Определение Конституционного Суда РФ от 21 марта 2013 г. N 367-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Николаева Ивана Васильевича на нарушение его конституционных прав положениями пункта 4 статьи 5 Закона Российской Федерации "О государственной тайне" и части первой статьи 17 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданина И.В. Николаева к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин И.В. Николаев оспаривает конституционность положений пункта 4 статьи 5 "Перечень сведений, составляющих государственную тайну" Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 года N 5485-I "О государственной тайне" и части первой статьи 17 "Свобода оценки доказательств" УПК Российской Федерации. По мнению заявителя, эти нормы не соответствуют статьям 15 (часть 4), 46, 50 (часть 2) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку позволяют суду в нарушение требования статьи 75 УПК Российской Федерации положить в основу приговора показания свидетелей, которые не могут назвать источник своей осведомленности, а также вопреки позиции государственного обвинителя отказать в признании явки с повинной в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, и назначить наказание более строгое, чем требовал государственный обвинитель.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Оспариваемые положения статьи 5 Закона Российской Федерации "О государственной тайне" лишь закрепляют перечень сведений, составляющих государственную тайну, к числу которых в том числе отнесены сведения о силах, средствах, источниках, методах, планах и результатах оперативно-розыскной деятельности, а также о лицах, сотрудничающих или сотрудничавших на конфиденциальной основе с органами, осуществляющими такую деятельность. Данные нормы не регулируют уголовно-процессуальную деятельность по получению, проверке и оценке доказательств.

Согласно же части первой статьи 17 УПК Российской Федерации судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Данная норма, закрепляющая принцип оценки доказательств, подлежит применению в системной связи с иными законодательными положениями, устанавливающими порядок собирания, проверки и оценки доказательств в уголовном судопроизводстве, в частности статьями 74, 75, 87, 88, 234 и 235 УПК Российской Федерации. Указанные статьи не содержат положений, освобождающих суд, прокурора, следователя и дознавателя от обязанности исследовать доводы подозреваемого, обвиняемого о признании тех или иных доказательств не имеющими юридической силы и при возникновении сомнений в допустимости или достоверности этих доказательств - отвергнуть их в соответствии с требованиями статей 49 (часть 3) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 года N 955-О-О, от 20 октября 2011 года N 1423-О-О, от 22 марта 2012 года N 430-О-О, от 11 мая 2012 года N 814-О, от 18 октября 2012 года N 1901-О, от 24 декабря 2012 года N 2317-О и др.).

При этом оспариваемые заявителем законоположения не регламентируют основания и порядок назначения наказания за совершенное преступление. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, устанавливающий порядок уголовного судопроизводства, закрепляет в качестве прерогативы суда определение вида и размера наказания, подлежащего назначению подсудимому в случае его осуждения, и не относит это к числу полномочий участников уголовного судопроизводства на стороне обвинения; соответственно, хотя сторона обвинения и сторона защиты вправе высказывать в ходе судебного заседания мнение о возможном наказании подсудимого и это мнение подлежит учету судом, оно не может расцениваться как ограничивающее его дискреционные полномочия в выборе вида и размера назначаемого осужденному наказания, в том числе более строгого, чем то, которое было предложено стороной обвинения; наличие у суда таких полномочий не противоречит его роли и месту в состязательном судопроизводстве (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 5 июля 2000 года N 150-О, от 21 декабря 2006 года N 587-О, от 28 мая 2009 года N 794-О-О и от 17 ноября 2011 года N 1567-О-О).

Таким образом, нет оснований для вывода о том, что оспариваемые заявителем законоположения нарушают его конституционные права в указанном им аспекте, а потому его жалоба не отвечает критерию допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации и не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Николаева Ивана Васильевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин