Постановление Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 г. Дело "Анчугов и Гладков (Anchugov and Gladkov) против Российской Федерации" (жалоба NN 11157/04 и 15162/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Анчугов и Гладков (Anchugov and Gladkov)
против Российской Федерации"
(Жалоба NN 11157/04 и 15162/05)

Постановление Суда

Страсбург, 4 июля 2013 г.

ГАРАНТ:

О возможности исполнения в соответствии с Конституцией РФ настоящего постановления см. Постановление Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2016 г. N 12-П

По делу "Анчугов и Гладков против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 11 июня 2013 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано двумя жалобами - NN 11157/04 и 15162/05, поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Российской Федерации: Сергеем Борисовичем Анчуговым и Владимиром Михайловичем Гладковым (далее - первый и второй заявители соответственно, вместе - заявители), - 16 февраля 2004 г. и 27 февраля 2005 г. соответственно.

2. Интересы первого заявителя представляла Е. Стеценко, адвокат, практикующая в Челябинске. Интересы второго заявителя, которому была оказана юридическая помощь, представлял В. Шухардин, адвокат, практикующий в Москве. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук в разбирательстве по жалобе N 11157/04 и Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным в разбирательстве по жалобе N 15162/05.

3. Заявители, в частности, жаловались на то, что они как содержавшиеся под стражей осужденные заключенные были лишены возможности участвовать в выборах. Они ссылались на статью 10 Конвенции и статью 3 Протокола N 1 к Конвенции как таковую и во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции.

4. Председатель Первой Секции коммуницировал жалобы властям Российской Федерации 22 октября 2007 г. и 19 октября 2009 г. соответственно. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данные жалобы одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

5. 11 июня 2013 г. Палата объединила жалобы в одно производство (пункт 1 правила 42 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Первый заявитель родился в 1971 году и проживает в Челябинске. Второй заявитель родился в 1966 году и проживает в Москве.

A. Судимости заявителей

1. Первый заявитель

7. 10 января 1995 г. первый заявитель был задержан по подозрению в совершении преступления и заключен под стражу.

8. Приговором от 23 июня 1998 г. он был признан виновным по обвинению в убийстве и нескольких эпизодах кражи и мошенничества и приговорен к смертной казни. После рассмотрения его жалобы 20 декабря 1999 г. смертный приговор был заменен на 15 лет лишения свободы.

9. На дату последней переписки с Европейским Судом первый заявитель отбывал наказание в исправительной колонии N ЮК-25/1 в Оренбурге.

2. Второй заявитель

10. 20 января 1995 г. второй заявитель был задержан по подозрению в совершении преступления и заключен под стражу.

11. 27 ноября 1995 г. он был признан виновным и приговорен к пяти годам лишения свободы. После рассмотрения жалобы 19 июня 1996 г. приговор был оставлен без изменения.

12. В рамках другого уголовного разбирательства 13 ноября 1998 г. второй заявитель был осужден за убийство, разбой при отягчающих вину обстоятельствах, участие в организованной преступной группе, сопротивление сотрудникам милиции и приговорен к смертной казни. 15 февраля 2000 г., после рассмотрения жалобы, смертный приговор был заменен на 15 лет лишения свободы, из которых 14 лет он должен был отбывать в тюрьме, а последний год - в исправительной колонии.

13. 23 апреля 2008 г. второй заявитель был освобожден из тюрьмы досрочно.

B. Попытки заявителей принять участие в выборах

14. Заявители содержались в следственных изоляторах с 10 января 1995 г. по 20 декабря 1999 г. и с 20 января 1995 г. по 22 марта 2000 г. соответственно. В эти периоды первый заявитель голосовал дважды на парламентских выборах, а второй заявитель голосовал несколько раз на парламентских, президентских выборах и на региональных выборах органа исполнительной власти.

15. В неустановленную дату первый заявитель был переведен в исправительную колонию для отбытия срока лишения свободы. С этой даты он как осужденный был лишен права участвовать в любых выборах на основании части 3 статьи 32 Конституции России.

16. 22 марта 2000 г. второй заявитель был переведен в тюрьму для отбытия срока лишения свободы. С этой даты и до своего освобождения 23 апреля 2008 г. второй заявитель как осужденный был лишен права участвовать на основании положений вышеупомянутой статьи Конституции России.

17. В частности, заявители не могли принимать участие в выборах депутатов Государственной Думы (нижней палаты российского парламента), проводившихся 7 декабря 2003 г. и 2 декабря 2007 г., и президентских выборах 26 марта 2000 г., 14 марта 2004 г. и 2 марта 2008 г. Второй заявитель также не мог голосовать на дополнительных парламентских выборах, проводившихся в избирательном округе по его месту жительства 5 декабря 2004 г.

C. Обращения заявителей в Конституционный Суд Российской Федерации

18. Оба заявителя в разное время подавали жалобы по поводу вышеупомянутых конституционных положений в Конституционный Суд России, ссылаясь на нарушение ряда их конституционных прав.

19. В письмах от 15 марта и 6 апреля 2004 г., направленных первому и второму заявителям соответственно, секретариат Конституционного Суда сообщал, что жалобы заявителей не относятся к компетенции Конституционного Суда России и потому являются бесперспективными.

20. Второй заявитель обжаловал это решение председателю Конституционного Суда России.

21. Определением от 27 мая 2004 г. Конституционный Суд России отказал в принятии к рассмотрению жалобы второго заявителя, указав, что не имеет юрисдикции для проверки того, совместимы ли одни конституционные положения с другими.

22. 19 июля 2004 г. секретариат Конституционного Суда России направил определение суда второму заявителю. Письмом от 5 августа 2004 г. региональное управление исполнения наказаний направило письмо секретариата от 19 июля 2004 г. в тюрьму, где содержался второй заявитель. Как утверждает второй заявитель, эта корреспонденция, включая определение от 19 июля 2004 г., была вручена ему 1 сентября 2004 г.

D. Разбирательства против избирательных комиссий

23. Второй заявитель неоднократно возбуждал судебные разбирательства против избирательных комиссий различного уровня, жалуясь на их отказы в разрешении на участие в парламентских и президентских выборах. Его жалобы отклонялись по формальным основаниям или по существу. Окончательные решения выносились судами кассационной инстанции 1 декабря 2007 г. и 3 апреля, 5 мая, 4 июня и 29 сентября 2008 г. Национальные суды в основном ссылались на часть 3 статьи 32 Конституции России и на тот факт, что второй заявитель является осужденным, и указывали, что законодательство страны лишает его возможности участвовать в выборах. В определении от 1 декабря 2007 г. Липецкий областной суд указал также следующее:

"В Постановлении Европейского Суда от 6 октября 2005 г. по делу "Херст против Соединенного Королевства" (Hirst v. United Kingdom) лишение заявителя избирательных прав в связи с отбытием наказания в виде лишения свободы было признано нарушением статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции.

Европейский Суд указал в этом Постановлении, что осужденные в целом продолжают пользоваться всеми основными правами и свободами, гарантированными Конвенцией, за исключением права на свободу, если законно примененное лишение свободы относится к сфере действия статьи 5 Конвенции.

Также подчеркивалось, что бланкетное лишение всех осужденных, содержащихся в тюрьмах (Соединенного Королевства), применяется автоматически к таким осужденным, независимо от длительности срока лишения свободы и независимо от характера или тяжести совершенных ими преступлений и их индивидуальных обстоятельств. Такое общее, автоматическое и неизбирательное ограничение жизненно важного конвенционного права должно рассматриваться как выходящее за рамки любых приемлемых пределов усмотрения, какими бы широкими они ни были, и как несовместимое со статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции.

...Российская Федерация признает... юрисдикцию Европейского Суда в вопросах толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в ситуациях предполагаемых нарушений этих правовых норм Российской Федерацией, если предполагаемое нарушение имело место после вступления Конвенции в силу в отношении Российской Федерации.

Однако вышеупомянутое Постановление Европейского Суда не позволяет сделать вывод о неразумности ограничений избирательных прав, предусмотренных законодательством Российской Федерации в отношении лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы после осуждения судом.

В дополнение к изложенному указанное Постановление Европейского Суда предусматривает, что любое ограничение иных прав заключенных (помимо права на свободу) должно быть оправданным, хотя такое оправдание может быть основано на соображениях безопасности, в частности, предотвращения преступлений и беспорядков, которые неизбежно следуют из обстоятельств лишения свободы.

Кроме того, необходимо отметить, что статья 3 Протокола N 1 к Конвенции, которая воплощает право лица влиять на состав законодательной власти, не исключает возможности ограничения избирательных прав лица, которое, например, серьезно злоупотребило общественным положением или чье поведение угрожает умалением верховенства права или демократических основ. Вместе с тем серьезная мера лишения избирательных прав не должна применяться безосновательно, и между санкцией и поведением заинтересованного лица должна существовать ясная и достаточная связь.

Таким образом, не исключая возможности ограничения избирательных прав осужденных заключенных как таковой, Европейский Суд придает решающее значение пропорциональности и разумности установления этой меры законом.

Критерии, которые Европейский Суд нашел определяющими при разрешении вопроса о пропорциональности и оправданности ограничений избирательных прав осужденных заключенных (характер и тяжесть совершенных ими преступлений и их индивидуальные обстоятельства), были приняты во внимание при назначении наказания [второму заявителю] в соответствии с положениями [российского] законодательства, которые не подвергались анализу в вышеупомянутом Постановлении.

Согласно [применимому положению] Уголовно-исполнительного кодекса России в тюрьме отбывают наказания лица, осужденные за особо тяжкие преступления или особо тяжкие неоднократные преступления к лишению свободы на срок более пяти лет...

Следует отметить, что в соответствии с пунктом 3 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. пенитенциарной системой предусматривается режим для заключенных, существенной целью которого является их исправление и социальное перевоспитание.

[Соответствующее положение] Уголовно-процессуального кодекса России также упоминает исправление заключенного в качестве одной из целей наказания совместно с предотвращением новых преступлений.

Следовательно, с учетом указанных критериев [можно заключить, что] временное (на период лишения свободы) ограничение избирательных прав, предусмотренное законодательством Российской Федерации для лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, изначально является разумным, оправданным и отвечающим общественному интересу, является профилактической мерой, направленной на исправление осужденных заключенных и воспрепятствование совершению ими преступлений и нарушению общественного порядка в будущем, включая период проведения выборов.

Та же [мотивировка] применима к ограничению избирательных прав [второго заявителя]".

E. Другие разбирательства

24. Второй заявитель также пытался возбудить разбирательство по жалобе на отказ председателя местной избирательной комиссии в передаче ему копий некоторых документов.

25. 27 декабря 2007 г. Липецкий областной суд возвратил жалобу второго заявителя, указав, что она должна быть подана в нижестоящий суд.

26. 4 июня 2008 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев жалобу, оставил это определение без изменения.

F. Жалобы заявителей в Европейский Суд

27. В первом письме в Европейский Суд, датированном 16 февраля 2004 г. и отправленном, как свидетельствует почтовый штамп, 17 февраля 2004 г., первый заявитель излагал обстоятельства своего дела и жаловался на лишение избирательных прав и невозможность участвовать в ряде выборов, проходивших в России. Впоследствии он изложил их в формуляре жалобы от 30 апреля 2004 г., полученном Европейским Судом 23 июня 2004 г.

28. Второй заявитель жаловался на лишение избирательных прав и невозможность участвовать в ряде выборов, проходивших в России, в формуляре жалобы, который он датировал 29 декабря 2004 г. и который, как свидетельствует почтовый штамп, он отправил 27 февраля 2005 г. Европейский Суд получил формуляр жалобы 30 марта 2005 г.

29. Впоследствии заявители дополнили свои жалобы данными о новых выборах, в которых он по-прежнему не могли принимать участие.

II. Применимое национальное законодательство

A. Конституция Российской Федерации

30. Статья 15 (глава 1) устанавливает:

"1. Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации...

4. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные [национальным] законом, то применяются правила международного договора".

31. Статья 32 (глава 2) предусматривает:

"...2. Граждане Российской Федерации имеют право избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также участвовать в референдуме.

3. Не имеют права избирать и быть избранными... содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда...".

32. Статья 33 (глава 2) определяет следующее:

"Граждане Российской Федерации имеют право обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления".

33. Статья 134 (глава 9) устанавливает, что:

"Предложения о поправках и пересмотре положений Конституции Российской Федерации могут вносить Президент Российской Федерации, Совет Федерации, Государственная Дума, Правительство Российской Федерации, законодательные (представительные) органы субъектов Российской Федерации, а также группа численностью не менее одной пятой членов Совета Федерации или депутатов Государственной Думы".

34. Статья 135 (глава 9) предусматривает:

"1. Положения глав 1, 2 и 9 Конституции Российской Федерации не могут быть пересмотрены Федеральным Собранием.

2. Если предложение о пересмотре положений глав 1, 2 и 9 Конституции Российской Федерации будет поддержано тремя пятыми голосов от общего числа членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы, то в соответствии с федеральным конституционным законом созывается Конституционное Собрание.

3. Конституционное Собрание либо подтверждает неизменность Конституции Российской Федерации, либо разрабатывает проект новой Конституции Российской Федерации, который принимается Конституционным Собранием двумя третями голосов от общего числа его членов или выносится на всенародное голосование. При проведении всенародного голосования Конституция Российской Федерации считается принятой, если за нее проголосовало более половины избирателей, принявших участие в голосовании, при условии, что в нем приняло участие более половины избирателей".

B. Прочие правовые акты

35. Положения части 3 статьи 32 Конституции России воспроизведены в пункте 3 статьи 4 Федерального закона от 12 июня 2002 г. "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и в пункте 4 статьи 3 Федерального закона от 10 января 2003 г. "О выборах Президента Российской Федерации".

III. Международные и иные применимые материалы

A. Венская Конвенция о праве международных договоров (1969 год)

36. Статья 27 ("Внутреннее право и соблюдение договоров") предусматривает следующее:

"Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора...".

B. Работа Комиссии международного права ООН

37. На 53-й сессии в 2001 году Комиссия международного права (далее - Комиссия) приняла документ под названием "Проект статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния с комментариями". Текст был представлен Генеральной Ассамблее ООН в качестве части доклада Комиссии о работе этой сессии. Доклад был опубликован в "Ежегоднике Комиссии международного права, 2001 год" ("Yearbook of the International Law Commission, 2001"), том II, часть 2, с исправлениями. В соответствующих частях этот документ предусматривает следующее:

"...Статья 3. Квалификация деяния государства как международно-противоправного Квалификация деяния государства как международно-противоправного определяется международным правом. На такую квалификацию не влияет квалификация этого деяния как правомерного по внутригосударственному праву...".

В комментарии к этой статье Комиссия, в частности, отметила:

"(1) Статья 3 содержит принцип... что квалификация деяния государства как международно-противоправного не зависит от квалификации этого деяния как правомерного по внутригосударственному праву заинтересованного государства... Государство не может избежать квалификации международно-противоправного деяния, ссылаясь на то, что это деяние соответствует положениям внутригосударственного права...

(3) Отсутствие препятствий для квалификации деяния как международно-противоправного в связи с соответствием положениям внутригосударственного права... является утвердившимся... Принцип неоднократно подтверждался:

"...государство не вправе ссылаться... на собственную конституцию с целью избежания обязательств, возлагаемых на него в соответствии с международным правом или действующими договорами [Treatment of Polish Nationals and Other Persons of Polish Origin or Speech in the Danzig Territory, Advisory Opinion, 1932, P.C.I.J., Series A/B, N 44, p. 24]"...

(9) Что касается терминологии, в английской версии термин "внутригосударственное право" ("internal law")... охватывает все положения внутреннего правопорядка, писаные или неписаные, и независимо от того, приобретают ли они форму конституционных или законодательных норм, административных постановлений или судебных решений...".

C. Международный пакт о гражданских и политических правах (принят Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г.)

38. Соответствующие положения Международного пакта о гражданских и политических правах предусматривают следующее:

"...Статья 10

1. Все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности...

3. Пенитенциарной системой предусматривается режим для заключенных, существенной целью которого является их исправление и социальное перевоспитание...

Статья 25

Каждый гражданин должен иметь без какой бы то ни было дискриминации, упоминаемой в статье 2 [в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических и иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного положения, рождения или иного обстоятельства], и без необоснованных ограничений право и возможность:

a) принимать участие в ведении государственных дел как непосредственно, так и через посредство свободно выбранных представителей;

b) голосовать и быть избранным на подлинных периодических выборах, производимых на основе всеобщего равного избирательного права при тайном голосовании и обеспечивающих свободное волеизъявление избирателей;

c) допускаться в своей стране на общих условиях равенства к государственной службе...".

D. Комитет ООН по правам человека

39. В замечании общего порядка N 25 (1996) о статье 25 Международного пакта о гражданских и политических правах Комитет по правам человека выразил следующее мнение:

"...14. В своих докладах государства-участники должны перечислить и разъяснить законодательные положения, лишающие граждан права голоса. Причины этого должны быть объективными и обоснованными. Если основанием для временного лишения права голоса является осуждение в связи с совершенным преступлением, то срок, на который действие этого права приостановлено, должен быть соразмерным тяжести преступления и вынесенному приговору. Лицам, лишенным свободы, но еще не осужденным, не может быть отказано в осуществлении их права голоса...".

40. В своем мнении по делу "Евдокимов и Резанов против Российской Федерации" (Yevdokimov and Rezanov v. Russian Federation) (21 марта 2011 г., N 1410/2005) Комитет по правам человека, со ссылкой на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу Херста (N 2) (упоминавшемся выше), указал:

"...7.5 ...государство-участник, законодательство которого предусматривает бланкетное лишение избирательного права приговоренных к лишению свободы, не представило доводов относительно того, как эти ограничения в данном конкретном деле отвечают критерию разумности, установленному Пактом. При таких обстоятельствах Комитет заключает, что имело место нарушение требований статьи 25 как таковой и во взаимосвязи с пунктом 3 статьи 2 Пакта...".

E. Кодекс добросовестной практики в сфере избирательного права (Венецианская комиссия)

41. Этот документ, принятый Европейской комиссией за демократию посредством закона (далее - Венецианская комиссия) на 51-м пленарном заседании (5-6 июля 2002 г.) и представленный 6 ноября 2002 г. на рассмотрение Парламентской ассамблее Совета Европы, содержит руководящие принципы в отношении случаев возможности лишения лица права избирать или быть избранным. Относимые положения предусматривают следующее:

"...i) возможно принятие нормы о лишении лиц права избирать и быть избранными, но только при соблюдении следующих совокупных условий;

ii) эта норма должна быть предусмотрена законом;

iii) должен быть соблюден принцип пропорциональности; условия лишения лица его права выдвигать свою кандидатуру на выборах могут быть менее строгими, чем условия лишения этого лица избирательного права;

iv) лишение прав должно быть основано на психической дееспособности лица или осуждении лица за совершение преступления;

v) более того, лицо может быть лишено политических прав или признано психически недееспособным только по приговору суда...".

F. Право и судебная практика Высоких Договаривающихся Сторон

42. Сравнительно-правовой анализ был проведен в рамках разбирательства в Большой Палате Европейского Суда дела "Скоппола против Италии (N 3)" (Scoppola v. Italy) (N 3) (жалоба N 126/05, §§ 45-48, Постановление от 22 мая 2012 г.). Девятнадцать из 43 государств-участников, рассмотренных в этом исследовании, предоставляют заключенным право голоса без каких-либо ограничений: Албания, Азербайджан, Хорватия, Кипр, Чехия, Дания, Финляндия, Ирландия, Латвия, Литва, Молдова, Черногория, Сербия, Словения, Испания, Швеция, Швейцария, "бывшая Югославская Республика Македония" и Украина.

43. Семь государств-участников (Армения, Болгария, Эстония, Грузия, Венгрия, Россия и Соединенное Королевство) автоматически лишают осужденных заключенных, отбывающих наказание в виде лишения свободы, права на участие в голосовании.

44. Остальные 17 государств-участников (Австрия, Бельгия, Босния и Герцеговина, Франция, Германия, Греция, Италия, Люксембург, Мальта, Монако, Нидерланды, Польша, Португалия, Румыния, Сан-Марино, Словакия и Турция) приняли промежуточный подход: лишение избирательных прав заключенных зависит от вида преступления и/или длительности срока лишения свободы.

45. В некоторых государствах этой категории решение о лишении осужденных заключенных права на участие в голосовании относится на усмотрение суда по уголовным делам (Австрия, Бельгия, Франция, Германия, Греция, Люксембург, Нидерланды, Польша, Португалия, Румыния и Сан-Марино). В Греции и Люксембурге по делам об особо тяжких преступлениях лишение избирательных прав производится независимо от судебного решения.

G. Прочие материалы

46. Прочие применимые материалы см. в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты по делу "Скоппола против Италии (N 3)", §§ 43, 49-60.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции

47. Заявители жаловались на то, что лишение их избирательных прав на том основании, что они являлись осужденными заключенными, нарушало их право на участие в голосовании и, в частности, на участие в ряде выборов, проходивших в раз личные даты в 2000-2008 годах (см. § 17 настоящего Постановления). Они ссылались на статью 3 Протокола N 1 к Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются проводить с разумной периодичностью свободные выборы путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечивали бы свободное волеизъявление народа при выборе органов законодательной власти".

A. Приемлемость жалобы

1. Совместимость с положениями Конвенции ratione materiae*(1)

(a) Возражение властей Российской Федерации

48. Власти Российской Федерации утверждали, что Конституция России является правовым документом, имеющим высшую юридическую силу на территории Российской Федерации, и пользуется приоритетом по отношению ко всем другим правовым актам и нормам международного права. В частности, Конституция России имеет преимущественную силу в отношении международных договоров, стороной которых является Российская Федерация, включая Конвенцию.

Соответственно, по мнению властей Российской Федерации, проверка совместимости статьи 32 Конституции России с положениями Конвенции не относится к компетенции Европейского Суда.

49. Заявители утверждали, что при ратификации Конвенции Россия не сделала оговорок относительно применимости на ее территории положений Протокола N 1 к Конвенции, включая статью 3 этого Протокола, поэтому власти Российской Федерации неправомерно утверждали, что данное положение неприменимо по причине противоречия российской Конституции. Заявители считали, что, ратифицировав Конвенцию, Россия обязана включить содержащиеся в ней принципы в национальную правовую систему. Они также отмечали, что в силу части 4 статьи 15 Конституции России Конвенция имеет преимущественную силу по отношению к любому национальному правовому акту Российской Федерации.

50. Европейский Суд напоминает, что статья 1 Конвенции обязывает государств-участников "обеспечивать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе I настоящей Конвенции". Это положение не различает вид норм или мер и не устраняет какую-либо часть "юрисдикции" государств-участников от конвенционного контроля (см. Постановление Большой Палаты по делу "Босфорус Хава Йоллары Туризм ве Тиджарет Аноним Ширкети" против Ирландии" (Bosphorus Hava Yollar Turizm ve Ticaret Anonim Sirketi v. Ireland), жалоба N 45036/98, §153, ECHR 2005-VI, Постановление Европейского Суда по делу "Аль-Саадун и Муфзи против Соединенного Королевства" (Al-Saadoon and Mufdhi v. United Kingdom), жалоба N 61498/08, §128, ECHR 2010 (извлечения), Постановление Большой Палаты по делу "Нада против Швейцарии" (Nada v. Switzerland), жалоба N 10593/08, §168, ECHR 2012). Таким образом, в отношении их "юрисдикции" в целом - которая часто осуществляется в первую очередь за счет Конституции - государства-участники призваны проявлять соблюдение Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 30 января 1998 г. по делу "Объединенная коммунистическая партия Турции и другие против Турции" (United Communist Party of Turkey and Others v. Turkey), §29, Reports of Judgments and Decisions 1998-I).

51. Кроме того, в соответствии со статьей 19 Конвенции обязанность Европейского Суда заключается в "обеспечении соблюдения обязательств, принятых на себя Высокими Договаривающимися Сторонами..." (см. Постановление Европейского Суда от 29 октября 1992 г. по делу "Оупен дор" и "Даблин уэлл вумен" против Ирландии" (Open Door and Dublin Well Woman v. Ireland), §69, Series A, N 246 A). В делах, инициированных индивидуальными жалобами, его задача состоит не в отвлеченной проверке соответствующего законодательства или оспариваемой практики. Европейский Суд должен, насколько это возможно, не упуская из виду общего контекста, сосредоточиться на вопросах, затронутых в деле, переданном на его рассмотрение (см., в частности, Постановление Большой Палаты от 20 октября 2011 г. по делу "Недждет Шахин и Перихан Шахин против Турции" (Nejdet Sahin and Perihan Sahin v. Turkey), жалоба N 13279/05, § 69).

52. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд соглашается с заявителями в том, что, присоединившись к Конвенции и в отсутствие оговорок относительно Протокола N 1 к ней, Российская Федерация обязалась "обеспечивать каждому, находящемуся под" ее "юрисдикцией" права и свободы, определенные, в частности, в данном Протоколе. Она также признала компетенцию Европейского Суда по оценке соблюдения этого обязательства. Следовательно, задачей Европейского Суда в настоящем деле является не отвлеченная проверка совместимости Конвенции с соответствующими положениями статьи 32 Конституции России, но конкретная оценка воздействия этих положений на права заявителей, гарантированные статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции (там же, § 70).

53. С учетом вышеизложенного Европейский Суд отклоняет соответствующее возражение властей Российской Федерации.

(b) Пределы рассмотрения настоящего дела

54. Согласно последовательной прецедентной практике Европейского Суда статья 3 Протокола N 1 к Конвенции касается только "выбора органов законодательной власти" (см., например, Постановление Большой Палаты по делу "Паксас против Литвы" (Paksas v. Lithuania), жалоба N 34932/04, § 71, ECHR 2011 (извлечения)). В настоящем деле заявители жаловались на то, что в соответствии с частью 3 статьи 32 Конституции России они были лишены возможности участия в голосовании на выборах депутатов Государственной Думы и на выборах Президента России. Следовательно, Европейский Суд должен определить, имеет ли он компетенцию ratione materiae для рассмотрения настоящего дела. Европейский Суд учитывает отсутствие возражений в этом отношении со стороны властей Российской Федерации, но должен рассмотреть данный вопрос. Он напоминает в этой связи, что объем его юрисдикции определен самой Конвенцией, в частности, ее статьей 32, а не доводами сторон в конкретном деле, и отсутствие возражений о несовместимости не расширяет эту юрисдикцию (см. с необходимыми изменениями Постановление Большой Палаты по делу "Блечич против Хорватии" (Blecic v. Croatia), жалоба N 59532/00, § 67, ECHR 2006-...).

55. Европейский Суд не имеет сомнения в том, что статья 3 Протокола N 1 к Конвенции применима к выборам членов Государственной Думы, которая является нижней палатой российского парламента. Однако что касается выборов Президента России, Европейский Суд напоминает, что обязательства, возложенные на государств-участников статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции, не применяются к выборам главы государства (см. Решение Комиссии по правам человека от 21 октября 1998 г. по делу "Башкаускайте против Литвы" (Baskauskaite v. Lithuania), жалоба N 41090/98, Решение Европейского Суда от 27 мая 2004 г. по делу "Гулиев против Азербайджана" (Guliyev v. Azerbaijan), жалоба N 35584/02, Решение Европейского Суда от 2 сентября 2004 г. по делу "Бошкоски против "бывшей Югославской Республики Македония"" (Boskoski v. the "former Yugoslav Republic of Macedonia"), жалоба N 11676/04, Решение Европейского Суда от 11 марта 2008 г. по делу "Недзведзь против Польши" (Niedzwiedz v. Poland), жалоба N 1345/06, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Паксас против Литвы", § 72, и Решение Европейского Суда от 19 февраля 2013 г. по делу "Кривобоков против Украины" (Krivobokov v. Ukraine), жалоба N 38707/04).

56. Отсюда следует, что, насколько заявители жаловались на невозможность участия в голосовании на президентских выборах, эта часть жалобы несовместима с положениями Конвенции ratione materiae в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции и подлежит отклонению в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции. Следовательно, Европейский Суд имеет компетенцию для рассмотрения жалобы заявителей в соответствии со статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции при условии, что она отвечает другим критериям приемлемости жалобы только в части невозможности участия заявителей в голосовании на выборах членов Государственной Думы.

2. Исчерпание внутренних средств правовой защиты

(a) Доводы сторон

57. В своих дополнительных объяснениях относительно жалобы N 11157/04 власти Российской Федерации, по-видимому, полагали, что первый заявитель мог добиваться восстановления своих нарушенных прав на уровне страны. С одной стороны, они признали отсутствие индивидуального средства правовой защиты, способного обеспечить первому заявителю средство правовой защиты в данной ситуации. С другой стороны, власти Российской Федерации подчеркивали, что "для граждан Российской Федерации имелась возможность изменения существующего правопорядка в их стране". В этом последнем отношении они ссылались на статью 134 Конституции России, которая предусматривает, что Конституция России может быть изменена по предложению Президента России, обеих палат парламента страны, Правительства России, законодательных органов регионов России, а также группы численностью не менее одной пятой членов любой из палат российского парламента. Власти Российской Федерации также полагали, что в соответствии со статьей 33 Конституции граждане России имеют право направлять свои предложения и жалобы компетентным органам российской власти. Таким образом, власти Российской Федерации утверждали, что с учетом активной гражданской позиции первого заявителя до обращения в Европейский Суд он должен был обратиться с жалобой в "выборные органы российской власти, такие как Президент России или нижняя палата российского парламента".

58. Первый заявитель утверждал, что отсутствуют эффективные внутренние средства правовой защиты, требовавшие исчерпания в этой ситуации, и ссылался на признание этого факта властями Российской Федерации.

(b) Мнение Европейского Суда

59. Европейский Суд напоминает, что, если государство-ответчик ссылается на неисчерпание, оно должно убедить Европейский Суд в том, что предлагаемое средство правовой защиты было эффективным, существовало теоретически и практически в период, относящийся к обстоятельствам дела, то есть было доступным, могло обеспечить возмещение в связи с жалобами заявителя и имело разумные шансы на успех (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гринс и M.T. против Соединенного Королевства" (Greens and M.T. v. United Kingdom), жалобы NN 60041/08 и 60054/08, § 66, ECHR 2010 (извлечения), с дополнительными отсылками).

60. В настоящем деле власти Российской Федерации утверждали, что для соблюдения требования об исчерпании в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции первому заявителю следовало обратиться на основании статьи 33 Конституции России (см. § 32 настоящего Постановления) к Президенту России или в Государственную Думу, чтобы попытаться изменить "существующий правопорядок в стране", поскольку статья 134 Конституции России (см. § 33 настоящего Постановления) наделяет эти два государственных органа правом подачи предложений об изменении и/или пересмотре Конституции России. Иными словами, по мнению властей Российской Федерации, до обращения с жалобой на лишение избирательных прав в Европейский Суд первому заявителю следовало попытаться изменить Конституцию России на уровне страны.

61. Европейский Суд не может при таких обстоятельствах считать предлагаемое средство правовой защиты "эффективным" в значении пункта 1 статьи 35 Конвенции (см. § 59 настоящего Постановления). Во-первых, его доступность более чем сомнительна, поскольку ясно, что подобная жалоба не могла бы обусловить рассмотрение конкретной ситуации первого заявителя для целей статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. Кроме того, любое рассмотрение такого обращения полностью зависело бы от дискреционных полномочий государственных органов, упомянутых властями Российской Федерации, и в любом случае согласно статье 134 Конституции России ни Президент России, ни Государственная Дума не имели полномочий для изменений или пересмотра российской Конституции, а могли только вносить предложения об этом. Также, как следует из статьи 135 Конституции России, пересмотр части 3 статьи 32 Конституции России, относящейся к главе 2, требует особо сложной процедуры (см. § 34 настоящего Постановления).

62. Во-вторых, если бы они приняли меры по обращению первого заявителя, не имеется данных о том, что какой-либо из вышеупомянутых государственных органов имел бы возможность предоставить адекватное возмещение первому заявителю в его индивидуальной ситуации, поскольку ни один из вышеуказанных государственных органов не наделен правом прекращать или приостанавливать действие части 3 статьи 32 Конституции России в целом или в отдельных случаях.

63. По изложенным причинам перспективы средства правовой защиты, предложенного властями Российской Федерации, по мнению Европейского Суда, были бы минимальны. Таким образом, он находит это средство правовой защиты явно неадекватным и неэффективным и полагает, что первый заявитель не был обязан использовать его. Соответственно, он отклоняет возражение властей Российской Федерации в этом отношении.

3. Соблюдение правила шестимесячного срока

(a) Доводы сторон

64. Власти Российской Федерации считали, что заявители подали свои жалобы за пределами шестимесячного срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции.

65. Прежде всего власти Российской Федерации указывали на несоответствие дат, принятых Европейским Судом в качестве дат подачи настоящих жалоб, то есть 16 февраля 2004 г. и 27 февраля 2005 г. соответственно, дат, указанных в формулярах жалоб, как дат подачи их заявителями, то есть 30 апреля и 29 декабря 2004 г. соответственно, и дат, в которые, как можно видеть из штампа Европейского Суда на формулярах жалоб, они были получены Европейским Судом, то есть 23 июня 2004 г. и 30 марта 2005 г. соответственно. По мнению властей Российской Федерации, именно последние даты должны считаться датами подачи настоящих жалоб.

66. Они также утверждали, что шестимесячный срок должен исчисляться с дат последних выборов, указанных заявителями в своих формулярах жалобы, как те, на которых в соответствии с частью 3 статьи 32 Конституции они не могли участвовать в голосовании. По мнению властей Российской Федерации, попытки заявителей оспорить часть 3 статьи 32 Конституции России в Конституционном Суде Российской Федерации не могут учитываться для целей исчисления шестимесячного срока, поскольку обращение в этот суд не являлось эффективным средством правовой защиты в их ситуации.

67. Соответственно, первый заявитель, по мнению властей Российской Федерации, должен был подать свою жалобу в течение шести месяцев после 7 декабря 2003 г., даты парламентских выборов, на которых он как осужденный заключенный не мог участвовать в голосовании. Таким образом, они полагали, что его жалоба подана за пределами срока, поскольку Европейский Суд получил ее 23 июня 2004 г. Что касается второго заявителя, власти Российской Федерации не указали точной даты, в которую он должен был подать свою жалобу. Однако они утверждали, что предполагаемое нарушение прав второго заявителя не могло считаться имеющим длящийся характер, так как "выборы проводились через строго определенные интервалы", и количество выборов, на которых второй заявитель не мог участвовать в голосовании, "было строго ограниченным".

68. Первый заявитель оспорил возражение властей Российской Федерации, указав, что он направил предварительное письмо в феврале 2004 года и, следовательно, не допустил несоблюдения шестимесячного срока. Второй заявитель не представил замечаний по этому вопросу.

(b) Мнение Европейского Суда

(i) Даты подачи жалоб

69. Что касается довода властей Российской Федерации относительно того, что датами подачи настоящих жалоб должны быть даты их получения Европейским Судом, Европейский Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 5 правила 47 Регламента Суда датой подачи жалобы, как правило, считается дата первого сообщения заявителя с изложением, даже кратким, цели жалобы. Следовательно, датой подачи считается дата написания первого письма заявителем или, при наличии ненадлежащей задержки между этой датой и датой отправления письма, Европейский Суд может признать дату отправления датой подачи жалобы (см. Постановление Европейского Суда от 21 июля 2009 г. по делу "Гаспари против Словении" (Gaspari v. Slovenia), жалоба N 21055/03, § 35, Решение Европейского Суда от 18 марта 2004 г. по делу "Каллея против Мальты" (Calleja v. Malta), жалоба N 75274/01, Решение Европейского Суда по делу "Арслан против Турции" (Arslan v. Turkey), жалоба N 36747/02, ECHR 2002-X (извлечения), и Постановление Европейского Суда от 14 октября 2010 г. по делу "Андрушко против Российской Федерации" (Andrushko v. Russia), жалоба N 4260/04, § 32 *(2)).

70. Он также отмечает, что при подаче жалоб в Европейский Суд от заявителей следует ожидать принятия разумных мер, в частности, для выяснения срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции, и действовать соответственно для соблюдения этого срока (см. Постановление Большой Палаты от 29 июня 2012 г. по делу "Сабри Гюнеш против Турции" (Sabri Gunes v. Turkey), жалоба N 27396/06, § 61). Однако заявители не могут нести ответственность за любые задержки, которые могут повлиять на их переписку с Европейским Судом при пересылке, иной вывод означал бы неоправданное сокращение шестимесячного срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции, и отрицательно повлиял бы на право индивидуальной жалобы.

71. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что первый заявитель изложил обстоятельства своего дела и сформулировал соответствующую жалобу в письме от 16 февраля 2004 г., которая была отправлена на следующий день. Формуляр жалобы, датированный 30 апреля 2004 г., на который ссылались власти Российской Федерации, лишь воспроизводил его первоначальные объяснения. При таких обстоятельствах Европейский Суд не видит оснований сомневаться в том, что жалоба действительно была подана первым заявителем 16 февраля 2004 г., и потому принимает эту дату в качестве даты подачи жалобы (см. аналогичный вывод в сопоставимой ситуации в Решении Европейского Суда от 31 августа 2006 г. по делу "Исмаилова против Российской Федерации" (Ismailova v. Russia), жалоба N 37614/02).

72. Что касается второго заявителя, Европейский Суд отмечает, что в первом письме в Европейский Суд второй заявитель представил официальный формуляр жалобы в Европейский Суд с изложением обстоятельств его дела и жалобой на лишение избирательных прав. Формуляр жалобы был датирован 29 декабря 2004 г., но, как следует из почтового штампа, отправлен лишь 27 февраля 2005 г. В отсутствие объяснений со стороны второго заявителя в отношении этой почти двухмесячной задержки Европейский Суд находит разумным принять последнюю дату в качестве даты подачи его жалобы.

(ii) Соблюдение шестимесячного срока

73. Насколько власти Российской Федерации утверждали, что заявители не исполнили требование пункта 1 статьи 35 Конвенции, подав свои жалобы более чем через шесть месяцев после выборов, на которых они не могли принять участие в голосовании, Европейский Суд напоминает, что, как правило, течение шестимесячного срока начинается с момента вынесения окончательно го решения в процессе исчерпания национальных средств правовой защиты. Вместе с тем, если эффективное средство не было доступным заявителю, шестимесячный срок начинает течь с того дня, когда были произведены действия или приняты меры, являющиеся предметом жалобы, или с даты уведомления о действиях или их последствиях или о причинении ущерба заявителю (см. Решение Европейского Суда от 2 июля 2002 г. по делу "Деннис и другие против Соединенного Королевства" (Dennis and Others v. United Kingdom), жалоба N 76573/01). При наличии признаков длящейся ситуации течение шестимесячного срока начинается с момента окончания этой ситуации (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Сабри Гюнеш против Турции", § 54). Понятие "длящаяся ситуация" затрагивает положение, в котором существуют продолжающиеся действия государства или с его стороны, жертвой которых является заявитель (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пости и Рахко против Финляндии" (Posti and Rahko v. Finland), жалоба N 27824/95, § 39, ECHR 2002-VII).

74. В настоящем деле заявители жаловались на то, что в качестве осужденных заключенных они лишались или были лишены избирательных прав в соответствии с частью 3 статьи 32 Конституции России и, в частности, что они не могли участвовать в голосовании на парламентских выборах 7 декабря 2003 г. и 2 декабря 2007 г., что касается их обоих, и на дополнительных парламентских выборах 5 декабря 2004 г., что касается второго заявителя.

75. Европейский Суд принимает довод властей Российской Федерации о том, что, поскольку заявители жаловались на невозможность участия, в частности, в парламентских выборах, они должны были подать свои жалобы в течение шести месяцев с даты этих выборов: действия, имевшего место в определенный момент. Европейский Суд также учитывает отсутствие эффективных средств правовой защиты в этом отношении. Ясно, что судебное разбирательство против избирательных комиссий, возбужденное вторым заявителем, было обречено на неудачу и поэтому не являлось средством правовой защиты, требующим исчерпания. Действительно, как позднее подтвердили суды страны, отказы избирательных комиссий во включении второго заявителя в списки избирателей были основаны на законе, а именно части 3 статьи 32 Конституции России (см. § 23 настоящего Постановления).

76. С учетом вышеизложенного и дат подачи настоящих жалоб Европейский Суд находит, что жалоба второго заявителя на невозможность участия в голосовании на парламентских выборах 7 декабря 2003 г. подана за пределами срока и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

77. С другой стороны, Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителей на лишение избирательных прав касается общего положения, а именно части 3 статьи 32 Конституции России, которое не порождало в их деле какую-либо индивидуальную правоприменительную меру, допускавшую обжалование, способное повлечь "окончательное решение", составляющее момент начала течения шестимесячного срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Паксас против Литвы", § 82). Очевидно, что оспариваемое положение составляло длящуюся ситуацию, против которой никакое национальное средство правовой защиты не было доступно заявителям, как признано властями Российской Федерации (см. § 66 настоящего Постановления). Кроме того, с более общей точки зрения ясно, что подобное положение дел могло окончиться только отменой данного положения или прекращением его применения к заявителям, то есть после их освобождения.

78. В настоящем деле отсутствовала даже малейшая возможность того, что часть 3 статьи 32 Конституции России будет отменена, изменена или пересмотрена в период содержания заявителей под стражей после их осуждения. Следовательно, вышеупомянутое положение в их случае могло прекратиться лишь после их освобождения. В частности, что касается второго заявителя, это произошло 23 апреля 2008 г., когда он был досрочно освобожден (см. § 13 настоящего Постановления), то есть через несколько лет после подачи им соответствующей жалобы. Что касается первого заявителя в отсутствие данных о противоположном представляется, что он по-прежнему содержится под стражей, поэтому обжалуемая ситуация сохраняется.

79. При таких обстоятельствах Европейский Суд не может признать жалобу в этой части поданной за пределами срока.

4. Заключение

80. Европейский Суд отмечает, что, насколько заявители жаловались на лишение их избирательных прав и, в частности, невозможность участия в голосовании на парламентских выборах 7 декабря 2003 г. и 2 декабря 2007 г., что касается первого заявителя, и 5 декабря 2004 г. и 2 декабря 2007 г., что касается второго заявителя, эта жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Заявители

81. Заявители полагали, что лишение их избирательных прав нарушало статью 3 Протокола N 1 к Конвенции. Они, в частности, утверждали, что их дело аналогично рассмотренному в Постановлении Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)" (Hirst v. United Kingdom) (N 2), (жалоба N 74025/01, ECHR 2005- IX). Кроме того, по мнению заявителей, тот факт, что в России запрет избирательных прав осужденных заключенных введен конституционным положением, которое не может быть изменено, только подтверждает его абсолютный характер. В этой связи заявители подчеркивали, что запрет установлен для всех лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, независимо от того, осуждены ли они за преступления небольшой тяжести или особо тяжкие преступления, и независимо от длительности срока лишения свободы. Они подчеркивали, что данная мера затрагивает в России примерно 734 300 заключенных.

82. Заявители также полагали, что это ограничение не может рассматриваться как часть наказания за преступление, поскольку Уголовный кодекс России прямо указывает, что любой вид наказания за преступление устанавливается данным Кодексом.

83. Заявители оспорили довод властей Российской Федерации о том, что осужденные заключенные не имеют информации, чтобы принять объективное решение на выборах. В этой связи они ссылались на применимые положения уголовно-исполнительного законодательства о том, что лицам, содержащимся в исправительных учреждениях, обеспечивается адекватный доступ к информации. Заявители также отвергли довод властей Российской Федерации о том, что на выбор осужденных заключенных могут отрицательно влиять лидеры преступного мира, указав, что это явление может также затрагивать граждан, находящихся на свободе.

84. Заявители считали, что, хотя они осуждены, они не перестали быть членами гражданского общества, сохраняют российское гражданство и, следовательно, должны иметь право на участие в голосовании. Они добавили, что в отсутствие возможности участвовать в голосовании осужденные заключенные фактически не отличаются от иностранцев или лиц без гражданства, и поэтому бланкетный запрет на использование ими избирательных прав фактически лишает их российского гражданства.

(b) Власти Российской Федерации

85. Власти Российской Федерации полагали, что настоящее дело отличается от дела Херста (N 2), хотя в фактических обстоятельствах этих двух дел нет существенных различий. По мнению властей Российской Федерации, существенно то, что в то время как в Соединенном Королевстве запрет избирательных прав осужденных заключенных устанавливался "обычным" законодательным положением, в России данное ограничение предусматривалось Конституцией - основным законом России. Власти Российской Федерации подчеркивали, что проект Конституции России 1993 года был тщательно подготовлен специально созданными органами, такими как Конституционная комиссия Съезда народных депутатов, включавшая представителей общественности - законодателей и экспертов - и Конституционное совещание, состав которого был еще шире. После многолетних дебатов и работы экспертов проект был представлен на всенародное обсуждение, и каждый гражданин России мог выразить свое мнение. Таким образом, Конституция России в ее современном виде принята всенародным голосованием. Власти Российской Федерации утверждали, что большинство российских граждан, принявших участие в этом голосовании, ясно выразили свою поддержку положениям Конституции России, включая положение лишающее осужденных заключенных избирательных прав в период отбытия наказания.

86. Власти Российской Федерации также подчеркивали, что в Соединенном Королевстве положения соответствующего правового акта могли быть изменены парламентом, а статья 32 Конституции России относится к главе 2, которая не подлежит пересмотру законодателем. Согласно статье 135 Конституции России изменения или пересмотр главы 2 требуют принятия новой конституции (см. § 34 настоящего Постановления).

87. Власти Российской Федерации также ссылались на прецедентную практику Европейского Суда о том, что государство имеет широкие пределы усмотрения при определении условий использования права на участие в голосовании, и существуют различные способы организации и функционирования избирательных систем, а также множество различий, в частности, в историческом развитии, культурном разнообразии и политической мысли в Европе, которые каждое государство должно воплотить в своем демократическом видении. Власти Российской Федерации полагали, что данные положения статьи 32 Конституции России соответствуют демократическому видению России и что указанное ограничение преследовало законную цель и не было непропорциональным.

88. Что касается цели предполагаемого вмешательства, власти Российской Федерации подчеркивали, что согласно прецедентной практике Европейского Суда статья 3 Протокола N 1 к Конвенции, в отличие от других положений Конвенции, не указывает или не ограничивает цели, которые должна преследовать, поэтому целый ряд целей может быть совместим с этой статьей (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Подколзина против Латвии" (Podkolzina v. Latvia), жалоба N 46726/99, § 34, ECHR 2002-II). По мнению властей Российской Федерации, данное ограничение применялось в качестве меры конституционной ответственности и преследовало цели поощрения гражданской ответственности и уважения верховенства права. Они указывали, что в России политика установления запрета использования избирательных прав осужденными заключенными последовательно применялась с начала XIX века, и законодатель всякий раз с надлежащим вниманием рассматривал этот вопрос. Власти Российской Федерации также отметили, что запрет использования избирательных прав являлся одним из элементов наказания лица, совершившего преступление: совершая преступление, влекущее лишение свободы на определенный срок, лицо сознательно подвергает себя определенным ограничениям своих прав, включая право на свободу и избирательные права.

89. Власти Российской Федерации также полагали, что оспариваемая мера была направлена на защиту интересов гражданского общества и демократического режима России. Действительно, было бы неприемлемо, чтобы лицо, не считающееся с нормами права и морали и изолированное от общества с целью обеспечения его исправления, участвовало в управлении обществом путем голосования на выборах. Власти Российской Федерации подчеркивали необходимость установления равновесия между публичным интересом в том, чтобы представителями общества являлись сознательные и законопослушные граждане, и частными интересами определенных категорий лиц, исключенных законом из избирательного процесса.

90. Кроме того, власти Российской Федерации ссылались на существование неформальной иерархии в исправительных учреждениях почти всех государств, следствием чего является возможность оказания лидерами преступного мира давления на лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, что может оказывать отрицательное влияние на свободу и объективность решений, принимаемых последними на выборах, поэтому рассматриваемое ограничение также направлено на предотвращение такой ситуации. Власти Российской Федерации подчеркивали, что осужденные заключенные имеют ограниченный доступ к информации по сравнению с лицами, находящимися на свободе, потому их выбор может быть искажен из-за отсутствия достаточной информации о кандидатах.

91. Власти Российской Федерации также указывали, что обжалуемая мера была пропорциональной преследуемым целям. В частности, они подчеркивали, что она применялась только в период лишения свободы и прекращалась после освобождения лица из тюрьмы. Они отмечали, что запрет использования избирательных прав затрагивал только тех, кто совершил настолько серьезные преступления, чтобы быть лишенными свободы. В то же время при выборе меры наказания в каждом конкретном уголовном деле суды страны внимательно рассматривали все сопутствующие обстоятельства, включая характер и степень общественной опасности преступления, личность подсудимого и так далее. Таким образом, власти Российской Федерации полагали, что при этих обстоятельствах не имеется оснований считать запрет абсолютным, произвольным или неизбирательным.

92. Власти Российской Федерации также высказывали мнение о том, что количество осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы, несопоставимо меньше общей численности граждан России, поэтому нельзя утверждать, что положения части 3 статьи 32 Конституции России препятствуют свободному выбору народа Российской Федерации. Вместе с тем власти Российской Федерации высказали сомнения в возможности построения гражданского общества и государства, основанного на верховенстве права, на основе выбора лиц, которые, совершая тяжкие преступления, выступают против интересов общества и демонстрируют неуважение к обществу в самой крайней форме.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

93. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Протокола N 1 к Конвенции гарантирует субъективные права, включая избирать и быть избранным (см. Постановление Европейского Суда от 2 марта 1987 г. по делу "Мэтью-Моэн и Клерфайт против Бельгии" (Mathieu-Mohin and Clerfayt v. Belgium), §§ 46-51, Series A, N 113).

94. Он также отмечает, что права, гарантированные этой статьей, имеют решающее значение для установления и сохранения основ эффективной и значимой демократии, регулируемой верховенством права (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", § 58, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скоппола против Италии (N 3)", § 82). Кроме того, право на участие в голосовании не является привилегией. В XXI веке в демократическом государстве должна существовать презумпция в пользу инклюзии*(3), и всеобщее избирательное право стало основным принципом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мэтью-Моэн и Клерфайт против Бельгии", § 51, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", § 59, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скоппола против Италии (N 3)", § 82). Те же права предусмотрены статьей 25 Международного пакта о гражданских и политических правах (см. § 38 настоящего Постановления).

95. Тем не менее права, предусмотренные статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции, не являются абсолютными. Возможны их ограничения, и государства-участники должны иметь в этой сфере определенное усмотрение. Европейский Суд неоднократно подтверждал, что пределы усмотрения в этой сфере являются широкими (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мэтью-Моэн и Клерфайт против Бельгии", § 52, упоминавшееся выше*(4) Постановление Большой Палаты по делу "Мэтьюс против Соединенного Королевства", § 63, Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 201, ECHR 2000-IV, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Подколзина против Латвии", § 33). Существуют различные способы организации и функционирования избирательных систем, а также множество различий, в частности, в историческом развитии, культурном разнообразии и политической мысли в Европе, которые каждое государство должно воплотить в своем демократическом видении (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", § 61, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скоппола против Италии", § 83).

96. Однако Европейский Суд должен окончательно разрешить вопрос о соблюдении требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции и должен убедиться в том, что условия не ограничивают данные права в такой степени, чтобы умалять самую их сущность и лишать их эффективности, что они применяются для достижения законной цели и применяемые средства не являются непропорциональными (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мэтью-Моэн и Клерфайт против Бельгии", § 52). В частности, любые применяемые условия не должны сдерживать свободное волеизъявление народа при выборе органов законодательной власти - иными словами, они должны отражать или не противоречить цели поддержания целостности и эффективности избирательного процесса, направленного на выявление воли народа путем всеобщего избирательного права. Любой отход от принципа всеобщего избирательного права угрожает умалением демократической законности избранного таким образом органа законодательной власти и издаваемых им законов. Исключение любых групп или категорий населения, соответственно, должно быть совместимо с основополагающими целями статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", § 62, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скоппола против Италии", § 84).

97. Европейский Суд уже рассматривал вопрос о лишении избирательных прав осужденных заключенных. В частности, в деле Херста (N 2) он отмечал, что не может ставиться вопрос о лишении заключенного его конвенционных прав только по причине его статуса осужденного заключенного. В конвенционной системе, в которой признанными опорами демократического общества являются терпимость и широкий кругозор, нет места для автоматического лишения избирательных прав, основанного только на том, что может оскорбить общественное мнение (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", § 70). По мнению Европейского Суда, этот стандарт терпимости не препятствует демократическому обществу в принятии мер по защите от действий, направленных на уничтожение прав или свобод, предусмотренных в Конвенции. Таким образом, статья 3 Протокола N 1 к Конвенции, которая воплощает способность лица влиять на состав законодательных органов власти, не исключает возможности ограничения избирательных прав лица, которое, например, серьезно злоупотребляет общественным положением или чье поведение угрожает умалением верховенства права или демократических основ. Однако суровая мера лишения избирательных прав не должна использоваться безосновательно, и принцип пропорциональности требует, чтобы между санкцией и поведением заинтересованного лица существовала ясная и достаточная связь (см. там же, § 71).

98. Европейский Суд также нашел, что, если государства-участники используют различные способы разрешения вопроса, Европейский Суд должен ограничиться определением того, "вышло ли ограничение, затрагивающее всех осужденных заключенных, за приемлемые пределы усмотрения, оставляя законодателю выбор средств для обеспечения прав, гарантированных статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции" (см. там же, § 84, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гринс и M.T. против Соединенного Королевства", §§ 113 и 114).

99. При рассмотрении конкретных обстоятельств дела Херста (N 2) Европейский Суд решил, что законодательство Соединенного Королевства, лишающее всех осужденных заключенных права на участие в голосовании (статья 3 Закона 1983 года), являлось "тупым инструментом, который [лишал] конвенционного права на участие в голосовании значительную категорию лиц и [делал] это неизбирательным образом". Он нашел, что положение "вводило бланкетное ограничение для всех осужденных заключенных в тюрьмах. Оно применя[лось] автоматически к таким заключенным, независимо от длительности срока их наказания и независимо от характера и тяжести совершенного ими преступления и их индивидуальных обстоятельств". Европейский Суд заключил, что "такое общее, автоматическое и неизбирательное ограничение жизненно важного конвенционного права должно рассматриваться как выходящее за рамки любых приемлемых пределов усмотрения, какими бы широкими они ни были, и как несовместимое со статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции" (см. там же, § 82). Европейский Суд также отметил, что "[запрет голосования] затрагива[л] широкий круг преступников и наказаний, от одного дня лишения свободы до пожизненного и от сравнительно незначительных преступлений до преступлений наивысшей тяжести" (см. там же, § 77).

100. Принципы, изложенные в деле Херста (N 2), были впоследствии подтверждены в Постановлении Большой Палаты по делу "Скоппола против Италии" (N 3). Европейский Суд, в частности, напомнил, что, если лишение избирательных прав затрагивает группу лиц в целом, автоматически и неизбирательно, только на том основании, что они отбывают наказание в виде лишения свободы, независимо от длительности срока лишения свободы и от характера или тяжести совершенных ими преступлений и их индивидуальных обстоятельств, оно несовместимо со статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скоппола против Италии" (N 3), § 96). В то же время Европейский Суд не усмотрел нарушения этого конвенционного положения при конкретных обстоятельствах последнего дела, отличив его от дела Херста (N 2). Он отметил, что в Италии лишение избирательных прав применимо только в отношении определенных преступлений против государства, судебной системы или преступлений, наказываемых лишением свободы на срок не менее трех лет, то есть тех, которые суды находят требующими более сурового наказания. Исходя из изложенного Европейский Суд заключил, что "правовые положения в Италии, определяющие обстоятельства, при которых лица могут быть лишены права на участие в голосовании, свидетельств[овали] о стремлении законодателя приспособить применение меры к особым обстоятельствам [каждого] дела, принимая во внимание такие факторы, как тяжесть совершенного преступления и поведение преступника" (см. там же, § 106). В итоге итальянской системе не может приписываться общий, автоматический и неизбирательный характер, и, следовательно, итальянские власти не вышли за пределы усмотрения, которыми пользуются в этой сфере (см. там же, §§ 108 и 110).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

101. Обращаясь к настоящим жалобам, Европейский Суд отмечает, что их обстоятельства весьма сходны с рассмотренными в Постановлении Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)". Действительно, заявители были лишены своего права на участие в голосовании в силу части 3 статьи 32 Конституции России, которая применялась ко всем лицам, осужденным и отбывающим наказание в виде лишения свободы, независимо от длительности срока лишения свободы и независимо от характера или тяжести совершенных ими преступлений и их индивидуальных обстоятельств (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", §82, и противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты по делу "Скоппола против Италии (N 3)", §§ 105 - 110). Европейский Суд принимает к сведению вывод Липецкого областного суда, сделанный при рассмотрении жалобы второго заявителя, о том, что в качестве осужденного заключенного он не мог участвовать в голосовании на выборах, что он отбывал наказание в виде лишения свободы в тюрьме - разновидности исправительного учреждения, в котором содержатся только лица, осужденные за совершение особо тяжких преступлений, наказываемых лишением свободы на срок свыше пяти лет (см. § 23 настоящего Постановления). Этот вывод можно понять как предполагающий, что запрет использования избирательных прав применяется только к осужденным заключенным, отбывающим срок лишения свободы в тюрьме, то есть к осужденным за особо тяжкие преступления и приговоренным к лишению свободы на срок более пяти лет. Однако подобное толкование не соответствует формулировке части 3 статьи 32 Конституции России (см. § 31 настоящего Постановления), и государство-ответчик не ссылалось на прецедентную практику страны, указывающую, что лишь осужденные за тяжкие преступления лишаются избирательных прав.

102. С учетом объяснений властей Российской Федерации (см. §§ 88-90 настоящего Постановления) Европейский Суд готов согласиться с тем, что рассматриваемая мера преследует цели поощрения гражданской ответственности и уважения верховенства права, а также обеспечения надлежащего функционирования и сохранения гражданского общества и демократического режима, и эти цели не могут быть исключены как несостоятельные или несовместимые с положениями статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", §§74-75, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скоппола против Италии (N 3)", §§ 90-92).

103. Тем не менее Европейский Суд не может согласиться с доводами властей Российской Федерации относительно пропорциональности данных ограничений. В частности, насколько власти Российской Федерации ссылались на свои широкие пределы усмотрения в этой сфере и историческую традицию России по применению запрета избирательных прав осужденных заключенных, восходящую к началу XIX века (см. §§ 87 и 88 настоящего Постановления), и утверждали, что соответствующие положения статьи 32 Конституции России отвечают текущему демократическому видению России (см. § 87 настоящего Постановления), Европейский Суд напоминает, что, хотя пределы усмотрения широки, они не являются всеобъемлющими (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", § 82). Кроме того, он уже указывал в § 94 настоящего Постановления, что право на участие в голосовании не является привилегией, в XXI веке в демократическом государстве должна существовать презумпция в пользу инклюзии, и всеобщее избирательное право стало основным принципом. С учетом современной пенитенциарной политики и текущих стандартов прав человека должны быть приведены уважительные и убедительные причины в оправдание сохранения столь общего ограничения прав заключенных на голосование как предусмотренного частью 3 статьи 32 Конституции России (см. там же, § 79).

104. Кроме того, насколько власти Российской Федерации утверждали, что данная мера затрагивает ограниченное количество российских граждан (см. § 92 настоящего Постановления), Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не привели никаких цифр, подкрепляющих это утверждение, в то время как, по мнению заявителей, примерно 734 300 заключенных (цифра, неоспоренная властями Российской Федерации) были лишены избирательных прав в силу вышеупомянутого конституционного положения. Европейский Суд находит, что это значительное количество и данная мера не могут считаться имеющей пренебрежимые последствия (см. там же, § 77).

105. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что избирательных прав лишаются только осужденные за совершение достаточно тяжких преступлений, требующих реального лишения свободы (см. § 91 настоящего Постановления), в связи с чем запрет не может считаться неизбирательным, Европейский Суд отмечает, что в то время как действительно большая категория лиц (содержащихся под стражей в период судебного разбирательства) сохраняет право на участие в голосовании, лишение избирательных прав, тем не менее, касается большой группы преступников и наказаний, от двух месяцев (что является минимальным сроком лишения свободы после осуждения в России) до пожизненного лишения свободы и от сравнительно небольшой тяжести преступлений до особо тяжких. Фактически, как уже отмечалось в § 101 настоящего Постановления, часть 3 статьи 32 Конституции России вводит бланкетное ограничение для всех осужденных заключенных, отбывающих наказание в виде лишения свободы (см. там же, §§ 77 и 82).

106. Насколько власти Российской Федерации утверждали, что при выборе меры наказания суды страны внимательно рассматривают все сопутствующие обстоятельства, включая характер и степень общественной опасности преступления, личность подсудимого и так далее (см. § 91 настоящего Постановления), Европейский Суд готов признать, что, назначая наказание, российские суда действительно могут учитывать все эти обстоятельства до выбора санкции. Однако не имеется данных о том, что, принимая решение о применении реального срока в виде лишения свободы, они учитывают тот факт, что подобное наказание повлечет лишение избирательных прав данного преступника или что они могут реально оценивать пропорциональность лишения избирательных прав в свете конкретных обстоятельств каждого дела. Следовательно, из того факта, что суд находит целесообразным применить наказание в виде лишения свободы, с очевидностью не следует наличие прямой связи между фактами индивидуального дела и лишением права на участие в голосовании (см. там же, § 77).

107. Европейский Суд подчеркивает, что его соображения в предыдущем параграфе относятся только к рассмотрению соответствующего довода властей Российской Федерации, и их не следует рассматривать как устанавливающие какие-либо общие принципы. Европейский Суд напоминает в этой связи, что лишение права на участие в голосовании в отсутствие специального судебного решения само по себе не порождает нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скоппола против Италии (N 3)", §104). В целях обеспечения прав, гарантированных статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции, государства-участники могут либо предоставить судам определение пропорциональности меры, ограничивающей право осужденных заключенных на участие в голосовании, или включить в законодательство положения, определяющие обстоятельства, при которых должна применяться такая мера. В последнем случае сам законодатель должен сопоставить конкурирующие интересы во избежание общего, автоматического и неизбирательного ограничения (см. там же, § 102).

108. Европейский Суд также принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что настоящее дело следует отличать от дела Херста (N 2), поскольку в России данное ограничение предусматривалось Конституцией - основным законом России, принятым всенародным голосованием, а не "обычным" правовым актом, принятым парламентом, как в Соединенном Королевстве (см. § 85 настоящего Постановления). В этой связи Европейский Суд напоминает, что согласно его последовательной прецедентной практике государство-участник несет ответственность в соответствии со статьей 1 Конвенции за любые действия и бездействие его органов власти, независимо от того, было ли данное действие или бездействие основано на национальном законодательстве или необходимости соблюдения международно-правовых обязательств (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Нада против Швейцарии", § 168). Как указывалось в § 50 настоящего Постановления, статья 1 Конвенции не различает виды нормы или меры и не исключает любую часть "юрисдикции" государства, которая часто осуществляется в первую очередь за счет Конституции - из сферы конвенционного контроля. Европейский Суд отмечает, что данное толкование соответствует принципу, содержащемуся в статье 27 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года (см. § 36 настоящего Постановления).

109. Относительно довода властей Российской Федерации о том, что принятию Конституции России предшествовало широкое публичное обсуждение на различных уровнях российского общества (см. § 85 настоящего Постановления), Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не предоставили относимых материалов, которые позволили бы установить, делалась ли на какой-либо стадии обсуждения, упомянутого властями Российской Федерации, попытка сопоставить конкурирующие интересы или оценить пропорциональность бланкетного запрета на использование права осужденных заключенных на участие в голосовании на выборах (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", § 79). Европейский Суд также не усматривает в доводе властей Российской Федерации какого-либо другого фактора, влекущего иное заключение.

110. При таких обстоятельствах Европейский Суд вынужден заключить, что государство-ответчик вышло за пределы усмотрения, которые имело в этой сфере, и не смогло обеспечить право заявителей на голосование, гарантированное статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции.

111. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что обжалуемое ограничение содержится в главе Конституции России, изменения или пересмотр которой могут повлечь особо сложную процедуру (см. § 86 настоящего Постановления). В этой связи он напоминает, что его функция в принципе заключается в определении совместимости с Конвенцией существующих мер. Заинтересованные государства обязаны избирать под надзором Комитета министров средства, которые должны быть применены в рамках национальной правовой системы для исполнения обязательства с точки зрения статьи 46 Конвенции (см. там же, § 83). Как отмечалось в § 107 настоящего Постановления, возможны различные подходы для разрешения вопроса о праве осужденных заключенных на участие в голосовании. В настоящем деле государство-ответчик имеет возможность исследовать все возможные способы в этом отношении и решить, может ли быть достигнуто соблюдение статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции за счет некой формы политического процесса или истолкования Конституции России компетентными органами - в первую очередь российским Конституционным Судом - в соответствии с Конвенцией таким образом, который позволит координировать их действия и избежать конфликта между ними.

112. С учетом вышеизложенного Европейский Суд заключает, что имело место нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статей 10 и 14 Конвенции

113. Заявители также жаловались в соответствии со статьей 10 Конвенции на то, что лишение избирательных прав нарушило их право на выражение мнения и что они подверглись дискриминации в качестве осужденных заключенных вопреки статье 14 Конвенции. Соответствующие статьи предусматривают следующее:

"Статья 10

1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия. ...

Статья 14

Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

114. Власти Российской Федерации, по-видимому, оспаривали применимость статьи 10 Конвенции в настоящем деле. В любом случае они утверждали со ссылкой на Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", что обособленные вопросы с точки зрения статей 10 и 14 Конвенции в настоящем деле не возникают.

115. Второй заявитель указал, что не настаивает на рассмотрении его жалобы с точки зрения вышеупомянутых статей.

116. С учетом доводов сторон и заключения, сделанного в соответствии со статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции в § 112 настоящего Постановления, Европейский Суд полагает, что в этой части жалоба является приемлемой и что обособленные вопросы с точки зрения статей 10 и 14 Конвенции при обстоятельствах настоящего дела не возникают (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", §§ 87 и 89).

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

117. Второй заявитель также жаловался, ссылаясь на статью 10 Конвенции, на то, что его право на получение информации было нарушено отказом должностного лица государства в предоставлении ему определенных документов. Он жаловался в соответствии со статьей 6 Конвенции на то, что имели место различные нарушения в возбужденном им судебном разбирательстве.

118. С учетом предоставленных ему материалов Европейский Суд не усматривает в этой части жалобы признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией. Отсюда следует, что в этой части жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению согласно подпункту "а" пункта 3 и пункту 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

119. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

120. Заявители требовали 30 000 и 20 000 евро соответственно в качестве компенсации морального вреда.

121. Власти Российской Федерации оспорили требования первого заявителя по данному основанию. Они утверждали со ссылкой на Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", что в случае установления нарушения прав первого заявителя в настоящем деле было бы достаточно установление факта нарушения Конвенции. Они не комментировали аналогичные требования второго заявителя.

122. С учетом обстоятельств настоящего дела Европейский Суд полагает, что установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы в настоящем деле достаточной справедливой компенсацией любого морального вреда, который был причинен заявителям (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)", §§ 93-94, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гринс и M.T. против Соединенного Королевства", § 98).

B. Судебные расходы и издержки

123. Заявители не выдвигали требований по данному основанию. Соответственно, Европейский Суд не присуждает им каких-либо сумм в этом отношении.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить жалобы в одно производство;

2) признал жалобу на нарушение статей 10 и 14 Конвенции и статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции в части лишения заявителей избирательных прав и невозможности участвовать в голосовании на парламентских выборах 7 декабря 2003 г. и 2 декабря 2007 г., что касается первого заявителя, и 5 декабря 2004 г. и 2 декабря 2007 г., что касается второго заявителя приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

3) постановил, что имело место нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции;

4) постановил, что обособленные вопросы в отношении статей 10 и 14 Конвенции не возникают;

5) постановил, что установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы в настоящем деле достаточной справедливой компенсацией любого морального вреда, который был причинен заявителям, и отклонил требования заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 4 июля 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда

------------------------------

*(1) Ratione materiae (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).

*(2) Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2011.

*(3) Вероятно, имеется в виду процесс увеличения степени участия всех граждан в социуме (прим. переводчика).

*(4) Вероятно, имеется в виду Постановление Большой Палаты от 18 февраля 1999 г. по делу "Мэтьюс против Соединенного Королевства" (Matthews v. United Kingdom), жалоба N 24833/94, посвященное вопросам использования избирательных прав, которое в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).