Постановление Европейский Суд по правам человека от 11 октября 2011 г. Дело "Ракс (Raks) против Российской Федерации" (жалоба N 20702/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Ракс (Raks)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 20702/04)

Постановление Суда

Страсбург, 11 октября 2011 г.

По делу "Ракс против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Ханлара Гаджиева,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 20 сентября 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 20702/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Надеждой Георгиевной Ракс (далее - заявительница) 18 мая 2004 г.

2. Интересы заявительницы представлял В. Черников, адвокат, практикующий в Москве. Власти Российской Федерации были представлены В.В. Милинчук и Г.О. Матюшкиным, бывшим и действующим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека соответственно.

3. 3 декабря 2008 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. В июне 2010 года председатель Палаты, в которую было передано дело, предложил государству-ответчику в соответствии с подпунктом "а" пункта 2 правила 54 Регламента Суда предоставить дополнительные документы относительно жалобы. Председатель Палаты также удовлетворил ходатайство властей Российской Федерации и постановил, что в соответствии с пунктом 1 правила 33 Регламента Суда доступ общественности к вышеупомянутым документам не допускается.

Факты

5. Заявительница родилась в 1973 году и проживает в Ровно на Украине.

A. Взрывы

6. 1 ноября 1998 г. взрыв разрушил памятник царю Николаю II в Подольске Московской области.

7. 13 августа 1998 г. и 4 апреля 1999 г. два ночных взрыва повредили фасад здания Федеральной службы безопасности (далее - ФСБ) в Москве.

8. После этих событий были возбуждены уголовные дела о терроризме. Ответственность за указанные взрывы была возложена на анархистское движение "Новая революционная альтернатива" (НРА).

B. Задержание заявительницы и последующее разбирательство

9. 23 февраля 2000 г. заявительница была задержана по подозрению в причастности к взрыву 4 апреля 1999 г. Срок ее содержания под стражей впоследствии несколько раз продлевался.

10. 11 апреля 2000 г. заявительнице было предъявлено обвинение в терроризме, хранении взрывчатки и преступлениях, связанных с наркотиками. Предварительное следствие было окончено 22 мая 2001 г. Затем защита знакомилась с материалами дела. В декабре 2001 года следственный орган предложил защите окончить ознакомление с материалами дела до 5 февраля 2002 г.

11. 21 февраля 2002 г. уголовное дело было передано на рассмотрение в Московский городской суд. Дело было передано судье Ko. 6 марта 2002 г. судья Ko. отказала в передаче дела в Московский областной суд для рассмотрения судом присяжных. Судья указала на то, что характер обвинений и необходимость обеспечения безопасности участников судебного разбирательства требуют рассмотрения дела в закрытом судебном заседании. В неустановленную дату дело было засекречено. По-видимому, несмотря на упомянутое решение, в судебном разбирательстве проводилась видеосъемка, тогда как защите было отказано в разрешении на аудиозапись судебного процесса. 25 апреля 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил без изменения постановление от 6 марта 2002 г. в части рассмотрения дела в закрытом заседании.

12. 26 апреля 2002 г. для рассмотрения дела были назначены два народных заседателя. Представляется, что заявительница и одна из соподсудимых привлекли новых защитников, которым было предоставлено время для ознакомления с материалами дела.

13. По-видимому, с апреля 2002 года рассмотрение дела откладывалось не менее 20 раз, в основном из-за неявки одного или нескольких защитников по болезни, из-за отпуска или по неизвестным причинам. В январе 2003 года судья Ko. направила письмо в Адвокатскую палату Москвы, в котором указывала, что адвокаты срывают судебное разбирательство своей неоднократной неявкой. Судья, например, отметила, что защитник соподсудимой Ka. не присутствовал в заседаниях 21 мая и 25 июня 2002 г. в связи с занятостью в другом процессе, с 23 ноября по 11 декабря 2002 г. по болезни, отсутствовал 18 июля и 16 декабря 2002 г. и 9 января 2003 г. без уважительной причины, подтвержденной доказательствами, и с 19 по 27 декабря 2002 г. был предположительно госпитализирован, по-видимому, до 23 января 2003 г. Ka. (и защитник соподсудимой) не присутствовала в заседании 26 апреля 2002 г. предположительно в связи с заболеванием и отсутствовала 18 июля и 27 декабря 2002 г. и 23 января 2003 г. без уважительной причины, подтвержденной доказательствами.

14. 14 февраля 2003 г. городской суд отклонил ходатайство защиты о рассмотрении дела в открытом судебном заседании. Суд указал, что дело является "секретным" для целей части 2 статьи 241 Уголовно-процессуального кодекса и антитеррористического законодательства. 14 марта 2003 г. суд первой инстанции рассмотрел ряд ходатайств защиты. Суд нашел, что Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, который действовал до судебного разбирательства, не обязывал предоставлять защите обвинительное заключение и любые "приложения" к нему. В любом случае защите были предоставлены приложения, включая список лиц, подлежащих вызову в суд в качестве свидетелей.

15. Во время судебного разбирательства заявительница содержалась в металлической клетке, охраняемой конвойными.

16. 14 мая 2003 г. Московский городской суд признал заявительницу виновной в нескольких эпизодах хранения взрывчатых веществ и терроризме. Она была приговорена к шести годам лишения свободы. Со ссылкой на письменные показания В. и Ст. , данные на стадии предварительного расследования, городской суд установил, что бомба предназначалась общественному зданию, принадлежавшему ФСБ. Суд также ссылался на письменные показания Н., устные показания свидетелей Р., K. и С., которые имели сведения об анархистской деятельности подсудимых и подробностях взрывов, полученные от них самих или от других лиц, включая Бирюкова.

17. 4 декабря 2003 г. Верховный Суд Российской Федерации в закрытом судебном заседании оставил без изменения приговор, вынесенный заявительнице.

18. Заявительница была освобождена в июле 2007 года.

C. Условия содержания под стражей, перевозки и содержания в здании суда

19. С 26 апреля 2000 г. до неустановленной даты заявительница содержалась под стражей в Московском следственном изоляторе N 77/6. Она утверждала, что камеры, как правило, были переполнены, и на каждого заключенного приходилось менее 4 кв. м. С апреля до начала июня 2000 года заявительница содержалась вместе с лицами, страдающими психическими расстройствами, и ей приходилось спать на полу.

20. В медицинской части следственного изолятора имелся ограниченный запас лекарств, было невозможно купить лекарства и затруднительно получить их от родственников. Лечение было неудовлетворительным, а стоматологическое лечение ограничивалось удалением зубов. Во время ее заключения в следственном изоляторе она не проходила общего медицинского осмотра. Пищевой рацион был скудным, заявительница получала только одну посылку в день из продуктов, купленных в тюремном магазине либо переданных родственниками.

21. Предоставляемых туалетных принадлежностей и одного банного дня в неделю было недостаточно. Один раз в неделю заключенные должны были проходить личный обыск в коридоре следственного изолятора в присутствии сотрудников мужского пола и других заключенных.

22. Зимой в камерах было холодно, а летом - жарко, поскольку в нарушение правил в них не было вентиляции.

23. Заявительнице было необходимо получать разрешения на свидания с родственниками, и она должна была разговаривать со своими посетителями через стеклянную перегородку.

24. В день судебного заседания заявительница должна была вставать в 4.00 или 5.00, и ее возвращали в следственный изолятор в 1.00 или 2.00. Питание в эти дни не предоставлялось.

25. Наконец, заявительница утверждала, что в следственном изоляторе она была избита несколькими сотрудниками.

Право

I. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции (длительность уголовного разбирательства)

26. Заявительница жаловалась на то, что длительность уголовного разбирательства по ее делу превышала "разумный срок" в нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, который предусматривает следующее:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на... разбирательство дела... в разумный срок... судом...".

A. Приемлемость жалобы

27. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

28. Власти Российской Федерации утверждали, что заявительница и ее сообвиняемые затягивали разбирательство, в частности, в конце 2001 года, когда они знакомились с материалами дела. С учетом сложности дела (несколько эпизодов и несколько обвиняемых) судебное разбирательство, которое началось в феврале 2002 года, было проведено в разумный срок. За ряд задержек несли ответственность заявительница, ее сообвиняемые или защитники.

29. Заявительница поддержала свою жалобу, полагая, что в период судебного разбирательства она или ее защитник не вызывали значительных задержек.

1. Период, который должен быть принят во внимание

30. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что период, который должен быть принят во внимание, начался 23 февраля 2000 г., когда заявительница была задержана. Не оспаривается, что это разбирательство окончилось 4 декабря 2003 г. Таким образом, оно заняло три года и девять месяцев и 11 дней на стадии следствия и суда в двух инстанциях.

2. Оценка периода

31. Европейский Суд рассматривает жалобу заявительницы, учитывая, что она затрагивает судебное разбирательство, которое продолжалось с 22 февраля 2002 г. по 4 декабря 2003 г., то есть один год и чуть более девяти месяцев в двух инстанциях.

32. Не утверждалось, что в период предварительного следствия имели место значительные периоды бездействия, за которые несет ответственность государство (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда от 10 июня 2010 г. по делу "Шеноев против Российской Федерации" (Shenoyev v. Russia), жалоба N 2563/06, § 63* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2011.)).

33. Европейский Суд напоминает, что разумность срока разбирательства подлежит оценке с учетом обстоятельств дела и следующих критериев: сложности дела и поведения заявителя и соответствующих органов власти (см. в числе многих примеров Постановление Большой Палаты по делу "Пелисье и Сасси против Франции" (Pelissier and Sassi v. France), жалоба N 25444/94, § 67, ECHR 1999-II).

34. Европейский Суд признает, что дело было относительно сложным. Европейский Суд напоминает, что заявитель не может принуждаться к активному сотрудничеству с судебными властями, так же как ему не может ставиться в вину использование всех средств правовой защиты, предусмотренных национальным законодательством, при отстаивании своих интересов (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, § 88* (* Там же. N 6/2006.)). Однако Европейский Суд согласен с властями Российской Федерации в том, что в настоящем деле ответственность за определенные периоды бездействия может быть возложена на защиту. В то же время заявительница не указала конкретных длительных периодов бездействия, за которые несет ответственность государство.

35. Оценивая обстоятельства в целом, Европейский Суд заключает, что при обстоятельствах дела требование "разумного срока" было соблюдено.

36. Соответственно, требования пункта 1 статьи 6 Конвенции нарушены не были.

II. Иные предполагаемые нарушения статьи 6 Конвенции относительно судебного разбирательства

37. Заявительница жаловалась на то, что уголовное разбирательство против нее не было справедливым и не проводилось публично в нарушение статьи 6 Конвенции, которая в соответствующих частях предусматривает следующее:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия.

2. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор пока его виновность не будет установлена законным порядком.

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

а) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;

b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...".

A. Доводы сторон

1. Заявительница

38. Заявительница выдвинула ряд претензий с точки зрения статьи 6 Конвенции, в частности, утверждая, что суд первой инстанции не был пристрастным и независимым, не был "создан на основании закона", допустил ряд фактических ошибок, неправильно применил национальное законодательство и неправильно оценил доказательства.

39. Заявительница также отмечала, что судебное разбирательство было закрытым, адвокат не давал подписку о неразглашении и не мог обжаловать решение о рассмотрении дела в закрытом судебном заседании. Отсутствовали объективные основания для закрытого разбирательства. Судебный процесс не освещался в прессе, предмет разбирательства не затрагивал какой-либо конфиденциальной информации или соображений.

40. Наконец, заявительница жаловалась на то, что ей была вручена сокращенная версия обвинительного заключения, перечень вещественных доказательств и список секретных документов не были раскрыты защите, она не имела доступа к видеозаписи места взрыва, которой предположительно располагала ФСБ. Заявительница имела ограниченные возможности для подготовки к защите из-за недостаточного доступа к материалам дела и в связи с условиями ее содержания под стражей и перевозки, ей было отказано в разрешении знакомиться с материалами дела в следственном изоляторе, а в здании суда отсутствовали условия для этого. Для встречи с адвокатом требовалось разрешение следователя. В зале судебного заседания заявительница содержалась в плохо освещенной металлической клетке и не могла давать указания своему адвокату.

2. Власти Российской Федерации

41. Власти Российской Федерации утверждали, что уголовное разбирательство против заявительницы являлось справедливым. Они, в частности, указывали, что власти стремились обеспечить безопасность участников разбирательства. Решение о закрытом разбирательстве являлось оправданным, поскольку материалы дела были засекречены.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

42. Европейский Суд отмечает, что в этой части настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Публичное разбирательство

43. Европейский Суд напоминает, что организация публичного судебного разбирательства представляет собой фундаментальный принцип, закрепленный в пункте 1 статьи 6 Конвенции. Это защищает стороны от тайного отправления правосудия в отсутствие общественного контроля. Кроме того, это одно из средств поддержания доверия к суду. Законность отправления правосудия, в том числе судебного процесса, следует из его публичного характера. Делая отправление правосудия транспарентным, публичность содействует достижению цели пункта 1 статьи 6 Конвенции, а именно справедливого судебного разбирательства (см. в числе многих Постановление Европейского Суда от 20 мая 1998 г. по делу "Готрен и другие против Франции" (Gautrin and Others v. France), Reports of Judgments и Decisions 1998-III, § 42, и Постановление Европейского Суда от 8 декабря 1983 г. по делу "Претто и другие против Италии" (Pretto and Others v. Italy), Series A, N 71, § 21). Несмотря на проблемы безопасности, публичность требуется в обычных уголовных разбирательствах, в которых могут участвовать опасные лица (см. в числе многих Постановление Европейского Суда от 28 июня 1984 г. по делу "Кемпбелл и Фелл против Соединенного Королевства" (Campbell and Fell v. United Kingdom), Series A, N 80, § 87).

44. Требование публичности имеет ряд исключений. Это следует из текста пункта 1 статьи 6 Конвенции, который содержит положение о том, что пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части в интересах национальной безопасности в демократическом обществе или в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия. Таким образом, иногда может быть необходимо в соответствии со статьей 6 Конвенции ограничить открытый и публичный характер судебных разбирательств, например, в целях защиты безопасности или личной жизни свидетелей или обеспечения свободного обмена информацией и мнениями при осуществлении правосудия (см. в числе многих Постановление Европейского Суда по делу "B. и P. против Соединенного Королевства" (B. and P. v. United Kingdom), жалобы N N 36337/97 и 35974/97, § 37, ECHR 2001-III, с дополнительными отсылками). В настоящем деле Европейский Суд должен установить, был ли оправдан отказ от публичного разбирательства дела в городском суде.

45. Европейский Суд отмечает, что городской суд рассмотрел уголовное дело заявительницы в закрытом заседании, сославшись на характер обвинений и необходимость обеспечить безопасность участников разбирательства. Впоследствии суд отклонил ходатайство защиты о рассмотрении дела в открытом заседании, сославшись на секретность материалов дела в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом и неуказанным антитеррористическим законодательством.

46. По мнению Европейского Суда, не было убедительно установлено, что вопросы национальной безопасности служили достаточной основой для решения о рассмотрении дела в закрытом заседании. Однако даже если допустить, что городской суд согласился с доводом прокурора относительно наличия секретной информации в уголовном деле, Европейский Суд не убеждает мнение властей Российской Федерации о том, что одно лишь наличие подобной информации в уголовном деле автоматически влечет необходимость удаления публики, без сопоставления значения открытости и соображений государственной безопасности. Европейский Суд отмечает, что для государства может быть важно сохранять свои тайны, но бесконечно важнее обеспечить правосудие всеми требуемыми гарантиями, из которых одной из самых существенных является публичность. До удаления публики суды должны сделать конкретные выводы о том, что закрытость разбирательства необходима для защиты важного государственного интереса, и ограничить секретность в пределах, необходимых для сохранения такого интереса (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 29 ноября 2007 г. по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan), жалобы N N 98521/03 и 13413/04, § 149, и Постановление Европейского Суда от 21 сентября 2006 г. по делу "Мозер против Австрии" (Moser v. Austria), жалоба N 12643/02, §§ 96 и 97).

47. Отсутствуют доказательства того, что эти условия были достигнуты в настоящем деле. Городской суд не привел подробных мотивов для закрытого судебного разбирательства. Он даже не указал, какие документы в уголовном деле, при наличии таковых, считались секретными или как они были связаны с природой и характером обвинений против заявительницы. Европейский Суд также отмечает, что городской суд не принял каких-либо мер для смягчения отрицательного влияния, которое решение о рассмотрении дела заявительницы в закрытом судебном разбирательстве в целях защиты интереса государства в сохранении своих тайн должно было оказать на общественное доверие к надлежащему отправлению правосудия. Власти Российской Федерации не утверждали - и в документах, предоставленных сторонами, отсутствует указание о противоположном, - что городской суд не имел возможности удалить публику в одном или при необходимости нескольких закрытых заседаниях для оглашения секретных документов или информации. Следовательно, Европейский Суд находит поразительным, что в этой ситуации Московский городской суд предпочел рассмотреть дело полностью в закрытом судебном разбирательстве (см. в числе многих Постановление Европейского Суда от 4 декабря 2008 г. по делу "Белашев против Российской Федерации" (Belashev v. Russia), жалоба N 28617/03, § 84* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.)).

48. Обращаясь ко второму доводу властей Российской Федерации о том, что удаление публики было необходимо в интересах правосудия, в частности, безопасности участников разбирательства, включая подсудимых, Европейский Суд отмечает, что было бы предпочтительно изложить данные доводы более подробно, чтобы разъяснить, по какой причине городской суд был обеспокоен уязвимостью тех или иных лиц или почему он предполагает, что эти лица могут подвергнуться запугиванию. Было бы целесообразно также разъяснить, почему забота о безопасности потерпевших и свидетелей перевешивает требование публичности процесса (см. в числе многих Постановление Европейского Суда от 8 октября 2009 г. по делу "Порубова против Российской Федерации" (Porubova v. Russia), жалоба N 8237/03, § 34* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2010.)). Кроме того, если суд первой инстанции действительно учитывал имеющуюся информацию, ее следовало предоставить участникам разбирательства, в частности заявительнице, для открытого обсуждения данного вопроса в судебном заседании (см. в числе многих Постановление Европейского Суда от 4 декабря 2007 г. по делу "Волков против Российской Федерации" (Volkov v. Russia), жалоба N 64056/00, § 31* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2009.)).

49. Европейский Суд отмечает, что тяжесть предъявленных обвинений не может оправдывать ограничения такого фундаментального принципа судебного разбирательства, как его открытость для публики. Европейский Суд полагает, что угроза, которую подсудимые могут представлять для других участников разбирательства, не должна оцениваться исключительно в соответствии с тяжестью обвинений и суровостью грозящего наказания. Она должна определяться с учетом многих других относимых факторов, которые могут подтверждать существование опасности, оправдывающей удаление публики. В настоящем деле в решениях судов страны не приведены мотивы, по которым они сочли, что угроза безопасности "участников" имеет приоритетное значение. Иные материалы, предоставленные Европейскому Суду, включая документы уголовного дела, представленные сторонами, также не содержат значимой информации. Следовательно, Европейский Суд находит, что при обстоятельствах настоящего дела отказ от публичного разбирательства не был оправдан.

50. Наконец, Европейский Суд отмечает - и власти Российской Федерации этого не оспаривали, - что рассмотрение кассационной жалобы в Верховном Суде также не было открыто для публики. Отсюда следует, что при рассмотрении кассационной жалобы Верховный Суд не устранил недостаток отсутствия публичности рассмотрения дела Московским городским судом (см. в числе многих упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Белашев против Российской Федерации", § 87).

51. С учетом этих соображений Европейский Суд заключает, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с отсутствием публичного разбирательства дела заявительницы.

(b) Иные претензии

52. Что касается прочих претензий относительно предварительного следствия и судебного разбирательства по уголовному делу заявительницы, Европейский Суд напоминает, что в соответствии со статьей 19 Конвенции его обязанностью является обеспечение соблюдения обязательств государств, принявших Конвенцию. В частности, в обязанности Европейского Суда входит рассмотрение фактических и правовых ошибок, допущенных национальными судами, лишь если они затрагивают права и свободы, которые гарантированы Конвенцией (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 12 июля 1988 г. по делу "Шенк против Швейцарии" (Schenk v. Switzerland), § 45, Series A, N 140)

53. Кроме того, что касается статьи 6 Конвенции, Европейский Суд напоминает, что допустимость доказательств регулируется, прежде всего, национальным законодательством, и, как правило, оценка собранных доказательств входит в задачи судов страны. Гарантии пункта 3 статьи 6 Конвенции являются специфическими аспектами права на справедливое судебное разбирательство, предусмотренного пунктом 1 указанной статьи. При обстоятельствах дела он находит необязательным отдельно рассматривать утверждения заявительницы с точки зрения подпункта "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции, поскольку они сводятся к доводу об отсутствии справедливого судебного разбирательства. В связи с этим Европейский Суд ограничит свое рассмотрение вопросом о том, было ли справедливым разбирательство в целом (см. в числе многих Постановление Большой Палаты по делу "Роу и Дэвис против Соединенного Королевства" (Rowe and Davis v. United Kingdom), жалоба N 28901/95, § 59, ECHR 2000-II). Основным аспектом права на справедливое судебное разбирательство является то, что уголовное разбирательство, включая элементы, относящиеся к процедуре, должно быть состязательным, и должно быть установлено равенство обвинения и защиты. Право на состязательное разбирательство в уголовном деле означает, что обвинению и защите должна быть предоставлена возможность знать позицию другой стороны и представленные ею доказательства и высказывать свое мнение о них. Кроме того, пункт 1 статьи 6 Конвенции требует, чтобы сторона обвинения раскрывала защите все доказательства, имеющиеся в ее распоряжении в пользу обвиняемого или против него (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 31 марта 2009 г. по делу "Натунен против Финляндии" (Natunen v. Finland), жалоба N 21022/04, § 39).

54. Учитывая вышеизложенные принципы, Европейский Суд рассмотрел оставшиеся претензии заявительницы относительно предварительного следствия по ее уголовному делу и справедливости судебного разбирательства. Заявительница, которая пользовалась услугами адвоката, имела адекватную возможность изложить свои доводы и доказательства, а также оспорить доводы и доказательства стороны обвинения в рамках состязательной процедуры. Утверждения заявительницы относительно неоправданных ограничений ознакомления с материалами уголовного дела недостаточно обоснованны. Европейский Суд также находит, что предоставленное властями время для ознакомления с материалами дела не являлось недостаточным и что права заявительницы, предусмотренные статьей 6 Конвенции, в этом отношении нарушены не были.

55. Материалы, предоставленные Европейскому Суду, не свидетельствуют о том, что иные предполагаемые нарушения умаляли общую справедливость разбирательства, предусмотренную пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Соответственно, по делу требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в этой части нарушены не были.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

56. Заявительница также жаловалась в соответствии со статьей 3 Конвенции на условия ее содержания в следственном изоляторе, условия ее перевозки между следственным изолятором и зданием суда и на условия содержания в здании суда в период судебного разбирательства. Она также утверждала, что была избита в следственном изоляторе. Наконец, заявительница подала ряд жалоб в отношении ее содержания под стражей в период следствия и суда. Она ссылалась на статьи 5, 8-11 Конвенции.

57. Европейский Суд исследовал доводы, представленные заявительницей. Однако с учетом всех предоставленных ему материалов и насколько предмет жалобы относится к его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в нем признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части явно необоснованна и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

58. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

59. Заявительница требовала 1 000 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

60. Власти Российской Федерации оспорили это требование.

61. Принимая во внимание характер установленного нарушения и оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявительнице 4 800 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

62. Поскольку требование предъявлено не было, нет необходимости присуждения Европейским Судом какой-либо суммы по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

63. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу в части длительности и справедливости уголовного разбирательства приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в части длительности уголовного разбирательства нарушены не были;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в части отсутствия публичного разбирательства;

4) постановил, что требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении иных претензий заявительницы в связи с уголовным процессом нарушены не были;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице 4 800 евро (четыре тысячи восемьсот евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 11 октября 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда