Постановление Европейского Суда по правам человека от 3 ноября 2011 г. Дело "Александра Дмитриева (Aleksandra Dmitriyeva) против Российской Федерации" (жалоба N 9390/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Александра Дмитриева (Aleksandra Dmitriyeva)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 9390/05)

Постановление Суда

Страсбург, 3 ноября 2011 г.

По делу "Александра Дмитриева против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 11 октября 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 9390/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Александрой Петровной Дмитриевой (далее - заявительница) 26 января 2005 г.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. В отношении событий 8 и 10 декабря 2001 г. заявительница утверждала, что сотрудники милиции избили и незаконно задержали ее, вторглись в занимаемую ею часть квартиры против ее воли. Она также жаловалась на отсутствие эффективного расследования предполагаемого жестокого обращения со стороны властей.

4. 12 января 2010 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница родилась в 1946 году и проживает в Санкт-Петербурге.

6. Заявительница, ее муж и сын проживают в квартире, в которой живут еще две семьи. Она имеет ряд заболеваний кожи, почек и щитовидной железы и является инвалидом второй группы в соответствии с российским законодательством.

7. В апреле 2001 года сын заявительницы предположительно избил Бо., члена одной из семей, проживавших в той же квартире. Бо. пожаловался в милицию на побои. 1 октября 2002 г. сын заявительницы в этой связи был осужден за групповую драку в общественном месте и приговорен к шести месяцам лишения свободы условно.

A. Происшествие 8 декабря 2001 г.

8. Около 17.00 8 декабря 2001 г. участковый инспектор K. и сотрудник милиции С., заместитель начальника 28-го отдела Управления внутренних дел по Центральному району Санкт-Петербурга (далее - РОВД), прибыли в квартиру заявительницы, чтобы вызвать ее сына на допрос. В это время он еще не являлся подозреваемым или обвиняемым. Бо. впустил сотрудников в квартиру, и они увидели, как сын заявительницы входит в свою комнату и закрывает за собой дверь.

9. Заявительница преградила дорогу к двери комнаты сына. С. объяснил причины своего прихода, но заявительница попросил их уйти. Как утверждал С., заявительница словесно оскорбляла его и несколько раз ударила его кулаком в грудь. Заявительница не согласилась с этим и утверждала, что только преградила доступ к двери, но никого не оскорбляла и не била.

10. Соседи заявительницы, которые присутствовали при происшествии, позднее подтвердили, что заявительница использовала оскорбительные выражения и пыталась ударить С.

11. K. затем покинул здание, чтобы помешать сыну заявительницы скрыться через окно, а С. остался в квартире и обратился в милицию с просьбой о подкреплении. Через некоторое время сотрудники Ш., Д.Б. и M. прибыли в квартиру заявительницы. С. приказал им доставить заявительницу в отдел милиции за оскорбление сотрудника милиции, находящегося при исполнении служебных обязанностей.

12. Как утверждает заявительница, и это отмечалось в показаниях ее соседей, данных во время последующего расследования, после этого сотрудники милиции силой открыли дверь комнаты сына заявительницы, вошли в нее и через какое-то время вывели его из квартиры и посадили в автомобиль.

13. Как утверждал C., он попросил заявительницу надеть зимнюю одежду, но заявительница отказалась. Затем Ш. и M. взяли заявительницу под руки, вывели из квартиры и посадили в автомобиль. Заявительница оказывала сопротивление.

14. Заявительница утверждала, что, пока она находилась в квартире, один из сотрудников милиции повалил ее на пол, схватил за руки и выволок из квартиры. Он тащил ее через два лестничных марша в машину. Она отрицала, что имела возможность надеть зимнюю одежду.

15. Как утверждает заявительница, на улице было -10°C. Сын заявительницы был посажен в тот же автомобиль. Милиция доставила их в помещение РОВД и заперла в камеры для административно-задержанных лиц.

16. Через какое-то время муж заявительницы принес ей теплые вещи. В составленном после происшествия протоколе об административном правонарушении в виде мелкого хулиганства, предусмотренном статьей 158 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях, указывалось, что заявительница использовала "нецензурную брань в общественном месте". Протокол содержал сведения о личности заявительницы и времени происшествия, но не сообщалось, принято ли какое-либо решение в связи с предполагаемым нарушением, была ли заявительница заключена под стражу или была освобождена. Заявительница подтвердила, что видела копию протокола в отделе милиции.

17. Власти Российской Федерации не предоставили Европейскому Суду материалов, относящихся к административному делу заявительницы, пояснив, что они были уничтожены после истечения срока хранения таких документов в феврале 2003 года, апреле 2005 года и апреле 2007 года. Они не предоставили конкретных сведений относительно существования протокола о задержании заявительницы.

18. Как утверждает заявительница, она провела примерно 20 часов в камере для административно-задержанных лиц в РОВД. Она не получала питания, не пользовалась медицинской помощью и не имела возможности спать, поскольку отсутствовали кровать или постельные принадлежности. Из-за травмы копчика она могла все это время только стоять прямо. Неясно, составлялись ли протоколы о содержании заявительницы под стражей.

19. Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствовали стандартные правила относительно условий такого содержания под стражей, камера заявительницы была оборудована деревянной скамьей, заявительница не жаловалась на состояние ее здоровья и что власти не препятствовали третьим лицам, таким как родственники, в передаче продуктов питания заявительнице.

20. Заявительница была освобождена 9 декабря 2001 г., около 13.00, без доставления к судье или какого-либо допроса. В ту же дату заявительница была осмотрена врачом, который зафиксировал синяк на копчике заявительницы. Врач конкретно указал, что синяк мог образоваться вследствие имевшего место не менее одного раза воздействия тупого предмета механическим образом, аналогичного удару, и он "мог быть причинен при падении на плоскую поверхность или волочении по полу или по лестнице".

21. Административное разбирательство против заявительницы и ее сына по обвинению в мелком хулиганстве было впоследствии прекращено.

22. Власти Российской Федерации не оспаривали последовательность событий, связанных с задержанием и освобождением заявительницы.

B. Уголовное расследование

1. Первый этап расследования

23. 12 декабря 2001 г. заявительница просила прокурора возбудить уголовное дело против сотрудников милиции C., K. и сотрудника милиции, которые тащили ее из квартиры в автомобиль. В своем заявлении она особо упомянула незаконное вторжение сотрудников милиции в квартиру и жилище семьи заявительницы, причиненные ей побои и последующее незаконное задержание и заключение под стражу. В заявлении подробно описывались условия ее содержания под стражей. 28 января 2002 г. помощник прокурора Центрального района Санкт-Петербурга Ц. отказал в возбуждении уголовного дела. Заявительница не предоставила Европейскому Суду копию этого постановления.

24. 8 февраля 2002 г. M., надзирающий прокурор Прокуратуры Санкт-Петербурга, возбудила уголовное дело против C. на основании жалобы заявительницы на незаконные действия C. Она указала, что:

"...[Постановление от 28 января 2002 г.] являлось незаконным и подлежит отмене в части действий сотрудников милиции.

Так, [действующее законодательство] действительно наделяет сотрудников милиции правом входить беспрепятственно в жилые помещения частных лиц. Однако это право предоставлено только при преследовании лиц, подозреваемых в совершении преступлений. В настоящем деле [сын заявительницы] не являлся подозреваемым в значении [уголовно-процессуального законодательства страны], уголовное дело против него было возбуждено позже, что было точно известно сотрудникам милиции K. и C. Кроме того, в нарушение указанной правовой нормы, обязывающей милицию сообщать обо всех подобных случаях прокурору в течение 24 часов, этого не было сделано.

Незаконные действия [данных] сотрудников милиции в значительной степени обусловили последующие действия [заявительницы], которые были неоправданно расценены сотрудниками милиции как мелкое хулиганство. Умысел [заявительницы] в этой ситуации был направлен на защиту своего сына, а не на нарушение общественного порядка. Как ранее указывалось в [предыдущем решении прокуратуры], действия [заявительницы] не составляли [правонарушения в виде оскорбления должностного лица]... поскольку соответствующие действия не являлись законными...".

Прокурор решила, что заявительница была незаконно доставлена в отдел милиции и заключена под стражу. Прокурор постановила возбудить уголовное дело, но по каким-то причинам прямо не отменила постановление от 28 января 2002 г.

25. 14 марта 2002 г. была проведена экспертиза состояния здоровья заявительницы. Эксперт отметил, что у заявительницы был синяк на копчике, который, в частности, мог быть следствием ее волочения по лестнице 8 декабря 2001 г.

26. Следователь Ч. прокуратуры Центрального района Санкт-Петербурга, который вел уголовное дело против C., собрал следующие доказательства. Он допросил C., который сказал, что во время происшествия в квартире заявительницы она словесно оскорбляла его и несколько раз ударила и что он был вынужден вызвать подкрепление и доставить заявительницу в отдел милиции. К моменту происшествия C. не знал об инвалидности заявительницы.

27. Следователь также допросил K., который сообщил, что занимался расследованием дела о причинении Бо. побоев сыном заявительницы. 8 декабря 2001 г., узнав, что сын заявительницы находится дома, он прибыл туда вместе с сотрудником C., чтобы позвать его на допрос в милицию. Они встретили заявительницу в квартире, и она стала словесно оскорблять их и выталкивать C. из квартиры. Соседи заявительницы являлись свидетелями происшествия. Затем K. покинул здание и видел, как прибыло подкрепление. Ш. и M. поднялись наверх и вскоре спустились, ведя заявительницу за руки к автомобилю.

28. Ш. рассказал следователю, что 8 декабря 2001 г. он прибыл в квартиру заявительницы. Он видел, как заявительница ругалась на С. и толкала его. Затем C. приказал доставить заявительницу в милицию. Он и другой сотрудник милиции взяли ее под руки и вывели из квартиры к автомобилю. При этом заявительница сопротивлялась.

29. Следователь допросил соседей заявительницы Бо. и C., которые сказали, что видели, как она оскорбляла и пыталась ударить сотрудника C. Они сообщили, что два сотрудника милиции отвели заявительницу в автомобиль, несмотря на ее сопротивление. Соседи также дали показания о том, что сотрудники милиции силой открыли дверь в комнату сына заявительницы и вошли в нее, несмотря на возражения заявительницы.

30. Прохожая Л. рассказала следователю, что видела двоих сотрудников милиции, ведущих женщину от многоквартирного дома к автомобилю. Женщина сопротивлялась и кричала. Она была "осторожно посажена в автомобиль".

31. Заявительница сообщила следователю, что в квартире сотрудник милиции бил ее так сильно, что она упала на пол. Он взял ее за запястье и потащил по полу из квартиры. Она самостоятельно вышла из дома к автомобилю.

32. С учетом вышеизложенных доказательств следователь заключил, что C., распорядившись о доставлении заявительницы в отдел милиции, действовал законно. Соответственно, 8 июня 2002 г. он вынес постановление о прекращении уголовного дела против C.

2. Второй этап расследования

33. 1 июля 2002 г. заместитель прокурора Б.С. из прокуратуры Центрального района Санкт-Петербурга отменил постановление от 8 июня 2002 г. и направил на новое рассмотрение жалобу заявительницы на предполагаемые незаконные действия C.

34. 21 октября 2002 г. следователь прокуратуры Центрального района Санкт-Петербурга прекратил уголовное дело против C. Он указал, что C. действовал законно и не превысил своих должностных полномочий. Следователь также установил, что заявительница оскорбляла C. и несколько раз ударила его в грудь, и, соответственно, она подлежала ответственности за насильственные действия против сотрудника, находящегося при исполнении обязанностей. Он выделил в отдельное производство уголовное дело по факту действий заявительницы в отношении сотрудника милиции. 28 апреля 2003 г. уголовное дело против заявительницы в этом отношении было прекращено за отсутствием доказательств.

3. Третий этап расследования

35. 17 февраля 2003 г. заместитель прокурора Б.С. из прокуратуры Санкт-Петербурга отменил постановление от 21 октября 2002 г. и направил жалобу заявительницы на дополнительное расследование.

36. 3 апреля 2003 г. следователь A.Ш. из прокуратуры Центрального района Санкт-Петербурга прекратил уголовное дело. Следователь установил, что синяк у заявительницы образовался вследствие ее активного сопротивления законным действиям сотрудников милиции. По дороге к автомобилю заявительница пыталась держаться за косяк двери, перила лестницы и металлический забор на улице и подгибала ноги так, что сотрудникам милиции приходилось ее нести. Следователь полагал, что доставление заявительницы в отдел милиции оправдывалось необходимостью привлечения ее к ответственности за нарушение общественного порядка. Следователь заключил, что отсутствуют доказательства превышения полномочий C. Следователь также отметил, что милиция составила протокол об административном правонарушении заявительницы и что она задержала заявительницу с целью ее доставления к судье, правомочному разрешить вопрос о вине заявительницы в совершении административного правонарушения в соответствии с действующим законодательством.

4. Четвертый этап расследования

37. 30 декабря 2003 г. заместитель прокурора Ж. из прокуратуры Санкт-Петербурга отменил постановление от 3 апреля 2003 г. и передал дело на дополнительное расследование в другую прокуратуру. Прокурор отметил, что не установлены с достаточной определенностью обстоятельства происшествия с участием заявительницы и сотрудников милиции в связи с противоречивостью показаний свидетелей. В постановлении прокурор упомянул протокол административного задержания заявительницы в милиции, но отметил противоречия в данных о начале течения срока содержания заявительницы под стражей, а также указал, что время освобождения заявительницы вообще не было зафиксировано. Он полагал необходимым назначение комплексной медицинской экспертизы заявительницы и отметил неудовлетворительность расследования, проведенного до сих пор.

38. 18 февраля 2004 г. следователь прокуратуры Адмиралтейского района Санкт-Петербурга прекратил уголовное дело против C. Он решил, что постановление от 8 февраля 2002 г. не отменило постановление от 28 января 2002 г., и первоначальное постановление остается в силе. Таким образом, возбуждение уголовного дела в то время, когда имелось действующее решение о его прекращении, являлось незаконным. Следователь указал в своем постановлении, что, вторгаясь в квартиру против воли владельца и обязывая сотрудников милиции доставить заявительницу в отдел милиции, C. действовал незаконно. Он также отметил, что сотрудник Ш. вывел заявительницу из квартиры. Как указал следователь, заявительница содержалась в отделе милиции на основе рапортов сотрудников милиции, а именно B., Ш. и M.

5. Пятый этап расследования

39. 31 марта 2004 г. заместитель прокурора A.Ж. из Прокуратуры Санкт-Петербурга отменил постановление от 18 февраля 2004 г. в связи с неадекватностью расследования и направил дело на дополнительное рассмотрение.

40. 31 мая 2004 г. следователь Ж. из прокуратуры Адмиралтейского района Санкт-Петербурга прекратил уголовное дело против C. Следователь указал, что невозможно достоверно установить обстоятельства происшествия с участием заявительницы и сотрудников милиции из-за противоречивости свидетельских показаний. Он отметил, что C. незаконно проник в квартиру против воли заявительницы и отдал незаконное распоряжение о ее доставлении в отдел милиции. Следователь также добавил, что C. нарушил права заявительницы, поскольку он не проверил, являлось ли законным ее содержание в отделе милиции в течение более чем трех часов. Следователь также утверждал, что возбуждение уголовного дела в момент, когда постановление от 28 января 2002 г. о прекращении уголовного дела являлось действующим, было незаконным, и все доказательства, собранные в ходе дальнейшего расследования, являлись недопустимыми. Сын заявительницы обжаловал постановление в суде от имени заявительницы.

41. 17 февраля 2005 г. Смольнинский районный суд г. Санкт-Петербурга рассмотрел жалобу заявительницы на постановление следователя от 31 мая 2004 г. и отклонил ее. Суд согласился с выводом следователя о том, что возбуждение уголовного дела в момент, когда постановление от 28 января 2002 г. о прекращении уголовного дела являлось действующим, было незаконным, и все доказательства, собранные в ходе дальнейшего расследования, являлись недопустимыми. Заявительница подала жалобу. 7 апреля 2005 г. Санкт-Петербургский городской суд отклонил жалобу заявительницы.

6. Шестой этап расследования

42. 2 июня 2004 г. заместитель прокурора A.Ж. из Прокуратуры Санкт-Петербурга отменил постановление от 8 февраля 2002 г. о возбуждении уголовного дела. 2 июня 2004 г. заместитель прокурора отменил постановление от 28 января 2002 г. о прекращении уголовного дела и направил дело на новое расследование.

43. 11 июня 2004 г. заместитель прокурора K. из прокуратуры Центрального района Санкт-Петербурга прекратил уголовное дело против C. Заместитель прокурора отметил, что сотрудники милиции Ш. и M. взяли заявительницу под руки и вывели ее из квартиры. Он заключил, что сотрудники милиции действовали законно во время происшествия, спровоцированного заявительницей и ее сыном. Заместитель прокурора также упомянул тот факт, что время освобождения заявительницы из отдела милиции не было зафиксировано, и добавил, что материалы проверки по административному разбирательству против заявительницы и ее сына, а именно протоколы об административных правонарушениях, были уничтожены. При вынесении постановления прокурор не ссылался на конкретные доказательства, новые или старые. Сын заявительницы обжаловал это постановление в суде от ее имени.

44. 1 ноября 2004 г. Смольнинский районный суд Санкт-Петербурга отклонил жалобу на постановление от 11 июня 2004 г. Суд отметил, что:

"...дана оценка показаний всех лиц, допрошенных по делу, события описаны в постановлении [от 11 июня 2004 г.] в хронологическом порядке и не противоречат доказательствам, содержащимся в материалах проверки... представленных суду. Показания сотрудников милиции Ш., B., K. и C. о том, что они не совершали незаконных действий в отношении Дмитриевой и что конфликт был спровоцирован [заявительницей], которая не подчинилась законным требованиям сотрудников милиции, также подтверждены показаниями свидетельницы Л. ...".

Заявительница обжаловала решение.

45. 27 января 2005 г. Санкт-Петербургский городской суд отклонил жалобу заявительницы.

II. Применимое национальное законодательство

46. Пункт 18 статьи 11 Закона о милиции 1991 года наделял милицию правом входить беспрепятственно в жилые и иные помещения при преследовании лиц, подозреваемых в совершении преступлений, либо при наличии достаточных данных полагать, что там совершено или совершается преступление, произошел несчастный случай, а также для обеспечения личной безопасности граждан и общественной безопасности при стихийных бедствиях, катастрофах, авариях, эпидемиях, эпизоотиях и массовых беспорядках. Обо всех случаях проникновения в жилище против воли проживающих в нем граждан милиция должна была уведомлять прокурора незамедлительно, но не позднее 24 часов.

47. Согласно статье 158 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях 1984 года, действовавшей в период, относящийся к обстоятельствам дела, наказывалось мелкое хулиганство, а именно нецензурная брань в общественных местах и другие подобные действия, нарушающие общественный порядок и спокойствие граждан. Статья 238 Кодекса предусматривала, что нарушитель может быть доставлен в милицию в целях составления протокола об административном правонарушении при невозможности составить его на месте. Статья 240 устанавливала, что об административном задержании составляется протокол. В соответствии со статьей 242 административное задержание лица, совершившего административное правонарушение, может длиться не более трех часов. Однако лица, совершившие мелкое хулиганство, могли быть задержаны до рассмотрения дела народным судьей или начальником органа внутренних дел.

III. Применимые международные документы

48. Соответствующие извлечения из 2-го Общего доклада (CPT/Inf (92) 3), подготовленного Европейским комитетом по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП), устанавливают следующее:

"...42. Содержание под стражей в полиции в принципе занимает относительно короткий срок... Тем не менее определенные элементарные требования в отношении материального обеспечения должны выполняться.

Все полицейские камеры должны иметь достаточную площадь для такого количества лиц, которое в ней обычно размещается, соответствующее освещение (то есть достаточное для чтения, исключая периоды сна) и вентиляцию. Желательно, чтобы в камерах было естественное освещение. Кроме того, камеры должны быть оборудованы средствами отдыха (например, прикрепленные к полу стул или скамейка), а лица, вынужденные оставаться под стражей ночью, должны быть обеспечены чистым матрасом и одеялами.

Лицам, содержащимся в камерах полиции, следует разрешить отправлять естественные потребности в чистых и приличных условиях и обеспечить соответствующие условия для мытья. Питание должно предоставляться ежедневно в соответствующее время, включая один полноценный прием пищи (то есть нечто более существенное, чем бутерброд).

43. Вопрос о том, что можно считать разумным размером камеры (или любого другого помещения для содержания задержанного/заключенного) в полиции, является сложным. Для такой оценки следует принять во внимание многие факторы. Однако делегации Комитета сочли необходимым дать примерные рекомендации в этом вопросе. В настоящее время при оценке камер в полицейских участках, предназначенных для одиночного содержания в течение нескольких часов, используется следующий критерий (рассматриваемый скорее в качестве желательного, чем минимально необходимого): около 7 кв. м, 2 м или более от стены до стены, с высотой потолка 2,5 м...".

ЕКПП повторил вышеизложенные заключения в своем 12-м Общем докладе (CPT/Inf (2002) 15, § 47).

49. В разделе доклада в адрес властей Российской Федерации в связи с посещением Российской Федерации ЕКПП со 2 по 17 декабря 2001 г. (CPT/Inf(2003) 30), касающегося условий содержания под стражей в камерах для административно-задержанных лиц отделов внутренних дел, ЕКПП указал следующее:

"...25. Аналогично ситуации, выявленной в ходе предыдущих посещений, ни одно из районных управлений внутренних дел (РУВД) и местных подразделений Министерства внутренних дел не было оборудовано для круглосуточного пребывания, несмотря на это, делегация установила, что иногда в таких учреждениях люди содержатся круглые сутки... Камеры, осмотренные делегацией, были совершенно неприемлемыми для длительного периода содержания под стражей: они были темными, недостаточно вентилируемыми, грязными и обычно лишенными какой-либо мебели за исключением скамьи. Лица, содержавшиеся там круглосуточно, не обеспечивались матрасами или одеялами. Кроме того, законодательство не предусматривает обеспечение задержанных питанием и питьевой водой, существуют проблемы с доступом к туалету.

ЕКПП напоминает рекомендации, изложенные в его докладе в связи с посещением 1999 года (cм. пункт 27 документа CPT (2000) 7), о том, что условия содержания в камерах для административно-задержанных лиц в РУВД и местных подразделениях Министерства внутренних дел должны быть приведены в соответствие с приказом Министерства внутренних дел N 170/1993 об общих условиях и регулировании содержания под стражей в камерах временного содержания* (* Возможно, имеется в виду приказ "О мерах по совершенствованию деятельности дежурных частей органов внутренних дел" (прим. переводчика).). Камеры, не соответствующие требованиям данного приказа, не должны использоваться.

ЕКПП также напоминает рекомендацию, данную во время предыдущих посещений, о том, что камеры для административно-задержанных лиц не должны использоваться для размещения заключенных на срок более трех часов...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части предполагаемого жестокого обращения во время задержания и отсутствия расследования происшествия

50. Заявительница жаловалась со ссылкой на происшествие 8 декабря 2001 г., что ее повалил на пол и вытащил из квартиры и по лестнице сотрудник милиции и что власти уклонились от надлежащего расследования этого события. Европейский Суд рассмотрит эти доводы с точки зрения статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Приемлемость жалобы

51. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

52. Власти Российской Федерации оспорили версию событий, изложенную заявительницей, и утверждали, что сотрудники милиции действовали законно и соразмерно. Происшествие тщательно расследовалось, и национальные власти установили, что утверждения заявительницы о жестоком обращении являлись необоснованными.

53. Заявительница не согласилась с ними и поддержала свою жалобу. Она, в частности, ссылалась на медицинские документы, в которых упоминались ее травмы, и на различные недостатки расследования, и настаивала на первоначальной версии данного происшествия.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Предполагаемое жестокое обращение во время задержания

54. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции абсолютно исключает пытку и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение. Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка этого минимума зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы. Европейский Суд рассматривал обращение в качестве "бесчеловечного", в частности, если оно было умышленным, продолжалось непрерывно в течение нескольких часов и причинило реальные телесные повреждения или интенсивные физические и нравственные страдания, а также в качестве "унижающего достоинство", если оно вызывало в потерпевшем чувства страха, тоски и неполноценности, способные оскорбить и унизить его. Для оценки наказания или обращения в качестве "бесчеловечного" или "унижающего достоинство" испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного обращения или наказания. Вопрос о том, ставило ли обращение целью унизить или оскорбить жертву, должен приниматься во внимание, но отсутствие такой цели не является решающим фактором, исключающим применение статьи 3 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 119-120, ECHR 2000-IV).

55. Кроме того, утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения", однако учитывает, что доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", § 121). Если рассматриваемые события в целом или в бульшей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей.

56. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью предоставить достаточные и убедительные объяснения (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), § 34, Series A, N 336, и Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII). Европейский Суд также напоминает, что, хотя он учитывает субсидиарный характер своей функции и проявляет осторожность в принятии на себя роли суда первой инстанции, устанавливающего факты, тем не менее он не связан выводами национальных судов и может отходить от них, если это представляется неизбежным при обстоятельствах конкретного дела (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 16 декабря 1992 г. по делу "Эдвардс против Соединенного Королевства" (Edwards v. United Kingdom), § 34, Series A, N 247-B, см. также Постановление Европейского Суда от 21 февраля 2002 г. по делу "Матьяр против Турции" (Matyar v. Turkey), жалоба N 23423/94, § 108, и Постановление Европейского Суда от 22 апреля 1992 г. по делу "Видал против Бельгии" (Vidal v. Belgium), §§ 33 и 34, Series A, N 235-B).

57. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что стороны не оспаривали, что в ходе визита сотрудников милиции в квартиру, в которой проживала заявительница, 8 декабря 2001 г., она преградила им проход в коридоре, после чего она была принудительно доставлена в милицейский автомобиль, находившийся на улице. Остается определить, действительно ли заявительница была просто выведена из квартиры, как утверждали власти Российской Федерации, или ее повалили на пол и потащили вниз по лестнице, как сообщает заявительница. Таким образом, следует установить, достигло ли обжалуемое жестокое обращение минимального уровня суровости в значении статьи 3 Конвенции.

58. В связи с предыдущим вопросом Европейский Суд учитывает, что стороны не оспаривали действительность медицинского заключения, составленного 9 декабря 2001 г., сразу после освобождения заявительницы, которое подтвердило наличие кровоподтека на копчике заявительницы (см. §§ 20 и 25 настоящего Постановления). Утверждения заявительницы о жестоком обращении в этой связи были рассмотрены и отклонены национальными властями в ходе уголовного расследования происшествия 8 декабря 2001 г., которое было прекращено постановлением от 11 июня 2004 г. (см. § 43 настоящего Постановления). Это постановление было оставлено без изменения национальными судами двух инстанций 1 ноября 2004 г. и 27 января 2005 г. соответственно (см. §§ 44 и 45 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд учитывает, что власти страны в основном игнорировали медицинские данные, содержащиеся в этом заключении и, если не считать постановления от 3 апреля 2003 г., которое было позднее отменено (см. § 36 настоящего Постановления), не делали серьезных попыток установить подробно соответствующие фактические обстоятельства (см. §§ 26-32, 34, 36, 38, 40 и 43 настоящего Постановления). Вместе с тем материалы дела или доводы сторон не позволяют предположить, что описанные в заключении травмы были причинены до задержания заявительницы 8 декабря 2001 г. или после ее освобождения на следующий день. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что удовлетворительные и убедительные объяснения происхождения травм заявительницы не были получены или не выдвинуты на уровне страны или в разбирательстве дела Европейским Судом. Не предрешая вопрос об уголовной ответственности предполагаемых виновников данных действий, Европейский Суд заключает, что власти Российской Федерации не исполнили обязанности доказывания и что не было удовлетворительно установлено, что версия происшествия, изложенная заявительницей, была неточна или ошибочна.

59. Соответственно, Европейский Суд принимает описание событий 8 декабря 2001 г., изложенное заявительницей.

60. Кроме того, с учетом всех обстоятельств обращения как такового, его физических и нравственных последствий, состояния здоровья заявительницы и ее возраста Европейский Суд заключает, что это жестокое обращение составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции.

61. Следовательно, имело место нарушение материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции в части способа задержания заявительницы и ее доставления в милицейский автомобиль 8 декабря 2001 г.

(b) Предполагаемое уклонение от проведения эффективного расследования

62. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с доказуемой жалобой на серьезное жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, эта статья во взаимосвязи с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции" косвенно подразумевает требование о проведении эффективного официального расследования. Как и расследование в деле о нарушении статьи 2 Конвенции, такое расследование должно быть способно привести к выяснению обстоятельств дела и наказанию виновных. В противном случае общий правовой запрет пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения был бы, несмотря на свою фундаментальную важность, неэффективным на практике, и представители государства могли бы в некоторых случаях фактически безнаказанно нарушать права лиц, находящихся под их контролем (см. Постановление Европейского Суда от 15 февраля 2007 г. по делу "Ясар против "бывшей Югославской Республики Македония"" (Jasar v. former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N 69908/01, § 55, Постановление Европейского Суда от 2 ноября 2006 г. по делу "Матко против Словении" (Matko v. Slovenia), жалоба N 43393/98, § 84, Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, § 102, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", § 131).

63. Минимальный стандарт эффективности в соответствии с прецедентными нормами Европейского Суда также включает требования того, чтобы расследование было независимым, беспристрастным и открытым для общественного контроля, и чтобы компетентные органы действовали с особой тщательностью и быстротой (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Исаева и другие против Российской Федерации" (Isayeva and Others v. Russia), жалобы NN 57947/00-57949/00, §§ 208-213* (* Иногда также упоминается как "Исаева, Юсупова и Базаева против Российской Федерации" (Isayeva, Yusupova and Bazayeva v. Russia). Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N I/2005.), и Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00, § 67, ECHR 2006-...* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)).

64. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд учитывает, что стороны не оспаривали действительность медицинского заключения, составленного 9 декабря 2001 г., почти сразу после освобождения заявительницы, и подтверждавшего наличие кровоподтека на копчике заявительницы. Утверждения заявительницы, которые были подробными и последовательными на всем протяжении национального разбирательства и разбирательства дела Европейским Судом, по крайней мере, в некоторой части подкреплялись медицинской справкой, фиксирующей травму. Сами национальные власти неоднократно признавали наличие серьезных сомнений в законности задержания и заключения под стражу заявительницы и в ответ на ее жалобу возбудили в этой связи уголовное дело (см. §§ 23, 24 и 38 настоящего Постановления). Следовательно, они были обязаны провести эффективное расследование утверждений заявительницы относительно жестокого обращения до ее задержания и в части жалобы на боль и страдания вследствие содержания в камере с травмой копчика (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 2005 г. по делу "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia), жалоба N 5140/02, §§ 69-70* (* Там же. N 3/2006.)), удовлетворяющее требованиям статьи 3 Конвенции.

65. В этой связи Европейский Суд принимает к сведению, что органы преследования, которые были осведомлены о жестоком обращении с заявительницей и последующем содержании под стражей, провели предварительное следствие, которое не повлекло уголовного преследования. Жалобы заявительницы впоследствии рассматривались национальными судами двух инстанций (см. §§ 43-45 настоящего Постановления). По мнению Европейского Суда, вопрос, следовательно, заключается не в том, было ли расследование, поскольку стороны не оспаривали, что оно было, но в том, проводилось ли оно тщательно, проявляли ли власти решимость установить и преследовать виновных, и, соответственно, было ли расследование "эффективным".

66. Европейский Суд напоминает, что заявительница полностью зависела от прокурора в сборе доказательств, необходимых для подтверждения ее жалобы. Прокурор обладал полномочиями для ведения допроса сотрудников милиции и назначения их медицинского обследования, вызова свидетелей, посещения места происшествия, получения заключений экспертизы и принятия других значимых мер в целях установления правдивости версии заявительницы. Европейский Суд далее оценит тщательность расследования. В этой связи Европейский Суд принимает во внимание ряд существенных недостатков, способных умалить его достоверность и эффективность.

67. Во-первых, Европейский Суд удивлен тем фактом, что даже при том, что заявительница жаловалась на действия нескольких сотрудников милиции, включая C., K., M. и Ш., из которых двое последних непосредственно участвовали в столкновении, в рамках которого заявительницу предположительно повалили на пол и вытащили из квартиры, уголовное дело было возбуждено только против C. (см. § 23 настоящего Постановления). Европейский Суд находит, что этот недостаток коренным образом подорвал расследование, выведя из поля зрения применение предположительно избыточной силы конкретными действиями сотрудников Ш. и M. и сосредоточив внимание на общем руководстве операцией со стороны C. В то же время Европейский Суд учитывает, что следственный орган игнорировал утверждения заявительницы относительно неприемлемых условий ее содержания в камере для административно-задержанных лиц.

68. Во-вторых, Европейский Суд принимает во внимание, что первоначальные свидетельские показания, полученные следствием, содержали множество противоречий, которые подлежали устранению путем тщательного сопоставления этих доказательств в отношении конкретных подробностей или, возможно, реконструкций. Было важно провести эту процедуру как можно скорее, пока воспоминания о происшедшем были еще свежими, а также в целях избежания утраты контакта со свидетелями. Как признавал сам следственный орган (см. §§ 37 и 40 настоящего Постановления), необходимые действия не были проведены по истечении более чем двух лет, а фактически они не проведены на уровне страны до сих пор (см. § 62 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд учитывает важную роль, которую следственные допросы играют в получении точной и достоверной информации от подозреваемых, свидетелей и потерпевших и, наконец, в установлении истины по расследуемому вопросу. Наблюдение поведения подозреваемых, свидетелей и потерпевших во время допроса и оценка доказательной силы их показаний составляют существенную часть следственного процесса.

69. В-третьих, Европейский Суд отмечает, что 2 июня 2004 г. все предыдущие следственные действия были отменены и признаны недействительными в связи с нарушением национального процессуального законодательства на начальной стадии расследования. В результате утраченные доказательства не были восстановлены, поскольку, по-видимому, постановление от 11 июня 2004 г. не ссылалось на какие-либо доказательства, собранные после этой даты (см. § 43 настоящего Постановления).

70. Наконец, Европейский Суд выражает сожаление относительно общего качества окончательного юридического решения, которое подвело итоги расследования (см. § 43 настоящего Постановления). В дополнение к прежним и, вероятно, неустраненным недостаткам, которыми оно было омрачено, оно не только не было основано на доказательствах, но и не установило фактических обстоятельств дела и не оценило соразмерность применения силы сотрудниками милиции.

71. С учетом вышеизложенных упущений российских властей Европейский Суд полагает, что расследование, проведенное по жалобам заявительницы на жестокое обращение, было неэффективным и недостаточным.

72. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте в части уклонения властей от надлежащего расследования обстоятельств задержания заявительницы и жестокого обращения с нею.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявительницы под стражей

73. Заявительница жаловалась на то, что ее содержание под стражей в течение примерно 20 часов в камере для административно-задержанных лиц РОВД 8 и 9 декабря 2001 г. было несовместимо со статьей 3 Конвенции, поскольку она получила травму, спала на полу и не получала питания или воды.

A. Приемлемость жалобы

74. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

75. Что касается содержания заявительницы в камере для временно задержанных лиц, власти Российской Федерации утверждали, что на уровне страны отсутствовали конкретные правила, устанавливающие стандарты подобного содержания. Они также отмечали, что данная камера была оборудована деревянной скамьей, что заявительница не жаловалась на состояние здоровья ответственному сотруднику милиции в течение всего периода нахождения в камере и что власти не препятствовали третьим лицам, таким как родственники, приносить собственное питание заявительнице.

76. Заявительница не согласилась с этим и поддержала свою жалобу.

2. Мнение Европейского Суда

77. Европейский Суд принимает к сведению, что единственная версия условий содержания заявительницы в отделе милиции представлена ею. Европейский Суд напоминает, что конвенционное разбирательство, такое как в настоящем деле, не во всех случаях характеризуется строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio* (* Affirmanti incumbit probatio (лат.) - принцип, согласно которому доказывание возлагается на утверждающего.), так как в некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей жалобу со стороны заявителя. Непредставление государством-ответчиком подобной информации без убедительного объяснения причин может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Оzkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, § 426).

78. В настоящем деле национальные власти имели возможность расследовать условия содержания под стражей в камерах отдела милиции, в частности, путем проверки на месте или допроса сотрудников милиции или иных свидетелей (см. §§ 64-75 настоящего Постановления). Однако их объяснения не содержат конкретной информации по этому вопросу помимо признания, в отсутствие ссылки на конкретные источники, того факта, что условия такого содержания не были урегулированы законодательством, что заявительница не получала питания от милиции, что камера имела скамью и что заявительница могла обратиться за медицинской помощью, но не сделала этого (см. § 18 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не предложили убедительного объяснения уклонению от представления относимой информации.

79. Ввиду этих обстоятельств Европейский Суд рассмотрит существо жалобы на основе объяснений заявительницы.

80. Европейский Суд отмечает, что 8-9 декабря 2001 г. заявительница содержалась в камере в помещении Управления внутренних дел Центрального района Санкт-Петербурга в течение примерно 20 часов. В это время она не получала питания или воды и не могла пользоваться туалетом.

81. Европейский Суд напоминает, что им устанавливалось нарушение статьи 3 Конвенции в деле, в котором заявитель содержался в течение 24 часов в камере для административно-задержанных лиц отдела милиции без питания и воды и в отсутствие неограниченного доступа к туалету. Он также отмечает, что неудовлетворительные условия содержания под стражей усугубляли душевную тоску, вызванную незаконным характером содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 2005 г. по делу "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia), жалоба N 5140/02, § 67* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2006.), и Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Щебет против Российской Федерации" (Shchebet v. Russia), жалоба N 16074/07, §§ 85-96* (* Там же. N 5/2009.)). Кроме того, в недавно рассмотренном деле Европейский Суд пришел к выводу о том, что сам факт содержания заявителя под стражей в течение трех месяцев в учреждении, рассчитанном лишь на краткосрочное содержание под стражей, содержит признаки нарушения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 июля 2006 г. по делу "Кая против Греции" (Kaja v. Greece), жалоба N 32927/03, §§ 49-50).

82. Описание заявительницы совпадает с выводами ЕКПП, который осматривал различные камеры для административно-задержанных, расположенные в различных отделах милиции России, в том же году. ЕКПП, в частности, установил, что законодательство не обязывало обеспечивать заключенных питанием и питьевой водой и что доступ к туалету был затруднителен. Он полагал, что подобные камеры были совершенно неприемлемыми для длительных периодов содержания (см. §§ 48-49 настоящего Постановления). В связи с этим Европейский Суд хотел бы подчеркнуть, что он находит неприемлемым содержание лица под стражей в условиях, в которых законодательство не обеспечивает его основных потребностей (см. Постановление Европейского Суда от 24 января 2008 г. по делу "Риад и Идиаб против Бельгии" (Riad and Idiab v. Belgium), жалобы NN 29787/03 и 29810/03, § 106, ECHR 2008-... (извлечения)).

83. Действительно, в настоящем деле не имеется признаков намерения унизить или оскорбить заявительницу. Тем не менее Европейский Суд напоминает, что отсутствие такого позитивного намерения не может исключать установление нарушения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, § 45* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005.), и Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §§ 70-72, ECHR 2001-III). Даже в отсутствие вины милиционеров следует подчеркнуть, что государства-ответчики несут конвенционную ответственность за любые действия государственных органов, поскольку все дела, рассматриваемые Европейским Судом, затрагивают международно-правовую ответственность государства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Новоселов против Российской Федерации", и Постановление Европейского Суда от 20 марта 1997 г. по делу "Луканов против Болгарии" (Lukanov v. Bulgaria), § 40, Reports 1997-II).

84. Европейский Суд учитывает, что заявительница содержалась всю ночь с поврежденным копчиком в камере, непригодной для ночного пребывания, в отсутствие питания и воды. Эти неудовлетворительные условия усилили душевную тоску, вызванную произвольным характером ее содержания под стражей (см. §§ 94-97 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что заявительница подверглась бесчеловечному обращению, несовместимому со статьей 3 Конвенции.

85. Соответственно, Европейский Суд находит, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявительницы под стражей 8 и 9 декабря 2001 г.

III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

86. Заявительница жаловалась на то, что ее задержание и содержание под стражей в течение примерно 20 часов 8 и 9 декабря 2001 г. являлись незаконными и произвольными. Она ссылалась на статью 5 Конвенции, которая в соответствующей части предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче...".

A. Приемлемость жалобы

87. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

88. Власти Российской Федерации оспаривали доводы заявительницы, утверждая, что следственные органы и национальные суды рассмотрели различные аспекты настоящей жалобы и заключили, что содержание заявительницы под стражей являлось законным и полностью отвечало национальным правовым требованиям. Они, в частности, ссылались на статьи 241 и 242 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях 1984 года, которые рассматривали мелкое хулиганство как административное правонарушение, наказываемое административным арестом на срок до 15 суток, и утверждали, что в соответствии с действовавшим порядком сотрудникам милиции требовалось доставить заявительницу к судье или задержать заявительницу, чтобы пресечь ее незаконное поведение. Власти Российской Федерации не могли предоставить документы о задержании заявительницы, последующем заключении под стражу и освобождении, объясняя это истечением сроков хранения данных документов.

89. Заявительница не согласилась с этим и поддержала свою первоначальную позицию.

2. Мнение Европейского Суда

90. Европейский Суд, во-первых, учитывает неоспоренный факт того, что общая длительность содержания заявительницы в отделе милиции составила примерно 20 часов от задержания заявительницы примерно в 17.00 8 декабря 2001 г. и до ее освобождения 9 декабря 2001 г., примерно в 13.00 (см. §§ 8-15, 20 и 22 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не оспаривали применимость статьи 5 Конвенции к ситуации заявительницы, и Европейский Суд учитывает сделанные ранее выводы о том, что заявительница была задержана в своей квартире, затем принудительно доставлена в милицейский автомобиль, а потом - в отдел милиции. Ввиду вышеизложенных обстоятельств Европейский Суд находит, что задержание и последующее содержание под стражей заявительницы составляло лишение свободы в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гиллан и Кинтон против Соединенного Королевства" (Gillan and Quinton v. United Kingdom), жалоба N 4158/05, § 57, ECHR 2010,... (извлечения), и Постановление Европейского Суда от 24 июня 2008 г. по делу "Фока против Турции" (Foka v. Turkey), жалоба N 28940/95, §§ 74-79).

91. Европейский Суд далее учитывает, что лишение свободы заявительницы не охватывалось подпунктами "a", "d"-"f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Оно также не охватывалось подпунктом "b" в отсутствие данных о несоблюдении заявительницей вынесенного в соответствии с законом решения суда или любого обязательства, предписанного законом. Остается определить, относится ли лишение заявительницы свободы к сфере действия подпункта "с".

92. В этой связи существенно, что объяснение задержания и последующего содержания под стражей заявительницы, представленное государством-ответчиком в разбирательстве дела Европейским Судом, а именно необходимость доставления заявительницы к компетентному судье для рассмотрения административного дела или пресечения ее незаконного поведения, не согласуется с исходом уголовно-правовой проверки происшествия 8-9 декабря 2001 г., который в окончательной версии указывал на отказ заявительницы подчиниться законным требованиям сотрудников милиции (см. § 44 настоящего Постановления). Европейский Суд также принимает к сведению, что на каждом последующем этапе расследования происшествия 8 декабря 2001 г. компетентные органы выдвигали новые объяснения действий сотрудников милиции, притом что предыдущая версия молчаливо игнорировалась или прямо отбрасывалась.

93. Так, в своих первоначальных показаниях сотрудник милиции C. ссылался на необходимость доставить заявительницу в отдел милиции за оскорбление сотрудников милиции, находящихся при исполнении служебных обязанностей" (см. §§ 11 и 26 настоящего Постановления). В постановлении от 21 октября 2002 г. следователь заключил, что усматривалась необходимость расследовать насильственные действия против сотрудников милиции, предположительно совершенные заявительницей (см. § 34 настоящего Постановления). Следователь позднее упомянул необходимость наказания заявительницы за нарушение общественного порядка (см. § 36 настоящего Постановления), и наконец в своих последних двух постановлениях от 11 июня и 1 ноября 2004 г. власти объяснили задержание законной реакцией на провокацию заявительницы (см. § 43 настоящего Постановления) или реакцией на отказ подчиниться законным требованиям сотрудников милиции (см. § 44 настоящего Постановления). С учетом ранее высказанных оговорок Европейского Суда относительно общей неудовлетворительности расследования (см. § 77-85 настоящего Постановления) и того факта, что заявительница не была предана суду, не говоря о признании виновности (см. §§ 17, 20 и 34 настоящего Постановления) в связи с какими-либо действиями, Европейский Суд находит, что точная мотивация задержания и последующего содержания заявительницы под стражей не была отражена в разбирательствах на уровне страны. Таким образом, он испытывает колебания в безоговорочном принятии последней версии властей Российской Федерации и находит необходимым рассмотреть ее подробно.

94. Обращаясь к обстоятельствам задержания и последующего содержания под стражей заявительницы, Европейский Суд учитывает, что объяснение властей Российской Федерации явно противоречит последовательности событий и не подтверждается предоставленными документами.

95. Европейский Суд отмечает, что государство-ответчик не предоставило никаких документов, подтверждающих задержание и последующее содержание под стражей заявительницы, объясняя это уничтожением соответствующих документов в связи с истечением срока их хранения. Кроме того, они признали, что национальные органы не оформили освобождение заявительницы. Европейский Суд напоминает, что отсутствие протокола задержания и заключения под стражу с указанием ряда сведений, таких как дата, время и место содержания под стражей, имя задержанного, причины задержания и имя лица, которое его произвело, должно рассматриваться как несовместимое с требованием законности и самой целью статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации", § 87). Европейский Суд ранее отмечал, что утрата протоколов способна лишить заявителя возможности эффективного обжалования его задержания и заключения под стражу (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 2010 г. по делу "Борис Попов против Российской Федерации" (Boris Popov v. Russia), жалоба N 23284/04, §§ 74-75* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2011.)). Именно это произошло в настоящем деле, в котором уничтожение соответствующих протоколов явно затруднило продолжающееся уголовное расследование на национальном уровне, такая утрата особо упоминалась следственными органами и подвергалась ими критике (см. § 43 настоящего Постановления), законность содержания заявительницы под стражей ставилась ими под сомнение (см. §§ 24 и 38 настоящего Постановления). Хранение соответствующих протоколов, по крайней мере, в течение следствия являлось обязанностью национальных органов, поэтому за отсутствие протокола задержания заявительницы несут ответственность национальные органы.

96. Европейский Суд напоминает, что материалы дела не содержат документов относительно задержания заявительницы, и власти Российской Федерации признали, что ее содержание под стражей оставалось незадокументированным, по крайней мере, что касается ее освобождения (см. §§ 16 и 17 настоящего Постановления). Заявительница не была доставлена к судье после ее задержания (см. §§ 16-22 настоящего Постановления), не привлекалась к ответственности милицейским органом (см. § 16 настоящего Постановления), и отсутствовала необходимость доставления заявительницы в отдел милиции для составления протокола, поскольку соответствующий протокол мог быть составлен на месте (см. § 47 настоящего Постановления). В то же время власти Российской Федерации не смогли предоставить доказательств того, что милиция возбудила надлежащее административное разбирательство против заявительницы в связи с происшествием 8 декабря 2001 г. При таких обстоятельствах Европейский Суд не может принять изложенную властями Российской Федерации версию задержания и содержания под стражей заявительницы и находит, что задержание заявительницы не было "произведено с тем, чтобы [она] предстала перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения", и оно не могло считаться необходимым для "предотвращения совершения ею правонарушения или помешать ей скрыться после его совершения" в значении подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

97. Отсюда следует, что задержание заявительницы не преследовало какую-либо законную цель, предусмотренную пунктом 1 статьи 5 Конвенции, и, соответственно, противоречило этому положению. Таким образом, имело место нарушение данной статьи.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

98. Заявительница также жаловалась на то, что сотрудники милиции вторглись в ее жилое помещение против ее воли и вошли в комнату сына в нарушение национального законодательства. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения статьи 8 Конвенции, которая в соответствующих частях предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение... его жилища...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы

99. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

100. Власти Российской Федерации оспорили доводы заявительницы. Они утверждали, что сотрудники милиции действовали в соответствии с национальным законодательством и что они пришли к заявительнице с целью вручения повестки ее сыну. Сотрудников милиции впустил на общую территорию квартиры сосед заявительницы B. Они не вторгались в частные помещения, принадлежащие заявительнице или ее семье.

101. Заявительница не согласилась с этим, указав, что сотрудники милиции вошли в жилое помещение семьи, взломав дверь в комнату сына. Она также утверждала, что действующее законодательство обязывало сотрудников милиции уведомить компетентного прокурора о таких действиях в течение 24 часов, что ими исполнено не было.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Имело ли место вмешательство в права заявительницы, гарантированные статьей 8 Конвенции

102. Европейский Суд принимает к сведению, что стороны в основном не оспаривали, что сотрудники милиции зашли на общую территорию квартиры, в которой проживала заявительница, по приглашению ее соседа Бо. Однако стороны не пришли к согласию относительно того, действительно ли сотрудники милиции вошли в личное жилое помещение заявительницы и ее семьи или они оставались на общей территории квартиры. В этой связи Европейский Суд учитывает, что окончательное решение, содержавшее выводы расследования, обошло молчанием этот пункт, тогда как допрошенные очевидцы в основном подтвердили версию происшествия, изложенную заявительницей, а именно, что после доставления заявительницы в милицейский автомобиль сотрудники милиции вынудили открыть дверь в комнату сына заявительницы и через какое-то время увели и его (см. §§ 12 и 29 настоящего Постановления).

103. С учетом изложенных ранее оговорок относительно общего качества расследования и того факта, что в своих объяснениях власти Российской Федерации не ссылались на какие-либо конкретные доказательства, которые могли бы подтвердить их фактическую позицию, Европейский Суд находит установленным, что милиционер вошел в жилое помещение, принадлежащее заявительнице и ее семье, как утверждали заявительница и свидетели, и имело место вмешательство в право заявительницы на уважение жилища в значении пункта 1 статьи 8 Конвенции.

(b) Соответствовало ли вмешательство закону

104. Согласно прецедентной практике Европейского Суда выражение "предусмотрено законом" в значении пункта 2 статьи 8 Конвенции, в частности, означает, что мера должна иметь определенную основу в национальном законодательстве.

105. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд учитывает, что основная цель прихода милиции 8 декабря 2001 г. в квартиру, в которой проживала заявительница, заключалась во вручении повестки сыну заявительницы в связи с продолжавшимся расследованием недавнего происшествия с участием их соседа Бо. Поэтому Европейский Суд готов признать, что милиция явилась в помещение, занимаемое заявительницей в квартире, в порядке преследования подозреваемого в значении пункта 18 статьи 11 Закона о милиции 1991 года.

106. Однако материалы дела свидетельствуют о том, что милиция не уведомила прокурора о происшествии и тем самым прямо нарушила требования этого положения национального законодательства. Данное упущение было упомянуто надзирающим прокурором M. в ее постановлении от 8 февраля 2002 г. (см. § 24), в котором она указала, что сотрудники милиции действовали незаконно, тогда как все последующие решения обошли молчанием данный пункт. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что вышеупомянутое требование национального законодательства не было соблюдено, и вмешательство в права заявительницы, гарантированные статьей 8 Конвенции, соответственно, не было "предусмотрено законом".

107. Отсюда следует, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьями 5 и 8 Конвенции

108. Заявительница жаловалась на то, что она не располагала эффективным средством правовой защиты в отношении предполагаемого нарушения статей 5 и 8 Конвенции. Она ссылалась на статью 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Приемлемость жалобы

109. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

110. Власти Российской Федерации не согласились с этими доводами. Они полагали, что заявительница имела неограниченный доступ к различным видам национального разбирательства, в рамках которых суды могли рассмотреть ее жалобы.

111. Заявительница поддержала свою жалобу.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

112. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на национальном уровне средства правовой защиты, обеспечивающего соблюдение сущности конвенционных прав и свобод, независимо от того, в какой форме они могут обеспечиваться в правовой системе страны. Статья 13 Конвенции должна, таким образом, требовать наличия внутренних средств правовой защиты для рассмотрения по существу "доказуемой жалобы" в соответствии с Конвенцией и предоставления соответствующего возмещения (см. в числе многих примеров Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudia v. Poland), жалоба N 30210/96, § 157, ECHR 2000-XI). Объем обязательств по статье 13 Конвенции различен в зависимости от характера жалобы заявителя в соответствии с Конвенцией. Тем не менее средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть "эффективным" как практически, так и на законодательном уровне, в частности, в том смысле, что его использованию не должны неоправданно препятствовать действия или бездействие властей государства-ответчика (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 95, Reports 1996-VI).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

113. Ввиду вышеизложенных выводов Европейского Суда с точки зрения статей 5 и 8 Конвенции эти жалобы были явно "доказуемыми" для целей статьи 13 Конвенции. Следовательно, заявительница должна была иметь возможность воспользоваться эффективными и практическими средствами правовой защиты, способными обеспечить сущность этих конвенционных прав.

114. Однако при обстоятельствах, при которых, как в данном случае, протоколы задержания, заключения под стражу и освобождения были быстро уничтожены или не составлялись (см. § 95 настоящего Постановления), и вторжение милиции в личные помещения заявительницы в коммунальной квартире, в которой она проживала, осталось незадокументированным, а уголовное расследование происшествия 8-9 декабря 2001 г. было неэффективным, в частности, в связи с неустановлением относимых фактических подробностей (см. §§ 64-72 настоящего Постановления), что, соответственно, умаляло эффективность любых других средств правовой защиты, которые могли существовать, включая гражданско-правовые средства защиты, предложенные властями Российской Федерации, Европейский Суд находит, что государство не исполнило свои обязанности с точки зрения статьи 13 Конвенции.

115. Таким образом, имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьями 5 и 8 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

116. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

117. Заявительница требовала 110 000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного вследствие указанного происшествия.

118. Власти Российской Федерации полагали, что требуемая заявительницей сумма является чрезмерной и неоправданной.

119. Что касается морального вреда, Европейский Суд не видит оснований сомневаться в том, что заявительница испытала страдания вследствие особенностей ее задержания и последующего содержания под стражей в ненадлежащих условиях и что установление факта нарушения Конвенции само по себе не являлось бы достаточной справедливой компенсацией. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, как того требует статья 41 Конвенции, Европейский Суд присуждает заявительнице 15 000 евро.

B. Судебные расходы и издержки

120. Заявительница также требовала 34 000 рублей в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в национальных судах и Европейском Суде.

121. Власти Российской Федерации признали, что заявительница потратила 25 000 рублей в этой связи, и полагали, что в остальной части ее требования являются необоснованными.

122. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом предоставленных ему документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд находит разумным присудить заявительнице 550 евро в качестве компенсации всех видов издержек.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

123. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции в части особенностей задержания заявительницы и ее доставления в милицейский автомобиль 8 декабря 2001 г.;

3) постановил, что имело место нарушение процессуального аспекта статьи 3 Конвенции в части уклонения властей от надлежащего расследования задержания заявительницы и жестокого обращения с ней;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условия содержания заявительницы под стражей 8 и 9 декабря 2001 г.;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в части произвольного задержания заявительницы и ее содержания под стражей 8 и 9 декабря 2001 г.;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в части незаконного вторжения сотрудников милиции в квартиру заявительницы 8 декабря 2001 г.;

7) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьями 5 и 8 Конвенции;

8) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда и 550 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, начисляемый на указанные суммы;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

9) отклонил оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 3 ноября 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда