Постановление Европейского Суда по правам человека от 6 декабря 2012 г. Дело "Мишо против Франции" [Michaud v. France] (жалоба N 12323/11) (V Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(V Секция)

Дело "Мишо против Франции"
[Michaud v. France]
(Жалоба N 12323/11)

Постановление Суда от 6 декабря 2012 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

В июле 2007 года Национальный совет адвокатуры решил принять профессиональный регламент, в частности, имеющий целью обеспечение исполнения обязательств, возложенных на юридическую профессию в контексте борьбы с легализацией денежных средств в соответствии с Европейской директивой 2005/60/EC. Согласно ним адвокаты были обязаны при определенных обстоятельствах доносить в Управление разведки и противодействия подпольным финансовым схемам (Tracfin) о принадлежащих их клиентам денежных суммах, которые, по их мнению, получены за счет преступной деятельности, такой как легализация денежных средств. В октябре 2007 года заявитель, являющийся адвокатом, обратился в Государственный совет по вопросу отмены решения совета адвокатуры. 23 июля 2010 г. его жалоба была отклонена.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции. Возложенная на адвокатов обязанность доносить об имеющихся у них подозрениях составляла вмешательство в их право на уважение корреспонденции, поскольку они должны были доносить административному органу информацию относительно другого лица, полученную за счет контактов с ним. Она также составляла вмешательство в их право на уважение личной жизни, которое охватывает деятельность профессионального или делового характера. Заявитель не имел оснований сообщать о таких подозрениях и не был привлечен к ответственности в соответствии с оспариваемым регламентом за уклонение от этой обязанности. Однако ему пришлось бы исполнять регламент при возникновении данных обстоятельств, а если бы он уклонился от этого, то был бы подвергнут дисциплинарным санкциям вплоть до лишения статуса. Таким образом, обязанность доносить о своих подозрениях составляла "длящееся вмешательство" в осуществление заявителем в качестве адвоката его прав, гарантированных статьей 8 Конвенции в отношении профессиональных контактов с клиентами.

Обязанность сообщать о подозрениях, возложенная на адвокатов, была предусмотрена законом, поскольку была установлена Валютно-финансовым кодексом. Закон являлся доступным и ясным в описании деятельности, к которой применялся. Оспариваемое вмешательство было направлено на борьбу с отмыванием денежных средств и сопутствующими преступлениями, то есть преследовало законную цель предотвращения преступлений.

Обязанности бдительности и донесения о подозрениях следовали из транспозиции европейских директив в Валютно-финансовый кодекс, которую Франция должна была предпринять в связи с правовыми обязательствами, порождаемыми членством в Европейском союзе. Со ссылкой на Постановление по делу "Босфорус эйруэйз"* (* Правильнее ""Босфорус Хава Йоллары Туризм Аноним Ширкети" против Ирландии" (прим. переводчика).) государство-ответчик полагало, что Франция должна считаться исполнившей требования Конвенции, поскольку она лишь исполнила эти обязательства, и установлено, что Европейский союз предоставляет фундаментальным правам защиту, эквивалентную той, которая гарантирована Конвенцией. Однако настоящее дело отличается от дела "Босфорус эйруэйз" в двух основных аспектах. Оно касается имплементации Францией директив, которые связывают государств-участников в части требуемого результата, но оставляют им свободу выбора метода и формы. Вопрос о том, имела ли Франция при соблюдении обязательств, вытекающих из членства в Европейском союзе, достаточную дискрецию для отклонения применения презумпции эквивалентной защиты, является, таким образом, относимым. Кроме того, что наиболее важно, Государственный совет, принимая решение об отсутствии необходимости запроса предварительного постановления Суда Европейского союза, хотя этот Суд еще не рассмотрел поставленный перед ним вопрос о конвенционных правах, сделал это до того, как компетентный международный орган контроля соблюдения фундаментальных прав, в принципе эквивалентных предусмотренных Конвенцией, смог раскрыть свой потенциал. С учетом этого решения и значения вопроса презумпция эквивалентной защиты не являлась применимой. Следовательно, Европейский Суд должен был определить, являлось ли вмешательство необходимым в значении статьи 8 Конвенции.

Европейский Суд согласился с анализом, содержавшимся в решении Государственного совета от 23 июля 2010 г., который, отметив, что статья 8 Конвенции защищает фундаментальное право профессиональной тайны, указал, что возложение на адвокатов обязанности сообщать о подозрениях, не составляет чрезмерного вмешательства ввиду публичного интереса, сопровождающего борьбу с отмыванием денег, и гарантий, предоставленных исключением из сферы ее действия информации, полученной или добытой адвокатами при оказании юридической помощи клиентам в судебных разбирательствах, и информации, полученной или добытой в контексте правового консультирования (за исключением случаев, когда консультант играет за счет своих действий активную роль в отмывании денег). Адвокатская профессиональная привилегия не является абсолютной. Она должна быть сопоставлена с мерами, направленными на борьбу с отмыванием доходов от незаконной деятельности, которая сама по себе может использоваться для финансирования преступной деятельности. Европейские директивы следовали этой логике. Даже если адвокат, причастный к операциям отмывания, подлежал привлечению к уголовной ответственности, это не могло лишить силы решение о введении санкций за счет меры, которая имела специфическую превентивную цель. Наконец, при оценке пропорциональности оспариваемого вмешательства имели значение два элемента. Первый связан с тем фактом, что на адвокатов возлагалась обязанность доносить о подозрениях только в двух случаях: во-первых, если в контексте своих профессиональных обязанностей они от имени и в интересах клиентов принимали участие в финансовых или имущественных сделках или действовали в качестве доверительных собственников, и, во-вторых, если опять-таки в контексте своих профессиональных обязанностей они оказывали содействие своим клиентам в подготовке или совершении транзакций относительно ряда определенных операций* (* Этими операциями являлись: (1) покупка и продажа недвижимого имущества или коммерческих структур, (2) управление денежными средствами, ценными бумагами или иными активами клиентов_ (4) организация вкладов, необходимых для учреждения компаний, (5) учреждение, деятельность компаний или управление ими, (6) создание, деятельность иностранных трастов в соответствии с иностранным законодательством или аналогичных структур или управление ими.). Таким образом, обязанность доносить о подозрениях касалась только тех видов деятельности, которые далеки от роли защиты, присущей адвокатам, и которые напоминали деятельность иных профессионалов, также являвшихся субъектами вышеупомянутой обязанности. Второй элемент заключался в том факте, что законодательство предусмотрело фильтр, защищавший профессиональную тайну: адвокаты не передавали сведения непосредственно в Tracfin, но, в зависимости от обстоятельств, председателю адвокатского совета Государственного совета и Кассационного суда или председателю адвокатского совета, членами которого они являлись. Соответственно, информация сообщалась профессионалу, который не только был связан теми же правилами поведения, но и был избран равными ему членами для обеспечения их соблюдения, что обеспечивало соблюдение профессиональной привилегии. Председатель соответствующего совета передавал раскрытые подозрения в Tracfin, только удостоверившись в том, что условия, предусмотренные Валютно-финансовым кодексом, достигнуты.

Таким образом, с учетом преследуемой законной цели и особой важности последней в демократическом обществе возложенная в порядке имплементации обязанность доносить о подозрениях не составляла непропорционального вмешательства в адвокатскую профессиональную тайну.

Постановление

По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

(См. Постановление Большой Палаты от 30 июня 2005 г. по делу ""Босфорус Хава Йоллары Туризм Аноним Ширкети" против Ирландии" ["Bosphorus Hava Yollari Turizm Anonim Sirketi" v. Ireland], жалоба N 45036/98, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 76.)