Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 июня 2011 г. Дело "Накаев (Nakayev) против Российской Федерации" (Жалоба N 29846/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Накаев (Nakayev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 29846/05)

Постановление Суда

Страсбург, 21 июня 2011 г.

По делу "Накаев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Георга Николау,

Мирьяны Лазаровой Трайковской, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 31 мая 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 29846/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Ибрагимом Накаевым (далее - заявитель) 27 июня 2005 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представлял Д. Ицлаев, адвокат, практикующий в Грозном (Чеченская Республика). Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель утверждал, что он был ранен вследствие военных действий в декабре 1999 года и что эффективное расследование этого события не проводилось. Он ссылался на статьи 2, 3, 6 и 13 Конвенции.

4. 4 сентября 2008 г. председатель Первой Секции решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке, а также коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

1. Ранение заявителя в 1999 году

5. Заявитель родился в 1979 году и проживает в Урус-Мартане, Чеченская Республика.

6. В 1999 году российское правительство организовало контртеррористическую операцию в Чеченской Республике.

7. Летом 1999 года в связи с вооруженными столкновениями заявитель и его семья временно переехали в дом их родственника С.Х., расположенный в селе Мартан-Чу Урус-Мартановского района по адресу: улица Трудовая, дом N 9. Сельская администрация зарегистрировала заявителя в качестве внутренне перемещенного лица.

8. Как утверждает заявитель, 4 декабря 1999 г., с 11.00 до полуночи, наступающие российские федеральные силы подвергли район Мартан-Чу неизбирательному обстрелу. Он указал, что армия использовала системы залпового огня "Град" и "Ураган", которые размещались примерно в 10 км от села. Несколько ракет попали в село. Одна из них влетела во двор С.Х. и попала в припаркованный там автомобиль. Заявитель стоял рядом с автомобилем и получил многочисленные осколочные ранения, в том числе в голову. Согласно объяснениям заявителя, представленным Европейскому Суду, в июне 2005 года часть ракеты, ранившей заявителя, еще оставалась во дворе С.Х.

9. 19 декабря 1999 г. администрация Мартан-Чу выдала документ, в котором указывалось, что заявитель и его двоюродный брат были ранены вследствие бомбардировки села 4 декабря 1999 г. и в ту же дату доставлены больницу в селе Новые Атаги Грозненского района.

2. Последствия ранения заявителя для состояния его здоровья

10. Вследствие ранения состояние здоровья заявителя ухудшилось, он стал нетрудоспособным, и экспертиза 2001 года присвоила ему вторую группу инвалидности. Он получает ежемесячную пенсию по инвалидности.

11. Согласно предоставленным документам заявитель прошел несколько этапов лечения его травм. С 4 по 21 декабря 1999 г. заявитель находился в больнице села Новые Атаги. 2 февраля 2000 г. ему из головы был извлечен осколок. С 2 по 29 августа 2001 г. заявитель проходил постхирургическое лечение.

12. 2 ноября 2004 г. Урус-Мартановская районная больница оценила состояние здоровья заявителя. Согласно документу заявитель наблюдался в больнице с 2000 года, он требовал постоянной реабилитационной терапии.

13. С 25 по 29 апреля 2008 г. заявитель был осмотрен экспертами бюро судебной экспертизы Чеченской Республики. В соответствии с их заключением заявитель имел проникающее ранение в правую часть лобной доли с повреждением мозга. Такое ранение могло быть причинено осколком снаряда и квалифицировалось как тяжкий вред здоровью заявителя.

3. Первый этап уголовного разбирательства

14. 11 марта 2002 г. мать заявителя обратилась в письменной форме к Уполномоченному по правам человека России и просила о содействии в разрешении ситуации заявителя. Она сообщала, что ее сын был ранен 4 декабря 1999 г. в результате обстрела Мартан-Чу и что семья понесла расходы на оплату сложных медицинских процедур.

15. 28 мая 2003 г. мать заявителя уведомила Урус-Мартановскую районную прокуратуру (далее - районная прокуратура) о травмах, причиненных заявителю во время бомбардировки 4 декабря 1999 г. Она утверждала, что обстрел села осуществлялся военнослужащими "245-го полка".

16. 14 августа 2003 г. мать заявителя жаловалась на травмы заявителя в Урус-Мартановский районный отдел внутренних дел (далее - РОВД) и просила власти возбудить уголовное дело в связи с этим происшествием.

17. 16 сентября 2003 г. РОВД отказал в возбуждении уголовного дела в связи с ранением заявителя 4 декабря 1999 г. В постановлении указывалось, что власти провели проверку, установившую следующее: в 1999 году в месте проживания заявителя имели место вооруженные столкновения, в том числе перестрелки, между российскими силами и незаконными вооруженными формированиями. В результате бомбардировки Мартан-Чу заявитель был ранен, что подтверждалось свидетельскими показаниями Р.Н., Р.Х. и Б. Снаряд, попавший во двор С.Х. и ранивший заявителя, был выпущен одной из сторон конфликта. Однако не представляется возможным установить, какой именно стороной был выпущен снаряд. Таким образом, ввиду того, что заявитель был ранен в результате несчастного случая, в возбуждении уголовного дела надлежит отказать в соответствии с пунктом 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса за отсутствием состава преступления.

18. 16 сентября 2003 г. РОВД уведомил заявителя о вынесении постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

4. Разбирательство о возмещении вреда

19. 15 апреля 2004 г. заявитель возбудил разбирательство против Министерства финансов. Заявитель указал, что вследствие ранения 4 декабря 1999 г. он утратил трудоспособность. Он требовал компенсации материального ущерба в размере 184 256 рублей и морального вреда в размере 1 500 000 рублей.

20. В ответ на обращение заявителя 19 ноября 2004 г. администрация Мартан-Чу выдала справку о том, что "не имеет сведений о неспровоцированных артиллерийских и авиационных ударах" по селу, за исключением авиаударов, нанесенных 5 декабря 1999 г. и затронувших домовладения Л.И. и С.Э.

21. 2 декабря 2004 г. Урус-Мартановский городской суд (далее - городской суд) отклонил требование заявителя. Он указал, что, хотя вследствие обстрела 4 декабря 1999 г. заявитель был ранен и стал частично нетрудоспособным, он не предоставил достаточных доказательств, которые позволили бы суду установить причинную связь между действиями артиллерии российских вооруженных сил и ущербом, на который указывает заявитель. В своем решении суд сослался на постановление от 16 сентября 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела.

22. 8 декабря 2004 г. администрация Мартан-Чу выдала справку, подтверждающую, что 4 и 5 декабря 1999 г. село подверглось неизбирательной бомбардировке со стороны наступавших российских сил. 4 декабря 1999 г. один из снарядов попал во двор С.Х. и разрушил его имущество, что подтверждается официальной оценкой повреждений и свидетельскими показаниями. Обстрел также подтвержден показаниями жителей села. В период, относящийся к обстоятельствам дела, заявитель был зарегистрирован в качестве внутренне перемещенного лица, проживал со своими родственниками в Мартан-Чу и частично утратил трудоспособность вследствие травм, причиненных 4 декабря 1999 г.

23. Заявитель обжаловал решение от 2 декабря 2004 г., утверждая, что городской суд являлся пристрастным и не оценил доказательства надлежащим образом.

24. 28 декабря 2004 г. Верховный суд Чеченской Республики оставил решение без изменения. Он установил, что жалоба заявителя направлена на переоценку доказательств, рассмотренных судом первой инстанции, и подтвердил, что заявитель не обосновал свои требования необходимыми доказательствами. Верховный суд также указал, что заявитель не обжаловал отказ властей в возбуждении уголовного дела 16 сентября 2003 г., и подчеркнул, что это постановление вступило в силу и является законным основанием для выводов суда.

5. Уголовное разбирательство после января 2005 года

25. 28 января 2005 г. заявитель просил городской суд отменить постановление РОВД об отказе в возбуждении уголовного дела и обязать власти возбудить уголовное дело в связи с его травмами.

26. 18 февраля 2005 г. городской суд удовлетворил жалобу заявителя и отменил постановление от 16 сентября 2003 г. Суд указал, что милиция не предприняла основных следственных меры, таких как осмотр места преступления, сбор доказательств и экспертиза состояния здоровья заявителя.

27. 29 мая 2006 г. заявитель написал письмо в РОВД и сослался на решение от 18 февраля 2005 г. Он интересовался состоянием дела.

28. 15 июня 2006 г. РОВД сослался на вынесенное ранее постановление от 16 сентября 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела.

29. 4 апреля 2008 г. заявитель вновь обратился в письменной форме в РОВД и сослался на решение городского суда от 18 февраля 2005 г.

30. 21 апреля 2008 г. районная прокуратура возвратила материал проверки N 1159/809, возбужденной в связи с жалобой заявителя, в РОВД для дополнительного расследования и принятия решения по существу. После этого РОВД принял ряд следственных мер.

31. В ответ на запрос Европейского Суда власти Российской Федерации предоставили 35 страниц материалов дела, датированных периодом с апреля по июль 2008 года. Они утверждали, что остальные документы (перечень или количество которых они не указали) не могут быть раскрыты в отсутствие гарантий Европейского Суда относительно защиты данных, содержащих государственную тайну. Ссылаясь на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса, власти Российской Федерации указали, что остальные документы не могут быть раскрыты без ущерба для интересов следствия и интересов участников уголовного судопроизводства. Содержание предоставленных документов и объяснений сторон может быть кратко изложено следующим образом.

32. 23 апреля 2008 г. следователь осмотрел домовладение С.Х. и отметил следы шрапнели на некоторых стенах. Предметы, представляющие интерес для следствия, изъяты не были.

33. Согласно объяснениям властей Российской Федерации в апреле 2008 года местная милиция Мартан-Чу допросила двух соседей и двоюродного брата заявителя, которые подтвердили обстоятельства ранения заявителя 4 декабря 1999 г. Милиция также допросила M., который в период, относящийся к обстоятельствам дела, возглавлял местную администрацию Мартан-Чу. Он подтвердил объяснения заявителя и сказал, что осматривал домовладение С.Х. вскоре после взрыва и зафиксировал повреждения. Ни одно из этих объяснений не было предоставлено Европейскому Суду.

34. Милиция также получила копию медицинской карты заявителя из Ачхой-Мартановской больницы.

35. Как следует из предоставленных документов, С.Х. скончался в мае 2004 года.

36. Уголовное дело было впоследствии возбуждено РОВД 2 мая 2008 г. в соответствии с частью 2 статьи 111 Уголовного кодекса, предусматривающей ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью общеопасным способом.

37. Заявитель был допрошен 23 апреля и 18 июня 2008 г. (Европейскому Суду был предоставлен только протокол последнего допроса). Он пояснил, что 4 декабря 1999 г., около полудня, он и его двоюродный брат были ранены вследствие взрыва снаряда во дворе дома С.Х.

38. 13 мая 2008 г. бюро судебной экспертизы Чеченской Республики заключило, что травмы заявителя могли быть причинены куском шрапнели и что они повлекли тяжкий вред здоровью.

39. 18 июня 2008 г. заявитель был признан потерпевшим по уголовному делу.

40. 18 июня 2008 г. была допрошена мать заявителя. Она дала аналогичные показания относительно ранения заявителя и о лечении, которое он проходил. Она указала, что точно не знает, кто обстрелял село, но слышала, что это были войска под командованием генерала Шаманова.

41. 26 июня 2008 г. заявитель предъявил требование о компенсации в 1 500 000 рублей за вред, причиненный его здоровью, со стороны виновников преступления. В тот же день следователь признал заявителя гражданским истцом.

42. 2 июля 2008 г. следствие было приостановлено в связи с неустановлением виновных. В постановлении указывалось, что для установления лиц, совершивших преступление, следователь направил ряд запросов в различные органы Министерств обороны и внутренних дел. Сведения, представляющие интерес для следствия, не были получены. Европейскому Суду не были предоставлены копии таких запросов или ответы на них.

43. 5 ноября 2008 г. следственный комитет Министерства внутренних дел Чеченской Республики обязал возобновить следствие. В качестве основания в постановлении были указаны неуточненные следственные меры, которые необходимо было выполнить.

44. В феврале 2009 года заявитель получил дополнительные показания своего двоюродного брата, двух соседей и матери и предоставил их Европейскому Суду. Эти подробные показания касались обстрела и дальнейших событий. В частности, двоюродный брат заявителя сообщил, что обстрел осуществлялся с севера с использованием систем залпового огня. Он также указал, что в течение нескольких лет после происшествия в селе находили части ракет "Град", и описал одну из них, найденную в их дворе. Он утверждал, что 4 декабря 1999 г. 28 ракет ("Град" выпускает 40 снарядов) попали в село, и перечислил иные домовладения и места, где произошли взрывы. Брат утверждал, что в начале декабря 2008 года следователь изъял в селе часть снаряда для экспертизы. Мать заявителя утверждала, что следователь уведомил ее по телефону о том, что экспертиза определила металлический предмет, изъятый осенью 2008 года в Мартан-Чу, как хвостовую часть снаряда "Град". По-видимому, следствие еще продолжается.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

45. Заявитель жаловался на то, что налет 4 декабря 1999 г. составлял нарушение права на жизнь. Он также утверждал, что эффективного расследования налета не проводилось в нарушение статьи 2 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

с) для подавления в соответствии с законом бунта или мятежа".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

46. Власти Российской Федерации полагали, что жалоба должна быть признана неприемлемой. Во-первых, они подчеркивали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты. Они полагали, что заявитель не в полной мере использовал свое процессуальное положение в уголовном разбирательстве, которое позволяло ему представлять ходатайства и жалобы на действия следственных органов. Он также мог требовать возмещения вреда со стороны следственных органов в гражданском разбирательстве. Власти Российской Федерации упоминали ряд жалоб на действия следственных органов, поданных потерпевшими в чеченские суды, которые были удовлетворены. В то же время власти Российской Федерации признали, что заявитель частично использовал эти средства правовой защиты.

47. Власти Российской Федерации также утверждали, что жалоба заявителя на нарушение статьи 2 Конвенции подлежит отклонению как явно необоснованная, поскольку он не привел доказательств того, что налет был совершен представителями государства. Они отмечали, что свидетели, допрошенные в рамках расследования, включая заявителя, не указали, кто обстреливал Мартан-Чу, или тип использованного оружия. Осмотр домовладения С.Х. не дал результатов, и фрагменты взрывных устройств не были обнаружены. Власти Российской Федерации также подчеркивали противоречия в трех документах, выданных администрацией Мартан-Чу в 2004 году, относительно даты обстрела - 4 или 5 декабря 1999 г. Таким образом, по их мнению, утверждения заявителя не были подкреплены дополнительными независимыми доказательствами.

48. Наконец, что касается расследования, власти Российской Федерации утверждали, что оно отвечало стандартам национального законодательства и Конвенции. Они отмечали, что установлению фактов препятствовало обращение заявителя в правоохранительные органы в мае 2003 года, то есть через три с половиной года после происшествия. К этому времени вещественные доказательства совершения преступления были утрачены, и было невозможно установить войсковые части, размещенные в окрестностях Мартан-Чу. Тем не менее власти Российской Федерации подчеркивали, что следствие предприняло все меры, возможные в данной ситуации: оно допросило ряд свидетелей, осмотрело место происшествия и назначило экспертизу травм заявителя. Оно направило запросы в ряд военных и правоохранительных органов с целью проверки версии, выдвинутой заявителем. Следствие также приняло меры для проверки иных возможных версий происшествия - о минировании Трудовой улицы в Урус-Мартане или обстреле ее незаконными вооруженными формированиями. Власти Российской Федерации отметили, что следствие продолжается и что меры, направленные на выяснение обстоятельств преступления, продолжают осуществляться.

2. Заявитель

49. Заявитель утверждал, что он исчерпал внутренние средства правовой защиты, но они оказались неэффективными. Его попытка получения компенсации в рамках гражданского разбирательства оказалась тщетной в отсутствие выводов уголовного расследования. Следствие оставалось пассивным, и решение Урус-Мартановского городского суда относительно следствия 18 февраля 2005 г. не исполнялось в течение нескольких лет. Наконец, заявитель утверждал, что обратился в Европейский Суд в течение шестимесячного срока, который должен исчисляться с даты, в которую его гражданское требование было окончательно отклонено (28 декабря 2004 г.).

50. Он также утверждал, что предоставил достаточно доказательств применения против него государством летальной силы 4 декабря 1999 г. и что власти Российской Федерации не представили ему оправдания. Он полагал, что доказал, что налет осуществлялся с помощью системы залпового огня, такой как "Град", которой незаконные вооруженные формирования не располагали. Власти Российской Федерации не дали иного объяснения происшествию и не раскрыли документы из материалов дела, которые могли бы позволить Европейскому Суду сделать отрицательные выводы.

51. Заявитель далее утверждал, что власти не провели расследования налета. Власти были осведомлены о преступлении до его обращения в милицию в мае 2003 года с учетом обязанности медицинских учреждений сообщать в милицию о потерпевших от насильственных преступлений. В любом случае с мая 2003 года уголовное расследование не проводилось, несмотря на наличие достаточных доказательств и свидетельских показаний. Заявитель подчеркнул, что в декабре 2008 года следователь изъял часть ракеты из домовладения Н.М. в Мартан-Чу, но не допросил последнего относительно того, как этот предмет попал в его двор. Наконец, заявитель отметил, что, поскольку следствие было приостановлено, он не имел доступа ко всем материалам дела и поэтому не мог эффективно обжаловать дальнейшие решения.

B. Приемлемость жалобы

1. Исчерпание внутренних средств правовой защиты

52. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты.

53. Европейский Суд отмечает, что российская правовая система в принципе предусматривает для жертв незаконных и преступных действий, за которые несут ответственность государство или его представители, два пути получения возмещения, а именно гражданско-правовые и уголовно-правовые средства защиты.

54. Что касается иска о взыскании компенсации ущерба, причиненного предположительно незаконными действиями или незаконным поведением представителей государства, Европейский Суд ранее указывал во многих аналогичных делах, что эта процедура сама по себе не может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты в контексте требований, предъявленных на основании статьи 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), жалобы NN 57942/00 и 57945/00, §§ 119-121* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2005.), и упоминавшееся выше* (* Постановление Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia), жалоба N 60272/00 (опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2008), в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Эстамиров против Российской Федерации", § 77). Тем не менее заявитель пытался получить такую компенсацию, но 28 декабря 2004 г. его требование было отклонено в последней инстанции, по крайней мере, частично в связи с отсутствием выводов уголовного расследования. Таким образом, возражение властей Российской Федерации подлежит отклонению.

55. Что касается уголовно-правовых средств правовой защиты, Европейский Суд отмечает, что заявитель жаловался в правоохранительные органы и что расследование продолжается. Стороны не пришли к согласию в оценке эффективности расследования.

56. Европейский Суд полагает, что возражение властей Российской Федерации затрагивает вопросы эффективности расследования, которые тесно связаны с существом жалобы заявителя. Соответственно, он решил исследовать данное возражение при рассмотрении жалобы по существу.

2. Иные вопросы приемлемости жалобы

57. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

C. Существо жалобы

1. Применимость к делу статьи 2 Конвенции

58. Европейский Суд отмечает, что травмы заявителя включали осколочное ранение в голову, повредившее мозговую ткань и повлекшее постоянную серьезную нетрудоспособность (см. §§ 10-13 настоящего Постановления). Этого достаточно для отнесения жалобы к сфере действия статьи 2 Конвенции, которая защищает право на жизнь в ситуациях применения потенциально летальной силы, несмотря на то, что вследствие последующих медицинских вмешательств жизнь заявителя была спасена (см. Постановление Большой Палаты по делу "Макарадзис против Греции" (Makaratzis v. Greece), жалоба N 50385/99, §§ 49-55, ECHR 2004-XI, Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Исаева и другие против Российской Федерации" (Isayeva and Others v. Russia), жалобы NN 57947/00-57949/00, § 174* (* Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N I/2005.), Постановление Европейского Суда от 4 октября 2007 г. по делу "Гончарук против Российской Федерации" (Goncharuk v. Russia), жалоба N 58643/00, § 74* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2009.)).

2. Предполагаемая неэффективность расследования

59. Прежде всего Европейский Суд рассмотрит жалобу заявителя в части эффективности расследования потенциально летального нападения на него.

60. Власти Российской Федерации подчеркивали, что расследование жалобы заявителя в рамках уголовно-правовых процедур осуществлялось в соответствии с национальным законодательством. Заявитель был полностью осведомлен о состоянии расследования и не обжаловал действия представителей правоохранительных органов. Заявитель мог обжаловать любое решение на основании статьи 46 Конституции и статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса, но не сделал этого. В любом случае эффективность расследования была в значительной степени умалена несвоевременной подачей жалобы заявителем - через три с половиной года после налета, - к этому времени установление фактов стало невозможным.

61. Европейский Суд напоминает, что обязательство по защите права на жизнь, предусмотренное статьей 2 Конвенции, во взаимосвязи с установленной статьей 1 Конвенции общей обязанностью государства "обеспечивать каждому, находящемуся под [его] юрисдикцией, права и свободы, определенные в_ настоящей Конвенции", косвенно предполагает также существование некоторой формы официального расследования случая гибели лица в результате применения силы (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 27 сентября 1995 г. по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom), § 161, Series A, N 324, и Постановление Европейского Суда от 28 июля 1998 г. по делу "Кая против Турции" (Kaya v. Turkey), § 86, Reports of Judgments and Decisions 1998-I). Относимые принципы, разработанные Европейским Судом по этому вопросу, включая ситуации с выжившими жертвами, изложены в упоминавшемся выше Постановлении по делу Исаевой и других (§§ 209-213).

62. В настоящем деле стороны оспаривали эффективность расследования, проведенного Урус-Мартановским РОВД. Власти Российской Федерации утверждали, что причиной невозможности установления следствием обстоятельств преступления являлось несвоевременное уведомление властей о происшествии. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что, хотя мать заявителя в 2002 году направляла письменное обращение к Уполномоченному по правам человека России, только в мае 2003 года надлежащая жалоба по поводу налета была представлена в прокуратуру (см. §§ 15 и 16 настоящего Постановления). Таким образом, имела место задержка в три с половиной года до того, как вопрос был доведен до сведения компетентного национального органа. Заявитель утверждал, что за эту задержку несут ответственность власти Российской Федерации, поскольку медицинские службы должны были сообщить о его травмах в компетентные органы в 1999 или в 2000 году. Заявитель также утверждал, что прошел длительное лечение своих травм (см. §§ 16-17 настоящего Постановления), которое могло частично объяснить эту задержку.

63. Европейский Суд ранее рассматривал ситуации, при которых власти были признаны обязанными осуществлять расследование по собственной инициативе, если имелись достаточные основания полагать, что они были осведомлены о претензиях в то время в отсутствие формальной жалобы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гончарук против Российской Федерации", § 68). Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд признает, что власти были обязаны проводить расследование потенциально летального нападения на заявителя. Однако вопрос о том, когда они получили эту информацию, остается открытым.

64. Европейский Суд отмечает, что ранение имело место в декабре 1999 года в Урус-Мартановском районе, в период ожесточенных гражданских столкновений в Чеченской Республике и на территории, являвшейся местом насильственной конфронтации между федеральными вооруженными силами и мятежными боевиками (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Исаева и другие против Российской Федерации", § 178, и Решение Европейского Суда от 18 мая 2006 г. по делу "Умаров против Российской Федерации" (Umarov v. Russia), жалоба N 30788/02). Заявитель лечился в больнице Новых Атагов Грозненского района с 4 по 21 декабря 1999 г., а затем вновь в феврале 2000 года и августе 2001 года. Следовательно, разумно предположить, что, если бы заявитель полагал, что совершено преступление, ему следовало уведомить правоохранительные органы по одному из мест их расположения в то время или, по крайней мере, после возобновления их нормального функционирования. В отсутствие подобной инициативы со стороны заявителя Европейский Суд не может заключить, что власти были в то время осведомлены о предполагаемом преступлении.

65. В любом случае, даже если предположить, что власти были уведомлены о ранении заявителя и, таким образом, имели обязанность действовать по собственной инициативе, полная пассивность правоохранительных органов до мая 2003 года должна была быть очевидной заявителю. Однако представляется, что он не ставил под сомнение эффективность разбирательства до этой даты.

66. После подачи жалобы 16 сентября 2003 г. прокуратура решила не возбуждать уголовное дело за отсутствием доказательств события преступления. По жалобе заявителя в феврале 2005 года суд установил, что постановление было вынесено без серьезной проверки его утверждений, и постановил провести новое разбирательство (см. § 26 настоящего Постановления). Несмотря на это указание, новый этап следственных действий состоялся только в апреле 2008 года.

67. Европейский Суд неоднократно указывал, что оперативность является важным элементом уголовного расследования. Соответственно, он признает, что эффективность расследования была умалена первоначальной задержкой. Он также находит, что первоначальная задержка в настоящем деле была необычно затянутой, и за нее несет ответственность заявитель. Вопрос заключается в том, делала ли эта задержка все последующее расследование неэффективным.

68. В предыдущих делах Европейский Суд заключал, что задержки возбуждения разбирательства, за которые нес ответственность заявитель, являлись незначительными по сравнению с последующими задержками расследования (см., например, Постановление Европейского Суда от 25 сентября 2008 г. по делу "Межидов против Российской Федерации" (Mezhidov v. Russia), жалоба N 67326/01, § 69, в котором максимальная задержка по вине заявителя составила девять месяцев) или существовали особые причины, такие как лечение, которые могли объяснить задержку подачи жалобы в два года и один месяц (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 2008 г. по делу "Умаева против Российской Федерации" (Umayeva v. Russia), жалоба N 1200/03, § 88).

69. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что ссылки заявителя на лечение, а также на иные возможные факторы, такие как чувства небезопасности и уязвимости (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 28 ноября 1997 г. по делу "Ментеш и другие против Турции" (Mentes and Others v. Turkey), § 59, 1997-VIII* (*Имеется ввиду соответствующий выпуск Reports (прим. переводчика).)), имеют значение и объясняют часть данной просрочки. Однако они не могут объяснить, почему информация о столь серьезном преступлении, как считает заявитель, поступила в прокуратуру с задержкой в три с половиной года. Таким образом, Европейский Суд признает, что, по крайней мере, часть последующих проблем следствия была вызвана уклонением заявителя от своевременной подачи жалобы.

70. В то же время важно отметить, что власти прямо не ссылались на истечение срока как на причину последующего бездействия, и оно не ставилось заявителю в вину в суде или последующем разбирательстве. Кроме того, заявитель не несет ответственности за задержки принятия важнейших мер, имевшие место после мая 2003 года. В частности, остается необъяснимым, почему решение Урус-Мартановского районного суда* (*Вероятно, имеется ввиду Урус-Мартановский городской суд (прим. переводчика).) о возобновлении следствия не исполнялось в течение более чем трех лет.

71. Что касается существа расследования, Европейский Суд отмечает, что, несмотря на задержки, в 2003 году, а затем в 2008 году были совершены некоторые значимые следственные действия. Так, был допрошен ряд очевидцев по поводу обстоятельств налета. Заявитель был допрошен трижды. Была назначена и проведена экспертиза, подтвердившая показания заявителя о времени получения и характере его травм. Заявитель был признан потерпевшим по делу.

72. Однако Европейский Суд также отмечает, что, хотя заявитель выдвинул серьезную претензию относительно обстрела села мощным и неизбирательным оружием, ряд элементов в документах из материалов дела в совокупности производят впечатление систематического и необъяснимого бездействия, имевшего серьезные последствия.

73. В первую и главную очередь, Европейский Суд озабочен тем, что, с одной стороны, в своих объяснениях Европейскому Суду заявитель последовательно упоминал, что части ракет, попавших в село, все еще находились в некоторых домах Мартан-Чу в 2003 и 2008 годах. В своих объяснениях Европейскому Суду от февраля 2009 года заявитель, его мать и двоюродный брат настаивали на том, что части одного такого снаряда были изъяты следователем осенью 2008 года и переданы на экспертизу. С другой стороны, Европейский Суд отмечает отсутствие каких-либо упоминаний об этом в документах, предоставленных властями Российской Федерации. Напротив, власти Российской Федерации утверждали, что материалы дела не содержат упоминаний о ракетах "Град" или иных указаний на характер взрывного устройства, причинившего вред заявителю. Европейский Суд исходит из того, что предоставленные ему документы отобраны с тем, чтобы в максимально возможной степени продемонстрировать эффективность данного расследования. Следовательно, можно заключить, что меры для изъятия и исследования данных частей не принимались, что следует рассматривать как основной недостаток расследования.

74. С учетом вышеизложенных выводов о недостатках следствия, а также неисполнения в течение нескольких лет судебного решения, вынесенного по жалобе заявителя, Европейский Суд заключает, что заявителя следует считать исчерпавшим внутренние средства правовой защиты, доступные ему в контексте уголовного расследования. Соответственно, он отклоняет предварительное возражение властей Российской Федерации в этом отношении.

75. Кроме того, независимо от первоначальной задержки, за которую несет ответственность заявитель, Европейский Суд находит на основе того, что было установлено ранее, что власти не провели эффективного расследования обстоятельств ранения заявителя. Следовательно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции в этом отношении.

3. Предполагаемое уклонение от защиты права на жизнь

76. Европейский Суд напоминает, что статья 2 Конвенции, гарантирующая право на жизнь и раскрывающая обстоятельства, при которых лишение жизни может быть оправданным, относится к числу наиболее фундаментальных положений Конвенции, не допускающих в мирное время каких бы то ни было отступлений в соответствии со статьей 15 Конвенции. С учетом значения защиты, предусмотренной статьей 2 Конвенции, Европейский Суд обязан подвергать лишение жизни наиболее тщательной проверке, принимая во внимание не только действия представителей государства, фактически применяющих силу, но и все сопутствующие обстоятельства, включая такие вопросы, как планирование и контроль рассматриваемых действий (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", §§ 146-150, Постановление Европейского Суда от 9 октября 1997 г. по делу "Андронику и Константину против Кипра" (Andronicou and Constantinou v. Cyprus), § 171, Reports 1997-VI, и Постановление Большой Палаты по делу "Оур против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21594/93, § 78, ECHR 1999-III). То же относится к нападению, в котором жертва выжила, но которое из-за примененной летальной силы приравнивается к покушению на убийство (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Исаева и другие против Российской Федерации", § 171).

77. Что касается фактов дела, Европейский Суд отмечает, что для оценки существа жалобы заявителя и с учетом характера его утверждений он предложил властям Российской Федерации предоставить копии всех материалов уголовного дела в связи с настоящей жалобой. Власти Российской Федерации предоставили примерно 35 страниц дела (см. § 31 настоящего Постановления). Количество и содержание оставшихся документов не было указано. Европейский Суд напоминает, что поведение сторон при сборе доказательств также должно приниматься во внимание (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), pp. 64-65, § 161, Series A, N 25), и он может сделать выводы из поведения властей Российской Федерации в этом отношении. Насколько власти Российской Федерации ссылались на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса, Европейский Суд отмечает, что в ранее рассмотренных делах он уже признавал такое объяснение недостаточным для оправдания удержания ключевых сведений, предоставления которых требовал Европейский Суд (см. Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02, § 123, ECHR 2006-XIII* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.)).

78. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с его последовательной прецедентной практикой государство несет бремя предоставления убедительного объяснения травм и гибели лиц, содержащихся под стражей или найденных раненными или убитыми в сфере исключительного контроля властей и при наличии доказуемых данных о причастности государственных представителей. Если в подобных ситуациях Европейский Суд лишен возможности прийти к заключению о фактах из-за отсутствия относимых документов, находящихся в исключительном владении государства-ответчика, именно государство-ответчик должно окончательно обосновать, почему указанные документы не могут быть приняты в подкрепление утверждений заявителя, или представить удовлетворительное и убедительное объяснение того, как разворачивались указанные события. Таким образом, бремя доказывания переходит к государству-ответчику, и если оно не обеспечит его, возникают вопросы в контексте статьи 2 и/или статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аккум и другие против Турции" (Akkum and Others v. Turkey), жалоба N 21894/93, § 211, ECHR 2005-II (извлечения), Постановление Европейского Суда от 31 мая 2005 г. по делу "Тоджу против Турции" (Togcu v. Turkey), жалоба N 27601/95, § 95, Постановление Европейского Суда от 4 октября 2007 г. по делу "Гойгова против Российской Федерации" (Goygova v. Russia), жалоба N 74240/01, § 94* (* Там же. N 4/2009.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гончарук против Российской Федерации", § 80).

79. Однако в настоящем деле Европейский Суд отмечает, что утверждение заявителя о том, что нападение в декабре 1999 года было совершено государством, было впервые выдвинуто в марте 2003 года. Хотя власти Российской Федерации признали, что 4 декабря 1999 г. заявитель получил осколочные ранения, они отрицали, что государство несет за них ответственность, поскольку невозможно установить виновных в этих ранениях. Они также подчеркивали, что в своих показаниях следователю ни один из свидетелей не утверждал, что имел сведения о личности виновных или типе примененного оружия. Власти Российской Федерации отрицали, что после начала расследования какие-либо вещественные следы преступления были выявлены следствием. Наконец, власти Российской Федерации ставили под сомнение достоверность информационных документов, выданных сельской администрацией Мартан-Чу, ввиду противоречий между ними (см. §§ 20 и 22 настоящего Постановления) и предполагали, что заявитель мог быть ранен вследствие взрыва мины или снаряда, выпущенного незаконным вооруженным формированием.

80. Европейский Суд напоминает, что следствие не смогло прийти к определенным выводам, объясняющим причину взрыва. Кроме того, с учетом установленного ранее факта того, что заявитель в значительной степени способствовал задержке следствия, Европейский Суд не находит, что он выдвинул доказуемое утверждение об ответственности государства за данное нападение. При таких обстоятельствах Европейский Суд не находит возможным перенести бремя доказывания на государство-ответчика. Он также не находит, что доказательства, предоставленные сторонами, являются достаточными для выводов о нарушении материально-правового аспекта статьи 2 Конвенции с требуемым стандартом доказывания (см. Постановление Европейского Суда от 10 января 2008 г. по делу "Зубайраев против Российской Федерации" (Zubayrayev v. Russia), жалоба N 67797/01, § 73* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.), и Постановление Европейского Суда от 17 июня 2010 г. по делу "Товсултанова против Российской Федерации" (Tovsultanova v. Russia), жалоба N 26974/06, § 88* (* Там же. N 2/2011.)).

81. Соответственно, Европейский Суд находит, что по делу требования статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом аспекте нарушены не были.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

82. Заявитель утверждал, что данная ситуация содержит признаки нарушения статьи 3 Конвенции ввиду причиненного ему страдания, а также уклонения властей Российской Федерации от надлежащего расследования его претензий. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

83. Власти Российской Федерации оспаривали этот довод.

84. Европейский Суд полагает, что описываемые заявителем последствия являлись результатом применения летальной силы, происхождение которой не может быть установлено. Таким образом, в то время как Европейский Суд находит жалобу в этой части приемлемой, ввиду сделанных ранее выводов относительно права на жизнь он не усматривает возникновения обособленных вопросов с точки зрения статьи 3 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

85. В соответствии со статьей 6 Конвенции заявитель жаловался на несправедливость разбирательства по его требованию о компенсации в 2004 году и во время проверки его жалобы в 2005 году.

86. Однако с учетом предоставленных ему материалов и насколько эти вопросы относятся к его компетенции, Европейский Суд находит, что доказательства не свидетельствуют о наличии признаков нарушения этого положения.

87. Отсюда следует, что жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

88. Заявитель жаловался на то, что он не располагал эффективными средствами правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений вопреки статье 13 Конвенции. Эта статья предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

89. Власти Российской Федерации оспорили эту жалобу и утверждали, что заявитель не использовал внутренние средства правовой защиты, которые были ему доступны.

90. Европейский Суд отмечает, что жалоба, поданная заявителем в соответствии с данной статьей, была рассмотрена в контексте процессуального обязательства, вытекающего из статьи 2 Конвенции. С учетом выводов о нарушении статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте (см. § 75 настоящего Постановления) Европейский Суд полагает, что в то время как жалоба на нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции является приемлемой, отсутствует необходимость для обособленного рассмотрения этой жалобы по существу (см. Постановление Европейского Суда от 6 ноября 2008 г. по делу "Шаипова и другие против Российской Федерации" (Shaipova and Others v. Russia), жалоба N 10796/04, § 124, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Товсултанова против Российской Федерации", § 115).

V. Применение статьи 41 Конвенции

91. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб

92. Заявитель требовал компенсацию в связи с утратой заработка, поскольку вследствие травмирования он утратил трудоспособность. Он требовал 2 069 740 рублей по данному основанию.

93. Власти Российской Федерации нашли эту сумму необоснованной и неразумной.

94. Европейский Суд напоминает о необходимости ясной причинной связи между ущербом, на который ссылается заявитель, и нарушением Конвенции, а также возможности, в соответствующих случаях, установления компенсации за утрату дохода. С учетом изложенных выше выводов об отсутствии нарушения статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом аспекте Европейский Суд находит, что отсутствует прямая причинная связь между предполагаемым нарушением права заявителя на жизнь и утратой дохода. Следовательно, он не присуждает компенсации по данному основанию.

B. Моральный вред

95. Заявитель утверждал, что был ранен вследствие незаконного применения летальной силы государством, и надлежащее расследование этого происшествия не проводилось. Он требовал компенсацию морального вреда, определение размера которой относил на усмотрение Европейского Суда.

96. Власти Российской Федерации отрицали предполагаемые нарушения, но полагали, что, если Европейский Суд склонится к признанию нарушений, их установление составляло бы достаточную справедливую компенсацию в деле заявителя.

97. Европейский Суд установил нарушение процессуального аспекта статьи 2 Конвенции и находит уместным присудить заявителю 24 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

C. Судебные расходы и издержки

98. Заявитель требовал 9 110 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде и национальных органах. Он утверждал, что работа юриста оплачивалась по ставке 150 евро за час правовой работы. Он предоставил разбивку времени, затраченного его представителем, которое включало 60,5 часа правовой работы. Он требовал возмещения почтовых и административных расходов в размере 85 евро. Он также предоставил копию соглашения о юридическом представительстве от 15 сентября 2008 г.

99. Заявитель просил Европейский Суд распорядиться о выплате гонорара по данному основанию непосредственно на счет представителя в Чеченской Республике (Россия).

100. Власти Российской Федерации не оспаривали этих требований.

101. Европейский Суд может присуждать возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру (см. Постановление Большой Палаты по делу "Боттацци против Италии" (Bottazzi v. Italy), жалоба N 34884/97, § 30, ECHR 1999-V, и Постановление Европейского Суда от 1 октября 2002 г. по делу "Савицкая против Польши" (Sawicka v. Poland), жалоба N 37645/97, § 54). Проведя собственный расчет на основании предоставленной информации, Европейский Суд присуждает заявителю общую сумму 4 000 евро, за вычетом 850 евро, полученных им в порядке освобождения от оплаты юридической помощи Советом Европы, а также любой налог на добавленную стоимость, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя. Сумма компенсации, присужденной по данному основанию, выплачивается на банковский счет представителя в России по указанию заявителя.

D. Процентная ставка при просрочке платежей

102. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил отложить до рассмотрения существа жалобы предварительное возражение властей Российской Федерации относительно неисчерпания внутренних средств правовой защиты в части жалобы на нарушение статьи 2 Конвенции и отклонил его;

2) признал жалобу приемлемой в части налета 4 декабря 1999 г. и отсутствия его расследования, поданную в соответствии со статьями 2, 3 и 13 Конвенции, а в остальной части - неприемлемой;

3) постановил, что имело место нарушение требований статьи 2 Конвенции в отношении уклонения от проведения эффективного расследования обстоятельств нападения 4 декабря 1999 г.;

4) постановил, что по делу требования статьи 2 Конвенции в отношении нападения на заявителя нарушены не были;

5) постановил, что обособленные вопросы в части статьи 3 Конвенции не возникают;

6) постановил, что обособленные вопросы в части статьи 13 Конвенции не возникают;

7) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 24 000 евро (двадцать четыре тысячи евро), а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 3 150 евро (три тысячи сто пятьдесят евро), а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, которые подлежат зачислению на банковский счет представителя в России по указанию заявителя;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

8) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 21 июня 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда