Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 марта 2011 г. Дело "Цечоев (Tsechoyev) против Российской Федерации" (Жалоба N 39358/05) (Бывшая Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Бывшая Первая секция)

Дело "Цечоев (Tsechoyev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 39358/05)

Постановление Суда

Страсбург, 15 марта 2011 г.

По делу "Цечоев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Дина Шпильманна,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Сверре-Эрика Йебенса, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 13 января и 22 февраля 2011 г.,

вынес следующее Постановление в последнюю указанную дату:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 39358/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Русланом Цечоевым (далее - заявитель) 7 ноября 2005 г.

2. Интересы заявителя представляли юристы неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал". Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. 10 июня 2008 г. Европейский Суд решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке, а также коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу. Председатель Палаты удовлетворил ходатайство властей Российской Федерации о закрытии доступа к документам уголовного дела, сданным в Секретариат в связи с жалобой (правило 33 Регламента Суда).

4. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражение властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил его.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1965 году. Он проживает в Сагопши Малгобекского района Республики Ингушетия.

6. Заявитель является братом Сулеймана Цечоева, 1956 года рождения.

A. Задержание Сулеймана Цечоева

1. Задержание Сулеймана Цечоева и его содержание под стражей в Республике Ингушетия

7. В период, относящийся к обстоятельствам дела, заявитель изучал право в Екатеринбурге (Россия). Заявитель не был очевидцем задержания брата, и его версия основана на свидетельских показаниях, собранных им позднее.

8. Ночью 23 октября 1998 г. брат заявителя, Сулейман Цечоев, был задержан в семейном доме, расположенном в селе Сагопши Малгобекского района Республики Ингушетия по адресу: Шоссейная улица, дом N 40. Задержание, по-видимому, проводили сотрудники Северокавказского регионального управления по борьбе с организованной преступностью (далее - РУБОП). Заявитель утверждал, что при задержании сотрудники не представились, не предъявили документов и не объяснили своих действий. Они также не сказали членам семьи, куда уводят Сулеймана Цечоева.

9. 28 октября 1998 г. заявитель, уведомленный своей матерью, прибыл в Сагопши. Родственники сообщили ему, что не имеют сведений о местонахождении Сулеймана Цечоева.

10. Согласно документам, предоставленным властями Российской Федерации, 3 ноября 1998 г. Сулейману Цечоеву было предъявлено обвинение в пособничестве и подстрекательстве к похищению Магомеда К. 5 сентября 1998 г. совместно с двумя другими людьми, а также неустановленными лицами из Чеченской Республики. Похищенный был доставлен в Чеченскую Республику на двух автомобилях ВАЗ.

11. 6 ноября 1998 г. заявитель и его сестра встретились с Магомедом Е., заместителем прокурора Малгобека. Последний сказал им, что их брат был задержан по его распоряжению сотрудниками РУБОП и содержится в Назрани, Республика Ингушетия. Магомед Е. отказался сообщить заявителю и его сестре, где именно содержится их брат, и какие обвинения ему предъявлены.

12. 20 ноября 1998 г. заявитель выяснил, что его брат содержится в изоляторе временного содержания (далее - ИВС) Малгобекского районного отдела внутренних дел (далее - РОВД).

13. Заявитель привлек адвоката, который безуспешно пытался связаться с Сулейманом Цечоевым в изоляторе.

14. В начале декабря 1998 года заявитель встретился с Магомедом Е. Последний предположительно заявил, что освободит брата заявителя за 6 000 долларов США, и угрожал, что в случае неуплаты передаст Сулеймана Цечоева в управление РУБОП в Нальчике Кабардино-Балкарской Республики. Заявитель отказался платить.

15. 24 февраля 1999 г. заявитель встретился с братом в ИВС. Сулейман Цечоев сообщил заявителю, что на него оказывают давление с целью получения признания в совершении преступления и что ему угрожают переводом в управление РУБОП в Нальчике.

16. 25 февраля 1999 г. заявитель повторно посетил изолятор для встречи с братом. Ему сказали, что накануне, примерно в 22.00, Сулейман Цечоев был отправлен в прокуратуру и после этого около полуночи был вывезен на автомобиле в направлении Нальчика.

17. Власти Российской Федерации подтвердили, что 23 октября 1998 г. Сулейман Цечоев был задержан правоохранительными органами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством, действовавшим в период, относящийся к обстоятельствам дела. Он был заключен под стражу в связи с расследованием похищения Магомеда К., которое началось 15 сентября 1998 г., и делу был присвоен N 98540062. Решение о задержании Сулеймана Цечоева безуспешно обжаловалось в суде. Власти Российской Федерации утверждали, что срок содержания под стражей Сулеймана Цечоева несколько раз продлевался, и в последний раз 25 мая 1999 г. срок его содержания под стражей был продлен до 24 октября 1999 г.

2. Содержание Сулеймана Цечоева в Нальчике Кабардино-Балкарской Республики

18. Заявитель и его родственники не имели сведений относительно Сулеймана Цечоева после 25 февраля 1999 года. 16 марта 1999 г. человек, назвавшийся "Асланом", связался с одним из родственников заявителя. Как утверждал "Аслан", он содержался с Сулейманом Цечоевым в камере N 8 следственного изолятора N 1 (далее - СИЗО N 1) в Нальчике Кабардино-Балкарской Республики. Брат заявителя содержался там под вымышленным именем, и состояние его здоровья было неудовлетворительным.

19. 17 марта 1999 г. заявитель вместе со своим адвокатом Магомедом Га. направились в Нальчик для встречи с братом. Адвокату заявителя было разрешено свидание с Сулейманом Цечоевым. Как утверждает адвокат, состояние здоровья Сулеймана Цечоева было неудовлетворительным, и медицинская помощь ему не оказывалась.

20. 22 марта 1999 г. начальник медицинской части СИЗО N 1 выдал заявителю рукописный документ. Согласно ему Сулейман Цечоев был доставлен в СИЗО N 1 26 февраля 1999 г. с многочисленными кровоподтеками, царапинами, ссадинами на конечностях и с травмами на грудной клетке.

21. 30 июля 1999 г. заявитель и его сестра получили разрешение Малгобекского районного прокурора на свидание с братом. Сулейман Цечоев сообщил им, что на него оказывают давление с целью принуждения к признанию в причастности к похищению Магомеда К. и что ему было предложено убедить своих родственников выплатить 6 000 долларов США за свое освобождение. Сулейман Цечоев сказал родственникам, что подвергался сильным избиениям в здании РУБОП, расположенном в Нальчике по адресу: улица Наумова, дом N 49. Наконец, он настаивал на том, чтобы заявитель и иные родственники не платили за его освобождение. По-видимому, никакие жалобы в этом отношении не подавались.

3. Обстоятельства гибели Сулеймана Цечоева

22. 23 августа 1999 г., около 9.00, группа из четырех человек в милицейской форме прибыла в СИЗО N 1 на автомобиле ВАЗ-2106. Прибывшие назвались сотрудниками Малгобекского РОВД Ингушетии. Двое из них вошли в помещение изолятора и предъявили следующие документы, санкционировавшие перевод Сулеймана Цечоева из СИЗО N 1 в Малгобекский ИВС:

a) письмо исполняющего обязанности прокурора Малгобека У.Б., датированное 21 августа 1999 г., предлагавшее передать Сулеймана Цечоева четырем сотрудникам Малгобекского РОВД: Анзору K., Исламу O., Камбулату K. и Руслану Б.;

b) процессуальное постановление по уголовному делу N 98540062, датированное 21 августа 1999 г., о переводе обвиняемого Сулеймана Цечоева для производства следственных действий из СИЗО N 1 в Малгобекский ИВС;

c) доверенность, датированную 23 августа 1999 г., выданную начальником Малгобекского РОВД сотрудникам Малгобекского РОВД Анзору K., Исламу O., Камбулату K. и Руслану Б. для перевода Сулеймана Цечоева в Малгобекский ИВС.

23. Документы были предъявлены сотрудникам СИЗО N 1 Ш. и У., которые передали Сулеймана Цечоева двоим лицам. Последние увезли брата заявителя в неизвестном направлении.

24. 24 августа 1999 г. тело Сулеймана Цечоева было найдено в Майском районе Кабардино-Балкарской Республики с огнестрельными ранениями в голову.

25. 7 сентября 1999 г. два сотрудника РУБОП прибыли в дом заявителя. Они сказали ему, что тело с отпечатками пальцев, соответствующими отпечаткам Сулеймана Цечоева, обнаружено в Кабардино-Балкарской Республике, и просили опознать его.

26. 8 сентября 1999 г. заявитель с сестрой на опознании узнали тело Сулеймана Цечоева.

27. 8 сентября 1999 г. бюро судебно-медицинской экспертизы Кабардино-Балкарской Республики представило заключение (N 79), согласно которому Сулейман Цечоев скончался в неустановленную дату от огнестрельного ранения в голову.

28. Как можно видеть из документов, предоставленных властями Российской Федерации, 23 октября 1999 г. уголовное дело в отношении Сулеймана Цечоева было прекращено в связи с его смертью.

29. 2 декабря 1999 г. Малгобекский отдел записи актов гражданского состояния выдал свидетельство о смерти Сулеймана Цечоева. В нем указывалось, что смерть наступила 23 августа 1999 г.

30. Описание событий ночи 23 октября 1998 г. и последующих событий основано на следующих документах: версиях заявителя от 10 и 16 февраля, 28 июля и 29 августа 2005 г., версии сестры заявителя Л.Б. от 4 августа 2005 г., версии соседа заявителя Р.Г. от 15 августа 2005 г., рукописном плане помещений в доме заявителя в Сагопши и копиях документов, приложенных к жалобе.

31. В российской прессе широко освещалось похищение с целью выкупа Магомеда К., младший брат которого Муса K. занимал высокую должность в "Лукойле", одной из крупнейших российских нефтяных компаний того времени. Из этих сообщений следует, что Магомед К. был освобожден в Урус-Мартане Чеченской Республики в 1999 году в результате налега, проведенного его родственниками, включая Мусу K., и что несколько известных чеченских "полевых командиров", участвовавших в похищении, были убиты. Многочисленные публикации были также посвящены убийству Сулеймана Цечоева, которое связывалось с похищением Магомеда К. Магомед Е., бывший заместитель прокурора Малгобекского района, упоминался во многих подобных публикациях и сам написал несколько статей.

32. Насколько можно понять из информации, предоставленной властями Российской Федерации, официальное расследование похищения Магомеда К. было прекращено в ноябре 2001 года.

B. Официальное расследование

33. Власти Российской Федерации в ответ на запрос Европейского Суда предоставили 380 страниц из материалов дела, а также дополнительную информацию о расследовании. Они утверждали, что раскрытие оставшихся документов дела причинило бы ущерб продолжающемуся расследованию, и просили о применении пункта 3 правила 33 Регламента Суда к представленным документам.

34. Заявитель, в свою очередь, предоставил дополнительную информацию о своих контактах со следствием. Соответствующие сведения могут быть кратко изложены следующим образом.

1. Начало расследования и иные важные процессуальные действия

35. 24 августа 1999 г. прокуратура Майского района Кабардино-Балкарской Республики возбудила уголовное дело в соответствии с частью 1 статьи 105 Уголовного кодекса (убийство) в связи со смертью неизвестного лица, тело которого было найдено в окрестностях станицы Александровской с пулевыми ранениями в голову. Делу был присвоен N 16/24-99 (в предоставленных материалах он упоминается также как N 16/24).

36. 9 сентября 1999 г. расследование убийства Сулеймана Цечоева было передано в Прокуратуру Кабардино-Балкарской Республики. Семья заявителя была уведомлена об этом письмом Генеральной прокуратуры.

37. 9 декабря 1999 г. Прокуратура Республики Ингушетия возбудила уголовное дело N 99540071 в отношении Магомеда Е. в соответствии с частью 3 статьи 285 Уголовного кодекса (злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия). 15 марта 2000 г. Прокуратура Республики Ингушетия возбудила дополнительное уголовное дело о злоупотреблении должностными полномочиями Магомедом Е. под N 2054007.

38. 23 мая 2000 г. три дела были объединены под N 16/24-99 в Управлении Генеральной прокуратуры по Северному Кавказу* (*В настоящее время это Управление Генеральной прокуратуры Российской Федерации в Северо-Кавказском федеральном округе (прим. переводчика).).

39. 9 июля 2001 г. (в соответствии с постановлением от 4 сентября 2002 г. о приостановлении расследования, см. § 46 настоящего Постановления) расследование в отношении Магомеда Е., его родственников и членов семьи K. (в общей сложности 12 человек) о злоупотреблении полномочиями было прекращено.

40. 12 июля 2001 г. обвинения в убийстве и похищении против Магомеда Е. были сняты за отсутствием доказательств.

41. 15 июля 2001 г. расследование убийства было приостановлено ввиду неустановления лиц, подлежащих привлечению в качестве подозреваемых.

42. 23 июля 2001 г. Управление Генеральной прокуратуры по Северному Кавказу заключило, что расследование было неполным. Постановления от 12 и 15 июля 2001 г. были отменены, а расследование передано следователю этого управления с рядом конкретных указаний.

43. В декабре 2001 года Управление Генеральной прокуратуры по Северному Кавказу создало специальную следственную группу для раскрытия преступления.

44. 15 мая 2002 г. обвинения в причастности к похищению и убийству Магомеда Е. были сняты за отсутствием доказательств. В тот же день следствие было приостановлено из-за отсутствия подозреваемых.

45. 4 июня 2002 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации отменил постановления от 9 июля 2001 г. и 15 мая 2002 г. и назначил новую следственную группу во главе с заместителем начальника Управления Генеральной прокуратуры по Северному Кавказу.

46. 4 сентября 2002 г. расследование уголовного дела N 16/24?99 было приостановлено ввиду неустановления лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых. В ту же дату Управление Генеральной прокуратуры по Северному Кавказу уведомило заявителя об этом решении.

2. Судебно-медицинская и баллистическая экспертизы

47. 24 августа 1999 г. следствие осмотрело место происшествия, составило описание тела и собрало три патрона. Через два дня в ходе дополнительного осмотра места происшествия были обнаружены еще один патрон и четыре пули.

48. 25 августа 1999 г. судебно-медицинский эксперт Майского отдела внутренних дел провел осмотр тела и вскрытие. Эксперт, в частности, установил, что на левой стороне головы имеются шесть огнестрельных ранений, каждое из которых могло быть смертельным. Выстрелы были произведены с близкого расстояния в течение непродолжительного периода. Эксперт отметил несколько кровоподтеков и царапин на лице и руках, особенно на запястьях, которые были причинены в течение 24 часов до смерти, а также следы, указывающие на то, что тело перетаскивалось сразу после наступления смерти. Эксперт заключил, что смерть наступила за два-три дня до осмотра тела.

49. 23 сентября 1999 г. баллистический эксперт заключил, что четыре патрона и пули были выпущены из одного пистолета Макарова калибра 9 мм. Данный вывод был подтвержден заключением баллистической экспертизы от 14 ноября 1999 г., выполненной отделом экспертизы Министерства внутренних дел Кабардино-Балкарской Республики.

3. Информация, полученная от заявителя и его родственников

50. 9 сентября 1999 г. следователь Майской районной прокуратуры допросил заявителя. Он сообщил, что его брат был заключен под стражу 23 октября 1998 г. по распоряжению заместителя прокурора Малгобекского района Магомеда Е. в связи с подозрением в причастности к похищению. Заявитель сказал, что несколько раз его брат переводился из одного изолятора в другой. В последний раз его видели в июне 1999 года, и Сулейман жаловался на то, что длительное время не проводятся следственные действия. Заявитель также отметил, что в начале сентября 1999 года следователь, занимавшийся делом о похищении, сообщил ему, что распорядился о переводе брата в Малгобек и что вскоре он будет доставлен туда. Заявитель назвал нескольких других лиц, которые могли быть причастны к гибели брата, включая бывшего сотрудника милиции Мусу Х., двоюродного брата бывшего заместителя Малгобекского районного прокурора Ибрагима Е., Мусу K.

51. 30 сентября 1999 г. следователь Прокуратуры Кабардино-Балкарской Республики повторно допросил заявителя, который предоставил подробные объяснения относительно версии задержания и заключения под стражу брата, кратко изложенной выше. Заявитель сообщил следователю, что у брата были близкие друзья в Урус-Мартане, Чеченская Республика, куда он часто путешествовал. Он также сказал, что подозревал Магомеда Е. в организации и проведении операции, направленной на похищение Сулеймана Цечоева из следственного изолятора. Заявитель отметил, что Магомед Е. знал, какие документы необходимы для перевода заключенного, имел компьютер и другие технические средства и что он был вознагражден родственниками Магомеда К. В частности, заявитель сказал, что ему известно, что Магомед Е. получил от этих родственников автомобиль ВАЗ, компьютер, мобильный телефон и приобрел квартиру в Нальчике Кабардино-Балкарской Республики на полученные от них деньги. Кроме того, заявитель обвинял Магомеда Е. в том, что он присутствовал, когда его брат был избит родственниками Магомеда К. за пределами Малгобека в феврале 1999 года. Заявитель вновь обвинял семью K. в организации убийства своего брата и заявлял, что преступление могло быть совершено Магомедом Е., Мусой Х., Заурбеком Х. и Мухсжиром* (*Возможно, имеется ввиду Мухажир Е. (прим. переводчика).) Е.

52. В тот же день сестра заявителя Л.Б. сообщила следователю, что она навещала брата в тюрьме, что он ни на что не жаловался, но отрицал причастность к похищению. Она также назвала Магомеда Е. и Мусу K., брата похищенного Магомеда К., в качестве возможных участников убийства.

53. 30 сентября 1999 г. заявитель и его сестра Л.Б. были признаны потерпевшими по уголовному делу об убийстве их брата. 17 апреля 2000 г. заявитель был признан потерпевшим по уголовному делу "о незаконных действиях бывшего заместителя прокурора города Малгобека M[агомеда] Е.".

54. 11 ноября 1999 г. заявитель и Л.Б. обратились в письменной форме к Малгобекскому районному прокурору. Они обвиняли Магомеда Е. в допущении избиения их брата в ночь с 24 на 25 февраля 1999 г. двумя родственниками Е. и родственниками Магомеда К. Они вновь утверждали, что Е. получил имущество от семьи Магомеда К. за "содействие" в раскрытии его похищения.

55. 28 ноября 1999 г. сестра заявителя сообщила следствию, что 3 апреля 1999 г. она посетила своего брата в тюрьме и что в этот день заметила следы наручников и следы побоев на его лице. Она также утверждала, что Сулейман Цечоев сказал ей, что в ночь 24 февраля 1999 г. Магомед Е. и его родственники совместно с родственниками Магомеда К. вывезли его из Малгобека и избили его с целью получения признания в похищении.

56. 15 декабря 1999 г. заявитель дал подробные объяснения следователю Прокуратуры Республики Ингушетия относительно задержания и заключения под стражу его брата, которые описаны выше. Кроме того, он сообщил, что 3 апреля 1999 г. брат рассказал ему очень подробно, что случилось в ночь с 24 на 25 февраля 1999 г., и назвал других лиц, которые содержались вместе с ним и допрашивались родственниками Магомеда К. Брат также предположительно сообщил заявителю, что его доставляли в различные изоляторы Северного Кавказа до доставки в СИЗО N 1 в Нальчике, поскольку у него были следы побоев, и должностные лица отказывались его принимать. Заявитель назвал Магомеда Е. как лицо, ответственное за жестокое обращение с его братом и, в конечном счете, за организацию его передачи убийцам. Заявитель подчеркнул, что документы, санкционировавшие выдачу брата из тюрьмы в Нальчике, были сфабрикованы лицом, которое досконально знало требования к таким документам, и что подделка требовала определенных компьютерных знаний. Заявитель также сообщил, что 28 августа 1999 г. он отправился в СИЗО N 1 в Нальчике и оставил там продуктовую передачу для брата, которая была принята. В то время он не был уведомлен о том, что брат там больше не содержится.

57. 17 декабря 1999 г. сестра заявителя подтвердила свои прежние показания. Она также сообщила, что в мае и октябре 1999 года Е. угрожал убийством ее брату - заявителю по настоящем делу.

58. 17 декабря 1999 г. мать заявителя дала показания, аналогичные показаниям заявителя и дочери.

59. 21 апреля 2000 г. заявитель был вновь допрошен следователем Прокуратуры Республики Ингушетия. Он повторил свои обвинения против Магомеда Е.

60. 16 октября 2001 г. следователь Прокуратуры Республики Ингушетия вновь допросил заявителя. Он дополнил свои предыдущие показания и утверждал, что Магомед Е. действовал в сотрудничестве с родственниками Магомеда К. с самого начала расследования. Он сказал, что уже в сентябре 1998 года некоторые лица, имена которых он указал следствию, были задержаны и переведены в частные дома, где они подвергались избиениям и пыткам с целью принуждения к даче признательных показаний. Как утверждал заявитель, Магомед Е. участвовал в этих действиях и проводил их съемку. Заявитель также утверждал, что в феврале 1999 года Е. просил его мать и сестру выплатить ему 6 000 долларов США в обмен на освобождение брата. Он также сообщил дополнительные подробности относительно обстоятельств причинения побоев его брату 24 февраля 1999 г.

4. Допрос свидетелей в следственном изоляторе и прокуратуре

61. Следствие допросило сотрудников следственного изолятора в Нальчике, которые дежурили 23 августа 1999 года. 10 сентября 1999 г. два сотрудника сообщили, что они проверили документы у двух лиц, которые представились сотрудниками милиции Малгобекского РОВД, и не нашли в их документах ничего подозрительного. Сотрудники следственного изолятора организовали передачу Сулеймана Цечоева двум лицам в соответствии с обычным порядком. Один из прибывших имел знаки различия старшего лейтенанта, другой - сержанта Министерства внутренних дел. Эти лица говорили между собой по-ингушски, один из них имел при себе рацию "Моторола", но не пользовался им во время разговора. Один из сотрудников следственного изолятора дал подробное словесное описание двух лиц и заявил, что мог бы их опознать. Заместитель начальника следственного изолятора Заурби Ш. сообщил следствию, что проверил имена двух лиц и документы о передаче заключенного. Он не проверял их документы, поскольку в соответствии с существующим порядком удостоверения личности должны быть оставлены на входе в здание.

62. Несколько лиц, содержавшихся вместе с Сулейманом Цечоевым в следственном изоляторе в Нальчике, сообщили, что 10 сентября 1999 г. он не предъявлял претензий, его посещали адвокат и брат и что в августе 1999 года его увели, по-видимому, для перевода в Республику Ингушетия.

63. 12 октября 1999 г. исполняющий обязанности прокурора Малгобекского района сообщил следствию, что он распорядился о переводе Сулеймана Цечоева в Малгобек 5 августа 1999 г., но по неизвестным причинам его распоряжение не было исполнено. Документы, позволившие похитить Сулеймана Цечоева, были подложными, а их номера соответствовали другим документам. Лица, указанные в документах об этапировании, не работали в Малгобекском РОВД. В июне 2002 года он дал дополнительные показания, охарактеризовав Магомеда Е. как честного и целеустремленного сотрудника, который был ложно оговорен заявителем и его родственниками.

64. 15 ноября 1999 г. сотрудник Нальчикского следственного изолятора опознал по фотографии одного из лиц, забравших Сулеймана Цечоева 23 августа 1999 г. Позднее этот человек, рабочий газового завода, предоставил достоверные доказательства того, что в то время он не находился в Кабардино-Балкарской Республике, это было подтверждено документами и свидетельскими показаниями, полученными следствием.

65. 22 декабря 1999 г. начальник Малгобекского РОВД сообщил, что Сулейман Цечоев содержался в Малгобекском ИВС с сентября 1998 года по февраль 1999 года. Он был указан в регистрационном журнале ИВС, согласно которому 24 февраля 1999 г. Сулейман Цечоев был вывезен из ИВС в 23.40 местным сотрудником милиции Мусой Х. Начальник РОВД пояснил, что поздно вечером он был уведомлен дежурным сотрудником, что заместитель районного прокурора распорядился о доставке Сулеймана Цечоева в прокуратуру для допроса. Начальник РОВД возражал, но Е. позвонил ему и настоял на своем, угрожая возбудить против него уголовное дело, если он не подчинится. Е. пояснил, что в прокуратуре находятся высокопоставленные сотрудники Министерства внутренних дел, и, возможно, что Сулейман Цечоев будет переведен в Кабардино-Балкарскую Республику для дополнительного расследования. Тогда начальник РОВД согласился, но дал своим сотрудникам указание получить подпись Е. о принятии заключенного. Он не мог объяснить, почему подпись поставил сотрудник милиции района Муса Х. На допросе по поводу похищения и убийства Сулеймана Цечоева начальник милиции подтвердил, что лица, указанные в документах об этапировании, никогда не служили в РОВД и что он не выдавал этих документов.

66. В дополнение к упомянутым документам следствия, копии которых власти Российской Федерации предоставили Европейскому Суду, из их меморандума от 2 октября 2008 г. следует, что следствие также допросило пятерых действующих и бывших сотрудников Малгобекской прокуратуры, которые отрицали осведомленность о наличии связи между семьей K. и Магомедом Е. Один из этих сотрудников, на которого ссылались власти Российской Федерации, пояснил, что Сулейман Цечоев являлся членом бандформирования, базировавшегося в Урус-Мартане, как и трое других лиц, обвинявшихся в похищениях.

67. Власти Российской Федерации также предоставили копию протокола допроса Заурбека Х., который сообщил, что постоянно проживает в Москве и находился там в течение всего лета 1999 года. Заурбек Х. отрицал, что знал Сулеймана Цечоева, что касается Магомеда Е., свидетель показал, что они учились в одной школе, но не поддерживали отношений в последние годы.

5. Графологические экспертизы

68. 16 ноября 1999 г. следствие по уголовному делу N 16/24-99 провело экспертизу трех документов, относящихся к переводу Сулеймана Цечоева из СИЗО N 1 23 августа 1999 г. Криминологический эксперт Кабардино-Балкарской Республики заключил, что оттиск печати Малгобекской районной прокуратуры был выполнен с помощью печати фабричного производства, но не той, которая использовалась районной прокуратурой. Оттиск печати Малгобекского РОВД был воспроизведен с помощью цветного принтера. Графологический эксперт указал на трудности анализа коротких записей с датами и подписями на документах, но заключил, что некоторые из записей могли быть выполнены Магомедом Е., его братом и исполняющим обязанности Малгобекского прокурора.

69. 14 декабря 1999 г. Центральная Северо-Кавказская экспертная лаборатория представила дополнительное экспертное заключение. В нем указывалось, что подписи на всех документах о переводе Сулеймана Цечоева из СИЗО N 1 в Малгобекский ИВС были подделаны, и что запись даты и подпись на одном из документов выполнены Магомедом Е.

70. В октябре 2001 года следствие допросило ряд экспертов Центральной Северо-Кавказской экспертной лаборатории для объяснения причин противоречий в заключениях. Эксперты сослались на неполноту заключений некоторых экспертиз.

71. 12 ноября 2001 г. Российский федеральный центр судебно-медицинской экспертизы Министерства юстиции заключил, что невозможно установить достоверно, были ли рукописные записи на данном документе выполнены Магомедом Е.

72. Согласно материалам уголовного дела в 2001 году документы, являвшиеся предметом исследования, и часть оригинального заключения экспертов были похищены или повреждены. Было возбуждено новое уголовное дело, в рамках которого были допрошены несколько сотрудников прокуратуры и Министерства внутренних дел. Расследование получило копии оригинальных документов из Российского федерального центра судебно-медицинской экспертизы. Магомед Е. был допрошен в качестве подозреваемого. 15 мая 2002 г. расследование против него было прекращено за отсутствием доказательств.

6. Расследование в отношении Магомеда Е.

73. 7 октября 1999 г. следователь Прокуратуры Кабардино-Балкарской Республики допросил Магомеда Е. Последний подтвердил, что он возглавлял группу Малгобекской прокуратуры, которая расследовала похищение Магомеда К. Он санкционировал заключение Сулеймана Цечоева под стражу в связи с этим преступлением. Как утверждал Магомед Е., Сулейман Цечоев подозревался в причастности к другим преступлениям, совершенным в регионе, что стало причиной его перевода в Нальчик и Пятигорск. Магомед Е. отрицал, что был причастен к похищению и убийству Сулеймана Цечоева. Он сообщил, что не видел документов, санкционирующих перевод последнего из следственного изолятора в Нальчике в августе 1999 года. По утверждениям Магомеда Е., он уволился из прокуратуры в марте 1999 года и в дальнейшем проживал в Москве. Он узнал о смерти Сулеймана Цечоева от своего отца в сентябре 1999 года. Магомед Е. отрицал, что ранее предоставил родственникам Магомеда К. доступ к Сулейману Цечоеву.

74. В октябре 1999 года следствие провело ряд опознаний, во время которых сотрудники Нальчикского следственного изолятора не смогли опознать Магомеда Е., его родных и двоюродных братьев в качестве лиц, которые увели Сулеймана Цечоева.

75. 11 января 2000 г. Прокуратура Кабардино-Балкарской Республики заочно предъявила Магомеду Е. обвинение в соучастии в похищении и убийстве Сулеймана Цечоева и подделке официальных документов. В тот же день в отношении Магомеда Е. было принято решение о задержании в связи с тем, что он скрывается от правосудия, и он был объявлен в розыск.

76. 26 февраля 2000 г. Магомед Е. был задержан и допрошен в качестве подозреваемого. Он вновь отрицал какую-либо причастность к убийству и просил выполнить дополнительные следственные меры.

77. Следствие получило документы, согласно которым в марте 1999 года Магомед Е. жаловался начальству на ложные обвинения, выдвинутые против него родственниками Сулеймана Цечоева, и просил районного прокурора Малгобека возбудить уголовное дело о клевете. В то же время он просил освободить его от следственной работы по делу до окончания расследования. 31 марта 1999 г. Магомед Е. уволился из прокуратуры.

78. 10 марта 2000 г. Нальчикский городской суд освободил Магомеда Е. из-под стражи, установив, что не имелось оснований подозревать его в том, что он скрывается от правосудия. Суд отметил, что Магомед Е. всегда являлся в прокуратуру по вызову, проживал по зарегистрированному адресу в Москве и имел иные семейные причины, не позволявшие ему скрыться.

79. В апреле 2000 года официантка придорожного кафе в Кабардино-Балкарской Республике сообщила следствию, что с 21 по 25 августа 1999 г. она видела Магомеда Е. На очной ставке, проведенной 24 января 2002 г., она отказалась от своих показаний и пояснила, что в последний раз она видела его в марте 1999 года и что в августе 1999 года видела другое лицо, которое спутала с Магомедом Е. Она дала подробные показания в этом отношении. Два других лица и Магомед Е. дали согласующиеся показания.

80. В июле 2001 года следствие допросило свидетелей и получило документы о том, что в августе 1999 года Магомед Е. постоянно работал в коммерческой организации в Москве.

81. В апреле 2002 года Магомед Е. дал дополнительные показания в качестве подозреваемого. Он вновь отрицал какую-либо причастность к вменяемому преступлению, отрицал, что когда-либо получал или использовал автомобиль ВАЗ и отрицал получение денег или имущества от семьи K.

82. В своем меморандуме от 2 октября 2008 г. власти Российской Федерации сообщили, не предоставляя копий таких документов или не указывая дат их получения, что следствие также допросило четырех членов семьи K., которые отрицали какие-либо отношения с Магомедом Е. или передачу ему денег или имущества. Эти и другие свидетели предполагали, что клеветническая кампания против Магомеда Е. организована членами фундаменталистской бандитской группы, базирующейся в Урус-Мартане Чеченской Республики, которая совершила многочисленные похищения с целью выкупа. Управление Росреестра по Кабардино-Балкарской Республике сообщило, что Магомед Е. не имел недвижимого имущества в этом регионе.

7. Расследование в отношении иных лиц, названных заявителем

83. В своем меморандуме от 2 октября 2008 г. власти Российской Федерации также сообщили, не предоставляя копий таких документов или не указывая дат их получения, что следствие допросило родного и двоюродного братьев Магомеда Е.: сотрудников милиции, названных заявителем в качестве возможных исполнителей преступления. Они отрицали свою причастность к происшествию. Отдел милиции Малгобека подтвердил, что двоюродный брат Магомеда Е. постоянно работал с июля по сентябрь 1999 года. Сотрудники милиции Муса Х. и Заурбек Х. тоже были в какой-то момент допрошены и отрицали какую-либо связь с убийством. Кроме того, власти Российской Федерации ссылались на протоколы допросов четырех членов семьи K., которые сообщили, что не имели отношений с Магомедом Е. помимо официальных рамок расследования и что они не передавали ему деньги или имущество.

84. Как следует из показаний, полученных в январе 2008 года от заявителя и его отца, в 2001 году сотрудник милиции Муса Х. был обвинен в незаконном лишении свободы и превышении полномочий в связи с увозом Сулеймана Цечоева из Малгобекского ИВС вечером 24 февраля 1999 г. Мусса Х. был признан виновным и приговорен к условному наказанию, заявитель не обжаловал приговор. Судя по этим показаниям, заявитель и Муса Х. достигли неформального соглашения до суда, и заявитель "принял" "извинения" Мусы Х. и заявление о том, что он не причастен к убийству его брата. Стороны не предоставили иных документов или сведений относительно этого процесса.

8. Разбирательство против заявителя

85. Как можно видеть из предоставленных документов, в 2001 году Муса K., брат похищенного Магомеда К., жаловался в прокуратуру на то, что был оклеветан заявителем. Представляется, что в июне 2001 года дело было направлено в суд, который позднее оправдал заявителя.

9. Разбирательство против иных лиц, причастных к похищению Магомеда К.

86. Следствие о похищении Магомеда К. подозревало и задержало несколько человек, кроме Сулеймана Цечоева. В дальнейшем трое из них были обвинены в похищениях, один - признан виновным и приговорен в 2001 году, двое других - обвинены заочно и объявлены в розыск. Один из них сообщил следствию, что заявитель угрожал донести на него в правоохранительные органы с целью получения компрометирующих данных против Магомеда Е. и Мусы K.

10. Процессуальные решения от 26 февраля 2002 г.

87. 26 февраля 2002 г. уголовное дело в части действий сотрудников Нальчикского следственного изолятора было прекращено за отсутствием состава преступления.

88. В тот же день следователь Управления Генеральной прокуратуры по Северному Кавказу прекратил уголовное разбирательство против Магомеда Е. за отсутствием доказательств. Он отметил, что не представилось возможным установить лиц, которые похитили и убили Сулеймана Цечоева, что заключения графологической экспертизы являются противоречивыми и не могут являться единственным доказательством вины Магомеда Е., что к моменту похищения он не работал в прокуратуре более шести месяцев и не имелось доказательств того, что он по-прежнему был информирован о разбирательстве или оказывал на него влияние, что с марта по сентябрь 1999 года он находился в Москве, что подтверждается свидетельскими показаниями и документами, что утверждения о получении им денег или имущества от семьи K. являются необоснованными, и, наконец, имелись основания подозревать, что заявитель имел личные мотивы, поскольку он преследовался за клевету в отношении семьи K. и угрожал свидетелю с целью получения компрометирующих данных на Магомеда Е.

11. Переписка заявителя с прокуратурой

89. 22 мая 2001 г. Генеральная прокуратура уведомила заявителя о том, что 11 апреля 2001 г. расследование по уголовному делу N 16/24-99 передано в Управление Генеральной прокуратуры по Северному Кавказу. Как указывалось в письме, Магомед Е. скрылся от властей и был объявлен в розыск.

90. 7 января 2002 г. заявитель и его родственники жаловались на неэффективность расследования уголовного дела N 16/24-99 Генеральному прокурору. В своем письме заявитель также утверждал, что некоторые доказательства по уголовному делу были сфабрикованы следствием.

91. 22 февраля 2002 г. Генеральная прокуратура ответила заявителю. В письме указывалось, что в связи с фальсификацией доказательств по уголовному делу N 16/24-99 она возбудила уголовное дело N 18/24411-01 14 сентября 2001 г.

92. 15 или 24 мая 2002 г. (в письме указаны две даты) Управление Генеральной прокуратуры по Северному Кавказу уведомило заявителя о том, что 15 мая 2002 г. уголовное разбирательство против Магомеда Е. было прекращено за недоказанностью его причастности к похищению Сулеймана Цечоева. В ту же дату расследование было приостановлено в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых.

93. 20 июня 2002 г. заявитель и его родственники обратились в письменной форме к Генеральному прокурору с жалобой на неэффективность уголовного расследования убийства.

94. 9 августа 2002 г. семья заявителя получила письмо из Генеральной прокуратуры. В письме указывалось, что в неустановленную дату расследование уголовного дела N 16/24-99 было возобновлено.

95. 28 февраля 2003 г. заявитель жаловался на убийство своего брата Председателю Верховного Суда Российской Федерации. В своем письме заявитель жаловался на неэффективность расследования преступления и на решения о его приостановлении. Заявитель просил власти возобновить расследование и провести дополнительную проверку доказательств по уголовному делу N 16/24-99. В частности, он указывал, что расследование не составило композиционного портрета двух лиц, забравших его брата из следственного изолятора, и не сравнило почерк похитителей с почерком всех сотрудников Министерства внутренних дел Республики Ингушетия и Кабардино-Балкарской Республики, а также РУБОП по Северному Кавказу.

96. 5 марта 2003 г. Генеральная прокуратура по требованию заявителя направила ему копию постановления от 4 сентября 2002 г. о приостановлении расследования по уголовному делу N 16/24-99.

97. Представляется, что ни заявитель, ни следствие не принимали никаких мер с 5 марта 2003 г. по 20 мая 2005 г.

12. Последующие события

98. 20 мая 2005 г. представители заявителя обратились в письменной форме к Генеральному прокурору. Они запрашивали информацию о состоянии расследования уголовного дела N 16/24-99 и о том, провело ли следствие какие-либо экспертизы по делу, включая медицинские. По-видимому, представители заявителя не получили ответ на этот запрос.

99. 21 августа 2007 г. заместитель Генерального прокурора отменил постановление о приостановлении следствия. 25 декабря 2007 г. Магомеду Е. было предписано не покидать место жительства в Москве.

100. В январе 2008 года следователь допросил заявителя, его сестру и мать в Малгобеке. Они отрицали, что Сулейман Цечоев имел связи с незаконными вооруженными формированиями в Чеченской Республике или Республике Ингушетия, подчеркивали, что он никогда не обвинялся в таких преступлениях ранее, и подтвердили, что доказательства подобного утверждения отсутствуют. Они вновь настаивали на причастности Магомеда Е. к похищению и убийству их брата из-за его причастности к задержанию и побоям.

101. 21 мая 2008 г. отец Мусы и Магомеда К. дал показания, в которых отрицал, что его семья когда-либо передавала деньги или ценности Магомеду Е. или его семье.

C. Иные разбирательства

102. В своих объяснениях заявитель также описывал нападения неустановленных лиц на него, его родственников и их дом.

103. Так, заявитель утверждал, что 13 июля 2001 г. он и У. были ранены во время попытки их задержания сотрудниками РУБОП Кабардино-Балкарской Республики. В тот же день Прокуратура Республики Ингушетия возбудила уголовное дело о насильственных действиях против должностных лиц.

104. Однако в январе 2002 года расследование было приостановлено ввиду неустановления лиц, подлежащих привлечению в качестве подозреваемых. В марте 2004 года уголовные обвинения против заявителя были сняты, а У. была признана потерпевшей.

105. Заявитель и У. требовали возмещения вреда здоровью и моральных страданий, причиненных РУБОП и Федеральным казначейством. Они также оспаривали законность постановления о приводе заявителя к следователю, которое послужило основанием для попытки его задержания.

106. В октябре 2004 года Малгобекский городской суд отклонил их требование, сославшись на отсутствие результата уголовного расследования и необжалование заявителем постановления о приостановлении следствия. Жалоба заявителя была оставлена без рассмотрения в связи с несоблюдением процессуального срока, он ходатайствовал о восстановлении срока, но, по-видимому, его жалоба в Верховный суд Республики Ингушетия была оставлена без рассмотрения.

107. Впоследствии жалобы не подавались, но заявитель ссылался на упомянутое разбирательство для объяснения своего бездействия в 2003-2005 годах в отношении национального уголовного расследования убийства брата.

D. Информация относительно Магомеда Е.

108. Заявитель утверждал со ссылкой на многочисленные публикации по теме, что после вышеуказанных событий Магомед Е. стал известным политическим деятелем в Республике Ингушетия. В качестве успешного предпринимателя и журналиста в 2001 году он организовал интернет-сайт (www.Ingushetiya.ru), который быстро стал важным медиа-форумом оппозиционных сил. В 2008 году Магомед Е. стал одним их организаторов кампании "Я не голосовал", направленной на осуждение мошенничества на выборах в Республике Ингушетия во время российских президентских выборов. В июне 2008 года районный суд Москвы признал указанный сайт "экстремистским" и принял решение о его закрытии. Решение не могло быть исполнено, поскольку сайт размещался в США.

109. 31 августа 2008 г. Магомед Е. был задержан по прибытии в Назрановский аэропорт Республики Ингушетия и застрелен в милицейском автомобиле. В декабре 2009 года ингушский суд признал одного сотрудника Министерства внутренних дел Республики Ингушетия виновным в неосторожном обращении с оружием и приговорил его к условному наказанию. В августе 2010 года этот сотрудник был застрелен неизвестным лицом в Республике Ингушетия. 25 октября 2009 г. другой совладелец сайта Ingushetiya.ru, Макшарип A., был застрелен неизвестным лицом в Кабардино-Балкарской Республике.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

110. Со ссылкой на статью 2 Конвенции заявитель жаловался на то, что его родственник был лишен жизни должностными лицами государства и что национальные власти не провели эффективного расследования в связи с этим. Статья 2 Конвенции предусматривает:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

с) для подавления в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Приемлемость жалобы

1. Доводы сторон

111. Власти Российской Федерации полагали, что жалоба должна быть признана неприемлемой в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты. Они указывали, что расследование исчезновения Сулеймана Цечоева еще не окончено. В качестве потерпевшего заявитель мог обжаловать действия и бездействие следственных или иных правоохранительных органов надзирающему прокурору или в суд, но не сделал этого. Власти Российской Федерации также утверждали, что заявитель не был лишен права предъявления гражданско-правовых требований, но не сделал и этого.

112. Заявитель оспорил это возражение. Он указал, что уголовное расследование оказалось неэффективным и что жалобы на это не дали результата. Со ссылкой на прецедентную практику Европейского Суда заявитель утверждал, что не был обязан обращаться в суды по гражданским делам с целью исчерпания внутренних средств правовой защиты. Заявитель также утверждал, что им был соблюден шестимесячный срок, предусмотренный пунктом 1 статьи 35 Конвенции, поскольку он осознал неэффективность национального расследования только в мае 2005 года, когда суд кассационной инстанции в Республике Ингушетия оставил без рассмотрения его жалобу на определение суда по гражданскому требованию о возмещении вреда (см. §§ 105-106 настоящего Постановления). Заявитель полагал, что это гражданское разбирательство имело прямое влияние на эффективное* (* Так в оригинале. Возможно, имелось ввиду влияние на эффективность расследования, которое сам заявитель считал неэффективным (прим. переводчика).) расследование убийства его брата.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Исчерпание внутренних средств правовой защиты

113. Европейский Суд рассмотрит доводы сторон с учетом положений Конвенции и своей относимой практики (краткий обзор см. в Постановлении Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia), жалоба N 60272/00, §§ 73-74* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.)).

114. Европейский Суд отмечает, что российская правовая система в принципе предусматривает для жертв незаконных и преступных действий, за которые несут ответственность государство или его представители, два пути получения возмещения, а именно гражданско-правовые и уголовно-правовые средства правовой защиты.

115. Что касается иска о компенсации ущерба, причиненного предположительно незаконными действиями или незаконным поведением представителей государства, Европейский Суд ранее указывал во многих аналогичных делах, что данная процедура сама по себе не может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты в контексте требований, предъявленных на основании статьи 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), жалобы NN 57942/00 и 57945/00, §§ 119-121* (* Там же. N 12/2005.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации", § 77). С учетом вышеизложенного Европейский Суд подтверждает, что заявитель не был обязан использовать гражданско-правовые средства правовой защиты. Таким образом, возражение властей Российской Федерации в этом отношении отклоняется.

116. Что касается уголовно-правовых средств правовой защиты, Европейский Суд отмечает, что заявитель дважды пытался обжаловать оспариваемое решение: в феврале 2003 года и 20 мая 2005 года, но, по-видимому, не получил ответа на свои письма. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что в любом случае следствие трижды возобновлялось надзирающим прокурором. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден, что дополнительные жалобы заявителя в этом отношении могли принести иные результаты.

117. Таким образом, возражение властей Российской Федерации в этом отношении отклоняется.

(b) Соблюдение шестимесячного срока

118. Европейский Суд напоминает, что в ряде дел относительно продолжающихся расследований гибели родственников заявителей он рассматривал период, начиная с которого заявитель мог или должен был поставить под сомнение эффективность средства правовой защиты, и его значение для шестимесячного срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 26 мая 2005 г. по делу "Шюкран Айдын и другие против Турции" (Sukran Aydin and Others v. Turkey), жалоба N 46231/99, Решение Европейского Суда от 15 ноября 2005 г. по делу "Эльсанова против Российской Федерации" (Elsanova v. Russia) жалоба N 57952/00, и Постановление Европейского Суда от 15 декабря 2009 г. по делу "Нарин против Турции" (Narin v. Turkey), жалоба N 18907/02, § 50). Определение того, соблюдены ли заявителем в конкретном деле критерии приемлемости, зависит от обстоятельств дела и иных факторов, таких как старательность и заинтересованность, проявленная заявителями, а также адекватность конкретного расследования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Нарин против Турции", § 43).

119. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что расследование убийства брата заявителя было приостановлено 4 сентября 2002 г. в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению в качестве подозреваемых. Заявитель был уведомлен об этом событии в ту же дату, а затем вновь 5 марта 2003 г. (см. §§ 46 и 96 настоящего Постановления). В феврале 2003 года заявитель жаловался на неэффективность расследования председателю Верховного Суда Российской Федерации и просил принять дополнительные меры. После этого он не обжаловал данное постановление до 20 мая 2005 г., когда он обратился в письменной форме к Генеральному прокурору (см. § 98 настоящего Постановления). Заявитель не получил ответ на эту жалобу. Жалоба в Европейский Суд была подана 7 ноября 2005 года. 21 августа 2007 г. расследование убийства брата заявителя было возобновлено.

120. Европейский Суд учитывает следующее. Во-первых, он не согласен с заявителем в том, что разбирательство, описанное в §§ 105-106 настоящего Постановления, имело значение для оценки эффективности расследования убийства брата и, соответственно, для исчисления шестимесячного срока в значении пункта 1 статьи 35 Конвенции.

121. Во-вторых, Европейский Суд находит, что постановление о приостановлении расследования от 4 сентября 2002 г. не было окончательным, и следствие могло быть возобновлено в случае получения прокуратурой дополнительной относимой информации. Таким образом, от заявителя можно было разумно ожидать, что он подождет какое-то время, чтобы удостовериться в том, примет ли следствие меры для установления виновных в совершении преступления или это средство возмещения должно считаться неэффективным. Это особенно верно в настоящем деле, в котором расследование ранее уже приостанавливалось дважды: 15 июля 2001 г. и 15 мая 2002 г., - но затем было возобновлено по указанию надзирающих прокуроров (см. §§ 41 и 45 настоящего Постановления).

122. В-третьих, Европейский Суд отмечает, что заявитель дважды пытался обжаловать это решение: в феврале 2003 года и 20 мая 2005 г. (см. §§ 95 и 98 настоящего Постановления), - но, по-видимому, не получил ответов на свои письма.

123. Наконец, Европейский Суд не находит, что при обстоятельствах настоящего дела период бездействия заявителя в отношении национального расследования был таким длительным, чтобы ставить под сомнение проявление им надлежащей старательности и контроль состояния расследования (см. Постановление Большой Палаты по делу "Варнава и другие против Турции" (Varnava and Others v. Turkey), жалобы NN 16064/90-16066/90, 16068/90-16073/90, § 158, ECHR 2009-...).

124. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что при обстоятельствах настоящего дела заявитель исполнил правило шестимесячного срока в отношении своей жалобы.

(c) Иные факторы относительно приемлемости

125. С учетом доводов сторон Европейский Суд полагает, что жалоба затрагивает серьезные вопросы факта и права, относящиеся к сфере действия Конвенции, разрешение которых требует рассмотрения по существу. Следовательно, жалоба на нарушение статьи 2 Конвенции должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Предполагаемое нарушение права на жизнь Сулеймана Цечоева

(a) Доводы сторон

126. Власти Российской Федерации утверждали, что национальное расследование не получило доказательств того, что сотрудники федеральных правоохранительных органов были причастны к похищению или убийству Сулеймана Цечоева. Расследование определенно установило, что лица, похитившие Сулеймана Цечоева, использовали подложные документы и удостоверения личности, они не являлись сотрудниками Малгобекского РОВД. Их подлинная личность не была установлена. Магомед Е., который одно время обвинялся в совершении преступления, уволился из прокуратуры за шесть месяцев до убийства. В любом случае в августе 1999 года он не мог считаться представителем государства. Власти Российской Федерации подтвердили, что Сулейман Цечоев был заключен под стражу в октябре 1998 года в связи с похищением Магомеда К. и был обвинен в совершении преступления 3 ноября 1998 г. Срок его содержания под стражей неоднократно продлевался, в последний раз с 25 мая по 24 октября 1999 г.

127. Заявитель утверждал, что вне всякого разумного сомнения лица, похитившие и убившие Сулеймана Цечоева, являлись представителями государства. В частности, со ссылкой на прессу и доклады правозащитных организаций он утверждал, что сотрудники РУБОП Кабардино-Балкарской Республики были причастны к нескольким задержаниям и похищениям в регионе и что они поддерживали хорошие отношения с Магомедом Е. Соответственно, заявитель предположил, что они могли быть причастны к похищению и убийству его брата. Как указывал заявитель, брат был заключен под стражу сотрудниками РУБОП Кабардино-Балкарской Республики в феврале 1999 года, когда они доставили его в Нальчикский СИЗО N 1. Наконец, он отмечал, что территория Кабардино-Балкарской Республики, где было обнаружено тело брата, относится к "юрисдикции" этого милицейского подразделения.

(b) Мнение Европейского Суда

(i) Был ли Сулейман Цечоев убит представителями государства

128. Европейский Суд отмечает, что в его прецедентной практике выработан ряд общих принципов, относящихся к установлению фактов, относительно которых стороны не пришли к согласию. Что касается оспариваемых фактов, Европейский Суд напоминает свою практику, подтверждающую стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" при оценке доказательств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, § 282, ECHR 2001-VII). Такое доказывание может следовать из совокупности достаточно прочных, ясных и согласующихся выводов или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. В этом контексте при получении доказательств должно приниматься во внимание поведение сторон (см. Постановление Европейского Суда по делу "Таниш и другие против Турции" (Tanis and Others v. Turkey), жалоба N 65899/01, § 160, ECHR 2005-VIII).

129. Европейский Суд отмечает, что не оспаривается сторонами, что Сулейман Цечоев был похищен из следственного изолятора четырьмя лицами, которые представили подложные удостоверения личности и документы.

130. Однако стороны не пришли к согласию в отношении того, были ли четыре вооруженных лица представителями государства. По-видимому, заявитель считал, что они являлись таковыми, ссылаясь в основном на "неформальные связи", которые существовали между Магомедом Е., бывшим заместителем прокурора Малгобекского района, и некоторыми сотрудниками милицейского подразделения региона.

131. Власти Российской Федерации полагали, что данные лица не являлись сотрудниками милиции, и их удостоверения личности являлись подложными. Они ссылались на очевидные доказательства этого, полученные при расследовании.

132. Европейский Суд отмечает, что национальное расследование, которое еще продолжается, до настоящего времени не дало определенных результатов. Данные лица не являлись сотрудниками Малгобекского РОВД, как они утверждали. Меры по установлению их личности принимались, но не дали результата. Европейский Суд также отмечает, что утверждение заявителя о том, что эти лица могли быть сотрудниками РУБОП Кабардино-Балкарской Республики, не подкрепляется доказательствами. Кроме того, будучи неоднократно допрошенным национальным следствием, заявитель впервые выдвинул эту версию в своих объяснениях Европейскому Суду, датированных 26 ноября 2008 г.

133. Заявитель и члены его семьи последовательно сообщали следствию, что Магомед Е. был причастен к убийству. Европейский Суд отмечает, что некоторые графологические данные действительно указывали на подобную возможность. Однако эти данные были довольно неопределенными, и результаты ряда экспертиз являлись противоречивыми (см. §§ 68-71 настоящего Постановления). Магомед Е. обвинялся в соучастии в преступлении. Однако расследование получило достаточные доказательства того, что в момент убийства он находился в Москве. Иных доказательств его причастности добыть не удалось. В любом случае Магомед Е. ушел из органов прокуратуры в марте 1999 года, то есть более чем за шесть месяцев до убийства. Таким образом, Европейский Суд не находит, что вопрос о возможной причастности Магомеда Е. к убийству брата заявителя сам по себе имеет значение для решения вопроса о том, могло ли преступление быть приписано представителям государства.

134. С учетом упоминавшихся выше принципов, доводов сторон и рассмотренных документов Европейский Суд находит, что доказательства, предоставленные сторонами, не являются достаточными для установления с требуемым стандартом доказывания, что вооруженные лица, похитившие и убившие Сулеймана Цечоева, действительно являлись представителями государства.

(ii) Имело ли место нарушение обязательства по защите права на жизнь

135. Европейский Суд не нашел установленным, что представители государства несут ответственность за убийство брата заявителя. Тем не менее это необязательно исключает ответственности властей в соответствии со статьей 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 24 января 2008 г. по делу "Османолу против Турции" (Osmanoglu v. Turkey), жалоба N 48804/99, § 71). Согласно утвердившейся прецедентной практике Европейского Суда первое предложение пункта 1 статьи 2 Конвенции предписывает государству не только воздерживаться от намеренного и незаконного лишения жизни, но и принимать необходимые меры для защиты жизни лиц, относящихся к его юрисдикции (см. Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г. по делу "L.C.B. против Соединенного Королевства" (L.C.B. v. United Kingdom), Reports 1998-III, § 36). Обязательство государства в этом отношении выходит за рамки первичной обязанности по обеспечению права на жизнь путем введения в действие эффективных уголовно-правовых положений, препятствующих совершению преступлений против личности, подкрепленных правоохранительным механизмом предотвращения, подавления и наказания за нарушение этих положений. Статья 2 Конвенции может также предполагать позитивное обязательство властей по принятию оперативных мер по защите лица, жизни которого угрожают преступные действия со стороны другого лица (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Осман против Соединенного Королевства" (Osman v. United Kingdom), Reports 1998-VIII, § 115).

136. Европейский Суд напоминает, что объем позитивного обязательства должен толковаться способом, который не возлагает на власти невозможного или несоразмерного бремени с учетом сложности полицейской охраны общественного порядка в современных обществах, непредсказуемости человеческого поведения и оперативных решений, которые должны приниматься с учетом приоритетов и ресурсов. Не всякая обжалуемая угроза жизни может влечь для властей исполнение конвенционного требования принятия оперативных мер по предотвращению реализации этой угрозы. Для того чтобы Европейский Суд установил нарушение позитивного обязательства по защите жизни, должно быть установлено, что власти знали или должны были знать в тот период о наличии реальной и непосредственной угрозы жизни конкретного лица со стороны преступных действий третьего лица, и что они уклонились от принятия мер в пределах своих полномочий, которых при разумной оценке можно было ожидать для устранения этой угрозы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Осман против Соединенного Королевства", § 116, Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 55, ECHR 2002-II, Постановление Европейского Суда по делу "Медова против Российской Федерации" (Medova v. Russia), жалоба N 25385/04, § 96, ECHR 2009-... (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Ранцев против Кипра и Российской Федерации" (Rantsev v. Cyprus and Russia), жалоба N 25965/04, § 222, ECHR 2010-... (извлечения)* (*Опубликовано в специальном выпуске "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 5/2010.)).

137. Соответственно, в настоящем деле Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, могли ли власти предвидеть, что при передаче Сулеймана Цечоева лицам, представившимся сотрудниками милиции, его жизнь подвергается реальной и непосредственной угрозе.

138. В упоминавшемся выше деле Медовой Европейский Суд установил нарушение обязательства по защите права на жизнь, когда милиция и прокурор в Республике Ингушетия освободили группу похитителей, представивших служебные знаки Управления Федеральной службы безопасности (ФСБ) по Чеченской Республике. Эти знаки позднее оказались подложными, а два похищенных человека исчезли. Европейский Суд установил, что власти уклонились от предотвращения определенной угрозы жизни лица. Придя к этому выводу, Европейский Суд особо рассмотрел следующие элементы: настораживающее поведение похитителей, которые первоначально отказались подчиняться указаниям милиции и назвать себя, установление личности осуществлялось по телефону, ФСБ не предоставила документов, подтверждающих проведение специальной операции, а копии удостоверений личности похитителей не были сделаны, и задержание не было зафиксировано.

139. В настоящем деле брата заявителя забрали из следственного изолятора лица, носившие милицейскую форму. Они назвались сотрудниками милиции, предоставив соответствующие документы и удостоверения личности. Сотрудник следственного изолятора следовал обычному порядку. Сам Сулейман Цечоев не узнал своих похитителей и покинул здание без каких-либо проблем. Последующее расследование установило, что документы являлись подложными, и подписи исполняющего обязанности прокурора и персонала Малгобекского РОВД, так же как и печати двух учреждений, были подделаны. Однако во время передачи сотрудники следственного изолятора не заметили ничего подозрительного.

140. Европейский Суд также отмечает, что 26 февраля 2002 г. расследование действий сотрудников следственного изолятора было прекращено. Заявитель не обжаловал это решение.

141. Европейский Суд отмечает, что ситуация, в которой лицо, заключенное под стражу по уголовным обвинениям и, таким образом, находящееся под контролем властей, может стать жертвой тщательно спланированного убийства, должна вызывать серьезнейшую озабоченность соответствующих государственных органов. Дерзость такого деяния и неустранимые подозрения в возможной причастности сотрудников правоохранительных органов к его подготовке требуют действенных следственных мер, направленных на раскрытие преступления и предотвращение подобных случаев в будущем. Тем не менее представляется, что в момент передачи отсутствовали признаки того, что жизни Сулеймана Цечоева угрожает реальная и непосредственная угроза. Европейский Суд не находит, что конкретная цепь событий, повлекших его гибель, могла быть предсказуемой для сотрудников СИЗО N 1, когда они передавали его под контроль самозваных сотрудников милиции. Соответственно, Европейский Суд заключает, что обязанности принять оперативные меры для предотвращения угрозы жизни в настоящем деле не возникло.

142. По вышеизложенным причинам Европейский Суд заключает, что в настоящем деле позитивное обязательство по защите права Сулеймана Цечоева на жизнь, предусмотренное статьей 2 Конвенции, нарушено не было.

2. Предполагаемая неадекватность расследования

(a) Доводы сторон

143. Власти Российской Федерации утверждали, что расследование похищения родственника заявителя отвечало конвенционному требованию эффективности, поскольку власти приняли все предусмотренные национальным законодательством меры для установления виновных. Следствие проверило обвинения заявителя, выдвинутые против Магомеда Е., но они оказались необоснованными. Большое количество иных следственных действий, включая допрос десятков свидетелей, получение нескольких экспертных заключений, проведение опознаний, не дало результата. Заявитель мог обжаловать решения следствия вышестоящим прокурорам или в суд.

144. Заявитель утверждал, что расследование было неэффективным и что он и его адвокат не уведомлялись о состоянии расследования, в частности, о проведенной судебно-медицинской экспертизе. Заявитель обратил внимание Европейского Суда на тот факт, что расследование было приостановлено с 15 мая 2002 г. и 21 августа 2007 и, таким образом, производство необходимых процессуальных действий было неоправданно затянуто. Кроме того, заявитель указывал, что расследование не являлось объективным и было мотивировано политическими трениями между Магомедом Е. и властями Республики Ингушетия.

(b) Мнение Европейского Суда

145. Европейский Суд неоднократно указывал, что обязательство защиты права на жизнь, предусмотренного статьей 2 Конвенции, косвенно предполагает наличие некой формы эффективного официального расследования в случае гибели лица в результате применения силы. Обязанность проведения эффективного официального расследования возникает также в случаях причинения смерти при подозрительных обстоятельствах, которое не вменяется представителям государства. Он разработал ряд руководящих принципов, которые должно учитывать следствие, чтобы отвечать требованиям Конвенции, включающие, в частности, требования эффективности, независимости, безотлагательности и быстроты, доступности для семьи и достаточного публичного контроля (недавний обзор этих принципов см. в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Ранцев против Кипра и Российской Федерации", жалоба N 1062/03, §§ 232-233).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Номер названного Постановления следует читать как "25965/04"

146. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что властями Российской Федерации были раскрыты не все документы из уголовного дела. Сделав выводы из поведения государства-ответчика при получении доказательств (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 161, Series A, N 25), Европейский Суд исходит из того, что предоставленные материалы отобраны с целью максимально возможной демонстрации эффективности данного расследования. Соответственно, он оценит существо настоящей жалобы на основании имеющихся материалов и с учетом сделанных выводов.

147. Как свидетельствует информация, предоставленная сторонами, следствие приняло ряд существенных мер для установления обстоятельств гибели Сулеймана Цечоева. Уголовное дело было возбуждено немедленно после обнаружения тела. Власти осмотрели место преступления, назначили экспертизы и вскрытие, собрали относимые доказательства и заключения баллистических экспертиз (см. §§ 47-49 настоящего Постановления), тем самым обеспечив доказательства. Документы, предоставленные похитителями в следственном изоляторе, были изъяты и направлены на экспертизу (см. §§ 68-71 настоящего Постановления).

148. После опознания тела следствие допросило персонал следственного изолятора, который последним видел Сулеймана Цечоева, а также его сокамерников. Следствие также получило показания сотрудников правоохранительных органов Малгобека (см. §§ 61-66 настоящего Постановления). В октябре 1999 года были проведены опознания, в том числе по фотографиям, но они не принесли результатов (см. §§ 64 и 74 настоящего Постановления).

149. Кроме того, как только тело Сулеймана Цечоева было опознано по отпечаткам пальцев, заявитель и члены его семьи были уведомлены и допрошены. В течение ближайших недель заявитель и его сестра были признаны потерпевшими по уголовному делу (см. §§ 50-53 настоящего Постановления). Заявитель регулярно поддерживал контакты со следствием, знакомился со всеми основными документами дела и имел копии необходимых документов. Европейский Суд не убежден, что в настоящем деле доступ ближайших родственников к материалам расследования не отвечал минимальному стандарту в соответствии со статьей 2 Конвенции.

150. Следствие приняло меры для проверки утверждений заявителя и его родственников о возможной причастности Магомеда Е. к преступлению. Магомеду Е. были предъявлены обвинения в превышении должностных полномочий, а затем в пособничестве и подстрекательстве к похищению и убийству. Представляется, однако, что иные достоверные доказательства в этом отношении получены не были (см. §§ 73-82 и 88 настоящего Постановления). Насколько жалоба заявителя связана с уклонением следствия от задержания и преследования Магомеда Е., Европейский Суд не находит, что следствие игнорировало эту информацию или не учитывало версии, возникавшие при развитии событий. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что обязанность проведения эффективного расследования возникает, в основном, в случае насильственной или вызывающей подозрения смерти. При обычном ходе событий уголовное судопроизводство с состязательной процедурой при участии независимого и беспристрастного судьи должно рассматриваться как представляющее наиболее прочные гарантии эффективного разбирательства для установления фактов и привлечения к уголовной ответственности. В то же время не существует абсолютного права обеспечения преследования или осуждения, и тот факт, что расследование окончено в отсутствие конкретного результата или с ограниченным результатом, как таковой не свидетельствует о недостатках. Это обязательство является исключительно обязательством средств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, § 394, ECHR 2001-VII (извлечения)).

151. Объяснения заявителя относительно возможной причастности к убийству членов семьи K. и Мусы Х. также рассматривались. Из документов, предоставленных Европейскому Суду, следует, что Муса Х. был признан виновным в превышении полномочий в связи с событиями 24 февраля 1999 г. Однако, по-видимому, следствие не получило сведений, связывавших его или иных лиц, названных заявителем, к похищению его брата в августе 1999 года.

152. Европейский Суд признает, что следствие допустило ряд ошибок. В частности, тот факт, что в 2001 году были похищены или подменены документы, содержавшие важные сведения, вызывает серьезную озабоченность по поводу поведения сотрудников правоохранительных органов, причастных к разбирательству. Вместе с тем Европейский Суд отмечает, что данный эпизод является предметом обособленного уголовного разбирательства, в рамках которого ряд сотрудников прокуратуры, экспертов и Магомед Е. были допрошены (см. § 72 настоящего Постановления). Хотя следствие не установило виновных, оно получило копии данных документов. В любом случае, к моменту происшествия документы были подвергнуты трем экспертным исследованиям, и, по-видимому, их отсутствие не затронуло серьезно последующее разбирательство по основному уголовному делу.

153. Отметив это, Европейский Суд находит трудным пренебречь одним конкретным аспектом расследования, который затрагивал решающий момент данного разбирательства: уклонением от выяснения возможной причастности сотрудников правоохранительных органов Малгобекского района к похищению брата заявителя. Так, Европейский Суд отмечает, что, как можно видеть из протокола допроса Малгобекского районного прокурора, последний санкционировал перевод Сулеймана Цечоева в Малгобекский РОВД за несколько недель до его похищения (см. § 63 настоящего Постановления). Однако, по неясным причинам, этот перевод не состоялся. По-видимому, следствие не приняло мер для выяснения того, кто был осведомлен об этом решении, были ли соответствующие документы выданы в Малгобекской прокуратуре, и могли ли эти документы быть использованы для подделки документов, представленных в Нальчикский следственный изолятор 23 августа 1999 г. Информация, предоставленная сторонами в отношении данного аспекта расследования, позволяет Европейскому Суду заключить, что расследование являлось, в конечном счете, неэффективным, поскольку уклонилось от следования линии, представляющей очевидный интерес, в степени, умалявшей его способность установить обстоятельства дела и виновного или виновных, и власти, таким образом, не провели тщательного, объективного и беспристрастного анализа всех относимых элементов (см. Постановление Европейского Суда от 5 ноября 2009 г. по делу "Колевы против Болгарии" (Kolevi v. Bulgaria), жалоба N 1108/02, § 201).

154. Что касается прочих аспектов расследования, с учетом данного вывода Европейский Суд не находит необходимым рассматривать вопрос об их соответствии позитивным обязательствам, следующим из статьи 2 Конвенции.

155. С учетом вышеизложенного Европейский Суд постановляет, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

156. Заявитель жаловался на то, что был лишен эффективных средств правовой защиты в отношении вышеупомянутых нарушений вопреки статье 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

157. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель располагал эффективными средствами правовой защиты, как того требует статья 13 Конвенции, и что власти не препятствовали ему в их использовании.

158. Заявитель поддержал свою жалобу.

B. Мнение Европейского Суда

159. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя по данному основанию уже была рассмотрена в контексте статьи 2 Конвенции. Учитывая выводы о нарушении статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте, Европейский Суд полагает, что, хотя жалоба на основании статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции является приемлемой, отсутствует необходимость обособленного рассмотрения этой жалобы по существу (см. Постановление Европейского Суда от 28 мая 2009 г. по делу "Хумайдов и Хумайдов против Российской Федерации" (Khumaydov and Khumaydov v. Russia, жалоба N 13862/05, § 141, Постановление Европейского Суда от 6 ноября 2008 г. по делу "Шаипова и другие против Российской Федерации" (Shaipova and Others v. Russia), жалоба N 10796/04, § 124).

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

160. Европейский Суд рассмотрел иные доводы, представленные заявителем в соответствии со статьями 3, 5, 34 и 38 Конвенции. Однако, принимая во внимание предоставленные материалы, он находит, что эти доводы не содержат признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

161. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб

162. Заявитель требовал возмещения ущерба от имени матери, отца, вдовы и сына Сулеймана Цечоева. Он требовал по данному основанию в общей сложности 267 273 доллара США (209 334 евро).

163. Власти Российской Федерации считали эти требования основанными на предположениях и необоснованными. Они также указывали на наличие в стране предусмотренного законом механизма назначения пенсии в связи с потерей кормильца.

164. Европейский Суд напоминает о необходимости ясной причинной связи между ущербом, на который ссылается заявитель, и нарушением Конвенции. В настоящем деле заявитель выдвигает требования о возмещении материального ущерба не от своего имени, а от имени иных лиц, которые не являются заявителями по делу (см. Постановление Европейского Суда от 29 апреля 2008 г. по делу "Капланова против Российской Федерации" (Kaplanova v. Russia), жалоба N 7653/02, § 144). Кроме того, Европейский Суд отмечает, что по делу требования материально-правового аспекта статьи 2 Конвенции нарушены не были, и причинная связь между гибелью Сулеймана Цечоева и утратой финансовой поддержки семьи отсутствует. При таких обстоятельствах Европейский Суд отклоняет требования, предъявленные по данному основанию.

B. Моральный вред

165. Заявитель требовал 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда за страдания, которые он испытал вследствие утраты члена своей семьи и неэффективного расследования.

166. Власти Российской Федерации нашли требуемую сумму завышенной.

167. Европейский Суд установил нарушение статьи 2 Конвенции в части обязанности эффективного расследования насильственной смерти брата заявителя. Таким образом, Европейский Суд признает, что заявителю был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован исключительно установлением нарушения Конвенции. Он присуждает заявителю 15 000 евро по данному основанию, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

C. Судебные расходы и издержки

168. Интересы заявителя представляли юристы неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал". В общей сложности сумма судебных расходов и издержек на юридическое представительство заявителя оценивалась в 3 775 фунтов стерлингов (4 590 евро). Он представил следующую разбивку издержек:

(a) 750 фунтов стерлингов за 7,5 часов правовой работы юриста, находящегося в Соединенном Королевстве, по ставке 100 фунтов стерлингов в час;

(b) 2 850 фунтов стерлингов за издержки по переводу, подтвержденные счетами;

(c)175 фунтов стерлингов за административные и почтовые издержки.

169. Власти Российской Федерации оспаривали разумность и обоснованность сумм, требуемых по данному основанию.

170. Учитывая информацию о юридическом представительстве, изложенную заявителем, Европейский Суд признает, что эти ставки являются разумными и отражают расходы, действительно понесенные его представителями. В то же время Европейский Суд сомневается, что издержки по переводу в настоящем деле являлись необходимыми в требуемой степени.

171. С учетом подробных требований, представленных заявителем, и установленного нарушения, Европейский Суд присуждает ему 2 500 евро совместно с любым налогом на добавленную стоимость, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой, с тем чтобы чистая сумма компенсации была выплачена на банковский счет представителей в Соединенном Королевстве, указанный заявителем.

D. Процентная ставка при просрочке платежей

172. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу на нарушение статей 2 и 13 Конвенции приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что по делу требования материально-правового аспекта статьи 2 Конвенции в отношении Сулеймана Цечоева нарушены не были;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в части уклонения от проведения эффективного расследования обстоятельств убийства Сулеймана Цечоева;

4) постановил, что обособленный вопрос в части статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции не возникает;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, за исключением выплаты компенсации судебных расходов и издержек:

(i) 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро), а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму, в качестве компенсации морального вреда, причиненного заявителю;

(ii) 2 500 евро (две тысячи пятьсот евро), а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие зачислению на банковский счет представителей в Соединенном Королевстве;

b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 15 марта 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда