являлось ли выдворение первого заявителя в Китай пропорциональным в значении пункта 2 статьи 8 Конвенции преследуемым законным целям. Первый заявитель был выдворен в Китай в отсутствие возможности рассмотрения судом вопроса о пропорциональности меры, и, таким образом, он был лишен надлежащих процессуальных гарантий, предусмотренных статьей 8 Конвенции (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 13 мая 2008 г. по делу "МакКенн против Соединенного Королевства" (McCann v. United Kingdom), жалоба N 19009/04, §§ 52-55).

(c) Вывод

96. Из вышеизложенного следует, что отказ в разрешении на проживание первого заявителя и последующее его выдворение в Китай не имели надлежащих процессуальных гарантий и не являлись "необходимыми в демократическом обществе". Учитывая, что правонарушение, совершенное первым заявителем, было незначительным, что наличие угрозы национальной безопасности не было убедительно установлено и что, с другой стороны, семейные связи первого заявителя в России были прочными, Европейский Суд находит, что его административное выдворение из России не было пропорциональным преследуемым законным целям.

97. Следовательно, в настоящем деле имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

98. Заявители жаловались на то, что судебное разбирательство по их делу было ограниченным, поскольку национальные суды не были уполномочены для проверки источников информации Федеральной службы безопасности. Кроме того, заявители были уведомлены в общих чертах только об обвинениях против первого заявителя и не имели возможности оспаривать их. Они ссылались на статью 13 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

99. Европейский Суд напоминает, что в иммиграционных делах при наличии доказуемой жалобы о том, что выдворение может нарушить право иностранца на уважение семейной жизни, статья 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции требует, чтобы государства-ответчики предоставляли соответствующим лицам эффективную возможность оспаривать высылку или отказ в разрешении на пребывание и обеспечивали рассмотрение данных вопросов с соблюдением процессуальных гарантий и тщательностью соответствующим национальным органом, предоставляющим надлежащие гарантии независимости и беспристрастности. Несмотря на то, что было выдвинуто предположение об угрозе национальной безопасности, гарантии эффективного средства правовой защиты требуют как минимум, чтобы компетентная апелляционная инстанция была уведомлена об основаниях решения о высылке, даже если эти основания не подлежат разглашению. Национальный орган должен быть уполномочен отклонить утверждения органа исполнительной власти о существовании угрозы национальной безопасности, если он находит его произвольным или неразумным. Должна существовать определенная форма состязательного разбирательства, при необходимости с участием специального представителя, имеющего допуск к вопросам безопасности. Кроме того, должен быть рассмотрен вопрос о том, нарушит ли применяемая мера право лица на уважение семейной жизни и если да, установлено ли справедливое равновесие между публичным и частным интересами (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "C.G. и другие против Болгарии", §§ 56 и 57).

100. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле жалоба на нарушение статьи 13 Конвенции во многом совпадает с процессуальными аспектами статьи 8 Конвенции. Учитывая, что жалоба на основании статьи 13 Конвенции касается некоторых вопросов, рассмотренных на основании статьи 8 Конвенции, она должна быть объявлена приемлемой. Однако, учитывая вышеизложенный вывод о нарушении статьи 8 Конвенции, Европейский Суд не усматривает необходимости в обособленном рассмотрении этих вопросов на основании статьи 13 Конвенции.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

101. Наконец, Европейский Суд рассмотрел иные доводы, приведенные заявителями. Принимая во внимание представленные материалы, и насколько предмет жалобы относится к его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в нем признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

102. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

103. Заявители требовали 3 000 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

104. Власти Российской Федерации утверждали, что это требование является чрезмерным и необоснованным. Установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией.

105. Европейский Суд полагает, что заявители должны были испытывать страдания и разочарование в результате административного выдворения первого заявителя из России в нарушение статьи 8 Конвенции. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает, что страдания и разочарование заявителей не могут быть компенсированы только установлением факта нарушения. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителям совместно 1 800 евро, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

106. Заявители не требовали возмещения судебных расходов и издержек. Соответственно, не имеется оснований присуждать им какие-либо суммы в этой части.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

107. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) признал единогласно жалобу в части предполагаемого нарушения права заявителей на уважение семейной жизни и отсутствия эффективного средства правовой защиты приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил шестью голосами - "за" и одним - "против", что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

3) постановил единогласно, что отсутствует необходимость рассмотрения жалобы на нарушение статьи 13 Конвенции;

4) постановил шестью голосами - "за" и одним - "против", что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям совместно 1 800 евро (одну тысячу восемьсот евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 26 июля 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 статьи 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается несовпадающее особое мнение судьи Анатолия Ковлера.

Несовпадающее особое мнение судьи Анатолия Ковлера

В предыдущем деле "Лю против Российской Федерации" (Liu v. Russia) (жалоба N 42086/05, Постановление Европейского Суда от 6 декабря 2007 г.) я без колебаний голосовал в пользу вывода о том, что в случае исполнения постановления о депортации первого заявителя будет допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции. Основная причина заключалась в том, что постановление о депортации первого заявителя не сопровождалось достаточными гарантиями против произвола. Уклонение государственных органов от раскрытия соответствующей информации судам лишило последних возможности оценить, имело ли заключение о том, что Лю представлял угрозу для национальной безопасности, разумную основу в фактах.

Отмена постановления о депортации после вступления в силу Постановления Европейского Суда и повторное рассмотрение заявления о выдаче разрешения на проживание с достаточными процессуальными гарантиями в корне изменили ситуацию первого заявителя и обеспечили достаточные гарантии против произвола, хотя исход нового разбирательства был неблагоприятен для него.

Европейский Суд неоднократно напоминал, что любое вмешательство в право лица на уважение его личной и семейной жизни составляет нарушение статьи 8 Конвенции, если не установлено, что оно "предусмотрено законом", преследовало законную цель или цели, перечисленные в пункте 2, и было "необходимым в демократическом обществе" в том смысле, что являлось пропорциональным целям, которых должно было достичь (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Сливенко против Латвии" (Slivenko v. Latvia), жалоба N 48321/99, § 99, ECHR 2003-X). Европейский Суд подтверждает в этом деле, что государство как субъект международного права и во исполнение своих договорных обязательств вправе контролировать въезд иностранцев на свою территорию и их проживание там. Он также напоминает, что решения в этой сфере должны, насколько они могут составлять вмешательство в право, гарантированное пунктом 1 статьи 8 Конвенции, быть предусмотренными законом и необходимыми в демократическом обществе, то есть оправданными неотложной общественной необходимостью и, в частности, пропорциональными преследуемой законной цели (см. § 77 Постановления с дополнительными отсылками).

A. Было ли вмешательство "предусмотрено законом"

Национальные органы основали свои решения на двух правовых нормах, а именно на подпункте 1 части 1 статьи 7 Закона о правовом положении иностранных граждан, который предусматривает, что в разрешении на проживание может быть отказано, если иностранный гражданин представляет угрозу для безопасности Российской Федерации или ее граждан, и на статье 18.8 Кодекса об административных правонарушениях, которая предусматривает, что иностранный гражданин, проживающий в отсутствие документов, подтверждающих право на пребывание в Российской Федерации, может быть подвергнут административному выдворению за пределы Российской Федерации. Таким образом, отказ в предоставлении первому заявителю разрешения на проживание и решение об административном выдворении имели основу в национальном законодательстве.

Европейский Суд последовательно указывал, что выражение "предусмотрено законом" не только требует, чтобы оспариваемая мера имела основу в национальном законодательстве, но и подразумевает качество данного закона и требует, чтобы он был доступным для заинтересованных лиц и был сформулирован с достаточной точностью, чтобы позволить предвидеть последствия данного действия - при необходимости с помощью соответствующей консультации - в степени, разумной при данных обстоятельствах. Закон должен быть достаточно ясным и давать адекватное указание на то, при каких обстоятельствах и при каких условиях органы власти вправе прибегнуть к оспариваемым мерам. Кроме того, национальное законодательство должно предусматривать меры правовой защиты от произвольного вмешательства органов власти в права, гарантированные Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лупса против Румынии" (Lupsa v. Romania, жалоба N 10337/04, §§ 32 и 34, ECHR 2006-VII, Постановление Европейского Суда от 20 июня 2002 г. по делу "Аль-Нашиф против Болгарии" (Al-Nashif v. Bulgaria, жалоба N 50963/99, § 119, и Постановление Европейского Суда по делу "Мейлоун против Соединенного Королевства" (Malone v. United Kingdom), §§ 67 и 68, Series A, N 82).

Закон о правовом положении иностранных граждан и Кодекс об административных правонарушениях были официально опубликованы и доступны для заявителей. Они определяют обстоятельства, при которых заявление о разрешении на проживание может быть отклонено, и принято решение об административном выдворении. В частности, данные законы предусматривают, что подобные меры могут быть приняты против иностранного гражданина, если он представляет угрозу для национальной безопасности или незаконно проживает в России. Закон о правовом положении иностранных граждан также предусматривает, что органы безопасности должны информировать орган власти, ответственный за выдачу разрешений на проживание, о любых известных им обстоятельствах, которые являются основанием для отказа в разрешении на проживание. Хотя Инструкция N 0300 "Об организации работы Федеральной службы безопасности по рассмотрению материалов о выдаче разрешений на проживание иностранных граждан" не была опубликована, этот факт не является достаточным, чтобы национальное законодательство могло считаться недоступным или непредсказуемым. Инструкция представляется чисто техническим документом, описывающим внутреннюю организацию работы органов безопасности, и не наделяет их новыми полномочиями по сравнению с теми, которые предусмотрены общедоступным Законом о правовом положении иностранных граждан. Соответственно, Европейский Суд имел основания полагать, что применимые российские нормы были достаточно доступными, чтобы удовлетворять требованиям пункта 2 статьи 8 Конвенции.

Кроме того, Закон о правовом положении иностранных граждан оставляет властям широкие пределы усмотрения при определении того, какие действия составляют угрозу национальной безопасности. Однако закон, допускающий дискрецию, сам по себе не является несовместимым с требованием "предсказуемости" (см. Постановление Европейского Суда от 24 марта 1988 г. по делу "Олссон против Швеции" (Olsson v. Sweden) (N 1), § 61, Series A, N 130). Это требование не обязывает государства устанавливать правовые нормы, подробно описывающие поведение, которое может повлечь принятие решения о депортации лица по мотивам национальной безопасности. В то же время противоречило бы верховенству права, одному из основных принципов демократического общества, воплощенному в Конвенции, если бы правовая дискреция, предоставленная исполнительной власти, выражалась бы в неограниченных полномочиях. Следовательно, закон должен предусматривать достаточные процессуальные гарантии, обеспечивающие использование дискреции исполнительной властью без злоупотребления (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аль-Нашиф против Болгарии", §§ 121-124).

Вопрос о процессуальных гарантиях против злоупотребления в соответствии с конвенционным требованием о "качестве закона" частично совпадает с аналогичными вопросами, рассматриваемыми в рамках процесса принятия решений посредством критерия пропорциональности в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции.

B. Преследовало ли вмешательство законную цель

Европейский Суд согласился с доводом властей Российской Федерации о том, что меры, принятые против первого заявителя, преследовали законные цели защиты национальной безопасности и предотвращения беспорядков и преступлений (см. § 80 Постановления), но в то же время, вопреки этому выводу, заключил, что национальные суды уклонились от установления равновесия между различными затронутыми интересами (см. § 81).

C. Являлось ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе"

При оценке вопроса необходимости Европейский Суд мог учесть различные критерии, выдвинутые в Постановлении Большой Палаты по делу "Юнер против Нидерландов" (Ьner v. Netherlands), жалоба N 46410/99, §§ 57-58, 2006-XII* (* Ранее источник указывался как ECHR 2006-XII (прим. переводчика).)).

Европейский Суд прежде всего отмечает, что правонарушение, за которое был выслан первый заявитель, заключалось в незаконном проживании в России в отсутствие действительной визы или разрешения на проживание (см. § 83 Постановления). Он также отмечает, что проживание первого заявителя стало незаконным после того, как национальные органы отклонили его ходатайство о выдаче разрешения на проживание, ссылаясь на конфиденциальную информацию Федеральной службы безопасности о том, что представляет угрозу для национальной безопасности.

В этой связи существенное значение имеет то, что в настоящем деле вопрос о наличии угрозы национальной безопасности рассматривался судами страны в двух инстанциях, а именно Хабаровским краевым судом и Верховным Судом Российской Федерации. При новом рассмотрении дела заявителей процессуальные недостатки, указанные в Постановлении Европейского Суда от 6 декабря 2007 г., были устранены. В частности, секретные материалы Федеральной службы безопасности были раскрыты национальным судам. Решающее значение имеет то, что судьи могли ознакомиться с конфиденциальными материалами органов безопасности и имели полномочия для отмены решения об отказе в разрешении на проживание первому заявителю, если они полагали, что решение является незаконным. Также существенно, что заявители присутствовали на слушании, уведомлялись о содержании конфиденциальных документов после того, как обязались не разглашать эту информацию и имели возможность представить свою позицию в суде.

Поскольку решение об отказе в разрешении на проживание первого заявителя являлось предметом состязательного разбирательства в независимых национальных судах, уполномоченных рассматривать мотивы решения и соответствующие доказательства, и заявители имели возможность оспаривать утверждение органа безопасности о том, что первый заявитель представляет угрозу национальной безопасности, очевидно, что в настоящем деле были обеспечены достаточные процессуальные гарантии.

Право заявителей на уважение их семейной жизни было уравновешено с существенными публичными интересами защиты национальной безопасности и предотвращения беспорядков и преступлений. Следует признать, что отказ в предоставлении разрешения на проживание первому заявителю и его последующее административное выдворение в Китай заметно затронули его отношения с женой и детьми. Действительно, вторая и третья заявительницы, четвертый заявитель могли столкнуться с некоторыми сложностями и неудобствами при переезде в Китай. В любом случае, даже если они не пожелали бы последовать за первым заявителем в Китай, ничто не мешало детям в сопровождении их матери посещать первого заявителя в этой стране, насколько позволит их финансовая ситуация. Кроме того, регулярные контакты между заявителями могли обеспечивать почта и телефонные разговоры.

При таких обстоятельствах трудно заключить, что национальные органы государства-ответчика действовали произвольно или иным образом вышли за пределы своего усмотрения при разрешении вопроса о высылке первого заявителя. Ввиду важности затронутых публичных интересов и широких пределов усмотрения, которыми пользуются государства в вопросах национальной безопасности, я полагаю, что высылка первого заявителя должна рассматриваться как оправданная и что, несмотря на возникшие последствия для его отношений с женой и детьми, она не может считаться непропорциональной законной цели защиты национальной безопасности. Иными словами, отказ в предоставлении разрешения на проживание первого заявителя и его последующее административное выдворение из России установили справедливое равновесие между затронутыми интересами и могли разумно считаться "необходимыми" в значении пункта 2 статьи 8 Конвенции.

Наконец, ввиду того факта, что в Постановлении от 6 декабря 2007 г. Европейский Суд присудил первому заявителю и второй заявительнице совместно 6 000 евро в качестве компенсации морального вреда, вывод о нарушении в связи с практически тем же вопросом во втором деле являлся бы достаточным сам по себе.