Постановление Европейского Суда по правам человека от 3 октября 2013 г. Дело "Каспаров и другие (Kasparov and Others) против Российской Федерации" (Жалоба N 21613/07) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Каспаров и другие (Kasparov and Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 21613/07)

Постановление Суда

Страсбург, 3 октября 2013 г.

По делу "Каспаров и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 10 сентября 2013 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 21613/07, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) девятью гражданами Российской Федерации: Гарри Кимовичем Каспаровым, Алексеем Валерьевичем Тарасовым, Николаем Владимировичем Харламовым, Николаем Викторовичем Калашниковым, Андреем Павловичем Тороповым, Александром Викторовичем Стельмахом, Юрием Николаевичем Орлом, Вячеславом Викторовичем Мелиховым и Оксаной Анатольевной Челышевой (далее - заявители), - 24 мая 2007 г.

2. Интересы заявителей представляли К. Москаленко (первого, третьего заявителей и заявительницы), О. Михайлова (второго заявителя), О. Полозова (четвертого заявителя) и Н. Котеночкина (с пятого по восьмого заявителя), адвокаты, практикующие в г. Москва. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявители ссылались на нарушение статей 10 и 11 Конвенции, которое выразилось в том, что власти воспрепятствовали им в принятии участия в публичном мероприятии в Москве 14 апреля 2007 г. Все заявители, за исключением заявительницы, жаловались также на нарушение статьи 6 Конвенции, связанное с их привлечением к административной ответственности.

4. 4 января 2011 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Даты рождения и места проживания заявителей перечислены ниже:

1) Каспаров родился в 1963 году, проживает в г. Москва* (* По другим сведениям, скрывается за границей (примеч. переводчика).);

2) Тарасов родился в 1968 году, проживает в г. Москва;

3) Харламов родился в 1973 году, проживает в г. Москва;

4) Калашников родился в 1971 году, проживает в г. Москва;

5) Торопов родился в 1973 году, проживает в селе Орудьево Московской области;

6) Стельмах родился в 1978 году, проживает в г. Москва;

7) Орел родился в 1968 году, проживает в г. Москва;

8) Мелихов родился в 1972 году, проживает в г. Королев Московской области;

9) Челышева родилась в 1967 году, проживает в г. Нижний Новгород.

6. Факты дела, представленные сторонами, могут быть кратко изложены следующим образом.

1. Демонстрация 14 апреля 2007 г.

7. В 2007 году первый заявитель совместно с другими лицами, представлявшими коалицию оппозиционных групп, намеревались провести антиправительственное мероприятие против предстоявших парламентских выборов. Демонстрация стала известна как "Марш несогласных". Она была организована тремя лицами, которые не являлись заявителями по настоящему делу. 30 марта 2007 г. они подали заявку на проведение публичной демонстрации в мэрию Москвы. В ней, в частности, указывалось, что митинг состоится 14 апреля 2007 г. в Новопушкинском сквере с 12.00 до 13.30 и продолжится шествием по улицам Тверская, Охотный ряд на Театральную площадь. Шествие должно было закончиться в 14.00. Предполагалось, что в мероприятии примут участие около 2 000 человек. В заявке было указано, что заявленное публичное мероприятие имеет целью "выразить требования российских граждан о немедленном восстановлении всей полноты избирательных прав за счет отмены всех законодательных изменений, принятых в последние годы".

8. 5 апреля 2007 г. Департамент региональной безопасности города Москвы проинформировал организаторов, что мероприятие воспрепятствует работе городских служб и движению прохожих. В связи с этим разрешение могло быть получено только на митинг у памятника Грибоедову на Чистопрудном бульваре (в центре города Москвы) с 12.00 до 13.30, количество участников не должно было превышать 1 000 человек (максимальной вместимости данного пространства). Марш не был разрешен.

9. 6 апреля 2007 г. организаторы вновь подали заявку, предложив четыре альтернативных маршрута шествия, все в центральной части города Москвы, и согласившись ограничить количество участников 1 000 человек.

10. 10 апреля 2007 г. Департамент региональной безопасности города Москвы уведомил организаторов, что ни один из предложенных ими вариантов неприемлем по тем же причинам, по которым была отклонена первоначальная заявка. Организаторам предлагалось провести мероприятие в одном из аэроклубов в пригороде города Москвы.

11. Документы, представленные властями Российской Федерации, свидетельствуют о том, что 14 апреля 2007 г. московская милиция была усилена отрядами особыми назначения (далее - ОМОН), специально для этого привлеченными из 29 регионов России "для защиты общественного порядка и безопасности" в этот день.

12. Как утверждают власти Российской Федерации, 14 апреля 2007 г., примерно в 11.40, люди начали собираться вблизи Пушкинской площади. Группа из примерно 20 человек, включавшая первых восьмерых заявителей, начала шествие по Тверской улице, выкрикивая антиправительственные лозунги. Общее количество лиц, принявших участие в этом несанкционированном шествии, составило примерно 50 человек. Как утверждают власти Российской Федерации, заявители были задержаны в то время, когда они пытались проникнуть с Тверской улицы на Красную площадь. Сначала власти Российской Федерации утверждали, что шествие вдоль Тверской улицы началось в 13.30, что отражено в милицейских протоколах, но впоследствии они сообщили, что заявители были задержаны в 13.00 и доставлены в отдел милиции в 13.30.

13. Заявители утверждали, что не планировали проводить шествие по Тверской улице, а случайно оказались там по разным причинам. Каспаров, Тарасов и Торопов заявили, что в 12.00 они мирно направлялись по Тверской улице к санкционированному месту проведения мероприятия у памятника Грибоедову. Заявители не указали количество людей, которые шли с ними вместе. Они сообщили, что им преградил путь ОМОН, который заблокировал несколько улиц в центре города Москвы. Заявители также утверждали, что в тот момент все пешеходы, включая протестующих и ничего не подозревавших прохожих, были оттеснены, окружены и неизбирательно избиты сотрудниками ОМОН, затем задержаны и доставлены в милицейских фургонах в различные отделы милиции.

14. Стельмах утверждал, что не собирался участвовать в митинге, а просто шел по Тверской улице с друзьями, когда он увидел, как ОМОН разгоняет толпу и задерживает людей, он зашел в кафе "Русское бистро", где его задержали около 12.00.

15. Четверо заявителей отрицали какую-либо связь с шествием. Харламов сообщил, что не собирался участвовать в публичном мероприятии. Его задержали, когда он выходил из магазина около Пушкинской площади, где он забирал свой мобильный телефон, который был в ремонте. Калашников утверждал, что его задержали, когда он направлялся в расположенный неподалеку ресторан "Макдоналдс" для встречи с другом. Орел также пояснил, что он шел в "Макдоналдс", но не смог туда попасть, потому что улица была перекрыта ОМОНом, он зашел в кафе "Русское бистро" на Тверской, где его и задержали. Мелихов сообщил, что он направлялся в "Макдоналдс", но не смог туда попасть и был задержан на Тверской улице.

16. Заявители утверждали, что в милицейском фургоне находилось не менее 30 других человек, которые были задержаны одновременно с ними.

17. Когда заявители прибыли в отдел милиции, были составлены протоколы об их административном задержании в соответствии со статьей 27.4 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации (далее - КоАП РФ). Заявителям с первого по восьмой вменялось административное правонарушение - нарушение правил проведения общественных мероприятий. Административные разбирательства по их делам описаны ниже.

18. 17 апреля 2007 г. первый заявитель получил из Федеральной службы безопасности Российской Федерации письмо, которым он вызывался на допрос по поводу его выступления 8 апреля 2007 г. в программе на радиостанции "Эхо города Москвы", где он призвал слушателей принять участие в демонстрации 14 апреля 2007 г. Предполагалось, что такое высказывание может быть квалифицировано как уголовно наказуемое подстрекательство к экстремистской деятельности. Сведения о последствиях этого допроса отсутствуют.

2. Административное разбирательство в отношении первого заявителя

19. После своего задержания 14 апреля 2007 г. первый заявитель был доставлен в отдел милиции, а затем предстал перед мировым судьей судебного участка N 369 Тверского района г. Москвы. Ему вменялось нарушение установленного порядка проведения общественных мероприятий, предусмотренное частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ.

20. Слушание административного дела было назначено на 17.30 того же дня. Заявитель подал два ходатайства об отложении слушания, чтобы иметь достаточно времени для подготовки защиты, но судья, отметив незначительный объем материалов дела (пять страниц), решила провести слушание в тот же день, отложив его сначала на 45 минут и затем еще на 20 минут.

21. В 18.30 того же дня судья рассмотрела обвинения. На слушании первого заявителя представлял адвокат. Заявители утверждали, что общественность не была допущена в зал суда во время слушаний, так как здание суда было оцеплено милицией. Адвокат первого заявителя - К. Москаленко подала ходатайство о допуске публики в зал судебного заседания. Судья удовлетворила ходатайство, постановив, что слушание дела проводится открыто.

22. В начале слушания заявитель подал ходатайство о вызове и допросе шестерых очевидцев, четверо из которых были задержаны одновременно с ним. Судья отклонила ходатайство, указав, что до допроса заявителя и сотрудников милиции вызов свидетелей является преждевременным.

23. Судья рассмотрела милицейский протокол, согласно которому первый заявитель был задержан в 13.30, когда "шел в составе большой группы людей, провозглашавших антиправительственные лозунги". Она также допросила И., сотрудника милиции, который задержал заявителя и составил протокол. Последний сообщил, что в связи с публичными мероприятиями, ожидавшимися между 12.00 и 16.00 14 апреля 2007 г., ему было поручено обеспечение охраны общественного порядка по адресу: Тверская улица, 19, в частности, пресечение передвижения любых организованных групп людей в сторону Красной площади. Он также сказал, что Каспаров шел в группе приблизительно из 50-60 человек, и во исполнение указания о пресечении несанкционированных демонстраций он задержал его. Заявитель отметил, что сотрудник милиции сообщил неверные место и время задержания, и повторно выдвинул ходатайство о допросе очевидцев, заявляя, что они ждут у суда и готовы дать показания. Судья отклонила ходатайство на том основании, что указанные лица не были указаны в милицейском протоколе и что обстоятельства дела достаточно ясны для разрешения дела. Суд принял версию событий, выдвинутых милицией, указав следующее:

"Оценивая показания [И.], суд считает их заслуживающими доверия, поскольку [И.] находился при исполнении служебных обязанностей, не был знаком с заявителем и не имел причин для его оговора, Он был незаинтересованным [лицом]".

24. Судья сослалась на решение московских властей от 5 апреля 2007 г. и пришла к выводу о том, что 14 апреля 2007 г. первый заявитель стремился принять участие в несанкционированной демонстрации на Тверской улице, где был задержан. Действия заявителя были признаны нарушением правил проведения публичных мероприятий, и он был признан виновным в административном правонарушении, предусмотренном статьей 20.2 КоАП РФ. На него наложили штраф в размере 1 000 рублей (примерно 25 евро).

25. Заявитель подал жалобу в Тверской районный суд г. Москвы. Он оспорил факты, установленные судом первой инстанции, утверждал, что слушание не было публичным, он не имел возможности подготовиться к своей защите или адекватно изложить свою позицию.

26. 14 мая 2007 г. Тверской районный суд г. Москвы рассмотрел жалобу заявителя. Он оставил в силе постановление суда первой инстанции, подтвердив, что заявитель принимал участие в несанкционированной демонстрации и передвигался в составе группы лиц, выражавших антиправительственные лозунги. Он также отметил, что не имеется доказательств того, что слушание в суде первой инстанции не было публичным и что заявителю не было предоставлено достаточно времени для подготовки защиты, поскольку он имел для этого два часа.

3. Административное разбирательство в отношении со второго заявителя по восьмой

27. Административное разбирательство в первой инстанции в отношении каждого из этих заявителей было проведено мировым судьей участка N 369 Тверского района г. Москвы. Как и первый заявитель, каждый из них был в отдельности признан виновным в нарушении порядка проведения публичных мероприятий: административном правонарушении, предусмотренном статьей 20.2 КоАП РФ, и каждому был назначен штраф в размере 1 000 рублей. В ходе судебных разбирательств все они оспаривали милицейские протоколы, в частности, что касается времени и обстоятельств их задержания, и просили суд вызывать и допросить очевидцев. Однако судья во всех делах решил, что доказательств достаточно для установления обстоятельств дела, и отклонил ходатайства. Постановления и их мотивы, приведенные судом, были по существу теми же, что в деле первого заявителя.

28. Дело пятого заявителя было рассмотрено в отсутствие заявителя и его адвоката, поскольку суд отклонил ходатайство, поданное им об отложении разбирательства, установив, что рассмотрение дело возможно в их отсутствие.

29. Решения суда первой инстанции были вынесены в следующие даты: по делам второго, третьего, четвертого и шестого заявителей 16 апреля 2007 г., по делу пятого заявителя 22 мая 2007 г. и по делам седьмого и восьмого заявителей 25 апреля 2007 г.

30. Заявители безуспешно обжаловали постановления в Тверской районный суд г. Москвы. Мотивы, выдвинутые судом апелляционной инстанции, были в основном теми же, что и в деле первого заявителя. Определения суда апелляционной инстанции по делам заявителей были вынесены 14 мая 2007 г., за исключением определения по делу пятого заявителя, которое было вынесено 11 июля 2007 г.

4. Жалоба, поданная заявительницей

31. Заявительница утверждала, что 14 апреля 2007 г. она направлялась на митинг у памятника Грибоедову. На площади Сретенских ворот она и другие прохожие были атакованы подразделением ОМОН. Заявительница увидела, как сотрудник милиции бьет мужчину палкой, и вмешалась, чтобы попытаться остановить избиение, но сотрудник милиции пнул ее по левой ноге. Она получила серьезные травмы и не смогла пойти на митинг. Позднее в тот же день она обратилась за медицинской помощью в московскую городскую больницу N 137* (* Так в тексте. Видимо, речь идет о Государственном учреждении здравоохранения Центрального административного округа города Москвы "Городская поликлиника N 137" (примеч. редактора).), где у нее диагностировали гематому левой лодыжки.

32. 16 апреля 2007 г. заявительница подала жалобу в прокуратуру г. Москвы, требуя возбудить уголовное дело против сотрудника милиции, который применил к ней силу.

33. 6 июля 2007 г. Мещанская межрайонная прокуратура приняла решение не возбуждать уголовное дело по данному происшествию.

34. 18 марта 2011 г. та же прокуратура отменила указанное решение и направила дело на дополнительное рассмотрение. Было предложено опросить заявительницу и трех названных ею свидетелей, получить медицинские документы и провести медицинскую экспертизу. Сведения об исходе этого разбирательства отсутствуют.

II. Соответствующее внутригосударственное право

35. Соответствующие положения КоАП РФ от 30 декабря 2001 г., действовавшие в период, относящийся к обстоятельствам дела, предусматривают следующее:

"_Статья 20.2. Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования

1. Нарушение организатором публичного мероприятия установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от 10 до 20 минимальных зарплат.

2. Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от одной до двух тысяч рублей для организаторов и от пятисот до одной тысячи рублей для участников_

Статья 27.2. Доставление

1. Доставление, то есть принудительное препровождение физического лица в целях составления протокола об административном правонарушении при невозможности его составления на месте выявления административного правонарушения, если составление протокола является обязательным, осуществляется:

1) должностными лицами органов внутренних дел_

2. Доставление должно быть осуществлено в возможно короткий срок.

3. О доставлении составляется протокол либо делается соответствующая запись в протоколе об административном правонарушении или в протоколе об административном задержании. Копия протокола о доставлении вручается доставленному лицу по его просьбе.

Статья 27.3. Административное задержание

1. Административное задержание, то есть кратковременное ограничение свободы физического лица, может быть применено в исключительных случаях, если это необходимо для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении, исполнения постановления по делу об административном правонарушении...

3. По просьбе задержанного лица о месте его нахождения в кратчайший срок уведомляются родственники, администрация по месту его работы (учебы), а также защитник_

5. Задержанному лицу разъясняются его права и обязанности, предусмотренные настоящим Кодексом, о чем делается соответствующая запись в протоколе об административном задержании.

Статья 27.4. Протокол об административном задержании

1. Об административном задержании составляется протокол_

2. _Копия протокола об административном задержании вручается задержанному лицу по его просьбе.

Статья 27.5. Сроки административного задержания

1. Срок административного задержания не должен превышать три часа, за исключением случаев, предусмотренных частями 2 и 3 настоящей статьи.

2. Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, посягающем на установленный режим Государственной границы Российской Федерации_ может быть подвергнуто административному задержанию на срок не более 48 часов.

3. Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, влекущем в качестве одной из мер административного наказания административный арест, может быть подвергнуто административному задержанию на срок не более 48 часов...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

36. С первого заявители по восьмой жаловались на нарушение их права на справедливое и публичное разбирательство по разрешению выдвинутых против них административных обвинений. Они ссылались на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия".

A. Приемлемость жалобы

1. Применимость статьи 6 Конвенции

37. Власти Российской Федерации просили Европейский Суд признать жалобу неприемлемой как несовместимую с положениями Конвенции ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (примеч. переводчика).). Они утверждали, что статья 6 Конвенции неприменима к административным разбирательствам, дела заявителей не затрагивали спора о гражданских правах и обязанностях или предъявленных уголовных обвинениях. Власти Российской Федерации указывали, что правонарушение, предусмотренное статьей 20.2 КоАП РФ, не наказывается административным арестом, что отличает настоящее дело от дела "Зилиберберг против Молдовы" (Ziliberberg v. Moldova) (жалоба N 61821/00, § 34, Постановление Европейского Суда от 1 февраля 2005 г.). Власти Российской Федерации также подчеркнули, что рассматриваемое административное правонарушение относится к юрисдикции мировых судей, уполномоченных рассматривать дела о преступлениях, за совершение которых предусмотрено максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до трех лет, а также по гражданским спорам и по административным делам.

38. С другой стороны, заявители утверждали, что уголовно-правовой аспект статьи 6 Конвенции применим к рассматриваемому разбирательству. Они ссылались на критерии, изложенные в деле "Энгел и другие против Нидерландов" (Engel and Others v. Netherlands), (Постановление Европейского Суда от 8 июня 1976 г., §§ 82-83, Series A, N 22), и утверждали, что правонарушения, за которые они были осуждены, по существу имели уголовно-правовой характер, несмотря на их классификацию в национальном законодательстве в качестве административных. Они также ссылались на упомянутое выше дело Зилиберберга, утверждая, что в этом случае Европейский Суд признал статью 6 Конвенции применимой к разбирательству об административном правонарушении, сходном с тем, о котором идет речь в данном случае. Заявители не разделяли мнения властей Российской Федерации, заключавшегося в том, что настоящее дело необходимо отличать от вышеупомянутого дела на основании, указанном властями Российской Федерации, или на любом другом основании.

39. Европейский Суд напоминает, что применимость статьи 6 Конвенции должна оцениваться на основе трех критериев, изложенных в Постановлении по делу Энгела (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Энгел и другие против Нидерландов", §§ 82 и 83). Чтобы определить, классифицируется ли правонарушение как "уголовное" для целей Конвенции, в первую очередь необходимо установить, относится ли положение, содержащее определение правонарушения, к уголовному законодательству в правовой системе государства-ответчика. Далее необходимо учитывать "саму природу нарушения" и степень суровости санкции за него (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Эзтюрк против Германии" (Ozturk* (* Правильнее Ozturk (примеч. переводчика).) v.Germany) от 21 февраля 1984 г., § 50, Series A, N 73, Постановление Европейского Суда по делу "Демиколи против Мальты" (Demicoli v. Malta) от 27 августа 1991 г., §§ 31-34, Series A, N 210, и Постановление Европейского Суда по делу "Галстян против Армении" (Galstyan v. Armenia) от 15 ноября 2007 г., жалоба N 26986/03, §§ 55-60).

40. Кроме того, хотя существующая практика Европейского Суда рассматривает второй и третий критерии, установленные в деле Энгела, как альтернативные и необязательно кумулятивные, это не исключает возможности принятия кумулятивного подхода, если обособленный анализ каждого критерия не позволяет прийти к определенному выводу относительно существования уголовного обвинения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзех и Коннорс против Соединенного Королевства" (Ezeh and Connors v. United Kingdom), жалобы NN 39665/98 и 40086/98, § 86, ECHR 2003-X).

41. В законодательстве Российской Федерации нарушение правил о проведении публичного мероприятия квалифицируется как "административное правонарушение". Ранее Европейский Суд рассматривал сферу, определенную в некоторых правовых системах как "административная", и установил, что она включает в себя некоторые правонарушения, имеющие уголовно-правовой характер, но слишком мелкие, чтобы регулироваться нормами уголовного права и процесса (см. Постановление Европейского Суда по делу "Палаоро против Австрии" (Palaoro v. Austria) от 23 октября 1995 г., §§ 33-35, Series A, N 329-B). В этом случае квалификация согласно национальному законодательству не имеет решающего значения для целей статьи 6 Конвенции, и природа рассматриваемого нарушения является более важным фактором (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кемпбелл и Фелл против Соединенного Королевства" (Campbell and Fell v. United Kingdom) от 28 июня 1984 г., § 71, Series A, N 80, Постановление Европейского Суда по делу "Вебер против Швейцарии" (Weber v. Switzerland) от 22 мая 1990 г., § 32, Series A, N 177, и Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00, §§ 96-98, ECHR 2006-III* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)).

42. Что касается характера совершенного заявителями правонарушения, статья 20.2 КоАП РФ предусматривает наказание за участие в несанкционированной демонстрации. Это положение касается правонарушений против общественного порядка и имеет целью регулирование порядка проведения демонстраций. Соответственно, правовая норма, нарушенная заявителями, направлена на всех граждан, а не на отдельную группу, обладающую особым статусом. Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу о том, что правонарушение носит общий характер.

43. Европейский Суд также учитывает, что заявители были приговорены к штрафу, что власти Российской Федерации считали незначительной санкцией. Европейский Суд принимает во внимание, что заявители по настоящему делу были оштрафованы на эквивалент 25 евро, что составляло максимальную санкцию согласно применимому положению. Более существенно то, что уплачиваемые по настоящему делу штрафы не являлись денежной компенсацией причиненного ущерба, а имели карательный и сдерживающий характер, что также присуще уголовным наказаниям (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эзтюрк против Германии", § 53).

44. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что заявители по настоящему делу были задержаны и доставлены в отдел милиции примерно на два часа. В принципе он придает особое значение любой форме лишения свободы при определении наличия "уголовно-правовой сферы" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Зилиберберг против Молдавии", § 34). В то же время Европейский Суд отмечает, что заявители подверглись административному задержанию в соответствии со статьей 27.3 КоАП РФ, мере, которая имеет более тесную связь с уголовным правом, чем доставление лица в отдел милиции, предусмотренный статьей 27.2 КоАП РФ.

45. Вышеприведенных доводов достаточно для того, чтобы Европейский Суд установил, что нарушение, в совершении которого признаны виновными с первого по восьмой заявители, может считаться "уголовным" для целей Конвенции. Соответственно, статья 6 Конвенции является применимой.

2. Заключение по вопросу приемлемости жалобы

46. Европейский Суд полагает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

47. Полагая, что административное разбирательство не относится к сфере действия статьи 6 Конвенции, власти Российской Федерации утверждали, что заявителям были обеспечены все гарантии справедливого судебного разбирательства. В частности, соблюдался принцип равенства сторон, поскольку мировой судья рассмотрел объяснения обеих сторон, учел версии происшествия, изложенные заявителями и милицией. Они также полагали, что разбирательство дела мировым судьей осуществлялось публично, как того требует статья 24.3 КоАП РФ. Судья подтвердила это особым определением в деле первого заявителя по ходатайству о разбирательстве, открытом для общественности. В определении прямо указывалось, что заседание является открытым. Власти Российской Федерации оспорили утверждение первого заявителя о том, что представители общественности были остановлены милицией перед зданием суда, указывая, что это происходило в то время, когда разбирательство дела в суде не началось, поскольку в 18.00 первый заявитель и его адвокаты еще готовились к слушанию. Кроме того, по ходатайству первого заявителя ему были предоставлены дополнительные 45 минут для подготовки к разбирательству.

48. Власти Российской Федерации также полагали, что заявители были признаны виновными на основании достаточных доказательств, включая милицейские протоколы и свидетельские показания сотрудников милиции, а также предоставленных Правительством города Москвы документов, связанных с заявкой на проведение публичного мероприятия 14 апреля 2007 г. Что касается отказа в вызове свидетелей по ходатайству заявителей, суд пришел к выводу об отсутствии необходимости их допроса, так как в материалах дела доказательства дела были достаточны для установления обстоятельств дела. Власти Российской Федерации поддержали этот вывод, находя его разумным.

49. Наконец, власти Российской Федерации подчеркивали, что жалобы заявителей на постановления суда первой инстанции были рассмотрены Тверским районным судом. Таким образом, заявители воспользовались правом рассмотрения их дел при соблюдении всех относимых гарантий в судах двух инстанций.

50. Заявители со своей стороны утверждали, что при разбирательстве дел об административных правонарушениях не соблюдались гарантии справедливого и публичного судебного разбирательства, не был соблюден принцип равенства сторон, так как свидетели защиты не были вызваны, и что публика не была допущена на судебный процесс по делу первого заявителя.

51. Что касается дела первого заявителя, они также утверждали, что ему не было предоставлено достаточно времени на подготовку, поскольку судья отказалась отложить заседание, дав на подготовку заявителю и его адвокату только 20 минут. Первый заявитель также указывал, что выдвигаемые против него обвинения не были точно определены до начала судебных слушаний: имелись только общие ссылки на статью 20.2 КоАП РФ в отсутствие уточнения о том, в каком именно составе правонарушения из четырех, перечисленных в данной статье, он обвиняется. Он также жаловался на то, что ни один из свидетелей не был вызван и допрошен, кроме сотрудника, который задержал первого заявителя. Просьбы заявителя вызвать других свидетелей были отклонены на основании отсутствия необходимости. Первый заявитель оспорил утверждение властей Российской Федерации о том, что судебное разбирательство было публичным. В частности, он отметил, что даже двум его адвокатам было отказано в праве доступа в здание суда, хотя у них имелись доверенности, подтверждавшие, что они являются представителями первого заявителя. После ходатайства о допуске в суд хотя бы членов семьи суд действительно вынес определение, на которое ссылались власти Российской Федерации, о том, что разбирательство и так является открытым, но милиция тем не менее продолжала оцепление здания суда.

52. Второй заявитель указывал, что до заседания суда ему не была выдана копия милицейского протокола о вменяемых ему административных правонарушениях. Он также жаловался на то, что судья отказался вызвать и допросить свидетелей, в частности, первого и четвертого заявителей и сотрудника милиции, который составил протокол по этому делу, на том основании, что в деле уже имеется достаточно доказательств.

53. Третий и четвертый заявители утверждали, что они были безосновательно признаны виновными в административном правонарушении из-за ошибки милиции. Они не намеревались принимать участие в публичном мероприятии, а случайно проходили мимо: третий заявитель был задержан после того, как забрал телефон из местной мастерской, а четвертый заявитель направлялся по личным делам. Третий заявитель предоставил в суд квитанции из мастерской, но они были отклонены как не относящиеся к делу. Кроме того, в обоих случаях суд отказал в вызове и допросе свидетелей и сотрудников милиции, которые составляли протоколы. Оба заявителя были признаны виновными в административном правонарушении на основании одних лишь милицейских протоколов и не имели возможности доказать свою невиновность.

54. Пятый заявитель отмечал, что административное разбирательство проводилось в его отсутствие, поскольку суд отклонил его ходатайство об отложении разбирательства по медицинским причинами, найдя его участие необязательным. Таким образом, он не имел возможности изложить свою позицию в суде в решающий момент установления фактов судом первой инстанции.

55. Шестой, седьмой и восьмой заявители жаловались на то, что суд не проверил их версию происшествия и не учел того факта, что они оспаривали время и обстоятельства их задержания.

2. Мнение Европейского Суда

56. Европейский Суд отмечает, что все заявители ссылались на нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции по причине в целом несправедливого порядка установления внутригосударственными судами фактов, лежащих в основе выдвинутых против них обвинений. В частности, они полагали, что суды не предоставили им возможности изложить свою позицию, отклоняя все доказательства и свидетелей, способных подтвердить версию заявителей. В деле пятого заявителя суд, кроме того, не заслушал показания самого заявителя, так как было решено рассматривать дело в его отсутствие.

57. Прежде всего Европейский Суд напоминает, что допустимость доказательств регулируется нормами внутригосударственного права. По общему правилу, именно внутригосударственные суды оценивают представленные им доказательства, а также разрешают вопрос об относимости доказательств, которые намерены представить подсудимые (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Барбера, Мессеге и Хабардо против Испании" (Barberа, Messeguй and Jabardo v. Spain) от 6 декабря 1988 г., § 68, Series A, N 146). Конкретно подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции позволяет им оценивать в качестве общего правила, целесообразен ли вызов свидетелей в "автономном" смысле, который придается этому слову в конвенционной системе (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аш против Австрии" (Asch v. Austria) от 26 апреля 1991 г., § 25, Series A, N 203).

58. Однако задачей Европейского Суда остается установление того, было ли в целом разбирательство по делу заявителя справедливым, как того требует пункт 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дельта против Франции" (Delta v. France) от 19 декабря 1990 г., § 35, Series A, N 191, и Постановление Европейского Суда по делу "Видал против Бельгии" (Vidal v. Belgium) от 22 апреля 1992 г., § 33, Series A, N 235-B). В контексте получения доказательств Европейский Суд уделяет особое внимание соблюдению принципа равенства сторон. Он, в частности, указывал, что это один из фундаментальных аспектов справедливого судебного разбирательства, который предполагает, что заявителю должна быть "предоставлена разумная возможность представления своей позиции при условиях, которые не создают для него неудобства по отношению к противной стороне" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Булут против Австрии" (Bulut v. Austria) от 22 февраля 1996 г., § 47, Reports of Judgments and Decisions 1996-II). Таким образом, даже если вопрос о необходимости или желательности вызова свидетеля обычно относится к компетенции внутригосударственных судов, могут быть исключительные обстоятельства, которые могут побудить Европейский Суд заключить, что уклонение от этого противоречит статье 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Брикмон против Бельгии" (Bricmont v. Belgium) от 7 июля 1989 г., § 89, Series A, N 158, и Постановление Европейского Суда по делу "Дестреем против Франции" (Destrehem v. France) от 18 мая 2004 г., жалоба N 56651/00, § 41).

59. Для разрешения вопроса о том, была ли предоставлена заявителям по настоящему делу возможность представления своей позиции при условиях, которые не создавали для них неудобств по отношению к стороне обвинения, и проводилось ли разбирательство справедливо, Европейский Суд прежде всего рассмотрит вопрос об основе признания заявителей виновными (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дестреем против Франции", § 43).

60. Обращаясь к делу первого заявителя, Европейский Суд отмечает, что Каспаров был доставлен к мировому судье после задержания на Тверской улице, предположительно за участие в несанкционированном шествии. Европейский Суд также учитывает, что сторонами оспаривались обстоятельства, сопровождавшие задержание, такие как цель нахождения в этом месте, время предполагаемого шествия и даже время и точное место задержания.

61. Неопределенность в этих вопросах сохраняется до настоящего времени. В разбирательстве дела Европейским Судом государство-ответчик утверждало, что шествие по Тверской улице началось в 13.30, но в другой части своих объяснений оно высказало мнение, что люди начали собираться для шествия, в 11.40, и что заявители были задержаны в 13.00 и доставлены в отдел милиции в 13.30. Эти данные согласуются с версией происшествия, изложенной заявителями, а не с сообщениями милиции.

62. В разбирательстве дела мировым судьей Каспаров указывал, что шел в составе небольшой группы к памятнику Грибоедову, месту митинга, надлежащим образом разрешенного московскими властями. С другой стороны, милиция утверждала, что Каспаров не просто шел, а участвовал в несанкционированной демонстрации, и настаивала на том, что он действовал таким образом, когда мероприятие у памятника Грибоедову окончилось. Еще одно противоречие в версиях сторон относится к месту задержания. Как утверждает милиция, заявители, включая первого заявителя, были задержаны, когда демонстрация угрожала перейти на Красную площадь, особо охраняемую зону. При этом первый заявитель утверждал, что был задержан на Тверской улице, когда он и шедшие с ним люди достигли барьера безопасности, установленного ОМОНом на значительном расстоянии от Красной площади.

63. Европейский Суд ранее отмечал, что при обстоятельствах, когда признание заявителя виновным основывалось прежде всего на его нахождении в конкретном месте в определенное время, принцип равенства сторон и в целом право на справедливое судебное разбирательство предполагают, что заявителю должна быть предоставлена разумная возможность эффективного оспаривания этого утверждения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04, § 183* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.), и Постановление Европейского Суда по делу "Поляков против Российской Федерации" (Polyakov v. Russia) от 29 января 2009 г., жалоба N 77018/01, §§ 34-37* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2010.)).

64. Однако в деле первого заявителя суд отклонил все попытки заявителя установить время и место его задержания, хотя эти факты имели главное значение для разрешения вопроса о выдвинутом против него административном обвинении. Столкнувшись с двумя противоречивыми версиями, судья предпочла основать свое постановление на версии, выдвинутой милицией, поскольку она являлась "незаинтересованным лицом". Однако Европейский Суд считает, что с учетом значимости оспариваемых фактов для исхода разбирательства и роли сотрудника милиции, задержавшего заявителя и составившего протокол, судье было крайне важно исчерпать все разумные возможности для точного установления времени и места задержания первого заявителя.

65. Европейский Суд отмечает, что вызов свидетелей, которые могли бы прояснить эти события, был несложным делом. Их имена и адреса были известны, четверо из них были задержаны одновременно с заявителем, и они, по словам защитника заявителя, ожидали у суда, чтобы дать показания. В любом случае судья не ссылалась на какие-либо технические препятствия для установления этих лиц. Она просто нашла это излишним для разбирательства.

66. Европейский Суд вынужден заключить, что судья с готовностью и безоговорочно приняла объяснения милиции и лишила первого заявителя возможности представления доказательств противного. Европейский Суд признает, что обвинения против заявителя были довольно простыми и что разбирательства по таким вопросам проводятся безотлагательно. Вместе с тем, принимая во внимание тот факт, что признание заявителя виновным было основано на противоречивых данных против него, Европейский Суд находит, что неограниченное доверие судов страны к милицейскому протоколу и их отказ от допроса свидетелей защиты в отсутствие какого-либо рассмотрения вопроса о значимости их показаний повлекли ограничение прав защиты, несовместимое с гарантиями справедливого судебного разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации", § 188). Соответственно, имело место нарушение принципов, воплощенных в статье 6 Конвенции.

67. Европейский Суд также отмечает, что судебные разбирательства по делам других заявителей проводились почти таким же образом, то есть в отсутствие возможности представления заявителями доказательств в поддержку своей версии событий. В деле пятого заявителя это обстоятельство дополнительно усугублялось тем фактом, что суд не нашел присутствие его или его адвоката в разбирательстве необходимым.

68. С учетом вышеизложенного вывода и особых обстоятельств настоящего дела Европейский Суд считает необязательным рассмотрение доводов первого заявителя об отсутствии публичного слушания или недостаточного времени для подготовки своей защиты или довода второго заявителя об отказе в ознакомлении с милицейским протоколом до судебного слушания.

69. Учитывая изложенное, Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении первых восьми заявителей.

II. Предполагаемое нарушение статей 10 и 11 Конвенции

70. Заявители жаловались на то, что поведение властей 14 апреля 2007 г. составляло вмешательство в их право на свободу выражения мнения и их право на свободу мирных собраний, гарантированные статьями 10 и 11 Конвенции, соответственно. Упомянутые положения Конвенции предусматривают следующее:

"Статья 10 (свобода выражения мнения)

1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Статья 11 (свобода собраний и объединений)

1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов Государства".

A. Приемлемость жалобы

1. Первый, второй и пятый заявители

71. Европейский Суд отмечает, что относительно Каспарова, Тарасова и Торопова настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Третий, четвертый, шестой, седьмой и восьмой заявители

72. Европейский Суд отмечает, что, выдвигая жалобу на нарушение статей 10 и 11 Конвенции, эти заявители отрицали, что намеревались принять участие в публичном мероприятии 14 апреля 2007 г. на Тверской улице, у памятника Грибоедову или где-либо еще. Все они утверждали во внутригосударственных судах и в Европейском Суде, что были задержаны по ошибке, только потому, что случайно оказались в месте разгона демонстрации на Тверской улице. Таким образом, они не представили доказуемых данных о вмешательстве в их свободу выражения мнения и свободу мирных собраний.

73. Отсюда следует, что в этой части жалоба относительно Харламова, Калашникова, Стельмаха, Орла и Мелихова является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

3. Заявительница

74. Европейский Суд отмечает прежде всего, что при изложении своих жалоб на жестокое обращение данная заявительница не утверждала, прямо или косвенно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции. На основании статей 10 и 11 Конвенции она утверждала, что травма, предположительно причиненная ей милицией, помешала ей принять участие в разрешенном митинге у памятника Грибоедову. Европейский Суд далее отмечает, что заявительница пыталась добиться возбуждения уголовного дела в отношении сотрудника милиции, который, как она утверждала, пнул ее в лодыжку; однако, помимо копии ее жалобы, она не предоставила Европейскому Суду никаких дополнительных материалов в подтверждение ее версии событий, даже свидетельских показаний лиц, которые могли быть с ней в то время. Следует отметить, что предполагаемое нападение на заявительницу было отдельным событием от задержания иных заявителей и произошло в другом месте. Таким образом, нельзя сказать, что ее утверждения подтверждаются описанием событий, которое дали другие заявители. На основе материалов дела Европейский Суд не может даже установить, что милиция действительно разгоняла разрешенный митинг у памятника Грибоедову. Кроме того, заявительница не пыталась обращаться с жалобой в порядке гражданского судопроизводства, конкретно ссылаясь на нарушение своего права на мирное собрание в этом случае, тем самым допустив неисчерпание внутригосударственных средств правовой защиты для целей статьи 11 Конвенции или уклоняясь от обоснования своих утверждений.

75. Отсюда следует, что в этой части жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

76. Что касается пределов рассмотрения дела, Каспаров, Тарасов и Торопов утверждали, что данное дело порождает отдельный вопрос на основании статьи 10 Конвенции, отличный от вопроса на основании статьи 11 Конвенции. Они считали, что одной из причин их задержания было то, что они скандировали "Путин, уходи", когда шли по Тверской улице, и что их дело по этому основанию следовало отличать от иных дел, касающихся ограничений в отношении демонстраций, в которых Европейский Суд постановил, что статья 10 Конвенции поглощается жалобой на основании статьи 11 Конвенции.

77. Заявители далее утверждали, что имело место вмешательство в их свободу мирных собраний и свободу выражения мнения. Они утверждали, что их задержание 14 апреля 2007 г. помешало им присутствовать на митинге у памятника Грибоедову, мероприятии, которое было санкционировано московскими властями. Кроме того, административная ответственность, к которой они были привлечены после задержания, также составляла несоразмерное вмешательство в их конвенционные права.

78. Что касается законности вмешательства, заявители оспаривали причины задержания, на которые ссылались власти, в частности, утверждение о том, что они пытались проникнуть на Красную площадь, которая являлась охраняемой зоной. Они ссылались на свое первоначальное уведомление о шествии и указывали, что предполагаемый маршрут проходил по Тверской улице, сворачивая на Театральную площадь, в сторону от Красной площади. Они, таким образом, утверждали, что, даже если милиция видела, как демонстранты шли по Тверской улице по направлению к Красной площади, она не должна была предполагать, что они собираются проникнуть в охраняемую зону.

79. Власти Российской Федерации отметили, что ни организаторы мероприятия, ни иные заинтересованные лица не обжаловали решение московских властей от 5 апреля 2007 г., касающееся предполагаемого мероприятия. Вместо этого они осуществляли шествие без разрешения. Власти Российской Федерации оспаривали, в частности, утверждение о том, что заявители лишь шли к месту разрешенного митинга у памятника Грибоедову. Они также не согласились с заявителями относительно времени задержания, в частности, относительно того, имело ли оно место до или после санкционированного митинга. Власти Российской Федерации настаивали на том, что заявители были задержаны в 13.30, когда митинг уже был завершен, за исключением Мелихова (восьмого заявителя), который был задержан в 12.05 на Тверской улице, и Харламова (третьего заявителя), который был задержан в 13.00 на Пушкинской площади. Они впоследствии указали, что все заявители были задержаны в 13.00 и доставлены в отделение милиции в 13.30. Власти Российской Федерации оспаривали доводы заявителей по данному пункту как непоследовательные, отмечая, что Каспаров указал 12.00 как время его задержания, а Тарасов первоначально указал 13.00 и лишь затем изменил это время на 12.00.

80. Власти Российской Федерации далее оспаривали утверждение о том, что милиция задерживала или применяла меры сдерживания к любому случайному прохожему. В частности, отсутствовали жалобы предполагаемых случайных потерпевших от неизбирательных действий милиции. Что касается заявителей, все они сознательно и намеренно участвовали в несанкционированном шествии.

81. Власти Российской Федерации признали, что задержание и привлечение заявителей к административной ответственности составляли вмешательство в их свободу собраний. Однако они настаивали на том, что данные меры были законными, преследовали законную цель поддержания общественного порядка и были соразмерны этой цели с точки зрения пункта 2 статьи 11 Конвенции. Власти Российской Федерации утверждали, что заявителям было предложено другое место проведения публичного мероприятия в избранную дату и что предложенные изменения, по-видимому, были приняты организаторами мероприятия. Кроме того, санкционированный митинг действительно состоялся у памятника Грибоедову, и заявители могли участвовать в нем. Тем не менее заявители последовали по маршруту, указанному в первоначальном запросе, двигаясь по тротуару и по проезжей части, создавая препятствия пешеходам и транспорту, и затем попытались выйти на Красную площадь. Учитывая, что этот маршрут не был согласован с московскими властями, милиция не могла предвидеть, что шествие будет проходить там, и, следовательно, не могла принять меры для поддержания общественного порядка и безопасности. Поэтому заявителей, которые игнорировали предупреждения милиции, пришлось задержать. Это также оправдывало привлечение их к административной ответственности, которая к тому же была относительно мягкой.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Объем жалобы заявителей

82. Европейский Суд отмечает, что при обстоятельствах дела статья 10 Конвенции является общей нормой по отношению к специальной норме статьи 11 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эзлен против Франции" (Ezelin v. France) от 26 апреля 1991 г., § 35, Series A, N 202). Европейский Суд принимает к сведению просьбу заявителей рассмотреть данные положения как два отдельных вопроса из-за особых обстоятельств дела. Он отмечает, что обвинения в административном правонарушении в настоящем деле содержали ссылку, в частности, на то, что заявители провозглашали антиправительственные лозунги во время несанкционированной демонстрации. Данная жалоба, относящаяся в принципе к сфере действия статьи 10 Конвенции, аналогична по объему жалобам, рассмотренным в Постановлении Европейского Суда по делу "Галстян против Армении" (упоминавшемся выше, §§ 95-96 и 100), где заявитель был задержан и осужден в связи с его поведением во время политической демонстрации, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Сергей Кузнецов против Российской Федерации" (Sergey Kuznetsov v. Russia) от 23 октября 2008 г., (жалоба N 10877/04, § 23)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2009.), где заявителю были предъявлены обвинения в административном правонарушении в связи с распространением листовок оскорбительного содержания в ходе пикета. В этих и иных делах Европейский Суд счел, что не является необходимым рассмотрение жалобы на нарушение статьи 10 Конвенции обособленно от жалобы на нарушение статьи 11 Конвенции. Не имеется оснований отступать от этого принципа в данном деле.

83. С другой стороны, несмотря на ее автономную роль и особую сферу применения, статья 11 Конвенции должна в настоящем деле рассматриваться в свете статьи 10 Конвенции. Защита личных мнений, обеспечиваемая статьей 10 Конвенции, является одной из целей свободы мирных собраний, провозглашенной в статье 11 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эзлен против Франции", § 37).

(b) Имело ли место вмешательство в осуществление свободы мирных собраний и было ли данное вмешательство оправданным

84. Европейский Суд напоминает, что "вмешательство" не обязательно должно составлять прямой запрет, юридический или фактический, но может заключаться в различных иных мерах, принятых властями. Понятие "ограничение" в пункте 2 статьи 11 Конвенции должно толковаться как включающее меры, принятые до или во время собрания, и те, которые приняты впоследствии, например, карательные меры (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эзлен против Франции", § 39). Например, предварительный запрет может иметь сдерживающее действие на лиц, намеренных участвовать в собрании, и, таким образом, составлять вмешательство, даже если собрание в дальнейшем проходит в отсутствие помех со стороны властей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бончковский и другие против Польши" (Baczkowski and Others v. Poland) от 3 мая 2007 г., жалоба N 1543/06, §§ 66-68). Отказ лицу в разрешении на совершение поездки в целях посещения митинга также приравнивается к вмешательству (см. Постановление Европейского Суда по делу "Джавит Ан против Турции" (Djavit An v. Turkey), жалоба N 20652/92, §§ 59-62, ECHR 2003-III). Аналогичным образом рассматриваются меры, принятые властями во время мероприятия, такие как рассеивание участников мероприятия или их задержание (см. Постановление Европейского Суда по делу "Оя Атаман против Турции" (Oya Ataman v. Turkey), жалоба N 74552/01, §§ 7 и 30, ECHR 2006-XIII, и Постановление Европейского Суда по делу ""Гайд-парк" и другие против Молдавии" (Hyde Park and Others v. Moldova) от 31 марта 2009 г., жалоба N 33482/06, §§ 9, 13, 16, 41, 44 и 48), и наказания, примененные властями за участие в мероприятии (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эзлен против Франции", § 41, Решение Европейского Суда по делу "Османи и другие против Македонии" (Osmani and Others v. "the former Yugoslav Republic of Macedonia"), жалоба N 50841/99, ECHR 2001-X, Постановление Европейского Суда по делу "Мкртчян против Армении" (Mkrtchyan v. Armenia) от 11 января 2007 г., жалоба N 6562/03, § 37, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Галстян против Армении", §§ 100-102, Постановление Европейского Суда по делу "Ашугхян против Армении" (Ashughyan v. Armenia) от 17 июля 2008 г., жалоба N 33268/03, §§ 75-77, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Кузнецов против Российской Федерации", § 36).

85. Европейский Суд полагает в этой связи, что независимо от того, направлялись ли Каспаров, Тарасов и Торопов на санкционированный митинг, как они утверждали, или уже находились в процессе проведения несанкционированного мероприятия, как утверждали власти Российской Федерации, их задержание составляло вмешательство в их право на свободу мирных собраний, как и последующее привлечение к административной ответственности. Европейский Суд отмечает, однако, что власти Российской Федерации не оспаривали наличие вмешательства в право на свободу мирных собраний в настоящем деле.

86. Европейский Суд напоминает, что право на свободу собраний является фундаментальным правом в демократическом обществе и одним из основ такого общества (см. в числе многих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Галстян против Армении", § 114). Это право, одной из целей которого является защита личного мнения, имеет ряд исключений, которые подлежат строгому толкованию и необходимость которых должна быть установлена в отсутствие любого сомнения. При рассмотрении вопроса о том, могут ли вмешательства в права и свободы, гарантированные Конвенцией, считаться "необходимыми в демократическом обществе", государства-участники имеют пределы усмотрения, которые не являются неограниченными. Вмешательство считается "необходимым в демократическом обществе" для законной цели, если отвечает "настоятельной общественной необходимости" и, в частности, если оно соразмерно преследуемой законной цели и мотивы, выдвинутые национальными властями в его оправдание, являются "относимыми и достаточными" (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Костер против Соединенного Королевства" (Coster v. United Kingdom) от 18 января 2001 г., жалоба N 24876/94, § 104, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "S. и Марпер против Соединенного Королевства" (S. and Marper v. United Kingdom), жалобы NN 30562/04 и 30566/04, § 101, ECHR 2008). В любом случае окончательное решение по вопросу совместимости ограничения с Конвенцией принимает Европейский Суд, и это делается путем оценки обстоятельств конкретного дела (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Османи и другие против Македонии").

87. В свете этих принципов Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, было ли вмешательство в право заявителей на свободу мирных собраний законным, преследовало ли оно законную цель и было ли необходимым в демократическом обществе.

88. Что касается законности задержания заявителей и последующего привлечения к административной ответственности, различные мнения сторон по этому вопросу обусловлены их противоречивыми описаниями фактических обстоятельств дела. Трое заявителей утверждали, что они шли на санкционированное публичное мероприятие у памятника Грибоедову и что, таким образом, отсутствовали основания для их задержания, тогда как власти Российской Федерации утверждали, что их пришлось задержать, поскольку они проводили демонстрацию в нарушение правил и угрожали прорвать охраняемый периметр Красной площади. Европейский Суд уже пришел к выводу о том, что суды страны не делали попыток установить точные обстоятельства задержания заявителей, такие как время и место, чтобы проверить, было ли необходимо остановить их (см. §§ 60-62 и 66 настоящего Постановления). В отсутствие достаточного фактического материала для устранения этого противоречия Европейский Суд не может принять версию событий ни одной из сторон в качестве основы для решения вопроса о том, действовали ли власти законно. В любом случае он полагает, что в данном деле вопрос соблюдения закона неразрывно связан с вопросом о том, было ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе". Следовательно, он рассмотрит этот вопрос далее (см. Постановление Европейского Суда по делу "Христианско-демократическая народная партия против Молдавии" (Christian Democratic People's Party v. Moldova), жалоба N 28793/02, § 53, ECHR 2006-II).

89. Возвращаясь к вопросу о существовании законной цели, Европейский Суд признает, что задержание заявителей и их привлечение к административной ответственности преследовали законную цель поддержания общественного порядка, как утверждали власти Российской Федерации.

90. Чтобы оценить, было ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе", Европейский Суд рассмотрит соразмерность вмешательства в свете мотивов, приведенных судами страны. Он отмечает, что согласно решениям судов страны заявители "шли в составе большой группы людей, провозглашавших антиправительственные лозунги", что представляло собой демонстрацию, которая не была санкционирована московскими властями, и что заявители нарушили статью 20.2 КоАП РФ. Следовательно, по мнению судов страны, основанием для привлечения заявителей к административной ответственности было отсутствие разрешения на проведение демонстрации.

91. Европейский Суд напоминает, что, хотя требование Высокой Договаривающейся Стороны о том, чтобы по мотивам общественного порядка и национальной безопасности проведение митингов подлежало санкционированию, изначально не противоречит духу статьи 11 Конвенции, незаконная ситуация, такая как проведение демонстрации без предварительного разрешения, не оправдывает ограничения свободы собраний (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сиссе против Франции" (Cisse v. France), жалоба N 51346/99, § 50, ECHR 2002-III, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Оя Атаман против Турции", §§ 37 и 39). Несмотря на то, что правила, регулирующие публичные собрания, такие как система предварительного уведомления, имеют существенное значение для спокойного проведения публичных мероприятий, поскольку они позволяют властям минимизировать помехи движению и принять иные меры безопасности, их исполнение не может быть самоцелью. В частности, если незаконные демонстранты не совершают насильственных действий, Европейский Суд требует от публичных органов проявления определенной степени терпимости в отношении мирных собраний, чтобы свобода мирных собраний, гарантированная статьей 11 Конвенции, не была полностью лишена своего существа (см. там же, § 42, а также Постановление Европейского Суда по делу "Букта и другие против Венгрии" (Bukta and Others v. Hungary), жалоба N 25691/04, § 34, ECHR 2007-III, Постановление Европейского Суда по делу "Фабер против Венгрии" (Faber v. Hungary) от 24 июля 2012 г., жалоба N 40721/08, § 49, и Постановление Европейского Суда по делу "Берладир и другие против Российской Федерации" (Berladir and Others v. Russia) от 10 июля 2012 г., жалоба N 34202/06, § 38* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2013.)).

92. Обращаясь к доводу властей Российской Федерации, согласно которому заявители были задержаны из-за угрозы того, что демонстрация распространится на охраняемую зону Красной площади, следует отметить, что эта причина также приводилась сотрудником милиции, который давал показания. Однако в милицейских протоколах не упоминалась такая угроза, и в любом случае ссылка на нее не была включена в мотивировочную часть решений мирового судьи или Тверского районного суда. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что место задержания, указанное в решениях, а именно улица Тверская, 19, расположено примерно в 1,4 км от ближайшего выхода к Красной площади. Учитывая умеренную численность группы (которая оценивалась милицией как составляющая от 50 до 60 человек) и несомненно мирный характер шествия, Европейский Суд не убежден, что угроза проникновения шествия в охраняемую зону была неизбежной.

93. Утверждение властей Российской Федерации о том, что милиция прибегла к задержанию протестующих, поскольку она была застигнута врасплох непредвиденной и несанкционированной демонстрацией и была не в состоянии справиться с ситуацией иным образом, не соответствует фактам, установленным судами страны. В частности, сотрудник милиции сообщил, что власти предвидели проведение мероприятия во время и в месте, где заявители были задержаны, и приняли меры для оцепления района в преддверии шествия (см. § 23 настоящего Постановления). Сотрудникам милиции, которые участвовали в операции по подавлению беспорядков, были даны ясные инструкции, специально разработанные для данного случая. Кроме того, документы, представленные властями Российской Федерации, свидетельствуют о том, что в тот день в качестве подкрепления были привлечены специальные подразделения милиции по борьбе с беспорядками (ОМОН) из 29 регионов именно в связи с ожидаемой демонстрацией (см. § 11 настоящего Постановления). Подобная подготовка несомненно должна была позволить милиции направить в сторону от особо охраняемой зоны шествие подобного масштаба.

94. Иные соображения, выдвинутые властями Российской Федерации в своих объяснениях, такие как неудобства, причиняемые протестующими, идущими по тротуару и по проезжей части и создающими помехи пешеходам и транспорту, не были указаны в милицейских протоколах или решениях судов страны. Соответственно, представляется, что это не влияло на решения, принятые по делу заявителей. Кроме того, учитывая значительное присутствие сил милиции, вполне возможно было бы поддерживать общественный порядок и безопасность, не прибегая к задержаниям.

95. Следовательно, заявители были задержаны и привлечены к административной ответственности лишь по той причине, что власти считали их демонстрацию несанкционированной. Европейский Суд, таким образом, заключает, что власти Российской Федерации не доказали, что имелась "настоятельная общественная необходимость" задерживать их.

96. Исходя из изложенного Европейский Суд полагает, что в настоящем деле насильственное вмешательство милиции было несоразмерным и не было необходимым для предотвращения беспорядков в значении пункта 2 статьи 11 Конвенции. При таких обстоятельствах тот факт, что заявители впоследствии были привлечены к административной ответственности, не требует отдельной оценки.

97. Учитывая вышеуказанное, Европейский Суд заключает, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции в отношении Каспарова, Тарасова и Торопова.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

98. Наконец, заявители жаловались на нарушение статей 7 и 18 Конвенции. Европейский Суд рассмотрел эту часть жалобы, представленную заявителями. Однако, принимая во внимание предоставленные материалы, и насколько предмет жалобы находится в его юрисдикции, он не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что в этой части жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

99. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

100. Заявители требовали по 10 000 евро каждый в качестве компенсации морального вреда.

101. Власти Российской Федерации оспорили эти требования как необоснованные и чрезмерные. Они полагали, что суммы относились к утверждениям заявителей о бесчеловечном и унижающем достоинство обращении в милиции, тем самым выходя за пределы данной жалобы.

102. Европейский Суд отмечает, что он установил нарушение статьи 6 Конвенции в отношении первых восьми заявителей, а также нарушение статьи 11 в отношении Каспарова, Тарасова и Торопова. Он также отмечает, что заявители прямо ссылались на статьи 6 и 11 Конвенции в своих требованиях о справедливой компенсации. Вопреки мнению властей Российской Федерации, требования заявителей о справедливой компенсации не были основаны на их доводах о "грубом обращении", которому они подверглись во время задержания, и унизительном положении в административном разбирательстве. Их требования о компенсации морального вреда в основном повторяли их материально-правовые доводы, в связи с которыми было установлено нарушение.

103. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что унижение и страдание заявителей не могут быть компенсированы установлением факта нарушения Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает следующие суммы в качестве компенсации морального вреда:

- Каспарову, Тарасову и Торопову: 10 000 евро каждому, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму;

- Харламову, Калашникову, Стельмаху, Орлу и Мелихову: 4 000 евро каждому, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

104. Заявители также требовали возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в судах страны и Европейском Суде, в частности, гонораров трех адвокатов: Москаленко, Михайловой и Полозовой, - каждой в сумме 3 500 евро.

105. Власти Российской Федерации оспаривали требования заявителей о возмещении судебных расходов и издержек на том основании, что они не предоставили соглашения об оказании юридических услуг с адвокатами, на основании которого они были обязаны уплатить требуемые суммы.

106. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Европейский Суд отмечает, что Москаленко, Михайлова и Полозова представляли интересы пятерых из девяти заявителей в ходе разбирательства в Европейском Суде. В частности, они подали их жалобы и письменные объяснения от их имени. Европейский Суд, таким образом, удовлетворяет требование заявителей в отношении их юридического представительства в Европейском Суде и присуждает общую сумму в размере 10 500 евро, а также любой налог, который может быть начислен. Присужденная сумма подлежит переводу непосредственно на банковский счет Михайловой по требованию заявителей.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

107. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу первых восьми заявителей на нарушение требований статьи 6 Конвенции, а также жалобу первого, второго и пятого заявителей на нарушение требований статей 10 и 11 Конвенции приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 6 Конвенции в отношении первых восьми заявителей;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции в отношении первого, второго и пятого заявителей;

4) постановил, что отсутствует необходимость в рассмотрении жалобы на основании статьи 10 Конвенции;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 10 000 евро (десять тысяч евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда первому, второму и пятому заявителям каждому;

(i) 4 000 евро (четыре тысячи евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда третьему, четвертому, шестому, седьмому и восьмому заявителям каждому;

(iii) 10 500 евро (десять тысяч пятьсот евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителей в связи с этой суммой, в отношении судебных расходов и издержек, подлежащие перечислению на банковский счет Михайловой;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 3 октября 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда